ВведениеЯ, Трофимов Андрей Николаевич, впервые приехал в Китеж в марте 2001-го, переехал туда жить в июне того же года, уехал в феврале 2003-го. В Китеже был в статусе волонтёра, в общину не вступил, приёмных детей не брал. Работал учителем физики и математики в Китежской школе, одновременно – водителем. С тех пор уважаю УАЗ-буханку и помню Моссальскую горку в гололёд. Когда волна, поднятая Валкой, докатилась до меня, я понял, что промолчать не смогу и меня по-прежнему, даже через 13 лет, касается тема Китежа. Как верно говорит одна моя знакомая, «бывших китежан не бывает». Нас всех это касается. Мой текст содержит 15 конкретных вопросов, адресованных бывшим китежанам. И мои варианты ответов, с претензией на истину. Это нормально, кстати — претендовать на истину. Истиной нельзя только обладать. Но после начатой Валкой атаки, у нас у всех есть выбор: двигаемся ли к истине, двигаемся ли обратно (в скорлупу китежского мифа), или никуда не двигаемся. Текст этот написан, конечно, ради ответов, а не вопросов. Но отклика я действительно жду, и жду именно от тех, кто в Китеже жил постоянно, но сейчас там не живёт. К самому Дмитрию Морозову у меня никаких вопросов нет. Диалог с этим человеком невозможен по простой причине: он не считает никого из своих собеседников равной стороной. Общение для него – не способ поиска истины, а способ управления собеседником. Обвинить его во лжи невозможно, потому что в его картине мира отсутствует понятие правды. В своей картине мира он – человек высшей касты, и управлять существами низших каст ему на роду написано. Управлять, в том числе, и при помощи такого средства, которое эти существа, по неразумию своему, считают ложью. Ко взрослым, живущим сейчас в Китеже и Орионе, у меня тоже нет вопросов. Я их понимаю, я там был. Да и вряд ли они увидят этот текст. А если вдруг им покажут и попросят ответить – то это опять будет разговор с Морозовым. У меня нет никаких вопросов к людям, бывавшим в Китеже и Орионе, писавшим об этих посёлках и снявшим миллион телерепортажей. Вся эта красота с первого раза неслабо бьёт по мозгам. Для невольных соавторов китежского мифа у меня есть совет. Поднимите, пожалуйста, ваши материалы прошлых лет. Найдите людей, детей и взрослых, которые там упоминались. Узнайте, пожалуйста, как сложилась их судьба. Поговорите с ними о Китеже сейчас. И тогда у вас возникнет свой список вопросов. Образец такой деконструкции китежского мифа есть у Валки на примере старой статьи в журнале «Русский Репортёр». Тут будет несколько историй без упоминания фамилий. Я не хочу навредить людям, которые ещё ездят в Китеж. Если они решат мне публично возразить – это приветствуется. Если они захотят меня публично поддержать – в Китеж и Орион их больше не пустят. Меня в 2003-м не выгоняли из Китежа. Я уехал сам, несколько раз потом приезжал в гости. Но в 2004-м я публично поддержал Ирину и Андрея, и с тех пор я для Морозова – «персона нон грата». Вопросы1. Являются ли Китеж и Орион самоуправляющимися сообществами?2. Является ли Дмитрий Морозов носителем определённой идеологии? 3. Проповедуется ли в Китеже идеология взрослым? 4. Проповедуется ли в Китеже идеология детям? 5. Считает ли себя Дмитрий Морозов великим педагогом? 6. Является ли Дмитрий Морозов великим педагогом? 7. Каждый ли ребёнок-сирота может попасть в Китеж? 8. Кто отбирает детей в Китеж? 9. По каким критериям сирот отбирают в Китеж? 10. Используются ли в Китеже практики, психологически травмирующие детей? 11. Что с алкоголем в Китеже? 12. Всё ли, происходящее в Китеже, имеет материалистическое объяснение? 13. Хорошо ли детям в Китеже? 14. Китеж для детей, или дети для Китежа? 15. Китеж – это хорошо, или плохо? Мои ответы 1. На Орион экстраполирую. А Китеж в 2001-2003 годах никакой общиной не был. Он был классической «управляемой демократией», в которой был реальный центр принятия решений, и были декорации, изображающие самоуправление. 2. Основатель и фактический руководитель Китежа Дмитрий Владимирович Морозов является создателем собственной идеологии. Она настолько далека от моего «советского материализма», что я так и не сумел до конца осилить роман Морозова «Дваждырождённые», который в Китеже давали в руки всем новичкам. 3. Свою идеологию Морозов проповедовал без устали. Ему вообще страшно нравится сидеть в кругу слушателей и вещать. Нераспроданный тираж «Дваждырождённых» раздаривался всем приезжающим. Практиковалась утренняя зарядка для взрослых на лужайке у дома Морозова, которая не ограничивалась гимнастикой. Практиковались вечерние костры для взрослых на той же лужайке. Без выступлений Морозова не обходился ни один педсовет (а педсоветы были ежедневно). И я вам клянусь, это был не сарказм. Презрение к физическому труду звучало и во фразе, которую вспомнят все китежские школьники: «Если ты будешь так относиться к учёбе, то твоё место в жизни будет на ферме». Кстати, утренняя зарядка с Морозовым и вечерний костёр у Морозова не были для взрослых обязательными. Но, по странному стечению обстоятельств, все взрослые, которые переставали ходить на зарядку, через некоторое время покидали (по совершенно разным причинам) Китеж. А все взрослые, которые прожили в Китеже много лет и живут там сейчас, совершенно искренне считают Морозова своим Учителем. А он пишет им длинные письма.  Извините, но я не придумал этому другого названия, кроме как мозго@бство. 4. Детям труднее, ведь история в школе – по расписанию. Историю ведёт Морозов, и она может быть хоть каждый день, потому что государственные нормы часов Китежской школе не указ. Дети обожают иерархию, в Китеже есть детская иерархия, но если ты не ходишь на детский костёр к Морозову, на просмотр фильмов к Морозову, не читаешь книжек, данных Морозовым – не быть тебе ни Наставником, ни Хранителем. А вот если читаешь… Кстати, да.  Для Китежской полной средней государственной школы это оказалось вполне в порядке вещей. Каюсь, я принимал участие в этой имитации школы и в течение двух лет изображал там учителя физики. С таким же, примерно, результатом. А про Женю Учитель оказался совершенно прав, и в жизни у неё потом всё сложилось нормально. Женька, ты классная!Но идеология в Китеже заменяла и школу тоже. 5. Дмитрий Владимирович Морозов совершенно искренне считает себя великим педагогом. Посмотрите список его книг: после «Дваждырождённых» — всё только о педагогике, на уникальном китежском опыте. Об этом же – сотни телевизионных, радио- и печатных интервью. И орден, в конце концов. Кстати, давать интервью журналистам – второе его любимое занятие после бесед в кругу учеников. Надеюсь, Гордон его вылечил теперь. 