Может ли жить человек без веры: «Человек без веры вообще не может жить» / Православие.Ru

Содержание

Легче ли жить без Бога?

Автор: Editorial Staff
«Любите друг друга!» 1/2002 → Молодёжь спрашивает

Я считаю, что легче жить без веры в Бога и выполнения Его заповедей. Жизнь без Бога становится как бы проще. Человек тогда свободен и несёт ответственность только перед самим собой.

Елена, 18 лет

Дорогая Елена,
затронутая тобою проблема включает в себя несколько аспектов. Рассмотрим их по очереди.

Легче ли жить без веры в Бога? На этот вопрос могли бы ответить люди неверующие. Но это бы был неубедительный ответ по той простой причине, что этим людям не с чем сравнивать свою жизнь, у них нет опыта веры. Ты скажешь: «Извините, но я знаю людей, которые были верующими, а потом потеряли веру» или «Есть люди, которые были атеистами, а потом поверили».

Такие люди действительно существуют, и их мнение было бы авторитетно. Замечу, что те, кто потерял веру, так и не нашли душевного покоя. Самое лучшее свидетельство, наверное, могли бы дать люди, которые после долгих лет неверия, стали верующими. Одним словом, этот вопрос сложен, и мне трудно ответить на него однозначно. И всё-таки я вижу причину, которая усложняет жизнь неверующих людей.

Она связана с вопросом: совершает ли человек какую-то трагическую ошибку, отвергая Бога? В определённые периоды жизни этот вопрос вызывает у человека много осложнений и внутренний непокой, особенно у людей чувствительных и думающих, что вера совсем не облегчает жизнь.

Трудно сказать, легче ли жить неверующему человеку. Я считаю, что неверующим намного труднее в этом хаотичном мире. Неверующий человек живёт в пустоте. Он свободен и одинок, как говорил Сартр. Близкие люди и общество не в состоянии заменить потребность в чём-то или ком-то, существующим абсолютно. Это абсолютное существование верующие люди называют Богом.

В человеке, как существе необязательном, закодирована потребность в отношении к чему-то, что является безусловным и обязательным. От этой потребности мы не сможем избавиться до конца жизни.

Бесспорно, у верующих людей тоже есть много вопросов и сомнений. Они тоже беспокоятся за свою веру, которую нужно поддерживать и укреплять. И всё же, я думаю, что их груз не так тяжёл, как проблемы неверующих людей.

Одна из самых больших проблем для верующих — задача жить согласно своей вере. Многим из нас кажется, что наша жизнь отстала от требований веры. Тот, кто верит, должен считаться со своей совестью, в которой записан основной моральный закон: делай добро, избегай зла, не делай другому того, что тебе самому неприятно и т.д. Однако эти условия не так сложны, как те, которые ставит вера.

Сейчас перейдём ко второй твоей проблеме. Легче ли жить человеку, не соблюдающему заповедей? Можно сказать однозначно: нет людей, которые совсем не соблюдают каких-либо заповедей и законов.

Об одном из них я уже говорил — это наша совесть. Никто не свободен от основного закона, записанного в человеческой совести.

Кроме собственной совести, каждый из нас подчиняется законам, принятым обществом. В нашей цивилизиции не остаются безнаказанными убийство, воровство, издевательство над личностью и другие проступки, которые нарушают нормы человеческого существования. Итак, жизнь всегда нормируется какими-то законами. Если человек отвергает Божий закон, то неизбежно принимает другие законы, зачастую — ужасающие. Сталин и Гитлер отвергли Божии заповеди и пробовали навязать народам свои законы. Люди, пережившие диктатуру, вспоминают о ней с отвращением. Это был закон нищеты, массового убийства, концентрационных лагерей, закон, основанный на страхе и насилии.

Ты пишешь, что не соблюдение Божиих заповедей делает человека свободным. Совсем наоборот: его сразу же опутывают и ограничивают собственные слабости, которым он легко и незаметно поддаётся: алкоголь, наркотики, проституция, воровство и многое другое. По-моему, свобода, о которой ты мечтаешь, ведёт к самой большой неволе человека.

Я считаю, что Божии заповеди — лучший путь не только к внутренней свободе человека, который, соблюдая заповеди, становиться более устойчивым перед слабостями своей природы, но и единственный путь к внешней свободе. Ибо человек, послушный Божиим заповедям, всегда легче соблюдает требования государственного закона.

Ты также утверждаешь, что неверующий и не соблюдающий заповеди человек отвечает только перед самим собой. Не только. Он отвечает тем или иным способом перед обществом, в котором живёт. Ни одно общество не примет человека, который пренебрегает родителями, женой, даёт плохой пример детям и т.п. Защищаясь от таких людей, общество устанавливает свои законы.

Но вернёмся к ответственности перед самим собой. Ты права: неверующий человек отвечает только перед самим собой. Его судья — его собственная совесть. Совесть, независимо от того, верит человек или нет, — очень строгий судья. Безжалостный. Она преследует человека днём и ночью, в молодости и старости. Мне пришлось успокаивать многих людей, чтобы они могли достойно дожить свои дни до конца. Некоторые неверующие говорили мне: «Вам хорошо: вы можете на исповеди сбросить груз своих грехов, а я этот горб вынужден носить всю жизнь». Вот свобода, о которой ты мечтаешь, тоскуя по ответственности только перед самой собой. Ты выбираешь себе самого жестокого судью. Будь осторожна в своих суждениях и предположениях.

Подумай обо всём и ответь сама себе: будет ли тебе легче жить без веры в Бога?

о. Ян Палыга SAC

Заказать е-подписку

Если вы хотите скачать весь номер в виде файла PDF

Войти, если вы уже являетесь клиентом и у вас есть электронная подписка
Заказать подписку, если вы еще этого не сделали

Статья опубликована на Христианском портале с любезного разрешения «Любите друг друга!» в ноябре 2010 г.

Читайте также другие Христианские статьи на русском языке

Статья была опубликована с любезного разрешения «Любите друг друга!» в июле 2014 г.

Submit your article!

Человек не может жить без веры

Без чего человек не может жить? Ответов очень много.

Кому ни задай такой вопрос, обязательно что–то услышишь. Даже если это будет молчание, улыбка, тихий вздох, то за ними также скрывается ответ. В каждом возрасте человек ответит по–разному. Кто–то родителей вспомнит, другой — детей, жену или мужа. Кто–то задумается и скажет веско: «Родина»… Один с пафосом, с большой буквы, а другой — с маленькой… Часто произносят короткое слово «дом». Многие абсолютно серьезно скажут, что человек не может жить без любви. К женщине, детям, дому, родине, семье, жизни. Есть и такие, кто говорит, что главное в жизни — деньги, благополучие…

Вот история. С моим другом–физиком мы много и часто спорили: о жизни, политике, детях, религии, да обо всем на свете — запретных тем не было. К религии он относился несколько, даже сложно подобрать слово, пренебрежительно–отрицательно. Подчеркивал, что знания и опыт сделали его прожженным атеистом. Всегда старался объяснить мне, гуманитарию, что бога нет, а все, что с ним связано, — выдумка людей. Что буддизм, ислам, христианство, индуизм и зевсы с афинами — очки на глазах, чтобы не пугаться необъяснимого.

Звучали слова: материя, атомы, кванты, нейроны, планеты, галактика, вселенная, бесконечность, модель, закон… И так наши споры продолжались много–много лет. Заканчиваясь почти всегда одинаково. Мы расходились, его ответ меня не устраивал. Так как всегда можно было задать один и тот же вопрос: «А что дальше, что было перед материей, ведь что–то же было?» Он махал рукой, злился, чертыхался и говорил, что скоро, может, даже завтра станет известно, что было перед началом всего. И добавлял: «Поверь, никакого бога там не обнаружат! Его нет! Вот коллайдер заработал, а это еще один шаг вперед!»

Пару лет назад, когда я уезжал от мамы и уже возился в коридоре с сумкой, обувью и одеждой, она задала вечный вопрос, а не забыл ли я билет. Увидела его в моей руке и успокоилась. Стала наблюдать за моей возней со шнурками, кажется, она еще в раннем детстве и научила завязывать их «на бантик». И тут я услышал, как моя старенькая мама что–то негромко бормочет–шепчет, но проникновенно. Так она даже со мной не разговаривает.

