Морозов китеж: Китеж — Психологос

Введение

    Я, Трофимов Андрей Николаевич, впервые приехал в Китеж в марте 2001-го, переехал туда жить в июне того же года, уехал в феврале 2003-го. В Китеже был в статусе волонтёра, в общину не вступил, приёмных детей не брал. Работал учителем физики и математики в Китежской школе, одновременно – водителем. С тех пор уважаю УАЗ-буханку и помню Моссальскую горку в гололёд. Когда волна, поднятая Валкой, докатилась до меня, я понял, что промолчать не смогу и меня по-прежнему, даже через 13 лет, касается тема Китежа. Как верно говорит одна моя знакомая, «бывших китежан не бывает». Нас всех это касается.

    Мой текст содержит 15 конкретных вопросов, адресованных бывшим китежанам. И мои варианты ответов, с претензией на истину. Это нормально, кстати — претендовать на истину. Истиной нельзя только обладать. Но после начатой Валкой атаки, у нас у всех есть выбор: двигаемся ли к истине, двигаемся ли обратно (в скорлупу китежского мифа), или никуда не двигаемся.

    Текст этот написан, конечно, ради ответов, а не вопросов. Но отклика я действительно жду, и жду именно от тех, кто в Китеже жил постоянно, но сейчас там не живёт. К самому Дмитрию Морозову у меня никаких вопросов нет. Диалог с этим человеком невозможен по простой причине: он не считает никого из своих собеседников равной стороной. Общение для него – не способ поиска истины, а способ управления собеседником. Обвинить его во лжи невозможно, потому что в его картине мира отсутствует понятие правды. В своей картине мира он – человек высшей касты, и управлять существами низших каст ему на роду написано. Управлять, в том числе, и при помощи такого средства, которое эти существа, по неразумию своему, считают ложью.

    Ко взрослым, живущим сейчас в Китеже и Орионе, у меня тоже нет вопросов. Я их понимаю, я там был. Да и вряд ли они увидят этот текст. А если вдруг им покажут и попросят ответить – то это опять будет разговор с Морозовым.

    У меня нет никаких вопросов к людям, бывавшим в Китеже и Орионе, писавшим об этих посёлках и снявшим миллион телерепортажей. Вся эта красота с первого раза неслабо бьёт по мозгам. Для невольных соавторов китежского мифа у меня есть совет. Поднимите, пожалуйста, ваши материалы прошлых лет. Найдите людей, детей и взрослых, которые там упоминались. Узнайте, пожалуйста, как сложилась их судьба. Поговорите с ними о Китеже сейчас. И тогда у вас возникнет свой список вопросов. Образец такой деконструкции китежского мифа есть у Валки на примере старой статьи в журнале «Русский Репортёр».

    Тут будет несколько историй без упоминания фамилий. Я не хочу навредить людям, которые ещё ездят в Китеж. Если они решат мне публично возразить – это приветствуется. Если они захотят меня публично поддержать – в Китеж и Орион их больше не пустят. Меня в 2003-м не выгоняли из Китежа. Я уехал сам, несколько раз потом приезжал в гости. Но в 2004-м я публично поддержал Ирину и Андрея, и с тех пор я для Морозова – «персона нон грата».

Вопросы

Мои ответы

    1. На Орион экстраполирую. А Китеж в 2001-2003 годах никакой общиной не был. Он был классической «управляемой демократией», в которой был реальный центр принятия решений, и были декорации, изображающие самоуправление. Единоличным лидером был Морозов, а формальный Глава общины, педсовет и общее собрание своих решений не генерировали, а решения Морозова утверждали всегда. Мне не известны случаи, когда главой Китежа (или Ориона) становился бы человек, не устраивающий Морозова. Мне, также, неизвестны случаи, когда не устраивающее Морозова решение принималось бы общим собранием. Эта вполне демократическая картина обеспечивалась непрерывной фильтрацией контингента взрослых по признаку лояльности. Оппозиция Морозову существовала и даже воспроизводилась, но она всегда была в меньшинстве. Вам это ничего не напоминает? Когда Президентом России вдруг стал Дмитрий Медведев, я прям рыдал от смеха. Потому что весь этот цирк я уже где-то видел.