6. Давайте договоримся о критериях. По мнению действующих китежан, их Учитель – натурально великий педагог. И это подтвердит хоть прокурорская проверка, хоть самый честный референдум. Если же вы хотите говорить всерьёз, то попросите у Морозова полный хронологический список всех детей, прошедших Китеж с 1994 года. С указанием актуальных контактных данных, образования, работы и семьи. Да, на старте в Китеже были трудности даже с едой, но на дневники Морозову бумаги и карандашей хватало. А во времена, которые застал я, и компьютерный учёт уже не был проблемой. Тем не менее, ТАКОГО СПИСКА НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Потому что он мгновенно разрушил бы образ великого педагога. А этот образ – краеугольный камень китежского мифа. А китежский миф прекрасно конвертируется в спонсорские деньги, в приток новых детей, волонтёров и журналистов. Кто же будет рубить сук, на котором сидит?— Связь с большинством выпускников потеряна. Если человек не вернулся после учёбы в Китеж, или не приезжает в гости, то его судьба Китежу не интересна.  Большинство – не вернулось и не приезжает. Согласитесь, что для хороших школ это не характерно.— Дети, уехавшие из Китежа вместе со своими приёмными родителями, вообще не считаются воспитанниками Китежа, вне зависимости от количества прожитых в Китеже лет. Бывает, они считаются предателями, но об этом – ниже. — В большом мире судьба многих выпускников сложилась неудачно. Самый распространённый финал – алкоголизм. Но бывает и наркомания. Китеж всерьез считает, что жизненный успех выпускника – это всегда заслуга Китежа, жизненная неудача – вина выпускника. Успешных делают частью китежского мифа, неудачников стирают из памяти. С успешными выпускниками начинается вообще беда. В архиве интернета сохранилась копия первого китежского сайта, это 2001-й год. Итак, «Наша гордость – Иришка. Ирина — одна из наших выпускниц. Наша гордость. Она закончила школу и поступила в Московский международный институт экономики. Учится заочно, живет с нами и помогает нам.» Через три года эта девушка выйдет на общем собрании и обвинит своего приёмного отца Д.  В.Морозова в сексуальных домогательствах, имевших место именно тогда, когда ей было далеко до 18-ти, и её замечательный портрет украшал китежский сайт. Морозов после того собрания на несколько дней ударился в бега. А почему Ира и Андрей не довели тогда дело до прокурора – «не то чтобы не знаю — рассказывать нельзя».Следующая известная мне строчка несуществующего списка. Откройте, пожалуйста, книгу Морозова «Поколение Китеж». Книга писалась в мои китежские годы, многих её героев я знал лично. Приёмный сын Морозова Кирилл упоминается там неоднократно. Если он захочет, он сам расскажет, как сложилась его жизнь после Китежа, служба в армии, учёба в Калуге. Но этот рассказ умножит всю эту очень пафосную книжку на ноль. Третья строчка списка успешных выпускников – это Дима. Димкой горжусь, он ходил ко мне на физику! Шучу, моя физика тут ни при чём. Но он хотел учиться на геолога – и поступил. И закончил, и успел уже побывать в таких краях, где я уже никогда не побываю. И Китеж даже имел дерзость им хвалиться.  Дерзость потому, что всё это Дима сделал не благодаря Китежу, а вопреки. Сам и с помощью своего приёмного отца. Но без Морозова. Сам Морозов неоднократно говорил, что место Димы – на китежской ферме, и тому есть масса свидетелей. С поступлением ему не помогали, проживание в Москве – не финансировали. Потому что Китежу не нужны геологи.Китежу нужны психологи и педагоги, которые вернутся в Китеж. И журналисты, которые в большом мире будут поддерживать китежский миф. Для согласных на это детей есть дружественные московские вузы (в моё время это был РГСУ) и деньги на аренду жилья и прокорм. Так училась безусловно первая из списка успешных выпускников – Валка. Тут вы всё сами знаете. Добавлю только, что в мои китежские годы Валентина Канухина была умницей, отличницей и стопроцентно лояльной китежанкой. Когда по цензурным соображениям мне запретили вести e-mail-рассылку китежских новостей, то передали эту работу именно ей. Есть у меня и другие знакомые выпускники Китежа, сейчас уже взрослые и успешные.  Но не могу отнести этот результат на счёт Морозова, потому что они – не сироты. Родные дети китежан, кого я знаю, все на ногах. Но это, скорее, доказывает, что настоящую семью вообще ничем заменить нельзя. 7. Мы начинаем очень важную тему: каких детей берут в Китеж. У меня пазл сложился именно на ней и китежский миф в голове обрушился окончательно. Понятно, что в Китеж берут не всех сирот, и даже не всех сирот, кто в него хочет. Это невозможно физически. Как же их отбирают? 8. Отбор детей ведёт лично Морозов. Участвует в этом много народа, но мне не известны случаи, чтобы детей принимали в Китеж против воли Морозова (кроме сирот Барятинского района, в котором нет государственного детдома. 9. Понятно, что подбирается пол и возраст, чтобы было примерно поровну мальчиков и девочек, чтобы равномерно наполнялись школьные классы. Но в моё время китежский миф уже обеспечивал такой приток желающих, что использовались и неочевидные критерии. Каждое лето в Китеже проходила большая игра, на которую приглашали детей из детдомов и школ-интернатов Калужской области. Дети смотрели на Китеж, Китеж смотрел на них. Осенью оформлялись переезды. Весь отборочный цикл 2002-го года проходил у меня на глазах. Что из него запомнилось? 10. Используются ли в Китеже практики, психологически травмирующие детей? Вопрос настойчиво адресую бывшим китежанам, среди которых есть и профессиональные врачи, и профессиональные психологи. Мой ответ: да, используются. Я не психолог, я увидел далеко не всё. Но вот применение к детям ритуалов из «Тропы Трояновой», которые придумывались для взрослых – это допустимо? В том числе – и погребение заживо? Кто, кроме Морозова, знает, что подросткам это полезно? 11. Алкоголь в Китеже присутствовал, и тоже, по моему мнению, относится к психологически травмирующим факторам. Большинство сирот были социальными, государство отобрало их у живых родителей-алкоголиков. А в дивном новом мире, в котором они оказались, их новые родители и учителя – пили. А временами и напивались. Начиная с больших китежских праздников, когда спиртное стояло на взрослых столах общего застолья, и далее – везде. Китеж вообще маленький и очень прозрачный, в нём ничего нельзя сделать втайне от детей. В том числе и жене изменить (но это тема не моя – Валки). 