Вслушался. Мама молилась. Она обращалась к Богородице. Просила, чтобы та поняла ее, ведь и у нее есть сын, чтобы Богородица защитила и ее сына, сделала дорогу прямой и легкой. Несчастья всякие и беды отвела, спрятав и укрыв меня… Я уже шнурки завязал, но все продолжал сидеть, согнувшись, слушая быстрый шепот. Стало тихо. Я встал. Мама смутилась, прижалась, поцеловала, заплакала. Призналась, что она уже много–много лет читает эту молитву, а потому я всегда и добираюсь благополучно, и ничего со мной плохого не случается…

Еще в поезде, когда за окнами бежали знакомые пейзажи, растворяясь в сумерках, до меня дошло, что человеку для жизни нужна вера. Поняв это, стал спокойнее, обрадовался.

Когда при очередной встрече рассказал это моему другу–физику, он пожал плечами, махнул рукой. Заметил, что все это сущая ерунда, происходящая от незнания законов физики, биологии, философии, теории чисел и прочего–прочего… И та молитва мне уж точно не помогает, а вот маме — да, позволяет успокоиться. Не дает давлению подскочить. Все выглядело разумно.

Наши разговоры, крутившиеся все время вокруг одних и тех же вопросов, продолжались. Мы пили кофе и спорили. Его аргументы всегда были железные, с доказательствами и даже схемами, отсылками к научным трудам. А потом мой друг заболел. Все случилось неожиданно, как снег в июле. Он вел здоровый образ жизни: бегал по утрам, ходил в походы на байдарках, по субботам — бассейн и баня. Никогда на самочувствие не жаловался. Регулярно проверялся. Говорил, что проживет лет восемьдесят пять.

За неделю до операции среди дня позвонил. Мы проговорили больше часа. Все в его голове вдруг поменялось. О боге он не вспоминал, но сказал, что верит… Что потом опять что–то должно быть, обязательно должно. «Не может все вот так просто взять и закончиться, не может… Понимаешь?!» — шептал он в трубку.

Уже выйдя из церкви, где его отпевали, на холодном осеннем ветру вспоминал все наши споры и обрывки разговоров. Подумал, что атеизм — та же религия. Та же вера, облегчающая жизнь. Ведь и мой друг любил маму, дом, жизнь, детей, жену… Верил, что и потом, за пределом, за чертой, что–то будет.

[email protected]

Советская Белоруссия № 17 (25152). Четверг, 26 января 2017

«Любовь не может жить без Веры, как и Надежда без Любви»

Несмотря на то ,что 30 сентября выпало на понедельник ,сотрудники отдела ЗАГС Красногвардейского района в день христианского православного праздника, посвященного Дню памяти четырех святых мучениц — Веры, Надежды, Любви и их матери Софии, встречали у себя удивительных женщин, носящих эти замечательные имена. Некоторые их них пришли со своими родными и близкими.

Ведущая Любовь Вирютина открыла праздник словами:

«Идут из глубины веков

И почитаются в России

Надежда, Вера и Любовь

С премудрой матерью Софией…».

– Издавна счастливыми считают тех, кто идет по жизненному пути с твердой верой. На таких людей можно положиться, у них все ладится, рядом с ними легко, к ним тянутся другие люди. Даже в самые тяжелые времена людям свойственно надеяться на лучшее. Православный человек во всем возлагает твердую надежду на Бога. Любовь начинается с любви к ближним – тем, кто ежедневно окружает нас. Это чувство имеет великую силу, которая все побеждает и всех спасает. Имя София переводится на русский язык как «мудрость». Истинная вера наполняет наши сердца мудростью.

— Настоятель Покровского собора города Бирюч, Благочинный первого Бирюченского округа протоиерей Олег Моргуляк начал свою речь, обратившись к сотрудникам ЗАГС с благодарностью за организацию такого прекрасного праздника и рассказал его историю. Во втором веке, в царствование императора Адриана (117—138) в Риме жила благочестивая вдова София, у которой было три дочери, названные по именам трех главных христианских добродетелей: Вера, Надежда и Любовь. София верила в христианство и воспитывала в этой вере своих девочек. Адриан, узнав о сильной вере Софии и ее дочерей приказал доставить их во дворец и отречься от своей веры, применял ужасные пытки, но не смог сломить веру Софии и девочек. . За большую жертву Вера, Надежда, Любовь, которым было всего 12, 10 и 9 лет на момент казни, и их мать София были причислены к лику христианских святых. А их имена стали олицетворять главные добродетели, существующие на земле – веру в Бога, надежду на лучшее и божью помощь, а также любовь без основания и корысти к каждому живому существу. София же, в переводе с греческого языка, означает «мудрая» и олицетворяет божью мудрость на земле. Сегодня все поздравляют своих близких с верой, надеждой и любовью, которые существуют на земле, а также тех женщин, которые были названы в честь этих Святых мучениц

Галина Ивановна Тельная, начальник отдела ЗАГС района, обратилась к именинницам со словами: «Поздравляю с именинами восхитительных женщин — Веру, Надежду, Любовь и Софию, с удивительными по смыслу жизни именами, без которых человек не может жить полноценной жизнью. В России имена Веры, Надежды, Любови можно причислить к самым любимым. Они не требуют перевода, понятны каждому, они звучат как лучшие пожелания. Они бесконечно женственны. Желаю, чтобы все вы были здоровыми, счастливыми, чтобы в домах ваших царил уют и благополучие. И чтобы вера, надежда, любовь и мудрость всегда сопутствовали вам и всем вашим близким».

Человек не может жить без веры и надежды в душе, а также любви в сердце.

Вера живет в душе любого человека: вера в будущее, вера в хорошее, вера в Бога, вера в свои силы. Участница праздника с именем Вера (Вера Анисимовна) в своем выступлении поделилась, что только с возрастом полюбила свое имя и теперь очень гордится им. Но важнее –ценить и уважать своих родных, проявлять мудрость по отношению к близким людям и чаще говорить им слова поддержки, любви, надежды и веры в лучшее.

Надежда хотя и имеет нечто сходное с верой, но, все же, совершенно другой феномен. Супружеской паре Козленко Анатолию Алексеевичу и Надежде Дмитриевне которые в браке 51 год, был адресован вопрос — » А вот как святые имена христианских добродетелей отразились в вашей судьбе?»

— Для каждого человека семейное счастье — это основа счастья личного, а вера, надежда, любовь и мудрость помогают преодолеть любые невзгоды и достичь мира и согласия в семье — ответил Анатолий Алексеевич.

Супруги успевают все; активно отдыхать, встречаться с друзьями, заниматься пасекой и всегда быть рядом с детьми и внуками.

Все присутствующие были тронуты до слез когда супруги закружились в вальсе.

Если вера и надежда помогают жить, совершать благие поступки, проявлять человеческие качества, находить смысл в своем существовании, то в отношении любви все несколько сложнее. А все потому, что любовь весьма многогранна. Ребенок с рождения испытывает любовь своих родителей, бабушек и дедушек, старших братьев и сестер. Любовь родных бескорыстна.

Почему родители нарекли так свою дочь? Случайно ли это было? Такие вопросы были заданы участнице с именем Любовь.

Любовь Гончарова ответила так: » Спасибо папе и маме за прекрасное имя. Нас в семье трое и всем хватало родительской доброты, тепла, справедливой, требовательной заботы. А что это имя влияет на жизнь человека, это точно. Не зря, наверное, муж повторяет: «Любовь ты моя!». Живем вместе 32 года, дочь вырастили, и любовь бережем. И все-таки только на имя не стоит уповать. Имя – не заклинание. Надо быть внимательным к людям, любить их, особенно близких своих – семью ценить и беречь. В общем, от самого человека многое зависит. А именами, которые родители дают нам при рождении, надо гордиться».

Живут ли в нашей душе Вера, Надежда, Любовь с матерью их Софией?

Они неразделимы. Вера придает силы Надежде. Любовь их делает счастливыми, а София — мудрыми. В единении Веры, Надежды, Любви и Софии — истоки всего лучшего, что было, есть и будет в человеке. И главное — человек всегда должен идти в жизни «Дорогою Добра».

В завершении мероприятия по традиции состоялись фото на память и чай с пирогами.

Я не верю в совесть, если она без Бога

В июне исполняется 60 лет известному телеведущему, писателю, члену Патриаршего совета по культуре, члену редакционного совета нашего журнала Юрию Вяземскому. Накануне юбилея мы поговорили с ним о том, зачем школьники участвуют в «Умницах и умниках», спасут ли Россию инженеры и биохимики, почему в школе надо рассказывать о Православии и какие раны у Церкви самые больные.

Потребности обезьяны и человека

— Юрий Павлович, что, по-Вашему, привлекает зрителя в «Умницах и умниках»?

