Тайны жизни и смерти — схиархимандрит Иоанн (Маслов)
(размышления о путях земной и загробной жизни христианина)
Быстро и незаметно протекает земное странствование человека. И хотя он постоянно находится в труде и всеми силами пытается продлить свою жизнь на земле, однако приход его смертного часа всегда неизбежен.
Жизнь и смерть в человеческом роде весьма тесно связаны между собой. Даже самые понятия жизни и смерти неотделимы друг от друга, ибо ценность жизни понятна только при наличии смерти, а ужас смерти очевиден только при наличии жизни. И это не на словах только, и не в понятиях, но и в самой действительности. Человек рождается не только для того, чтобы умереть, но и умирает не только для того, чтобы жить вечно. Поэтом временную земную жизнь христианин должен рассматривать как своеобразную подготовку к переходу в вечность. Время земной жизни святитель Тихон Задонский уподобляет, например, пути, по которому идет каждый человек от рождения до смерти.1
Бог определил каждому человеку продолжительность его земной жизни, но эта тайна сокрыта от людей. Поэтому кончину может ожидать человек в любое время: в младенчестве, в отрочестве, в юности, в зрелом возрасте или же в старости.
Вначале Бог сотворил человека только для жизни; но человек, поддавшись влиянию злого духа, отступил от Бога, за что услышал Божий приговор: «…земля еси и в землю отыдеши» (Быт. 3:19). После этого Господня изречения в существо человека вошла смерть.
Грех поразил не только душу, но и тело человека, которое было бессмертным, и которое после грехопадения стало подвержено смерти и тлению. Но именно через эту телесную смерть Господь снова указал человеку путь к жизни. И если жизнь человека была отделена от Бога преградой грехопадения, то цель творения осталась прежней. Грех не мог полностью разрушить предопределение Божие. Дьявол был побежден крестной смертью Спасителя мира. Крестная смерть Иисуса Христа возвратила человека снова к древу жизни. В свете всего вышесказанного становится понятна извечная тайна жизни и смерти человека, смысл его бытия на земле.
Забывая порой высокое предназначение земной жизни, смысл своего бытия на земле, человек стремится найти счастье и на земле. Светлые, радостные минуты посещают человека на всех этапах жизненного пути: в младенчестве, в отрочестве, в зрелом возрасте, в старости, но они так коротки, так быстротечны, как лучи солнца, пробивающиеся из-за туч и снова скрывающиеся.
Представим себе первый этап жизни – рождение человека. Та кратковременная радость, которую испытали родители, члены семьи, близкие о рождении человека, вскоре сменяется многочисленными заботами о здоровье, воспитании ребенка, борьбой с непредвиденными болезнями. Чем старше ребенок, тем более сложный характер приобретает проблема воспитания, особенно в тех случаях, когда в семье отсутствует религиозное воспитание в духе православного учения, в результате чего во взаимоотношениях между родителями и детьми нередко назревает или открыто проявляется конфликт. В таких семьях дети часто прибегают ко лжи, которая, как известно, омрачает их жизнь, наступают душевные переживания, тревоги, печаль, уныние, а это, в свою очередь, подчас приводит к трагическим случаям.
Но вот другой жизненный этап – зрелый возраст, когда человек, казалось бы, обретает полную независимость. Он вправе обрести семью, построить своего рода счастье в жизни. И действительно, некоторую удовлетворенность на короткое время получает человек, вступая в самостоятельную жизнь, а затем начинаются всевозможные жизненные трудности, потеря близких, конфликтные ситуации. Если и встречаем порой людей, которых жизнь словно балует, то это лишь призрак благополучия. При глубоком рассмотрении этого факта совершенно очевидно становится обратное. Часто в душе такого человека возникает и томление духа, овладевающее всем существом, и страсти, ослабляющие здоровье, красоту, и мучения совести. Наконец, в зрелом возрасте, в период самостоятельной жизни, увеличиваются неизбежные заботы по обеспечению себя и своей семьи. К этому присоединяются еще нередко и заботы о престарелых родителях или больных членах семьи. Нередко жизнь человека превращается в борьбу даже за само существование. Таким образом, наступает время бремяношения или ношения своего жизненного креста. На плечи слабого и еще очень неопытного человека взваливается такая ноша, которая буквально придавливает его к земле, а земля эта между тем, несмотря на его труды, «произращает терния и волчцы» так что с печалью человек пользуется тем, что получает от Бога (Быт. 3:17–19).
Не удается человеку и в более поздние годы достигнуть полного счастья, которое словно бы ускользает из-под самых его рук. Возраст старости – житие нескверно, но вместе с тем это и период различного рода болезней. Если спросить, о чем плачет страдающий человек, то он, не колеблясь, ответит: «Выздоровления желаю». Если же он здрав, то до последних дней продолжаются его поиски славы, богатства, власти. Предположим, что он приобрел их – будет ли он вполне удовлетворен, вполне счастлив? Нет, он будет искать большего.
Жизнь человека, по Псалмопевцу, определяется в среднем семьюдесятью годами: «Дние лет наших, в них же седмьдесят лет, аще же в силах осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь: яко прииде кротость на ны, и накажемся» (Пс. 89:10).
Как ни странно, но при всех тяготах и неполной удовлетворенности жизнью, мы не хотим уходить из этого мира. А когда приближается смерть, то появляется неестественное ожесточение и отчаяние, иногда же и просто болезнь ума. Такое нежелание умереть при всех невзгодах земной жизни, есть ничто иное, как вложенная Богом потребность жить, и жить, жить без конца, жить вечно. Это стремление к бесконечной жизни предопределено самим Богом. Он, как искру, возжег в человеке жизнь, которая- как искра Божия – никогда в нем не угаснет.
Если же у человека столь сильно стремление жить, а жизнь между тем полна забот и печалей, то возникает вопрос: можно ли хоть в какой-то степени облегчить эту тяжелую участь человека? Ответ на этот вопрос не скрыт от нас. Тайну эту мы можем разгадать, если только будем внимательно присматриваться к жизни, а еще более – обращаться за ее разъяснениями к учению Христа, Который не только за человека испил всю чашу земных страданий, но и превознесся паче всех сынов человеческих (Филип. 2:9).
Вот почему первая тайна земной жизни – любовь к Богу, и всецелое упование на него. «Возверзи на Господа печаль твою, – говорит Псалмопевец, – и Той тя препитает, не даст в век молвы праведнику». (Пс. 54:23). «Бог любы есть» (1Ин. 4:16). Вспомним из Священного писания, почему святой Иоанн Богослов был возлюбленным учеником Господа? Да потому, что сам он пребывал в Боге, и Бог был в нем. Всецелую любовь к Богу пронес он через всю свою жизнь; эта любовь помогла ему победить всякий страх и непоколебимо стоять на Голгофе при кресте Спасителя. О пребывании в любви Божией свидетельствует и св. апостол Павел: «уже не я живу, но живет во мне Христос».
Отступаем мы от любви к Богу порой по своему произволению, забвению, нерадению, но Его Отеческая любовь посылает нам бедствия, болезни, желая отвести нас от пути неправды. Следовательно, мы не должны сетовать, роптать при тяжелых жизненных испытаниях, а благодарить за них Господа. Счастлив тот, кто в находящих бедствиях усматривает наказующую и вместе с тем любящую десницу Господа. Такое отношение к скорбям позволяет человеку идти по пути нравственного совершенствования. Поднимем же очи свои от земли к небу за Божией помощью, и она незримо снизойдет до нас. Тогда-то мы получим духовную силу мужественно нести свой крест, данный Богом, в нашей земной жизни.
Вторая тайна земной жизни и Божией помощи связана с вопросом служения ближним. Облегчить свою жизнь мы сможем, если будем жить не только для себя, но и для других, то есть во имя Бога и ближних. Многие люди в тяжелые минуты своей жизни жестоко страдают. Именно они в этот момент, как никогда, имеют нужду в соучастии и сострадании другого человека. Важно стяжать в себе сердце, горящее огнем любви Божественной и человеческой. Нужно, по Апостолу, «духом горяще, Господеви работающе… в молитве пребывающе, радоватися с радующимися и плакати с плачущими» (Рим. 12:11–17). Именно служение ближним должно быть самоотверженным, бескорыстным, потому что честь и блага земной жизни проходят как сон, как пылкая мечта. Любить добро, стремиться к жизни вечной вот наша цель и духовная красота. А те, ради которых мы будем трудиться, всегда вспомнят о нас, и если не здесь на земле, то в день пришествия Сына Человеческого. А это, в свою очередь, сделает нашу жизнь не столь уж тяжелой и безотрадной, а, наоборот, она будет легкой и радостной. Жить для других – это долг любви. А любовь пребывает во веки. Пребывающий же в любви – в Боге пребывает. Вот это и есть та благодатная сила, которая не мыслит зла, и побуждает нас, по Апостолу, «друг друга тяготы носити» (Гал. 6:2). И это надо делать во имя того, что Христос возлюбил нас прежде сложения мира. Во имя Иисуса Христа и ради близких людей нам будет легче нести труды и подвиги. И это третья тайна жизни.
Но сказав об облегчении земной жизни, мы должны помнить, что счастье на земле бывает относительное. Оно в полной своей гармонии раскроется не только для праведников на небе. Это потому, что условия земли не соответствуют полноте человеческого счастья: жизнь на земле никогда не станет раем, как и земля никогда не станет небом. Всегда и везде будут слышаться воздыхания, томления души и слезы. И это весьма закономерно, поскольку человек, хоть и сотворен из земли, но как имеющий залог неба и образ Бога, он предназначен не для земли. На самом деле, отклик скорбных чувств и душевных переживаний, был слышен из уст даже праведных мужей, угодивших Богу. Вот благочестивая старость жалуется и вопиет: «Дние мои яко сень уклонишася, и аз яко сено изсхох» (Пс.101:12) А вот воздыхает и не старость: «Дние лет наших, в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь: яко прииде кротость на ны, и накажемся.» (Пс. 89:10) «…разсыпашася вся кости моя, бысть сердце мое яко воск, таяй посреде чрева моего» (Пс. 21:15) «Скорби сердца моего умножишася…» (Пс.24:17), «Яко исчезе в болезни живот мой и лета моя в воздыхании, изнеможе нищетою крепость моя и кости моя смятошася. От всех враг моих бых поношение, и соседом моим зело, и страх знаемым моим…» (Пс.30:11–12) «. ..скажи ми, Господи, кончину мою и число дней моих, кое есть? Да разумею, что лишаюся аз?» (Пс.38:5).
Вслушиваясь в эти жалобы грешника и в воздыхания праведника, невольно чувствуешь, как земля поглощает человека, и он нисходит в могилу, а дух его возвращается к Богу.