12. В вопросе о тёмных материях и тёмных энергиях в Китеже я на истину даже и не претендую. Я материалист, я физику пытался преподавать. Но как сторонник научного метода познания мира, я привык внимательно относиться к наблюдениям. И я не считаю, что если феномен невоспроизводим в эксперименте, то феномена и нет. Жизнь каждого человека тоже относится к невоспроизводимым в эксперименте феноменам. И при этом у каждого случается. А теперь о наблюдениях: 13. А вот моим родным детям в Китеже было хорошо. Я их и там об этом регулярно спрашивал, спрашивал потом и в Москве. И всем защитникам Китежа прдлагаю поступать так же: не обобщать, в Китеже спрашивать у тех детей, кто надёжно защищён от последствий неправильного ответа, не забывать спрашивать тех, кто давно не в Китеже. И для этого попросить у Морозова несуществующий в природе список. И в этом списке должна быть Ира, которую приёмный отец пытался «научить быть женщиной». И Димка, которому запрещали поступать и отправляли на ферму. И Сандра, которую учили предательству. И множество отличных ребят, которые не предали своих приёмных родителей и уехали с ними. И Валка, которая уже всё сказала. 14. Китеж и Орион – это два посёлка, которые вместе составляют мир, выстроенный для себя одним человеком. Это человек незаурядный, такое мало кому удаётся. 15. Про то, что Китеж — это хорошо, написаны тонны текстов и сняты годы фильмов. Половина из этого – китежский миф, но вторая половина – правда. В Китеже никого не бьют, всех кормят, и домики красивые. Мои дети получили там бесценные впечатления совсем не московской жизни. Я сам два года прожил при коммунизме – мало у кого ещё есть такой опыт. Плюс друзья на всю жизнь (из бывших китежан, которых не бывает). Заключение Бывают общественные системы, построенные на многослойной лжи. Они могут долго жить и прекрасно выглядеть, но когда им приходит срок, всегда падают быстро и с громким неприличным звуком. Из исторических примеров – это брежневский СССР, из более близких – пирамида МММ. Китеж очень похож на МММ, только это человеческая, а не финансовая пирамида. Падение таких конструкций всегда связано с разрушением их несущего мифа, и это падение – неизбежность и закон природы. Участвовать ли лично в процессе развенчания мифа, про который ты знаешь, что это миф – такой же странный для меня вопрос, как соблюдать ли лично закон всемирного тяготения, или его игнорировать. Андрей Трофимов |
Единоличным лидером был Морозов, а формальный Глава общины, педсовет и общее собрание своих решений не генерировали, а решения Морозова утверждали всегда. Мне не известны случаи, когда главой Китежа (или Ориона) становился бы человек, не устраивающий Морозова. Мне, также, неизвестны случаи, когда не устраивающее Морозова решение принималось бы общим собранием. Эта вполне демократическая картина обеспечивалась непрерывной фильтрацией контингента взрослых по признаку лояльности. Оппозиция Морозову существовала и даже воспроизводилась, но она всегда была в меньшинстве. Вам это ничего не напоминает? Когда Президентом России вдруг стал Дмитрий Медведев, я прям рыдал от смеха. Потому что весь этот цирк я уже где-то видел.
Это совершенно точно не материализм, и совершенно точно не христианство. Морозов называл себя последователем Рериха, но насколько другие последователи Рериха с этим согласны – я не знаю. Православная церковь в Китеже не должна вводить православных в заблуждение: человек, который её придумал и построил, уехал из Китежа ещё до моего приезда. Человек, который написал для неё иконы (приемный отец Валки) – давно в Китеже не живёт. Когда мы там были, своего батюшки у храма не было, и регулярные службы не проводились. Зато храм красиво оформлял въезд в посёлок.
В личных разговорах идеология тоже всегда присутствовала. Помню, мы обсуждали, что из Китежа собрался уезжать прекрасный мастер по дереву. Я высказал сожаление, я хотел брать у него уроки. Ответ Морозова:
Их безотказно брал Китеж, за это его любили районные власти).
Другой мальчик был на игре, понравился вожатым, подружился с китежанами, не имел соматичских и психических проблем (а с ними не брали никого). Взрослые уже выбирали для него приёмную семью, была конкуренция. Но на детском костре парнишка открыл рот и возразил Морозову. Он вообще был бойкий и умный. Лучше бы так и слушал, с открытым ртом. Его не взяли.
В Китеже это была распространённая практика. Речь, напомню, идёт о сиротах, которые один раз семью уже потеряли, а в Китеже думали, что обрели новую. Валка уже обнародовала свою историю, у меня есть другая. Девочка была сильно младше Валки. Её приёмная мама дружила в Китеже не с теми, и не ходила к Морозову на зарядку. А после сексуального скандала с Ириной – так и вовсе собралась покинуть Китеж. И увезти с собой приёмную дочь, разумеется. А девочка была очень яркой внешности, мимо неё не мог равнодушно пройти ни один журналист, особенно фотокорреспонденты и телевизионщики. Она была нужна Китежу, а мама была уже не нужна. В операции по их разрыву были задействованы все лояльные взрослые и старшие дети. Говорили они девочке примерно так:
В одну дуду. Днями напролёт. Девочка осталась и выросла в Китеже. К ней нет вопросов. Ей тогда было десять лет.
А вечером у меня случился невиданный никогда ранее приступ сильнейшей головной боли.
Большинство ограничивается дачей. Некоторые заводят на даче кроликов. Дмитрий Морозов построил для себя город и завёл в нём учеников.
В этом смысле, в Китеже очень любят детей.
Как постепенно выясняется – и не только мозги. И даже не один человек. Ладно бы изнасилованные в мозг взрослые – они все добровольцы, и вообще у нас полстраны таких. Но бензином всей этой машины являются дети-сироты. Детей, пожалуйста, заберите у Морозова. Не в детдома – в приёмные семьи. Нормальные, с папой и мамой, но без Учителя и «купола общины».
Правда не только существует, она всегда побеждает, и это закон природы. Я ему подчиняюсь и потому пишу, наконец, этот текст. Я виноват в том, что много лет пытался отвертеться. И в мотивах Валки, дерзко поднявшей руку на Китеж, я вижу, в том числе, и простое человеческое желание жить не по лжи. И в этом она права.Китеж. Часть 1: «Кусочек рая на земле»
Дмитрий Морозов в своей книге «Поколение Китеж. Опыт построения сообщества» написал замечательные слова: «Так появилась моя мечта о земном Китеже, где объединят свои усилия родители, учителя и психологи. Они создадут особое жизненное пространство, позволяющее детям-сиротам и тем, кто попал в кризисные ситуации, понять и принять новые правила силы и свободы, по которым можно выстроить свою судьбу, научиться счастью, доверию к людям, опоре на собственные силы и индивидуальность.
