Кризис идентичности это в психологии: Кризис идентичности — Психологос

Психологическое содержание кризиса идентичности личности Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Д. И. Савельев

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КРИЗИСА ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ

Работа представлена кафедрой психологии личности и специальной психологии Новосибирского государственного педагогического университета. Научный руководитель — доктор психологических наук, профессор Н. В, Дмитриева

В статье исследуется содержание кризиса идентичности личности, приводятся результаты экспериментального исследования двух групп испытуемых: обратившихся за психологической помощью в трудных жизненных ситуациях и справляющихся с возникшими трудными ситуациями самостоятельно, предложены критерии диагностики внутреннего конфликта, лежащего в основе формирования кризиса идентичности личности.

Ключевые слова: кризис идентичности, внутренний конфликт.

276

D. Savel’yev

PSYCHOLOGICAL CONTENT OF THE PERSONAL IDENTITY CRISIS

The work reviews the crisis of personal identity. There are two groups of testees: those who ask for psychological help in difficult circumstances and those who solve problems by themselves. The data of the experimental research of the two groups are presented. The criteria of diagnosing the internal conflict that underlies the personal identity crisis are suggested.

Key words: crisis of personal identity, internal conflict.

Понятие идентичности активно разрабатывается в современной психологической науке. Традиционно появление термина «идентичность» в психологии связывают с именем Э. Эриксона, заслуга которого заключается в том, что он первый исследовал идентичность, используя как психоаналитический, так и социологический подход, соответственно придал проблеме идентичности междисциплинарный статус и содержание [1; 2; 3].

В теории Э. Эриксона идентичность рассматривается как процесс «организации жизненного опыта в индивидуальное Я» [2]. Такой подход предполагает динамику или становление идентичности на протяжении всей жизни человека. В этом смысле основной функцией идентичности является адаптация: согласно автору, процесс становления и развития идентичности «оберегает целостность и индивидуальность опыта человека… дает ему возможность предвидеть как внутренние, так и внешние опасности и соразмерять свои возможности с социальными возможностями, предоставляемыми обществом» [2]. Таким образом, понятие идентичности соотносимо для Э. Эриксона прежде всего с понятием постоянного, непрекращающегося развития «Я».

Процесс развития идентичности Э. Эриксон понимает как одновременно интеграцию и дифференциацию различных взаимосвязанных элементов (идентификаций). Всякий раз, когда возникают какие-либо изменения — биологические или социальные — необходимы интегрирующая работа Эго и переструктурирование элементов идентичности, так как разрушение структуры ведет к потере идентичности и связанным с этим негативным

состоянием. Несмотря на то, что развитие «Я» соответствующим образом меняет структуры Эго-идентичности, оно сопровождается чувством непрерывной самотождественности [3].

Рассматривая развитие Я-идентичности в контексте межличностных взаимоотношений, Э. Эриксон считает, что возможность/невозможность приобретения положительной идентичности зависит от отношений со значимыми другими.

В понимании Э. Эриксона развитие идентичности — это результат взаимодействия биологических, социальных и эго-процес-сов, при котором эго несет ответственность за интеграцию первых двух. Результатом интегративной работы Эго, или Эго-синтеза, является некоторая конфигурация элементов идентичности, которая строится в течение всего детства и обеспечивает переживание чувства идентичности. В эпигенетической диаграмме Э. Эриксон выделяет восемь стадий развития идентичности, каждая из которых характеризуется следующими особенностями: 1) наличие определенного шаблона, связанного с телесным органом; 2) наличие специфических стереотипов поведения; 3) развитие основополагающих компонентов идентичности; 4) наличие специфических кризисов и конфликтов.

На каждом этапе жизни новые элементы должны быть интегрированы в общую структуру, а старые и отжившие — реинтегрированы или отброшены. В процессе личностного развития в результате взаимодействия с окружающими людьми у человека возникает определенный баланс внутренних сил и внешних воздействий, обеспечивающий полноценную адаптацию личности в обществе. Такой баланс Э. Эриксон именует «психосоциальной идентичностью» [2].

Задача построения идентичности никогда не может быть решена окончательно: «Я» не бывает полностью защищено от регрессивных тенденций, как и от событий, их вызывающих: скорби, неудач и ссор. Только после прохождения всех стадий социализации создаются условия для возникновения подлинной персональной идентичности, когда человек расширяет радиус своих взаимодействий в социуме и способен вырабатывать стратегию поведения и творчески относиться к нормам и требованиям социокультурной среды [1].

Для операционализации понятия идентичности Д. Марсиа выдвинул предположение, что данная гипотетическая структура проявляется феноменологически через наблюдаемые паттерны «решения проблем» [5].

В работах А. Ватермана в большей степени акцентируется ценностно-волевой аспект развития идентичности. А. Ватерман считает, что идентичность связана с наличием у человека четкого самоопределения, включающего выбор целей, ценностей и убеждений, которым человек следует в жизни. Цели, ценности и убеждения А. Ватерман называет элементами идентичности. Они формируются в результате выбора среди различных альтернативных вариантов в период кризиса идентичности и являются основанием для определения жизненного направления, смысла жизни [6].

Г. Бриквелл считает личностную идентичность вторичной по отношению к социальной. Во взаимодействии с социальным миром человек активно усваивает понятия, с помощью которых познает себя. Усвоенные им категории социальной идентичности и социальных ролей обеспечивают:

• Формирование содержательной структуры личностной идентичности (набора характеристик, используемых для самоописания).

• Оценку элементов содержательной структуры (моральные и социальные нормы, задаваемые референтной группой) [4].

Таким образом, личностная идентичность является продуктом социальной идентичности, но, будучи сформированной, начинает активно влиять на последнюю.

Нами было проведено исследование идентичности личности с целью диагностики

внутреннего конфликта, лежащего в основе кризиса идентичности у лиц, обратившихся за психологической помощью.

В исследовании приняло участие 106 человек — 42 респондента, обратившихся за психологической помощью, и 64 респондента, справляющихся с возникшими трудными ситуациями самостоятельно, в том числе 62 женщины и 44 мужчины, возраст — от 30 до 39 лет.

Группы были выделены на основе анкетирования. В первую группу были отнесены респонденты, ответившие на вопрос: «Как Вы справлялись с трудными жизненными ситуациями (развод, увольнение, крупные материальные потери и другие)?» — «Обращался за психологической помощью».

Во вторую группу были отнесены респонденты, ответившие на данный вопрос следующим образом: «Справлялся самостоятельно».

Исследование проводилось с помощью следующих тестовых методик:

1. Тест «Личностная и социальная идентичность» (ЛиСи) В. Урбанович.

2. Тест самоотношения Столина-Панти-леева.

3. Тест самооценки Дембо-Рубинштейна.

4. Тест УСК (определение интернальнос-ти\экстернальности личности).

5. Тест С. Бем на определение уровня фе-минности\маскулинности (гендерная идентичность).

6. Висбаденский личностный опросник (паттерны решения проблем).

Мы предположили, что диагностика наличия внутреннего конфликта может быть проведена по следующим критериям:

1. Показатель самообвинения (тест самоотношения), прямо коррелирующий с показателями по тесту личностной и социальной идентичности (тест ЛиСи).

2. Показатель самооценки (тест Дембо-Ру-бинштейна), отрицательно коррелирующий с ожидаемым отношением других (тест самоотношения).;

3. Показатель самооценки (тест Дембо-Ру-бинштейна), отрицательно коррелирующий с самопринятием (тест самоотношения).

4. Показатель «мои отношения с окружающими» (тест ЛиСи), отрицательно коррелиру-

ющий с показателем «ожидаемое отношение других» (тест самоотношения).

Результаты экспериментального исследования были подвергнуты корреляционному анализу, анализу средних значений и сравнительному анализу.

Корреляционный анализ показал наличие прямых корреляционных взаимосвязей между

параметром «самообвинение» и параметрами «мой внутренний мир», «моя семья», «мое материальное обеспечение», а также параметрами «самооценка» и «ожидаемое отношение других» у лиц, обратившихся за психологической помощью, что позволяет утверждать о наличии у опрошенных внутреннего конфликта.

Город Село Мапп-Whitney и Лвушр. Sig. (2-ЫЫ)

Контакты 87,85 57,12 651,50 0,03

Доверие 87,72 58,69 672,00 0,04

Сексуальность 89,08 42,31 459,00 0,00

Феминность 89,01 43,12 469,50 0,00

Маскулинность 82,54 121,27 555,50 0,01

Самооценка 82,6 113,77 640,00 0,03

Фактор 3 — Ожидаемое отношение от других 87,27 51,46 578,00 0,01

Фактор 2 — Отношение других 88,6 35,65 372,50 0,00

Шкала общей интернальности 88,07 41,92 454,00 0,00

Шкала интернальности в области достижений 87,1 53,54 605,00 0,02

Шкала интернальности в области неудач 87,87 44,27 484,50 0,00

Шкала интернальности в семейных отношениях 88,18 40,58 436,50 0,00

Шкала интернальности в производственных отношениях 89,35 26,73 256,50 0,00

Шкала интернальности в отношении здоровья и болезни 87,02 54,46 617,00 0,02

Моя работа 84,61 58 663,00 0,05

Мое материальное обеспечение 85,48 47,85 531,00 0,01

Мой внутренний мир 86,69 33,81 348,50 0,00

Мое здоровье 86,73 33,35 342,50 0,00

Моя семья 86,61 34,77 361,00 0,00

Мое будущее 84,74 56,54 644,00 0,04

Я и общество, в котором живу 86,42 37 390,00 0,00

Таблица 1

Результаты сравнения двух групп респондентов, обратившихся за психологической помощью и справляющихся с возникшими трудными ситуациями самостоятельно, по показателям методик WIPPF, С. Дембо-Я. Рубинштейна, УСК, С. Бем, В. Столина-С. Пантелеева (критерий и-Манна-Уитни)

В результате сравнения данных по группам респондентов, обратившихся за психологической помощью и справляющихся с трудными ситуациями самостоятельно, обнаружены значимые различия по параметрам, входящим в структуру идентичности личности: контакты, доверие, сексуальность, феминность, маскулинность, самооценка, ожидаемое отношение от других, отношение других, общая интернальность, интернальность в области достижений, интернальность в области неудач, интернальность в семейных отношениях, интернальность в производственных отношениях, интернальность в отношении здоровья и болезни (тест УСК), внутренняя интеграция в сферах «моя работа», «мое материальное обеспечение», «мой внутренний мир», «мое здоровье», «мои семейные отношения», «мое будущее», «я и общество, в котором я живу» (тест ЛиСи). При этом у самостоятельно справляющихся с проблемами респондентов более выраженными оказались следующие параметры: контакты, доверие, сексуальность, феминность, ожидаемое отношение от других, общая интернальность, интернальность в области достижений, интернальность в области неудач, интернальность в семейных и производственных отношениях, интер-

нальность в отношении здоровья и болезни, уровень внутренней интеграции в сфере «моя работа», «мое материальное обеспечение», «мой внутренний мир», «мое здоровье», «мои семейные отношения», «мое будущее», «я и общество, в котором я живу». У респондентов, обратившихся за психологической помощью, более выраженными оказались уровень маскулинности и уровень самооценки. Таким образом, хотя респонденты, обратившиеся за психологической помощью, имеют уровень самооценки и маскулинности выше, чем у самостоятельно справляющихся с проблемами респондентов, у них ниже показатели по уровню внутренней интеграции в сферах «моя работа», «мое материальное обеспечение», «мой внутренний мир», «мое здоровье», «мои семейные отношения», «я и общество, в котором я живу», а также «мое будущее». Кроме того, у обратившихся за психологической помощью респондентов по сравнению с респондентами, самостоятельно решающими свои проблемы, меньшая интернальность в области: достижений, неудач, семейных и производственных отношений, в отношении здоровья и болезни. На основании этих данных можно предположить, что респонденты, обратившиеся за психологической помощью, более

Респонденты, самостоятельно разрешающие трудные ситуации Респонденты, обратившиеся за психологической помощью

«г // к* ¿V

Рис. __> ■ я—-«

2 1 0

* V*0

недовольны своей жизнью, по сравнению с респондентами, самостоятельно решающими свои проблемы, при этом они меньше берут ответственность за качество своей жизни на себя. Учитывая то, что по параметру «ожидаемое отношение от других» у респондентов, обратившихся за психологической помощью, также обнаружены значимые различия с самостоятельно справляющимися с трудными ситуациями респондентами, можно предположить, что они не доверяют другим людям и ожидают от них негативных оценок. Анализ данных по тесту самооценки и тесту WIPPF позволяет предположить, что респонденты, обратившиеся за психологической помощью, высоко себя оценивая, не готовы строить доверительные отношения с окружающими. Этот вывод основывается на наличии значимых различий по параметрам «контакты» и «доверие», так как согласно данным, респонденты, обратившиеся за психологической помощью, являются более подозрительными и недоверчивыми по сравнению с испытуемыми, самостоятельно справляющимися с трудными ситуациями.

Анализ средних значений параметров теста Урбанович «Личностная и социальная идентичность» (рис. 1), показал, что внут-

ренняя дезинтеграция у респондентов, обратившихся за психологической помощью, существенно выше, чем у респондентов, справляющихся с трудными ситуациями самостоятельно. В тесте ЛиСи (В. Урбанович) максимально возможный балл во всех шкалах 12, что соответствует полной внутренней интеграции у тестируемого респондента в данной жизненной сфере, и ноль баллов как показатель полной дезинтеграции и кризиса идентичности в данной сфере. Таким образом, можно отметить, что, по данным теста ЛиСи, обратившиеся за психологической помощью респонденты по 7 шкалам из 8 имеют показатели ниже среднего, и лишь по одной («мои отношения с окружающими») выше среднего (6 баллов). По шкалам: «мой внутренний мир», «мое здоровье» и «я и общество, в котором я живу» можно отметить явно выраженную дезинтеграцию, что может свидетельствовать о наличии у них кризиса идентичности. Для респондентов, самостоятельно разрешающих трудные ситуации, можно констатировать следующее: по всем шкалам показатели у них выше среднего уровня. По двум шкалам, «моя семья» и «мои отношения с окружающими» у респондентов, самостоятельно разрешающих

Рис. 3. Диаграмма средних значений по тесту Столина для двух групп респондентов (обратившихся за психологической помощью и разрешающих трудные ситуации самостоятельно)

трудные ситуации, отмечены высокие показатели. Таким образом, на основе анализа средних значений параметров теста «Личностная и социальная идентичность», для двух групп респондентов (лиц, обратившихся за психологической помощью, и лиц, разрешающих трудные ситуации самостоятельно) можно сделать следующий вывод: у респондентов, обратившихся за психологической помощью, можно диагностировать кризис идентичности, а у респондентов обследуемой нами выборки, разрешающих трудные ситуации самостоятельно, кризис идентичности отсутствует.