Однако важно помнить, что со смертью человека духовная жизнь его не прекращается. Наши слезы и скорбь об ушедших не безутешны. Богодухновенный вещатель Христовой истины святой апостол Павел, имевший желание разрешиться от уз временной жизни и быть со Христом, писал: «Не хочу же оставить вас, братие, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды» (1Фес. 4:13). Значит, и в скорбях, слезах есть для христианина утешение, и при виде гроба есть надежда на жизнеутверждающую силу. Фактически таких утешений можно найти немало. Одно представление покоя после трудов, борьбы и скорбей для усталого путника земли уже выглядит утешением. Смертный час усопшего примиряет его с близкими. Всякий злословящий язык умолкает при виде лежащего во гробе. И если при жизни окружающие люди склонны были видеть его недостатки, то у смертного одра все с ним примиряются и начинают вспоминать только доброе. Часто случается в жизни, что благочестивых людей оскорбляют, унижают, злословят, но после смерти делаются особенно явными только их добродетели. И если добродетельная жизнь возбуждала нередко завистливое со стороны других чувство, то после смерти и малое добро вызывает искреннюю благодарность. При жизни люди иногда злословили, даже и святых подвижников, осуждая их по своему легкомыслию, но по смерти они со слезами на глазах начинают удивляться их мужеству и терпению. А это, в свою очередь, является большим утешением для тех, которые были близки к почившему. Это происходит потому, что прежде, при жизни почившего, веял над ним дух греховного мира, а сейчас чувствуется веяние любви Христовой. Именно в этот момент, как никогда, дает о себе знать душа. И если бы человек почаще прислушивался к своей бессмертной душе, то ему было бы легче встретить смерть, которая, согласно молитвам Церкви, должна быть безболезненной, непостыдной и мирной. .. Для того, чтобы умирающий имел спокойную совесть, чистое сердце и непорочную душу, необходимо благовременное размышление о смертном часе и подготовка к нему в течение всей жизни. Всякий, свято проживший свою земную жизнь и приготовивший душу свою к часу смерти, может надеяться не только на помилование, но и на приобретение нетленной жизни в обителях Отца Небесного. Вот почему, как завещание всему христианскому миру, звучат, проникнутые любовью и заботой о спасении каждого человека, слова святителя Тихона Задонского: «Ныне моли Его (Бога- А.И.), пока время дает тебе; ныне исправляйся, пока время благоприятно и день спасения; ныне плачи, пока полезны слезы, ныне кайся, пока Он приемлет кающихся.»2
Однако как бы ни старался христианин подготовиться к вечности, после смерти он нуждается в помощи Церкви, которая своими молитвами и песнопениями помогает почившему и ходатайствует за него перед Богом о помиловании. Особенно большую помощь умершему оказывает приносимая за его душу бескровная жертва. Именно посредством искупительной жертвы Христовой душа умершего обретает утешение, облегчение и успокоение. Свидетельство тому – разрешительная молитва, которую священнослужитель читает у гроба и текст которой, в знак помилования, влагает в руку умершего. И если христианин сподобится принять перед своей кончиной Святые Тайны, то его душа, по мысли св. Иоанна Златоуста, возносится горе к Престолу Всевышнего даже тогда, когда этот человек не принес плодов достойных покаяния.
Таким образом, если жизнь человека, с его радостями и печалями, славой и бесчестием, окутана таинственностью, то тем более смерть является величайшей тайной. Мы не должны этому удивляться, ибо после внимательного рассмотрения увидим, что человек представляет смешение противоположностей добра и зла, является ареной борьбы между тем и другим. С этим человек ложится в гроб и переходит в ту жизнь, где не только нет борьбы, но где нет и покаяния. За гробом вступает в силу суд Бога и совести. Там лишь развивается и растет то, что здесь посеяно. И уже не сам человек, а ближние его, оставшиеся на земле, могут содействовать развитию и укреплению в его душе добра и приближению к Богу как своими частными молитвами, так и, конечно, молитвами всей Церкви. Если воскресший Спаситель не постыдился Тайны жизни и смертить своих учеников братиею своею: «…иди же ко братии Моей» (Ин. 20:17), то как можем мы, ежедневно обращая свои молитвенные взоры к Воскресшему Спасителю, забыть, что все люди братья, а, следовательно, с братской любовью нужно молиться за живых и усопших.
Молитвы Церкви и частные молитвы христиан способны извести душу усопшего из места тьмы и терзаний, являясь истинным утешением для плачущих и болезнующих. Это – новая тайна, которая нам непостижима и которая воспринимается посредством нашего внутреннего опыта. Особенно это чувствуется явно в молитве у гроба, когда невольно отрешаешься от земли и почерпаешь облегчение гнетущей скорби. Об этой тайне нам говорит наша вера и Церковь, заповедующая совершать поминовения об умерших. Эта тайна молитвы не есть тайна только земной Церкви, то есть людей, живущих на земле и за умерших молящихся, но и Церкви небесной, то есть отшедших в иную жизнь и предстоящих престолу Божию. Члены Небесной Церкви в своих молитвах не оставляют нас. Об этом свидетельствовал апостол Петр: «Потщуся же и всегда имети вас по моем исходе память о сих творити» (2Пет. 1:15). Эти молитвы святых, несомненно, действеннее наших. В этом молитвенном взаимообщении – новое утешение, так как оно показывает, что перед Богом все живы и все составляют единое тело Церкви Христовой.
Есть и еще последняя тайна смерти, тайна исключительно веры Христовой, ибо этой верой человек видит будущее, как бы настоящее. Эта тайна заключается в том, что для истинных рабов Христовых, собственно и нет смерти, а есть только «отложение телесе» (2Петр 1:14), «время…отшествия» (2Тим. 4:6) «представление от сея привременныя жизни на упокоение», и не только упокоение, сну подобное, но и на «радость» жизни вечной, жизни спокойной, безмятежной и счастливой.
Счастлив по смерти тот, кто нес скорби в земной жизни безропотно; при всех тяжелых испытаниях не только не падал духом, не унывал, как часто случается в подобных обстоятельствах, но еще больше укреплялся в любви к Богу и ближним, становился все тверже и тверже, памятуя, что на все воля Божия. Такой человек может с дерзновением сказать: Господи, «…возвеселихомся, за дни, в няже смирил ны еси, лета в няже видехом злая» (Пс. 89:15). Счастлив по смерти тот, кто жил на земле для Бога и ближних, кто с глубоким сердечным покаянием, с молитвой на устах оканчивает земной жизненный путь. Они непременно услышат слова Господа: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. 11:28).
В один определенный час придет то время, когда находящиеся в гробах «…услышат глас Сына Божия, и услышавшие оживут…» (Ин. 5:25) и восстанут в том же теле, только измененном: не в немощном, а в сильном, не в бесчестном, а в славном, не в душевном, а в духовном (1Кор. 15:43–44). «Подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие… тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою» (1Кор. 15:53–54).
Когда и как это совершится, какое это будет «духовное» тело, мы узнаем об этом после второго Христова пришествия. Это тайна Божия и разум человека не может ее постигнуть. Достаточно нам знать, что Господь, сотворивший человека для жизни, уготовал верующим в Него те блага, которые находятся во свете лица Его. Но это блаженство сможет получить только тот, кто в этой жизни очистит свое сердце и будет служить Богу правдой и истиной во все дни жизни своей. Именно для таковых последователей Христовых будет открыта дверь спасительного ковчега Царствия Небесного.
8 июня 1988г.
Две жизни и смерти человека
протоиерей Сергий Демьянов
Современная культура нашего общества воспитана и насквозь пронизана идеями гуманизма, существо которых можно обозначить тезисом: Человек, его жизнь, здоровье, свобода являются высшей ценностью. Эта идея совершенно несовместима с христианством, высшей ценностью которого является Бог, а смыслом жизни – спасение человека от уз греха, его обожение. При этом христианство не принебрегает человеком, оно называет людей образом и подобием Божиим, его чадами. Тело человека называется Храмом Божиим, в котором должна пребывать благодать Духа Святаго. Оно неразрывно связывает ценность жизни человека с его общением с Богом. Христос призывает каждого к свободе, но к свободе от греха.
В чем разница между идеями гуманизма и христианства? Гуманизм рассматривает человека как самоценность, под его жизнью и здоровьем подразумевает жизнь сегодняшнего дня, т.е. пытается бороться за то, что неминуемо закончится болезнью, страданием, смертью. Под свободой подразумевается, прежде всего, неприкосновенность человеческого эго, его самости (моя воля свободна и не должна зависеть от воли других личностей в рамках гражданского законодательства), т.е. основа грехопадения Адама и Евы –
Христианство говорит о двух жизнях и двух смертях, которые ожидают человека. Жизнь первая – это наша жизнь от рождения до телесной смерти. Жизнь вторая – это жизнь вечная, уготованная верующим в Царствии Божием. Смерть первая – это неизбежная смерть, т.е. отделение души от тела и сама по себе не есть зло. Она является следствием зла – преступления Адама и Евы заповеди Божией «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». (Быт. 2:16-17).
Она самовольно выбрана человеком. Смерть вторая – это духовная вечная смерть, которую избирает человек отвергшийся истинного Бога в жизни первой.Христианство очень серьезно относится к жизни первой, потому что по ее плодам человек наследует или жизнь, или смерть вечную, но серьезно не в смысле здоровья и комфорта, а в смысле исцеления человека от греховных страстей, стяжания благодати Духа Святаго. И еще более серьезно относится к тому, чтобы избежать второй смерти, т.е. гибели духовной «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геене». (Мф. 10:28). Вот почему возникает соблазн для человека воспитанного на идеях гуманизма при чтении Священного Писания, когда встают вопросы о жизни и смерти.
Жизнь христианина – это непрестанная духовная брань (битва, война, сражение в прямом смысле этого слова) со своими греховными страстями, которые суть бесы, порабощающие его. Но Вы скажете: здесь говорится о духовной брани с врагом рода человеческого, а не между людьми. Но духовное содержание и внешняя форма в данном случае, к сожалению, часто неразделимы. Господь действительно дал заповедь «не убий», но при этом в частных случаях заповедал предавать человека смерти
Преждевременная смерть для человека попирающего заповеди Божии и не способного к покаянию благо для него, потому что, во-первых, уменьшает его страдания в аду (меньше грешил, меньше страдание).
Во-вторых, является возмездием Божиим здесь, сегодня, в этой жизни за содеянный грех, а Бог два раза за одно и тоже не наказывает, что тоже уменьшает страдания человека.
В‑третьих, страх смерти первой останавливает других злодеев от смертных грехов.
В‑четвертых, обеспечивает мирную жизнь их потенциальным будущим жертвам. Когда человек позволил поработить свое тело, ум и сердце духам злобы поднебесной, то остановить брань этих духов злобы можно только совершив насилие над человеком, т.к. сам себя он остановить не может.
Убийство человека всегда является злом. Не случайно Господь не принял постройку храма от рук царя Давида по причине, что он много пролил крови человеческой, но при этом он почитается как великий праведник, потому что творил волю Божию. Но еще большим злом является попущение силам злобы царствовать в мире сем. И насилие допустимо, с точки зрения христианства, только над человеком, который поработил себя греховным страстям для исправления его. И смерть, как крайняя форма насилия, над человеком тяжко согрешившим не способным к исправлению (нераскаянным). Поэтому священнослужители действительно благословляют воинов на военные действия и насилие для защиты веры отечества и ближних своих.
Воинский начальник Корнилий, несмотря на военное звание, прямо назван благочестивым и сподобился откровения Божия: «В Кесари был некоторый муж, именем Корнилий, сотник из полка, называемого Италийским, благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу. Он в видении ясно видел около девятого часа дня Ангела Божия, который вошел к нему и сказал ему: Корнилий! Он же, взглянув на него и испугавшись, сказал: что, Господи? Ангел отвечал ему: молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом» (Деян. 10:1-4).
Почему Господь посылал израильтян на уничтожение соседних народов? Для того, чтобы остановить безмерные грехи царящие у этих народов и тем самым напомнить и самим израильтянам, что ожидает их за греховную жизнь. Христианство научает не бояться смерти первой и бояться только смерти второй. Смерть первая избрана самим человеком через преступление заповеди Божией, и не нам решать о том, в каком виде смерть придет к нам.
Вы, наверное, удивитесь, узнав, что Священное Писание заповедует совершать насилие даже над детьми, когда они не вразумляются и не исправляются. «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его.» (Притч. 13:25) . Как видите, Любовь и насилие – два сочетаемых понятия, но, конечно же, невозможно заставить любить, но возможно насилием остановить человека от греха, что приближает его к Любви.