Для нас Китеж – это педагогический эксперимент и одновременно ОБРАЗ ЖИЗНИ. Доказательством же того, что мы идем по верному пути, являются наши дети.
Среди них есть отличники и двоечники, но нет дураков и подлецов. В них есть и плохое, и хорошее, но нет обреченности, фанатизма, равнодушия… и они совершенно непохожи на сирот.
И еще, они добрые и отзывчивые. В Китеже за последние пять лет не было ни одного случая физического насилия. Ни один из наших выпускников не вошел в противоречие с законом, не спился.
Четырнадцатилетняя Саша написала в 1999 году в школьном сочинении: „Мне кажется, что Китеж – это кусочек рая на земле“. Увы, рай на земле построить не удалось. Но Китеж существует, и это уже само по себе большое достижение.
Идеал мы, неидеальные приемные родители Китежа, продолжаем искать и сейчас».
Республика Китеж
«Мир входящему! Это территория поселка Китеж, где дети обрели дом и семью» – такой плакат стоит у ворот при входе в поселок Китеж.
Расстояние от Москвы – 250 км, от Калуги – 150 км. Ближайший населенный пункт – село Барятино – находится отсюда в 10 км.
Территория поселка – 70 гектаров, на которых расположились 12 жилых домов.
В настоящее время здесь проживает 11 семей с детьми – родными и приемными. Примерно 10 детей дошкольного возраста, 36 посещают школу.
Юридический статус – некоммерческое партнерство поддержки приемных семей.
В 2005 году Китежу стал членом международной организации, которая объединяет терапевтические сообщества Европы.
Любители слухов и навешивать разные ярлыки приписывали жителям Китежа религиозные мотивы и даже сектантство (часовня в Китеже есть, но службы в ней пока не проводятся из-за отсутствия священника). Несколько раз в год Отец Николай приезжает в Китеж, чтобы провести службу и встретиться с детьми и взрослыми. Но это решение родителей и детей, которое они сами принимают.
Пыталась для себя выделить главную характеристику этого сообщества.
Поначалу напрашивалось сравнение с израильским кибуцем, но если там основная деятельность – аграрная, то здесь – образовательная и воспитательная.
В какой-то мере Китежу подойдет определение – элитарное (все китежане имеют как минимум два высших образования, одно из которых – психолого-педагогическое, некоторые занимаются наукой, пишут диссертации), но вряд ли это понравится китежанам, всегда открытым для приема новых людей, приезжающих сюда за опытом и новыми идеями или готовых поделиться своими наработками.
Наверное, лучше всего для характеристики Китежа подойдет определение «республика», услышанное мною от академика Александра Асмолова.
Все решения здесь принимаются коллегиально, после совместного обсуждения. Существуют неписаные, но всеми соблюдаемые правила: не пить, не курить, не ругаться. Каждая семья живет в своем доме, но это вовсе не означает, что «мой дом – моя крепость».
Китеж – это сообщество, созданное не с целью возращения к каким-то истокам, а потому что так проще вести совместное хозяйство, устраивать быт.
Например, все питаются в общей столовой, что освобождает от утомительной кухонной рутины и оставляет время и силы для выполнения главной задачи, ради которой создавался Китеж – воспитание приемных детей.
Как все начиналось
А начиналось все в далеком, трудном и голодном 1992 году, когда в стране насчитывались сотни тысяч социальных сирот, заполонивших детские дома и приюты.
Инициатором создания Китежа стал журналист и писатель Дмитрий Морозов, который работал на радио «Маяк».
Его идею поначалу поддержали многие, но приехали к месту назначения только две семьи. Они поставили вагончик в чистом поле и начали здесь строить новую жизнь.
Сегодня здесь есть все условия для нормальной и даже комфортабельной жизни: дома со всеми удобствами, похожие на уютные теремки (ни один дом не похож на другой, у каждого свое название: Пирамида, Обитель, Гостевой, Ангельский, Большой дом), столовая, теплицы с огурцами и помидорами, грядки с зеленью и лекарственными травами, ферма, пасека, баня, мастерские с новейшим оборудованием и одна из главных достопримечательностей – школа.
Долгое время школа размещалась в небольшом доме, часть классов были оборудованы в домах китежан.
Например, в одном доме – компьютерный класс, в другом – кабинет географии, в третьем – математики. Классы на дому помогают создавать атмосферу семейного образования. В 1995 году школа получила статус муниципальной и, соответственно, – бюджетное финансирование.
Число детей в Китеже растет, поэтому в поселке построен новый образовательный центр, рассчитанный на 80 учащихся и 20 учителей. Здесь будут учиться и китежане, и москвичи по программе «Возвращение домой» (она предназначена для подростков, которым по разным причинам некомфортно учиться в обычной массовой городской школе).
Поскольку хозяйство общее, то и поднимать его надо общими усилиями.
В три часа дня после обеда собираются взрослые и дети и работают совместно.
Они носят дрова в баню, пропалывают сорняки на огороде, собирают липовый цвет, зимой дорожки чистят, дежурят в столовой, моют посуду.
Такая совместная жизнь.
Или ферма. «Сначала это был еще один проект для детей, куда дети могут приходить и „общаться“ с животными, – рассказывает глава поселения Китеж Александр Вараксин. – Но постепенно количество коров, коз и овец увеличивалось. В общем, ферма расширяется».
Также появилась столярная мастерская, которую разделили на две части: одна половина – взрослая, другая – детская. Там находятся верстаки, лобзики, шуруповерты. Зимой ребята изготовили порядка 50 скворечников для птиц…
Потом в Китеж приехал человек, умеющий работать с глиной. Так появилась гончарная мастерская: круг, большая муфельная печь. Ребята вместе с родителями делают здесь кружки, тарелки, ложки, другие сувениры.
В Китеже есть мастерская дизайна и прототипирования, оснащенная всеми атрибутами ХХI века: лазерным фрезером, 3Д-принтером, режущим плоттером.
Модель, скачанная из Интернета, позволяет изготавливать различные поделки: коробочки, подсвечники, бижутерию (что особенно нравится девочкам), не говоря уж о кружкахи значках с памятной символикой, приуроченной к той или иной ролевой игре.
Вся эта продукция пользуется большим спросом у участников таких мероприятий и приносит доход в общий бюджет поселка.
Оборудование для мастерских и фермы приобретены на гранты.
Все жители поселка получают зарплату учителей и приемных родителей. Часть своих заработков взрослые вкладывают в проект «Китеж»: обслуживание инфраструктуры, покупка техники и оборудования, строительство.
Ролевые игры и другие программы для подростков, тренинги и консультации для педагогов и приемных родителей составляют еще одну важную статью дохода.