    2. Основатель и фактический руководитель Китежа Дмитрий Владимирович Морозов является создателем собственной идеологии. Она настолько далека от моего «советского материализма», что я так и не сумел до конца осилить роман Морозова «Дваждырождённые», который в Китеже давали в руки всем новичкам. Это совершенно точно не материализм, и совершенно точно не христианство. Морозов называл себя последователем Рериха, но насколько другие последователи Рериха с этим согласны – я не знаю. Православная церковь в Китеже не должна вводить православных в заблуждение: человек, который её придумал и построил, уехал из Китежа ещё до моего приезда. Человек, который написал для неё иконы (приемный отец Валки) – давно в Китеже не живёт. Когда мы там были, своего батюшки у храма не было, и регулярные службы не проводились. Зато храм красиво оформлял въезд в посёлок.

    3. Свою идеологию Морозов проповедовал без устали. Ему вообще страшно нравится сидеть в кругу слушателей и вещать. Нераспроданный тираж «Дваждырождённых» раздаривался всем приезжающим. Практиковалась утренняя зарядка для взрослых на лужайке у дома Морозова, которая не ограничивалась гимнастикой. Практиковались вечерние костры для взрослых на той же лужайке. Без выступлений Морозова не обходился ни один педсовет (а педсоветы были ежедневно). В личных разговорах идеология тоже всегда присутствовала. Помню, мы обсуждали, что из Китежа собрался уезжать прекрасный мастер по дереву. Я высказал сожаление, я хотел брать у него уроки. Ответ Морозова:

    4. Детям труднее, ведь история в школе – по расписанию. Историю ведёт Морозов, и она может быть хоть каждый день, потому что государственные нормы часов Китежской школе не указ. Дети обожают иерархию, в Китеже есть детская иерархия, но если ты не ходишь на детский костёр к Морозову, на просмотр фильмов к Морозову, не читаешь книжек, данных Морозовым – не быть тебе ни Наставником, ни Хранителем. А вот если читаешь…
    Помню один педсовет. Я только начал вести физику в девятом классе. На уроке выяснилось, что девочка Женя (много лет в Китеже, не сирота, родная дочь китежан, не дура) не умеет умножать трёхзначные числа «в столбик» и делить «углом». Я натурально растерялся: как мне тут преподавать физику? И озвучил этот вопрос на педсовете. Ответ Морозова:
    — С Женей всё в полном порядке! Она только что прочла «Сёгуна». Это значит, что она развивается нормально!

    5. Дмитрий Владимирович Морозов совершенно искренне считает себя великим педагогом. Посмотрите список его книг: после «Дваждырождённых» — всё только о педагогике, на уникальном китежском опыте. Об этом же – сотни телевизионных, радио- и печатных интервью. И орден, в конце концов. Кстати, давать интервью журналистам – второе его любимое занятие после бесед в кругу учеников. Надеюсь, Гордон его вылечил теперь.

    7. Мы начинаем очень важную тему: каких детей берут в Китеж. У меня пазл сложился именно на ней и китежский миф в голове обрушился окончательно. Понятно, что в Китеж берут не всех сирот, и даже не всех сирот, кто в него хочет. Это невозможно физически. Как же их отбирают?
    Свету, родную сестру Димы, не взяли из Сухиничского детдома, несмотря на их ясно высказанное желание жить вместе. Озвученная причина – не было для Светы готовой приёмной семьи (никто её и не искал). На этом маленьком примере видна расстановка приоритетов. Интересы Китежа оказались важнее детских. Это общее правило.

    8. Отбор детей ведёт лично Морозов. Участвует в этом много народа, но мне не известны случаи, чтобы детей принимали в Китеж против воли Морозова (кроме сирот Барятинского района, в котором нет государственного детдома. Их безотказно брал Китеж, за это его любили районные власти).

