Личностная идентичность это – Личностная идентичность — Психологос

Личностная идентичность — Психологос

У проблемных людей происходит потеря личностной идентичности. Человека волнует, что он не знает, КТО Я?

Фильм «Управление гневом»

Личностная идентичность — то, кем человек считает себя в глубине души. Как он отвечает на вопрос: «Кто я?», внутреннее согласие со своей личностной и социальной ролью.

Личностная идентичность фиксирует статику, кем, в какой роли человек ощущает себя сейчас. Эго-идентичность, как центральное понятие концепции Эрика Эриксона, говорит скорее об интеграции ролей и идентификаций, причем это ощущение развития, движения от прошлого к будущему.

Большинство людей свою личностную идентичность представляют прекрасно и легко представляют на картинках, где представлены: мой бизнес, мои мечты и цели, мои ценности, образование, увлечения и контакты. Однако случается и другое, когда человек изначально не понимает или перестает понимать, кто он, где он и куда он идет. Эта внутренняя растерянность имеет очень разные корни и разные проявления: иногда за этим стоит сломанная жизнь, иногда — отсутствие элементарной привычки думать о будущем и думать вообще.

Один из таких вопросов, с которым часто обращаются молодые люди и девушки к психологу и который похож на вопрос по поводу личностной идентичности — «Как найти себя?» (Вариант: «свой путь в жизни»). Чаще всего за таким почти экзистенциальным вопросом скрываются предельно бытовые вещи.

Например, девушка работает в западной компании нештатным бухгалтером, ее нагружают за троих, получает она мало, а поговорить с шефом о переводе в штат или о прибавке зарплаты не знает как. На этом фоне думает, может ей перевестить в соседний отдел секретарем в штат, или ей оказалось интересным поучиться на кадровика, а тут еще врачи настаивают, что ей пора рожать и становиться мамой. Она никак не решит, кем же ей быть в ближайший год: бухгалтером, секретарем, кадровиком или мамой, а свои сомнения формулирует: «Как мне найти себя?»

Если она придет к психотерапевту, возможно, с ней начнут заниматься психотерапией, хотя реально она нуждается скорее в психологической консультации вполне делового плана, ей предстоит выбор жизненного пути, и ей нужна вполне житейская помощь именно в этом.

Бывает, тем не менее, что человек действительно не имеет какого-то внутреннего стержня, какой-то целостной картинки, с помощью которой он мог бы сказать: «Кто я». Вариант — картинка есть, но человек хотел бы ее уточнить и скорректировать. На этот случай существует очень продуктивный способ разобраться и поработать со своей личностной идентичностью: поискать метафору себя и своей жизни, в которой человек может узнать себя и в которой он захочет узнавать себя.

www.psychologos.ru

Идентичность — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Иденти́чность (англ. identity < лат. identitás) — свойство психики человека в концентрированном виде выражать для него то, как он представляет себе свою принадлежность к различным социальным, экономическим, национальным, профессиональным, языковым, политическим, религиозным, расовым и другим группам или иным общностям, или отождествление себя с тем или иным человеком, как воплощением присущих этим группам или общностям свойств.

• Эго-идентичность^[1]
   — термин Э. Эриксона — целостность личности; тождественность и непрерывность нашего Я, несмотря на те изменения, которые происходят с нами в процессе роста и развития (Я — тот же самый).
• Кризис идентичности — Потеря эго-идентичности. В таком состоянии исчезают или снижаются целостность, тождественность и вера человека в свою социальную роль. Экзистенциальная идентичность рассмотрена в работах Д. Бьюдженталя, «Наука быть живым» (англ. The search for existential identity).

Существуют многие и разные определения идентификации и идентичности. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещеряков в «Психологическом словаре»^[2], предполагают разные значения идентификации. В том числе:

1. в психологии познавательных процессов – это узнавание, установление тождественности какого-либо объекта;
2. в психоанализе – процесс, в результате которого индивид благодаря эмоциональным связям ведет себя (или воображает себя ведущим) так, как если бы он сам был тем человеком, с которым данная связь существует;
3. в социальной психологии – отождествление индивидом себя с другим человеком, непосредственное переживание субъектом той или иной степени своей тождественности с объектом;
4. уподобление (как правило, неосознанное) себя значимому другому (например, родителю) как образцу поведения на основании эмоциональной связи с ним;
5. отождествление себя с персонажем художественного произведения, благодаря которому происходит проникновение в смысловое содержание произведения, его эстетическое переживание;
6. механизм психологической защиты, заключающийся в бессознательном уподоблении объекту, вызывающему страх или тревогу;
7. проекция, приписывание другому человеку своих черт, мотивов, мыслей и чувств;
8. идентификация групповая – отождествление себя с какой-либо (большой или малой) социальной группой или общностью, принятие её целей и ценностей, осознание себя членом этой группы или общности;
9. в инженерной и юридической психологии – распознавание, опознание каких-либо объектов (в том числе людей), отнесение их к определенному классу либо узнавание на основании известных признаков.

Использование в экономике[

ru.wikipedia.org

Понятие «Идентичность личности» Текст научной статьи по специальности «Социология»

УДК 159.923.2

doi: 10.18101/1994-0866-2017-5-44-51

ПОНЯТИЕ «ИДЕНТИЧНОСТЬ ЛИЧНОСТИ»

© Дарья Сергеевна Гальчук аспирант,

Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена Россия, 192007, г. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 275 E-mail: [email protected]

В современном мире возрастает особый интерес к проблеме формирования идентичности личности, что обусловлено в первую очередь доминированием антропоцентрического подхода. Идентичность формируется и поддерживается в процессе всей жизни человека и зависит от многих факторов. Данное понятие уже давно изучается различными учеными. Это позволило определить его сложность и многоаспектность. Однако в настоящее время нет универсального определения, удовлетворяющего всем требованиям науки.

В статье приводится обзор уже существующих определений идентичности в современном мире и представлен сравнительный анализ подходов к пониманию сущности «идентичности» через призму междисциплинарности. Актуальностью данной темы является попытка обобщить имеющиеся определения идентичности и сформировать представление о данном феномене как о непрерывном процессе самоотождествления и формирования своего Я. Изучение подходов и трактовок способствует систематизации имеющихся знаний и предоставляет возможность лучше понять механизмы становления личности, что особенно важно в эпоху глобализации и особого внимания к индивидуальности. Ключевые слова: идентичность; национальная идентичность; социальная идентичность; этнокультурная идентичность; коллективная идентичность; языковая идентичность; глокализация; языковая личность; самость; индивидуальность

Проблема идентичности личности, как отмечают исследователи, носит многофакторный характер. Личность существует не сама по себе, а как часть окружающего мира, с которым она взаимодействует и к которому она приспосабливается на протяжении всей своей жизнедеятельности, чтобы лучше в нем ориентироваться и ориентировать других.

Феномен идентичности личности как один из составляющих науки о человеке давно привлекает внимание представителей таких гуманитарных наук, как философия, психология, социология, лингвистика и др., каждая из которых вносит свой вклад в обсуждение и решение данной проблемы.

В философии проблема идентичности разрабатывалась начиная со времен Аристотеля и далее в трудах Дж. Локка, Д. Юма, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля и др. Изучалась связь между такими понятиями, как «идентичность», «тождество», «самосознание», из чего состоит идентичность личности во времени и каковы ее критерии. Значительное влияние на развитие теории идентичности оказала философская рефлексия взаимодействий Я — Другой.

В своих исследованиях французский философ Поль Рикер и один из основоположников интеракционизма Дж. Мид объясняют понятие идентичности через самость [8; 9]. В работе «Я сам как другой» Рикер выделяет че-

тыре уровня самости: лингвистический (тождество говорящего субъекта), практический (тождество агента действия), повествовательный (тождество персонажа, о котором идет повествование) и этикоюридический (дееспособный субъект, ответственный за свои поступки). При этом самость считается полностью сконструированной, если ее формирование происходит сразу на всех четырех уровнях.

По Миду, самость представляет собой целостность личности, формирующуюся в результате ее социального и личностного взаимодействия. Сначала идентичность существует в виде неких установок, норм и ценностей других людей, которые с течением времени внедряются в сознание индивида как его собственные [8]. Далее заимствованные у других установки становятся его собственными, посредством рефлексии индивид начинает рассматривать себя как социальное Я и применять к себе различные общественные роли. В связи с этим Дж. Мид выделяет осознаваемую и неосознаваемую идентичности. Под осознаваемой идентичностью автор понимает самостоятельное размышление индивида о своем поведении, под неосознаваемой — процесс неосознанного принятия норм, привычек и ритуалов [8].

Согласно мнению исследователей, идентичность не дана человеку изначально, она формируется и поддерживается в процессе его жизнедеятельности. В психологии идентичность трактуется как своеобразный феномен, влияющий на становление личности и ее функционирование в обществе.

Впервые термин «идентичность» в психологии был использован У. Джеймсом, американским психологом и профессором философии, который подчеркивал такие свойства идентичности, как борьба своего и чужого, тождественность и соответствие себе и обществу [5], а заслуга в распространении данного термина принадлежит известному психологу Э. Эриксо-ну. Идентичность, в понимании исследователя, это «процесс одновременного отражения и наблюдения, процесс, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии; в то же время он оценивает их суждения о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с типами, значимыми для него» [15, с. 32]. Таким образом, процесс идентификации может быть направлен как на себя (самоидентификация), так и на других индивидов. Среди компонентов идентичности Э. Эриксон называет индивидуальность (ощущение собственной уникальности), единство и синтез (внутренний целостный образ себя) и социальную солидарность (ощущение сопричастности к социальной группе, обществу). Иными словами, идентичность, по мнению ученого, это принимаемый индивидом образ себя «во всем богатстве отношений личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственным «я» независимо от изменений «я» и ситуации; способность личности к полноценному решению задач, возникающих перед ней на каждом этапе ее развития» [8, с. 12].

Основоположник аналитической психологии Карл Густав Юнг акцентирует проблему идентичности человека в обществе. Он вводит понятие персоны, которое соотносится с навязанными индивиду социальными нормами. Самость в понимании ученого является бессознательным центром психики, вокруг которого формируются личностно-индивидуальные характеристики человека [16].

Как следует из существующих научных психологических исследований, общий взгляд на проблему идентичности заключается в том, что идентичность — это результат идентификационных процессов личности, реализующихся в ходе ее субъективной жизнедеятельности в тесной связи с ее индивидуальным психофизиологическим потенциалом и социальным контекстом ее существования.

С социологической точки зрения идентичность представляет собой категорию, посредством которой приобретаются или усваиваются нормы, идеалы, ценности, роли и мораль представителей тех социальных групп, к которым принадлежит данный индивид [14, с. 143]. Идентичность складывается исключительно из предзаданных тем или иным обществом параметров, возможных только в нем.

Отечественный психолог и социолог И. С. Кон отмечает, что черты идентичности представляют собой условный конструкт, который постоянно видоизменяется под воздействием различных ситуаций [7].

При анализе факторов, влияющих на формирование идентичности, исследователи выделяют два рода факторов. Факторы, которые имеют значение для идентификации личности с точки зрения общества, и факторы, имеющие значение с точки зрения самого человека [2]. Соответственно в структуре идентичности выделяются два уровня: социальный и индивидуальный. Если индивидуальная идентичность представляет собой совокупность характеристик, придающих индивиду качество уникальности, то социальная идентичность — результат идентификации (отождествления) индивида с ожиданиями и нормами его социальной среды. Среди важнейших функций социальной идентичности отмечают реализацию основной потребности человека быть членом той или иной группы, где он будет чувствовать себя в безопасности, в то же время влияя и оценивая других для самореализации и самовыражения [17, с. 589-601]. «Идентификация происходит в течение всей жизни человека, и она невозможна без постоянного участия других людей» [2, с. 11].

Таким образом, одной из ведущих потребностей человека является отождествление с идеями, ценностями, нормами и т. п. других людей, среды его обитания.

В работе «Социальная идентичность, самоопределение и групповые нормы» М. Хогг и А. Рид также указывают на групповую природу идентификации и установок индивида. Подчеркивается тот факт, что групповые нормы и правила обычно формирует небольшая подгруппа лидеров. Пользуясь неуверенностью индивида в своей идентичности, политические партии также могут склонять людей к той или иной группе. Иными словами, идентифицируя себя с группой, индивид, как правило, перенимает их внутригрупповые установки [20, с. 7-30].