Крупные объекты – образовательный центр, как и дома, строятся на спонсорские средства.
Они находятся в собственности некоммерческого партнерства, но если семья живет в поселке десять лет и более и изъявляет желание перевести дом в свою собственность, это вполне реально сделать по решению общего собрания.
Китежане с гордостью говорят: «Мы не бедствуем!»
Но, конечно, не материальное благополучие притягивает сюда все новых и новых людей.
Прежде всего, новичков привлекает атмосфера всеобщей доброжелательности, открытости, творчества.
Портрет в интерьере
Каждый год в Китеж приезжают десятки волонтеров, помогающих организовывать ролевые игры и другие мероприятия, строить дома. Часть из них остается здесь жить – сначала на время, потом… надолго.
Жизнь человеческая непредсказуема: обстоятельства нередко заставляют людей менять места пребывания. Так, в Китеже произошла уже смена примерно трех поколений.
Особенность Китежа состоит в том, что населяющие его люди – многофункционалы.
Во-первых, это родители кровных и приемных детей, во-вторых, педагоги в местной школе и, в-третьих, просто мастера на все руки, которые и с шуруповертом умеют обращаться, и косить, и на ферме работать, и на пасеке с пчелами управляться.
Ярким примером может служить старожил поселка Владислав Терентьев, представитель самого первого поколения китежан, приехавший сюда с семьей в 1992 году.
За эти годы он воспитал пятерых приемных детей и сейчас у него двое малышей, которые 1 сентября пойдут в школу.
За 26 лет жизни в Китеже он поменял несколько специальностей, пока не осуществил главную мечту своей жизни – фермерское хозяйство, в котором выращивают коров, овец, коз, кур. Благодаря этому в китежской столовой молочные продукты собственного производства, а с местной пасеки – свой липовый мед.
Сергей Хлопенов – тоже один из старожилов, приехавший сюда в 1993 году волонтером – с компанией друзей, гитарами, палатками – он помогал строить дома. А потом остался. В возрасте 25 лет взял первого приемного ребенка. Преподает математику, ведет бухгалтерские и юридические дела.
Жена Сергея – Евгения Ряжская – режиссер китежского театра. У них трое приемных детей и двое своих. Младшенький родился в прошлом году.
Сергей Боков тоже нашел свою вторую половину – Настю – в Китеже. Молодая семейная пара внесла свою лепту в прирост населения необычного поселка: у них приемный сын и дочка Аглая, которая родилась в прошлом году.
Сергей Боков приехал сюда 7 лет назад, по специальности он фельдшер «Скорой помощи», преподает в школе биологию и физкультуру. А еще он занимается с ребятами музыкой и водит их в походы. Недавно побывали в Карелии, в Краснодарском крае.
Помимо незабываемых впечатлений, каждый поход – это школа жизни, особенно для мальчишек. Сергей старается воспитывать в них настоящие мужские качества: умение быть самостоятельным, принимать решения, преодолевать трудности.
И все-таки семейный статус – не обязательное условие проживания в Китеже.
Например, руководитель мастерской дизайна и прототипирования Роман Симуков пока еще не нашел свою вторую половину, но успешно воспитывает приемных детей.
Шотландец Эндрю Айкман приехал сюда 8 лет назад, да так и остался. Все это время преподает английский язык в Китежской школе.В день моего приезда его не было на месте: он улетел в Австралию навестить сына.
Ольга Балашова приехала сюда из Москвы два месяца назад в качестве волонтера.
В Китеж ее привел интерес к семейному образованию. У Ольги двое детей, и она хочет остаться здесь, по крайней мере, попробовать.
Каждому новичку дается примерно год на адаптацию – он присматривается к китежанам, китежане – к нему.
Если все получается, то остается и «оседает» здесь.
К сожалению, идеолог и основатель Китежа Дмитрий Морозов здесь теперь редкий гость: сейчас ему приходится почти все свое время уделять заботам о престарелой маме. В дни моего пребывания в поселке его дом стоял пустой. Но я не оставляю надежду с ним пообщаться.
Очень крутой композитор — Джулиан Грант
Переоценка опер Римского-Корсакова в год его столетия
мать, Весна (олицетворение того времени года, чья незаконная связь с Фростом произвела на свет ребенка), которая плетет заклинание из цветов, чтобы согреть свою холодную дочь, ребенка, отчаянно пытающегося открыть для себя силу любви; и, таким образом, начинается серия событий, кульминацией которых является ее таяние.
Этот мощный пример музыкальной и драматической цветочной мощи — завораживающе чувственная ария меццо-сопрано с женским припевом. Torpor, гипнотически вызванный всего лишь мелодией из четырех нот, с участием солирующих духовых инструментов в прозрачной, камерной инструментальной форме, соблазнительно украшен арфой и глокеншпилем.
Для тех, кто знаком с напряженной историчностью Мусоргского или субъективным внутренним миром Чайковского — если назвать двух наиболее экспортируемых гениев великой русской традиции девятнадцатого века, — здесь очевидна совершенно иная и необычная чувствительность. Подсказку может дать строчка из либретто (заимствованного из пьесы Островского, которая в своей первоначальной постановке в 1873 году могла похвастаться обширной музыкой Чайковского): «Вокруг светло и холодно, и ни капельки тепла» . Как сказал сам Римский — по сообщению В.В. Ястребцева (1866–1934), верного банкира, «босвелизировавшего» композитора и подробно изложившего его жизнь и беседы с 1892 года в двух увесистых томах «Воспоминания о Римском-Корсакове»:
моих героев почувствуют.
.. но когда дело доходит до облечения их плотью и кровью, я сам ничего не чувствую. Мои работы искусны, но в них мало спонтанности, мало чувства. Они все скорее как Снегурочки » — (Римский-Корсаков пьет молоко с йодом; поднимает настроение)’
Внешне эта музыка звучит как бы на позднем романтическом языке, хотя и приправленная характерной гармонической пикантностью и заслуженно прославленной оркестровой виртуозностью. ; тем не менее, есть дистанция, объективность, которая, казалось, отталкивала столько же слушателей и комментаторов, сколько и привлекала. Если идти от цветочной сцены до конца Снегурочка , чьи-то ожидания относительно того, как должна вести себя опера девятнадцатого века, не оправдались. Появляется жених Снегурочки, Мизгирь, и следует любовный дуэт, который, несмотря на бьющую энергию и упоительные мелодические линии, не может зажечься. Мизгирь настаивает на том, чтобы представить Снегурочку царю, тем самым побуждая ее игнорировать увещевание матери держаться подальше от солнца.