— Думаю, три вещи. Во-первых, зрелище ума, и при том ума юного — на фоне всё возрастающего бескультурия на телевидении это не может не привлекать. Второе, мы все же делаем не викторину, ведь викторина рассчитана на то, что подавляющее большинство телезрителей хоть как-то готово ответить. Программа изначально задумана для того, чтобы в форме вопросов и ответов знакомить людей с самыми различными областями культуры. Я могу делать, например, несколько передач по какой-то специфической для широкой аудитории теме, типа зороастризма. Но люди все равно это смотрят, слушают вопросы, слушают ответы, эти знания интересны им. Третий момент — последние годы мы стали приглашать в качестве судей очень известных людей из разных областей. Это и политики, и актеры. В конце каждой программы я у них беру интервью, показываю, что у нас не только дети умные, но и некоторые взрослые иногда сохраняют ум.

И, насколько я знаю, этот факт тоже у многих находит отклик.

— Но есть и другая версия популярности программы — она ведь дает уникальный шанс попасть без экзаменов в престижный МГИМО…

— Я знаю, что очень многие из моих умников и не рассчитывают на то, что они выиграют. Они просто хотят участвовать, хотят читать, хотят готовиться, хотят бежать эти интеллектуальные стометровки. В первом нашем сезоне один победитель, Сергей Виноградов, не воспользовался призом, он пошел учиться на истфак МГУ и стал очень интересным историком…

— Но оговорку о престижности приза я сделал не случайно. Ведь знания нередко понимаются сегодня как капитал, который можно удачно вложить, конвертировать, например, в высокий статус студента известного вуза.

— Я все же думаю, что знания ценны сами по себе. Да и при современном состоянии нашего отечества эти знания, в общем, мало чего дают в плане практической выгоды.

— Ну почему, можно получить образование в области менеджмента и хорошо себя продать?

— Это особые знания.

Я-то как раз ими не занимаюсь. Мы говорим с Вами о широком образовании, о широкой гуманитарной или теоретической культуре, а в этой области… Раньше профессор был уважаемым человеком, получал достаточно приличные деньги. Сейчас он вообще ничего не получает. Я сам уже скоро 19 лет как заведующий кафедрой, я кандидат наук, доцент, мне несколько раз предлагали писать диссертацию, два раза даже заставляли ее писать, но я всегда отвечал: зачем? Зачем мне тратить время на это совершенно бесполезное занятие? Зачем мне докторская степень? Что я за это буду получать? Я ничего не буду получать, я лучше буду работать и заниматься каким-то более интересным и полезным для меня делом: проведу научное исследование, роман напишу, передачу сниму.

— Получается, мотивов стремиться к широким гуманитарным знаниям у молодежи как-то не очень много?

— Вообще-то стремление к знаниям, по-моему, так же, как и стремление к воде, к еде — просто одна из базовых потребностей всего живого. Даже крысы чрезвычайно много времени тратят на изучение, хотя иногда довольно быстро понимают, что это исследование не принесет еды.

Но они изучают просто потому, что им интересно. А уж если мы возьмем высших обезьян, то там исследование и игра, пожалуй, самые мощные потребности. Обезьяна будет с радостью играть с интересной игрушкой, но как только она поймет, что это не игрушка, а еда, она ее съест и тут же потеряет к ней интерес. Но вот пока она еще загадочная игрушка, которую можно так и так повернуть — какая-то базовая потребность заставляет ее изучать.

— Почему-то у меня есть сомнения, что сегодня люди, выбирая, какое образование получить, исходят именно из этой базовой потребности, а не из представлений о том, что приведет к успеху, благосостоянию…

— Это все зависит от людей. Прежде всего, люди делятся на умных и дураков, причем от природы. Далее они делятся на творцов, потребителей и работников. Вот человек умный, который ощущает себя творцом, который хочет что-то созидать, он неизбежно будет задаваться вопросом: в какой области я талантливее всего и какая из этих областей знаний, умений, навыков для меня интересна.

Потому что именно такое сочетание — «мне это интересно» и «я здесь талантлив» — дает счастье человеку.

— Неужели Вы слышите подобные рассуждения от молодых людей, с которыми встречаетесь в университете?

— Я от них это не особенно слышу, потому что, во-первых, я им сам это рассказываю. А во-вторых, понимаете, в их возрасте (а это первый, второй курс) они такие в общем-то философские вопросы еще пока себе не задают, они живут по душе, они двигаются в направлении, которое объяснить для себя они еще не в состоянии. Но то, что человек бывает счастлив, когда он понимает: «я это умею, и у меня это очень хорошо получается», по-моему, безусловно. Трагедия происходит тогда, когда человеку что-то очень нравится, а он бывает неуспешен. Я эти трагедии часто видел, особенно среди актеров. Когда человек жить не может без театра, а на сцену ему лучше не выходить, потому что… лучше козу выпустить на сцену, она естественней сыграет. Ну, а человек, которого не интересует, где я способен и где я успешен… это так, работник.

Плохой причем.

В стране контрастов

— Хорошо, если человек талантлив в области инженерии, высоких технологий — он и способности реализует, и голодным не останется. А что делать сегодня гуманитарию? Неслучайно ведь постоянно слышатся слова о кризисе гуманитарной науки…

— Да, кризис есть. И причины его прежде всего в малой государственной поддержке, от которой мы очень сильно зависим. Я не говорю, конечно, про гениев. Гению в общем по барабану, что думает руководство, гений развивается по собственным законам, у него собственная защита, ангел или Бог его охраняют, ему мало что мешает. Ну, а чем меньше таланта, тем больше человек зависит от обстановки, от государства, от политики в области образования, а она сейчас сильно скособочена…

— Разве только у нас скособочена?

— Ну, если, к примеру, мы возьмем американский путь, то увидим, что эти «хитрые американцы» не пренебрегают никакими областями знания. Да, они понимают, что им не очень нужны гуманитарные науки, но тем не менее они их очень тщательно сохраняют.

Они знают, что эти гуманитарные науки питают и базовые технические науки, а базовые технические науки питают прикладные науки. У нас же страна контрастов, у нас могут быть все силы брошены на футбол или на хоккей, или на технические науки… И при этом можно сразу забыть, что помимо них существуют еще другие нужды, другие сферы знания. Сейчас, конечно, у нас звучит все время тема «давай инженеров, математиков, физиков, биохимиков!» и так далее. При этом, повторяю, забывают, что знание совокупно, его разные виды связаны, как сообщающиеся сосуды. Бор, величайший из физиков ХХ века, в значительной степени был гуманитарий, и не просто гуманитарий, а религиозный гуманитарий. И, по его собственному свидетельству, он вышел на принцип дополнительности (одно из величайших открытий ХХ века, не менее, на мой взгляд, мощное, чем теория относительности Эйнштейна), читая работу датского философа Кьеркегора о догмате троичности. Вроде такая далекая сфера — Пресвятая Троица, да еще какой-то датский Кьеркегор! А отсюда сразу и принцип дополнительности, а из принципа дополнительности… да почти половина открытий ХХ века.

— Отчего же у нас нет понимания важности совокупного знания?

— У Льва Толстого есть пьеса «Плоды просвещения», обратите внимание — название, как сейчас говорят, в кассу, звучит. Вот там на этот вопрос один из персонажей говорит: «Это все у нас от умственности» — и при этом крутит пальцем у виска. А если говорить честно и откровенно, то, по-моему, на этот вопрос лучше всего ответил наш философ Николай Бердяев, который описал Россию как страну чрезвычайно больших контрастов, из которых вытекают крайности. Мы то самая молящаяся и верующая страна, а в следующую секунду — за топоры, рубить иконы, вешать священников и так далее.

Нам очень нужны инженеры. Но еще нужны люди, которые бы в состоянии были понять вообще, куда мы идем, зачем мы идем, чем мы отличаемся от других людей? Что такое партия? Демократия, нужна ли она России? Какая демократия нужна? В состоянии ли мы идти отдельно или зависим от мира? Понимаете, биофизики, биохимики и инженеры на эти вопросы не ответят.

— Без решения какой проблемы эту ситуацию не получится изменить?

— Главная наша болевая точка и в то же время самая трудно решаемая проблема — это образование.

На ее решение требуются очень большие деньги и очень большой талант настоящего садовника, который был бы в состоянии выращивать в идеале сотни тысяч, как минимум десятки тысяч талантливых учителей для того, чтобы воспитывать будущее поколение. Вот в этом направлении практически ничего не делается, всем управляют чиновники. Но чиновнику, Вы же понимаете, по природе главное управлять, занимать место, карьерно расти. А вот взаимосвязь между карьерным ростом и тем, насколько успешно ты работаешь, в нашей стране пока плохо прослеживается.