сайт Храма Преображения Господне
село Спас-Загорье, Калужская область
- 225 0
- 0
«ПРОБЛЕМА ЖИЗНИ И СМЕРТИ В ФИЛОСОФИИ И МЕДИЦИНЕ» Кашапов Ф.
А.ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ЧЕЛЯБИНСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ МЕДИЦИНСКАЯ АКАДЕМИЯ
ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗДРАВООХРАНЕНИЮ И
СОЦИАЛЬНОМУ РАЗВИТИЮ»
КАФЕДРА СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫХ НАУК
Методическое пособие для студентов
ПРОБЛЕМА ЖИЗНИ И СМЕРТИ В ФИЛОСОФИИ И МЕДИЦИНЕ
Подготовил:
доктор философских наук
Кашапов Ф.А.
Челябинск 2008
ПЛАН
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. Тема жизни и смерти в духовном опыте человека 4
ГЛАВА 2. Право на жизнь и право на смерть 7
ГЛАВА 3. Эвтаназия и ее формы 10
ГЛАВА 4. Роль биоэтики в формировании отношения к эвтаназии 18
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 21
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 22
ВВЕДЕНИЕ
В современном мире медицина претерпевает процесс глубочайших преобразований. Она становится качественно иной, не только более технологически оснащенной, но и более чувствительной к этическим аспектам врачевания. Этические принципы новой медицины (биомедицины) радикально трансформируют основные положения «Клятвы Гиппократа», которая на протяжении многих веков была эталоном врачебного морального сознания. Традиционные ценности милосердия, ненанесения вреда пациенту, отношения к жизни и смерти получают в новой культурной ситуации новое звучание.
Острота современного звучания этических проблем изучения жизни и смерти в медицине и философии определяется многими факторами. Так, биомедицина начинает осознавать себя как наука технологическая, которая открывает возможности для манипулирования процессами жизни и умирания. При этом новая медицина вступает в конфликт с традиционными ценностям. Изменение духовной ситуации в обществе в сторону демократизации общественного сознания, в котором центральное место начинает занимать идея прав человека, приводит к изменению осознания меры ответственности человека за жизнь. Возникли новые критерии смерти человека – «смерть мозга», новые подходы к индивидуальной смерти – «право на смерть».
Целью данного пособия является обоснование того, что проблема жизни, смерти и умирания является не только частным делом медицины, но и сложнейшей философской проблемой биоэтики.
Г
Человек – это единственное существо, которое осознает свою смертность. Животное не осознает свою смертность, оно живет «вечно». Для человека жизнь включает в себя осознание жизни и тем самым смерти. Человек есть существо живущее, но осознающее свою смертность. Осознание своей смертности не есть еще само умирание. В то же время, очевидно, что «человек есть существо умирающее». Только человек задается вопросом о конечности своего существования. Проблема смерти для человека всегда будет открытым вопросом, затрагивающим самые глубины его духовного мира. Делая предметом своих размышлений проблему смерти, одни считают её неизбежной правдой жизни, другие считают смерть величайшим обманом. Во всяком случае, феномен смерти играет важную роль в духовном развитии человек. Вопрос о смысле жизни связан с попытками разгадать таинство смерти, со стремлением жить вечно и если не физически, то хотя бы духовно победить смерть. Конфуций писал: «Как понять, что такое смерть, если мы не можем понять что такое жизнь». Отношение человека к смерти – это всегда отношение, моделирующее всю систему смысложизненного воззрения на мир.
Жизнь и смерть рассматриваются либо как антагонисты, как два взаимоисключающие понятия, либо как взаимодополняющие понятия. Условно различают западный и восточный взгляд на смерть. Одни говорят о смысле жизни, другие о смысле смерти.1 Для одних смерть является источником страха, это табу, это зло, о котором предпочитают не говорить; для других – это тема разговора, в которой хотят найти лекарство от «суеты сует». Смерть рассматривается как отрицание жизни, поэтому жизнь и смерть являются конфликтующими сторонами. Типичный западный взгляд на смерть представлен в экзистенциальной философии Ж.П. Сартра: «Смерть никогда не наполнит жизнь смыслом; напротив, смерть – это то, что лишает жизнь всяческого смысла». У Р. Ошо совершенно противоположная точка зрения. Он говорит: «Смерть не противоречит жизни, она не означает конец жизни, она лишь подводит жизнь к прекрасной вершине. Жизнь продолжается и после смерти. Она была до рождения, она продолжается и после смерти. Жизнь не ограничивается кратким промежутком между рождением и смертью, наоборот, рождение и смерть – это маленькие эпизоды в вечности жизни»2.
Восточный подход к жизни и смерти отличается гераклитовским динамизмом и динамической целостностью. Нет ничего абсолютного, неподвижного; всё относительно, всё находится в движении. «Всё течёт, всё изменяется». «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Жизнь – это река. На востоке жизнь не рассматривается отдельно от смерти. Для того чтобы понять жизнь, человеку нужно понять смерть. Знание тайны смерти позволяет человеку не просто существовать, а по-настоящему жить. Смерти как и жизни не нужно ни бояться, ни пытаться победить. Необходимо особое познание, которое могло бы приоткрыть истинный смысл смерти. Метафора великой реки применима и к жизни. Необходимо рассматривать жизнь и смерть как части единого потока великой реки космической жизни. Жизнь – это дыхание. При каждом вдохе мы живём, при каждом выдохе мы умираем. Жизнь и смерть неразделимы, как вдох и выдох. Мы начинаем умирать с самого рождения, с самого начала жизни мы приближаемся к смерти. Поэтому смерть не находится в будущем, она приходит каждое мгновение.
Можно ли познать смерть, не умирая? Р. Ошо отвечает утвердительно. Только в состоянии медитации можно понять, что такое смерть. «Медитация и смерть – два очень похожих состояния. В смерти эго исчезает; остаётся только чистое сознание. В медитации происходит то же самое: эго исчезает, а остается лишь чистое сознание, твоя сущность. Медитация готовит тебя к смерти, она помогает тебе познать смерть, не умирая. Познав смерть без умирания, ты навсегда избавишься от страха смерти. Даже когда придет смерть, ты будешь молча наблюдать за ней, прекрасно осознавая, что она не в состоянии оставить на тебе даже царапину. Смерть лишит тебя тела, ума, но сам ты останешься невредимым. Ты принадлежишь бессмертной жизни»3. Очевидно, что тот, кто не боится медитации, не будет бояться и смерти.
Проблема смерти порождает вопрос о цели и смысле жизни, вопрос о том, зачем и ради чего живёт человек. В этом вопросе есть субъективный и объективный аспект, личностный и общечеловеческий план рассмотрения. Субъективно-личностная сторона проблемы смысла жизни решается каждым человеком индивидуально в зависимости от его ценностно-мировоззренческих установок. Смысл жизни можно искать либо в самой жизни, либо за её пределами, в самом себе или за пределами самого себя. Смысл жизни можно видеть в подготовке к вечной потусторонней жизни или в реализации самого себя в этом мире. Это и вопрос о ценности человеческой жизни. В притче посвященной проблеме жизни и смерти Н.Н. Трубников пишет: «Не бойся умереть, прожив. Бойся умереть, не узнав жизни, не полюбив её и не послужив ей. А для этого помни о смерти, ибо только постоянная мысль о смерти, о пределе жизни поможет тебе не забывать о предельной ценности жизни»4. Общечеловеческая сторона вопроса о смысле жизни связана с осознанием единства жизни человека и человечества с биосферой и космосом, с космическим предназначением человеческой жизни. В русской философии с её принципом соборности, «общего дела», всеединства важную роль играло нравственное начало. Философия жизни в русской культуре понималась как философия добра, утверждающая, что спастись можно только всем вместе. Идея русского космизма связана с заботой о каждом человеке, с поиском космического измерения жизни. Таким образом, смысл жизни связан с осознанием глобального предназначения человека, с его ответственностью за сохранение и защиту жизни в космосе.
В наше время под влиянием биотехнологической революции социально-этические аспекты проблемы смерти привлекают к себе особое внимание. Проблему смерти, главным образом её психологию, социологию и мистику глубоко исследовал А.П. Зильбер в своей книге «Трактат об эвтаназии»5. Смерть как заключительная часть нашей жизни неизбежна, она всегда «наступит» независимо от религиозных предпочтений, социальных условий и успехов медицины, независимо от «безумной» надежды на бессмертие или воскресение из мёртвых. «Мы не в силах её отменить, но в наших силах сделать её по возможности безболезненной, нестрашной и достойной»6.
- ГЛАВА 2. ПРАВО НА ЖИЗНЬ И ПРАВО НА СМЕРТЬ
Успехи биомедицинских исследований, связанные с геронтологией, реаниматологией, с возможностью беспредельного увеличения продолжительности жизни, резко обострили дилеммы личностного бытия. Возникли новые критерии смерти человека – «смерть мозга», новые подходы к индивидуальной смерти – «право на смерть». Однако проблема смерти и умирания – это не только частное дело медицины или абстрактной философии, это сложнейшая проблема биоэтики. Есть смерть и её «физикой» занимается медицина, но есть и проблема отношения к смерти – это «метафизика» смерти. В биоэтике «физика» смерти самым непосредственным образом, конкретно и клинически связана с «метафизикой» смерти. Отношение человека к смерти – это всегда отношение, моделирующее теневую систему духовного мира человека. «Физика» смерти в медицине связана с «метафизикой» смерти, то есть с определенным духовно-философским пониманием смерти, в котором материалистические подходы могут переплетаться с религиозными традициями. Действительно, возникают вопросы не только о том, когда человека считать умершим, каковы медицинские критерии смерти, но и проблемы смысла жизни. Вопрос о смысле жизни и смерти оказывается вопросом выбора, вопросом права умирающего человека в определённых критических ситуациях самому определять, когда его жизни будет положен конец.
Право на смерть, право умирающего человека, которому искусственно замедляют наступление смерти – это насущный вопрос современной биомедицинской этики. Удивительные достижения в области биомедицинских технологий позволяют искусственно поддерживать жизнь в «смертельно» пострадавшем человеке без какой-либо надежды вернуть его к нормально жизни. Имеют ли право врачи поддерживать жизнь умирающего человека против его воли, имеет ли право умирающий на прекращение жизни, «право умереть достойно» при отсутствии какой-либо надежды на выздоровление. На фоне новых возможностей реанимационных процедур всё более приемлемым и актуальным становится право больного на эвтаназию, право на смерть, то есть право обреченного человека умереть безболезненно и достойно. Отсюда видно, что изменяющееся в обществе отношение к смерти затрагивает чрезвычайно важные жизнеобеспечивающие принципы человеческого сообщества и самой медицины как социального института.
Диалектика бытия обнаруживает, что всё, что существует, находится в процессе. Бытие внутренне противоречиво. Всё что обладает конечным бытием переходит в небытие. Бытие человека переходит в небытие. Как биологическое индивидуальное существо человек смертен. Человек неизбежно завершает свою жизнь естественным процессом умирания.
Усовершенствование жизнеподдерживающих технологий обусловило потребность определить новым способом смерть. Медицинская диагностика смерти в течение многих столетий была связана с отсутствием пульса или признаков дыхания. С остановкой сердцебиения и дыхания жизнь обычно через несколько минут прекращалась. Стали возникать противоречивые ситуации, когда у человека не способного самостоятельно дышать могло биться сердце, благодаря работе механического респиратора. Следует ли такого человека считать живым? Ведь сердце и дыхание всегда рассматривались как основа жизни. Это привело к поиску нового определения смерти и необходимости различения клинической смерти (обратимого этапа умирания) и биологической смерти (необратимого этапа умирания). Возникла объективная трудность в различении процесса и результата, процесса умирания и фактической смерти. Возможны парадоксальные ситуации, когда человек уже не жив, но ещё и не мёртв, когда человек уже не жив, но ещё имеет право на жизнь, и когда человек ещё не мертв, но уже имеет право на смерть.
