Ученые узнали, как по смеху отличить дружеские отношения от интимных
С кем разговаривает человек — с приятелем или с романтическим партнером, можно выяснить по тому, как он смеется. К такому выводу пришли авторы нового исследования, опубликованного в научном издании Journal of Nonverbal Behavior, которые предложили добровольцам послушать, как смеются по телефону абсолютно незнакомые люди.
Смех — фундаментальный и распространенный, причем не только среди людей, способ выражения положительных эмоций. Считается, что у людей способность смеяться формируется к четырехмесячному возрасту. Кроме того, смех выполняет одинаковые функции в разных культурах.
Способность человека смеяться не уникальна для животного мира: шимпанзе, гориллы, орангутаны и даже крысы используют похожие на смех вокализации. Исследованию смеха посвящено немало научных работ. Так, ученые показали, что во время разговора люди смеются в среднем раз в две минуты, что смеются даже глухие от рождения люди, что смех обычно приходится на конец фразы, причем говорящий смеется чаще, чем слушающий, а женщины смеются чаще мужчин.
Ученые считают, что смех возник как эволюционная адаптация, которая предшествовала возникновению речи. «В какой-то момент в ходе эволюции смеха люди обрели очень сложную систему речи, которая в дальнейшем позволила им использовать смех в разных контекстах в неком подобии эволюционной „гонки вооружений“, которая не только отбирала тех, кто мог использовать смех намеренно, но и тех, кто мог это распознавать, и расшифровывать его значение», — отметили авторы исследования.
В этой связи ученые выделяют два типа смеха — спонтанный (аутентичный) и непроизвольный (управляемый). Считается, что смех служит для демонстрации привязанности, побуждает и поддерживает хорошие отношения между людьми.
В своей работе ученые под руководством Салли Фарли из Университета Балтимора решили экспериментально выяснить, как люди отличают смех, предназначенный для разных собеседников — друзей и романтических партнеров.
Материалом для исследования стали вырезанные фрагменты смеха из телефонных звонков 27 людей, которые разговаривали со своими «половинками» или друзьями того же пола. Всего было нарезано 52 таких эпизода со смехом.
В ходе первого эксперимента добровольцами выступили 50 студентов, которые слушали примеры смеха и оценивали каждый фрагмент по шкале от 1 (крайне неприятный) до 9 (очень приятный). Затем они слушали те же фрагменты второй раз в случайном порядке и пытались угадать, был ли чей-то смех записан в разговоре с другом или с романтическим партнером.
Оказалось, что участники эксперимента с высокой точностью отличают два типа смеха. Помимо этого смех, предназначенный романтическому партнеру, они чаще называли менее приятным.
Точность в определении типа смеха почти не зависела от пола добровольца, показало исследование. Это немало удивило ученых, ведь считается, что женщины более восприимчивы к различным невербальным сигналам и лучше мужчин считывают зашифрованную в них информацию.
В ходе второго эксперимента из всего набора «смешков» были выбраны восемь наиболее характерных фрагментов, добровольцам предлагалось их прослушать и оценить спонтанность (по расслабленности/напряженности, изменчивости/монотонности) и уязвимость (теплый/холодный, покорный/доминирующий смех).
Выяснилось, что смех, предназначенный для друзей (в отличие от романтических партнеров), чаще воспринимается как более громкий, более маскулинный, доминирующий, более взрослый. Мужской смех чаще воспринимается как более маскулинный и холодный, женский — в среднем как более громкий, естественный, изменчивый, зрелый, расслабленный и доминирующий.
В ходе третьего эксперимента уже 252 добровольца, найденных с помощью специализированной краудсорсинговой платформы Prolific слушали 12 отобранных фрагментов смеха в случайном порядке, оценивая каждых из них по 9-балльным шкалам: мягкий/громкий, холодный/теплый, естественный/вынужденный, покорный/доминирующий, расслабленный/напряженный, маскулинный/женственный, монотонный/изменчивый. Каждый фрагмент человек мог прослушать множество раз, но не мог вернуться к прошлому, чтобы изменить оценку.
Как и в первом случае, участникам чаще удавалось определить дружеский или романтический смех. И если, как и в первом эксперименте, мужчины и женщины примерно с равным успехом определяли дружеский смех, оказалось, что именно романтический смех женщины определяли с большей точностью.
Смех с друзьями участники чаще называли более громким, теплым, изменчивым, естественным, расслабленным и доминирующим, чем смех в разговоре с романтическим партнером, выяснили ученые.