Иными словами, социальная идентичность представляет собой процесс принятия установок, интересов, предпочтений, стереотипов, целей, норм и др., значимых для конкретной общности и включающих человека в тот или иной социум. Ученые отмечают также, что такие типы идентичности, как политическая, гендерная, национальная, этническая и т. д., также могут представлять собой формы социальной идентичности. В определенное время каждая из них может стать ведущей и актуализировать весь набор установок и ценностей, полученных и принятых от той или иной социальной группы. Такая трансформация возможна благодаря регулятивному характеру социальной идентичности, которая является «системообразующим элементом деятельности человека, генерализующим и структурирующим его поведение, критерии, оценки и категории» [4, с. 59].

Важнейшей формой социальной идентичности, по мнению исследователей, выступает также этничность, или отождествление себя с определенной культурной традицией или общностью [18]. Под этнической идентичностью понимается устойчивый конструкт, защищающий личность от неопределенности и связанный с социализацией и усвоением культурного опыта. Этнокультурная идентичность выделяется по ряду признаков: месту рождения, языку, внешним признакам (цвет кожи).

Существует два пути формирования идентичности: статичный и динамичный. Статичный путь описывает личностные типы, в то время как динамичный уделяет внимание этапам развития, которые проходит личность. В русле второго подхода считается, что социальные установки и поведение индивида не воспринимаются как изначально зафиксированные принадлежностью к той или иной этничности и культуре, а представляют собой лишь один из этапов формирования идентичности личности. Кроме того, подчеркивается, что в современном мире появляется дополнительная возможность осознанно выбирать свою принадлежность к социальной, культурной и этнической группам [12, с. 112-118]. Существование такого явления вызвало появление нового термина «воображаемое сообщество» (imagined communities) [19].

Изменения в формировании идентичности личности связывают с процессом смешения культур или глобализацией. Однако значение локального также рассматривается как очень важное, что привело к образованию такого нового типа идентичности, как «глокальный человек», который думает глобально, действует локально. При этом исследователи подчеркивают, что глобализация не только не исключает, а, наоборот, подразумевает сохранение и развитие национального своеобразия, поскольку именно своеобразие дает шанс занять свое неповторимое и уникальное место [13, с. 439]. «Гло-кализация» рассматривается также как усиление значимости «локального» на фоне глобальных процессов и становится в настоящие время одной из центральных тенденций культурной глобализации [22, с. 25-44].

«Новая идентичность требует особых качеств человеческого интеллекта — так называемого культурного интеллекта, способного учитывать культурные аспекты межличностного общения» [2, с. 22].

Важная роль в формировании речевого/неречевого поведения индивида, по мнению исследователей, принадлежит национальной идентичности, которая понимается как тождественность своей стране, ее обычаям, традициям, культуре [2, с. 23] Нация представляет собой крупную культурно-историческую, социально-экономическую, политико-географическую, духовную, полисемантическую общность людей. При этом нацию не следует отождествлять с этносом, так как он является лишь группой людей, объединенных объективными и субъективными признаками. В то же время нация не тождественна и этнической общности, представляющей собой устойчивую группу людей, обладающих общей этничностью.

Для национальной идентичности, с точки зрения исследователей, характерно разделение на «своих» и «чужих». «Без этого разграничения ни одно государство, ни один народ, ни одна нация не смогли бы сохранить своего собственного лица, не смогли бы иметь своего собственного пути, своей собственной истории» [6]. Национальная идентичность — это «субъективные чувства и оценки любой человеческой популяции, обладающей общим (историческим) опытом и одной или несколькими одинаковыми для всех ее членов культурными характеристиками, как правило, обычаями, языком и религией» [2, с. 16].

Таким образом можно отметить, что национальная идентичность подразумевает осознание особенностей своей нации и демонстрацию принадлежности к ней. При этом необходима поддержка большинства членов группы, поскольку, как отмечалось, идентификация происходит исключительно в сопоставлении себя с другими. Без этого возможен процесс самоназвания, но не идентификации. Процесс сравнивания осуществляется только при появлении Другого, он является неизбежным, важным и необходимым для самоопределения. «В данной связи межнациональные «разногласия» являются не только нормой, но и дают возможность самоопределения и самовыражения как нации в целом, так и отдельного субъекта в частности» [2, с. 62].

Формирование собственного мира осуществляется через Чужое. Личная идентичность всегда является не только знанием о собственной самотождественности (я есть я), но и знанием о том, что объединяет или отделяет меня (мое я) от других. Иными словами, ответить на вопрос «кто я?» невозможно без того, чтобы не ответить прежде на вопрос «кто мы?» По мнению культуролога Яна Ассмана, идентификация или «интенсификация» себя до мы-идентичности возможна исключительно через соприкосновение с иными формами и сообществами [1]. Каждая общность рассматривает способ своего существования как единственно возможный, поэтому только рефлексия приводит к возникновению мы-идентичности. Только соприкосновение с иным толкает на самоидентификацию и приводит к возникновению тождества группы самой себе в отличие от других групп [11].

Таким образом, коллективная/групповая идентичность — это «познавательная, моральная и эмоциональная связь с обществом, практикой или институтом. Восприятие общего статуса отношений может в большей степени являться частью воображения, кроме того, коллективная идентичность отличается от персональной или может быть ее частью. Коллективная идентичность может быть изначально создана окружением, которое может навя-

зать ее извне, однако результат будет зависеть от того, на кого это давление направлено. Коллективные идентичности выражаются в культурных материалах — именах, нарративах, символах, речевых стилях, ритуалах, одежде. Коллективные идентичности переносят свое восприятие на остальных членов группы: «an individual’s cognitive, moral, and emotional connection with a broader community, category, practice, or institution. It is a perception of a shared status or relation, which may be imagined rather than experienced directly, and it is distinct from personal identities, although it may form part of a personal identity. Collective identities are expressed in cultural materials — names, narratives, symbols, verbal styles, rituals, clothing. Collective identity carries with it positive feelings for other members of the group» [21, с. 285].

Подводя итог, можно отметить, что под коллективной идентичностью понимается устойчивая система «воображаемых» представлений, возникающих вследствие интеракций в границах различных культурных общностей.

Становление и формирование идентичности невозможно без языка, межличностного взаимодействия в определенном культурном сообществе.

В. фон Гумбольдт еще в начале XIX в. высказывал мысль о том, что мышление человека до определенной степени зависит от конкретного языка, на котором он говорит, и от среды (культуры), в которой человек находится

[3].

Проблема соотношения между языком, мышлением и культурой, от которого зависит выражаемая языком картина мира, подробно освещена в концепции «языковой детерминированности или лингвистической относительности» Э. Сепира и Б. Уорфа, у которой есть как последователи, так и критики, не приемлющие ее. Согласно данной концепции, которая представляется вполне рациональной, реальный мир в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы. Два разных языка никогда не бывают столь схожими, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности. Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества [10].

Овладевая языком и, в частности, значением слов, носитель языка начинает видеть мир под углом зрения, подсказанным его родным языком, то есть язык способен и формирует его когницию и участвует тем самым в становлении его идентичности.

Таким образом, идентификация, в процессе которой проходит конструирование границ идентичности, зависит от многих факторов. Становление «моего» происходит всегда на границе с «другим» и принципиально не завершено. Соотнесенность с чем-то иным, существующим самим по себе, и востребованность этим иным являются необходимым моментом понимания сущности данного феномена.

Литература

1. Ассман Я. Культурная память: письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М. М. Сокольской. М.: Языки славянской культуры, 2004. 363 с.

2. Грани идентичности : коллективная монография / А. А. Бучек [и др.]; под общ. ред. Е. А. Кормочи. Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамГУ, 2014. 187 с.

3. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию: пер. с нем. / под общ. ред. Г. В. Рамишвили. М.: Прогресс, 2000. 400 с.

4. Гусев А. С. Формирование политической идентичности в современной России (на примере Санкт-Петербурга и Амурской области): дис. … канд. полит. наук. СПб., 2014. 328 с.

5. Джеймс У. Личность // Психология личности : тексты / под ред. Ю. Б. Гип-пенрейтера, А. А. Пузырея. М.: Изд-во МГУ, 1982. 288 с.

6. Дугин А. Г. Карл Шмит: 5 уроков для России [Электронный ресурс]. URL: http://read.virmk.ru/d/Dugin_Shmitt.htm (дата обращения: 25.02.2017).

7. Кон И. С. В поисках себя: личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984. 335 с.

8. Мид Д. Интернализованные другие и самость // Американская социологическая мысль / сост. Е. И. Кравченко. М.: Изд-во МГУ, 1994. 496 с.

9. Рикер П. Я-сам как другой / пер. с фр. Б. М. Скуратова. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 2008. 416 с.

10. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М.: Прогресс, 1993. 656 с.

11. Социокультурная идентичность: опыт философского рассмотрения / А. А. Сауткин. Мурманск, 2015. 139 с.

12. Ставропольский Ю. В. Модели этнокультурной идентичности в современной американской психологии // Вопросы психологии. 2003. № 6. С. 112-118.

13. Тульчинский Г. Л. Постчеловеческая персонология. Новые перспективы свободы и рациональности. СПб.: Алетейя, 2002. 667 с.

14. Российская социологическая энциклопедия / под общ. ред. Г. В. Осипова. М.: НОРМА; ИНФРА-М, 1999. 672 с.

15. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996. 344 с.

16. Юнг К. Г. Психология бессознательного: пер. с англ. М.: Когито-Центр, 2010. 352 с.

17. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования идентичности личности // Психология самосознания. Самара: БАХРАХ-М, 2000. С. 589-601.

18. Япринцева К. Л. Феномен культурной идентичности в пространстве культуры: дис. … канд. культурологии. Челябинск, 2006. 139 с.

19. Anderson B. Imagined Communities Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. Verso, 1996. 224 p.

20. Hogg M. A., Reid S. A. Social Identity, Self-Categorization, and the Communication of Group Norms // Communication Theory. 2006. No. 16. P. 7-30.

21. Poletta F., Jasper J. Collective Identity and Social Movements // Annual Review of Sociology. 2001. № 27. P. 285.

22. Robertson R. Glocalization: time-space and homogeneity-heterogeneity // Eds. M. Featherstone et al. Global Modernities. London: Sage, 1995. P. 25-44.

TOWARDS THE CONCEPT OF PERSONAL IDENTITY

Darya S. Galchuk

Research Assistant,

Herzen Russian State Pedagogical University 275 Ligovsky Prospect, St Petersburg 192007, Russia E-mail: [email protected]

Nowadays we observe a growing interest in the problem of identity construction, associated first of all with the dominance of the anthropocentric approach. Identity is developing throughout the life of a person and depends on many factors. This concept has long been studied in various fields of sciences, which made it possible to determine its complexity and multidimensionality. However, at the present time there is no universal definition that satisfies all the requirements of science. The article gives an overview of already existing definitions of identity and presents a comparative analysis of approaches to understanding the essence of «identity» through the prism of interdisciplinarity.

In the article we made an attempt to generalize the existing definitions of identity and vision of this phenomenon as a continuous process of self-identification and formation of identity. Study of approaches and interpretations helps to systematize knowledge and provide an opportunity for better understanding of the mechanisms of personality becoming, which is particularly important in the era of globalization and strong focus on individuality.

Keywords: identity; national identity; social identity; ethnocultural identity; collective identity; linguistic identity; glocalization; linguistic persona; self; individuality.

cyberleninka.ru

Временная структура личностной идентичности Текст научной статьи по специальности «Языкознание»

кожа и слизистые оболочки приобретают желтоватый оттенок.

Таким образом, если проанализировать ряд синонимичных терминов: болезнь Боткина, вирусный гепатит и желтуха, — становится очевидным, что термин «болезнь Боткина», в основе которого лежит имя собственное, включает в себя весь набор признаков и причин заболевания, но никак не отражает их в своей семантической структуре. Термин «инфекционный гепатит» объясняет сущность понятия с научной точки зрения, не указывая на внешние признаки заболевания (желтушность). Лексема желтуха, не связанная с именем С. П. Боткина, называет основной внешний признак заболевания.

Вместе с сокращением словарного запаса путем номинации иностранных предметов и заполнения лексического пространства, не заполненного корневыми словами языка-реципиента, заимствованные лексические единицы участвуют в создании новой и развитии существующей терминологической базы языка, обо-

гащают словарь синонимов и корректируют полисемию.