Данный вывод подтверждает анализ средних значений параметров теста УСК (рис. 2). В тесте УСК максимальное количество баллов по каждой шкале равняется 10. Если респонденты набирают более 5,5 баллов, то это означает, что у них интернальный тип контроля, если менее 5,5 баллов — то экстернальный. Таким образом, респонденты, самостоятельно справляющиеся с трудными ситуациями, имеют интернальный тип контроля по всем шкалам теста УСК, кроме шкалы «интернальность в области производственных отношений», а респонденты, обратившиеся за психологической помощью, имеют экстернальный тип контроля по всем шкалам, кроме шкалы «интернальность в области межличностных

отношений». Таким образом, сравнительный анализ подтверждает ранее сделанный нами вывод о том, что респонденты, обратившиеся за психологической помощью, не берут на себя ответственность за качество собственной жизни. Поскольку респонденты, обратившиеся за психологической помощью, ожидают негативных оценок от окружающих и имеют низкие показатели по параметрам «доверие» и «контакты», но при этом опираются на собственные оценки, можно сделать вывод о негативном восприятии ими окружающих и неумении строить гармоничные межличностные взаимоотношения.

Анализ диаграммы средних значений по тесту В. Столина — С. Пантелеева для двух групп респондентов (рис. 3) подтвердил полученные ранее результаты: респонденты, обратившиеся за психологической помощью, имеют более низкие показатели по шкале «ожидаемое отношение от других», при этом — более низкие показатели по шкале «самообвинение», чем респонденты, разрешающие трудные ситуации самостоятельно, т. е. хорошее отношение к себе у них сопровождается ощущением собственной «непринятости» в социуме, что говорит о наличии не только внутриличностного, но и межличностного конфликта.

Таким образом, анализ полученных данных позволил сделать следующие выводы:

1. Наличие прямых корреляционных взаимосвязей между самообвинением и параметрами «мой внутренний мир», «моя семья», «мое материальное обеспечение», а также параметрами «самооценка» и «ожидаемое отношение других» позволяет говорить о наличии, у лиц, обратившихся за психологической помощью, как внутриличностного, так и межличностного конфликтов, лежащих в основе кризиса идентичности личности.

2. Респонденты, обратившиеся за психологической помощью, имеют более высокую самооценку, чем респонденты, справляющиеся с трудными ситуациями самостоятельно. У них выше уровень маскулинности и более выражена дезинтеграция в сферах «моя работа», «мое

материальное обеспечение», «мой внутренний мир», «мое здоровье», «мои семейные отношения», «я и общество, в котором я живу», а также «мое будущее».

3. Несмотря на высокую самооценку, респонденты, обратившиеся за психологической помощью, не готовы строить доверительные и гармоничные отношения с окружающими, поскольку воспринимают их негативно.

4. У респондентов, обратившихся за психологической помощью, присутствует дезинтеграция в следующих сферах: работа, материальное обеспечение, состояние внутреннего мира, здоровье, семейные отношения, собственное будущее, общество, в котором проживает человек, и отношениями с ним, что свидетельствует о наличии у них выраженного кризиса идентичности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. КороленкоЦ. П., ДмитриеваН. В., ЗагоруйкоЕ. Н. Идентичность. Развитие. Перенасыщенность. Бегство: монография. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2007. 472 с.

2. Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: ООО «Речь», 2000. 416 с.

3. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / общ. ред. и предесл. А. В. Толстых. М.: Прогресс, 1996. 344 с.

4. Breakwell G.M. Integrating paradigms, methodological implications // Empirical approaches to social representations / еds. G. M. Breakwell, D. V. Canter. Oxford: Clarendon Press, 1993. P. 180-201.

5. Marcia J. E. Development and validation of Ego-identity status. Jornal of Personality and Social Psychology. 1966. N 3. P. 551-558.

6. Waterman A. S. Identity development from adolescence to adulthood: an extension of theory and review of research // Development psychology. 1982. V. 18. N 3. P. 341-358.

REFERENCES

1. Korolenko Ts. P., Dmitriyeva N. V., Zagoruyko E. N. Identichnost’. Razvitiye. Perenasyshchennost’. Begstvo: monografiya. Novosibirsk: Izd-vo NGPU, 2007. 472 s.

2. Erikson E. Detstvo i obshchestvo. SPb.: OOO «Rech’», 2000. 416 s.

3. Erikson E. Identichnost’: yunost’ i krizis / obshch. red. i predesl. A. V. Tolstykh. M.: Progress, 1996. 344 s.

4. Breakwell G. M. Integrating paradigms, methodological implications // Empirical approaches to social representations / eds. G. M. Breakwell, D. V. Canter. Oxford: Clarendon Press, 1993. P. 180-201.

5. Marcia J. E. Development and validation of Ego-identity status. Jornal of Personality and Social Psychology. 1966. N 3. P. 551-558.

6. Waterman A. S. Identity development from adolescence to adulthood: an extension of theory and review of research // Development psychology. 1982. V. 18. N 3. P. 341-358.

Типология подходов к выделению дефиниций кризиса идентичности

Проблема идентичности как личностного образования интересовала человечество всегда. Начиная с работ древних философов, и до наших дней не утихают споры о самобытности личности, ее целостности, самотождественности, уникальности. Еще больший интерес ученых привлекает феномен кризиса идентичности, содержащий в себе двойную смысловую нагрузку: с одной стороны – неоднозначность определения и внутренней структуры термина «идентичность», а с другой – неопределенность подходов и содержательного наполнения понятия «кризис». В подобных условиях абсолютно логичным является отсутствие подходов к выделению дефиниций кризиса идентичности.

Изучив психологическую литературу по кризисам и идентичности личности, нами была предпринята попытка создать типологию подходов к выделению дефиниции кризиса идентичности личности. В основе разработанной типологии подходов к кризису идентичности лежит идея о провоцирующих факторах, которые могут быть как внутреннего, так и внешнего локуса.

Специфика кризиса идентичности внутреннего локуса детерминирована внутриличностным конфликтом, состоящим в противостоянии различных личностных образований. С точки зрения З. Фрейда, основателя психоанализа, в основе внутриличностного конфликта находится борьба «Я» и «Оно», нарушающее равновесия для «Я». Необходимым условием сохранения равновесия «Я» служит идентичность, для поддержания которой необходимы защитные механизмы, среди них важное место занимает идентификация. Однако, в процессе идентификации человек не всегда может зафиксировать самотождественность, что в итоге приведет к копированию поведения других людей, социальных ролей и дестабилизации своей целостности [4].

Изучая содержание внутриличностного конфликта, другой представитель психоанализа К. Г. Юнг, который вводит понятие «самости», понимая под ним архетип, представляющий стремление человека к целостности. С точки зрения автора, самость является центром личности, позволяющая обеспечивать единство и стабильность для личности. Дезинтеграция составляющих частей души приводит к кризису идентичности [8].

Другой взгляд на природу внутриличностного конфликта представлен у Э. Эриксона, основателя эпигенетической психологии. Согласно автору, процесс развития эго-идентичности продолжается всю жизнь и не является линейным. В жизни человека возникают периоды, когда необходимо разрешить конфликт между сложившейся к данному моменту структурой идентичности и требованиями личностного развития, – такие периоды и являются кризисами идентичности. Чтобы выйти из кризиса с развитой эго-идентичностью человеку необходимо приложить определенные усилия для реализации новых целей, усвоения новых ценностей. При определенных, неблагоприятных обстоятельствах процесс формирования эго-идентичности может задержаться или возможно возвращение к более ранним, примитивным ее формам [9].

Рассмотрение и анализ кризисов идентичности в гуманистической психологии связано с осознанием уникальности человека и его постоянным стремлением к внутренней целостности своей личности. Так, в теории А. Маслоу центром внутриличностного конфликта является разрыв между стремлением к самоактуализации и ее реальным результатом. Следует отметить, что самоактуализация – высшая потребность, выраженная в желании стать тем, кем человек может стать, стремлении к высшей реализации своего потенциала. Самоактуализация связана с умением понять и принять себя, а также с умением постигнуть свою внутреннюю природу. Такое представление о самоактуализации позволяет рассматривать ее не как одномоментный акт, а процесс, включающий в себя наиболее важные моменты, изменяющие отношение человека к самому себе и миру. Среди таких моментов автор выделяет переживания и конфликты, принципиальное значение при этом имеет конфликт возможности выбора и конфликт как «ситуация, в которой имеются альтернативные пути достижения цели, причем цель важна для индивида» [2, с.132]. Успешное прохождение данных периодов приводит человека к самоактуализации, результатом которой становится чувство «самости» — целостности — единства, интеграции и тенденции к тождеству.

В рамках феноменологического направления изучению самости посвящены работы К.Роджерса, считавшего, что единство человека нельзя свести к частям его личности. Самость или Я-концепция, с точки зрения психолога, это «организованный, последовательный и концептуальный гештальт, составленный из восприятия свойств «Я», или «меня» и восприятий взаимоотношений «Я», или «меня» с другими людьми и с различными аспектами жизни, а также ценности, связанный с этим восприятием. Это гештальт, который доступен осознаванию, хотя и не обязательно осознаваемый» (цит. по [5, с. 540]). Таким образом, самость выступает как система представлений человека о самом себе и является основанием для самодетерминации личности. Однако, представления человека о себе могут содержать два вида знаний, а именно, Я-реальное – восприятие человека себя таким, каков он на самом деле, а также Я-идеальное – представление человека себя таким, каким хотел бы быть. Согласно К.Роджерсу, несоответствие Я-реального и Я-идеального создают кризисную ситуацию, для которой свойственно ощущение тревоги, переживания, что в результате может привести к нарушению целостности и дезорганизации личности индивида.

Другое направление исследования кризиса идентичности в экзистенциально-гуманистической психологии связано с работами В. Франкла, в центре концепции, которого, находится учение о смысле жизни и ценностях человека. Согласно автору, ведущей силой поведения человека является стремление человека обнаружить и исполнить смысл своей жизни [3].

Смысл обладает характерными особенностями, среди которых объективность, истинность, уникальность. Отсутствие смысла у человека, как отмечает В. Франкл, вызывает состояние «экзистенциального вакуума», сопровождаемое ощущением внутренней пустоты и бесцельности жизни, а также отсутствие чувства ценности своей жизни у человека, приводящее в результате к кризису идентичности, когда человек находится в поисках себя либо своего смысла. Поэтому автор в этой связи отмечает: «Пока жизнь осмысленна, люди склонны размышлять и говорить о ее смысле относительно мало. Но как только возникает нехватка или отсутствие смысла, проблема смысла начинает играть важную роль в сознании и самовыражении личности» (там же, с. 37). В результате внутренней неопределенности человек стремиться разрешить проблему смысла через необходимость переоценки ценностностно-смысловой позиции.

Потеря смысла и цельности жизни неизбежно ведет к духовному кризису, подробно разработанному в рамках интегративной психологии. Согласно В.В. Козлову, интегративным центром «духовного Эго» является смысл жизни, который является системообразующим фактором в течение всей жизни человека [1, с. 111]. Рассматривая личность как интегрированное целое, автор выделяет в ней следующие составляющие Эго: «материальное Я», «социальное Я», «духовное Я». При этом «сознание всегда идентифицировано с фрагментами Эго, реальная личность испытывает напряжения, конфликтные противоречия в выборе, в мотивах, в чувствах, мыслях, поведении» (там же, с. 91). У людей, переживающих процесс духовного кризиса, проявляется склонность по-новому ценить формы жизни и возникает новое понимание единства всех вещей, иными словами происходит переоценка ценностей жизни. Постоянная борьба с данностью существования неизбежно приводит к внутреннему конфликту, который необходимо разрешать, осуществляя выбор между реальностями, что становится бесконечным движением к развитию целостности личности, его устойчивой, позитивной идентичности.

С духовным кризисом тесно соприкасается морально-этический кризис, связанный с проблемой краха системы ценностей личности, живущей на стыке веков. Знаменитая китайская мудрость гласит: «Не дай тебе Бог жить в эпоху перемен», что является наиболее полной характеристикой отражения кризиса в сознании людей. Прежде существовавшие ценности нивелируются, и на смену им либо не появляются другие, либо приходят новые, которые в большинстве своем заимствуются из других культур, чуждых человеку.

Наряду с кризисами внутреннего локуса, типология которых представлена выше, существует группа кризисов внешнего локуса, когда пусковым механизмом к началу кризиса идентичности служит внешнее событие или ситуация.

С нашей точки зрения, среди огромного многообразия жизненных ситуаций важное значение имеют ситуации, способные спровоцировать кризис идентичности. Как правило, для таких ситуаций характерны нежелательные последствия для человека. Примерами подобных событий может служить пожар в доме, кража имущества, измена любимого человека либо травма. С точки зрения В.Э. Чудновского, переживание человеком различных ситуаций лежит в основе формирования его индивидуального опыта и ведет к развитию «ядра субъективности», служащим основой для целостной и самотождественной личности [6, с. 8].

Не только негативные жизненные ситуации могут «запустить» кризис идентичности, но и положительные, такие как рождение ребенка, изменение места жительства, продвижение по службе.

Особое значение в рассмотрении взаимодействия человека и среды уделяется в интеракционизме, рассматривающим и кризис идентичности как результат масштабных социальных преобразований в ситуации личностной неопределенности. Так Дж. Келли, в составе структуры социальной идентичности выделяет «твердый стержень», включающий представления индивида о себе самом и своем месте в окружающем мире, «защитный пояс» — постоянно соотносящиеся с реальность и пересматриваемые представления и гипотезы. Далее следуют «правила исследования» — привычные приемы и способы решения проблем личности. Согласно автору, социальная идентичность входит в «твердый стержень» и придает психологическую стабильность личности, а также позволяет ей ориентироваться в постоянно изменяющихся социальных условиях. В ситуации, когда «правила исследования» престают выполнять свои функции, когда долгосрочных проблем возникает больше, чем решается, возникает кризис идентичности [10].

Следующим видом кризиса идентичности внешнего локуса является депривационный кризис, где отсутствует возможность удовлетворения жизненно важных потребностей. Примерами депривационного кризиса могут служить развод, несчастный случай, потеря близкого человека. Рассмотрим более подробно кризис идентичности на примере потери близкого человека. Переживание подобного кризиса как острого горя описывается у E. Lindemann, отметившим, что через полную или частичную идентификацию с умершим, проявляемую в копировании стиля одежды, интересов, привычек, человек теряет ощущение уникальности и тождественности самому себе [11]. В подобной ситуации часто у человека возникает представление, что он живет не своей жизнью либо потери части себя. С умершим связана и утрата прежних моделей поведения, которые ведут за собой необходимость принятия утраты и переоценке системы ценностей. В. Франкл в этой связи отмечал, что такие ситуации способствуют «обретению себя», а также постижению своей внутренней гармонии и новых смыслов [4].

Другой подход к рассмотрению кризиса идентичности связан с профессиональной средой. С точки зрения акмеологии, расцвет человека происходит в зрелом возрасте. С этим положением трудно не согласиться, пройден огромный жизненный путь и человек старается самореализоваться в профессиональной деятельности через профессиональную идентичность, в которой отчетливо выражено концептуальное представление человека о своем месте в профессиональной группе или общности. Л Б. Шнейдер определяет профессиональную идентичность как психологическую категорию, интегрирующую личностную и социальную идентичность в «профессиональной реальности» [7, с. 48].

Такая принадлежность к профессиональной группе должна сопровождаться обретением личностной целостности при выполнении деятельности. Но следует констатировать, что в профессиональной деятельности достаточно часто встречаются кризисы, переживание которых вызывает перестройку всей психологической структуры личности. Основными факторами, обуславливающими кризис профессиональной идентичности, могут выступать возрастные психофизиологические изменения, смена профессиональной деятельности, повышение или снижение профессионального статуса.