Затем она тает на глазах у собравшейся компании, побуждая Мизгиря броситься в озеро. Царь, просто отмахиваясь от всего этого дела, замечает, что «теперь мы знаем, почему бог солнца был недоволен, а лето у нас прохладное»; и завершает оперу гимн солнцу. Шествие, приветствующее первый день лета, — это буйство филигранной арфы, фортепиано и духовых инструментов, предвещающее ранние балеты Стравинского. Сцена смерти Снегурочки восторженно красива, но в ней нет протовагнеровского преображения. Не став женщиной, манящая подменыш тает так же пассивно, как и жила, с чувственной красотой звука самоцелью. Последующий финальный припев — один из самых необычных русских хоровых моментов, в регулярном кривом ритме, заимствованном из народной музыки (одиннадцать ударов), который грозит солнечным ожогом, настолько ослепительно он сыгран. Невольно чувствуется, что Снегурочка забыта. Мы провели три часа в ее обезоруживающей компании, и все же ее фантастическая кончина небрежно обойдена подавляющим безразличием природы.
Перед нами чувствительность двадцатого века, закутанная в одежду девятнадцатого века; и это дезориентирует. Просто принимая такую эмоциональную дистанцию как часть более современной эстетики — в балете Стравинского или в музыке Равеля, композитора, которого в свое время так же порицали как холодного и бескровного, — мы не можем принять ее в более условной, затянутой форме. формат оперы девятнадцатого века. На самом деле, «уличное доверие» оперного композитора девятнадцатого века, оторванного от человеческих условий девятнадцатого века, действительно может быть оспорено; тем не менее, такая отчужденность приветствуется в двадцатом.
Несмотря на популярность тройки оркестровых блокбастеров среднего периода Римского, быстро сочиненных в 1887–1888 гг., — Capriccio Espagnole , Шахерезада и Русский Пасхальный фестиваль , которые исполняются за исключением большинства его другая музыка, его оперы составляют основу его творчества; тем не менее, Джеральд Абрахам (1904–1988) — до сих пор наиболее проницательный автор этого композитора, хотя его сочинения датируются 1930-ми и 40-ми годами, — полагает, что только два персонажа во всем его творчестве представлены из плоти и крови: царь Иван Грозный в Первая опера Римского, Псковитянка (1873), и загадочное дитя природы Феврония в предпоследнем произведении и, возможно, шедевре Сказание о невидимом граде Китеже (1907).
Римский также является самым оклеветанным композитором в критическом мышлении, может быть, потому, что он так совершенно откровенен в своем взгляде на свое искусство, отделенное от жизни (полная противоположность его современнику и конкуренту Чайковскому). Он облегчает задачу своим критикам, указывая на собственные музыкальные недостатки как в автобиографии «Моя музыкальная жизнь», так и в воспоминаниях Ябстрецева. «Я сомневаюсь, что вы найдёте в целом мире кого-нибудь более скептически относящегося ко всему сверхъестественному, фантастическому, призрачному или потустороннему, чем я , — сказал он в 1893 году. — И всё же, как художник, именно эти вещи Я люблю больше всего. А ритуал? Что может быть невыносимее ритуала? Я чувствую себя смущенным, как будто я разыгрываю комедию, когда прихожу к ним, и это касается даже похорон. Но с каким наслаждением я изображал ритуалы в своей музыке! Нет, я твердо верю, что искусство есть, по существу, самая завораживающая и опьяняющая ложь! » Эту цитату повторяли бесконечно, несмотря на то, что в этот период Римский не писал ни одной ноты более двух лет и находился в глубокой депрессии, усугубленной смертью двух младенцев.
Значительно позднее письмо (1907 г.) к своему ученику Глазунову упоминается редко: « Вообще говоря, «правды нет на земле» — хотя это само по себе неверно, ибо правда существует на земле, но только в науке и искусстве ». . Так, Уилфрид Меллерс в «Человеке и его музыке» может относиться к «духовному ничтожеству» и заключает, что музыка Римского «предвещает гладкую бессмысленность Голливуда». Он изображается сухим как прах педантом, вмешивающимся в дела и грабителем своих бесконечно более одаренных современников, Бородина и Мусоргского, несмотря на то, что он редактировал все их основные произведения для публикации, покорно прерывая свой собственный график на протяжении большей части 1880-х годов. . Его самый знаменитый ученик, Стравинский, отмахивался от него фразами, которые были – иначе не скажешь – откровенно стервозными. Таково положение Стравинского как великой модернистской иконы, что его сочинения воспринимаются как догма. Тридцать лет спустя, оглядываясь назад, благодаря проницательности писателя Ричарда Тарускина и поддержке Валерия Гергиева и Мариинского театра, мы можем услышать больше важных произведений Римского в звездных спектаклях.
Неудивительно, что Стравинский дистанцировался от своего учителя. Он был настолько же неоримскианцем, насколько и неоклассиком; и многое из того, что он сам считал новым в своих ранних работах, на самом деле восходит к работам его учителя. Ему повезло, что большая часть работ Римского была неизвестна на Западе; таким образом, до недавнего времени сочетание резких заявлений Стравинского и нашего собственного невежества не позволяло его роптать.
Исторически сложилось так, что, за одним исключением, его оперы изначально упустили шанс утвердиться в международном репертуаре. Только в 1908 году Дягилев привлек внимание к русской традиции на Западе, создав эпохальную постановку Мусоргского « Борис Годунов » в Париже с участием Шаляпина; но его попытки извлечь выгоду из этой сенсации в постановках «Хованщина» и первой оперы Римского «Псковитянка» — переименованы в Иван Грозный в маркетинговых целях, а также в качестве дальнейшего исторического / истерического средства для Шаляпина — имел меньший успех.
Понимая, что целые оперы просто экономически невыгодны, он переключил внимание на танец, запустив на запад и Стравинского, и Прокофьева (самых знаменитых учеников Римского), а остальное уже история. Таким образом, большая часть русского националистического репертуара XIX века оказалась на фалдах молодого поколения. Честно говоря, Дягилеву больше всего хотелось запустить Садко , которую он считал лучшей русской оперой-сказкой, о парижанах; но именно Римский не мог одобрить предложенные Дягилевым изменения, несмотря на то, что он собственноручно редактировал Бориса . Композитор заявил, что «Если для слабой французской публики (во фраках, «заглянувших» на время в театр, прислушивающихся к голосу продажной прессы и наемных хлопушек) Садко тяжел в настоящем своем форма, то ее не следует давать…» Какая ирония, что один из самых известных музыкальных редакторов отказался от редактирования. Через шесть лет после смерти Римского, в 1914 января Дягилев поставил сенсационную постановку финальной оперы Римского « Золотой петушок» , as «Золотой петушок » в хореографии Михаила Фокина по эскизам Натальи Гончаровой, спел из ямы и танцевал — революционно для своего времени; и хотя Дягилев столкнулся с судебными исками и враждебностью со стороны вдовы и сына Римского за сокращение партитуры (деликатно сделанное Николаем Черепниным), это утвердило оперу на Западе.