А.М. Гуревич отмечает, что «в результате развития реаниматологии стало недействительным традиционное определение смерти»7.
Реаниматология – наука, изучающая механизмы умирания и оживления умирающего организма. Формирование реаниматологии признано считать олицетворением революционных изменений в медицине. Реанимационные процедуры позволяют искусственно поддерживать жизнь в умирающем человеке при отсутствии какой-либо надежды на выздоровление. Возникли дискуссии по поводу ненужной реанимации и права умереть, по поводу эвтаназии и принятия нового критерия человеческой смерти – «смерти мозга». Необходимы чёткие критерии определения смерти, чтобы знать, когда умирающие люди имеют право на жизнь (право, обеспеченное реанимационными процедурами), а когда умирающие фактически уже умерли и не имеют права жить, когда «поддержание» жизни оказывается лишь способом продления умирания и не предотвращает саму смерть. Как отмечает А.М. Гуревич, «морально-этической является не проблема равенства смерти мозга и биологической смерти, а проблема отношения врача к трупу с бьющимся сердцем и связи с возможностью несогласия с новой трактовкой смерти родных умершего и части общества»8. Новые критерии смерти позволяют определить, что «грань между поддержанием жизни и продлением умирания становится такой тонкой, что смерть может оказаться длительным механизированным процессом умирания».9
Действительно, грань между поддержанием жизни, предотвращающим смерть и продлением умирания, приводящим к смерти, становится настолько тонкой, что поддержание жизни может оказаться лишь механизированным способом продления умирания. Пограничную ситуацию Б.Г. Юдин называет «зоной неопределенности» – зоной, в которой коматозные больные находятся между состоянием «определённо жив» и «определённо мертв». В «зоне» глубоких коматозных состояний возможны такие суждения врачей: «человек ещё жив, но он без сознания», или «человек мёртв, но он ещё дышит». Бьющееся сердце не всегда есть признак жизни. В общественном сознании с подозрением относятся к любой констатации смерти, если человек ещё дышит или бьётся его сердце.
Новое представление о смерти основано на доказательствах устойчивого отсутствия функций мозга – констатации «смерти мозга». «Зона неопределённости» оказывается «зоной» отказа от жизнеподдерживающего лечения, отказа, ведущего неизбежно к смерти или к убийству. Отказ от лечения или ненужной реанимации приводит к смерти. Отказ от лечения может включать в себя вопрос о смерти. «Зона неопределённости» оказывается «зоной» неизбежной смерти, если не убийства. В биоэтике вопрос о жизни и смерти благодаря возможностям биомедицинских технологий оказывается вопросом морального выбора. Кто должен принимать решение о жизни и осуществлять решение о смерти человека? Должно ли общество охранять «право на жизнь» вопреки воле человека? Кто должен принимать решение о «праве на смерть» умирающего человека? Как избежать участи невольного исполнителя «права на смерть»? В статье «Кто должен принимать решение о Вашей смерти?» отмечается, что различные реанимационные процедуры продлевают жизнь многим людям, «однако они превращают смерть в механизированное зрелище, в котором ни один разумный человек не хотел бы играть главную роль»10.
ГЛАВА 3. ЭВТАНАЗИЯ И ЕЕ ФОРМЫ
Биоэтика требует выработки рационального отношения человека к своей смерти. Медикализация современной культуры приводит к проблеме допустимости или недопустимости эвтаназии, как тихой «блаженной» смерти или как умышленного, безболезненного умерщвления безнадежно больных людей. По определения видно, что эвтаназия одна из острейших и противоречивых проблем биоэтики. Во всём цивилизованном мире развернулись острые дискуссии о праве человека на смерть. По поводу эвтаназии выявились различные позиции – от полного отрицания до необходимости легализации принципов и методов эвтаназии.
Вопросы эвтаназии становятся частью культуры современного человека. Перечислим некоторые из них. Всегда ли надо бороться за жизнь? Может ли жизнь быть хуже смерти? Должна ли быть смерть обязательно мучительной? Эвтаназия – это милосердие или преступление, это убийство или оказание гуманной помощи умирающему? Может ли быть моральным убийство? Кто должен осуществлять эвтаназию? Есть ли альтернатива эвтаназии?
Впервые этот термин был использован английским учёным-гуманистом Ф. Бэконом (1561-1626). Он понимал под эвтаназией безболезненную, лёгкую смерть. Бэкон писал: «Я совершенно убеждён, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстановить здоровье, но и в том, чтобы облегчить страдания и мучения, причиняемые болезнями… и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение, то можно лишь сделать самую смерть легкой и спокойной»11. В своей антропологии Бэкон больше всего интересуется медициной. Она должна сохранять здоровье, исцелять болезни, продолжать жизнь. Поэтому медицина распадается на диететику, патологию и макробиоэтику. Немецкий историк философии Куно Фишер пишет об отношении Бэкона к смерти следующее: «Если смерти нельзя воспрепятствовать, то врачи должны, по крайней мере стараться облегчить её. Облегчение смерти, тихая смерть, которую он называет активной эвтаназией, составляет у него особую медицинскую задачу»12.
Своё мнение по поводу эвтаназии высказал немецкий философ И. Кант. Он писал по этому поводу: «Если больной, долгие годы прикованный к постели, испытывающий жесточайшие страдания, постоянно призывает смерть, которая избавит его от мучений, — не верьте ему, это не есть его действительное желание. Разум, правда, подсказывает ему это, но инстинкт против этого восстает. Если он и взывает к смерти – избавительнице от страданий, — то вместе с тем он всегда требует ещё некоторой отсрочки и постоянно находит повод для того, чтобы отодвинуть окончательный приговор»13.
Тема «благой смерти» стала камнем преткновения для многих представителей гуманитарных дисциплин. Смерть – это не только медико-биологическое, но и мировоззренческое понятие, отражающее нравственные и юридические позиции людей по отношению к жизни и смерти человека. В медицине различают понятия «умирание» и «смерть». Смерть можно рассматривать со стороны процесса и со стороны результата. Со стороны процесса – это умирание, заканчивающееся неизбежно смертью. Умирание – это процесс необратимых патологических изменений ведущих к наступлению смерти. Со стороны результата – это состояние, характеризующееся необратимостью и может быть зафиксировано как факт. Смерть – это состояние абсолютно противоположное жизни. Если умирание – это процесс перехода от жизни к смерти и как процесс умирание отличается и от жизни и от смерти, то смерть как состояние отлично только от жизни и тождественно собственно смерти. Жизнь заканчивается смертью, то есть жизнь заканчивается процессом умирания и состоянием смерти. Смерть – это момент, когда жизнь заканчивается наступлением смерти, когда процесс заканчивается состоянием. «Смертью следует называть состояние, противоположное жизни и чётко обозначать момент, когда заканчивается жизнь и наступает смерть. Процесс перехода от жизни к смерти следует называть умиранием, и его надо отличать и от жизни и от смерти»14.
Смерть неизбежна, мы не в силах её отменить, но в наших силах сделать процесс умирания достойным человека. Проблема эвтаназии относится к процессу, но не к состоянию. Эвтаназия направлена не против смерти, но и не против жизни, она направлена против процесса умирания, сопровождающегося мучительными страданиями. Смерть обычно рассматривается как процесс, включающий в себя неизбежный результат. Это надо иметь в виду, когда говорят об эвтаназии как лёгкой смерти. Поэтому эвтаназия – это скорее забота об умирающем, чем «убийство из жалости». В статье «Право умирающего человека на прекращение жизни», представленной Советом по этике и судебным делам Американской медицинской ассоциации, отмечается, что люди стали всё чаще задумываться о том, то процесс умирания, сопряжённый с нетрудоспособностью, непереносимой болью и унижением, часто излишне и искусственно продлевается. По данным опросов общественного мнения, 68% респондентов полагают, что человеку, умирающему от неизлечимой болезни, сопряжённой с болью, должна быть предоставлена возможность, прервать свою жизнь раньше, чем закончится естественный ход болезни15. Общественный интерес к вопросу о медицинских решениях на границе между жизнью и смертью естественно возрос. Жизнеподдерживающая технология даёт современной медицине возможность предотвращать смерть большинства больных. Поэтому высказываются мнения об отмене удлиняющего жизнь лечения больных в терминальном или постоянно бессознательном состоянии и отказе от него. Всё это имеет отношение к действиям врачей, которые могут заведомо привести к смерти больного. Применимо ли понятие «эвтаназия» или «поддерживаемое самоубийство», когда речь идёт об отмене или отказе от поддерживающего жизнь лечения, или проведении паллиативного лечения, которое может давать побочные эффекты со смертельным исходом.
Эвтаназия – это сознательное действие, приводящее к смерти обречённого на мучительное умирание безнадёжно больного человека, безболезненным путём с целью прекращения его страданий. В её основе лежит сострадание. В узком смысле термин «эвтаназия» означает медицинское введения смертельного средства с целью устранения непереносимой и неизлечимой боли.
Является ли эвтаназия умерщвлением? Является ли умерщвление добровольным уходом из жизни с помощью специалиста? В этой теме просматриваются не только личное отношение к своей будущей смерти, но и отношение тех, кто будет осуществлять действие, приводящее к смерти. Есть тонкий психологический нюанс, который не позволяет рассматривать эвтаназию как умерщвление. Эвтаназия, как новый способ медицинского решения проблемы смерти есть скорее прекращение жизни, чем умерщвление человека. В медицине допустима эвтаназия, но не умерщвление. Врач по своей профессии не может решиться на умерщвление, пусть даже из милосердных соображений. Допустимо прекращение жизни, но не умерщвление. Это два разных отношения к одному результату, которые могут ассоциироваться и могут не ассоциироваться с профессиональной деятельностью врача. Важно с этической точки зрения, чтобы деятельность врача, связанная с прекращением жизни не превратилась в умерщвление.
Необходимо определить этические пределы ответственности медика, а также требуется изучение роли врача в обществе особенно в том случае, если больной желает умереть. Традиционно понятие врача связано с исцелением людей от болезней и травм, с устранением страданий и сохранением жизни. Сегодня возникают такие обстоятельства, в которых врач может действовать так, чтобы ускорить наступление смерти или воздержаться от продления жизни.
Биомедицинская этика пытается разрешить конфликт между традиционным и либеральным пониманием роли врача в обществе введением принципа уважения автономии пациента и соответствующего обязательства врача уважать решение больного. Уважение к человеческому достоинству всегда связано с признанием свободы личности делать выбор в соответствии с её духовными ценностями. Биоэтика, как социальный институт признаёт не только субъективно-личностное, но и объективно-социальное измерение возникающих проблем. Речь идёт о социальных последствиях политики, которая будет допускать врачебные действия заведомо приводящие к смерти больного. Остаётся открытым вопрос, этично ли для врача согласие на осуществление эвтаназии. Любой метод, приводящий к смерти, обычно рассматривается, как вредный для больного и несовместимый с деятельностью врача. Разрешение эвтаназии несовместимо с издавна существующим запретом врачей, убивающих своих больных. Доверие общества к врачам базируется на том, что медицина призвана исцелять и её возможности не должны использоваться для приближения смерти. Запрещение убийства является попыткой защитить врача от зла и имеет не только практическое, но и символическое значение, для сохранения социального статуса медицины. В определённых случаях поддерживаемое врачом самоубийство или проведение эвтаназии может выглядеть с его субъективно-личностных позиций милосердным, однако с объективно-социальных позиций эта деятельность может нанести вред медицинской профессии и поэтому не может быть оправданной. Здесь можно зафиксировать противоречие между субъективным и объективным, личностным и социальным в деятельности врача. Необходимо также зафиксировать неизбежность в определённых случаях практического разрешения конфликтов. Однако, вовлечение врача в медицинские вмешательства, приводящие к смерти больного, могут быть разрушительными для самой медицины. Поэтому необходимо более тщательное изучение этой проблемы.