Поскольку наше знание о всяком предмете меняется с развитием науки, то происходит изменение информации, содержащейся в научном понятии, то есть в семантическом объеме термина. Это также приводит к полисемии и синонимии, которые, являясь двумя сторонами онтологического свойства языка, отмечаются в терминологии медицины.

Из приведенных примеров очевидно, что одна и та же информация может быть выражена различными терминами, относящимися к разным языкам. Большое количество синонимических рядов в современной немецкой медицинской терминологии обусловлено историческим развитием языка. Многовековой опыт заимствования терминов и терминоэлементов из классических языков, греческого и латинского, находит отражение в терминосистемах всех отраслей и направлений современной медицины.

Библиографический список

1. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М.: Изд-во Наука, 1976. 327с.

2. Арнаудов Г.Д. Медицинская терминология на пяти языках (Ьайпит-русский-епдНзЬ-Ргапса^-Ье^зсЬ!) София: Медицина и физкультура, 1979. 943с.

3. Володарская Э.Ф. Заимствование как универсальное лингвистическое явление // Вопросы филологии. 2001. № 1.

4. Кириллова Т.С. Пути формирования и лексикологические особенности английской терминологии подъязыка медицины (дерматология-венерология): автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.04/ПГПИИЯ. Пятигорск, 1990. 17с.

5. Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии М.: АН СССР, 1961. 158с.

6. Мотченко И.В. Основные тенденции в формировании английской медицинской терминологии: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.04 М.: МПГУ, 2001. 20с.

7. Чернявский М.Н., Тверковкина Е.П., Окатова Л.М. Латинский язык и основы медицинской терминологии. Минск: Вы-шейшая школа, 1989. 350 с.

8. Хантакова В.М. Теория синонимии: опыт интегрального анализа: монография. дис. докт. филол. наук: 10.02.04/ ИГЛУ. Иркутск, 2006. 211 с.

9. Шубов Я.И. Словарь-справочник по медицинской терминологии М., Сов. Энциклопедия, 1973. 573с.

УДК: 316.37

ВРЕМЕННАЯ СТРУКТУРА ЛИЧНОСТНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ А.И.Шафоростов1

Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.

Рассматривается онтологический аспект идентификации личности, исходя из анализа временной структуры внутреннего мира человека. Онтологическое основание идентичности определяется как взаимопереход действительного и возможного бытия, представленного на уровне самости. Анализируется влияние на структуру идентичности повседневности, памяти, трансценденции. Библиогр. 6 назв.

Ключевые слова: идентичность; самость; онтология личности; внутреннее время; возможность; трансцен-денция.

TEMPORAL STRUCTURE OF PERSONALITY IDENTITY A.I. Shaforostov

National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.

T he article deals with the ontological aspect of personality identification based on the analysis of the temporal structure of the inner world of the man. The o ntological basis of identity is defined as an intertransition of actual and possible beings represented at the level of selfness . The influence of routine, memory and transcendence on the identity structure is analyzed.

Key words: identity; selfness; personality ontology; inner time; opportunity; transcendence .

1Шафоростов Александр Иванович, кандидат философских наук, доцент, тел.: (3952) 405187 , e-mail: [email protected] Shaforostov Alexander, Candidate of Philosophy , Associate Professor, tel. : (3952) 405187 , e-mail: [email protected]

Обращение к рассмотрению личностной идентичности связано с выявлением того, что понятие идентичности несет в себе два смысла. Во-первых, это вопрос — «чья идентичность?» и соответственно ответ — идентичность личности: такое понимание является распространенным. Во-вторых, вопрос «идентичность чего?» выделяется реже, так как здесь личность неявно уподобляется объекту, точнее — материалу, составляющему содержание идентичности. Проблема-тизация личностной идентичности во временном аспекте связана с раскрытием второго из названных смыслов. Поэтому исходным пониманием личностной идентичности является представление о тех возможностях, которые открываются перед личностью и тем, как и насколько они личностью осуществимы. Именно возможности, открываемые личностью и переживаемые как «сфера возможного», составляют содержание идентичности: понимание того, кто я, заключается в открытии того, что я в действительности могу. Так как «возможное» прямо соотносимо с будущим и, тем самым, с пониманием времени, то представляется вполне логичным обратиться к рассмотрению временной структуры личностной идентичности, что призвано более полно представить процесс формирования и реализации сферы возможного, наличие которой и определяет бытие человека в качестве именно личности.

Основная трудность, возникающая при обращении к проблеме внутреннего времени — психологизация этой темы. Конечно, провести жесткое разделение философского и психологического подходов к рассмотрению внутреннего времени идентичности вряд ли возможно, но между тем следует обратить внимание на то, что в психологии время идентичности соотносится в первую очередь с тем, как переживается время, с тем, как человек осознает свое настоящее и свое будущее. В философии же внутреннее время рассматривается с точки зрения того, что лежит в основе переживания времени, то есть как человек включается в реальность. При этом необходимо преодолеть узость психологического истолкования самости, понять самость как изначальное онтологическое «ядро», из которого проявляется самостоятельность бытия человека. Идентичность — это поиск самотождественности, обретение идентичности позволяет говорить как о внутреннем единстве человеческого, так и о единстве его жизненного пути. Понять структуру идентичности, ее генезис, понять условия и пути достижения самоидентичности — это в какой-то мере приблизиться к пониманию того, что значит быть самим собой.

Итак, человеческое бытие — это процесс, объединяющий постоянство и временность. Есть человеческое бытие как процесс, самосозидающийся, объединяющий постоянство и временность. Самость как основа неповторимости человека изначально дана в интуиции достоверности собственного существования. Самость есть присутствие себя по отношению к себе. Но самость соотносима не столько с уникальностью, сколько с первичностью и постоянством.

Понятие самости призвано выразить главное в понимании человека — это принцип порождения бытия. Внутренний мир человека есть результат порождения бытия, изначально определяемый его самостью, и нас интересует один из аспектов этого процесса — зарождение, разворачивание и функционирование внутреннего времени человека. Начальным условием зарождения внутреннего мира (и, соответственно, внутреннего времени) является отделение самости от организма, тем самым самость выступает началом особой временности, не совпадающей с биологическим ритмом организма.

Отделение самости от организма обусловлено двумя условиями. Во-первых, это фокусировка зарождающегося сознания и внутреннего мира через оформление «здесь-и-сейчас» благодаря проявлению «имманентного «Я». Это «Я» исходно в отношении становления внутреннего мира в том смысле, что прямо связано с каждым мгновением погруженности в бытие, что и позволяет характеризовать имманентное «Я» через особую реальность «вот-сейчас-бытия». Имманентное «Я» наполнено импульсами, интуиция-ми, помыслами и предчувствиями, фокусируемыми в точке переживания. Под переживанием в данном случае понимается то, что составляет внутреннее содержание жизни индивида, что представляет собой выражение субъективной стороны процесса отражения действительности человеком.

Отмеченное «здесь-и-сейчас» не является окончательным, а только начальным. Внутреннее время усложняется вслед за развитием внутреннего мира человека. Рано или поздно человек оказывается вынужденным определить привязку своего «здесь» с «там», ограниченным телом другого, и возникает проблема установления универсальной точки отсчета, точнее, точек отсчета, так как, несмотря на связанность «здесь-и-сейчас», вполне ясно прослеживается различие пространственной и временной точек отсчета в структуре внутреннего мира.

Самость не сводима к какому-то точечному «здесь и сейчас», а как бы растянута во времени. Можно предположить, что самость в ее временном аспекте предстает не чем иным, как душой человека, о чем очень точно говорит М. Бахтин: «душа — это становящееся во времени внутреннее целое» [1]. Здесь необходимо различить объективное прошлое, информация о котором хранится в сознании человека, и прошлое как часть субъективного опыта. Событие прошлого, не принадлежащее жизненному опыту самого человека, не может быть частью его внутреннего мира. Необходимо включить его в свое внутреннее время, сделать частью своей личности, но умозрительно сделать это нельзя.

Исходной реальностью, определяющей «сейчас» внутреннего мира человека, является повседневность. Важнейшим моментом связи повседневности с «сейчас», выступающим точкой отсчета, является интерсубъективный характер повседневности. При этом включение в повседневность формирует как «интерсубъективную», так и «индивидуальную» точку отсчета.

Следует провести различие между индивидуальной точкой отсчета и вводимой Э. Гидденсом «сердцевиной обыденности», или тем «перемещающимся» миром обыденности, который индивид несет за собой от ситуации к ситуации. Индивид создает «движущуюся ударную волну соответствия», которая упорядочивает непредвиденные события, соотнося их с риском и потенциальными опасностями [2].

В свою очередь, индивидуальная точка отсчета связана с тем, как каждый конкретный человек определяет конечность своего внутреннего времени, или конечность своей жизни. Если в отношении космического и социального времени точка отсчета выполняет в первую очередь функции соотнесения, координирования различных временных ритмов, то для внутреннего времени индивидуальная точка отсчета принимает на себя выполнение не только функции соотнесения с интерсубъективным временем, но и оценки времени своего внутреннего мира с точки зрения «скорей бы повзрослеть», «еще молодой», «успел -не успел», «сколько осталось» и т.п. Чаще всего в качестве такой точки отсчета выступает время максимальной активности индивида в процессе социализации — получение образования, создание семьи, начало карьеры, т.е. примерно 22 — 25 лет.

В целом же процесс самоидентификации связан с определением того «здесь и сейчас», в котором разворачивается моя жизнь и которое нуждается в определении (привязке). Внутреннее время включает такую характеристику, как переживание предвосхищения. Идентификация ориентирована не только на то, что есть, но и на то, что может быть, но это может быть само по себе непредсказуемо. Отсюда — необходимость создания для самоидентификации некоего избыточного смысла, который также можно назвать «смысл про запас». Вообще, одна из главных характеристик внутреннего мира заключается в том, что его содержание увеличено по сравнению с внешним миром. Это увеличение достигается за счет того, что в своем внутреннем мире человек вновь и вновь переживает не только реализованную действительность, но и нереализованные возможности. Так, мы продолжаем беседовать с теми, кого уже никогда не встретим

— беседа раскрывает те возможные смыслы, которые остались нереализованными при живом общении.

Таким образом, можно предположить, что временная структура идентичности включает «продолженную идентичность». Речь идет о реализации тех возможностей, которые важны для меня, но не были реализованы мной (по различным причинам), поэтому я жду продолжения этой реализации от представителей той общности, с которой себя идентифицирую. Так, в отношении личностной идентичности ее «продолжением» являются самые близкие индивиду люди

— его дети, от которых он, подобно всем другим родителям, ждет исполнения того, что по разным причинам не смог осуществить сам.

Повседневность является базовой структурой, определяющей работу нашего сознания. Та фокусировка сознания, которая формируется в контексте переживания повседневности, выступает «точкой сборки»

всех мыслимых (явно или смутно) идентичностей. Идентичность «я-повседневного» в максимальной степени включена в переживание непосредственной (наличной) реальности. Поэтому она во многом соответствует идентичности, наделенной статусом верховной реальности. Во многом, но не во всем. Если бы «повседневное я» обладало таким статусом в полной мере, то проблемы идентичности просто бы не возникло. Личностная идентичность конституируется именно несовпадением между «я-повседневным» и «я-настоящим».

Если «я-повседневное» обращено к переживанию наличного бытия, то «я-настоящее» направлено на другой аспект бытия — на способность быть самим собой, на самость. Хайдеггер, проводя различие между бытием повседневности («ман») и бытием самости, подчеркивает важный момент: «Человек в повседневности — несобственный» [3]. Утаивание выбора возможностей является главным минусом повседневности, тем, в чем проявляется отрицательность влияния повседневности «ман» на человека как самость. Таким образом, временная структура идентичности определяется как переживанием настоящего (я-повседневное), так и обращенностью к скрытым возможностям будущего.

Внутреннее время не существует в полном отрыве от внешнего, социального времени. Включенность человека в общество предполагает его соотнесенность с тем, что «общество не только уравнивает и типизирует, но и индивидуализирует» [4]. Индивид соотносит себя с тем временем, которое представлено в социуме: живет общими ожиданиями, переживает себя причастным к тому, что происходит именно сейчас и т.п. — т.е. его временной ритм вторичен, произ-воден от социального. Так, для каждого время его молодости является главной реальностью.