Подводя итог сказанному, подчеркнем, что до настоящего времени нет методологически однозначного подхода к содержанию кризиса идентичности. Так, в рамках психоаналитического направления, внутриличностный конфликт детерминирован противоречием между сознательным и бессознательным проявлениями психики. Основоположник эпигенетической психологии Э. Эриксон в своих работах показал, что для развития эго-идентичности необходимо пройти через кризисы, названные кризисами идентичности. В гуманистической психологии причиной кризиса идентичности может стать нарушение потребности постоянном стремлении человека к целостности и осознанию своей уникальности. Продолжая традиции гуманистической психологии, представители экзистенциальной психологии рассматривают кризис идентичности через потерю внутренних основ человека, в качестве которых выступают ценностно-смысловые ориентации. Интегративная психология связывает кризис идентичности с разрушением духовности в человеке, примером подобного состояния у человека является морально-этический кризис.

Кризисы идентичности внешнего локуса связаны с ситуацией, кардинально меняющей жизнь человека. Интеракционизм предлагает рассматривать кризис идентичности через неординарное событие, носящее как позитивный (свадьба, рождение ребенка), так и негативный характер (депривационный кризис). В группу кризиса идентичности внешнего следует отнести кризис профессиональной идентичности, связанный с кризисами профессиональной деятельности.

 

Литература:

1.                  Козлов, В.В. Работа с кризисной личностью. – М.: Психотерапия, 2007.

2.                  Маслоу, А. Мотивация и личность. – СПб.: Питер, 2007.

3.                  Франкл, В. Человек в поисках смысла: Сборник. – М.: Прогресс, 1990.

4.                  Фрейд, З. Введение в психоанализ: Лекции. – СПб.: Питер, 2005.

5.                  Хьелл, Л. Теории личности (Основные положения, исследование и применение). – СПб.: Питер Пресс, 1997.

6.                  Чудновский, В.Э. К проблеме соотношения «внешнего» и «внутреннего» в психологии. // Психологический журнал. – 1993. — №5. – С. 3-12.

7.                  Шнейдер, Л.Б. Личностная, гендерная и профессиональная идентичность: теория и методы диагностики. – М.: Московский психолого-социальный институт, 2007.

8.                  Юнг, К.Г. Психика: структура и динамика. – М.: АСТ; Мн.: Харвест, 2005.

9.                  Ericson, E. H. The problem of ego identity // Stein M. R. (eds) Identity and anxiety: Survival of the person in mass Society Glencje: The Free Press, 1960.

10.              Kelly, G. The Psychology of Personal Constructs. / G. Kelly. – New York: Norton, 1955.

11.              Lindemann, E. Sympotomatology and management of acute grief. – 1944. – Vol.101. – № 2.

 

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕЖИВАНИЯ ПЕДАГОГАМИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО КРИЗИСА ЛИЧНОСТИ | Садовникова

1. Василюк Ф. Е. К истории понятия переживания // Научная школа Л. С. Выготского: традиции и инновации: сборник материалов международного симпозиума. Москва: МГППУ, 2016. 344 с. С. 114–122.

2. Fillip S.-H., Aymanns P. Kritische Lebensereignisse und Lebenskrisen. Vom Umgang mit den Schattenseiten des Lebens. Stuttgart: Kohlhammer, 2010. 448 p.

3. Olson A. The theory of Self-actualization: mental illness, creative and art. Psychology Today [Электрон. ресурс]. Режим доступа: https: www. psychologyto-day.com/blog/theory-and-psychopatology/201308/the-theory-self-actualization (дата обращения 13.07.2016).

4. Василюк Ф. Е. Переживание и молитва. Опыт общепсихологического исследования. Москва: Смысл, 2005. 191 с.

5. Малкина-Пых И. Г. Возрастные кризисы: справочник практического психолога. Москва: Эксмо, 2004. 554 с.

6. Прохоров А. О. Теоретические и методологические аспекты проблемы неравновесных психических состояний // Психология состояний / под ред. А. О. Прохорова. Москва; Санкт-Петербург: ПЕР СЭ; Речь, 2004. 608 с.

7. Прохоров А. О. Саморегуляция психических состояний в повседневной, обыденной жизнедеятельности человека // Психологические исследования. 2017. Т. 10, № 56. С. 7. Режим доступа: http://psystudy.ru (дата обращения: 01.12.2017).

8. Дильтей В. Описательная психология. Санкт-Петербург: Алетейя, 2013. 132 с.

9. Кьеркегор С. Страх и трепет. Москва: Культурная Революция, 2010. 488 с.

10. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Москва; Харьков: АСТ; Фолио, 2004. 340 с.

11. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. Санкт-Петербург: Питер Ком, 2002. 720 с.

12. Клементьева М. В. Понятие биографической рефлексии и методика ее оценки // Культурно-историческая психология. 2014. № 4. С. 80–93.

13. Леонтьев Д. А., Осин Е. Н. Рефлексия «хорошая» и «дурная»: от объяснительной модели к дифференциальной диагностике // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2014. № 4. С. 110–135.

14. Sadovnikova N. O., Sergeeva T. B., Suraeva M. O., Kuzmina O. Y. Phenomenological Analysis of Professional Identity Crisis Experience by Teachers // International Journal of Environmental and Science Education. 2016. № 11 (14). P. 6898–6912.

15. Улановский А. М. Феноменологическая психология: качественные исследования и работа с переживанием. Москва: Смысл, 2012. 255 с.

16. Улановский А. М. Качественная методология и конструктивистская ориентация в психологии // Вопросы психологии. 2006. № 3. С. 27–37.

17. Улановский А. М. Феноменология в психологии и психотерапии: прояснение неотчетливых переживаний // Московский психотерапевтический журнал. 2009. № 2. C. 27–51.

18. Polkinghorne D. Self and humanistic psychology // The handbook of humanistic psychology: Leading edges in theory, research and practice / K. J. Schneider, J. F. T. Bugental, J. F. Pierson (eds). Thousand Oaks (CA): Sage, 2011. P. 81–99.

19. Varela F. J., Shear J. First-person accounts: why, what, and how // Varela F. J., Shear J. The view from within: First-person approaches to the study of consciousness. Bowling Green: Imprint Academic, 2000. 314 p.

Эклектизм: кризис идентичности человекоцентрированных терапевтов

Комментарий: Перевод статьи «Eclecticism: an identity crisis for person-centered therapists», из сборника «Beyond Carl Rogers» (1993), под редакцией Дэвида Брайзера.

Введение

Для того чтобы человекоцентрированный подход выжил и процветал, человекоцентрированным терапевтам необходимо отчетливо ощущать уверенность в своем подходе и свою идентичность внутри него. Поэтому я начну завершающую главу сборника с выражения обеспокоенности по поводу наблюдаемой мной ситуации. Речь идет о том, что терапевты, прошедшие человекоцентрированные обучающие программы и сами себя называющие “человекоцентрированными” терапевтами, нередко продолжают поиски своей идентичности и профессионального успеха, осваивая более эклектичную манеру проведения терапии, и видят преимущества в интеграции техник из различных подходов, зачастую в ущерб человекоцентрированным принципам. Некоторые даже обнаруживают критическую установку в отношении традиционного подхода или же приходят к заключению, что допущение Роджерса о “необходимых и достаточных условиях” (Rogers, 1957) не работает в терапевтической практике.

Я склонен рассматривать притягательность эклектического подхода как кризис идентичности терапевта, который обусловлен двумя взаимодействующими обстоятельствами. С одной стороны, это выраженный анти-догматизм роджерианского подхода, с другой стороны, давление, оказываемое профессиональным окружением, в котором терапевт вынужден работать. Оба фактора создают проблемы для развития отчетливой собственно человекоцентрированной идентичности. Таким образом, моя цель состоит в том, чтобы кратко рассмотреть оба эти фактора в надежде, что это исследование выведет нас на более глубокий уровень видения нашего подхода.

Дилемма внутри подхода

Давайте посмотрим к двум, только что установленным факторам, и, прежде всего, к затруднениям, существующим внутри самого подхода. У этой дилеммы два полюса. Первый полюс может быть назван “анти-догматизм”. Он предполагает стремление освободить теоретическое мышление от ригидных концепций, позитивное отношение к непосредственному опыту и отстаивание ценности развития каждым терапевтом личного, индивидуального стиля. Противоположный полюс — это приверженность набору ценностей, составляющих сердце человекоцентрированного подхода.

Напряжение между двумя этими полюсами являлось для самого К. Роджерса источником творческих импульсов. Для него оно было удобным, и это не удивительно, учитывая его общую терпимость к противоречиям. Тем не менее, для многих других, ощущающих свою близость к человекоцентрированному подходу или желающих приобщиться к нему, это напряжение является источником замешательства и смятения.

Анти-догматизм

Человекоцентрированный подход решительно отстаивает открытость терапевта новым инсайтам. Это может быть, а подчас и бывает, неверно понято, как разрешение делать все что угодно. Однако при таком понимании базисные допущения человекоцентрированного подхода будут, скорее всего, потеряны. Требование к терапевту быть приверженным основным допущениям, одновременно оставаясь анти-догматичным, может становиться, безусловно, источником замешательства и затруднений.

К. Роджерс был анти-догматичен. Эта анти-догматичная установка является центральной для традиции человекоцентрированной терапии, и К. Роджерс всегда акцентировал ее самым радикальным образом. Мы находим это и в его многочисленных упоминаниях опасности институциализировать человекоцентрированную психотерапию, и в его опасениях по поводу возможности превращения человекоцентрированного подхода в ригидную и самодостаточную школу, которая, вместо того, чтобы развиваться, занимается защитой собственных позиций.

Анти-догматизм К. Роджерса проявлялся также в его открытости по отношению к другим психотерапевтическим школам. Он подчеркивал, к примеру, что техники других терапевтических школ могут также представлять собой коммуникативный канал для человекоцентрированного подхода (Rogers, 1957). Когда К. Роджерса спрашивали, как далеко он заходит в следовании этому принципу, он отвечал, что скорее поможет прояснить цели и смыслы психологу или психотерапевту, предпочитающему директивные или контролирующие формы терапии, нежели станет убеждать его в истинности человекоцентрированной позиции.

Эта анти-догматическая установка выражена также в одном из базисных принципов роджерианства, а именно доверие к процессу переживания: не следуй ни одному из авторитетов, но доверься собственному опыту переживаний и развивай свой собственный стиль. Таким образом, К. Роджерс выступает также и против всех тех, кто слепо следует за ним, подражает ему, игнорируя тем самым собственные силы, собственный потенциал.

И, наконец, анти-догматическая установка неизменно прослеживается в его позиции исследователя психотерапии. Как исследователь, К. Роджерс интересовался терапией, объективно эффективной для клиента. В интересах объективности он не стремился покровительствовать человекоцентрированной системе мышления. Следуя своей упрямой приверженности объективности, он был даже готов подвергнуть человекоцентрированную теорию риску саморазрушения. Значение исследований психотерапии, по словам К.Роджерса, заключается “в том, что развивающийся корпус объективно верифицируемого знания в психотерапии вызовет постепенное отмирание “школ” психотерапии, включая и эту”; и абзацем ниже: “Из этого [научных исследований] должна вырасти более эффективная, постоянно изменяющаяся психотерапия, которая не будет иметь особого ярлыка или нуждаться в нем” (Rogers, 1961).

То, что К. Роджерс придавал большое значение прогрессу в исследованиях психотерапии, основывалось на надежде, что “со временем в них будет ставиться все меньший и меньший акцент на догматических и исключительно теоретических формулировках” (Rogers, 1961).

Приверженность

С другой стороны, главное, в чем, по-видимому, К. Роджерс был заинтересован, состояло во все более детальной и дифференцированной проработке своего подхода, расширении сферы его применения, прояснении центральных концепций и защите их от неправильного понимания.

В этом стремлении К. Роджерс обнаруживает приверженность базисной философии, к которой он относился как к открытию. Он не представлял свой подход в качестве абсолютного знания и не считал его совершенным. Его вопросы о природе человеческих отношений, природе эмпатии всегда были направлены на еще-не-познанное; как будто он мог яснее видеть то, что сам инициировал в качестве нового опыта. Увлеченность К. Роджерса собственным подходом была результатом его радикально нового видения. Здесь дело даже не в вопросе эффективности его терапевтического подхода, который действительно был на переднем плане, но в новаторской, революционной силе этого подхода, в сформированном им видении нового бытия человека (Rogers, 1980).

Свобода, которую со своей анти-догматической установкой предлагал всем другим К. Роджерс, означала для него следование своему видению, приверженность этому видению. И сам он проделывал это с той же последовательностью, с какой проявлял свою ати-догматическую установку.

Эта другая сторона К. Роджерса обнаруживается в той дисциплине, с которой он демонстрировал свое терапевтическое мастерство. Все, когда-либо видевшие К. Роджерса в работе, или просматривавшие видеозаписи его демонстрационных бесед, имели возможность наблюдать, что он проявлял свои терапевтические качества не только на высоком уровне мастерства, но и с высоким уровнем дисциплины. Таким образом, К. Роджерс являл собой превосходную и несомненную модель, которая уникальна по своей силе и убедительности.

Приверженность К. Роджерса выражена также в его достижениях психотерпевта-теоретика. Вновь и вновь он стремился все более отчетливо и ясно сформулировать свои теоретические позиции и определить их в отношении к позиции других психологов и психотерапевтов (Б.Скиннера, Х.Кохута, М.Эриксона или Р.Мэя).

Приверженность К. Роджерса видна также в той отчаянной настойчивости, с которой он защищал понятие эмпатии от неверного понимания. Ту самую эмпатию, которая, по-видимому, не раз показывала К. Роджерсу, что его анти-догматическая установка и проистекающее из нее великодушие могут быть также настоящим бременем. К. Роджерс не был доволен термином “отражение чувств” и каждый раз, когда слышал его, обнаруживал явную неприязнь (Rogers, 1986). Он предвидел урон человекоцентрированному подходу, “наносимый некритичными и не задающимися вопросами “последователями” (Rogers, 1961), которые к месту и не к месту используют человекоцентрированные понятия в своем миссионерском энтузиазме переубедить других: “Время от времени я обнаруживал — отмечал он, — что трудно понять, кто причиняет большую боль, мои “друзья” или мои враги” (Rogers, 1961).

Тем не менее, обе движущие силы – приверженность основополагающим принципам и философии человеческих отношений и анти-догматическая установка – были решающими для распространения человекоцентрированного подхода. Однако тот факт, что противоречие между этими двумя мотивами создает особое напряжение между независимостью и приверженностью, приводящее к кризису, был воспринят несбалансированно, бездумно и не был отрефлексирован.

Нерефлексирующий анти-догматизм

Анти-догматическая установка иногда используется нерефлексивным образом. Во имя свободы человекоцентрированный подход низводится до совершенно неузнаваемой коммуникативной техники. Под видом “аутентичности и спонтанности” создаются гротескные формы терапевтического взаимодействия, которые имеют больше сходства с расстройствами поведения, чем с отрефлексированным выражением человекоцентрированной позиции. Поиски человекоцентрированного стиля иногда ведут к большому количеству грубых ошибок, к попыткам выдать плохие привычки за проявления высочайшей терапевтической компетентности.

Зачастую отсутствует осознание необходимости соотнесения новых понятий и новых интерпретаций человекоцентрированной терапии с основными базисными или традиционными понятиями. Более чем лаконичные ссылки на собственные переживания и личный опыт оказываются, как правило, единственным аргументом в теоретических рассуждениях.