Очевидно, что необходимо расширить сферу применения принципа Гиппократа «не навреди» для характеристики деятельности врача не только по отношению к конкретному больному, но и по отношению к медицине. Вред не должен быть нанесен ни больному, ни медицинской профессии. Поэтому принцип Гиппократа не надо отменять. В той мере, в какой принцип «не навреди» может быть формализован или ослаблен в субъективно-личностной сфере деятельности врача, в той же мере он должен быть усилен содержательно в объективно-социальной сфере, в которой принцип «не навреди» совпадает с принципом защиты социального статуса медицины.
Современные биомедицинские технологии, включая реаниматологию, позволяют интенсифицировать возможности продления жизни, не давая человеку умереть. При этом умирающие люди, замечая постепенное разрушение своей естественной природы, подвергаются физическим и моральным страданиям. Из активного субъекта, обладающего «правом на жизнь», умирающий человек превращается в пассивный объект, которому искусственно замедляют наступление смерти. Для пассивного объекта, когда процесс умирания находится под внеличностным контролем, «право на жизнь» теряет свой смысл, но приобретает смысл другое право – «право на смерть». «Зона неопределенности» оказывается зоной переосмысления смыслов, в центре которой остается идея «прав человека». Право на жизнь предполагает возможность каждого человека самостоятельно распоряжаться жизнью, вплоть до прекращения жизни. Медицина, работающая в режиме управления процессом умирания, отодвигая «момент» смерти, приобретает право распоряжаться жизнью, которое оборачивается правом принимать решение о смерти человека. Имеет ли человек «право на смерть», то есть право в данном случае безнадежно больного на помощь врачей в обеспечении ему лёгкой безболезненно смерти?
Эвтаназия так или иначе входит в практику современного здравоохранения. Эвтаназия как определенное действие, направленное на решение проблемы прекращения жизни, протекает в двух основных формах. Различают активную и пассивную формы эвтаназии. Данное различие имеет не только глубокий моральный смысл, но и юридическое значение.
Активная эвтаназия – это преднамеренное вмешательство с целью прервать жизнь пациента, например, путём инъекции средства, вызывающего летальный эффект. В данном случае действие врача является непосредственной причиной смерти.
Пассивная эвтаназия – это прекращение оказания медицинской помощи, например, отказ от жизнеподдерживающего лечения, когда оно либо прекращается, либо вообще не начинается, с целью ускорения наступления естественно смерти. В медицинской практике часто встречается пассивная форма эвтаназии, когда приходится в силу бессмысленности жизнеподдерживающего лечения, признать, что «медицина здесь бессильна». Пассивная эвтаназия отличается от активной эвтаназии по форме участия врача, это отличие между действием и бездействием. Наступление смерти может ускоряться не за счёт вмешательства, а по причине отказа от действия. Встречается термин «удвоенная эвтаназия» — это проведение паллиативного лечения, которое может давать побочные эффекты со смертельным исходом. Непосредственной целью может быть устранение боли и страданий, однако при этом заранее известно, что такое лечение опосредованно приводит к смерти пациента.
Различают три формы активной эвтаназии.
Убийство из сострадания, или так называемое «милосердное убийство». В данном случае жизнь безнадежно больного, обреченного на мучительную смерть, прерывается врачом. Часто не имеет значение, есть согласие или нет самого умирающего, например, от травмы несовместимой с жизнью.
Добровольная эвтаназия. В данном случае эвтаназия осуществляется по просьбе больного, или так называемого «компетентного пациента». Под компетентностью понимается способность пациента принимать самостоятельное решение. Недобровольная эвтаназия проводится с некомпетентным пациентом по просьбе родственников или опекунов.
Самоубийство при помощи врача, или так называемое «ассистирование при самоубийстве». В данном случае эвтаназия осуществляется не врачом, но при содействии врача. Врач передает в руки пациента средство, позволяющее тому покончить собой, или, например, информацию о летальной дозе назначаемого снотворного. Поддерживаемое самоубийство предусматривает содействие врача наступлению смерти пациента.
По проблеме эвтаназии сформировались две противоположные позиции, которые могут быть обозначены как либеральная и консервативная.
Либеральная позиция исходит из принципа: достойно жить, достойно умереть. Считается, что эвтаназия всегда была, есть и будет. Либеральная идеология рассматривает эвтаназию через призму человеческого права – право умереть, если смерть – единственное избавление от страданий безнадежно больного. Было бы безнравственно желать мучительной смерти для обречённого больного. Было бы гуманно рассматривать помощь больному, просящему лёгкой смерти, если боль неустранима.
В праве на смерть соблюдается принцип уважения автономии пациента и обязательство врача считаться с выбором пациента. В пользу признания добровольной эвтаназии в качестве аргумента рассматривается сострадание, безграничность которого включает предложение врачом смерти и, с другой стороны, право на предельную самодетерминацию личности, то есть право человека в безнадёжном состоянии самому определять время собственно смерти. Более конкретные аргументы приводит член-корреспондент АМН РФ, профессор Долецкий. Эвтаназия справедлива по отношению к неизлечимым больным, парализованным больным – дебилам, к новорожденным с атрофированным мозгом. Необходимо соблюдать два условия: если страдания невозможно устранить известными средствами, и если болезнь неизбежно приведет к деградации личности.
Консервативная позиция по проблеме эвтаназии исходит из принципа неприкосновенности и святости человеческой жизни. Эвтаназия рассматривается как превращённая форма убийства, юридическое признание которой приведёт к разрушению социальных и нравственных позиций медицины. Отрицательное отношение к эвтаназии выражается подчас в резкой форме: врачи не должны быть палачами.
Консервативная идеология опирается на врачебную этику Гиппократа, которая запрещает врачам убийство или использование своего знания для того, чтобы вызывать «лёгкую» смерть больного. «Смерть с участием врача» или «ассистирование при самоубийстве» недопустимо. Противники эвтаназии выдвигают следующие аргументы. Во-первых, эвтаназия противоречит принципу «пока есть жизнь, есть надежда». Никогда нельзя исключать возможность «самопроизвольного излечения» от рака, то есть спонтанной регрессии опухоли. Во-вторых, при эвтаназии возможны диагностические ошибки или злоупотребления со стороны медперсонала, членов семьи или других заинтересованных лиц. В-третьих, принятие эвтаназии может оказаться препятствием на пути развития медицины. «Борьба со смертью» является не только символом медицины, но и внутренним стимулом её развития. Социальное предназначение медицины, как отмечает И. В. Силуянова, всегда выражалось в борьбе за жизнь человека. В этой борьбе заключается её нравственная сверхзадача. Сопротивление неизбежности смерти всегда вызывало уважение и доверие к врачу. Признание эвтаназии приведёт к разрушению моральных оснований врачевания. Вопрос ставится так: «Сохранит ли медицина свои социальные позиции, когда система здравоохранения «породит» институт смертообеспечения?»16.
Религиозный аргумент против легализации эвтаназии исходит из признания святости человеческой жизни. Консервативная позиция в оценке эвтаназии характерна и для этики православного христианства, которая принципиально «отвергает возможность намеренного прерывания жизни умирающего пациента, рассматривая это действие как особый случай убийства, если оно было принято без ведома и согласия пациента, или самоубийство, если оно санкционировано самим пациентом»17. Позиция Церкви по вопросу эвтаназии вполне ясная и недвусмысленная. Ни самоубийство, ни убийство даже по собственно просьбе умирающего никогда не могут быть одобрены Церковью. Если смерть рассматривать не как аннигиляцию человеческого существования, а как переход его в иное состояние, то необходимость искусственного поддержания жизни во многих случаях будет вызывать серьёзные сомнения. Что такое действительная жизнь, каков смысл физического и духовного измерения человеческой жизни? Православный богослов В.И. Несмелов писал: «Ведь физическая смерть человека является не переходом в новую жизнь, а последним моментом действительной жизни. Этого рокового смысла смерти никогда и ни в коем случае не может изменить вера в бессмертие человеческого духа, потому, что если по смерти человека дух его и будет существовать, то жить-то человеческой жизнью он все-таки не будет»18.
Таким образом, по проблеме эвтаназии в общественном сознании существуют противоположные позиции: против эвтаназии и за проведение эвтаназии. Единого мнения по проблеме легализации эвтаназии нет ни в одной стране мира. Во всём мире идут бурные дискуссии: разрешить эвтаназию или запретить её проведение? Если неоказание помощи больному – это преступление, то является ли таковым неоказание помощи умирающему?
ГЛАВА 4. РОЛЬ БИОЭТИКИ В ФОРМИРОВАНИИ ОТНОШЕНИЯ К ЭВТАНАЗИИ
Если размышлять об эвтаназии с точки зрения философии, в частности, с точки зрения диалектического принципа конкретности истины, который гласит: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна, то это вопрос о конкретных условиях, когда эвтаназия недопустима и конкретных условиях, когда эвтаназия допустима. При этом надо учитывать не только человеческие права больного, но и права врача, а также готовность или неготовность общества к проведению эвтаназии. Известно, что в условиях эпидемий проводятся карантинные мероприятия, когда права отдельных лиц неизбежно ущемляются, но общество в целом находится в выигрыше. Законодательное запрещение эвтаназии может быть благом для общества, но при этом будут ущемляться права отдельных лиц. Разрешение эвтаназии может быть уподоблено снятию карантинных мероприятий, проведение которых зависит от многих факторов. Ю.М. Хрусталёв предлагает рассматривать эвтаназию с точки зрения философии в едином русле с проблемой поиска смысла жизни: его постижения и утраты. «Вопрос ставится таким образом: имею ли я лично право на эвтаназию?… И речь идёт не о праве на смерть (она естественна), а именно о праве на эвтаназию – лёгкую смерть по желанию самого человека»19. Данная ситуация порождает вопрос о том, что общество, легализуя право на эвтаназию, возможно покушается на самоценность человеческой жизни. «Думается, – нет. Благоговение перед жизнью, бережное отношение человека к собственной жизни и жизни других людей как земной высшей ценности, не должно лишать индивида его естественного личного права на свободное самоопределение: как жить и как умереть!… Это, своего рода, философская проблема о возможности обеспечения свободы человеческому разуму и совести. Общественное согласие на правомерность и нравственность эвтаназии можно понимать как восхождение на качественно новый уровень общественного самосознания, когда будет достигнут приоритет гуманистических ценностей над целесообразностью»20. Если в одних странах идут только острые философские дискуссии, то в других странах – в Нидерландах (1992г) и в Австралии (1997г) – эвтаназия вошла в практику здравоохранения. Более десяти тысяч пациентов медицинских учреждений в Нидерландах ежегодно уходят из жизни методами эвтаназии.