Типизацию и индивидуализацию можно считать направлениями идентификации. Тем самым идентификация — это не только уподобление, отождествление себя с определенным социальным порядком, представленным в лице социальной группы или отдельных людей. Идентификация включает и индивидуализацию, понимаемую как раскрытие своих возможностей. Если развить метафору понимания самости как ядра, то можно сказать, что самость в своем раскрытии заложенных возможностей, находящихся внутри ядра, питается социальностью, вне которой ядро не прорастает. Внутреннее время выступает одним из важнейших онтологических условий проявления в структуре внутреннего мира индивида тех возможностей, которыми он дополняет исходную социальную реальность и которые обогащают его самого.

Проблематика идентичности связана с тем, что как человек, так и мир, в который он включается, представляют собой «множественную реальность» (термин А. Шюца). Невозможно свести человека к одной «точке» и пытаться отождествить (идентифицировать) эту точку с миром, как и сам мир несводим к одной черте или свойству. Онтологическое чувство -чувство бытия — несводимо к простому «я есть». Ни один человек не ограничится признанием внутри себя

«я есть», но будет постоянно стремиться утвердить, укрепить или подтвердить чувство бытия на основе связанности с другими. В редких случаях социальной изоляции (ситуация Робинзона) человек будет стремиться к утверждению связи с природным миром. В любом случае «я есть» будет стремиться к более развернутому «я есть где и как?».

Идентичность обладает структурой, где можно выделить границы и ядро. Ядро — это самость, отвечающая за постоянство личности. Обычно постоянство личности выводят из функции памяти, и это вполне оправданно. Однако необходимо уточнить — чья память? Самость как раз и позволяет определить принадлежность памяти, «идентифицировать» ее. Память же — это не только регистрация и хранение событий внешнего и внутреннего мира. Память — это, прежде всего, основа онтологического чувства, именно в памяти мы храним «эталон реальности».

Здесь обнаруживается проблема включения прошлого в самоидентичность, в проживание настоящего. Один из важнейших вопросов, как отмечает Г. Марсель, — знать, до какой степени и в каких пределах мое отношение с собственным прошлым может быть воспроизведено [5]. Каждый человек — носитель определенного прошлого, личного опыта, однако этот опыт может деградировать до готовых ясных ответов на вопросы анкет. Приводимый Марселем пример -крайний случай «урезания прошлого», нас же интересует более общий вопрос о связи памяти и идентичности.

Память выступает онтологической предпосылкой идентичности потому, что информация передается не только в пространстве, но и во времени, причем в последнем случае — через память. Память ответственна за хранение информации, и ее место в структуре идентичности определяется необходимостью поддерживать последовательность сознания. Однако память не безлична, это всегда «чья-то память», а человек -хозяин своей памяти — находится в постоянном синтезе старого и нового, прошлого и настоящего. Задействование памяти, обращение к воспоминаниям есть своеобразный процесс «перебора информации».

Д. Деннет предлагает метафору «свободного пространства», создаваемого мозгом для излишка производимых им нейронных связей, для возможности разных сцеплений и для прогонки разного типа информации. В итоге в содержании памяти на основе постоянной «прогонки» излишков информации выявляется «информация-победитель» [6]. Образ «информации-победителя» может быть использован для прояснения процесса структурирования внутреннего мира в том смысле, что такая информация задает новое отношение к прошлому, вынуждает субъекта пересмотреть содержание своей памяти (прошлой идентичности) и тем самым определить, что же из этого содержания важно для актуального внимания, для настоящего. Такая значимость информации-победителя определяется тем, что это информация, чьим содержанием являются возможности.

Отметим, что здесь соприкасаются два вида возможного: имеющее отношение 1) к объективному миру

и 2) к миру субъективному — в частности, к самости и возникающему на ее основе предсознанию, а затем и сознанию. Более того, в процессе идентификации не просто «разворачиваются» возможности, скрытые присутствующие в самости (самость в определенном смысле может быть уподоблена монаде Лейбница, скрывающей в себе свернутое бытие), но она как бы притягивает к себе возможности, производя своеобразный отбор из спектра возможностей тех, которые наиболее соответствуют природе конкретной самости.

Онтологическое основание идентичности определяется взаимопереходом действительного и возможного бытия, структурирующим внутренний мир человека. Обнаружение и осознание «моего возможного» важно тем, что позволяет человеку преодолеть присутствие (понимаемое как некое временное состояние существования возле чего-то) по отношению к самому себе, которое заключается в том, что человек не может сказать «я есть», но вынужден говорить «я являюсь», обнаруживая случайность своего существования.

Сущность идентификации в том и заключается, что человек стремится приобщиться к порядку, идентифицировать себя с ним. Порядок же по своей сущности есть воплощение необходимости. Идентификация через отождествление с мировым порядком открывает возможность переживания своего единства с всеобщим, с космосом, с Абсолютом, с Богом. В отношении временного измерения идентичности это важно тем, что выводит нас к аспекту вечности. Через переживание своего единства с Абсолютом человек в определенной степени соотносит (идентифицирует) себя с вечностью. Временная структура идентичности в данном случае соизмеряется с отпущенным сверху временем как соотнесение себя (своей жизни, своего реализованного) со своим предназначением.

Это позволяет пояснить происхождение присущей каждому человеку уверенности в том, что именно он не умрет: человек, явно или нет, но соотносит, идентифицирует себя с Абсолютом, с абсолютным временем, не имеющим протяженности. Основание для такой соотнесенности есть — это та внутренняя, не имеющая протяженности точка «сборки» бытия человека, его самость. Поэтому человек, включающий в свою временную идентичность обращенность к Абсолюту, рассматривает свою собственную смерть как нечто рационально правильное, но внутренним образом не ощущаемое.

Личностная идентичность — это не просто соотнесение себя с определенной идентичностью (половой, национальной, религиозной и т.п.), т.е. не достижение индивидуальной идентичности, а преодоление названных видов идентичности и достижение самостоятельного бытия, той идентичности, которая строится на основе соотнесения самости не с отдельными аспектами социокультурного бытия, а с целостным бытием. Собственно личностное начало в этом случае будет представлено и проявлено именно в прочтении бытия как целостного. Очевидно, что говорить о целостности бытия в буквальном смысле слова невозможно — то бытие, которое открыто и доступно как отдель-

ному человеку, так и человечеству в целом, есть только фрагмент бытия целостного мира. Однако дело не в том, какая часть бытия открыта человеку, а в том, насколько это бытие целостно для человека. Человек обнаруживает целостность бытия такой, какой ее дано обнаружить только ему, на основе его внутреннего опыта, его временной структуры.

Итак, можно предположить, что есть горизонтальная идентификация (гендерная, возрастная, национальная и т.п.), не требующая от индивида обращения к принципиально новым возможностям, и вертикальная, предполагающая открытие новых уровней бытия (и соответственно, достижение новых уровней лично-

стного бытия), т.е. трансценденции. Соответственно, временная структура личностной идентичности имеет горизонтальный (связь с повседневностью, оформление «сердцевины обыденности», соотнесенные с внешним социальным и космическим временем ожидания) и вертикальный («прогонка» информации в памяти, «продолженная» идентичность, поиск предназначения) уровни. Онтологическим центром временной структуры идентичности является процесс порождения самостью бытия, заключающийся в создании личностной сферы возможностей, реализация которых позволяет человеку идентифицировать себя с управляющим миром порядком бытия.

Библиографический список

1. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Работы 20-х годов. Киев: Next, 1994. С.169.

2. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Социологическое обозрение. 2002. № 1. Т. 2. С.16.

3. Хайдеггер М. Исследовательская работа В. Дильтея и борьба за историческое мировоззрение в наши дни // Вопросы философии. 1995. № 11. С.123.

4. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. С.93

5. Марсель Г. Трагическая мудрость философии. Избранные работы. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995. С.33.

6. Юлин Н.С. Философский натурализм: О книге Дэниела Деннета «Свобода эволюционирует». М.: Канон+, Реабилитация, 2007. С.125.

УДК SG3.G.31S

ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ — ЗООНИМЫ, РЕПРЕЗЕНТИРУЮЩИЕ КОНЦЕПТ ZORN В НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ

А.С.Шнайдер1

Иркутский государственный лингвистический университет, 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8.

С культурологической точки зрения рассматриваются фразеологизмы — зоонимы, представляющие эмоциональный концепт ZORN в немецкой лингвокультуре. Обращение к образной составляющей концепта ZORN позволяет выявить культурно-специфические особенности данного концепта в немецком языке, а также природу внутренних языковых и когнитивных механизмов, свойственных данной языковой общности. Образы животных, положенные в основу идиом, представляющих данный концепт, являются носителями экспрессивности, переходящей в оценку. Образно-экспрессивный компонент значения идиом понимается как семантическая категория, которая является отражением особенностей перехода от сценария мира действий к качественным характеристикам мира ценностей. Библиогр. 11 назв.

Ключевые слова: эмоция; гнев; эмоциональный концепт; культурно-семиотическое пространство; фразеологизм; зоонимы; образ; оценка.

PHRASEOLOGICAL UNITS — NAMES OF ANIMALS, REPRESENTING THE CONCEPT ZORN IN GERMAN LINGUISTIC CULTURE A.S. Schneider

Irkutsk State Linguistic University, 8, Lenin St., Irkutsk, 664025.

The article allows for phraseological units — names of animals that represent the emotional concept ZORN in the German linguistic culture in terms of cultural studies. Addressing to the figurative component of the concept ZORN enables to reveal specific cultural features of this concept in the German language, as well as the nature of the internal linguistic and cognitive mechanisms inherent to the language community. The images of animals that form the base of the idioms representing this concept are the carriers of expressivity, being transformed into assessment. The figurative-expressive component of idiom meaning is understood as a semantic category, which reflects the transition features from the scenario of the world of actions to the quality characteristics of the world of values. 11 sources.

Key words: emotion; anger; emotional concept; cultural and semiotic space; phraseological unit/idiom; names of animals; image; assessment.

1Шнайдер Анна Сергеевна, старший преподаватель кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации, e-mail: [email protected]

Schneider Anna, Senior Lecturer of the Department of Translation, Translation Studies and Intercultural Communication, e-mail: [email protected]

cyberleninka.ru

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СООТНОШЕНИИ СОЦИАЛЬНОЙ И ЛИЧНОСТНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ПСИХОЛОГИИ

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СООТНОШЕНИИ СОЦИАЛЬНОЙ И ЛИЧНОСТНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ПСИХОЛОГИИ

В.Н. ПАВЛЕНКО

До недавних пор в отечественной психологии понятие идентичности практически не использовалось, оно не было предметом ни теоретического, ни эмпирического изучения. Оно не встречалось в монографиях, учебниках и журнальных публикациях, этого понятия не найти даже в последних изданиях психологических словарей. Только в последние годы оно начинает появляться на страницах психологической печати [1]-[6], однако попрежнему для большинства читателей остается чуждым, малопонятным и плохо вписывающимся в привычный категориальный аппарат. Вместе с тем в зарубежной психологии данное понятие, начиная с работ Э. Эриксона, впервые обратившегося к нему [10], завоевывало все большую популярность и сегодня является неотъемлемым атрибутом понятийного аппарата. Какое же содержание вкладывается в него современными западными психологами?

Личностная идентичность (иногда ее называют личной или персональной) трактуется как набор черт или иных индивидуальных характеристик, отличающийся определенным постоянством или, по крайней мере, преемственностью во времени и пространстве, позволяющий дифференцировать данного индивида от других людей. Иными словами, под личностной идентичностью понимают набор характеристик, который делает человека подобным самому себе и отличным от других.

Cоциальная идентичность трактуется в терминах группового членства, принадлежности к большей или меньшей группе, включенности в какуюлибо социальную категорию. В социальной идентичности выделяются как бы два разных аспекта рассмотрения: с точки зрения ингруппового подобия (если мы члены одной общности, у нас одна и та же социальная идентификация и мы похожи) и с точки зрения аутгрупповой или межкатегориальной дифференциации (будучи похожи между собой, мы существенно отличаемся от «них » — тех, кто принадлежит не к нашей, а к «чужой » группе). Эти два аспекта взаимосвязаны: чем сильнее идентификация со своей группой, а значит, и ингрупповое подобие, тем значимее дифференциация этой группы от других.