На самом деле было произведено несколько других, особенно в Париже, Лондоне и Нью-Йорке в 19-м веке.20-х и 30-х годов, но никто так и не прижился. Эффект этой конкретной версии «Золотой петушок » был настолько сильным, что, когда, наконец, была поставлена настоящая опера, было замечено, что кукольные персонажи Римского лучше всего подходят для более «стилизованного» мира танца.
Проблема в том, что «Золотой петушок» , эта самая известная из опер Римского, подкрепляет мнение о том, что он фабрикант искусственного ориентализма, создатель симметричных узоров. Обладая достоинством краткости, ему не хватает разнообразия, широты и лиризма его более обширных эпических саундтреков. Возможно, их предполагаемая длина (хотя на самом деле, как указал Эдвард Даунс, ни одна из них не длиннее Don Giovanni ) и экстравагантность отпугивает продюсеров, достаточно распространенное оправдание понижения; и даже когда появляется опера Римского, кажется, что она поставлена по неправильным причинам.
В 1988 году ENO смонтировал «Сочельник » (1895 г.), версию одной из ранних гоголевских фальшивых украинских шумных песен (настолько презираемый Набоковым и также установленный Чайковским как Вакула-кузнец (1874 г.), переработанный как Черевичский). (1886)) в восхитительной постановке Дэвида Паунтни; но нельзя не думать, что причина эксгумации этой оперы заключалась в том, что название было легко продать как рождественское представление. Он содержит немного восхитительной музыки, но явно уступает гораздо более драматично убедительному и лирически вдохновленному 9.0009 Сказка о царе Салтане (1900), заказ к столетию Пушкина, по шедевру русской литературы. Он не только обитает в восхитительном и свежем детском фольклорном мире, но также содержит одно из самых известных музыкальных произведений, когда-либо написанных, T he Flight of the Bumblebee . Может быть, название слишком туманно. В конце концов, когда он был впервые показан в США в 1937 году, он был замаскирован под The Bumblebee Prince .
Опера Римского, которая получает наибольшее количество постановок в настоящее время, — это историческая мелодрама 9.0009 Царская невеста (1899). Римский, завершив то, что многие считают своим оперным шедевром, « Садко » (1896), почувствовал, что временно исчерпал свою мифическую русскую фольклорную жилку, и примерил на размер другие оперные шляпы — надо сказать, без особого успеха. Он даже вычеркнул русский колорит из своего музыкального языка в своей эпопее «Римляне против христиан» Servilia (1901) и польской деревенской мелодраме «Пан воевода » (1903) — его самых слабых произведениях, хотя всплывает ария из Servilia на недавнем сольном концерте Рене Флеминг — полная неожиданность: предвестник поздней музыки Рихарда Штрауса.
«Царская невеста» — лучшая из этих нехарактерных диверсий, но Римский — не тот композитор, чтобы вдохнуть жизнь в такие шаблонные смертные персонажи. Является ли близость сюжета к более знакомым русским операм причиной его предпочтения? Несмотря на три восхитительные арии, это все равно, что смотреть гениальное факсимиле оперы Чайковского или даже оперы Верди без их темпа и участия.
Когда Любаша, отвергнутая любовница одного из приспешников Ивана Грозного, Грязного, клянется отомстить в конце 1-го акта, диву даешься остроумным оркестровым дублям, изобретаемым Римским, имитирующим звон заутрени, видно, что это было больше интереса к нему, чем тяжелое положение его бедственного характера.
Вершиной оперного творчества Римского являются Снегурочка , Садко и Невидимый град Китеж . «Млада » (1889) заслуживает почетного упоминания как причудливая реакция на «Кольцо» Вагнера, оперу-балет такой музыкальной оригинальности, что она в одиночку возвещает музыку русского «Серебряного века». Из них только «Снегурочка » были недавно поставлены в студенческой постановке Лондонской школы музыки и драмы Гилдхолл. Эта опера, пожалуй, самая сложная для исполнения, так как это затянутая деревенская народная сказка, в которой драма движется медленно. Это не нарушает никаких оперных условностей, на самом деле Форе прокомментировал, насколько ретро была структура постановок.
Однако это самая лирическая и самая свежая из партитур Римского, почти шубертовская по своей мелодической щедрости и самая прозрачная и соблазнительная по инструментовке. Примечателен, действительно, тот факт, что это единственная песня из «большой тройки», написанная до знакомства Римского с Вагнером, когда в России в 1889 году состоялась премьера «Кольца»., что было для него водоразделом. Садко — это театрализованное представление, живой портрет мифического русского прошлого. Как и у Бородина Князь Игорь , он имеет свой темп и драматическую алогичность; но DVD с постановкой Мариинского театра показывает, что жизненная сила и изобретательность его лучшей музыки побеждают, а его герой, человек, добившийся всего сам, который бросает вызов ортодоксальности своего общества, несомненно, мог бы понравиться режиссеру, сознающему дух времени. Вполне уместно, что когда «Садко » был отвергнут Императорским театром (по велению царя, который просил что-то менее «тоскливое»), им занялся железнодорожный магнат Савва Мамонтов, и его успех привел к длительной и обоюдной борьбе.
выгодные отношения между композитором и предпринимателем. Из троих Китеж был самым реставрированным на сцене, с высоко оцененными постановками в Maggio Musicale, Флоренции и Гарри Купфером, не меньше, даже если он действительно вырезал музыку неприемлемым образом. Новаторская постановка Дмитрия Чернякова 2001 года, третья по счету по счету эта опера в Мариинском театре, раскрывает эту эпопею как глубокое – да, глубокое – размышление о времени и вере и решает многие, казалось бы, непреодолимые сценические требования с большой ловкостью рук. — Выпустите DVD, пожалуйста! Сама по себе партитура не из самых простых для понимания Римского. Это предпоследнее произведение было первой из его опер, в которой не было деления на действия, открыто перекликаясь с Вагнером и Мусоргским — что неудивительно, учитывая сложные отношения любви-ненависти Римского с Вагнером (не так уж отличающиеся от отношений Дебюсси) и тот факт, что это был написан одновременно с подготовкой Римским его второго Борис Годунов выпуск.