При этом мужской смех чаще воспринимался более маскулинным, расслабленным, звучащим естественно, а женский — более громким, теплым и изменчивым.
Проанализировав результаты экспериментов, ученые пришли к выводу, что прослушивание даже коротких фрагментов смеха позволяет людям принимать во внимание тонкие оттенки и определенные характеристики, чтобы точно определять смех, предназначенный романтическому партнеру или другу.
Кроме этого, полученные результаты стали подтверждением гипотезы о характере разговоров между романтическими партнерами, высказанной авторами исследования.
«Появились некоторые доказательства в поддержку гипотезы „уязвимой любви“, которая предполагает, что предназначенный для романтических партнеров смех воспринимается как более мягкий и „покорный“, чем смех, предназначенный для друзей», — пришли к выводу авторы работы.
Человек, который смеётся… не к месту: ПОЧЕМУ?
Мы часто смеемся в самые странные моменты. Психологи утверждают, что беспомощное хихиканье может быть одним из самых важных и глубоких наших поступков, пишет в своей статье корреспондент BBC Future Дэвид Робсон.
Мой разговор с Софи Скотт, нейробиологом в Университетском колледже Лондона, почти закончился, когда она развернулась на стуле, чтобы показать мне видео, на котором почти голый мужчина сигает в замерзший бассейн. После минуты довольно резкого напряжения мускулов он совершает прыжок — только для того, чтобы хорошенько стукнуться о гладкую поверхность и кувыркаться по льду. Вода осталась невозмутимой, но его друзья. «Они начинают смеяться, как только убедились, что на льду нету лужи крови, в которой плавают кости их друга, — говорит Скотт. – Посмотрите, они просто рыдают от смеха и ничего не могут с этим поделать!»
Отчего возникает такой приступ хихиканья — даже когда кому-то больно? И почему это так заразно? Скотт последние несколько лет пыталась ответить на эти вопросы. На конференции TED в Ванкувере она поделилась своими наработками о том, почему смех является одним из самых важных и неправильно понимаемых нами видов поведения.
Работа Скотт не всегда находила одобрение ее прямолинейных коллег. Ей нравится указывать на рукописную записку, которую она однажды обнаружила приклеенной к верхней части распечаток. «Эта куча бумаги кажется мусором (из-за природы материала), и ее нужно утилизировать. Разве это наука?» — говорится в записке. В качестве иронического кивка критиканам Скотт оделась на выступление в футболку с этим вопросом.
Она начала свою карьеру с изучения голоса в целом и богатой информации, которую он дает о нашей личности. «Вы можете получить хорошее представление о моем поле, возрасте, моем социально-экономическом статусе, моем географическом происхождении, моем настроении, моем здоровье и даже о том, что связано с моими взаимодействиями», — говорит она.
Один из ее экспериментов включал сканирование профессионального имитатора Дункана Висби, чтобы изучить, каким образом он перенимает тонкие манеры речи других людей. Удивительно, но она обнаружила, что активность мозга, похоже, отражает области, обычно связанные с телесными движениями и визуализацией, поскольку он почти буквально пытался пробиться под кожу персонажа. В более общем плане работа над олицетворением помогла ей определить области, связанные с такими вещами, как акцент и артикуляция — важные аспекты нашей вокальной идентичности.
Но именно исследование, проведенное в Намибии, заставило Скотт понять, что смех — один из наших самых богатых вокальных трюков. Предыдущие исследования показали, что мы все можем распознать шесть универсальных эмоций в разных культурах — страх, гнев, удивление, отвращение, грусть, счастье — на основе выражения лица. Скотт, однако, хотела посмотреть, кодируем ли мы более тонкую информацию в нашем голосе. Поэтому она попросила коренных намибийцев и англичан послушать записи друг друга и оценить представленные эмоции — включая шесть общепринятых универсалий, а также облегчение, триумф или удовлетворение. Смех был самым легко узнаваемым эмоционально в обеих группах.
Чем больше она исследовала, тем больше увлекалась его хитросплетениями. Например, вскоре учёная обнаружила, что подавляющее большинство смеха не имеет ничего общего с юмором. «Люди искренне думают, что в основном смеются над шутками других людей, но в разговоре больше всего смеется в любой момент времени тот, кто говорит», — говорит она. Вместо этого она теперь видит в смехе «социальную эмоцию», которая объединяет нас и помогает нам сблизиться, независимо от того, действительно ли это смешно. «Когда вы смеетесь с людьми, вы показываете им, что они вам нравятся, вы согласны с ними или что вы находитесь в той же группе, что и они, — говорит она. — Смех — показатель прочности отношений».