Общим моментом для большинства современных исследований является противопоставление личностной и социальной идентичности. Действительно, если исходить из приведенных, наиболее распространенных представлений о социальной и личностной идентичности и попытаться соотнести их между собой, то становится очевидным, что социальная идентичность теснейшим образом взаимосвязана с ингрупповым подобием и

136

межгрупповой дифференциацией, личностная идентичность — с отличием от всех других людей и, что в данном контексте наиболее важно, в том числе — от членов своей группы. Поскольку же очень трудно представить, как можно в каждый данный момент, одновременно чувствовать себя и подобным членам ингруппы (проявляя социальную идентификацию), и отличным от них (в рамках личностной идентичности), то это противоречие породило идею о неизбежности определенного конфликта между двумя видами идентичности, об их несовместимости и, соответственно, о том, что в каждый данный момент времени только одна из них может быть актуализирована.

Эта идея получила свое первоначальное оформление в теории социальной идентичности Х. Таджфела — в идее существования определенного социальноповеденческого континуума, на одном полюсе которого локализованы формы межличностного взаимодействия, а на другом — взаимодействие людей как представителей определенных общностей. Первый вариант предполагает актуализацию личностной идентичности, второй вариант — социальной. Вопрос о том, какая из идентичностей будет актуализирована в данный момент, решается автором следующим образом: поскольку во главе угла данной теории стоит некая мотивационная структура — достижение позитивной самооценки, то человек будет прибегать к межгрупповым формам поведения (актуализируя социальную идентичность), если это кратчайший путь к достижению позитивной самооценки. Если же он может достичь ее на уровне межличностного общения (актуализируя личностную идентичность), ему нет нужды переходить к противоположным формам поведения данного континуума [14].

Разрабатывая теорию группового поведения, Дж. Тернер, как известно, отказался от мотивационной основы, осуществив качественный скачок от мотивационнокогнитивной теории социальной идентичности к чисто когнитивной теории самокатегоризации. Одним из постулатов его теории является возможность существования категоризации на трех разных уровнях, соответствующих общечеловеческой, социальной и личностной идентичности, при том, что между этими уровнями существует функциональный антагонизм. Таким образом, идея оппозиции личностной и социальной идентичности не только не исчезла, но стала даже еще более жесткой [15].

Представители когнитивной психологии и сегодня продолжают рассматривать социальную и личностную идентичности как взаимоисключающие понятия. Ярким, хоть и нетрадиционным примером современных исследований данного типа является работа М. Яромовиц [11], которая предложила несколько необычную трактовку соотношения личностной и социальной идентичности, методический инструментарий для его исследования и анализ последствий различных типов данного соотношения.

Личностная идентичность в понимании исследовательницы — это субсистема знаний о себе, которые формируются из сравнений себя с членами ингруппы и состоят из набора черт, но не просто характерных черт, а специфичных для Я. Социальную идентичность автор тоже предлагает рассматривать через набор специфических черт, но в данном случае выявляющихся в ходе социального сравнения представителей ингруппы и аутгруппы.

Для эмпирического изучения личностной и социальной идентичности М. Яромовиц разработан специальный «Опросник социальной перцепции » ( «Questionnaire of Social Perception «) и особая процедура обработки и трактовки результатов. Опросник состоит из 70 позитивных характеристик. Он предлагается испытуемому трижды со следующими инструкциями:

Х в первой серии — отметить из предложенного набора те характеристики, которые, с точки зрения испытуемого, присущи представителям собственной группы, а затем из них отобрать десять наиболее часто встречающихся;

137

Х во второй серии — отметить из предложенного набора те характеристики, которые, с точки зрения испытуемого, присущи представителям другой группы, а затем опятьтаки из них отобрать десять наиболее часто встречающихся;

Х в третьей серии — просто отобрать десять характеристик, специфичных для себя лично.

Таким образом, в результате данной процедуры экспериментатор получает три набора характеристик из десяти пунктов каждый и начинает последовательно сравнивать эти наборы друг с другом, отбирая те характеристики, которые при сравнении не повторяются. Набор специфических характеристик, оставшийся после сравнения ингруппы и аутгруппы ( «Мы — Они «, в терминологии автора) отражает социальную идентичность, а набор специфических характеристик, оставшихся после сравнения себя с членами ингруппы ( «Я — Мы «), согласно автору, отражает личностную идентичность.

Социальная идентичность превалирует у тех, у кого высокий уровень отличий при сравнении «Мы — Они » и низкий уровень отличий при сравнении «Я — Мы «. И наоборот, личностная идентичность превалирует у тех, у кого высокий уровень отличий в случае сравнения «Я — Мы » и низкий — в случае сравнений «Мы — Они «. Предполагается, что чем выше уровень отличий, тем сильнее влияние идентичности на поведение индивида.

М. Яромовиц попыталась не только предложить новый взгляд на два основных вида идентичности и инструментарий для их исследования, но и определить влияние разных вариантов соотношений личностной и социальной идентичности на отношение к членам аутгрупп. Исследовательница выдвинула гипотезу, согласно которой низкий уровень отличий Я от Мы соотносится с недостаточно развитой способностью осознавать нужды, состояния и цели других (Они) и, наоборот, способность осознавать потребности и цели членов аутгрупп предполагает наличие развитого умения дифференцировать себя от членов собственной ингруппы.

В результате проведенных эмпирических исследований данная гипотеза в целом подтвердилась, что позволило сделать следующие выводы:

Х эгоцентризм, или ингрупповая ориентация — универсальное свойство человека;

Х дифференциация когнитивной схемы «Я — Мы — Другие » — необходимая предпосылка выхода за рамки эгоцентризма для осознания разных социальных перспектив и понимания других;

Х социальное Я и социальная идентификация вызывают синтонность и чувство ингрупповой включенности;

Х необходимой предпосылкой сосуществования с аутгрупповыми членами является способность отличения «Я — Мы «.

Формирование социальной и личностной идентичности необходимо для формирования способности переключения внимания индивида с одной перспективы на другую.

Несмотря на изобилие современных исследований, в которых соотношение личностной и социальной идентичности рассматривается в традиционном для теорий социальной идентичности и самокатегоризации ключе, в последнее время идея жесткого противопоставления личностной и социальной идентичности подвергается критике даже со стороны приверженцев когнитивной психологии. Так, Г. Бриквелл полагает, что несмотря на кажущееся несовпадение содержания этих понятий, на самом деле они очень близки. В данном случае в качестве аргумента предлагаются рассуждения такого типа: с одной стороны, за обычной социальной категорией (типа: женщина, профессор, американец и т.п.) всегда стоит некое более развернутое содержание (что значит быть женщиной, профессором, американцем?), описывающее данную категорию в терминах тех же черт, характеристик и особенностей поведения, которые ассоциируются с данной категорией. С другой стороны,

138

личностные характеристики также редко бывают действительно индивидуализированными. Так, если некто описывает себя или другого как, например, умного или веселого, то это тем самым означает, что описываемый идентифицирует себя с группой умных или веселых и отчуждает себя от тех групп, у членов которых данные качества отсутствуют [7]. Г. Бриквелл высказывает интересную гипотезу о том, что личностная и социальная идентичности являются просто двумя полюсами в процессе развития. Личностная идентичность является продуктом социальной идентичности: перцепция социального давления и адаптация к нему — это активный и селективный процесс, и личностная идентичность является его остаточным, резидуальным образованием.

Критично относятся к идее противопоставления личностной и социальной идентичности сторонники теории социальных репрезентаций С. Московичи [13]. Ранее они в основном занимались изучением социальной идентичности, но в последнее время начинают уделять внимание и личностной идентичности. В частности, У. Дойс [7] пишет о том, что личностную идентичность нельзя рассматривать только как набор уникальных характеристик и сводить индивидуальный уровень исключительно к различиям. С точки зрения исследователя, различия и подобия могут быть найдены как на уровне личностной идентичности, так и на уровне социальной. В целях демонстрации данного тезиса на уровне личностной идентичности автор выдвигает предположение о том, что личностная идентичность может рассматриваться как социальная репрезентация, а значит — как организующий принцип индивидуальной позиции в системе символических взаимоотношений индивидов и групп.

Для доказательства данного положения необходимо было показать, что личностная идентичность организована социально, что она, как и другие социальные репрезентации, может быть представлена как когнитивная структура, ориентированная метасистемой социальных регуляций. Конкретно же это означало необходимость демонстрации того, что:

Х существуют некие разделяемые большинством членов общества представления о личностной идентичности;

Х в рамках этих представлений можно выделить некие организующие принципы, задающие каркас индивидуальной позиции;

Х различные социальные факторы и переживания могут оказывать влияние на эти позиции.

У. Дойс осуществляет эту задачу, пользуясь результатами исследований, проведенных в рамках теории социальных репрезентаций. Так, для доказательства первого утверждения он привлекает исследования разных авторов, построенных по единому принципу; в исследовании принимают участие две группы респондентов: либо швейцарцы и иммигранты второго поколения, проживающие в Швейцарии, либо ученики обычной школы и классов для детей с отклонениями в физическом развитии, либо молодежь, принадлежащая к различным формальным или неформальным организациям, и т.п. Респондентам обеих групп предлагается описать посредством одних и тех же методических приемов представителей своей группы в целом (т.е. актуализировать автостереотип), представителей «чужой » группы в целом (т.е. актуализировать гетеростереотип), конкретных индивидов из каждой группы и себя.

В этих исследованиях с помощью различных статистических процедур, использованных разными авторами, было показано, что хотя авто и гетеростереотипы в описаниях респондентов обеих групп существенно различались, их самоописания, независимо от того, к какой группе они принадлежат, очень схожи. Более того, содержательно очень схожи также описания конкретных индивидов из обеих групп. В терминах теории социальных репрезентаций это интерпретируется как доказательство того, что различия обнаруживаются на категориальном уровне,

139

но они не проявляются при описании индивидуальных членов этих категорий. Другими словами, казалось бы, отличительные черты категорий должны быть атрибутированы и единичным членам данных категорий, но этого не происходит. Высокая степень подобия между самоописаниями членов различных групп свидетельствует, с точки зрения автора, о том, что общие нормы данного общества имеют большее влияние на самоописания, чем специфическое групповое членство. Содержание подобных саморепрезентаций варьирует от культуры к культуре и от эпохи к эпохе, но в рамках некоего одного пространства и времени оно подобно.

Для анализа второго положения У. Дойс привлекает иной класс работ. Исследователь показывает, что образы Я, которые конструируют индивиды, схожи не только по содержанию, но и по своей структуре. Так, согласно автору, во многих исследованиях, проведенных в рамках теории социальных репрезентаций, показано, что можно выделить пять основных измеренийосей, вокруг которых и располагается все разнообразие индивидуальных характеристик. Они условно называются «Экстраверсия «, «Приятность «, «Зависимость «, «Эмоциональная стабильность » и «Интеллект «. У. Дойс трактует их как параметры, задающие способы поведения человека в системе социальных отношений, т.е. его позицию в обществе.

Для анализа третьего положения исследователь анализирует работы, демонстрирующие влияние группового членства или социального статуса на саморепрезентацию и идентичность. Наиболее выразительно У. Дойс иллюстрирует данное положение на примере исследований Д. Дельвинь (1992), которая изучала и сопоставляла самоописания мужчин и женщин различного возраста и социального статуса. Ею было показано подобие факториальной структуры ответов всех групп на французский вариант опросника половых ролей. Вместе с тем оказалось, что оппозиция между феминным и маскулинным полюсами в факториальной структуре женщин была выражена сильнее, чем у мужчин. Различия еще более очевидны, когда сравниваются характеристики мужчин и женщин с разным социальным статусом. Так, было выявлено, что баллы по маскулинности высоки у индивидов более высокого социального статуса, независимо от их половой принадлежности, а баллы по феминности особенно низки у мужчин с высоким статусом. Анализируя эти данные и результаты других авторов, исследовательница приходит к выводу, который важен в плане рассмотрения третьего положения: половая идентичность — это не набор атрибутов, автоматически продуцируемый принадлежностью к определенной половой категории; это социальный конструкт, связанный с разными социальными элементами и в том числе — с доминантностью статуса в обществе.