Проблема авторитета

Я думаю, мы должны признать как факт, что следование человекоцентрированной концепции предполагает весьма нестабильное отношение к авторитетам, включая и авторитет самого К. Роджерса. Это понятно, поскольку призыв к независимости и скептицизму в отношении авторитетов подкрепляется впечатляющим и убедительным примером работы самого К. Роджерса, тем образцом, который также трудно достичь, как и проигнорировать. Решения часто находятся где-то между слепым подражанием и упрямой идиосинкразией, когда, бравируя правом развивать собственное представление о “человекоцентрированности”, психотерапевт не может даже внятно сказать, что он делает с понятиями К. Роджерса.

Дилемма внутри профессионального мира

Второй круг проблем на пути обретения человекоцентрированным терапевтом ясного ощущения собственной идентичности коренится в социальных и экономических условиях реализации терапевтами своей профессиональной роли. Здесь соревнование между различными школами психотерапии неуклонно усиливает тенденции инструментализма и технологизма. Необходимость быть успешным – это шоры для всех терапевтов, сужающие и ограничивающие представления об эффективности, и эти шоры с трудом согласуются с человекоцентрированными принципами.

Распространенность

Отдельная проблема – явный успех человекоцентрированных идей. К сожалению, популярность программ обучения человекоцентрированной терапии является сегодня преимущественно не столько следствием глубокой убежденности, сколько проистекает из соображений удобства. К человекоцентрированной терапии можно применить то же самое изречение, которое было однажды применено к английскому языку, — английский язык предпочитают и широко используют как интернациональный язык в сфере бизнеса и на различных конгрессах и конференциях, потому что на нем в равной степени можно говорить и быстро, и плохо.

Вследствие этого человекоцентрированная терапия часто преподается прежде других форм терапии, и к тому же зачастую преподается неверно, потому что предполагается, что ей легко обучиться. За этой практикой стоит представление, что научиться ей может каждый, — нужен только дружелюбно настроенный и понимающий человек. Наверно ни в какой другой форме терапии нет такого большого количества людей, которые бы без какой-либо подготовки столь быстро приходили бы к убеждению, что они уже в совершенстве овладели этим психотерапевтическим методом.

Оценка со стороны других

Кризис идентичности может быть также результатом оценки человекоцентрированной терапии другими терапевтическими школами. Основные базисные принципы человекоцентрированной терапии представляют для них досадный контрапункт. Исследования показывают, например, что человекоцентрированные принципы валидны для других школ. Как ни странно, но этого факта оказалось достаточно для того, чтобы выдвинуть аргумент, что человекоцентрированный подход имеет ограничение. Этот аргумент состоит в том, что другие терапевтические подходы всегда базировались на человекоцентрированных принципах. Еще одна поверхностная и неверная интерпретация человекоцентрированного подхода.

Таким образом, дискредитация человекоцентрированной терапии, представлена точкой зрения на данную терапию как на такой слабый, невыразительный, не имеющий каких-либо глубинных эффектов подход, который может быть полезен лишь в случае незначительных жизненных кризисов; это что-то для начинающих, а более высокая квалификация достигается в других терапевтических подходах.

Все эти недопонимания отражают весьма серьезную проблему идентичности, которая имеет много побочных эффектов: нарастающая неубедительность во внешнем плане, неодобрение со стороны других терапевтических школ, и – что, возможно, еще хуже – исчезающая способность к интуитивному видению среди последователей подхода, все это низводит обучение человекоцентрированной терапии до натаскивания механическим формам вмешательств. Отсюда уместность дискуссий по поводу того, что в действительности означает быть человекоцентрированным (Cain, 1986).

Психо-бум и психо-рынок

В последние годы наблюдается повышение интереса к психологии и терапии: “психо-бум”, со-здающий “психо-рынок”. Движущие силы психо-рынка также оказывают влияние на развитие и практику человекоцентрированного подхода.

Экономические требования и соревнование между отдельными терапевтическими школами все больше усиливают тенденцию к инструментализму и увлечению техниками. Требование успешности вынуждает человекоцентрированных терапевтов принимать узкую и ограниченную точку зрения относительно эффективности.

Чтобы подход продавался, он должен быть хорошо упакован. Продаются, как известно, новинки. Последние, новейшие техники сразу оказываются на психо-рынке. Имеет место некоторая одержимость новыми психо-технологиями. Вряд ли найдется терапевт, который считал бы, что сможет выполнять свою работу, ограничившись выбранной в самом начале формой терапии. То и дело должны находиться все новые и новые техники, лучше всего что-нибудь драматичное и впечатляющее, поскольку именно такие техники представляются гарантирующими эффективность. Они имеют различные названия, но то общее, что есть в них — это позиция, превозносящая силу техник как таковых. Инструментализм способствует манипулятивности и не согласуется с человекоцентрированным подходом (Farson, 1978; Rowan, 1987).

Сюда же относится и приверженность той разновидности линейного мышления, согласно которой эффективность метода прямо пропорциональна дозировке, что чем больше, тем лучше: больше конгруэнтности, больше открытости, больше близости, больше эмпатии (Farson, 1978).

Обсуждение

Итак, мы видим, что представленная выше несбалансированность отношений между свободой и приверженностью в рамках человекоцентрированного подхода определяет его предрасположенность к кризису, которая в дальнейшем еще более усиливается экономическим и профессиональным контекстом. Необходимость адаптации с помощью нового инструментального оснащения усугубляет проблему обретения идентичности человекоцентрированными терапевтами; и решение ищется в терапевтическом эклектизме, обещающего защищенность, одобрение публики и ощущение профессиональной принадлежности.

Оба фактора – озадачивающая несбалансированность анти-догматизма / приверженности и адаптация к технологическим и инструменталистским подходам – создают проблемы в развитии собственно человекоцентрированной идентичности. Терапевт без достаточно сильного профессионального Я, не обученный основам человекоцентрированной теории и философии, не поддерживаемый ощущением успеха и профессионального удовлетворения в терапевтической работе с клиентами, не может защитить свою профессиональную идентичность от всех этих влияний.

Начинающие терапевты особенно подвержены этим влиянием. В случае терапевтической неудачи или беспомощности в терапевтической ситуации, они становятся уязвимыми для негативных интроекций, для прямого или косвенного обесценивания человекоцентрированного подхода со стороны других подходов и поддаются искушению использовать манипулятивные и директивные техники, несовместимые с человекоцентрированными ценностями. Они часто страдают от отсутствия показного блеска даже в том случае, если проделанная терапевтическая работа хороша, поскольку человекоцентрированный подход не предлагает им ни контролирующих техник, позволяющих им, как терапевтам, демонстрировать свою психологическую силу, ни обширных теоретических выкладок, с помощью которых они могли бы очаровать других.

Давайте лаконично, и в то же время более детально, рассмотрим внутренние процессы, порождающие данные проблемы с идентичностью. И человекоцентрированный подход, и человекоцентрированные обучающие программы обычно привлекают людей, имеющих проблемы с уверенностью в себе и, тем самым, очень слабо защищенных от осуждения и неодобрения извне. Влияние адаптации и конкуренции на психо-рынке не столько создает, сколько усиливает этот, уже имеющийся личностный недостаток терапевта. Его коллега, выказывающий свое неодобрение и порицание, обретает влияние, и, поступая так, парадоксальным образом, приобретает уважение и воспринимается всерьез. Беззащитный перед ним начинающий психотерапевт рассматривает такое неодобрение как окончательный приговор. Интроекция этой внешней негативной оценки быстро приводит к принятию терапевтом более эклектичной установки.

Такой итог соответствует основной тенденции развития психо-рынка и поддерживает ее. Нарастающая уязвимость терапевта обусловлена также ощущением, возникающим в ходе обучения и сводящимся к тому, что человекоцентрированный подход может мало что предложить, чтобы сделать терапевтическую работу блестящей и производящей сильное впечатление, поскольку в нем нет основательных техник показывающих, что терапевт обладает властью, обладает сильным влиянием и явно контролирует психотерапевтический процесс. Нет также магического теоретического лексикона, который позволил бы прикрыть неудачи.

Единственное, чем человекоцентрированный терапевт может произвести впечатление на других в успешной терапии — это сам клиент. Прогресс клиента впечатляющ, рядом с ним усилия терапевта кажутся незначительными. В хорошей терапии динамика, демонстрируемая клиентом, просто не дает увидеть терапевта, в особенности это трудно сделать посторонним наблюдателям. Этот феномен очевиден в отзывах о терапевтических сессиях, в которых клиент становится все более и более открытым и дифференцированным, разнообразным в своих проявлениях. Не углубляясь в суть происходящего, всегда можно сказать: “Просто с этим клиентом на самом деле легко, он ведь словно открытая книга”. Возможность того, что тот же самый клиент будет демонстрировать и развивать конфронтационные и защитные механизмы, общаясь с директивным и менее сензитивным терапевтом, ведущим процесс в совершенно другом направлении, не берется в расчет и, таким образом, компетентность человекоцентрированного терапевта, делающего это столь легко, недооценивается.

Суммируя все вышеизложенное, можно сказать, что в данной главе мы рассмотрели следующие компоненты проблемы профессиональной идентичности человекоцентрированных терапевтов:

1. Несбалансированное принятие противоречия между анти-догматизмом и свободой, с одной стороны, и приверженностью базисным человекоцентрированным принципам, с другой стороны, приводит к теоретической и практической дезориентированности человекоцентрированных терапевтов.
2. Динамика психо-рынка и экономический контекст профессии психотерапевта поддерживают тенденции инструментализма и технологизма, структурированности и лидерства, и вынуждают человекоцентрированных терапевтов принимать эти тенденции.
3. Проблемы с уверенностью в себе как у проходящих обучение, так и проблемы с уверенностью в своем собственном подходе у некоторых опытных терапевтов делают их уязвимыми и открытыми к влияниям окружения, несовместимым с человекоцентрированными ценностями.
4. Наконец, столь необходимый для человекоцентрированной терапии принимающий, сензитивный и недирективный терапевт, следующий за клиентом с его скоростью и верящий в ресурсы клиента, не располагает впечатляющими техниками, которые бы льстили терапевту и делали его влияние на клиента зримым. Практикующие терапевты склонны страдать от этого недостатка блеска, и это обстоятельство еще больше расширяет область их уязвимости.

Взаимодействие всех этих компонентов создает предрасположенность к кризису идентичности человекоцентрированных терапевтов, склонных к эклектичному инструментализму.

Таким образом, представив свои размышления по поводу некоторых проблем развития идентичности у проходящих обучение и профессиональных человекоцентрированных терапевтов, я хотел бы закончить эту главу парадоксом. Я полагаю, мы должны согласиться, что ни одна терапевтическая школа никогда не достигнет полного обладания истиной, однако, по моему мнению, столь же верно и то, что, еще в 1951 году сказал К.Роджерс: “Истина не возникнет во взаимных уступках различных школ мысли” (Rogers, 1951).

Примечания

*) Перевод статьи «Eclecticism: an identity crisis for person-centered therapists», из сборника «Beyond Carl Rogers» (1993), под редакцией Дэвида Брайзера.

Что такое кризис идентичности и 5 признаков того, что это происходит с вами

Вы не определились с целью вашей жизни? Вы не уверены, что знаете, кто вы на самом деле наверняка? Если ваш ответ на эти вопросы «да», то вполне вероятно, что вы переживаете кризис идентичности.

Эрик Эриксон создал термин кризис идентичности, считая его одним из самых важных внутренних конфликтов, с которыми люди сталкиваются на протяжении всей своей жизни. Согласно Эриксону, кризис идентичности — это период интенсивного самоанализа. Интерес Эриксона к этому понятию появился еще в юности, когда он сам столкнулся с этой проблемой.

Его родители развелись еще до его рождения. Когда ему было 3 года, его мать вышла замуж за педиатра в Карлсруэ, Германия, по имени Теодор Хомбергер. Это было скрыто от молодого Эрика, который вырос под именем Эрик Хомбергер.

Когда он узнал, что доктор Хомбергер не является его биологическим отцом, Эрик не был уверен, кто он есть на самом деле. Это повлияло на его успеваемость в школе, и он так никогда и не пошел в колледж. Сопротивляясь желанию отчима подтолкнуть его к медицинской карьере, он много лет путешествовал по Европе, отчужденный от всего, что связывало его с семьей.

Таким образом, его последующие исследования культурной жизни способствовали формированию представлений Эриксона о развитии личности и кризисе идентичности.

8 этапов психосоциального развития в паре с кризисом идентичности по теории Эриксона

Согласно Эриксону, на каждом этапе нашей жизни перед нами стоят определенные задачи. Мы должны преодолевать их и решать конфликты, характерные для каждого возраста. Урегулирование первоначальных конфликтов необходимо для того, чтобы человек мог справиться с кризисом идентичности и проблемами, которые его сопровождают.

Первый кризис (0-1 год)

Первый кризис возникает с рождения и до достижения возраста одного года, и обычно называется “доверие против недоверия”. Это время, когда дети зависят от окружающих. На этом этапе формируется чувство доверия против недоверия в зависимости от полученной заботы и любви.

Соответствующее удовлетворение потребностей малыша на данном этапе приведет к развитию уверенного отношения к окружающей среде. С другой стороны, если родители не удовлетворяют надлежащие экзистенциальные потребностям ребенка, у него развиваются чувства недоверия и неуверенности.

Второй кризис (1-3 года)

Второй кризис происходит в раннем детстве, 1-3 года, известный как «автономия против сомнения». Это этап, на котором развивается чувство самостоятельности, уверенности в себе, когда ребенок хочет заниматься рядом видов деятельности.

Поощрение и поддержка родителей повысят безопасность и уверенность ребенка в себе. Если родители высмеивают ребенка, они будут препятствовать развитию его уверенности в себе, что приведет к тому, что ребенок станет застенчивым и нелюдимым.

Третий кризис (3-6 лет)

Третий кризис происходит в среднем детстве, в возрасте 3-6 лет, также называемый “инициатива против виновности”. Это этап, в котором ребенок начинает исследовать мир, открывать новые двигательные навыки, более активно взаимодействовать с окружающими и т. д.

Это трудное время для родителей, потому что дети будут пытаться нарушить правила, установленные ими. По этой причине очень важно как поддерживать, так и дисциплинировать детей, чтобы они знали о последствиях своих действий и научились брать на себя ответственность.

Слишком строгие дисциплинарные ограничения приведут к развитию чувства страха наказания, и впоследствии ребенок будет расти, считая, что любая его инициатива является неправильной.

Четвертый кризис (6-12 лет)

Четвертый кризис происходит между 6-12 годами, и он известен как «компетентность против неполноценности». Это стадия, на которой ребенок приобретает новые знания и навыки преимущественно в школе.

В начале обучения в школе родители склонны сравнивать своего ребенка с другими, что может привести к развитию чувства неполноценности. Это вызвано тем, что ребенок будет чувствовать, что он никогда не оправдает ожиданий своих родителей.

С другой стороны, ощущение должной поддержки от учителей и родителей приведет к развитию уверенности в собственных силах.

Пятый кризис (12-20 лет)

Пятый кризис, который происходит между 12 и 20 годами, известен как «личность против ролевого конфликта». Это этап, на котором подростки стремятся развивать свою личную и профессиональную сферы жизни, а также формировать определенное сексуальное поведение.