    9. Понятно, что подбирается пол и возраст, чтобы было примерно поровну мальчиков и девочек, чтобы равномерно наполнялись школьные классы. Но в моё время китежский миф уже обеспечивал такой приток желающих, что использовались и неочевидные критерии. Каждое лето в Китеже проходила большая игра, на которую приглашали детей из детдомов и школ-интернатов Калужской области. Дети смотрели на Китеж, Китеж смотрел на них. Осенью оформлялись переезды. Весь отборочный цикл 2002-го года проходил у меня на глазах. Что из него запомнилось?
    Во-первых, случай отказа. Мальчик был на игре, он всем понравился, его отобрали. Я вёл тот УАЗик, который отправили за ним в Калугу. Его уговаривали два часа, но он остался в калужском интернате. Этот мелкий частный случай разрушает важную часть большого китежского мифа: «в государственном детдоме ребёнку всегда хуже». Нет, не всегда.
    Во-вторых, случай отвода. Другой мальчик был на игре, понравился вожатым, подружился с китежанами, не имел соматичских и психических проблем (а с ними не брали никого). Взрослые уже выбирали для него приёмную семью, была конкуренция. Но на детском костре парнишка открыл рот и возразил Морозову. Он вообще был бойкий и умный. Лучше бы так и слушал, с открытым ртом. Его не взяли.
    Мой ответ на вопрос 9: в Китеж отбирают тех детей, которые нужны Китежу. А что нужно Китежу – единолично решает Морозов. А Морозову нужны дети, которые слушают его внимательно и молча.

    10. Используются ли в Китеже практики, психологически травмирующие детей? Вопрос настойчиво адресую бывшим китежанам, среди которых есть и профессиональные врачи, и профессиональные психологи. Мой ответ: да, используются. Я не психолог, я увидел далеко не всё. Но вот применение к детям ритуалов из «Тропы Трояновой», которые придумывались для взрослых – это допустимо? В том числе – и погребение заживо? Кто, кроме Морозова, знает, что подросткам это полезно?
    Совершенно вопиющая история с переходами детей из одной приёмной семьи в другую. В Китеже это была распространённая практика. Речь, напомню, идёт о сиротах, которые один раз семью уже потеряли, а в Китеже думали, что обрели новую. Валка уже обнародовала свою историю, у меня есть другая. Девочка была сильно младше Валки. Её приёмная мама дружила в Китеже не с теми, и не ходила к Морозову на зарядку. А после сексуального скандала с Ириной – так и вовсе собралась покинуть Китеж. И увезти с собой приёмную дочь, разумеется. А девочка была очень яркой внешности, мимо неё не мог равнодушно пройти ни один журналист, особенно фотокорреспонденты и телевизионщики. Она была нужна Китежу, а мама была уже не нужна. В операции по их разрыву были задействованы все лояльные взрослые и старшие дети. Говорили они девочке примерно так:
    — Ты же знаешь, что Китеж переживает сейчас трудные времена. Уехать сейчас – это предать Китеж. Но ведь община – это и есть твоя настоящая семья! А семью нельзя предавать! Мы все тут тебя так любим, неужели ты предашь нас? Пусть Л катится в свою Москву, она никогда и не была настоящей китежанкой, а тебе что нужно там? В большом мире только волчьи законы, нищета и разврат, а настоящая счастливая жизнь возможна только в Китеже!
    Все значимые для неё взрослые и дети. В одну дуду. Днями напролёт. Девочка осталась и выросла в Китеже. К ней нет вопросов. Ей тогда было десять лет.