— Но разве в образовательной политике ничего не делается? Вот сейчас, например, много шума вызвал ввод новых образовательных стандартов…

— Стандарты как раз меня всегда мало волновали. Ренуара когда-то спросили, что в искусстве главнее: «что» или «как»? Ренуар подумал и сказал: в искусстве самое важное — «кто». Понимаете, стандарты можно разработать замечательные, но если некому будет эти стандарты выполнять, то в чем смысл? Вот курс «Россия в мире» — великолепнейший курс.

Но как только я начну представлять тысячу учителей, которые этот курс будут читать, мне уже на втором десятке становится страшно. Ведь молодой ум, который всегда очень критичен, а иногда еще и очень скептичен, за этот курс может возненавидеть и Россию, и мир — просто оттого, что его так читали. Учитель — вот что самое главное для школы, лектор — вот что самое главное для вуза.

Более того, ни в коем случае нельзя забывать об учителях на первой фазе образования — а это папа и мама или бабушка и дедушка, в зависимости от семьи. Потому что ими закладывается все: трудолюбие, основные ценности, базовые ориентиры в этом мире.

Крысы и атеисты

— Кстати, помимо «России в мире», школьники получили возможность изучать курс «Основ православной культуры». Как Вы относитесь к его появлению?

— Чрезвычайно положительно. Я вообще принадлежу к числу тех «ретроградов», которые считают, что религия как таковая — это культурообразующее явление. Даже если человек от этой религии отрывается, даже если он начинает с ней спорить — он все равно выходит из нее.

Ну вот Толстой: как бы он с середины своей жизни ни чудил и какие бы глупости ни болтал, понимаете, он все равно глубоко православный человек, он вырос из Православия. Он автор великого православного романа «Война и мир». Об этом обязательно надо говорить. Только ни в коем случае не надо повторять того, что было до революции, когда Закон Божий был превращен практически в инструмент отталкивания детей от Церкви.

«Основы православной культуры» совершенно необходимы для человека, который живет в России, потому что Россия возникла из этого источника, она движется в этом источнике — и она умрет в нем. А источник неплохо бы знать. Но мы говорим только о культуре, потому что, как Вы понимаете, вера — это вещь исключительно интимная, она не может преподаваться коллективно. Главное помнить, что данный курс — это именно культурно-образовательная программа. И что нужна она для того, чтобы люди понимали, что такое религия и какие ее основные постулаты, ну и чтобы, с чем я не раз встречался, они не писали «И. Христос» и «хрестианство». Но вера, повторяю, это чрезвычайно интимно, чрезвычайно таинственно, это чрезвычайно нежная материя, и здесь может работать только чуткий квалифицированный священник, либо любящие и неглупые родители.

— А Вы, как верующий человек, позволяете себе говорить со студентами о своей вере и что-то рассказывать о ней?

— Я позволяю себе, и даже много говорю на эту тему. В курсе, который традиционно называется «Культурология» (хотя, по-моему, лучше бы называть его «Философией культуры») речь, естественно, заходит о вере. Для студентов я по своей модели строю такое, если угодно, здание общечеловеческой культуры, о трех этажах, о девяти комнатах. И вот последняя комната, самая главная, которая, как я пытаюсь доказать, отличает человека от животного — это как раз и есть религия. Я не могу с ними на эту тему не говорить, потому что для меня хомо сапиенс — это, по определению, хомо религиозис, человек религиозный. Ведь как только появляется религия, так из животного мира появляется человек, а как только уходит религия, так человек превращается в животное.

По крайней мере, современная наука ничего пока возразить на это не может.

В науке разговор о человеке не как о животном начинается с того момента, как появляются захоронения. Причем среди первых захоронений многие находятся чрезвычайно близко к месту жилья. Сами понимаете — это не санитария, а, наоборот, попытка умерших родственников оставить как можно ближе к себе. Крысы тоже хоронят своих сородичей, но они к ним не возвращаются, они их зарывают в песок в целях санитарии. Поэтому для меня атеистическое сознание — это сознание крысы: как только сородич умирает, она для того, чтобы он не вонял, его зарывает. А когда человек начинает говорить о том, что он атеист, и при этом устраивает похороны, провожает на кладбище,

проливает слезы, потом возвращается домой, устраивает поминки, ставит стаканы, кладет на них хлебушек, сразу возникает вопрос: какой ты атеист? Атеист вызвал команду, отдал труп — и всё. Ну плачь один, в одиночестве, но зачем ехать в какое-то культовое место, зачем совершать какие-то ритуальные действия? Это не атеизм. Назвал себя атеистом, становись как крыса.

— Эта мысль встречает отклик в студенческой аудитории?

— У некоторых встречает, некоторые остаются безразличными, некоторым, наверное, я даже не нравлюсь, может быть, кто-то жалуется родителям и говорит, что «он нам проповедует». Но в любом случае, я всегда соблюдаю большую осторожность, потому что у меня сидят разные слушатели, на моем семинаре есть и христиане, и буддисты из Калмыкии, и мусульмане из Дагестана и Чечни. Для меня главное показать им, что, если человек вообще ни во что не верит — это не совсем человек.

— Вы знаете, сейчас на это любят отвечать: «Я верю в человека!»…

— А это к Достоевскому. Лучше всего роман «Бесы». Или идите на Красную площадь, смотрите — там как раз в многоступенчатой пирамиде, которая позволяет себя отнести к третьей династии фараонов, которая похожа на пирамиду Джосера, лежит мумия человекобога…

Вы же понимаете, религия — это вещь, без которой человек нормальный жить не может, потому что смерть очень пугает, она же надвигается, от нее же никуда не денешься. И кажется, ну как так, я вот такой умный, я такой хороший, я всю жизнь старался, работал, ну что же, я умру, что, меня совсем не будет? Поэтому даже на этом индивидуальном уровне человек не может без веры обойтись. Если это его не волнует-либо он полный дебил, либо он какой-то автомат, который поставил себе заглушку на эти темы и вообще мало о чем думает. Потому что чем сильнее от смерти бежишь, тем она навязчивее стучится к тебе в двери, в окно или в душу, или через других людей. Когда из души выпроваживаешь Христа, там сразу начинают появляться другие существа. Читайте Гоголя, в конце в повести «Вий» очень хорошо описано, какие рожи в заброшенную церковь являются. Ну уж если совсем захочется почитать, то «однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина»…

— Сегодня найдется много скептиков, которые скажут, что вряд ли и Гоголь, и Булгаков смогут сподвигнуть на что-то «нашу безнадежную молодежь». А Вы в нее верите?

— Верю конечно, потому что у современной молодежи есть то, чем мы не обладали.

У молодых людей есть свобода, и они эту свободу чувствуют, они гораздо менее лживы, чем мы, потому что их не учат лгать с детства. Понимаете, это не входит в систему воспитания и образования. Да, почему-то все растерялись, и некоторые стали жаловаться на то, что нет какой-то официальной идеологии. Но тут как раз и есть дорога к Церкви.

— А как объяснишь человеку, что это дорога к Церкви ему нужна?

— Я говорю о дороге к Церкви прежде всего с точки зрения поставления идеалов. Причем идеалов реальных: быть честным, порядочным, не лгать. А еще раньше почитать отца и мать… Да что я буду пересказывать Достоевского? У него это в каждом романе написано: без Церкви, без веры богочеловек «переворачивается» и становится человекобогом, без Церкви становится все дозволено. Как в «Бесах» восклицает один штабс-капитан: «Если Бога нет, то какой же я штабс-капитан?» А главное — совершенно исчезают идеалы, все расплывается, все исчезает, пропадает страх Божий. Тебе становится не страшно совершать подлости, предательства, принимать наркотики, тонуть во лжи и пьянстве.

Ну, конечно, страшно так написано на сигаретной пачке: «Курение убивает». Пока почему-то не написано на бутылке водки, что она убивает тоже, намного быстрее, чем курение. И намного страшнее, и миллионы убивает в нашей стране. Но русский человек, он вообще мало чего боится. Поэтому ему особенно нужен страх Божий. Одна совесть не очень спасает.

Я беседовал с некоторыми людьми, которые считают себя атеистами (хотя я свято верю в то, что атеистов нет, потому что если ты Бога прогоняешь, то тут же на это место становится другой бог, иногда совсем неприятный), и они говорили: «Зачем нам Бог? У нас есть совесть». Так вот, я совести этой не очень доверяю, если она без Бога. Потому что страх — это самая сильная эмоция, которая вообще есть в живом мире, и в человеке тоже. Страх сильнее всяких других чувств, поверьте мне. Если Вы со мной не согласитесь, значит Вы этот страх, слава Богу, пока еще не испытывали. Потому что отмирает все, и жажда познания, и чувства пропадают, когда является настоящий, очень сильный, страх…

Караван идет

— Более года назад был создан Патриарший совет по культуре, Вы стали одним из его участников. Зачем Вы вошли в Совет?