Вопрос о перспективах внедрения эвтаназии в повседневную клиническую практику остаётся открытым. Жизнь и смерть взаимосвязаны, в обществе они должны быть коэволюционны и достойны друг друга. Общество никогда не будет безразлично к человеческой жизни и человеческой смерти. А.П. Зильбер пишет: «Обычная смерть человека часто бывает столь мучительной, что выглядит, как незаслуженная кара за добропорядочную жизнь, поэтому эвтаназию следовало бы предпочесть. Однако во многих случаях нашей повседневной практики эвтаназия не может быть сегодня внедрена как система общества и медицины»21. Эвтаназия может применяться не как система, а лишь в порядке исключения, согласованного с местными этическими комитетами. Проведение эвтаназии должно быть строго индивидуализировано. Ю.М. Хрусталёв также подчёркивает необходимость развития такого самосознания у людей, которое позволило бы им понять, что врач помогает человеку родиться, что врач помогает человеку быть здоровым всю его жизнь, и что он, врач, должен помочь человеку по-человечески уйти из жизни. Этот вопрос во многом остаётся главным в биомедицинской этике. Поэтому врачебную деятельность, включающую в себя этические и правовые проблемы, никогда нельзя будет унифицировать, то есть лишить врача права быть личностью. Таким образом, эвтаназия не может носить массовый характер как система медицинской практики. Более того, применение эвтаназии является уголовным преступлением. Однако, как считают А.П. Зильбер и Ю.М. Хрусталёв, эвтаназия неизбежно должна стать когда-нибудь общепринятой системой в медицинской практике просвещенного общества. Для того чтобы мучительная смерть и умирание исчезли из жизни людей и сохранились только в истории необходимо заниматься воспитанием достойного поведения человека перед лицом смерти.
Задача биоэтики в этом плане состоит в том, чтобы обезопасить принцип эвтаназии от любых злоупотреблений, чтобы вера в «благую смерть» как новое божество не могло превратиться в идолопоклонство, в новое цивилизованное язычество со своим медикализированным ритуалом жертвоприношения. Биоэтика должна быть и оставаться философией жизни, а не этикой смерти. В этом её человечность и величие. Есть задачи биоэтики, решение которых невозможно без обращения к философии. Только философия может раскрыть величие биоэтики и защитить её человечность, показывая, что медицина имеет дело не с биологическим индивидом, а всегда с уникальной личностью. Н. Бердяев подчеркивал, что без философского мышления всегда есть опасность «сужения сознания», которое может «вызывать одержимость одной идеей»22. Тогда, как в нашем случае, идея «благой смерти» из духовного освобождения от страха смерти может превратиться в новую форму рабства или идолопоклонства. Идолы, которым поклоняется человек, всегда принимали образы добра. Зло является не только в открытом виде, но и в образе добра. «Духовное освобождение есть всегда обращение к большей глубине, чем духовное начало в человеке, обращение к Богу. Но и обращение к Богу может быть поражено болезнью и превратиться в идолопоклонство»23. Критическая функция философии «расширяет» сознание и тем самым позволяет видеть в человеке личность. «Духовное освобождение человека есть реализация личности в человеке. Это есть достижение целостности»24.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, философские размышления о жизни и смерти оказывается необходимыми для решения конкретных проблем, связанных с процессом умирания, определения момента наступления смерти и преодоления страха смерти. Философия как потребность человеческого духа позволяет человеку оставаться личностью перед лицом смерти, то есть оставаться честным и мужественным, рациональным и духовным, без утраты личного достоинства.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Акопов В.И. Этические, правовые и медицинские проблемы эвтаназии // Медицинское право и этика. 2000. №1.
Дубровский Д.И. Смысл смерти и достоинство личности // Философские науки. 1990. № 6.
Быков С. Что думают об эвтаназии врачи? // Врач. 1994. №4.
Громов А. Эвтаназия // Врач. 1993. № 9.
Орлов А.Н. Милосердна ли легкая смерть. Красноярск, 1995.
Эвтаназия и медицина: проблема совместимости // Мед. газета. 08.10.99.
Силуянова И.В. Биоэтика в России: ценности и законы. М., 1997.
Хрусталев Ю.М. Эвтаназия: сущность и проблемы, взгляд в будущее // Философские науки. 2003. № 7.
ЖИЗНЬ-И-СМЕРТЬ Синонимов: 21 синонимов и антонимов к слову ЖИЗНЬ-И-СМЕРТЬ
См. определение жизнь-и-смерть на Dictionary.com
- прил. extremely important
synonyms for life-and-death
- all-important
- consequential
- critical
- crucial
- determining
- earth-shaking
- earth-shattering
- essential
- imperative
- important
- indispensable
- life-or-death
- meaningful
- of vital importance
- paramount
- pivotal
- serious
- significant
- urgent
- vital
- vitally important
Roget’s Тезаурус XXI века, третье издание. Copyright © 2013, Philip Lief Group.
ВИКТОРИНА
Для прохождения викторины «Слово дня» не требуется месзалуна!
НАЧАТЬ ВИКТОРИНУКак использовать в приговоре жизнь и смерть
Это место, куда ссылают московских преступников, если их не казнят.
ЖИЗНЬ И САМЫЕ УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОБИНЗОНА КРУЗО, МОРЯКА ИЗ ЙОРКА (1801) ДАНИЭЛЬ ДЕФО
Теперь Дэви сразу же пришло в голову, что он никогда за всю свою жизнь не имел столько слив, сколько хотел, в любой момент времени.
ДЭВИ И ГОБЛИНЧАРЛИ Э. КЭРРИЛ
Теоретически Дин Свифт действительно был мизантропом, однако он, возможно, делал исключение для частной жизни.
ПУТЕШЕСТВИЯ ГУЛЛИВЕРА ДЖОНАТАН СВИФТ
Мы снова частично или полностью восстановим непоколебимость и достоинство прежней религиозной жизни.
СПАСЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИH. Г. (ГЕРБЕРТ ДЖОРДЖ) УЭЛЛС
Это драматический порыв детства, пытающийся оживить скуку серьезных часов.
CHILDREN’S WAYSJAMES SULLY
Женщина владеет искусством полностью отравлять жизнь человеку, от которого она зависит.
ЖЕМЧУЖИНЫ МЫСЛИ MATURIN M. BALLOU
Элион — имя древнего финикийского бога, убитого своим сыном Эль, без сомнения, «первенец смерти» в Иове xviii.
СОЛОМОН И СОЛОМОНОВАЯ ЛИТЕРАТУРА MONCURE DANIEL CONWAY
Таким образом, человек был полностью предоставлен дьяволу, даже его жизнь не была сохранена, как в случае с Иовом.
SOLOMON AND SOLOMON LITERATUREMONCURE DANIEL CONWAY
И пока она колебалась между послушанием одному и долгом по отношению к другому, ее жизнь, ее любовь и будущее находились на волоске.
THE HOMESTEADEROSCAR MICHEAUX
Ваша жертва будет агонией агоний, смертью смертей, и все же вы обнаружите, что не можете сопротивляться.
CHECKMATEJOSEPH SHERIDAN LE FANU
WORDS RELATED TO LIFE-AND-DEATH
- acute
- afflictive
- consequential
- critical
- deadly
- destructive
- dire
- exigent
- fatal
- fell
- grievous
- hazardous
- heavy
- important
- killing
- life-and-death
- major
- momentous
- of great consequence
- ominous
- perilous
- pressing
- serious
- severe
- значительный
- угрожающий
- безобразный
- срочный
- жизненно важный
- весомый
- острый
- afflictive
- consequential
- critical
- deadly
- destructive
- dire
- exigent
- fatal
- fell
- grievous
- hazardous
- heavy
- important
- killing
- life-and-death
- крупный
- важный
- большой последствия
- зловещий
- опасный
- насущный
- серьезный
- severe
- significant
- threatening
- ugly
- urgent
- vital
- weighty
- acute
- burning
- claiming
- clamant
- clamorous
- compelling
- constraining
- critical
- crucial
- плачущий
- требовательный
- ужасный
- тревожный
- требовательный
- exigent
- forcing
- heat-on
- high-priority
- hurry-up
- immediate
- imperative
- importunate
- insistent
- instant
- life-and-death
- obliging
- requiring
- serious
- жизненный
- острый
- жгучий
- утверждающий
- кричащий
- шумный
- принуждающий
- constraining
- critical
- crucial
- crying
- demanding
- dire
- distressing
- exacting
- exigent
- forcing
- heat-on
- high-priority
- hurry-up
- immediate
- imperative
- назойливый
- настойчивый
- мгновенный
- жизнь и смерть
- услужливый
- требующий
- serious
- vital
- acute
- burning
- claiming
- clamant
- clamorous
- compelling
- constraining
- critical
- crucial
- crying
- demanding
- dire
- distressing
- exacting
- экстренный
- принудительный
- нагрев
- высокий приоритет
- срочный
- немедленный
- Императив
- Immormentate
- Настойчивые
- Мгновенный
- Жизнь и смерть
- Обязательный
- , требующий
- Серьезный
- Vital
Подкаст «Жизнь и смерть» на Apple Podcasts
20 выпусков
Честные разговоры о жизни, смерти и многом другом. Ваш ведущий, Стивен Рамфорд, беседует с людьми, пережившими смерть и умирание, чтобы лучше понять, что для них значат жизнь и смерть. Подпишитесь, где бы вы ни получали свои подкасты, и следите за нами в наших социальных сетях.
Твиттер: @Ashgate_Hospice
Facebook: http://www.facebook.com/AshgateHospiceInstagram: @ashgate_hospice
Подкаст «Жизнь и смерть» подготовлен для вас хосписом Ashgate и выпущен радио «Reform Radio».
Как хорошие похороны могут изменить наше горе.
Как хорошие похороны могут изменить наше горе.
В этом эпизоде к нам присоединяется прогрессивный директор похоронного бюро Луиза Винтер, которая также является частью команды Life. Смерть. Как бы то ни было, инициатива по изменению диалога о смерти и умирании.
Луиза беседует со Стивеном о своей миссии — заставить людей более открыто говорить о смерти и умирании, переосмысливая то, как мы говорим о смерти, и то, что она в результате узнала о жизни.
Она также обсуждает важность того, чтобы люди собирались вместе, чтобы попрощаться и поделиться своим опытом.
Книга Луизы «Мы все знаем, чем это кончается. Уроки жизни и жизни из работы со смертью и умиранием» вышла в свет.
Следуй за жизнью. Смерть. Что бы ни. в инстаграме
«Как бы мучительно это ни было, но было некоторое утешение, зная, что мы все были в одной команде». Стейси Хил о тяжелой утрате.
«Как бы это ни было мучительно, но знание того, что мы все в одной команде, давало некоторое утешение». Стейси Хил о тяжелой утрате.
В этом эпизоде мы беседуем с бывшим академиком, ставшим писателем и спикером TEDx Стейси Хил, чей муж, барабанщик Delays Грег Гилберт, умер от рака кишечника в прошлом году. После смерти Грега Стейси использовала социальные сети, чтобы документировать путешествие своей семьи, предлагая честное понимание того, «как жить хорошо в руинах своей жизни».
Мать двоих детей обсуждает разницу между ожиданием и реальностью смерти и горя, болезненный момент, когда она и Грег сказали своим детям, что он умирает, и как выглядит ее жизнь сейчас.
Вы можете найти Стейси в Instagram @stacey_heale.
«Нет быстрого пути через это». Кловер Страуд о жизни после смерти.
«Нет быстрого пути». Кловер Страуд о жизни после смерти.
Известный журналист и автор бестселлеров Sunday Times Кловер Страуд присоединяется к нам в этом эпизоде, чтобы узнать, как смерть может помочь вам увидеть мир в ярких красках. Любимая сестра Кловера, Нелл, внезапно скончалась через несколько дней после того, как ей сказали, что даже с диагнозом «рак» она проживет долгие годы. Шок разорвал жизнь Кловер на части и привел к тому, что она написала «Красный цвет моей крови», в котором рассказывается о бесстрашном прохождении Кловер через первый год после смерти ее сестры.
В этом чате Кловер и Стивен исследуют, чему смерть учит нас в жизни, как справляться с горем и какой дар смерть дала Кловер.
Книга Клевера не только о жизни, но и о смерти. «Красная моя кровь» уже вышла.
Мэри-Фрэнсис О’Коннор: «Горе не уходит, оно меняется, и с ним можно жить».