Продемонстрировав с помощью описанных исследований правомерность всех трех вышеописанных положений, У. Дойс подтвердил свою первоначальную гипотезу о том, что личностная идентичность является одной из социальных репрезентаций, а значит, жесткое противопоставление личностной и социальной идентичности неправомерно.

Идея о полярности двух основных видов идентичности подвергается критике и со стороны последователей символического интеракционизма. Так, одной из последних работ, написанных в рамках процессуального интеракционизма и посвященных исследованию идентичности, является опубликованная в 1996 г. монография Р. Дженкинса под названием «Социальная идентичность » [12]. Анализируя современную литературу по идентичности, исследователь приходит к мысли о том, что основные недостатки современных работ сводятся к следующим двум:

Х идентичность рассматривается как данность, вне процесса ее образования. С точки зрения автора, как и всех процессуальных интеракционистов, это в корне неверно, потому что на самом деле идентичность может быть понята только

140

как процесс. Оба основных значения понятия идентификации, которые рассматриваются автором, — идентификация как классификация, категоризация вещей, событий, людей и т.д. и идентификация как отождествление кого-то с кемто или с чемто — подчеркивают момент активности человека. Они существуют только в рамках делания, общения, практики и вне процессов активности поняты быть не могут;

Х изучение идентичности сводится к самодетерминации, самокатегоризации без учета роли других людей в процессе ее формирования или трансформации. Согласно Р. Дженкинсу, это неверно, и автор не принадлежал бы к сторонникам интеракционизма, если бы думал иначе.

Однако если предыдущие положения, как правило, разделяют все процессуальные интеракционисты, то основной пафос данной работы заключается в том, что автор пытается сделать шаг вперед в развитии своего направления, и, отталкиваясь от работ своих предшественников — Г. Мида, Е. Гофмана и Ф. Барта, выдвигает центральное положение своей работы: в отличие от традиционного взгляда на существование качественного отличия между индивидуальной и коллективной идентичностями, автор утверждает, что индивидуальная уникальность и коллективная разделенность могут быть поняты как нечто очень близкое, если не то же самое, как две стороны одного и того же процесса. Наиболее значимое различие между ними заключается в том, что в случае индивидуальной идентичности подчеркиваются отличительные характеристики индивидов, а в случае коллективной — подобные. Однако эта разница, по мнению автора, относительна. Одна не существует без другой. Процессы, в которых они формируются или трансформируются, аналогичны. И обе они — по происхождению социальны.

Согласно исследователю, если идентификация — это необходимая предпосылка социальной жизни, то и обратное тоже верно. Индивидуальная идентичность, воплощенная в самости, не существует в изоляции от социальных миров других людей. Самость конструируется социально — в процессе первичной и последующих социализаций и в постоянных процессах социальных интеракций, в которых индивиды определяют и переопределяют себя и других на протяжении всей своей жизни. Восходящее к Г. Миду и Д. Кули представление о Я как о постоянно протекающем синтезе одновременно внутренних самоопределений и внешних определений себя другими стало исходной точкой для создания автором базовой «модели внешневнутренней диалектики идентификации » как процесса, посредством которого все идентичности — индивидуальная и коллективная — конструируются.

Очень интересный подход к трактовке взаимоотношений личностной и социальной идентичности недавно предложили Ж. Дешамп и Т. Девос [8]. Авторы считают, что идея о жесткой полярности социальной и личностной идентичности должна быть пересмотрена. Анализируя в этом плане «эффект аутгрупповой гомогенности » (т.е. экспериментально продемонстрированное положение о том, что в глазах членов ингруппы собственная группа выглядит как менее гомогенная, чем аутгруппа), авторы приходят к выводу о том, что дифференциация между группами вовсе не всегда означает ингруппового подобия. И наоборот, согласно проведенным ими исследованиям, акцент на внутригрупповом подобии вовсе не ведет к усилению межгрупповых отличий. Поэтому исследователи приходят к следующему предположению: чем сильнее идентификация с группой, тем более значима межличностная дифференциация внутри групп. Уже существующим эмпирическим подтверждением этого положения является феномен «самосверхконформности » ( «superior conformity of the self «). Он выражается в том, что чем более индивид идентифицирует себя с группой, тем более у него выражена тенденция воспринимать себя отличным от

141

других членов группы в том плане, что ему важно считать, что он более, чем другие члены группы, соответствует ее нормам и стандартам.

Ж. Дешамп и Т. Девос сформулировали модель межличностномежгрупповой дифференциации: процесс когнитивного центризма возникает, когда индивиды попадают в ситуацию дихотомизированного мира, разделенного на две взаимно исключающие категории. В этом случае при акцентировании данной категоризации будут одновременно усиливаться и ингрупповой фаворитизм или межгрупповая дифференциация (что может быть названо социоцентризмом), и аутофаворитизм или дифференциация между собой и другими (что может быть названо эгоцентризмом). Используя модифицированный вариант экспериментов Х. Таджфел по минимальной групповой парадигме, авторы получили экспериментальное подтверждение этой модели.

Вместе с тем дальнейшая работа над ней показала, что она срабатывает не во всех контекстах, поэтому итоговая «ковариационная модель взаимоотношений социальной и личностной идентичности «, предлагаемая авторами, рассматривает максимально широкий спектр их соотношений, в рамках которого и традиционный взгляд на их противопоставление, и предложенный авторами вариант модели межличностномежгрупповой дифференциации рассматриваются как ее частные случаи.

1. Антонова Н.В. Проблема личностной идентичности в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопр. психол. 1996. № 1. С. 131143.

2. Лебедева Н.М. Русская диаспора: диалог цивилизаций и кризис социальной идентичности // Психол. журн. 1996. Т. 17. № 4. С. 3242.

3. Павленко В.Н. Разновидности кризиса социальной идентичности в Украине // Этническая психология и общество. М.: Старый Сад, 1997. С. 8897.

4. Павленко В.Н., Корж Н.Н. Трансформация социальной идентичности в посттоталитарном обществе // Психол. журн. 1998. Т. 19. № 1. С. 8395.

5. Солдатова Г.У. Этническая идентичность и этнополитическая мобилизация // Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов / Под ред. Л.М. Дробижевой и др. М.: Мысль, 1996. С. 296367.

6. Стефаненко Т.Г. Этническая идентичность в ситуации социальной нестабильности // Этническая психология и общество. М.: Старый Сад, 1997. С. 97104.

7. Breakwell G.M. Integrating paradigms, methodological implications // Breakwell G.M., Canter D.V. (eds). Empirical approaches to social representations. Oxford: Clarendon Press, 1993. P. 180201.

8. Deschamps J.C., Devos T. Regarding the relationship between social identity and personal identity // Worchel S., Morales J.F., Paez D., Deschamps J. (eds). Social identity: International perspective. N.Y.: Sage Publ., 1998. P. 112.

9. Doise W. Social representations in personal identity // Worchel S., Morales J.F., Paez D., Deschamps J. (eds). Social identity: International perspective. N.Y.: Sage Publ., 1998. P. 1325.

10. Erickson E.H. Identity. Youth and crisis. L.: Faber & Faber, 1968.

11. Jaromowic M. SelfWeOthers schemata and social identifications // Worchel S., Morales J.F., Paez D., Deschamps J. (eds). Social identity: International perspective. N.Y.: Sage Publ., 1998. P. 4452.

12. Jenkins R. Social identity. L.: Routledge, 1996.

13. Moscovici S. Notes towards a description of social representation // Europ. J. Soc. Psychol. 1988. V. 18. P. 211250.

14. Tajfel H. Individuals and groups in social psychology // Brit. J. Soc. and Clin. Psychol. 1979. V. 18.

15. Turner J.C. A selfcategorization theory // Turner J.C. et al. (eds). Rediscovering the social group: A selfcategorization theory. Oxford: Basil Blackwell, 1987. P. 4267.

Поступила в редакцию 10.I 1999 г.

источник неизвестен

hr-portal.ru

Личностная идентичность в супружеских отношениях Текст научной статьи по специальности «Психология»

ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ

ЛИЧНОСТНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В СУПРУЖЕСКИХ

ОТНОШЕНИЯХ

З . И. Рябикина, А . Р. Тиводар1

В субъектно-бытийном подходе к личности акцентируется направленность человека на создание таких отношений с другим человеком, в которых личность получает подтверждение своей личностной идентичности. Семья — одно из важных бытийных пространств личности, в котором человек рассчитывает получить подтверждение своей идентичности от брачного партнера. В предлагаемой статье с этой позиции интерпретируются супружеские отношения.

Ключевые слова: субъектно-бытийный подход, личностная идентичность, супружеские отношения.

In the subject-being approach to personality emphasizes the orientation of a person to create such a relationship with another person, in which the person receives confirmation of his personality identity. Family — one of the most important spaces in which a person expects to receive confirmation of their identity from a mate. In the present paper are interpreted from this perspective marriage.

Key words: subject-being approach, personality identity, marital relationship.

В объяснении фамилистической феноменологии выделяется основание, к которому часто обращаются исследователи семьи. В соответствии с этим основанием теории базируются на двух основных подходах. В первом случае единицей анализа является индивид как субъект семейного поведения, реализующий в пространстве семейного бытия свойственные ему потребности (подход условно может быть назван персонологическим). Во втором случае единицей анализа является внутрисемейная интеракция, паттерн семейного поведения, т. е. в качестве приоритетной выступает групповая феноменология (социально-психологический подход).

1 Рябикина Зинаида Ивановна — доктор психологических наук, профессор, заведующая кафедрой психологии личности и общей психологии Кубанского государственного университета. Эл. почта: [email protected].

Тиводар Антонина Романовна — доктор психологических наук, профессор кафедры психологии личности и общей психологии Кубанского государственного университета. Эл. почта: [email protected].

Происходящие в культуре изменения знаменуют возрастание внимания к единичному, приоритетность личного, индивидуального, ценность каждого человека во всем его своеобразии. Все это, декларируемое современной культурой, не может не сказаться во взглядах на семью и ее ценности. Семья изменяется в соответствии с общими изменениями в культуре. Социальные, социокультурные процессы в обществе обусловливают возрастающую субъектность отдельного индивида в семье, возрастающую личностную обусловленность, индивидуализированность принимаемых решений и соответственно инди-видуализированность поведенческих стратегий в пространстве семейных интеракций. Вследствие этого особую значимость представляют субъективные аспекты фамилистических феноменов: почему сегодня человек создает семью, что он переживает в семье, какие психологические механизмы обусловливают его поведение в семье?

Проблема личностной идентичности в контексте субъектно-бытийного подхода к личности

Теория личностной идентичности получила широкое распространение в современной психологии личности прежде всего благодаря работам Э. Эриксона, давшим толчок множеству исследований в возрастной, педагогической и социальной психологии [16]. Личностную идентичность Эриксон определял как эмоционально наполненное переживание человеком своей целостности и тождественности, восприятие и осмысление своей отдельности от мира и в то же время причастности к определенным его частям. Переживание это связано также с осознанием и пониманием того, что называется «смысл жизни» или «предначертание», т. е. с осознанием будущих целей, которые человек ставит перед собой, и с их оправданием. Оно связано также с пониманием себя, что может быть интерпретировано как осознание человеком своей определенности в этом мире. Гейл Шихи, например, обозначает период, связанный с поиском и определением идентичности, как достижение подлинности, «того внутреннего состояния, в котором мы узнаем обо всех наших потенциальных возможностях и обретаем силу, позволяющую полностью их реализовывать» [14, с. 46].

Таким образом, идентичность — это и понимание личностью своей позиции в пространствах ее бытия, и переживание себя как субъекта этих бытийных пространств. Оформление субъектно-бытийного подхода к изучению личности в психологии предполагает рассмотрение личности как субъекта бытия, ось «личность — бытие» выступает как организующий принцип в анализе закономерностей и феноменологии личности [6; 9-13 и др.]. Складываются основания для расширения принципа единства сознания и деятельности в новой формуле — единства личности и ее бытия.

В отечественной психологии С. Л. Рубинштейн одним из первых ввёл понятие «субъект» в рассмотрение бытия личности [7]. Предложенная ученым концепция субъекта содержала идею индивидуально активного человека, т. е. человека, строящего условия своей жизни и своё отношение к ней. В идее изменения жизни человеком как ее субъектом, в понимании условий жизни как задач, требующих от человека определённых решений, — в этом состояла новизна предлагаемого С. Л. Рубинштейном подхода [1]. Введённое им понятие «субъект жизни» создало возможности для раскрытия деятельной сущности личности, её активной позиции в целостном жизненном процессе. Идея субъекта является единым логическим основанием философско-антропологиче-ской концепции С. Л. Рубинштейна. Высказав положение о включении человека в состав бытия, он считал субъектность наиглавнейшим механизмом этой включённости.