— Ответ на этот вопрос дан в уставе Совета — создан он для того, чтобы помогать Патриарху, помогать Патриарху именно в широкой культурной области. Сегодня очень редко вспоминают (и тем более не вспоминают критики нашей Русской Православной Церкви) о том, что Церковь нуждается в возрождении не менее, чем наше государство. Потому что, начиная с Петра I, это была специфическая Церковь. У меня даже не всегда поворачивается язык называть ее Русской Православной Церковью, потому что в каком-то смысле мы имели то, что в Англии называется English Church. Это была совершенно точно Russian Church. Главой ее был монарх, дальше руководящие функции исполнял обер-прокурор Святейшего Синода. Если не врут историки, из всех обер-прокуроров чуть ли не 6, но 4 точно до этого возглавляли Третье отделение Его Императорского Величества канцелярии*. Вот в таких условиях до большевиков развивалась Церковь (земная конечно, а не Тело Христово). Потом пришли большевики, и уже тут не надо, я думаю, никому рассказывать, что стало с Церковью.

То есть настоящую свободу и возможность своего возрождения Церковь получила только в последние годы жизни предшествующего Патриарха…

— А что Вы понимаете под возрождением?

— Возрождение Церкви как духовной организации. Журнал «Фома» неоднократно разъяснял своим читателям, чем Церковь-организм отличается от Церкви-организации. И если говорить о возрождении последней, то начать надо с того, что Церковь — это, прежде всего, ее прихожане, люди, которые не просто в нее ходят, а которые с ней идут по жизни. Которые свои шаги сообразуют с тем, о чем они молятся, что им читают, как им проповедуют.

— И в этом сообразовании Вы видите проблему?

— Здесь, наверное, надо сказать то, что президент Медведев говорит о нашей демократии: пока у нас демократия плохенькая, но демократия. Теперь у нас есть Церковь, но она пока еще маленькая и раненая. Но, наблюдая за тем, как меняются поколения священников, я вижу, что возрождение идет.

— Как же меняются эти поколения?

— Помните, во вторник на Страстной неделе к Иисусу подошел законник и спросил: какая первая из заповедей? Иисус сказал, что Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею (Мк 12:28–31).

Вот эти четыре параметра, на мой взгляд, все больше и больше начинают проявляться в священниках будущего поколения. То есть «всем сердцем своим» — это было и раньше. «Всей душою своей» — это не всегда было, но потом стало возрождаться. А вот «всем разумением своим» — долгое время на разумение этой любви к Богу накладывалась какая-то внутренняя самоцензура, как Тертуллиан говорил: «Верую, потому что абсурдно». Но именно это разумение в том числе должно привлекать людей размышляющих, сомневающихся, думающих, критически настроенных, привыкших анализировать, то есть умных. И, думаю, Бог послал нам Патриарха, помимо всех прочих его достоинств, очень умного, очень красноречивого, для того, чтобы привлекать к Себе в том числе больше таких людей. Ведь Патриарх — самый главный пастырь, он главный пример, на него прежде всего смотрят и по нему прежде всего решают, что такое Русская Православная Церковь. И Патриарх постоянно подчеркивает, что разумением надо любить Бога, что разумение — это чрезвычайно важно.

И красивое, правильное, доброе, умное слово очень этому помогает.

— Но слово Церкви, которое действительно сейчас громко зазвучало, у многих вызывает не просто критику, но настоящее раздражение и даже гнев…

— А чего Вы хотите? Откройте книгу под названием Евангелие: как только Иисус начал ходить и проповедовать, а тем более после Нагорной проповеди, когда Он много чего рассказал, злобствующие силы оживились. Вначале поругивали, потом стали ненавидеть, потом стали обвинять и замышляли убить. Естественно, слово правды некоторых людей, а особенно тех, которые привыкли жить во лжи, во зле, в зависти, просто бесит. Я в такой реакции как раз вижу похвалу Церкви, а не ее осуждение.

— Однако эти люди утверждают, что Церковь своей деятельностью пытается посягнуть на их свободу.

— Церковь у нас отделена от государства и юридически не может ни на что посягать. Но я хочу, чтобы голос ее звучал, и звучал громко. Ну вот возьмем хотя бы вопрос об абортах. Я не сторонник официального их запрета, сама мама и сам папа, мне кажется, должны решать, делать аборт или не делать.

Но мне важно, чтобы все время звучало слово о том, что грех убивать ребенка в утробе, и что тот, кто на это идет, грех совершает. И верующий человек, член Церкви, имеет право и обязан говорить то, о чем он думает. А если слова о грехе вызывают возмущение у кого-то… Что ж, мусульмане хорошо говорят: собаки лают, караван идет…

*III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии — созданное в 1826 году отделение Императорской канцелярии, занимавшееся сыском и следствием по политическим делам, цензурой, борьбой со старообрядчеством и сектантством и т. д. — Ред.

Николай ШЕШИН

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

Можно ли жить без веры? Тогда зачем и жить? Ради чего стану я работать? Для чего мне, не имеющей никого в целом мире, обладать состраданием, добротой, совестью, великодушием, мужеством, если в мире нет высшего существа, разумного, полного любви, которое взвешивает мои поступки, помогает мне, одобряет, охраняет и благословляет меня? И откуда черпать в жизни силы и радость тем людям, у которых нет надежды, нет любви, стоящей выше всех человеческих заблуждений и человеческого непостоянства?

Почему невозможно жить без веры?

10 марта 2018 10:08 0

Фото: Управляющий делами УПЦ митрополит Антоний (Паканич).

Вера – начало любого дела и начало спасения человека. Вера – эта та сила, исключительно благодаря которой возможно духовное исцеление человека и физическое. Без веры никакого исцеления не бывает, это некая обязательная гарантия нашего исцеления.

Мы знаем, что человек получает телесное выздоровление, если примет соответствующие медикаменты, пройдет определенные процедуры, последует советам врача. Но в то же время известно, что не сами медикаменты и процедуры побеждают наши болезни – лекарства только дают толчок организму, нужную силу, чтобы он укрепился и победил недуг. Очевидно, что в деле исцеления основная роль отводится не лекарствам, а организму.

Таким же образом все происходит и с душой. Именно вера нам дает возможность победить грех, страсти, дурные привычки, одолевающие нас, и очистить душу для воздействия благодати Божьей. Именно вера дает Богу возможность совершить над нами чудо исцеления.

Возникает вопрос: где нам взять такую веру?

Безусловно, это дар Божий. Но от человеческих усилий тоже многое зависит. Если мы будем стараться быть верными в малом, то сможем милостью Божьей получить в дар силу настоящей, спасительной, исцеляющей веры. Будучи верными своей семье, друзьям, своим идеалам и своим принципам, мы укрепляемся в вере во Христа. Пусть это нелегко, но путь осилит идущий.

Важно сызмальства воспитывать в вере своих детей, учить их верности, тогда им легче будет во взрослой жизни отстаивать свои взгляды и убеждения, встать на защиту слабого или невиновного. И если мы будем внимательны к себе, если будем верны Божьим заповедям, которые приняли, и попытаемся соблюдать их, то поистине станем обладателями веры, способной изменить мир. Однако для этого нужно в первую очередь изменить самих себя. Следует помнить, что только вера, подкрепленная добрыми делами, может изменить нашу жизнь.

Новости по теме: Православие Подписывайтесь на нас в соц.

сетях

2. Может ли человек жить без религиозной веры?

Почему жизнь без веры невозможна | Эндрю Браун

Побуждаемый отчасти замечательной серией книг Марка Вернона, а отчасти стыдом за собственное интеллектуальное безделье, я наконец добрался до чтения эссе, собранных в книге Уильяма Джеймса «Воля к вере», когда я был в отпуске. В заглавном эссе есть один отрывок, который просто аннулирует свидетельства далеков. Он представляет собой полностью натуралистическое описание веры, в котором религиозная приверженность стоит на четвереньках с верой в то, что «доказательства» могут отклонить вопрос о Боге.Поразительно, как его вводный аргумент прорисовывает работу современных дарвиновских теоретиков, таких как Скотт Атран и Дэвид Слоан Уилсон. Важность доверия и дорогостоящих сигналов в эволюции языка и человеческой мысли кажется более важной, чем больше вы думаете об этом. И совершенно естественно, что любое доверие может быть предано.