Подростки стремятся пробовать себя в различных социальных ролях, но на самом деле не остаются ни в одной. В этот период жизни человека особенно интересует ответ на вопрос «Кто я?». Он хочет проявлять инициативу, но его останавливают ограничения, налагаемые родителями.

Образовательная цель этого этапа заключается в построении автономии личности путем предоставления независимости, которая должна быть несколько контролируемой.

Шестой кризис (20-35 лет)

Шестой кризис, возникающий в молодом взрослом возрасте между 20- 30/35 годами, называется “близость против изоляции”.

Приоритетной задачей в этот период является любовь и отношения, молодые люди ищут спутника жизни. У каждого есть аффективная и сексуальная потребность, а недостаток удовлетворения приводит к социальной изоляции.

Седьмой кризис (35-65 лет)

Седьмой кризис, происходящий в зрелом возрасте, 35-65 лет можно назвать “продуктивность против стагнации”. В этот период акцент делается на необходимости взрослого человека преуспевать в профессиональном плане. Речь также идет о создании семьи и желании иметь детей.

В этот период человек чувствует необходимость поделиться накопленным опытом с другими. Если эти потребности не удовлетворяются и ему не с кем поделиться своими знаниями, взрослый человек проходит через кризис застоя, где прекращается личностный рост.

Восьмой кризис (>65 лет)

Восьмой кризис, возникающий в пожилом возрасте сводится к “психической целостности против отчаяния”. Это этап, на котором человек начинает оценивать свои достижения на протяжении всей жизни.

Если пожилые люди чувствуют благодарность за все, что они сделали, они испытывают чувство удовлетворения за свою собственную жизнь и принимают близость конца, таким образом достигая психической целостности.

Это трудное время, потому что после 65 лет, с выходом на пенсию, как профессиональные, так и родительские роли сводятся на нет. У детей своя жизнь, может наступить смерть спутника жизни. Все это означает, что у человека может возникнуть множество вопросов о роли собственного существования, что часто приводит к страху смерти.

5 признаков того, что вы переживаете кризис идентичности:

1. Изменения на физическом уровне

Непроходящая усталость, низкий уровень энергии, нарушение дыхания и сердечного ритма, слабость в руках и ногах. Ощущения жжения, высокая температура в некоторых участках тела. Боль в задней части шеи, плеч, или позвоночника.

Эти признаки не возникают одновременно, и не все испытывают эти ощущения. Они являются признаками глубоких внутренних преобразований на клеточном и ДНК уровнях.

2. Эмоциональная неуверенность

Тревога и депрессия могут появиться в результате отсутствия уверенности в своих силах. Вы больше не признаете себя и не хотите заново решить кто вы есть, и что значит ваша жизнь.

3. Сожаление о прошлом

Вам кажется, что вы сделали не все, что хотели, или вы чувствуете себя ограниченным вашими обстоятельствами. Из-за этого вы можете думать, что стоите на месте, или что в вашей жизни образовалась пустота, которую ничем не заполнить.

4. Сомнение в собственной системе ценностей

Из-за вашей неуверенности в себе, вы начинаете задумываться над тем, что именно ваши убеждения могут мешать стать тем человеком, которым вы мечтаете стать. Вы подвергаете сомнению свои чувства, планы, свои мысли, пытаясь понять, что действительно мешает вам быть счастливее.

5. Отчаянная потребность в стабильности

Желание переосмыслить себя заставляет вас беспокоиться. Следовательно, вы хотите найти ответ как можно скорее и восстановить баланс в своей жизни, поскольку внутренняя суматоха истощает вас.

Почему переживать кризис идентичности — нормально?

Постоянное самокопание и миллион вопросов к самому себе совсем не облегчают нашу жизнь. Вы начинаете сомневаться во всем, в чем были уверены ранее, что лишь увеличивает страх грядущего.

Но давайте посмотрим на это с другой стороны: вы становитесь новым человеком! Все эти испытания и «жажда» ответов направлены только на то, чтобы открыть новые двери, новые приключения и, конечно же, создать нового вас! Так что будьте собой и терпеливо идите по своему жизненному пути, ведь все еще впереди!

Источники:

1. https://www.simplypsychology.org
2. https://www.mindbodygreen.com

ИДЕНТИЧНОСТЬ | Энциклопедия Кругосвет

ИДЕНТИЧНОСТЬ (от англ. identity – тождественность) – многозначный житейский и общенаучный термин, выражающий идею постоянства, тождества, преемственности индивида и его самосознания. В науках о человеке понятие идентичность имеет три главные модальности. Психофизиологическая идентичность обозначает единство и преемственность физиологических и психических процессов и свойств организма, благодаря которой он отличает свои клетки от чужих, что наглядно проявляется в иммунологии. Социальная идентичность это переживание и осознание своей принадлежности к тем или иным социальным группам и общностям. Идентификация с определенными социальными общностями превращает человека из биологической особи в социального индивида и личность, позволяет ему оценивать свои социальные связи и принадлежности в терминах «Мы» и «Они». Личная идентичность или самоидентичность (Self-identity) это единство и преемственность жизнедеятельности, целей, мотивов и смысложизненных установок личности, осознающей себя субъектом деятельности. Это не какая-то особая черта или совокупность черт, которыми обладает индивид, а его самость, отрефлексированная в терминах собственной биографии. Она обнаруживается не столько в поведении субъекта и реакциях на него других людей, сколько в его способности поддерживать и продолжать некий нарратив, историю собственного Я, сохраняющего свою цельность, несмотря на изменение отдельных ее компонентов.

Понятие идентичность первоначально появилось в психиатрии в контексте изучения феномена «кризиса идентичности», описывавшего состояние психических больных, потерявших представления о самих себе и последовательности событий своей жизни. Американский психоаналитик Эрик Эриксон перенес его в психологию развития, показав, что кризис идентичности является нормальным явлением развития человека. В период юности каждый человек так или иначе переживает кризис, связанный с необходимостью самоопределения, в виде целой серии социальных и личностных выборов и идентификаций. Если юноше не удается своевременно разрешить эти задачи, у него формируется неадекватная идентичность. Диффузная, размытая идентичность – состояние, когда индивид еще не сделал ответственного выбора, например, профессии или мировоззрения, что делает его образ Я расплывчатым и неопределенным. Неоплаченная идентичность – состояние, когда юноша принял определенную идентичность, миновав сложный и мучительный процесс самоанализа, он уже включен в систему взрослых отношений, но этот выбор сделан не сознательно, а под влиянием извне или по по готовым стандартам. Отсроченная идентичность, или идентификационный мораторий – состояние, когда индивид находится непосредственно в процессе профессионального и мировоззренческого самоопределения, но откладывает принятие окончательного решения на потом. Достигнутая идентичность – состояние, когда личность уже нашла себя и вступила в период практической самореализации.

Теория Эриксона получила широкое распространение в психологии развития. За разными типами идентичности стоят не только индивидуальные особенности, но и определенные стадии развития личности. Однако эта теория описывает скорее нормативные представления о том, как должен протекать процесс развития, психологическая реальность гораздо богаче и разнообразнее. «Кризис идентичности» – не только и не столько возрастной, сколько социально-исторический феномен. Острота его переживания зависит как от индивидуальных особенностей субъекта, так и от темпов социального обновления и от той ценности, которую данная культура придает индивидуальности.

В Средние века темпы социального развития были медленными, а отдельный индивид не воспринимал себя автономным от своей общины. Однозначно привязывая индивида к его семье и сословию, феодальное общество строго регламентировало рамки индивидуального самоопределения: ни род занятий, ни мировоззрение, ни даже жену молодой человек не выбирал сам, это делали за него другие, старшие. В новое время развитое общественное разделение труда и выросшая социальная мобильность расширили рамки индивидуального выбора, человек становится чем-то не автоматически, а в результате собственных усилий. Это усложняет процессы самопознания. Для средневекового человека «знать себя» значило прежде всего «знать свое место»; иерархия индивидуальных способностей и возможностей совпадает здесь с социальной иерархией. Презумпция человеческого равенства и возможность изменения своего социального статуса выдвигает на первый план задачу познания своих внутренних, потенциальных возможностей. Самопознание оказывается предпосылкой и компонентом идентификации.

Расширение сферы индивидуального, особенного, только своего хорошо отражено в истории европейского романа. Герой романа странствований еще целиком заключен в своих поступках, масштаб его личности измеряется масштабом его дел. В романе испытания главным достоинством героя становится сохранение им своих изначальных качеств, прочность его идентичности Биографический роман индивидуализирует жизненный путь героя, но его внутренний мир по-прежнему остается неизменным. В романе воспитания (18 – начало 19 в.) прослеживается также становление идентичности героя; события его жизни предстают здесь так, как они воспринимаются героем, с точки зрения того влияния, которое они оказали на его внутренний мир. Наконец, в психологическом романе 19 в. внутренний мир и диалог героя с самим собой приобретает самостоятельную ценность и подчас становится важнее его действий.

Изменение мировоззренческой перспективы означает и возникновение новых вопросов. Человек выбирает не только социальные роли и идентичности. Он заключает самом себе в себе множество разных возможностей и должен решить, какую из них предпочесть и признать подлинной. «Большинство людей, подобно возможным мирам Лейбница, всего лишь равноправные претенденты на существование. Как мало таких, кто существует на самом деле», – писал немецкий философ Фридрих Шлегель. Но самореализация зависит не только от «Я». Романтики начала 19 в. жалуются на отчуждающее, обезличивающее влияние общества, вынуждающее человека отказываться от своих наиболее ценных потенций в пользу менее ценных. Они вводят в теорию личности целую серию оппозиций: дух и характер, лицо и маска, человек и его «двойник».

Сложность проблемы идентичности хорошо раскрывается в диалектике «Я» и маски. Ее исходный пункт – полное, абсолютное различение: маска – это не «Я», а нечто, не имеющее ко мне отношения. Маску надевают, чтобы скрыться, обрести анонимность, присвоить себе чужое, несвое обличье. Маска освобождает от соображений престижа, социальных условностей и обязанности соответствовать ожиданиям окружающих. Маскарад – свобода, веселье, непосредственность. Предполагается, что маску так же легко снять, как надеть. Однако разница между внешним и внутренним относительна. «Навязанный» стиль поведения закрепляется, становится привычным. Герой известной пантомимы Марселя Марсо на глазах у публики мгновенно сменяет одну маску за другой. Ему весело. Но внезапно фарс становится трагедией: маска приросла к лицу. Человек корчится, прилагает неимоверные усилия, но тщетно: маска не снимается, она заменила лицо, стала его новым лицом!

Таким образом самоидентичность оказывается фрагментарной и множественной. Это также оценивается по-разному. В психологии и психиатрии 19 – начала 20 в. высшими ценностями считались постоянство и устойчивость, изменчивость и множественность «Я» трактовали как несчастье и болезнь, вроде раздвоения личности при шизофрении. Однако многие философские школы Востока смотрели на вещи иначе. Постепенно этот взгляд усваивают и западные мыслители. Немецкий писатель Герман Гессе писал, что личность – это «тюрьма, в которой вы сидите», а представление о единстве «Я» – «заблужденье науки», ценное «только тем, что упрощает состоящим на государственной службе учителям и воспитателям их работу и избавляет их от необходимости думать и экспериментировать». «Любое „я», даже самое наивное, – это не единство, а многосложнейший мир, это маленькое звездное небо, хаос форм, ступеней и состояний, наследственности и возможностей». Люди пытаются отгородиться от мира, замкнувшись в собственном «Я», а нужно, наоборот, уметь растворяться, сбрасывать с себя оболочку. «…Отчаянно держаться за свое „я», отчаянно цепляться за жизнь – это значит идти вернейшим путем к вечной смерти, тогда как умение умирать, сбрасывать оболочку, вечно поступаться своим „я» ради перемен ведет к бессмертию» (Г.Гессе. Избранное, М., 1977).

В конце 20 в. эти идеи распространились и в социологии. Широкую популярность приобрел нарисованный американским востоковедом и психиатром Р.Д.Лифтоном образ «человека-Протея». Традиционное чувство стабильности и неизменности «Я», по мнению Лифтона, основывалось на относительной устойчивости социальной структуры и тех символов, в которых индивид осмысливал свое бытие. В конце 1960-х положение радикально изменилось. С одной стороны, усилилось чувство исторической или психоисторической разобщенности, разрыва преемственности с традиционными устоями и ценностями. С другой стороны, появилось множество новых культурных символов, которые с помощью средств массовой коммуникации легко преодолевают национальные границы, позволяя каждому индивиду ощущать связь не только со своими ближними, по и со всем остальным человечеством. В этих условиях индивид уже не может чувствовать себя автономной, замкнутой монадой. Ему гораздо ближе образ древнегреческого божества Протея, который постоянно менял обличье, становясь то медведем, то львом, то драконом, то огнем, то водой, а свой естественный облик сонливого старичка мог сохранять, только будучи схвачен и закован. Протеевский стиль жизни – бесконечный ряд экспериментов и новаций, каждый из которых может быть легко оставлен ради новых психологических поисков.

В начале 21 в. гигантское ускорение технологического и социального обновления, переживаемое как рост общей нестабильности, сделало эти проблемы еще более насущными. Как замечают английские социологи Энтони Гидденс и Зигмунт Бауман, для современного общества характерна не замена одних традиций и привычек другими, столь же стабильными, надежными и рациональными, а состояние постоянного сомнения, множественности источников знания, что делает самость более изменчивой и требующей постоянной рефлексии. В условиях быстро меняющегося общества неустойчивость и пластичность социальной и личной идентичности становятся закономерными и естественными. Как замечает Бауман, характерная черта современного сознания – приход новой «краткосрочной» ментальности на смену «долгосрочной». Молодых американцев со средним образование в течение их трудовой жизни ожидает по меньшей мере 11 перемен рабочих мест. Применительно к рынку труда лозунгом дня стала гибкость, «пластичность». Резко выросла пространственная мобильность. Более текучими стали и межличностные отношения, вплоть до самых интимных. Никого уже не удивляют краткосрочные браки или совместное проживание с другом/ подругой без регистрации брака и т.д. То, что мы привыкли считать «кризисом идентичности», – не столько болезнь, сколько нормальное состояние личности, которую динамичные социальные процессы вынуждают постоянно «отслеживать» изменения в своем социальном положении и статусе, этнонациональных, семейных и гражданских самоопределениях. Условный, игровой, «перформативный» характер идентификаций распространяется даже на такие, казалось бы, абсолютные идентичности как пол и гендер (проблема смены пола, сексуальной ориентации и т.д.). Это существенно усложняет понимание взаимосвязи нормы и патологии. Например, расстройство гендерной идентичности – это тяжелое психическое расстройство, однако человек, уверенный в том, что все мужские и женские свойства различаются абсолютно и даны раз и навсегда, также будет испытывать трудности.

Если в новое время проблема идентичности сводилась к тому, чтобы построить и затем охранять и поддерживать собственную целостность, то в современном мире не менее важно избежать устойчивой фиксации на какой-то одной идентичности и сохранить свободу выбора и открытость новому опыту. Как заметил великий русский историк В.О.Ключевский, «твердость убеждений – чаще инерция мысли, чем последовательность мышления» (Ключевский. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории, М., 1968). Но если раньше психологическая ригидность (жесткость) нередко помогала социальному выживанию, то теперь она чаще ему вредит. Самоидентичность все больше воспринимается сегодня не как некая твердая, раз и навсегда сформированная данность, а как незаконченный развивающийся проект (Э.Гидденс). В условиях быстро меняющегося социума и растущей продолжительности жизни личность просто не может не самообновляться, и это не катастрофа, а закономерный социальный процесс, которому соответствует новая философия времени и самой жизни.