Мэри-Фрэнсис О’Коннор: «Горе не уходит, оно меняется, и с ним можно жить».
В этом эпизоде Стивен садится рядом с Мэри-Фрэнсис О’Коннор. Мэри — адъюнкт-профессор Университета Аризоны, где она возглавляет лабораторию горя, утраты и социального стресса (Glass), исследуя влияние горя на мозг и тело. Она также является автором книги «Скорбящий мозг: как мы учимся на любви и утрате».
Они обсуждают, как неврология может помочь нам лучше понять горе, чем горе отличается от горя, как горе может меняться и развиваться со временем и как поддержать людей, когда они горюют.
«Люди умирали, не зная, что умирают». Состояние современного здравоохранения.
«Люди умирали, не зная, что умирают». Состояние современного здравоохранения.
К Стивену присоединяется Симус О’Махони, недавно вышедший на пенсию консультант-гастроэнтеролог. Симус зарекомендовал себя как уважаемый комментатор современной медицины и систем здравоохранения. Присоединяйтесь к нам, когда он обсуждает свой опыт пациентов, состояние современного здравоохранения и то, что нужно изменить.
«Это казалось совершенно невозможным». Жизнь молодой вдовы и матери-одиночки.
«Это казалось совершенно невозможным». Жизнь молодой вдовы и матери-одиночки.
В первом эпизоде нового сезона Стивен разговаривает с Кимберли Гривз, молодой вдовой и матерью двоих детей. К сожалению, всего в 44 года ее муж Эндрю умер после того, как три с половиной года назад у него диагностировали рак мочевого пузыря. Кимберли провела последние 12 месяцев, приспосабливаясь к жизни молодой вдовы. Присоединяйтесь к нам, чтобы узнать, какой была жизнь после смерти Эндрю, как она справилась и каким может быть будущее для нее и двух ее маленьких детей.
Twitter: @Ashgate_Hospice
Facebook: www.facebook.com/AshgateHospice
Instagram: @ashgate_hospice
Как жизнь (и смерть) возникает из беспорядка
Филип Болл
Наука
Поскольку простые системы показывают признаки жизни, ученые спорят о том, является ли эта кажущаяся следствие термодинамики.
Елена Шмахало/Quanta Magazine
В чем разница между физикой и биологией? Возьмите мяч для гольфа и пушечное ядро и сбросьте их с Пизанской башни. Законы физики позволяют вам предсказывать их траектории настолько точно, насколько вы можете пожелать.
Теперь повторите тот же эксперимент, но замените пушечное ядро голубем.
Биологические системы, конечно, не бросают вызов физическим законам, но и не предсказываются ими. Напротив, они целенаправленны: выжить и размножаться. Можно сказать, что у них есть цель — или то, что философы традиционно называют телеологией, — которая направляет их поведение.
Точно так же физики теперь позволяют нам предсказать, исходя из состояния Вселенной через миллиардную долю секунды после Большого взрыва, как она выглядит сегодня. Но никто не представляет себе, что появление первых примитивных клеток на Земле предсказуемо привело к человеческому роду. Законы, по-видимому, не диктуют ход эволюции.
Телеология и историческая случайность биологии, как сказал биолог-эволюционист Эрнст Майр, делают ее уникальной среди наук. Обе эти особенности проистекают, пожалуй, из единственного общего руководящего принципа биологии: эволюции. Это зависит от случая и случайности, но естественный отбор придает ему видимость намерения и цели. Животных влечет к воде не какое-то магнетическое притяжение, а их инстинкт, их намерение выжить. Ноги служат, помимо прочего, для того, чтобы подводить нас к воде.
Майр утверждал, что эти особенности делают биологию исключительной — закон сам по себе. Но недавние разработки в физике неравновесных состояний, науке о сложных системах и теории информации бросают вызов этой точке зрения.
Когда мы рассматриваем живые существа как агентов, выполняющих вычисления — собирающих и хранящих информацию о непредсказуемой окружающей среде — способности и соображения, такие как репликация, адаптация, деятельность, цель и значение, могут быть поняты как возникающие не в результате эволюционной импровизации, а как неизбежные следствия физических законов. Другими словами, похоже, существует своего рода физика вещей, делающих что-то и эволюционирующих, чтобы делать что-то. Смысл и намерение — считающиеся определяющими характеристиками живых систем — могут затем возникнуть естественным образом благодаря законам термодинамики и статистической механики.
В ноябре этого года физики, математики и компьютерщики собрались вместе с эволюционистами и молекулярными биологами, чтобы обсудить — а иногда и поспорить — об этих идеях на семинаре в Институте Санта-Фе в Нью-Мексико, Мекке науки о «сложных системах». ». Они спросили: насколько особенна (или нет) биология?
Неудивительно, что консенсуса не было. Но одна идея, которая проявилась очень ясно, заключалась в том, что если за биологической телеологией и агентностью стоит своего рода физика, то она как-то связана с той же концепцией, которая, кажется, стала основой самой фундаментальной физики: информация.
Беспорядок и демоны
Первая попытка ввести информацию и намерение в законы термодинамики была предпринята в середине 19 века, когда шотландский ученый Джеймс Клерк Максвелл изобретал статистическую механику. Максвелл показал, как введение этих двух ингредиентов, по-видимому, сделало возможным то, что термодинамика объявила невозможным.
Максвелл уже показал, как предсказуемые и надежные математические отношения между свойствами газа — давлением, объемом и температурой — могут быть получены из случайных и непостижимых движений бесчисленных молекул, бешено трясущихся под воздействием тепловой энергии. Другими словами, термодинамика — новая наука о тепловом потоке, которая объединила крупномасштабные свойства материи, такие как давление и температура, — была результатом статистической механики в микроскопическом масштабе молекул и атомов.
Самые популярные
Согласно термодинамике, способность извлекать полезную работу из энергетических ресурсов Вселенной постоянно уменьшается. Очаги энергии сокращаются, скопления тепла сглаживаются. В каждом физическом процессе некоторая часть энергии неизбежно рассеивается в виде бесполезного тепла, теряющегося среди беспорядочных движений молекул. Эта случайность приравнивается к термодинамической величине, называемой энтропией — мерой беспорядка, — которая всегда возрастает. Это второй закон термодинамики. В конце концов, вся вселенная превратится в однородную скучную мешанину: состояние равновесия, в котором энтропия максимальна и ничего значимого больше никогда не произойдет.
Неужели мы обречены на такую унылую судьбу? Максвелл не хотел в это верить, и в 1867 году он решил, как он выразился, «найти дыру» во втором законе. Его цель состояла в том, чтобы начать с беспорядочной коробки беспорядочно колеблющихся молекул, а затем отделить быстрые молекулы от медленных, уменьшая энтропию в процессе.
Представьте себе какое-нибудь маленькое существо — физик Уильям Томсон позже назвал его, к большому разочарованию Максвелла, демоном, — которое может видеть каждую отдельную молекулу в коробке. Демон разделяет коробку на два отделения с раздвижной дверью в стене между ними. Каждый раз, когда он видит особенно энергичную молекулу, приближающуюся к двери из правого отсека, он открывает ее, чтобы пропустить ее. И каждый раз, когда слева приближается медленная «холодная» молекула, он пропускает и ее. В конце концов, у него есть отсек с холодным газом справа и с горячим газом слева: резервуар тепла, который можно использовать для выполнения работы.
Это возможно только по двум причинам. Во-первых, у демона больше информации, чем у нас: он может видеть все молекулы по отдельности, а не только статистические средние значения. А во-вторых, у него есть намерение: план отделить горячее от холодного. Умышленно используя свои знания, он может бросить вызов законам термодинамики.
По крайней мере, так казалось. Потребовалось сто лет, чтобы понять, почему демон Максвелла на самом деле не может победить второй закон и предотвратить неумолимое скатывание к смертельному всеобщему равновесию. И причина показывает, что существует глубокая связь между термодинамикой и обработкой информации, или, другими словами, вычислениями. Немецко-американский физик Рольф Ландауэр показал, что даже если демон может собрать информацию и сдвинуть дверь (без трения) без затрат энергии, в конечном итоге придется заплатить штраф. Поскольку он не может иметь неограниченную память о каждом молекулярном движении, он должен время от времени стирать свою память — забывать то, что он видел, и начинать заново — прежде чем он сможет продолжать собирать энергию. Этот акт стирания информации имеет неизбежную цену: он рассеивает энергию и, следовательно, увеличивает энтропию. Все достижения против второго закона, сделанные изящной работой демона, сводятся на нет «пределом Ландауэра»: конечной стоимостью стирания информации (или, в более общем смысле, преобразования информации из одной формы в другую).
Живые организмы больше похожи на демона Максвелла. В то время как стакан, наполненный реагирующими химическими веществами, в конце концов израсходует свою энергию и впадет в скучный застой и равновесие, живые системы коллективно избегают безжизненного равновесного состояния с момента зарождения жизни около трех с половиной миллиардов лет назад. Они собирают энергию из своего окружения, чтобы поддерживать это неравновесное состояние, и делают это «намеренно». Даже простые бактерии движутся «целенаправленно» к источникам тепла и питания. В свои 1944 книга Что такое жизнь? , физик Эрвин Шрёдингер выразил это, сказав, что живые организмы питаются «отрицательной энтропией».
Самые популярные
По словам Шредингера, они достигают этого, собирая и сохраняя информацию. Часть этой информации закодирована в их генах и передается от одного поколения к другому: набор инструкций для получения отрицательной энтропии. Шредингер не знал, где хранится информация и как она кодируется, но его интуиция о том, что она записана в то, что он назвал «апериодическим кристаллом», вдохновила Фрэнсиса Крика, по образованию физика, и Джеймса Уотсона, когда в 1953 они выяснили, как генетическая информация может быть закодирована в молекулярной структуре молекулы ДНК.
Таким образом, геном — это, по крайней мере частично, запись полезных знаний, которые позволили предкам организма — вплоть до далекого прошлого — выжить на нашей планете. По словам Дэвида Уолперта, математика и физика из Института Санта-Фе, который созвал недавний семинар, и его коллеги Артемия Колчинского, ключевым моментом является то, что хорошо адаптированные организмы коррелируют с этой средой. Если бактерия уверенно плывет влево или вправо, когда в этом направлении есть источник пищи, она лучше адаптируется и будет процветать больше, чем бактерия, которая плывет в случайных направлениях и поэтому находит пищу только случайно. Корреляция между состоянием организма и состоянием его окружающей среды подразумевает, что они обмениваются общей информацией. Вольперт и Колчинский говорят, что именно эта информация помогает организму оставаться вне равновесия, потому что, подобно демону Максвелла, он может адаптировать свое поведение, чтобы извлекать работу из колебаний в своем окружении. Если бы он не получил эту информацию, организм постепенно вернулся бы к равновесию: он бы умер.
С этой точки зрения жизнь можно рассматривать как вычисление, целью которого является оптимизация хранения и использования значимой информации. И жизнь, оказывается, очень хороша в этом. Решение Ландауэром загадки демона Максвелла установило абсолютный нижний предел количества энергии, требуемой для вычислений с конечной памятью, а именно энергетических затрат на забывание. Лучшие сегодняшние компьютеры гораздо, гораздо более расточительны в плане энергии, обычно потребляя и рассеивая в миллион раз больше энергии. Но, по словам Вольперта, «очень консервативная оценка термодинамической эффективности всех вычислений, выполняемых клеткой, состоит в том, что она всего в 10 или около того раз превышает предел Ландауэра».