    11. Алкоголь в Китеже присутствовал, и тоже, по моему мнению, относится к психологически травмирующим факторам. Большинство сирот были социальными, государство отобрало их у живых родителей-алкоголиков. А в дивном новом мире, в котором они оказались, их новые родители и учителя – пили. А временами и напивались. Начиная с больших китежских праздников, когда спиртное стояло на взрослых столах общего застолья, и далее – везде. Китеж вообще маленький и очень прозрачный, в нём ничего нельзя сделать втайне от детей. В том числе и жене изменить (но это тема не моя – Валки).
    Что очень интересно, в Китеже запрещено курение, и с ним ведётся многолетняя беспощадная и безрезультатная борьба. Потому что Морозов не курит. А когда я спросил его про алкоголь, ответ Гуру был исчерпывающим:
    — Питьё водки на Руси – это важная духовная практика. Это такая русская йога, путь к духовному возвышению.
    И никакого сарказма. Учитель реально пытался вразумить неразумного трезвенника. Да и практика соответствовала теории. При всей сложности морозовской идеологии, она открывается просто, как ящик. Что нравится Морозову – то и хорошо. А что не нравится – то очень плохо.
    Я уже тут намекнул, что судьба Кирилла, приёмного сына Морозова, складывается пока не во всём удачно. Я помню, как мы всем Китежем отмечали его 16-летие. Был большой общий праздник, я не видел в Китеже другого такого детского ДР. Потом Морозов забрал Кирилла, отвёз его на Зайцеву Гору, и там, в придорожном кафе, собственноручно ему налил. Это был обряд инициации во взрослые. Зайцева Гора, находящаяся где-то между Москвой и Европой, была тут нужна как символ большого мира. А знаю я эту историю от самого Морозова, и рассказана она была публично, как изложение ценного педагогического опыта.
    Кирилл вырос и вышел из Китежа в большой мир. Великий педагог Морозов конечно не имеет к нынешним проблемам Кирилла никакого отношения.

    12. В вопросе о тёмных материях и тёмных энергиях в Китеже я на истину даже и не претендую. Я материалист, я физику пытался преподавать. Но как сторонник научного метода познания мира, я привык внимательно относиться к наблюдениям. И я не считаю, что если феномен невоспроизводим в эксперименте, то феномена и нет. Жизнь каждого человека тоже относится к невоспроизводимым в эксперименте феноменам. И при этом у каждого случается. А теперь о наблюдениях:
    — Я ходил к Морозову на зарядку. Утром подвигаться на свежем воздухе – это же так полезно! И вправду, Морозов на зарядке расцветал на глазах. А мне каждый раз ощутимо плохело, и я с трудом вёл первый урок. Я перестал ходить на зарядку, и первый урок стал проходить заметно веселее.
    — Я тогда уже уехал из Китежа, но меня ещё пускали в гости. Моя последняя встреча с Морозовым – это была просто встреча взглядами в раздевалке столовой. Я поймал прямой неподвижный взгляд, полный ненависти, и поскорее свалил на То Поле. А вечером у меня случился невиданный никогда ранее приступ сильнейшей головной боли.
    — Когда до меня в Москве докатилась история Иры (2004-й год), я сделал по ней последний свой выпуск китежской рассылки новостей. В списке адресов я оставил только лично знакомых мне людей. Среди них был и Хлопенов. В тексте я назвал Морозова педофилом. Вновь дикая головная боль, температура сорок, госпитализация, острый гайморит. Врач в поликлинике после первого рентгена: «Если бы вы попали ко мне завтра, я бы направил вас не в Боткинскую, а в морг. Поторопитесь».
    — Человек, сам основавший экопоселение, знакомый с Морозовым, абсолютно деловой, современный и конкретный, ещё за год до того сказал мне: «Морозов, безусловно, человек тёмный».
    — Абсолютно все взрослые и дети, кого я знал, и кто навсегда покинул Китеж, чувствовали себя после этого «выжатыми». Эзотерики называют нечто подобное энергетическим вампиризмом. Я не уверен, может ли банальное мозго@бство давать такой сильный эффект.

    13. А вот моим родным детям в Китеже было хорошо. Я их и там об этом регулярно спрашивал, спрашивал потом и в Москве. И всем защитникам Китежа прдлагаю поступать так же: не обобщать, в Китеже спрашивать у тех детей, кто надёжно защищён от последствий неправильного ответа, не забывать спрашивать тех, кто давно не в Китеже. И для этого попросить у Морозова несуществующий в природе список. И в этом списке должна быть Ира, которую приёмный отец пытался «научить быть женщиной». И Димка, которому запрещали поступать и отправляли на ферму. И Сандра, которую учили предательству. И множество отличных ребят, которые не предали своих приёмных родителей и уехали с ними. И Валка, которая уже всё сказала.
    А ещё попросите у Морозова список его собственных приёмных детей. Там должен быть Рома, хоть он вам уже ничего и не расскажет.