Эти глобальные сдвиги происходят и в России, но здесь они протекают значительно труднее. Советское общество и культура в течение многих лет ориентировались не на обновление и изменение, а на поддержание стабильности, порядка и преемственности. Всякая новация казалась подозрительной и потенциально опасной, само слово «модернизм» было ругательным. «Обеспеченное светлое будущее» – главное преимущество социализма над капитализмом – выглядело простым продолжением и повторением настоящего и прошлого. Столь же сильным было равнение не на индивидуальную самореализацию, а на институционализированные, жесткие, бюрократические социальные идентичности. Советская пропаганда отождествляла общество и государство, а почти все социальные идентичности советских людей были государственническими. Эта атмосфера была губительна для индивидуальной инициативы и творчества, но люди привыкли к этому стилю жизни.

Распад Советского Союза и противоречия становления рыночной экономики вызвали в стране острый кризис идентичности, вопросы «Кто мы?» и «Куда мы идем? » стали насущными. Если на Западе трудности идентификации обусловлены плюрализмом и индивидуализацией, то в России кризис идентичности – прежде всего результат распада привычного социума, оставившего в сознании многих людей зияющую пустоту. К быстро меняющимся социальным условиям трудно приспособиться не только объективно, но и психологически. В начале 1990-х, отвечая на поставленный социологами вопрос «Кто Я?», люди часто отвечали: «Я никто», «Я винтик», «Я пешка», «Я никому не нужный человек», «Я рабочая лошадь». Такое самочувствие особенно характерно для пенсионеров, бедняков, людей, которые чувствуют себя в этом мире потерянными, бессильными и чужими.

Чтобы выйти из этого мучительного состояния и вернуть подорванное самоуважение, многие люди прибегают к негативной идентификации, самоутверждению от противного. Негативная идентичность конструируется прежде всего образом врага, когда весь мир разделяется на «наших» и «не-наших», причем все собственные беды и неудачи изображаются как результат происков внешних и внутренних врагов. Идеология осажденной крепости, которую годами культивировала Советская власть, принимает при этом отчетливо националистический характер, этнические идентификации доминируют над гражданскими, а сами национальные ценности ассоциируются прежде всего с идеализированным историческим прошлым (традиционализм). На вопрос социологов «Что в первую очередь связывается у Вас с мыслью о Вашем народе?» многие россияне ставят на первое место «наше прошлое, нашу историю» или свою малую родину, «место, где я родился и вырос». Негативная идентичность созвучна мировосприятию старых людей, для которых активная жизнь практически закончилась, но она не подходит молодежи, в создании которой значительно больше представлены ценности личного успеха и самореализации. Вопрос о соотношении личной и социальной идентичности и о том, на каких ценностях основывается конкретное групповое «Мы», очень важен как для индивидуального самоопределения, так и для социальной педагогики.

Игорь Кон

Блог психолога: мужские кризисы и как их пережить

• Елена Савинова
• Психолог

16 мая 2017

Автор фото, Getty Images

Обычно считают, что женщины как психологически более хрупкие часто страдают от всевозможных кризисов. Оказывается — наоборот.

Женщины, наделенные более гибкой, а следовательно способной быстрее приспосабливаться к новым обстоятельствам психикой, легче справляются с необычным и непредсказуемым.

Кризис длиною в жизнь

Многие мои коллеги считают, что по большому счету женщины проходят только через два переломных периода.

Это кризис тридцатилетия — переход от юности к ранней зрелости и пятидесятилетия — вхождение в позднюю зрелость.

И оба больших поиска новой идентичности у женщин связаны с принятием себя более взрослыми, чем раньше.

Мужчины же, едва выйдя из подросткового возраста, сталкиваются с кризисами каждые десять лет.

В двадцать — с кризисом выбора, в тридцать — кризисом мотиваций, в сорок — достижений, в пятьдесят — разногласия между ожиданием и результатом, в шестьдесят — признания, в семьдесят — подведения итогов и передачи опыта, в восемьдесят — нужности.

К счастью, кризис — не болезнь. Поэтому, если вы мама или жена, не обязаны относиться к вашему юному или не очень мужчине как к больному.

Не пытайтесь давать советы — вы же не знаете на самом деле, как поступить лучше. Не бросайтесь подставлять плечо, отгораживать мужа от ежедневных забот, которые по сравнению с душевными муками любимого кажутся ничтожными.

Мужчины не рассчитывают, что вы замените им родную мать, верного друга, психоаналитика. Оставайтесь женой.

Все, что нас не убивает, закаляет

Автор фото, Getty Images

Чужой опыт в таких случаях обычно не помогает. Кризисные периоды потому так и называются, что во время них люди ищут собственные ответы на вопросы, которые раньше у них не возникало потребности ставить.

Предполагается, что справившись, мужчина становится сильнее. Когда вы будете решать за сына или любимого, куда ему поступать, где работать, с кем дружить, а с кем порвать отношения, вы, конечно, облегчите в какой-то степени его работу. Однако слишком старательно помогая, лишите и радости победителя.

А еще — он подсознательно будет чувствовать себя вашим должником и должен будет быть вам благодарным. А это, согласитесь, обременительно. Обычно именно из-за бремени благодарности, необходимости постоянного признания чьей-то исключительной роли в нашей жизни мы часто избегаем общения с нашими благодетелями. Хотя и отдаем им должное. Уважаем издалека.

Плечо, жилетка, а проще говоря — костыли — не слишком свойственные женщинам амплуа.

Во-первых, эта тактика ласкового прибирания к рукам под видом неусыпной заботы лишает отношения свежего воздуха и столь необходимого витамина доверия друг к другу.

Во-вторых, активно советуя мужчине, как ему выйти из тупика или навязывая свое мнение относительно смысла жизни, вы уменьшаете его шансы найти собственный вариант решения проблемы.

Быть полезными часто хотят неуверенные в себе женщины, которые считают, что любовь надо зарабатывать и бороться за нее. Они привыкли думать, что их самих по себе любить не за что, поэтому стараются держать под контролем все сферы жизни, в том числе и мужа или сына.

Кризис среднего возраста или юная любовница?

Принимая во внимание, что обратная сторона комплекса неполноценности — излишне раздутое эго, часто такие женщины-страдалицы любые изменения в поведении любимого принимают на свой счет.

Распространенная ситуация. Он и она живут вместе пятнадцать лет, имеют двух хороших детей, не ссорятся. Но в последнее время муж начал вечерами уединяться у компьютера, замкнулся в себе.

Автор фото, Getty Images

Жена делает вывод, что он ее уже не любит и — классическое — «у него кто-то есть».

Хотя, как оказалось, он как раз переживал кризис сорока лет. Когда вроде бы все хорошо, всего хватает, но ничего по-настоящему не радует. Следовательно, ему нужно было время, чтобы переосмыслить что-то, разобраться со своими чувствами наедине.

И лучшее в это время — не устраивать истерик, не требовать заверений в любви, а оставить его в покое.

Но только в шаге от развода женщина осознает, что мужчина — не ее собственность, он — впрочем, как и другие члены семьи, — имеет право на свою отдельную жизнь.

Главная помощь — оставить в покое

Что касается детей, то пытаясь делать за них выбор, мы маскируем таким образом наш страх отпустить их во взрослую жизнь. И передаем страх перед жизнью им.

Главное в таких ситуациях — не переходите личностные границы.

Помогайте только тогда, когда вас просят. Не берите на себя ответственность за судьбу взрослых людей, лишая их таким образом права самим принимать важные решения. Переключайтесь на собственные интересы и заботу о себе.

Если же вы — тот самый мужчина в период очередного возрастного кризиса, не драматизируйте излишне свое положение. Не впадайте в крайности, считая, что либо вам все должны, либо это вы заставляете всех страдать.

Помните: если даже вы ничего не сделаете, кризис пройдет сам по себе. И то, что вы его переживете, уже можно считать победой.

Кризис идентичности | Психология вики

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательная | Развивающий | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клиническая | Образовательная | Промышленное | Профессиональные товары | Мировая психология |

Клинический: Подходы · Групповая терапия · Техники · Типы проблем · Области специализации · Таксономии · Терапевтические вопросы · Способы доставки · Проект перевода модели · Личный опыт ·

---

Эрик Эриксон, психолог, придумавший термин кризис идентичности , считает, что кризис идентичности — самый важный конфликт, с которым сталкиваются люди, проходя восемь этапов развития в жизни.Идентичность — это «субъективное ощущение, а также наблюдаемое качество личностного сходства и непрерывности в сочетании с некоторой верой в одинаковость и непрерывность некоторого общего образа мира. молодой человек, который нашел себя таким, каким он нашел свою общность. В нем мы видим, как возникает уникальное объединение того, что необратимо дано, то есть телосложения и темперамента, одаренности и уязвимости, инфантильных моделей и приобретенных идеалов — с открытым выбор доступных ролей, профессиональных возможностей, предлагаемых ценностей, встреч с наставниками, завязанных дружеских отношений и первых сексуальных контактов.»(Эриксон, 1970.)

Согласно стадиям Эриксона, кризис идентичности наступает в подростковом возрасте, и только люди, которым удастся разрешить кризис, будут готовы столкнуться с будущими проблемами в жизни. Но кризис идентичности вполне может повторяться, поскольку меняющийся мир требует от нас постоянного переосмысления себя. Эриксон предположил, что люди переживают кризис идентичности, когда они теряют «чувство личного сходства и исторической преемственности». Учитывая сегодняшнее быстрое развитие технологий, глобальной экономики, динамики местной и мировой политики, кризисы идентичности, как ожидается, будут более распространенными сейчас, чем 30 лет назад, когда Эриксон сформулировал свою теорию.

Если вы (снова) окажетесь в кризисе идентичности, вы можете выделить семь проблемных областей, в которых нужно работать над разрешением.

• Временная перспектива
  Можете ли вы отличить немедленное удовлетворение от долгосрочных целей? Вы научились балансировать между использованием возможностей, как только они представляются вам, и упорной и терпеливой работой для достижения своей долгосрочной цели?
• Самоуверенность
  Чувствуете ли вы себя последовательным в своей самооценке и в образе, который вы представляете другим?
• Ролевые эксперименты
  Пробовали ли вы разные роли в поисках той, которая вам подходит?
• Ожидание достижения
  Верите ли вы в то, что добьетесь успеха в том, чем вы решите заниматься — будь то работа или тыл?
• Сексуальная идентичность
  Чувствуете ли вы себя комфортно, будучи мужчиной или женщиной и имея дело с другими людьми как таковыми?
• Поляризация лидерства
  Способны ли вы стать одновременно лидером и последователем, в зависимости от того, что требуется в данной ситуации?
• Идеологические убеждения
  Нашли ли вы набор основных социальных, философских или религиозных ценностей, на которых может основываться ваш взгляд на жизнь?

См. Также []

Список литературы []

Как поступать разумно с новой фазой жизни

Гетти

Блестящий психоаналитик Эрик Эриксон ввел термин «кризис идентичности» более 60 лет назад, чтобы описать глубокую психологическую проблему, с которой сталкиваются подростки и развивающиеся взрослые, которые должны понять, кто они, что они собираются делать со своей жизнью и кто они. сделаем это с.

Сейчас многие из 10 000 бэби-бумеров, которым ежедневно исполняется 65 лет, сталкиваются со вторым кризисом идентичности, чего не существовало для предыдущих поколений. Проработав всю жизнь, человек «вышел на пенсию» и занялся волонтерской деятельностью, отдыхом или семейной деятельностью с относительной отстраненностью от мира продуктивной, занятой работы. «Я преподавал в школе — теперь я раз в неделю забочусь о своих внуках и провожу больше времени в нашем домике у озера». «Я занимался юридической практикой; теперь я практикую свой удар в гольф ». «Я закрыл свою практику.Теперь я президент синагоги ». «Я ушел с поста генерального директора и теперь вхожу в несколько советов директоров». В этих традиционных путях нет настоящего кризиса идентичности. Вместо этого есть непрерывность «я».

Сегодня большинство людей оказываются в ситуации, когда им за 60, когда они либо вынуждены оставить свою работу, либо знают, что должны (это время для преемственности, как понял в прошлом году Ллойд Бланкфейн). Или у них есть внутреннее стремление сделать главный поворот — они сгорели, или топчутся на месте, или истощены.Или им просто неинтересно продолжать делать то, что они делали всегда.

Но средняя продолжительность жизни 65-летнего человека сегодня приближается к 20 годам. И вполне вероятно, что в течение этих двух десятилетий они большую часть времени будут здоровы, в отличие от своих собратьев в предыдущих поколениях. Следовательно, сегодня 65-летний мужчина, скорее всего, испытает те же чувства и расстройство, что и типичный кризис идентичности, ранее приписываемый только подросткам.

Эриксон выразился так: идентичность «означает как постоянное сходство внутри себя, так и постоянное разделение какого-то существенного характера с другими». Одним из наиболее важных вкладов Эриксона было описание этого явления как психического социального феномена — взаимодействия между чьим-либо чувством того, кто он или она как личность, и признанием этого человека обществом как личности. Ключевым моментом здесь является то, что по мере изменения вашего места в обществе меняется и ваше внутреннее чувство идентичности.

Вот вопросы, которые вступают в игру, сознательно или бессознательно: кто я вообще такой после всего этого? Какой работой я хочу заниматься сейчас? С кем я хочу проводить время и где? В чем смысл моей жизни сейчас? Какая стимуляция мне нужна, а какая — избегать? Чего мне надоело и чего я все еще жажду?

Процесс противостояния этим вопросам — и поиска ответов — имеет все разрушительные признаки кризиса идентичности.

Почему этот опыт называется «кризисом», а не чем-то вроде «формирования идентичности» или, для пожилых людей, «перекалибровкой идентичности»? Потому что это разрушительный процесс — не единичное событие, а непрерывный процесс самооценки, проб и ошибок и повторной оценки. Попробуйте что-нибудь и посмотрите, правильно ли это. Заметьте, это заставляет вас чувствовать себя опустошенным. Заметьте, что заставляет вас чувствовать себя живым. Это время жизни, наполненное захватывающим и полным потенциалом, но не обязательно веселым. И это непросто выразить словами.

Вот как Эриксон описал кризис идентичности подростка:

«Подросток, на заключительном этапе формирования своей личности, склонен страдать более глубоко, чем когда-либо прежде (или когда-либо снова будет) из-за распределения ролей; и также верно, что такое распространение делает многих подростков беззащитными перед внезапным воздействием скрытых ранее злокачественных заболеваний ».

Страдает человек в кризисе идентичности . Большая часть страданий связана с «распределением ролей».«Я знал, что значит быть врачом (юристом, учителем, трейдером и т. Д.), Но если я больше не буду этим заниматься, кто я, что формирует мой день, чего я хочу, что мне делать».

В других статьях я ввел термин «начинать старше», чтобы описать новый этап жизни, в который вступает сегодняшний 65-летний мужчина. Человек, вступающий в эту фазу жизни, не чувствует себя старым, но и не чувствует себя молодым. Внешнее и внутреннее давление заставляет их менять или отказываться от структур, которые организовали их жизнь — места, где они ходили на работу утром, поезд домой, даже природную среду.