Развивая идеи С. Л. Рубинштейна, А. В. Брушлинский существенно расширил представления о содержании активности как фактора детерминации психики [3]. Целостность человека как субъекта — это онтологическое основание для системности, интегральности всех его психических качеств. Целостность субъекта и неправомерность понимания Я как «текущих процессов», как «отдельных актов» постулировал в своих текстах-размышлениях еще Э. Шпрангер [15]. Чтобы понять образ действий духовного субъекта, «субъекта, идентичного во времени», он полагал необходимым введение в научный психологический анализ метафоричного понятия «субстанциональность». Субстанциональность индивидуального духовного субъекта (личности) мыслилась им как связанная со своеобразием такого субъекта, не могущего оставаться неизменным, развивающегося, но в процессе развития «его «сущность» закономерно сохраняется через известные изменения состояний, необходимо следующих одно из другого». Это «осадок закономерного от всего накопленного опыта», и он схватывает «идентичное в меняющемся во времени» [15, с. 287].

Личность организуется как согласованное единение психических процессов, принадлежащих единой живой субстанции — индивиду. Это процессуально претворяющая свое бытие в психических явлениях субстанция. Ее целостность и непрерывность переживается человеком как чувство идентичности или самотождественности.

Как социальный субъект личность — череда сменяющих друг друга социальных ролей. Каждая роль — это процесс со своей динамикой, включающий принятие роли, ее освоение, возможные спады-подъемы, предписанные социумом временные границы исполнения роли и прочие характеристики. Каждая роль может быть рассмотрена как относительно отдельное пространство бытия личности. Возникает проблема синхронизации ролей, их непротиворечивой интеграции. При неблагоприятном разрешении этой проблемы возможен конфликт ролей, иногда попытки их последовательного расположения во вре-

мени («сначала я встану на ноги как профессионал, а потом женюсь» и пр.). Именно личность, ориентированная своими внутренними побуждениями к чувству личностной идентичности, стремится гармонизировать ансамбль исполняемых ею ролей.

Таким образом, идентичность можно определить как базовый процесс личности, организующий в единый ансамбль различные ситуационно-личностные образования (социальные роли, субличности, представления о себе и др.).

Содержание роли определяется прежде всего той функцией, которая реализуется личностью в конкретной группе. Ролевой ассортимент, которым личность должна овладеть, предусмотрен правилами жизни в социуме, теми ожиданиями, которые социум адресует личности, включая ее в различные социальные образования, институты и тем самым регулируя ее социальную активность. Функция личности — сохранение целостности в последовательности тех неизбежных преобразований ее содержания, которые возникают при ее включении в различные групповые композиции как социального субъекта, исполняющего в этих композициях определенную, возложенную на индивида социальную роль. Здесь возникает пересечение социальной идентичности (чувство своей принадлежности к определенной социальной группе) и личностной идентичности (чувство самотождественности, не прерывающееся во времени и не исчезающее в разных социальных контекстах).

Социум ориентирован на поддержку личности в отдельных ролевых нишах и активно побуждает человека функционировать как полноценный социальный субъект, готовый принять к исполнению весь спектр необходимых для общества социальных ролей. По мысли М. Фуко, посредством многоликих социальных институтов, в том числе и института семьи, реализуется власть общества над личностью. Общество как наделяет личность ролью, включая ее в определенные социальные образования, так и вызывает (провоцирует) у нее переживание неполноценности, если она оказывается неспособной реализовать должное [4]. Каждый проходит предначертанный ему семейный путь. Все попытки свернуть с него заканчиваются тем, что властный дискурс настигает отступников и клеймит их маргинальными ярлыками: холостяк, старая дева, сирота, разведенная/разведенный. Все мы несем бремя семейного означивания. И маргинальные ярлыки расцениваются как признак неполной реали-зованности личности, ее неполноценности, незавершенности, как то, что она не состоялась. Личность жаждет пройти через обретение тех социальных ролей, присовокупить к своему Образу Я те социальные идентичности, без которых не мыслится ее полноценность.

Таким образом, личностная идентичность отражает два аспекта связи человека с миром: его причастность к социуму, различным группам и их социально значимым деятельностям, а также к продуктам этой деятельности;

отдельность, особость личности, заявляющей о своей уникальности и своем пространстве бытия.

Овладение личностью пространствами бытия того мира, в котором она живет, переструктурирование мира в соответствии с собственными потребностями и импульсами развития можно представить как основной способ достижения согласованности между внутренним и внешним мирами человека и, таким образом, достижение им личностной идентичности. Человек преобразует мир и тем самым преобразует себя, стремясь к определенности и гармонии в отношениях с миром, который подтверждает реальность его (человека) субъективности.

Идентичность как психологический феномен близка таким хорошо описанным моделям психологических явлений как Я-концепция, самоуважение, Образ Я, социальные роли, направленность и т. п. Вместе с тем было бы неточно непосредственно отождествлять процесс постоянной дифференциации и становления индивидуальности человека с указанными явлениями. Они входят в содержание идентичности человека, во многом определяют, но не исчерпывают его. Это стороны или проявления сложного взаимодействия индивидуальной судьбы с многогранными силами культурных и социальных влияний, результатом которых становится определенность отношений человека с миром в текущий момент.

Особая важность личностной идентичности состоит в ее роли в личностной регуляции социальной активности человека. Осмысленное совершение выборов, которые жизнь предлагает человеку, постановка целей, которых стоит добиваться, налаживание отношений с друзьями и близкими предполагают отчетливое и дифференцированное переживание человеком себя как особого существа, обладающего самодостаточной ценностью, собственными интересами, устремлениями и проживающего собственную жизнь.

Становление личностной идентичности в современной социокультурной ситуации: факторы и проблемы

Для большого числа наших современников задача построения или становления личностной идентичности оказывается осложненной обстоятельствами их жизни. Потеря обществом четкой структуры привела к размыванию представлений людей о существующих в обществе позициях и о нормативном пути их достижения. Исчезли из общественного сознания те группы людей, которые воплощали собой иерархическое устройство классового общества. На их место пришло хаотическое движение реконструируемого общества, когда ни одна из элитных групп, во-первых, не вызывает доверия, во-вторых, не гарантирует устойчивости связанного с ней социального бытия. Для того чтобы пережить собственную определенность, человеку необходимо иметь некоторые устойчивые ориентиры: стабильные социальные институты, неоспоримые жизненные

ценности, признанные критерии успешности жизни, наконец, ясно различимые социальные группы, к которым можно было бы отнестись как к «своим» или «чужим». Отсутствие, подвижность или двусмысленность таких ориентиров затрудняют процесс становления личностной идентичности.

Фундаментальной потребностью личности является стремление получить у других людей подтверждение тем преобразованиям, которые она осуществляет в своих бытийных пространствах ( [8; 9]. Феномен подтвержденной/неподтвержденной личности теоретически осмыслен и получил эмпирическое подтверждение во многих работах (К. Роджерс, В. А. Лабунская, У. Леинг, Е. В. Абаева и др.). Человек испытывает естественную потребность в поддержании целостности, в сохранении Self (гомеостатическая модель мотивации), а для этого ему необходимо такое бытийное пространство межличностных отношений, где его Self находило бы подтверждение. Прежде всего это люди со сходным опытом переживаний, те, чей опыт оформлялся в сходных жизненных коллизиях, те, кто ценностно сориентирован на похожие жизненные принципы и образцы. Чувство идентичности, овладение собой достигается через прояснение содержания Self в процессе подтверждающего поведения значимых Других. Человек приближает к себе, углубляя отношения, интенсифицируя их с теми, чьи структуры личностных смыслов более конгруэнтны его структуре смыслов. Личность испытывает потребность быть подтвержденной внешним, тем, через что объективировано ее субъективно-внутреннее. Внешнее по отношению к внутреннему миру личности — это и организация предметно-пространственного мира, в котором живет личность, и согласующийся с ее смысловой организацией, поведением, реакциями на происходящее образ поведения, смысловая организация, реакции на происходящее значимых для нее других людей, посредством и при участии которых она реализует свое бытие.

Семья — одно из существенных бытийных пространств личности, выполняющее функцию подтверждения и поддержки. Это пространство бытия личности включает в себя: а) структуру межличностных отношений, обусловленных принадлежностью личности к семье; б) организацию со-бытийности членов семьи во времени; в) определенным образом организованную предметно-пространственную среду дома (квартиры) и др.

Особая роль принадлежит семье в подтверждении гендерной идентичности личности. Мы обретаем (сохраняем) определенность в отношениях с противоположным. Мужская, женская идентичность подтверждается прежде всего в структуре семейных отношений. Именно социальные роли «муж», «жена», «отец», «мать» с наибольшей очевидностью проявляют различия между мужчиной и женщиной.

Современная семья как психологическое убежище

Один из лидеров психологического рассмотрения проблем семьи Э. Берджесс определяет современную семью как «единство взаимодействующих личностей». Ученый связывает крах традиционной семьи с усилением эмоциональных опор брака и с институтом супружества как относительно автономного от семьи социального образования [2, с. 63]. Семья ослабевает как сдерживаемое нормами родства образование и упрочивается как психологическое убежище. По-новому переживаемая субъектом семейных отношений личностная идентичность порождает множество проблем, требующих научной рефлексии, новых инструментов диагностики и новых практик поддержки личности в ее стремлении к полноценному развитию, реализации всех своих потенциалов, плодотворности и благополучию в семейных отношениях.

Жизнь человека приобретает все более частный характер. К этому процессу (или тенденции) можно относиться по-разному. Но для психолога он означает, что ближайшие пространства бытия, такие как пространство отношений в семье, физическое пространство жилища, позиции человека в нескольких самых близких кругах его общения, начинают играть определяющую роль в становлении и обретении его личностной идентичности. Соответственно удачно или менее удачно складывающиеся в этих пространствах конфигурации взаимодействий, разыгрывающиеся здесь конфликты и их решения становятся особо важными событиями субъективного мира личности. Наличие благоприятной идентичности является необходимым условием для полноценной жизни человека. «Индивид ощущает себя свободным тогда, когда он может свободно идентифицироваться со своей собственной «эго-идентично-стью» и когда он научается использовать данность для достижения стоящих перед ним целей» [16, с. 84]. Таким образом, он уходит от мучительной борьбы за преодоление несоответствия своей идентичности и исторически складывающегося определения его внешним миром как социального человека либо осознанно может направить свои силы на овладение социальным миром, ограничивающим и сковывающим его идентичность, с тем чтобы преобразовать его в соответствии со своим внутренним миром.

Итак, роль семьи как пространства бытия, где оформляется и поддерживается чувство личностной идентичности, резко возрастает в связи с тем, что жизнь человека приобретает все более и более частный характер. Он изолируется от решения более крупных общественных вопросов и сосредотачивается на небольшом относительно автономном мире семьи. Это своего рода психологическая защита от происходящих в «большом» социуме изменении. Этим объясняется и рост влияния семьи как фактора формирования и становления личностной идентичности человека.

Брачные отношения как фактор обретения и поддержки личностной идентичности

Играют ли существенную роль соображения обретения и поддержки идентичности для формирования семейной пары? Семья создается на основе многообразных мотивов. В некоторых случаях человек, находящийся в состоянии поиска устойчивой личностной и социальной идентичности, может использовать вступление в брачные отношения (иногда это формальные рамки брака) для обретения статуса, чтобы закончить период внутриличностного разлада, связанного со слишком большим числом путей, которые оказываются открытыми.

Естественное стремление личности к упрочиванию идентичности реализуется в предположении, что в новом статусе, обретаемом при вступлении в брак, будет достигнута ее определенность, чувство самотождественности или идентичность:

— окрепнет и уточнится свобода от родителей, освобождение от их подавления и регламентаций в организации бытийных пространств;

— расширится за счет приобретения предметов, пространств, времени любящего человека, который будет поддерживать ценности и смыслы, а значит, будет подтверждатся идентичность;

— поведенческие модели станут более органичными, «прорастут внутрь» [5];

— добавится поведение, в котором будут реализованы доселе дремавшие глубинные потребности личности, т. е. реализуются ее свернутые потенциалы.