Я просто перепечатаю его здесь, слегка переделав, так как я сам не могу быть таким умным или красноречивым.

Социальный организм любого вида, большой или маленький, таков, потому что каждый член выполняет свой собственный долг с верой в то, что другие члены будут одновременно выполнять свои.Везде, где желаемый результат достигается сотрудничеством множества независимых лиц, его существование как факт является чистым следствием предвосхищающей веры друг в друга тех, кто непосредственно заинтересован. Правительство, армия, коммерческая система, корабль, колледж, спортивная команда — все существует на этом условии, без чего не только ничего не достигнуто, но даже ничего не предпринимается. Целый поезд пассажиров (достаточно храбрых по отдельности) будет разграблен несколькими разбойниками просто потому, что последние могут рассчитывать друг на друга, в то время как каждый пассажир опасается, что, если он предпримет движение сопротивления, его застрелят раньше, чем кто-либо другой отступит. его вверх.Если бы мы верили, что весь вагон встанет вместе с нами, мы бы поднялись по отдельности, и даже не было бы попыток ограбления поездов.

Таким образом, бывают случаи, когда факт вообще не может появиться, если не существует предварительной веры в его появление. И там, где вера в факт может помочь создать факт, это была бы безумная логика, которая должна утверждать, что вера, опережающая научные доказательства, является «низшим видом аморальности», в которую может впасть мыслящее существо. Но такова логика, с помощью которой наши научные абсолютисты претендуют на то, чтобы регулировать нашу жизнь!

Таким образом, в истинах, зависящих от наших личных действий, вера, основанная на желании, безусловно, является законной и, возможно, необходимой вещью.

Но теперь, скажут, все это детские человеческие случаи и не имеют ничего общего с великими космическими вопросами, такими как вопрос религиозной веры. Давайте тогда перейдем к этому. Религии настолько различаются по своим случайностям, что, обсуждая религиозный вопрос, мы должны сделать его очень общим и широким. Что же тогда мы понимаем под религиозной гипотезой? Наука говорит, что все есть; мораль говорит, что одни вещи лучше других; а религия говорит, по сути, о двух вещах.

Во-первых, она говорит, что лучшее — это более вечные вещи, пересекающиеся вещи, вещи во вселенной, которые, так сказать, бросают последний камень и говорят последнее слово.«Совершенство вечно», — эта фраза Шарля Секретана кажется хорошим способом выразить это первое утверждение религии, утверждение, которое, очевидно, еще не может быть подтверждено с научной точки зрения.

Второе утверждение религии состоит в том, что нам даже сейчас лучше, если мы верим, что ее первое утверждение истинно.

Теперь давайте рассмотрим, каковы логические элементы этой ситуации в случае, если религиозная гипотеза в обеих ее ветвях действительно верна . (Конечно, мы должны признать такую возможность с самого начала.Если мы вообще собираемся обсуждать этот вопрос, он должен включать в себя жизненный вариант. Если для кого-либо из вас религия является гипотезой, которая не может быть истинной по какой-либо реальной возможности, тогда вам не нужно идти дальше. Я говорю только о «спасительном остатке».) Итак, продолжая, мы видим, во-первых, что религия предлагает себя как важный вариант . Предполагается, что даже сейчас мы приобретем благодаря своей вере и потеряем из-за своего неверия определенное жизненное благо.

Во-вторых, религия — это вариант принудительно , если уж на то пошло.Мы не можем избежать этой проблемы, оставаясь скептичными и ожидая большего света, потому что, хотя мы и избегаем таким образом ошибок, если религия неверна, мы теряем добро, если оно истинно, точно так же, как если бы мы положительно предпочли не верить. Это как если бы мужчина бесконечно колебался, предлагая определенной женщине выйти за него замуж, потому что он не был полностью уверен, что она окажется ангелом после того, как он приведет ее домой. Разве он не отрезал бы себя от этой конкретной возможности ангела так решительно, как если бы он пошел и женился на ком-то другом? Таким образом, скептицизм — это не отказ от выбора; это вариант определенного вида риска. Лучше риск утратить истину, чем шанс ошибки , — такова точная позиция вашего ветера. Он так же активно играет на свою ставку, как и верующий; он поддерживает поле против религиозной гипотезы, точно так же, как верующий поддерживает религиозную гипотезу против поля.

Проповедовать нам скептицизм как обязанность до тех пор, пока не будут найдены «достаточные доказательства» религии, равносильно тому, чтобы сказать нам, когда присутствует религиозная гипотеза, что уступить нашему страху перед тем, что она ошибочна, мудрее и лучше, чем чтобы поддаться нашей надежде, что это может быть правдой.Значит, это не интеллект против всех страстей; это всего лишь интеллект с одной страстью, устанавливающий свой закон. И чем … оправдана высшая мудрость этой страсти? Обман за обман, какие доказательства того, что обман через надежду намного хуже, чем обман через страх?

Может ли человек выжить без религии?

Я думаю, что этот вопрос должен разделять религию и Бога (как основано на подлинных писаниях в Священных книгах). Это потому, что есть 3 основные категории людей. Есть истинные верующие, которые основывают свою веру на Священных Писаниях, есть атеисты и есть религиозные деятели (огромное большинство).1-й и 2-й могут жить без религии, и они очень хорошо себя чувствуют, но 3-я категория — это те, кому было бы трудно или нелегко продолжать свою жизнь без какой-либо формы религиозной деятельности.

Я живу и живу без религии как таковой, и очень этому рад. Это дает мне свободу заниматься любовью в любой ситуации и взаимодействовать с людьми любой веры, не имея проблем с верой или неверием. Большинство проблем, с которыми я сталкиваюсь, исходит от религиозных людей, которые настаивают на том, чтобы действовать вовне, чтобы разобраться в проблемах, не обращаясь к первопричине, чтобы найти долговременные решения.Они делают это, потому что следуют тому, что говорят религиозные авторитеты, вместо того, чтобы немного копать для себя. Поклонение и служение религий регулируются, и они имеют тенденцию быть связанными своими собственными ограничениями и, что еще хуже, традициями, которые имеют приоритет над тем, что говорит божество; тогда как Божье слово освобождает. Религиозные лидеры, как правило, удерживают свою паству под своим влиянием, проповедуя (не обязательно практикуя) приятные для слуха вещи, множество правил и не осмеливаясь сказать что-либо, что побудит паству к убеждению.Им нужно стадо, чтобы зарабатывать на жизнь. Обратите внимание, это общие утверждения, и в религиозных кругах также есть исключения и исключительные люди.

Атеисты говорят, что они не верят Богу, и тем не менее, они делают что-то, чтобы помочь своему ближнему, и не ограничены религиозными установками.

В древних писаниях Вед можно найти так много интересных вещей, свобод, изобретений и т. Д., Но это не всегда доступно людям, чтобы увидеть. Они основаны на библейских материалах, а не на религиозных вещах.

Это известный факт, что, находясь в мусульманской или ближневосточной стране, если человек идентифицирует себя как христианин, он быстро попадает в беду. Если он говорит, что является последователем Иисуса, это означает открытость и общение. Это пример различия между религией и Богом. Это потому, что жители тех мест знают, что «религиозные христиане» сделали с их страной и народом.

Как верующий в Иисуса / Библию, я могу видеть, где Иисус говорит, что его царство не от земли; продай все, что у тебя есть, и следуй за мной; доверить ему снабжение и кормление / одежду и т. д.Он даже не был религиозным и никогда не просил строить здания и создавать традиции и религиозные формальности. Я люблю эту нерелигию, основанную на Священных Писаниях, и живу с ней. Это чудесно.

Да, жизнь без религии может иметь смысл

Большинство людей хотят жить осмысленной жизнью. Они хотят жить полноценной и полноценной жизнью. Но что делает жизнь полноценной и достойной того, чтобы жить? Что делает жизнь значимой?

Для некоторых людей важна религия. По крайней мере, здесь это играет значительную роль.Другие люди, такие как я, не могут найти никакого смысла в религии, потому что не могут в нее поверить. Значит ли это, что такие люди, как я, не могут жить полноценной жизнью? Обречены ли наши жизни на бессмысленность, потому что в них нет религии?

Жизнь без религии может иметь смысл. В самом деле, это может быть очень значимым.

Смысл жизни без религии можно найти во многих знакомых смысловых элементах, которые не являются религиозными по своей природе. Сюда входят друзья, семья, романтическая любовь, домашние животные, хорошая карьера, личные проекты, обучение, преподавание, благородные дела, помощь другим, стремление к моральному совершенству, заметные достижения и опыт, хобби и развлекательные мероприятия и так далее.В жизни есть много нерелигиозных источников смысла, и именно благодаря им жизнь без религии может иметь смысл.