Это может объяснить, почему пары могут смеяться над очевидным остроумием друг друга, в то время как посторонние могут не заразиться. Вы услышите, как кто-то скажет: «У него отличное чувство юмора, и он мне очень нравится из-за этого». Этот человек имеет в виду: «Мне он нравится, и я показываю ему, что он мне нравится, смеясь, когда я рядом с ним».
Действительно, веселье может быть основным способом поддержания отношений; Скотт указывает на исследование, например, показывающее, что парам, которые смеются друг с другом, намного легче снять напряжение после стрессового события — и в целом они, вероятно, будут оставаться вместе дольше. Другие недавние исследования показали, что
Даже хохот над немецким мужчиной, падающим в замерзший бассейн, возможно, объединило друзей. «Интересно, как быстро его друзья начинают смеяться — я думаю, это помогает ему почувствовать себя лучше», — говорит Скотт. Робин Данбар из Оксфордского университета обнаружил, что смех коррелирует с повышенным болевым порогом, возможно, за счет стимулирования выброса эндорфинов по венам — химических веществ, которые также призваны улучшать социальные связи.
Скотт теперь интересуется различиями между «притворным» хихиканьем, которым мы можем время от времени приправить нашу беседу, и абсолютно непроизвольными припадками, которые могут разрушить теле- или радиопередачу.
Например, она обнаружила, что менее аутентичные тона часто носят более гнусавый характер, тогда как наш беспомощный непроизвольный смех живота никогда не проходит через нос.
Между тем, ее сканирование с помощью фМРТ изучило, как мозг реагирует на каждый вид смеха. Оба, кажется, щекочут зеркальные области мозга — области, которые имеют тенденцию имитировать действия других. Эти области будут светиться независимо от того, увижу ли я, как вы пинаете мяч, или, например, если я сам пинаю его — и это может быть эта нейронная мимикрия, которая делает смех таким заразительным. «Вы в 30 раз чаще рассмеетесь, если будете с кем-то другим», — говорит она. Однако важное различие заключается в том, что менее спонтанный, социальный смех, как правило, вызывает большую активность в областях, связанных с «ментализацией» и проработкой мотивов других людей — возможно, потому, что мы хотим понять, почему они притворяются.
Вы можете подумать, что довольно легко отличить непроизвольный смех от более искусственного, но Скотт считает, что этот навык медленно развивается на протяжении всей жизни и может не достигнуть пика до тех пор, пока нам не за 30. По этой причине она поставила эксперимент в лондонском Музее науки, где ее команда просила посетителей разного возраста оценивать подлинность разных видеороликов, на которых люди смеются и плачут. В конце концов она отмечает, что
Хотя нам может не нравиться «фальшивый» смех определенных людей, Скотт считает, что он, вероятно, больше говорит о нас и о том, как мы реагируем на их социальные сигналы, чем что-либо особенно раздражающее в них. Она рассказала мне о знакомой, которвя часто раздражала ее настойчивым, фыркающим смехом: «Мне всегда казалось, что она смеется очень неуместно, но когда я обратила на это больше внимания, то увидела, что странным было просто то, что я не присоединяюсь к ней.
Любопытство Скотта привело ее не только к выяснению уз наших самых близких отношений, но и в комедийные клубы. «Что интересно в смехе при стендапе, так это то, что это все еще взаимодействие, — говорит она. — В каком-то смысле публика беседует с комиком. Меня интересует, что происходит, когда аудитория начинает смеяться, и как она утихает — синхронизированы ли вы с окружающими вас людьми или вам все равно, потому что переживание происходит только между вами и человеком на сцене».
Учёная отмечает, что комикам часто легче работать на больших площадках, возможно, по той причине, что заразительный характер смеха означает, что волны веселья легче захватывают вас, когда людей больше. Она вспоминает видео, в котором комик Шон Лок доводил аудиторию до истерических припадков, просто произнося время от времени слово «cummerbund», благодаря заразительному смеху, разносящемуся по аудитории.