Таким образом, стремление найти поддержку своей идентичности в отношениях с любящим и любимым человеком — естественное побуждение личности, реализуемое в поиске партнера и последующем возможном заключении брака. Рассмотрение претендентов с точки зрения их соответствия статусным ожиданиям, оценка их финансовых возможностей и пр. — все эти рациональные аспекты, обусловливающие принятие решения о вступлении в брак, также демонстрируют процесс «простраивания» идентичности, самоопределения в социальной структуре сообщества, выбор такого Мы, к которому готово присоединиться в перспективах своего развития Я.

Резюмируя, можно сказать, что потребность в браке и потребность в брачном партнере различаются. Доминирование последней над первой означает снижение ценности брака, супружества, и в наше время это не редкость. Повышение требований к качествам супруга, недовольство супругом и легко оформляющаяся готовность к разводу — свидетельства снижающейся ценности брака.

Брак — это только один из способов жить с Другим (могут восприниматься как более предпочтительные другие способы). Другой — это фактор, конкретизирующий характеристики состояния брака. Другой может быть заме-

нен, Другой «подбирается», чтобы со-бытие в браке обрело желаемые черты. Манипулирование Другими как партнерами в браке (каждый из которых входит в брачный союз со своей субъективной и объективной бытийной реальностью) также может служить иллюстрацией того поиска, который предпринимает личность, определяясь с образом своего Я, со своей идентичностью. Все сказанное раскрывает действенность поиска идентичности как мотива вступления в брак.

Библиографический список

1. Абульханова К. А., Славская А. Н. Предисловие // Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003.

2. Антонов А. И. Микросоциология семьи. М.: ИНФРА-М, 2005.

3. Брушлинский А. В. Проблемы психологии субъекта. М.: Институт психологии РАН, 1994.

4. Грицанов А. А., Можейко М. А. Фуко Мишель // Большая философская энциклопедия. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001.

5. Мадди С. Теории личности. Сравнительный анализ. СПб.: Речь, 2002.

6. Ожигова Л. Н. Гендерная идентичность личности и смысловые механизмы ее реализации: автореф. дис…. д-ра психол. наук. Краснодар, 2006.

7. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003.

8. Рябикина З. И. Личность и ее бытие в быстро меняющемся мире // Личность и бытие: теория и методология: материалы Всерос. науч.-практ. конф./под ред. З. И. Рябикиной и В. В. Знакова. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2003.

9. Рябикина З. И. Личность как субъект формирования бытийных пространств // Субъект, личность и психология человеческого бытия/под ред. В. В. Знакова, З. И. Рябикиной. М.: Институт психологии РАН, 2005.

10. Рябикина З. И. Субъектно-бытийный подход к изучению развивающих личность противоречий // Психологический журнал. 2008. Т. 29, № 2.

11. Рябикина З. И., Танасов Г. Г. Субъектно-бытийный подход к личности и анализу ее со-бытия с другими (конструктивная версия постмодернистских настроений) // Человек. Сообщество. Управление. 2010. № 2.

12. Тиводар А. Р. Личность как субъект со-бытия в брачных отношениях: автореф. дис. . д-ра психол. наук. Краснодар, 2008.

13. Фоменко Г. Ю. Личность как субъект бытия в экстремальных условиях: автореф. дис.. д-ра психол. наук. Краснодар, 2006.

14. Шихи Г. Возрастные кризисы. Проблемы личностного роста. СПб.: Ювента, 1999.

15. Шпрангер Э. Два вида психологии // Хрестоматия по истории психологии. М.: МГУ, 1980.

16. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996.

cyberleninka.ru

Социальная идентичность личности | Статья в журнале «Молодой ученый»



«Я», которое составляет Вас, обретает все это — тело или психику, — лишь когда само участвует в жизни.

Хосе Ортега-и-Гасет

Социальная идентичность — это понятие, с которым сталкивается каждый специалист. Что такое социальная идентичность, каковы ее типы и характерные особенности, как она влияет на личность человека?

Понятия идентичности и идентификации очень важно различать при изучении межгрупповых отношений. Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд впервые ввел понятие идентификации. Он рассматривал идентификацию как бессознательный процесс подражания и считал это одним из способов психологической защиты личности. В социальной психологии считается, что идентификация является важным условием социализации, усвоения человеком схем и образцов поведения в обществе. В результате социализации индивид принимает свои социальные роли. Он осознает, что принадлежит к определенной группе (возрастной, профессиональной), нормам которой нужно следовать.

В современном мире идентификация рассматривается как явление, которое можно наблюдать со стороны, мы можем констатировать наличие некоего процесса, определять его результат.

Существует и такое понятие, как идентичность. Оно относится к состоянию внутреннего мира индивида. Это субъективное отнесение себя к определенной социальной группе (классу, типу, виду). Итак, идентичность в самом общем виде представляет собой отождествление человека с другими.

Согласно теории английского психолога Генри Тэджфела, можно представить идентификацию личности в виде системы, регулирующей всевозможные формы социального поведения. Данная система включает в себя две подсистемы. Первая из них — личностная идентичность. Она отвечает за то, как личность самоопределяется, является совокупностью индивидуальных интеллектуальных, физических, морально-нравственных и других характеристик человека. Вторая подсистема — групповая идентичность. Она отвечает за отнесение индивида к профессиональным и другим группам.

Самоосознание, как способность человека наблюдать и понимать себя как мыслящего и чувствующего субъекта, оценивать себя, учитывая мнения других людей, идентификация личности и Я-концепция широко представлена в рамках проекта «Мультикэмп… дальше не помню», который стартовал в 2012 году. Участники проекта — это получатели социальных услуг Психоневрологических диспансеров г. Москвы и тренеры ЦССВ «Южное Бутово».

В проекте «Мультикэмп» получатели социальных услуг ПНИ были вовлечены в коррекционную работу по направлению «Мое социальное окружение, мои ценности и социальные роли». Это:

– Формирование знания о правилах поведения в разных социальных ситуациях и с людьми разного социального статуса, со взрослыми разного возраста и детьми (старшими, младшими, сверстниками), со знакомыми и незнакомыми людьми;

– Освоение необходимых участнику проекта социальных ритуалов;

– Освоение возможностей и допустимых границ социальных контактов, выработки адекватной дистанции в зависимости от ситуации общения;

– Расширение и обогащение опыта социального взаимодействия участника в ближнем и дальнем окружении.

На начальном этапе проекта участники решали фундаментальный вопрос — доверяет ли он окружающему его миру или не доверяет. Решался этот вопрос о базовом доверии к миру в общении со взрослым. Так, например, особо стало нравиться участникам проекта, когда окружающие люди стали узнавать об их интересах, спрашивать, что им нравится или не нравится, чем они увлекаются. С большим желанием они стали сообщать общие сведения о себе: имя, фамилия, возраст, пол, место жительства, свои интересы, хобби и др.

Александр М. У меня есть свой огород. Я сам сажаю овощи и ухаживаю за ними. Потом собираю и угощаю всех. Мне нравится это делать.

Светлана К. У меня есть парень. Мы иногда ругаемся, потом миримся. Он делает мне подарки.

Участники проекта находились в непривычных для них условиях — это проживание в палатках, приготовление пищи на костре, купание в реке. Они находились в тесном контакте со средой своего обитания через впитывание звуков, цветов, света, тепла и холода, пищи, улыбок и жестов и т. д. Это позволило перейти к решению важной для них жизненной задачи — обретению самостоятельности (альтернативный/негативный вариант — неуверенность в себе, стыдливость, непрерывные сомнения).

Сергей К. Я вначале боялся. Ведь никогда не жил в палатке в лесу. Но, ребята поддержали меня. Вместе не так страшно.

В походных условиях проживания расширяется пространство жизнедеятельности участников проекта. Они начинают сами себе ставить цели, придумывать занятия, проявлять изобретательность. Это — игры, антиципации ролей, овладения реальностью посредством экспериментирования и планирования. В пространстве участников проекта появляется все больше людей. Уже не только сотрудники своего учреждения, но и другие взрослые являются предметом идентификации участником проекта себя со взрослыми как основы становления новой ступени идентичности. Так, во время театрализованной деятельности ребята примеряли на себя различные роли — бабушки, дедушки, внучки и др. Это был сложный, но полезный для них опыт.

Участники проекта овладевали различными умениями, в том числе и умением учиться. Это усвоение новых знаний, стремление делать все хорошо, заряженность на дух соревнования. Здесь формируется чувство умелости, компетентности. Овладевая новыми знаниями, участники проекта начинают идентифицировать себя с представителями отдельных профессий, для них важным становится общественное одобрение их деятельности.

Сергей К. Я научился готовить курицу. Это очень интересно. Думаю пойти учиться на повара.

Андрей С. Я в колледже учусь на садовода. В походе на поляне нет таких цветов, которые мы учили. Хочу узнать больше о полевых цветах, их пользе.

В рамках реализации проекта «Мультикэмп» были выявлены противоречия между способностью участника к развитию, которую он получил на основании благоприобретенного им опыта, и личностным застоем, медленным регрессом личности в процессе обыденной жизни. Наградой за овладение способностью к саморазвитию явилось формирование человеческой индивидуальности, неповторимости. Поднимаясь над уровнем идентичности, участник проекта обрел редкостную способность быть самим собой. Это ярко проявилось в музыкальных конкурсах самодеятельности. Песни под гитару, веселые и смешные сценки на походную тему, сольные песни и хоровое пение — все это стало ярким примером и отражением становления каждого участника как личности, осознание своей индивидуальности и неповторимости.

Лена А. Я боюсь! Я не пойду по переправе, не дойду… упаду!

История Лены А. стала ярким примером проявления аутентичности. Это способность человека в общении отказаться от различных ролей, позволяя проявляться подлинным, свойственным только данной личности эмоциям и поведению. В этой истории Лена А., осознав свой страх на переправе, и услышав команду тренера петь, выбрала свой особенный путь преодоления страха и выполнения ответственного задания. Пользуясь моральной поддержкой других участников соревнований, ей удалось перенести уверенность в навыке пения, которым она хорошо владела, на новую ситуацию — преодоления препятствия по канатной переправе, во время которой она испытала панический страх.

Аутентичность здесь — это не подражание образцу, скажем, герою, а выстраданная в борьбе с самим собой свобода в принятии своих уникальных особенностей и неповторимой стратегии построения собственной жизни. В данной ситуации аутентичное поведение предполагает цельное переживание непосредственного опыта, не искаженное психологическими защитными механизмами. Лена А. вовлечено воспринимала происходящее и затем непосредственно проявила свое эмоциональное отношение к нему. Ее мысли и действия согласованы с эмоциями. Поведение такого человека оценивается как конгруэнтное (т. е., с точки зрения стороннего наблюдателя, информация, поступающая от него по вербальному и невербальному каналам, является согласованной)

Примером аутентичного поведения может служить поведение участника тренинговой группы, который, испытывая страх перед предстоящим групповым обсуждением вопроса «Как ты сейчас себя чувствуешь?», честно признается в том, что боится.

Участие, взаимопомощь, эмоциональная поддержка, понимание, терпимость, с которыми участники проекта сталкиваются на походных тренингах, явились мощным психологическим средством раскрытия потенциальных возможностей человека, укрепляющих веру в свои силы, восстанавливающих позитивное отношение к себе. Ощущение духовного и социального благополучия базируется на осознании своей нужности кому-то или чему-то, а также на ясном понимании своей собственной независимости и самостоятельности. Это порождает в человеке чувство осмысленности существования и защищенности. Последнее связано с представлением о минимальной степени гарантированной безопасности и верой в собственные силы. Чувство осмысленности включает наличие ясных и достижимых целей, ощущение контролируемости происходящих событий, ненапрасности потраченных усилий.

Литература:

1. Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: Социально-психологические проблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.
2. Баранова Т. С. Социальная идентификация личности. — М.: Институт социологии РАН, 1993
3. Tajfel H., Turner J. C. An integrative theory of intergroup conflict.// W. G. Austin, S Worchel (eds.). The social psychology of intergroup relations. — Monterrey, Calif., 1979.
4. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис: пер. с англ. М., 2006.

Основные термины (генерируются автоматически): участник проекта, лена, аутентичное поведение, социальная идентичность, идентификация личности, способность человека, идентификация.

moluch.ru