«Религия не имеет монополии на обеспечение смысла жизни».

Также стоит отметить, что жизнь без религии может иметь цель. Нам определенно нужна цель в жизни, чтобы иметь осмысленную цель; Трудно представить себе полноценную жизнь, не имея в ней смысла. И религия, конечно, может дать такую цель многим.Тем не менее было бы ошибкой думать, что для этой цели нужна религия или что это единственное, что может обеспечить такую цель.

Религия не имеет монополии на обеспечение смысла жизни. Вместо этого мы можем дать цель нашей собственной жизни . Забота о наших близких, помощь нуждающимся людям или другим животным, борьба за добрые дела (например, свободу и справедливость), стремление к нравственному совершенству, вклад в науку, музыку, литературу, искусство или другие области устойчивой человеческой культуры — такие вещи могут дать нерелигиозным людям чувство цели в жизни.

Также стоит отметить, что жизнь без религии может иметь смысл и иметь цель, даже если она прожита не ради попадания на Небеса или какой-то другой желанной загробной жизни. Попытка попасть в загробную жизнь действительно может дать некоторым людям смысл и смысл жизни. Однако попытки обеспечить себе место в желанной загробной жизни необязательно для того, чтобы иметь чувство цели в жизни или иметь значимую жизнь, потому что жизнь без религии может быть богата нерелигиозными источниками цели и смысла в жизни. уже упоминалось о жизни.

«Однажды наша жизнь окончится навсегда … Все, что имеет значение, — это то, какова наша жизнь, пока она длится».

Наконец, стоит отметить, что наша жизнь не обязательно должна длиться вечно или выглядеть значимой в общей схеме вещей, чтобы иметь смысл. Несмотря на то, что наша жизнь не длится вечно и может выглядеть совершенно незначительной в общей схеме вещей, она все же может быть значимой, если содержит приличное количество придающих значение элементов, описанных выше.

Однажды наша жизнь окончится навсегда, и они могут показаться незначительными в общем плане вещей, но эти вещи не имеют значения, когда дело доходит до значимой жизни. Все, что имеет значение, — это то, на что похожа наша жизнь, пока она длится. Важно то, что у нас есть и что мы делаем, и как это влияет на нас.

Для более подробного обсуждения религии и смысла жизни см. Мою книгу «Бог и смысл жизни» в светской сети.

Почему жизнь без веры невозможна

Сегодня многие люди говорят, что «вера» — это просто отговорка для религиозных людей, которые не могут объяснить необъяснимое.Некоторые скажут, что вера не живет в реальности повседневной жизни. Это правда?

Можно ли жить без веры?

Нет, и вот почему…

Когда дело доходит до Библии и христианства, вера — не новость. Мало того, что вера упоминается в Священных Писаниях сотни раз, ее определение дается в Евреям 11: 1 — « Теперь вера — это уверенность в том, на что надеются, и убежденность в невидимом.”

Обратите внимание, что для описания веры используются два рабочих слова: «уверенность», и «убежденность», . Другими словами, даже если что-то трудно увидеть или объяснить, понимания достаточно, чтобы дать уверенность. Это не значит, что не будет много вопросов без ответов, иначе это была бы не вера. Это просто говорит о том, что вера не слепа без какой-либо реальной основы , но вместо этого имеет достаточно доказательств, чтобы дать уверенность и убеждение .Теперь, как правило, именно здесь начинается противодействие. Некоторые скажут, что верить в то, что нельзя эмпирически доказать или объяснить, — это бред. (т.е. научный метод) Но так ли это?

Когда вы размышляете о нашей повседневной жизни, есть много способов, которыми мы живем по вере, независимо от того, религиозны мы или нет . Есть много вещей, которые невозможно доказать или объяснить эмпирически, но мы полагаем, что они верны на собственном опыте. Возьмем, к примеру, идею о том, что люди рождаются либо левшами, либо правшами.Мы все верим, что это правда, хотя ученые не могут доказать, что это правда. Наш опыт дает уверенность, но остается еще много вопросов, на которые нет ответа. Утверждение, что мы такими рождены, по определению требует определенной веры. Если бы кто-то оспорил это утверждение, сказав, что вы просто отдавали предпочтение одной руке, когда росли, вы не смогли бы доказать обратное.

То же самое и с верой или верой в Бога. Если кто-то утверждает, что у него был реальный опыт общения с Богом, дающий ему уверенность и убежденность, как вы можете с этим спорить? То, что это нельзя доказать или объяснить эмпирически, не означает, что это неправда. Это просто согласуется с другими областями жизни, которые невозможно доказать или объяснить эмпирически. В жизни есть много вопросов, на которые нет ответа, поэтому вера становится необходимой частью человеческого опыта.

Так что, когда в следующий раз кто-то скажет, что вера — это отговорка для религиозных людей, не верьте этому! Все живут верой, осознают они это или нет. Это не отговорка, это необходимость! Добро пожаловать в Faith in the Real World !

Я хотел бы услышать ваш отзыв.Щелкните здесь, чтобы оставить комментарий.

Взаимосвязь веры и надежды

На первый взгляд связь между верой и надеждой может показаться очевидной. Люди, у которых есть вера, имейте надежду. Люди, у которых есть надежда, имеют веру. Казалось бы, человек не может быть одно без другого.

Но ситуация более сложная. сложнее, чем это. Многие будут утверждать, что (1) они верят, потому что они нужна надежда. Другие могут утверждать, что (2) они верят именно потому, что у них есть надежда.Другие могут сказать, что (3) у людей есть надежда, потому что они нужна вера. Третьи могут утверждать, что (4) у людей есть надежда, потому что у них есть вера.

(1) похоже на отговорка. Это похоже на плохую версию пари Паскаля. я верю потому что мне нужно на что-то надеяться. Это кажется корыстным оправдание веры, будь то религиозное или светское. (3) почти как плохо, и на самом деле это просто переформулировка (1) в обратном порядке. Претензии (2) и (4) сложнее.Есть ли у людей вера, потому что у них есть надежда, или у них есть надежда, потому что у них есть вера, вырезает несколько тонких различия относительно природы обоснованного истинного убеждения. Действительно, это кажется возможным, что неизлечимый оптимист мог иметь надежду, не имея веры, и что фаталист может обладать верой без надежды.

Решая эту проблему дилемма, этимологические основы терминов вера и надежда значительный. Вера (от латинского fidere — доверять) — это обычно определяется как вера, выражающая уверенность в истине, ценность или правдивость чего-либо или кого-то, и часто характеризуется отсутствие поддающегося проверке эмпирического обоснования или логического доказательства.

Было много описания веры, будь то религиозная или светская, но это святой Ансельм из Кентербери, который лучше всего отражает суть веры. Я не стремлюсь понимаю, чтобы я мог верить, но я верю, чтобы понимать, и более того, я верю, что, если я не верю, я не буду понять ( Исайя 7: 9). ( Прослогион , Opera Omnia 1).

Это мнение было выраженный в прошлом веке Сантаяной, который утверждал, что вера лежит в самая суть человеческой деятельности.Для Сантаяны, как и Хьюма до него, неопределенность человеческого существования требовала приверженности к набору предположения, которые, хотя и недоказуемы, сделали возможными человеческие действия. Как Юм продемонстрировали, мы не можем доказать, что солнце взойдет завтра, но мы действуем как будто так и будет. Для Сантаяны это было сутью человеческой веры.

На этом основании вера является выражением текущего положения дел; он представляет собой веру это действительно существует.Но надежда — это другое дело. Он направлен на будущее. Там, где вера выражает факт о настоящем, направляется надежда. при будущем положении дел.

Надежда (OE hopian уверенность или доверие) является выражением того, что Гуссерль называл направленным преднамеренность. Для Гуссерля надежду лучше всего понимать как уверенное ожидание в достижении желаемого положения дел, и это был пример того, что он называл ожидаемым выполнением намерение.

Если Гуссерль и Ансельм верно, вера — это то, чем вы обладаете в настоящий момент. Это отражает желаемое намерение. Надежда — это ожидаемое исполнение этого намерение; он имеет дело с будущим положением дел. На этом основании вера — это результат существующих систем убеждений, сформированных опытом, тогда как надежда — это продукт желания будущего положения дел. И в то время как эти два тесно связаны, (2) является лучшим выражением отношения между верой и надеждой.Без веры не может быть надежды. (4) неверно предполагает, что индивидуальный опыт и текущее убеждение необходимое и достаточное условие реализации намерений. Это влечет за собой предпосылку о том, что можно иметь веру, не имея надеяться. Однако в этом аргументе преобладают пессимистические фаталисты. когда они демонстрируют, что можно иметь веру без надежды.