До сих пор она пыталась оснастить зрителей, наблюдающих за комиками, датчиками, чтобы отслеживать вспышку смеха, но с ограниченным успехом — публика застыла от внимания. Но она надеется продолжить работу с таким известным комиком, как Роб Делейни, который, возможно, сумеет преодолеть неловкость.
Скотт иногда сама берет микрофон на комедийных вечерах в Лондоне, и я спрашиваю ее, питали ли ее прозрения ее сценический образ? Она не согласна с тем, что наука предложила ей быстрый путь к комическому гению, хотя, как я обнаружил на благотворительном концерте на следующий вечер, она очень забавная.
Скотт понимает, насколько мощным инструментом может быть смех для самовыражения и побуждения людей слушать. «Смех кажется банальным, эфемерным, бессмысленным, — говорит она. — Но он никогда не бывает нейтральным — в этом всегда есть смысл».
Источник
Читайте также нашу статью о культурологе Михаиле Бахтине, который исследовал смеховую культуру Средневековья
Смех | Психология сегодня
Отзыв от Psychology Today Staff
Смех может быть самым заразным из всех эмоциональных переживаний. Хотя смех является одной из отличительных черт человека, мало что известно о механизмах, лежащих в его основе. Смех не ограничивается передачей веселья. Это может быть вызвано смущением и другими социальными неудобствами. Смех, возможно, развился, чтобы облегчить общение между большими группами людей. У приматов в процессе ухода высвобождаются химические вещества, которые помогают создавать социальные связи; в конце концов люди стали жить группами, которые были больше, чем позволял процесс ухода.
Содержимое
- Польза смеха
- Что мы находим забавным
Польза смеха
Хотя смех, как правило, не находится под произвольным контролем, он имеет многочисленные преимущества для здоровья. Приступы смеха могут укрепить иммунную систему, расслабить мышцы, улучшить кровообращение и защитить от сердечных заболеваний. Это также может способствовать психическому здоровью; смех может снизить тревогу, снять напряжение, улучшить настроение и повысить устойчивость.
Как смех помогает организму?
Сердечный смех высвобождает эндорфины, нейротрансмиттеры хорошего самочувствия, действие которых похоже на действие наркотиков, а эндорфины являются одной из причин, по которой смех так заразителен. Смех также имеет много преимуществ для здоровья, таких как увеличение кровотока и повышение умственной и физической устойчивости. На самом деле, это мало чем отличается от интенсивной тренировки.
Как смех поднимает настроение?
Мы не прилагаем особых усилий, чтобы найти радость и смех, хотя и должны. Мы слишком заняты, слишком циничны или слишком сварливы. Тем не менее простой смех может сделать жизнь более управляемой, маскируя боль, обостряя вашу способность запоминать вещи и уменьшая давление повседневной рутины.
Что мы находим забавным
Выдающийся психолог смеха Роберт Провайн, доктор философии, из Мэрилендского университета, согласен с тем, что смех на самом деле не связан с юмором. Он утверждает, что это больше касается отношений. Передовой юмор прямо из Comedy Central великолепен, но люди на самом деле больше смеются в разговоре и во время общения. Provine раскопал несколько фактов о смехе, в том числе:
- Смех связывает людей через просоциальное поведение
- Это зараза
- Женщины смеются на 126 процентов больше, чем мужчины
- Без него спаривание никуда не годится
- Мужчины хотят вызвать смех, и им нужны женщины, которые будут смеяться
- Женщины обычно ценят смех
Почему смех заразителен?
Один человек смеется, а другой делает то же самое, даже если шутка не очень смешная. Но смех как зараза хорошо известен; подумайте о смехотворных треках, используемых в телевизионных комедийных шоу, которые доставляют удовольствие аудитории. И когда два человека смеются, они воспринимают сами отношения как эмоциональные.
Смех делает вас более привлекательным?
Существует множество доказательств того, что забавность делает человека более привлекательным. Веселые люди считаются более общительными и более умными. И женщины ищут мужчин с чувством юмора, а забавные мужчины действительно привлекают больше женщин. Вдобавок ко всему, женщины с партнерами, обладающими отличным чувством юмора, также получают больше и сильнее оргазмов.