    14. Китеж и Орион – это два посёлка, которые вместе составляют мир, выстроенный для себя одним человеком. Это человек незаурядный, такое мало кому удаётся. Большинство ограничивается дачей. Некоторые заводят на даче кроликов. Дмитрий Морозов построил для себя город и завёл в нём учеников.
    Морозов придумал китежский девиз «Оставь своё Я за порогом», но сам им руководствоваться ни минуты не собирался. Вместо этого он натянул своё Я на весь Китеж. Цель его проста: жить так, как ему нравится. Весь вопрос в том, что именно ему нравится. Этот человек страдает особой формой «педофилии»: неудержимым стремлением трахать детские мозги. Поэтому ему нужны дети, много детей, причём они должны быть всегда любимого им возраста – старшие школьники. Когда они вырастают, он пытается сделать из них полезных взрослых. Если это не получается — теряет к ним интерес. На их место приходят новые дети.
    Полезные взрослые – это материал для строительства его мира. Это не только педагоги и приёмные родители, это и спонсоры, и волонтёры, и журналисты. Даже Губернатор Калужской области и Президент России были использованы Морозовым. Дети же для него – самый ценный и любимый им материал. В этом смысле, в Китеже очень любят детей.

    15. Про то, что Китеж — это хорошо, написаны тонны текстов и сняты годы фильмов. Половина из этого – китежский миф, но вторая половина – правда. В Китеже никого не бьют, всех кормят, и домики красивые. Мои дети получили там бесценные впечатления совсем не московской жизни. Я сам два года прожил при коммунизме – мало у кого ещё есть такой опыт. Плюс друзья на всю жизнь (из бывших китежан, которых не бывает).
    А теперь о том, почему всю эту красоту надо закрывать. Это, безусловно, секта. Педагогическая секта, так ловко придуманная, что более двадцати лет только крепнет, выдаивая спонсоров и пропуская через себя волонтёрский поток. Государство в стороне не осталось: асфальт до райцентра и магистральный газ – это у нас в каждом селе Калужской области так? Есть и прямое бюджетное финансирование секты. В моё время это были выплаты на приёмных детей и весь бюджет школы. Немалые общественные деньги тратятся на то, чтобы один человек мог трахать детские мозги. Как постепенно выясняется – и не только мозги. И даже не один человек. Ладно бы изнасилованные в мозг взрослые – они все добровольцы, и вообще у нас полстраны таких. Но бензином всей этой машины являются дети-сироты. Детей, пожалуйста, заберите у Морозова. Не в детдома – в приёмные семьи. Нормальные, с папой и мамой, но без Учителя и «купола общины».

Заключение

    Бывают общественные системы, построенные на многослойной лжи. Они могут долго жить и прекрасно выглядеть, но когда им приходит срок, всегда падают быстро и с громким неприличным звуком. Из исторических примеров – это брежневский СССР, из более близких – пирамида МММ. Китеж очень похож на МММ, только это человеческая, а не финансовая пирамида. Падение таких конструкций всегда связано с разрушением их несущего мифа, и это падение – неизбежность и закон природы. Участвовать ли лично в процессе развенчания мифа, про который ты знаешь, что это миф – такой же странный для меня вопрос, как соблюдать ли лично закон всемирного тяготения, или его игнорировать. Правда не только существует, она всегда побеждает, и это закон природы. Я ему подчиняюсь и потому пишу, наконец, этот текст. Я виноват в том, что много лет пытался отвертеться. И в мотивах Валки, дерзко поднявшей руку на Китеж, я вижу, в том числе, и простое человеческое желание жить не по лжи. И в этом она права.

Андрей Трофимов
октябрь 2016 г.
[email protected]