Необходимость поиска новых ролей и структур — диффузия ролей — сопровождается субъективным психологическим ощущением диффузии. Несмотря на присущий ему положительный потенциал, это состояние чувств дезориентирует и опасно. Распространение ощущается дымным, неопределенным, расплывчатым и неудобным. Возникает аморфный туман из ранее существовавших убеждений. «Unmoored» неплохо передает состояние. Возможно, здесь есть кое-что из того, что психиатры называют «деперсонализацией» — вы не совсем внутри .

Будьте готовы к этому, если вам за 60. Идти нелегко. Но у вас есть шанс найти время для себя. Заниматься деятельностью, которая затрагивает те части себя, от которых вы отказались много лет назад. Продолжать работать, но делать эту работу в новом или измененном направлении и с другой целью.

Джеймс Уильямсон, главный уорент-офицер ВВС США №3, стоит перед картиной, на которой изображен … [+] бывший президент США Джордж У.Куст. ЛОРА БАКМАН / AFP / Getty Images

AFP / Getty Images

Вы можете узнать о себе то, чего никогда не знали. (Я хотел бы спросить Джорджа Буша, знал ли он, каким прекрасным визуальным наблюдателем и художником он был до того, как начал рисовать после президентства.)

Вы можете скучать и оплакивать потерянные навыки и желания. Это освобождающее, сбивающее с толку, пугающее, ужасное и славное время жизни. Прямо как юность.

Чтобы приблизить вещи к земле с помощью некоторых практических советов: люди, приближающиеся к 60-летнему рубежу или прошедшие его, должны начать думать о плане для начала старшей фазы жизни.Не ждите, что все просто встанет на свои места. Оставайтесь гибкими и адаптируемыми. Те, кто предвидят распространение и неразбериху и исходят из плана A, плана B и, возможно, плана C, с большей вероятностью будут иметь более короткие болезненные и потраченные впустую периоды времени.

Начните с вопросов. Если вы не собираетесь делать то же самое, что вы действительно хотите делать? Есть ли у вас какая-нибудь мечта или страсть, от которых вы отказались в молодости? Не могли бы вы поднять его снова? А где ты хочешь быть? Вам нужно больше леса вокруг вас? Или больше городской жизни? Больше стабильности или больше разнообразия? Больше людей или больше одиночества? Это время, когда самоанализ окупается.Есть много путей, по которым можно спуститься. Вы не можете заранее узнать правильный. Но если вы научитесь обращать внимание на то, как вы реагируете на различные варианты и варианты выбора, вы сможете уточнить понимание того, что вам нужно и чего вы хотите, и построить здоровую и вдохновляющую структуру на всю оставшуюся жизнь.

К счастью, люди, переживающие этот второй кризис идентичности, имеют большие преимущества перед подростками — жизненный опыт, мудрые друзья, знание того, как устроен мир, финансовые и человеческие ресурсы, к которым можно обратиться.Используйте их полностью и с умом, и это может быть лучшее время в жизни.

Теория развития идентичности | Подростковая психология

Теория развития идентичности

Хорошо развитая идентичность состоит из целей, ценностей и убеждений, которым привержен человек. Это осознание последовательности в себе во времени, признание этой последовательности другими (Erikson, 1980). Процесс развития идентичности является как индивидуальным, так и социальным феноменом (Adams & Marshall, 1996).Большая часть этого процесса предполагается в подростковом возрасте, когда когнитивное развитие позволяет человеку построить «теорию себя» (Elkind, 1998), основанную на знакомстве с ролевыми моделями и вариантами идентичности (Erikson, 1980). Эриксон (1968) считал этот период развития «кризисом идентичности», решающим поворотным моментом, в котором индивидуум должен развиваться тем или иным образом, ведя подростка к росту и дифференциации. Идентичность формируется в процессе изучения вариантов или вариантов и принятия решения, основанного на результатах их исследования.Неспособность установить хорошо развитое чувство идентичности может привести к путанице в идентичности. Те, кто испытывает путаницу в идентичности, не имеют четкого представления о том, кто они или свою роль в обществе.

Развитие идентичности жизненно важно для понимания человеком себя и участия в своих социальных системах. Адамс и Маршалл (1996) установили, что формирование идентичности обеспечивает пять функций: структуру и порядок самопознания; чувство последовательности и согласованности с убеждениями, целями и самопознанием; ощущение преемственности своей истории и будущего; цели и направление; чувство личного контроля над своим выбором и результатами.

Идентичность Эриксона и путаница в ролях

Теория психосоциального развития Эрика Эриксона подчеркивает социальную природу нашего развития. Его теория предполагала, что наше психосоциальное развитие происходит на протяжении всей нашей жизни. Эриксон предположил, что то, как мы взаимодействуем с другими, влияет на наше самоощущение или то, что он назвал эго-идентичностью. Он также считал, что нами движет потребность достичь компетентности в определенных областях нашей жизни.

Согласно психосоциальной теории, мы переживаем восемь стадий развития в течение нашей жизни (Таблица 8.1), от младенчества до позднего взросления. На каждом этапе есть конфликт или задача, которые нам необходимо разрешить. Успешное выполнение каждой развивающей задачи приводит к чувству компетентности и здоровой личности. Неспособность справиться с этими задачами приводит к чувству неполноценности.

Рисунок 8.3.1 . Эрик Эриксон

Таблица 8.3.1. Психосоциальные этапы развития Эриксона

Ступень	Возраст (лет)	Задача развития	Описание
1	0–1	Доверие vs.недоверие	Вера (или недоверие) в то, что основные потребности, такие как питание и привязанность, будут удовлетворены
2	1–3	Автономность против стыда / сомнений	Развивайте чувство независимости при выполнении многих задач
3	3–6	Инициатива против вины	Проявляйте инициативу в некоторых делах — может развиться чувство вины, если они не увенчаются успехом или выходят за рамки
4	7–11	Industry vs.неполноценность	Развивать уверенность в своих силах, когда компетентен, или чувство неполноценности, когда нет
5	12–18	Идентичность против заблуждения	Экспериментируйте и развивайте личность и роли
6	19–29	Близость или изоляция	Установить близость и отношения с другими
7	30–64	Генеративность против застоя	Вносить вклад в общество и быть частью семьи
8	65–	Честность vs.отчаяние	Оценивайте и осмысливайте жизнь и смысл вкладов

Видео 8.3.1. Психосоциальное развитие Эриксона объясняет все этапы этой теории.

Эрик Эриксон считал, что основной психологической задачей подросткового возраста является установление личности. Эриксон назвал пятую психосоциальную задачу жизни одной из идентичности и смешения ролей , когда подросткам приходится преодолевать сложности поиска собственной идентичности.Этот этап включает вопросы, касающиеся их внешнего вида, выбора профессии и карьерных устремлений, образования, отношений, сексуальности, политических и социальных взглядов, личности и интересов. Эриксон видел в этом период неразберихи и экспериментов в отношении идентичности и жизненного пути. В подростковом возрасте мы сталкиваемся с психологическим мораторием , , когда подростки отказываются от идентичности, исследуя варианты .

На развитие индивидуальной идентичности влияет то, как они разрешили все предыдущие детские психосоциальные кризисы, и эта юная стадия является мостом между прошлым и будущим, детством и взрослой жизнью.Таким образом, по мнению Эриксона, центральными вопросами подростка являются: «Кто я?» и «Кем я хочу быть?» Формирование идентичности было выделено как главный индикатор успешного развития в подростковом возрасте (в отличие от смешения ролей, которое могло бы быть индикатором неудачного выполнения задачи в подростковом возрасте). Этот кризис разрешается положительно с достижением идентичности и обретением верности (способности быть верным) как новой добродетели, когда подростки пересмотрели цели и ценности своих родителей и культуры.Некоторые подростки принимают ценности и роли, которые ожидают от них их родители. Другие подростки развивают идентичность, противоположную их родителям, но совпадающую с группой сверстников. Это изменение является обычным явлением, поскольку отношения со сверстниками становятся центральным элементом жизни подростков.

Кульминация этого исследования — более последовательное представление о себе. Те, кому не удается разрешить эту стадию, могут еще больше уйти в социальную изоляцию или затеряться в толпе. Однако более поздние исследования показывают, что немногие из них покидают этот возрастной период с достижением идентичности и что большая часть формирования идентичности происходит в молодом возрасте (Côtè, 2006).

Статусы личности Марсии

Расширяя теорию Эриксона, Марсия (1966) описала формирование идентичности в подростковом возрасте как вовлечение как исследования, , так и приверженности в отношении идеологий и занятий (например, религии, политики, карьеры, отношений, гендерных ролей). Развитие идентичности начинается, когда люди отождествляют себя с образцами для подражания, которые предоставляют им варианты для изучения того, кем они могут стать. Ожидается, что по мере развития идентичности подростки будут делать выбор и делать выбор в рамках своего социального контекста.В некоторых случаях варианты не предусмотрены или ограничены, и человек не может совершить или возьмет на себя обязательство без возможности изучить различные варианты (Marcia, 1980).

Путаница / распространение идентичности происходит, когда подростки не исследуют и не придерживаются каких-либо идентичностей. Потеря права выкупа происходит, когда человек подтверждает личность, не исследуя варианты. Мораторий — это состояние, в котором подростки активно изучают возможности, но еще не взяли на себя никаких обязательств.Как упоминалось ранее, люди, которые исследовали различные варианты, обнаружили их цель и взяли на себя обязательства по идентификации, находятся в состоянии достижения идентичности .

Рисунок 8.3.2. статусов личности Марсии. Адаптировано из книги Р. С. Фельдмана «Открывая продолжительность жизни», 2009 г.

Наименее зрелый статус, часто встречающийся у многих детей, — это распространение идентичности. Распространение идентичности — это статус, который характеризует тех, кто не изучил варианты и не взял на себя обязательство по идентичности .Марсия (1980) предположил, что, когда люди вступают в процесс формирования идентичности, у них мало осведомленности или опыта в исследовании идентичности или ожидания приверженности идентичности. Этот период распространения идентичности типичен для детей и подростков, но ожидается, что подростки выйдут из этой стадии, поскольку они будут знакомиться с образцами для подражания и опытом, которые предоставляют им возможности идентичности. Те, кто упорствует в этой идентичности, могут бесцельно дрейфовать, не имея почти никакой связи с окружающими или не имея особого смысла в жизни.Характеристики, связанные с длительным распространением, включают низкую самооценку, легко подверженную влиянию сверстников, отсутствие значимых дружеских отношений, слабую приверженность или стойкость в действиях или отношениях, эгоцентризм и потворство своим желаниям.

Те, кто в выкупа идентичности подтвердили личность, не изучив варианты . Часто младший подростковый возраст вступает в фазу потери права выкупа, когда они могут, по крайней мере предварительно, подтвердить личность без вложений в процесс исследования.Это обязательство часто является ответом на беспокойство по поводу неопределенности или изменений в подростковом возрасте или давление со стороны родителей, социальных групп или культурных ожиданий. Ожидается, что большинство подростков выйдут из стадии потери права выкупа, поскольку они могут мыслить независимо, и у нас есть несколько вариантов идентичности. Однако иногда лишение права выкупа сохраняется в позднем подростковом или даже зрелом возрасте.

В некоторых случаях родители могут принимать эти решения за своих детей и не предоставлять подростку возможность сделать выбор.В других случаях подростки могут сильно отождествлять себя с родителями и другими людьми в своей жизни и желать идти по их стопам. Характеристики, связанные с длительным лишением права выкупа права выкупа, воспитанные и послушные дети с высокой потребностью в одобрении, авторитарным стилем воспитания, низким уровнем терпимости или принятия изменений, высоким уровнем конформности и традиционным мышлением.

Во время учебы в средней школе и колледже подростки и молодые люди переходят от распространения идентичности и лишения права выкупа права собственности на мораторий и достижения.Наиболее значительные успехи в развитии идентичности достигаются в колледже, поскольку студенты сталкиваются с большим разнообразием выбора профессии, образа жизни и убеждений. Этот опыт может вызвать вопросы относительно личности. Большая часть работы с идентичностью, которую мы выполняем в подростковом и юношеском возрасте, связана с ценностями и целями, поскольку мы стремимся сформулировать личное видение или мечту о том, чего мы надеемся достичь в будущем (McAdams, 2013).

Мораторий на идентификацию — это статус, который описывает тех, кто активно исследует, пытаясь установить личность, но еще не взял на себя никаких обязательств. .Это время может быть тревожным и эмоционально напряженным, поскольку подросток экспериментирует с разными ролями и исследует различные убеждения. Ничего не гарантировано, вопросов много, но ответов мало. Эта фаза моратория предшествует достижению идентичности. Во время периода моратория для подростков является нормальным бунтовать и отказываться от сотрудничества, избегать решения проблем, откладывать дела на потом, испытывать заниженную самооценку, тревожиться и неуверенно принимать решения.

Идентификационное достижение относится к тем, кто после разведки совершил .Достижение идентичности — длительный процесс, который не всегда удается реализовать к концу подросткового возраста. Люди, которые действительно достигают идентичности, чувствуют принятие себя, стабильное самоопределение и привержены своей идентичности.

Хотя статусы Марсии помогают нам понять процесс развития идентичности, есть несколько критических замечаний по поводу этой теории. Во-первых, статус идентичности не может быть глобальным; разные аспекты вашей личности могут находиться в разных статусах. Человек может находиться в нескольких статусах идентичности одновременно для разных аспектов идентичности.Например, кто-то может быть лишен права выкупа из-за своей религиозной идентичности, но находится под мораторием на карьерную идентичность и достижения в отношении гендерной идентичности.

Кроме того, статусы идентичности не всегда развиваются в описанной выше последовательности, хотя это наиболее распространенная прогрессия. Не все люди достигнут идентичности во всех аспектах своей идентичности, и не все могут остаться в достижении идентичности. Может быть третий аспект развития идентичности, помимо исследования и приверженности, и это пересмотр обязательств.Это добавление создаст пятый статус, мораторий на поиски . Этот статус является повторным исследованием после принятия обязательства (Meesus et al., 2012). Необычно, что обязательства по отношению к аспектам нашей идентичности могут меняться по мере того, как мы приобретаем опыт, и становится доступно больше возможностей для изучения. Этот мораторий на поиски может продолжаться и во взрослой жизни.

Видео 8.3.2. Macia «Этапы развития подростковой идентичности» суммирует различные статусы идентичности и то, как индивид может пройти через них.

Поддержка развития идентичности

Поскольку процесс развития идентичности может быть запутанным и сложным периодом, как взрослые могут поддержать подростков в этом процессе? Во-первых, подтвердите, что беспокойство, сомнения и замешательство разумны и что большинство подростков не завершают достижение идентичности до окончания средней школы. Знакомство подростков с различными образцами для подражания может помочь им вообразить разные роли или варианты для себя в будущем. Образцы для подражания могут исходить из семьи, школы или сообщества.Взрослые должны поговорить с подростками об их ценностях, целях и идентичности, чтобы повысить осведомленность. Им может быть интересно узнать, как другие принимали решения, развивая свою личность. Наконец, поддержите обязательства, взятые на себя подростками. Обязательства по идентичности могут помочь кому-то почувствовать себя заземленным и менее запутанным, пока он занимается исследованием идентичности.