Подразумевается, по его словам, что «естественный отбор был чрезвычайно заинтересован в минимизации термодинамических затрат на вычисления. Он сделает все возможное, чтобы уменьшить общий объем вычислений, которые должна выполнять ячейка». Другими словами, биология (возможно, за исключением нас самих), похоже, очень старается не переусердствовать с проблемой выживания. По его словам, этот вопрос о затратах и преимуществах вычисления жизненного пути в биологии до сих пор в значительной степени игнорировался.
Неодушевленный дарвинизм
Таким образом, живые организмы можно рассматривать как сущности, которые настраиваются на окружающую среду, используя информацию для сбора энергии и уклонения от равновесия. Конечно, это немного лишнее. Но заметьте, что в нем ничего не сказано о генах и эволюции, от которых Майр, как и многие биологи, полагал, зависят биологические намерения и цели.
Как далеко может завести нас эта картина? Гены, отточенные естественным отбором, несомненно, занимают центральное место в биологии. Но может ли быть так, что эволюция путем естественного отбора сама по себе является лишь частным случаем более общего императива в отношении функции и очевидной цели, существующей в чисто физической вселенной? Это начинает выглядеть так.
Самые популярные
Адаптация долгое время считалась отличительной чертой дарвиновской эволюции. Но Джереми Инглэнд из Массачусетского технологического института утверждал, что адаптация к окружающей среде может происходить даже в сложных неживых системах.
Адаптация здесь имеет более конкретное значение, чем обычная дарвиновская картина хорошо приспособленного к выживанию организма. Одна трудность с дарвинистской точкой зрения заключается в том, что нет другого способа определить хорошо адаптированный организм, кроме как ретроспективно. «Самые приспособленные» — это те, кто оказался лучше в плане выживания и размножения, но вы не можете предсказать, что влечет за собой приспособленность. Киты и планктон хорошо приспособлены к морской жизни, но не имеют очевидной связи друг с другом.
Определение «адаптации», данное Инглэндом, ближе к определению Шредингера и даже к Максвеллу: хорошо адаптированное существо может эффективно поглощать энергию из непредсказуемой, изменчивой среды. Это похоже на человека, который держится на ногах на качающемся корабле, в то время как другие падают, потому что он лучше приспосабливается к колебаниям палубы. Используя концепции и методы статистической механики в неравновесных условиях, Ингланд и его коллеги утверждают, что именно эти хорошо адаптированные системы поглощают и рассеивают энергию окружающей среды, создавая при этом энтропию.
Сложные системы, как правило, с удивительной легкостью переходят в эти хорошо адаптированные состояния, сказал Ингланд: «Температурно флуктуирующая материя часто спонтанно принимает формы, которые хорошо поглощают работу изменяющейся во времени окружающей среды».
В этом процессе нет ничего, что включало бы постепенную адаптацию к окружающей среде посредством дарвиновских механизмов репликации, мутации и наследования признаков. Репликации нет вообще. «В этом интересно то, что это означает, что когда мы даем физическое объяснение происхождения некоторых из видимых адаптированных структур, которые мы видим, у них не обязательно должны быть родители в обычном биологическом смысле», — сказал Ингланд. . «Вы можете объяснить эволюционную адаптацию с помощью термодинамики даже в интригующих случаях, когда нет саморепликаторов и не работает дарвиновская логика» — если рассматриваемая система сложна, универсальна и достаточно чувствительна, чтобы реагировать на колебания в окружающей среде.
Но нет и никакого противоречия между физической и дарвиновской адаптацией. Фактически последнее можно рассматривать как частный случай первого. Если репликация присутствует, то естественный отбор становится путем, по которому системы приобретают способность поглощать работу — отрицательную энтропию Шредингера — из окружающей среды. На самом деле самовоспроизведение является особенно хорошим механизмом стабилизации сложных систем, поэтому неудивительно, что именно его использует биология. Но в неживом мире, где репликация обычно не происходит, хорошо адаптированные диссипативные структуры, как правило, высокоорганизованы, как песчаная рябь и дюны, кристаллизующиеся из случайного танца переносимого ветром песка. С этой точки зрения дарвиновскую эволюцию можно рассматривать как частный случай более общего физического принципа, управляющего неравновесными системами.
Машины прогнозирования
Эта картина сложных структур, адаптирующихся к изменчивой среде, позволяет нам также сделать некоторые выводы о том, как эти структуры хранят информацию. Короче говоря, пока такие структуры — живые они или нет — вынуждены эффективно использовать доступную энергию, они, вероятно, станут «машинами предсказания».
Почти определяющей характеристикой жизни является то, что биологические системы меняют свое состояние в ответ на какой-то управляющий сигнал из окружающей среды. Что-то происходит; вы отвечаете. Растения растут к свету; они производят токсины в ответ на патогены. Эти сигналы окружающей среды, как правило, непредсказуемы, но живые системы учатся на собственном опыте, накапливая информацию об окружающей среде и используя ее для управления будущим поведением. (Гены на этой картинке просто дают вам основное, необходимое для общего назначения.)
Самые популярные
Прогнозирование не является обязательным. Согласно работе Сюзанны Стилл из Гавайского университета, Гэвина Крукса, ранее работавшего в Национальной лаборатории Лоуренса в Беркли в Калифорнии, и их коллег, предсказание будущего, по-видимому, необходимо для любой энергоэффективной системы в случайной, изменчивой среде.
Хранение информации о прошлом, которая не имеет предсказательной ценности для будущего, сопряжено с термодинамическими издержками, показывают Стилл и его коллеги. Чтобы быть максимально эффективной, система должна быть избирательной. Если он без разбора помнит все, что произошло, он несет большие энергетические затраты. С другой стороны, если он вообще не потрудится хранить какую-либо информацию об окружающей среде, он будет постоянно бороться с непредвиденными обстоятельствами. «Термодинамически оптимальная машина должна уравновешивать память и предсказания, сводя к минимуму свою ностальгию — бесполезную информацию о прошлом», — сказал соавтор Дэвид Сивак, который сейчас работает в Университете Саймона Фрейзера в Бернаби, Британская Колумбия. Короче говоря, он должен уметь собирать значимую информацию — ту, которая может оказаться полезной для выживания в будущем.
Можно было бы ожидать, что естественный отбор будет благоприятствовать организмам, эффективно использующим энергию. Но даже отдельные биомолекулярные устройства, такие как насосы и моторы в наших клетках, должны каким-то важным образом учиться у прошлого, чтобы предвосхищать будущее. По словам Стилла, чтобы достичь своей удивительной эффективности, эти устройства должны «имплицитно создавать краткие представления о мире, с которым они сталкивались до сих пор, что позволяет им предвидеть, что произойдет».
Термодинамика смерти
Даже если некоторые из этих основных характеристик обработки информации в живых системах уже обусловлены, в отсутствие эволюции или репликации, неравновесной термодинамикой, вы можете предположить, что более сложные черты — скажем, использование инструментов или социальное сотрудничество — должны быть обеспечено эволюцией.
Ну, не рассчитывайте. Это поведение, обычно считающееся исключительной областью высокоразвитой эволюционной ниши, в которую входят приматы и птицы, можно воспроизвести в простой модели, состоящей из системы взаимодействующих частиц. Хитрость заключается в том, что система руководствуется ограничением: она действует таким образом, чтобы максимизировать количество энтропии (в данном случае определяемой с точки зрения различных возможных путей, по которым могут двигаться частицы), которую она генерирует в течение заданного промежутка времени.
Максимизация энтропии долгое время считалась свойством неравновесных систем. Но система в этой модели подчиняется правилу, которое позволяет ей максимизировать энтропию в течение фиксированного временного окна, простирающегося в будущее. Другими словами, у него есть предвидение. По сути, модель рассматривает все пути, по которым могут пойти частицы, и вынуждает их выбирать путь, производящий наибольшую энтропию. Грубо говоря, это, как правило, путь, который оставляет открытым наибольшее количество вариантов того, как частицы могут двигаться впоследствии.
Можно сказать, что система частиц испытывает своего рода побуждение сохранить свободу действий в будущем, и это побуждение руководит ее поведением в любой момент. Исследователи, разработавшие эту модель, — Александр Висснер-Гросс из Гарвардского университета и Кэмерон Фрир, математик из Массачусетского технологического института, — называют это «каузальной энтропийной силой». В компьютерном моделировании конфигураций дискообразных частиц, движущихся в определенных условиях, эта сила создает результаты, которые устрашающе наводят на мысль об интеллекте.
Самые популярные
использовать. Освобождение диска увеличило энтропию системы. В другом примере два диска в разных отсеках синхронизировали свое поведение, чтобы потянуть больший диск вниз, чтобы они могли взаимодействовать с ним, создавая видимость социального сотрудничества.
Конечно, эти простые взаимодействующие агенты могут заглянуть в будущее. В жизни, как правило, нет. Насколько это актуально для биологии? Это неясно, хотя Висснер-Гросс сказал, что сейчас он работает над созданием «практического, биологически правдоподобного механизма причинных энтропийных сил». В то же время он считает, что этот подход может иметь практические побочные эффекты, предлагая более короткий путь к искусственному интеллекту. «Я предсказываю, что более быстрый способ добиться этого будет заключаться в том, чтобы сначала обнаружить такое поведение, а затем работать в обратном направлении от физических принципов и ограничений, а не двигаться вперед от конкретных методов расчета или прогнозирования», — сказал он. Другими словами, сначала найдите систему, которая делает то, что вы хотите, а затем выясните, как она это делает.
Старение тоже принято считать чертой, продиктованной эволюцией. У организмов есть продолжительность жизни, которая создает возможности для размножения, как гласит история, не препятствуя перспективам выживания потомства из-за того, что родители слишком долго задерживаются и конкурируют за ресурсы. Это, безусловно, часть истории, но Хильдегард Мейер-Ортманнс, физик из Университета Якобса в Бремене, Германия, считает, что в конечном итоге старение — это физический, а не биологический процесс, управляемый термодинамикой информации.
Дело не только в износе вещей. «Большая часть мягкого материала, из которого мы сделаны, обновляется до того, как у него появляется шанс состариться», — сказал Мейер-Ортманнс. Но этот процесс обновления не идеален. Термодинамика копирования информации диктует, что должен быть компромисс между точностью и энергией. Организм имеет ограниченный запас энергии, поэтому ошибки обязательно накапливаются с течением времени. Затем организму приходится тратить все больше энергии на исправление этих ошибок. Процесс обновления в конечном итоге дает слишком дефектные копии, чтобы функционировать должным образом; следует смерть.
Самые популярные
Эмпирические данные подтверждают это. Давно известно, что культивируемые клетки человека способны воспроизводиться не более 40–60 раз (так называемый предел Хейфлика), прежде чем они остановятся и станут старыми. А недавние наблюдения за человеческой продолжительностью жизни показали, что может существовать какая-то фундаментальная причина, по которой люди не могут прожить значительно дольше 100 лет. Окружающая среда. Мы сами являемся такой системой, как и все наши предки вплоть до первой первобытной клетки. И неравновесная термодинамика, кажется, говорит нам, что именно это и делает материя в подобных обстоятельствах. Другими словами, появление жизни на планете, похожей на раннюю Землю, наполненной такими источниками энергии, как солнечный свет и вулканическая активность, которые выводят все из равновесия, начинает казаться не крайне маловероятным событием, как предполагали многие ученые, а практически неизбежно. В 2006 году Эрик Смит и покойный Гарольд Моровиц из Института Санта-Фе утверждали, что термодинамика неравновесных систем делает появление организованных сложных систем гораздо более вероятным на добиотической Земле, далекой от равновесия, чем это было бы, если бы исходные химические ингредиенты были просто сидели в «теплом маленьком пруду» (как выразился Чарльз Дарвин) и тихо кипели.
За десятилетие, прошедшее с тех пор, как впервые был высказан этот аргумент, исследователи добавили в анализ детали и понимание.