Основные материалы для чтения
Последние сообщения
Наука смеха | Psychology Today
Слышен ли смех в переполненном ресторане, перемежая восторженную болтовню друзей, или как шумный хохот на телевизионной дорожке смеха, смех является неотъемлемой частью повседневной жизни. Это настолько распространено, что мы забываем, насколько это странно и важно. Действительно, смех — это «говорение на языках», в котором нами движет не религиозный пыл, а бессознательная реакция на социальные и языковые сигналы. Лишенный своих вариаций и нюансов, смех представляет собой регулярную серию коротких слогов, похожих на гласные, которые обычно транскрибируются как «ха-ха», «хо-хо» или «хи-хи». Эти слоги являются частью универсального человеческого словаря, производимого и узнаваемого людьми всех культур.
Учитывая универсальность звука, наше незнание цели и значения смеха поразительно. Мы почему-то смеемся в нужное время, не осознавая, почему мы это делаем. Большинство людей думают о смехе как о простой реакции на комедию или о катарсическом способе поднять настроение. Вместо этого после 10 лет исследований по этой малоизученной теме я пришел к выводу, что смех — это прежде всего социальная вокализация, которая связывает людей. Это скрытый язык, на котором мы все говорим. Это не заученная групповая реакция, а инстинктивное поведение, запрограммированное нашими генами. Смех связывает нас через юмор и игру.
Не над чем шутить
Несмотря на то, что он широко используется в повседневной жизни, мало исследований о том, как и почему мы смеемся. Я подумал, что настало время понаблюдать за смеющимися людьми и описать, когда они это делали и что это значило. Исследования смеха вывели меня из моих лабораторий без окон в более захватывающий социальный мир веселящего газа, религиозных возрождений, уроков актерского мастерства, щекотливых войн, детенышей шимпанзе и поиска самой древней шутки.
В качестве отправной точки мы с тремя студентами бакалавриата наблюдали за 1200 людьми, которые спонтанно смеются в естественной среде, от студенческого союза до городских тротуаров. Всякий раз, когда мы слышали смех, мы отмечали пол говорящего (человек, говорящий непосредственно перед тем, как раздался смех) и аудиторию (те, кто слушали говорящего), смеялись ли говорящий или аудитория, и что говорящий сказал непосредственно перед смехом.
Хотя мы обычно думаем, что смех исходит от аудитории после остроты одного оратора, вопреки ожиданиям, ораторы, которых мы наблюдали, смеялись почти на 50% больше, чем их аудитория. Исследование также показало, что банальные комментарии типа «Где ты был?» или «Мне тоже было приятно познакомиться с вами» — едва ли это хлопки по коленям — гораздо чаще предшествуют смеху, чем шуткам. Только от 10% до 20% эпизодов смеха, свидетелями которых мы были, были чем-то похожим на шутку. Даже самые юмористические из 1200 комментариев, которые предшествовали смеху, не обязательно были криками: «Тебе не обязательно пить, просто купи нам выпивку!» и «Это было до или после того, как я снял одежду?». быть двумя из моих любимых. Это говорит о том, что критическим стимулом для смеха является другой человек, а не шутка.
Студенты моих классов подтвердили социальную природу смеха, записав в дневники обстоятельства своего смеха. После исключения опосредованного социального воздействия средств массовой информации (телевидение, радио, книги и т. д.) его социальная природа была поразительной: смех в социальных ситуациях встречался в 30 раз чаще, чем в одиночных. Студенты гораздо чаще разговаривали сами с собой или даже улыбались в одиночестве, чем смеялись. Какими бы счастливыми мы себя ни чувствовали, смех — это сигнал, который мы посылаем другим, и он практически исчезает, когда у нас нет аудитории.
Смех также чрезвычайно трудно контролировать сознательно. Например, попросите друга посмеяться. Большинство скажет: «Я не могу смеяться по команде» или что-то подобное. Наблюдения ваших друзей точны — их попытки рассмеяться по команде будут либо вынужденными, либо тщетными. Им потребуется много секунд, чтобы вызвать смех, если они вообще могут это сделать. Это говорит о том, что мы не можем преднамеренно активировать механизмы мозга для аффективного выражения. Игривость, пребывание в группе и позитивный эмоциональный тон определяют социальную атмосферу большинства смеха.
Хихикающие девочки, объяснение
Лингвист Дебора Таннен описала гендерные различия в речи в своем бестселлере You Just Don’t Understand (Ballantine, 1991). Гендерные различия в смехе могут быть еще больше. В наших 1200 тематических исследованиях мы с коллегами-исследователями обнаружили, что, хотя представители обоих полов много смеются, женщины смеются больше. В межгендерных разговорах женщины смеялись на 126% больше, чем их коллеги-мужчины, а это означает, что женщины, как правило, смеются больше всего, а мужчины, как правило, больше всего смеются. Мужчины кажутся главными зачинщиками юмора в разных культурах, который начинается в раннем детстве. Вспомните своего школьного клоуна — скорее всего, он был мужчиной. Гендерная модель повседневного смеха также указывает на то, почему среди комиков больше мужчин, чем женщин. (Родни Дэнджерфилд, вероятно, пользуется большим уважением, чем он утверждает.)