Эти обстоятельства побудили Саймона Моррисона в его «Русской опере и символистском движении» (2001) отметить, что «огромный объем музыкальных и словесных цитат в партитуре заставляет предположить, что Римский-Корсаков не так много сочинял свою оперу». как скомпилировать его». Это последняя из больших русских былин XIX века, и она носит характер подведения итогов творческой жизни не только Римского, но и его коллег. Тот факт, что Римский продолжал писать едкие и сатирические Золотой петушок доставил крайнее неудобство российским комментаторам. Смесь эпического и психологического внутри Китежа в христианской пьесе о чуде была неизведанной территорией для Римского, и временами вызов выходил за его пределы. Бурные политические и социальные разногласия в России того времени отражаются в этом сопоставлении утопии (невидимого города, Большого Китежа) с базовым миром Малого Китежа на земле и красноречиво олицетворяются в образах Февронии, ребенка. природы и сломленный алкоголик Гришка Кутерьма, яркий персонаж, не имеющий прецедентов в творчестве Римского и кандидат на включение в шорт-лист персонажей из плоти и крови Джеральда Абрахама.
Некоторые привычки музыкального мышления, такие как его склонность писать симметричные последовательности, к настоящему времени настолько укоренились, что некоторые из самых важных моментов не развиваются, как ожидалось; и заключительная, статичная сцена в раю, облеченная в музыку крайней строгости и простоты, возможно, не достигает кульминации, которой требует такое переживание; но это работа с уникальной точкой зрения, наполненная восхитительной музыкой.
Конечно, после века беспорядочных и изменчивых экспериментов в опере и театре мы сейчас лучше всех можем оценить уникальную эстетику Римского. Мы не должны ожидать, что вся опера будет хорошо сделанным реализмом а-ля Тоска . В конце концов, в последние годы мы видели, как давно задуманный недраматический оперный сериал Генделя триумфально возвращается на сцену; и существует огромная альтернативная аудитория для эллиптических зрелищ Филипа Гласса, чье переопределение того, что приемлемо с точки зрения музыкального и драматического повторения, может привести непосредственно к переоценке того, что традиционно считалось музыкальными и драматическими длинномерами в операх Римского.
В музыкальном плане мы также принимаем очень узко установленные эмоциональные пределы Стравинского, Кнуссена, Лигети и Булеза такими, какие они есть, а не тем, чем они не являются. Млада и Садко могут выиграть от иератического, обезличенного подхода Роберта Уилсона. А как насчет Complicite или Пины Бауш? Многие ведущие оперные режиссеры в печати выразили желание работать над оперой Римского, в частности Ричард Джонс, Дэвид Филдинг и Франческа Замбелло. Осуществите их желание в одном из наших больших домов!
Суть в том, что эти партитуры имеют особую логику, углубляясь в более глубокие сферы, за которые этот оклеветанный композитор заслуживает похвалы, используя что-то шаблонное, утешительное, загадочное в фольклоре, возвращаясь к временам, когда повествование не было цинг- Противоядие от компульсивного отвлечения внимания – поездка на белых костяшках бумов. но способ защититься от темноты долгими зимними вечерами. Сокровищница режиссерской концепции и дизайнерских образов может быть воплощена в этих удивительно увлекательных работах, и не должно быть оправдания их полному отсутствию на наших сценах.
© Джулиан Грант, 2008 г. Впервые эта статья была опубликована в выпуске журнала OPERA Magazine за январь 2008 г. Томас Вайк [общественное достояние], через Wikimedia Commons (обрезано) Легендарные морозные ярмарки на Темзе изображены в ряде произведений искусства, которые показывают, насколько холодной, ледяной и суровой стала погода зимой по сравнению с погодой, наблюдаемой в Лондоне в наше время. Идея морозной ярмарки на ледяной поверхности Темзы в Лондоне сегодня может показаться полетом фантазии, особенно когда она появляется или упоминается несколько раз в одном из любимых научно-фантастических телесериалов Великобритании, Dr. Кто . В одной из сцен, происходящих во время морозной ярмарки Темзы 1814 года, доктор встречает слона, идущего по замерзшей поверхности Темзы. В другом эпизоде доктор берет Ривер Сонг на то же мероприятие, чтобы отпраздновать ее день рождения. Река Темза долгое время была важным торговым и транспортным путем, и вокруг нее процветало множество видов бизнеса, больших и малых. Река кишела большими и маленькими лодками, укомплектованными лодочниками, которые переправляли людей и товары вверх, вниз и через реку. Многие люди жили, работали и умирали вокруг реки, и возникла богатая культура фольклора и легенд, некоторые из которых сохранились до наших дней. Великая река имеет такое большое значение для лондонцев. Как они справятся, если она внезапно замерзнет, и судам и лодкам не удастся пройти вверх, вниз или поперек? Хотя это написано в легендах и фольклоре, это также исторический факт, что река Темза несколько раз замерзала, достаточно сильно, чтобы обычная повседневная торговля была остановлена. Эти экстремально холодные явления произошли в период, известный как «Малый ледниковый период», который, по мнению некоторых людей, длился с 1300 по 1870 год. Говорят, что он наслаждался поездкой на санях в Гринвич из центра Лондона по льду Темзы, а в 1564 году Елизавета I прогуливалась по льду и практиковалась в стрельбе из лука на замерзшей реке. Худшие из больших заморозков произошли между 1550 и 1750 годами. В зимы 1683–1684 и 1715–1716 годов Темза замерзала на три месяца, но большинство явлений обычно длились намного короче. Когда он действительно замерз, это не только резко остановило реку, но и остановило повседневную деятельность города и его жителей. В 1608 году на ледяной поверхности Темзы состоялась первая лондонская морозная ярмарка. В декабре 1607 года лед был достаточно толстым, чтобы по нему можно было пройти от Саутуорка до Сити, а к январю 1608 года лед стал достаточно толстым и крепким, чтобы на его поверхности можно было заниматься целым рядом мероприятий. Возник небольшой городок из киосков, киосков и палаток, где продавали самые разные виды еды и напитков. Торговцы, такие как сапожники и парикмахеры, устанавливали прилавки, продающие свои товары и услуги, и даже зажигали костры на льду, чтобы согреться и использовать их для приготовления пищи.
Морозные ярмарки на Темзе также представлены двумя треками на Snow on Snow, от The Albion Christmas Band, прекрасный сборник рождественских и зимних песен на компакт-диске. Сегодня идея такого оригинального мероприятия с толпами людей, ларьками, развлечениями и всем весельем ярмарки на замерзшей Темзе может показаться сюрреалистичной, но в прошлом это действительно случалось несколько раз. Здесь мы рассмотрим некоторые из этих случаев и посмотрим, как это повлияло на лондонцев; что они делали и как справлялись в те холодные времена. Малый ледниковый период
Однако лондонцы, будучи изобретательными и предприимчивыми, приспособились. В замерзшем состоянии река фактически превратилась в шоссе, по которому могли двигаться фургоны и автобусы, пока лодки застряли во льду. Кроме того, он стал продолжением земли, предлагая новые возможности не только для заработка, но и для развлечения. Лондонцы любят веселиться. Первая морозная ярмарка (1607-08)