Развитие подростковой идентичности — Подростковый возраст

Развитие сильного и стабильного самоощущения широко считается одной из центральных задач подросткового возраста [1].Несмотря на то, что развитие идентичности происходит на протяжении всей жизни, в подростковом возрасте люди впервые начинают задумываться о том, как наша идентичность может повлиять на нашу жизнь [2]. В подростковом возрасте мы гораздо больше стесняемся своей изменяющейся личности, чем на любом другом этапе нашей жизни [3].

Посетите Toolkit: Identity Development для получения ресурсов. Узнайте больше о подростковом развитии.

Что такое личность?

Идентичность относится к нашему пониманию того, кто мы есть как личности и как члены социальных групп.Наша идентичность — это не просто наше собственное творение: идентичность растет в ответ на внутренние и внешние факторы. В некоторой степени каждый из нас выбирает идентичность, но идентичности также формируются силами окружающей среды, неподконтрольными нам [4].

Идентификация динамична и сложна, и со временем меняется.

Самоидентификация и социальная идентичность

• Самоидентификация относится к тому, как мы определяем себя. Самоидентификация составляет основу нашей самооценки. В подростковом возрасте наше восприятие себя меняется в зависимости от сверстников, семьи и школы, а также других социальных сред.Наша самоидентификация формирует наше восприятие принадлежности.
  
• Социальная идентичность создается другими и может отличаться от самоидентификации. Обычно люди распределяют людей по категориям в соответствии с широкими, социально определяемыми ярлыками [4]. Например, если у вас темная кожа, другие могут называть вас «черным», даже если вы не приняли эту идентичность для себя.

Положительная самоидентификация коррелирует с положительной самооценкой [5, 6]. Не все идентичности одинаково ценятся в обществе, поэтому некоторые подростки могут особенно нуждаться в подкреплении, чтобы помочь им сформировать позитивное самоощущение.

Размеры идентичности

Многие измерения нашей идентичности пересекаются, чтобы сформировать наше самоощущение, и их невозможно отделить друг от друга. Видимые аспекты идентичности, такие как раса и пол, имеют тенденцию быть более важными для людей, поскольку они важны для человека в каждом социальном контексте и имеют более серьезные последствия в обществе [4]. Например, раса может иметь значение во всех социальных взаимодействиях, но политическая идентичность, которая обычно не видна, может быть актуальной для некоторых людей только во время выборов.

Давайте рассмотрим пример того, как социальный контекст может влиять на внутреннее чувство идентичности.

Родители Джаснит родились в Индии, но она является американским гражданином и обычно идентифицирует себя как американка. Она предпочитает отмечать индийский фестиваль Дивали со своими родителями и большой семьей, но отмечает американские праздники со своими сверстниками из средней школы.

В данном случае Джаснит имеет американскую национальную идентичность, но в ее домашнем окружении ее этническая принадлежность может иметь большое значение.В школьной среде она может отмечать американские праздники и традиции. Это показывает, как национальная и этническая самоидентификация может варьироваться в зависимости от социального контекста.

Этапы и статусы развития личности

В 1960-х годах психолог Эрик Эриксон утверждал, что подростки сталкиваются с серьезным кризисом идентичности, «идентичностью против распространения идентичности», который он считал одним из этапов психосоциального развития [3]. Успешное разрешение приводит к надежной идентификации; неудача приводит к путанице в ролях и ослаблению самоощущения.Ключ к разрешению этого кризиса лежит во взаимодействии подростка с другими людьми. Джеймс Марсия, также психолог, занимающийся вопросами развития, описал аналогичные задачи для подростков, но вместо того, чтобы охарактеризовать их как «стадии», он считал процесс нелинейным [7]. Марсия предположила, что «статусы» развития идентичности возникают в ответ на кризисы в таких областях, как школа, отношения и ценности, а не прогрессируют линейным образом. По словам Марсии:

• Распространение идентичности — это статус подростков, которые не придерживались определенной идентичности.Например, о молодом человеке, который еще не рассматривал возможности поступить в колледж или получить работу, можно сказать, что он находится в статусе «диффузии идентичности» по отношению к его профессиональной идентичности (хотя в других измерениях его самоидентификация может быть сильной). Этот статус не может быть решен, если некоторый опыт не вызовет кризис.
  
• Выкупа идентичности предполагает преждевременную фиксацию личности без исследования или выбора. Это может произойти, например, когда традиции являются обязательными или родители настаивают на определенной идентичности, «исключая» сознательный выбор подростка.
  
• Мораторий на идентичность — это этап активного исследования в сочетании с низкой приверженностью определенной идентичности [1]. Это интересное, волнующее и потенциально опасное время для подростка, которое часто приводит к конфликту с родителями или другими авторитетными лицами. Подростки должны быть свободны в изучении своей личности, но также нуждаются в руководстве и поддержке, чтобы безопасно пройти через этот статус.
  
• Достижение идентичности, как говорят, происходит, когда подросток, получив возможность внимательно изучить идентичность, выбирает эту идентичность с высокой степенью приверженности.

Список литературы

[1]	Содержание этой страницы взято из онлайн-презентации ACT for Youth Развитие идентичности подростков: кто мы, Аланы Батлер, Корнельский университет.
[2]	Стейнберг, Л. (2008). Подростковый возраст. Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.
[3]	Эриксон, Э. (1968). Идентичность: молодость и кризис.Нью-Йорк: Нортон.
[4]	Фридерес, Дж. (2002). Иммигранты, интеграция и пересечение идентичностей (PDF). Калгари: Университет Калгари Пресс., Стр. 1-22.
[5]	Розенберг, М. (1965). Общество и самооценка подростков. Принстон, Нью-Джерси: Princeton University Press
[6]	Tajfel, H. & amp; Тернер, Дж.С. (1986). Теория социальной идентичности межгруппового поведения. В S. Worchel & amp; Л. В. Остин (ред.), Психология межгрупповых отношений. Чикаго: Нельсон-Холл.
[7]	Марсия, Дж. Э. (1966). Развитие и подтверждение статуса идентичности эго, Журнал личности и социальной психологии 3, стр. 551-558.

Развитие идентичности и эмоциональные проблемы

Джеймс Марсия (1966 Марсия, Дж. Э. (1966).Развитие и подтверждение статуса эго-идентификации. Журнал личности и социальной психологии, 3 (5), 551-558. doi: 10.1037 / h0023281), основанный на теории Эриксона, обнаружив четыре различных способа, которыми подростки преодолевают кризис идентичности: 1) путаница в идентичности, 2) лишение права выкупа закладной, 3) мораторий и 4) достижение идентичности. Первая стадия, смешение идентичности, смешение идентичности: подростки, кажется, не интересуются своей идентичностью. Они переходят от одного опыта к другому, и им не хватает приверженности., мешает подростку налаживать близкие отношения и заниматься осмысленной деятельностью, что часто приводит к социальной изоляции. Во-вторых, потеря права выкупа перед лишением права выкупа: термин, обозначающий, когда подросток принимает личность, прежде чем подвергать сомнению или анализировать ее, как правило, на основе ролей и ценностей своих родителей или общества. происходит, когда подростки просто перенимают ценности или нормы других в попытке избежать путаницы и найти утешение в той или иной форме обязательств (Meeus, 2011, Meeus, W. (2011). исследовать.Журнал исследований подросткового возраста, 21 (1), 75-94. DOI: 10.1111 / j.1532-7795.2010.00716.x). Третий этап моратория моратория: этап, на котором подростки изучают идентичность, но социально приемлемым образом, откладывают принятие решения. Обычно это происходит около 19 лет и позволяет подросткам сделать перерыв в выяснении своей личности, например, путем учеба в колледже или поступление в армию (Kroger, Martinussen, & Marcia, 2010 Kroger, J., Martinussen, M. & Marcia, J.Э. (2010). Изменение статуса идентичности в подростковом и юношеском возрасте: метаанализ. Journal of Adolescence, 33 (5), 683-698. DOI: 10.1016 / j.adolescence.2009.11.002; Meeus, 2011 Meeus, W. (2011). Изучение формирования идентификации подростков 2000-2010: обзор продольных исследований. Журнал исследований подросткового возраста, 21 (1), 75-94. DOI: 10.1111 / j.1532-7795.2010.00716.x). Когда подросток переживает кризис идентичности, последняя и идеальная стадия — это достижение идентичности. По мере того, как подростки проходят эти этапы и продвигаются к достижению своей идентичности, родителям важно направлять их и подчеркивать Божью любовь и планы.Учитывая влияние родителей и окружающей среды на формирование идентичности подростков, неудивительно, что Эриксон (Erikson, EH, 1968, 1968). Идентичность: Молодежь и кризис. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Нортон. уровень хроносистемы: религиозный, политический, сексуальный и профессиональный. Что касается религии, подростки редко переживают кризис веры (King & Roeser, 2009 King, P. E., & Roeser, R. W. (2009). Религия и духовность в подростковом развитии, In R.М. Лернер и Л. Стейнберг (ред.). Справочник по психологии подростков (3-е изд., Т. 1. С. 435-478). Хобокен, Нью-Джерси: Уайли. ). Скорее, они склонны подражать вере своих родителей (Kim-Spoon et al., 2012, Kim-Spoon, J., Longo, GS, & McCullough, ME (2012). Качество родительско-подростковых отношений как модератор влияния родителей «Религиозность в отношении религиозности и приспособления подростков. Журнал молодежи и подростков», 41 (12), 1576-1587. DOI: 10.1007 / s10964-012-9796-1). В то же время подростки могут начать формировать личный набор основных убеждений и ценностей и решить выражать свою веру личными способами.Точно так же политические убеждения часто напоминают убеждения их родителей и, вероятно, останутся неизменными в зрелом возрасте. С годами термин «сексуальная идентичность» Эриксона сильно изменился. Этот термин был заменен термином гендерная идентичность, гендерная идентичность: уникальное чувство идентичности, связанное с полом. Это может заключаться в принятии ролей и поведения, которые общество считает приемлемыми, или в формировании их собственного уникального чувства пола. в связи с изменением традиционных ролей мужчин и женщин (Denny & Pittman, 2007 Denny, D.И Питтман, К. (2007). Гендерная идентичность: от дуализма к разнообразию. В Митчелл Теппер и Аннет Фуглсланг Оуэнс (ред.), Сексуальное здоровье. (Том 1, стр. 205-229). Вестпорт, Коннектикут: Прайгер. ). Призвание — еще одна область, в которой изменились гендерные роли, поскольку сейчас женщины часто работают. Поскольку существует так много вариантов профессионального обучения, подросткам часто требуются годы, чтобы изучить их и получить соответствующую подготовку.

«Кризис идентичности» — это плохо? Один взгляд на идентичность и подростковый возраст

В массовой культуре идея кризиса идентичности оставалась преобладающей.В бесчисленных сюжетах фильмов и телешоу, а также в популярных книгах и журналах у человека может быть «кризис идентичности» — этап или момент в своей жизни, когда кажется, что человек теряет ощущение того, кто он есть.

Как выяснилось, немецкий психолог развития Эрик Эриксон ввел термин «кризис идентичности», и идея смешения ролей встроена в одну из восьми психосоциальных стадий его развития. По словам Эриксона, стадия смешения стихов идентичности происходит в возрасте от 12 до 18 лет или в подростковом возрасте.

По словам автора Джереми Стэнгрума, который опубликовал книгу о некоторых из самых влиятельных людей в психологии, «[I] стоматологический кризис вырисовывается в подростковом возрасте, потому что идентичности, сформированные в детстве, перестают быть достаточными по мере того, как идентичность переходит во взрослую жизнь». Стэнгрум продолжает: «Неспособность развить новую идентичность приводит к путанице ролей, что связано с рядом неадаптивных моделей поведения».

Эриксон определил следующие стадии:

• доверие vs.недоверие (0 — 1 год)
• автономия против стыда и сомнений (1-3 года)
• инициатива против вины (3-6 лет)
• промышленность против неполноценности (6-11 лет)
• близость vs. изоляция (18-35 лет)
• Генеративность vs. застой (35 — 64 года)
• честность против отчаяния (65+ лет)

Однако, когда речь идет о кризисе идентичности, интерес представляет стадия идентичности и заблуждения. Это как этот этап жизни, когда человек сталкивается с определением, кто он и кем он хочет быть.«По словам Эриксона, — пишет Стэнгрум, — самая важная задача подросткового возраста — это развить сильное чувство личной идентичности. Это включает в себя создание прочного, целостного ощущения себя, которое обычно достигается путем выработки четкого представления о будущей профессии в жизни ». Частично это остается причиной того, почему люди в возрасте от 20 до 20 лет тратят много времени, усилий и ресурсов, пытаясь определить и продолжить значимую карьеру.

Эриксон умер в 1994 году в Харвиче, штат Массачусетс, но его идеи о путанице ролей и многом другом жили далеко за пределами самого человека.Изучение его теорий человеческого развития может помочь подросткам и родителям глубже понять, что такое подростковый возраст. В частности, стадия смятения личности Эриксона, которая происходит в возрасте от 12 до 18 лет, помогает пролить свет на то, почему эти годы кажутся «кризисными» годами. Что еще более важно, Эриксон может помочь людям, особенно родителям, понять, что смешение ролей остается нормальной частью развития.

Наконец, на основе прочтения работ Эриксона — да, — кризис идентичности — это реальная вещь, и это только одна часть постоянно меняющейся, динамичной жизни.

Артикулы:

Стэнгрум, Дж. (2016). Величайшие умы психологии. Метро Букс, Нью-Йорк, Нью-Йорк.

Проблемы с идентичностью

Развитие самоощущения или идентичности — неотъемлемая часть становления каждого человека. Личность или части идентичности можно классифицировать по любому количеству вещей, таких как религия, пол или этническая принадлежность. Некоторые черты характера, например раса, устанавливаются при рождении. Некоторые черты характера могут измениться в более позднем возрасте, например, язык (а) разговорной речи или религиозные предпочтения.Борьба с различными частями идентичности — это естественно и нормально. Развитие идентичности или самоощущения и тех черт, которые человек желает иметь, может занять время и может оказаться сложной задачей. Отсутствие сильного чувства собственного достоинства или борьба с проблемами идентичности могут привести к тревоге и неуверенности.

Как терапия может помочь с проблемами идентичности

Человек может столкнуться с проблемой идентичности, которая ведет к депрессии, безнадежности, зависимости и многому другому. Психотерапия предлагает место, где люди могут обсудить вопросы, связанные с их идентичностью.С помощью психотерапии люди могут уменьшить свою депрессию, найти способы справиться с борьбой, связанной с проблемами их идентичности, и в конечном итоге оказаться в процессе.

Психологические состояния, связанные с проблемами идентичности

Определенные психические расстройства могут дать человеку искаженное представление о своей личности. Например:

• Кто-то с созависимостью может полагаться на мнение других, чтобы сформировать самоощущение.
• Человек, страдающий депрессией, может ошибочно полагать, что он «никчемный» или нелюбимый.
• Кто-то с манией величия может подумать, что он духовный деятель или знаменитость.
• Человек с генерализованной амнезией может полностью забыть, кто он.

При диссоциативном расстройстве идентичности (DID) у человека может развиться несколько идентичностей, называемых «альтерами». У этих альтеров часто есть отличительные черты характера, манеры и так далее. У человека могут быть пробелы в памяти о том, когда была активна другая личность. Терапия ДРИ часто направлена ​​на объединение альтеров в одно сплоченное «я».

Если есть что-то важное, что вы хотели бы, чтобы мы рассмотрели добавление на эту страницу, пожалуйста, не стесняйтесь предлагать свои идеи.

No related posts.