Учитывая различия в мужском и женском смехе, является ли смех фактором встречи, подбора и спаривания? Я искал ответ на рынке личных объявлений в газетах. В 3745 рекламных объявлениях, размещенных 28 апреля 1996 года в восьми газетах от Baltimore Sun до San Diego Union-Tribune, женщины на 62% чаще упоминали смех в своих объявлениях, а женщины чаще искали «чувство юмора». «в то время как мужчины чаще предлагали его. Понятно, что женщины ищут мужчин, которые заставляют их смеяться, и мужчины охотно выполняют эту просьбу. Когда Карл Граммар и Иренаус Эйбл-Эйбесфельдт изучали спонтанные разговоры между разнополыми парами молодых немецких взрослых, встречающихся впервые, они отметили, что чем больше женщина громко смеялась во время этих встреч, тем больше, по ее собственным словам, интерес к мужчине, с которым она встречалась. разговаривал с. Точно так же мужчины больше интересовались женщинами, которые от души смеялись в их присутствии. Личная реклама и немецкое исследование дополняют наблюдение из моих полевых исследований: женский, а не мужской смех является важным показателем здоровых отношений. Парни могут смеяться или нет, но важно, чтобы женщины получали удовольствие.
Во многих обществах по всему миру — от тамилов в Южной Индии до цельталей в Мексике — смех — это проявление скромности, и женщины, участвовавшие в моем исследовании, возможно, использовали его как бессознательную голосовую демонстрацию согласия или солидарности с более социально доминирующий член группы. Однако я подозреваю, что гендерные паттерны смеха изменчивы и подсознательно меняются в зависимости от социальных обстоятельств. Например, хихиканье на рабочем месте молодой женщины-руководителя, вероятно, уменьшится по мере того, как она поднимается по карьерной лестнице, но она останется источником смеха, когда резвится со старыми приятелями. Рассмотрите собственное рабочее место. Вы когда-нибудь встречали хихикающего сильного лидера? Тот, кто много и безоговорочно смеется, может быть хорошим командным игроком, но редко становится президентом.
Вирус смеха
Любой, кто когда-либо смеялся при виде человека, согнувшегося вдвое, может подтвердить, что смех заразителен. Поскольку наш смех находится под минимальным сознательным контролем, он спонтанен и относительно не подвергается цензуре. Заразительный смех — убедительная демонстрация Homo sapiens, социального млекопитающего. Он срывает с нас покров культуры и бросает вызов гипотезе о том, что мы полностью контролируем свое поведение. Благодаря этим синхронизированным вокальным вспышкам приходит понимание неврологических корней человеческого социального поведения и речи.
Рассмотрим необыкновенную вспышку заразительного смеха в 1962 году в школе-интернате для девочек в Танзании. Первые симптомы появились 30 января, когда три девушки расхохотались и не могли перестать смеяться. Симптомы быстро распространились на 95 учеников, что вынудило школу закрыться 18 марта. Девочки, отправленные домой из школы, были переносчиками дальнейшего распространения эпидемии. Связанные с этим вспышки произошли в других школах Центральной Африки и распространились со скоростью лесного пожара, прекратившись два с половиной года спустя и затронув почти 1000 человек.
Прежде чем отвергать вспышку болезни в Африке как аномалию, рассмотрим наши собственные мини-эпидемии, спровоцированные технологическим путем, вызванные телевизионными смехотворными треками. Треки смеха сопровождали большинство телевизионных ситкомов с 9 сентября 1950 года. В 7:00 того же вечера «Шоу Хэнка МакКьюна» использовали первый трек смеха, чтобы компенсировать то, что его снимали без живой публики. Остальное уже история. Сдержанный смех может показаться искусственным, но он заставляет телезрителей смеяться, как если бы они были частью живой театральной публики.
Неотразимость чужого смеха коренится в неврологическом механизме распознавания смеха. Тот факт, что смех заразителен, поднимает интригующую возможность того, что у людей есть слуховой детектор смеха — нейронная цепь в мозгу, которая реагирует исключительно на смех. (Заразная зевота может включать аналогичный процесс в зрительной сфере.) После срабатывания детектор смеха активирует генератор смеха, нейронную цепь, которая, в свою очередь, заставляет нас смеяться.
Кроме того, смех не рассеивается в речи случайным образом. Говорящий может сказать: «Куда ты идешь?…ха-ха», но редко: «Ты идешь…ха-ха…куда?» Это свидетельствует о «эффекте пунктуации» — склонности смеяться почти исключительно над разрывами фраз в речи. Этот паттерн требует, чтобы речь имела приоритет над смехом.
Смех говорящего в конце фразы свидетельствует о том, что место смеха в речи определяется неврологическим процессом, и что разные области мозга участвуют в выражении когнитивно-ориентированной речи и более эмоциональной вокализации смеха. Во время разговора речь подавляет, т. е. подавляет, смех.
Посредственное лекарство
Авторитеты от Библии до Ридерз Дайджест напоминают нам, что «смех — лучшее лекарство». Репортеры печатных и телерадиовещательных изданий выпускают оптимистичные, часто пенистые истории, такие как «Смех в день держит доктора подальше». Книга-бестселлер Нормана Казинса и популярный фильм Робина Уильямса «Патч Адамс» усилили это послание. Но в таких отчетах умалчивается горькая правда: смех эволюционировал не для того, чтобы мы чувствовали себя хорошо или улучшали наше здоровье. Безусловно, смех объединяет людей, и исследования показали, что социальная поддержка улучшает психическое и физическое здоровье. Действительно, предполагаемая польза смеха для здоровья может быть случайным следствием его основной цели: объединения людей.
Смех — это энергичная деятельность, которая повышает частоту сердечных сокращений и кровяное давление, но эти физиологические эффекты недостаточно документированы, а их лечебные свойства еще менее очевидны. Леннарт Леви из Каролинского института в Стокгольме сообщил, что комедия активирует в организме систему «бей или беги», повышая уровень катехоламинов в моче, что является мерой активации и стресса. Ли Берк, доктор медицинских наук из Медицинской школы Лома Линда, возразил широко цитируемым исследованием, в котором сообщалось, что смех снижает уровень катехоламинов и другие гормональные показатели симпатической активации. Это снижение стресса и связанных с ним гормонов является механизмом, с помощью которого смех, как предполагается, повышает иммунную функцию. К сожалению, исследования Берка показывают в лучшем случае биологическую реакцию на комедию. Его отчеты включали только пять подопытных, никогда не указывалось, смеялись ли эти субъекты на самом деле, и были представлены только в трех кратких тезисах.
Чувство юмора или беззаботный характер прибавляют вам лет жизни? Не обязательно. Крупномасштабное исследование Говарда Фридмана, доктора философии, профессора психологии Калифорнийского университета в Риверсайде, показало, что оптимизм и чувство юмора в детстве обратно пропорциональны долголетию. Это может быть связано с тем, что люди с несдержанным оптимизмом идут на риск, думая: «Со мной все будет в порядке».
Уменьшение боли — одно из многообещающих применений смеха. Розмари Коган, доктор философии, профессор психологии Техасского технологического университета, обнаружила, что испытуемые, которые смеялись над видео Лили Томлин или проходили процедуру релаксации, переносили больший дискомфорт, чем другие испытуемые. Юмор может помочь умерить сильную боль. Джеймс Роттон, доктор философии из Международного университета Флориды, сообщил, что пациенты ортопедической хирургии, которые смотрели комедийные видеоролики, требовали меньше аспирина и транквилизаторов, чем группа, которая смотрела драмы. Юмор также может помочь нам справиться со стрессом. В исследовании, проведенном Мишель Ньюман, доктором философии, доцентом кафедры психологии Пенсильванского государственного университета, испытуемые смотрели фильм о трех ужасных происшествиях и должны были рассказать его либо в юмористическом, либо в серьезном стиле. У тех, кто использовал юмористический тон, был самый низкий негативный аффект и напряжение.
Проблема этих исследований в том, что ни одно из них не отделяет эффекты смеха от эффектов юмора. Ни один из них не допускает возможности того, что предполагаемые эффекты смеха или юмора могут исходить из игровой обстановки, связанной с этим поведением. И никто не оценивает уникальность смеха, противопоставляя его другим вокализациям, таким как крик.