Однако никто не должен быть неизлечимым оптимистом, чтобы утверждать, что вера является достаточным и необходимое условие надежды.Когда у людей есть надежда, у них есть вера, потому что они верят, что я верю, что будущее будет лучше. И пока у них нет оснований доказывать обнадеживающие предположение, они верят в него. Вера без надежды возможна, надежды без веры нет. Таким образом, веры недостаточно для надежды.

Некоторые утверждали, что (4) у людей есть надежда, потому что у них есть вера. Такие, которые могли бы иметь это Взгляды просят принять во внимание, что люди верят, потому что у них есть надежда. То есть подумайте, есть ли у детей надежда или вера. Дети может иметь надежду (например, дать мне еду — прямое намерение детей), и вера (например, они дают мне еду, это часто повторяющееся психическое состояние детей. Вера ребенка в кого-то как в кормилеца может поколебаться, даже разрушен долгим отсутствием. У ребенка может не быть реальной надежды получать пищу, но все еще может верить, что так или иначе. Этот это урок книги Иова.Истинная вера часто существует в отсутствие исполнения направленного намерения.

(2) — лучший из возможных выбор, потому что он влечет за собой утверждение, что человек может иметь веру без надежда, и что никто не может иметь надежды без веры. Итак, когда претензия заставили людей верить, потому что у них есть надежда, что в этом смысле правда: вера — НЕОБХОДИМОЕ условие для надежды: никто не может иметь надежды без веры. Таким образом, если есть надежда, вы знаете, что есть вера тоже присутствует.

Кислород необходим для Пожар.

Если у вас пожар, вы знайте, что у вас есть кислород.

Кислорода недостаточно для огня — слава богу!

Вера необходима для надежды, но веры НЕДОСТАТОЧНО для надежды, потому что вы можете верить в много вещей, но пока нет реальной надежды.

Можно верить в загробная жизнь и никакой надежды на то, что человек встретит желаемое положение вещей по прибытии туда и в дальнейшем.Итак, вера без надежды возможно: надежда без веры невозможна. (По крайней мере, это невозможно для психически устойчивых людей.)

Надежда всегда в сопровождении веры.

Вера почти всегда сопровождается надеждой, но не всегда.

Это вопрос первенство — не временное, а аксиологическое.

Людям нужно иметь вера, потому что им нужна надежда.

Итак, мы имеем:

а) это не так что (3) у людей есть надежда, потому что им нужна вера.

б) это не так что (4) у людей есть надежда, потому что у них есть вера. Вера не достаточно для надежды.

c) это случай, когда (2) у них есть вера, потому что у них есть надежда. То есть мы знаем что человек, у которого есть вера, имеет это, потому что у него есть надежда, и он может не иметь надежды, не имея веры, потому что вера необходима для надежды.

Но что за дела (1) это было отклонено как то, что равносильно отговорке; а именно, что у людей есть вера, потому что им нужна надежда? Многие утверждают, что (1) люди верят, потому что им нужна надежда.Но эта позиция не та. Сортировка прибыла через какое-то пари аля Паскаль. Такая вера, что будет результатом процесса рассуждений, как предписано Паскалем это не было бы подлинной верой. К.С. Пирс критиковал сомнения, которые был использован Декартом и одобрен другими как методическое сомнение, поскольку не подлинный. Пирс назвал это бумажным сомнением. Подобным образом вера, достигнутая ради обеспечения надежды, будет слабой верой, возможно даже бумажная вера.Итак, в предписывающем смысле люди, имеющие вера, потому что людям нужна надежда (1), должна быть отвергнута как личность служение своего рода отговоркой с небольшой интеллектуальной легитимностью. Этот будет в том случае, если человек был нейтральным в отношении веры или не обладая вообще верой и находится в процессе расследования, чтобы определить какую веру иметь. Такие случаи редко, если вообще случаются. В описательный смысл, однако, исследуя то, как люди подходят к при пересмотре их веры происходит нечто иное.Люди наследуют веру (убеждения) и придерживаются убеждений как часть аккультурации. Один раз обладать верой в то, что дает смысл, ценность и комфорт в Лик смерти большинство людей станут стойкими с их верой страха потерять надежду. Противостояние экзистенциальной тоске ужас перед абсолютным концом заставляет многих бежать в утешительные объятия веры. Там их можно будет кормить с надеждой. Итак, это описание что именно происходит, можно утверждать, что на самом деле у людей есть или сохраняйте свою веру, потому что им нужна надежда.Они делают это, когда у них есть или полагают, что у них нет альтернативного набора убеждений, которые могли бы служить им в качестве их нынешняя вера дает им основание для надежды.

Вера — слуга и служитель надежды.

Папа БЕНЕДИКТ XVI подтверждает позиция, что вера ради надежды !!!!! Увидеть его 2007 г. ЭНЦИКЛИЧЕСКОЕ ПИСЬМО SPE SALVI

Ничего из этого не предназначено поддержать представление о том, что любая вера будет или должна быть принятый.Содержание веры, то, во что человек верит, необходимо исследовать. рациональными людьми. Уже много сказано и будет сказано о том, во что люди имеют право верить и как они должны прийти к эти убеждения.

Красота жизни без религии

Я до сих пор помню тот день, когда я впервые подверг сомнению организованную религию; Мне было около девяти лет, и я только что узнал, что Санта-Клаус не настоящий. Меня не совсем шокировало откровение о том, что большой веселый человек, облетевший земной шар за один вечер и доставляющий подарки всем хорошим девочкам и мальчикам мира после года шпионажа, был ненастоящим.Однако это заставило меня задуматься: «Если Санта-Клаус на самом деле вымышленный, возможно, все другие волшебные и фантастические существа, о которых мне рассказывали взрослые, не так реальны, как я изначально считал».

Хотя я, конечно, не пытаюсь сказать, что Санта-Клаус оказывает такое же социальное и культурное влияние, как божество, взросление в семье, где религия не была доминирующим фактором, дало мне возможность принять во внимание многие идеологии. Хотя мы были крещены в католической церкви в младенчестве, наша семья отдавала предпочтение воскресеньям для семейного времяпрепровождения, отдыха или, в наши дни, для проведения спортивных мероприятий за городом.Наши воскресенья были не о религиозных ритуалах, а о том, чтобы проводить время вместе всей семьей.

istock / FatCamera

По мере того, как я рос и начал узнавать о других культурах, обществах и временах, я был очарован, обнаружив, что у всех есть свои собственные божества и системы верований. Я поглотил греческую и римскую мифологию и окунулся в идолов Древнего Египта, очарованный тем, как эти общества использовали своих богов и богинь для объяснения окружающего мира. Я был поглощен философией Востока, включая даосизм, синтоизм и конфуцианство, и был поражен, увидев разнообразные и сложные системы убеждений, которые двигали и продолжают управлять обществом — к лучшему или к худшему.

Несмотря на мое восхищение этими идеологиями, меня никогда не привлекала какая-то конкретная идея в качестве своего евангелия. Понимание этих систем верований имеет значительную ценность, и, безусловно, из них можно извлечь уроки, но мне трудно рассматривать их как нечто большее, чем исторические документы или вымышленные истории, чтобы внушить им уроки жизни.

Напротив, я считаю, что идея жить без организованной религии по своей сути более полезна и прекрасна, чем любое учение, с которым мне приходилось сталкиваться.

В своей жизни я встречал как хороших, так и плохих людей религиозного и нерелигиозного происхождения. У меня были религиозные фанатики, которые говорили мне, что они надеются, что я столкнусь с вечным проклятием за то, что меня привлекает; У меня также были религиозные друзья, которые говорили мне, что они будут рядом со мной, несмотря ни на что. Я пытаюсь подчеркнуть, что люди не являются хорошими или плохими по своей природе в зависимости от их религиозных убеждений; каждая сторона состоит из обоих.

Однако я снова и снова нахожу, что моя новостная лента переполнена религиозными рекламными объявлениями; Блоги с заголовками «Зачем тебе Бог, чтобы улучшить свою жизнь» заполняют мои социальные сети, но противоположную точку зрения можно услышать редко.

Как человек, не придерживающийся какой-либо организованной системы убеждений, я хочу рассказать, почему я так живу. Часто, когда это раскрывается, меня поражают сочувствие или даже «молитвы». У меня невероятно полезная и насыщенная жизнь. Мне не нужно сочувствие. Мне не нужны молитвы. Мне нужно понимание.

Без всемогущего существа, направляющего мою жизнь с помощью набора правил и положений, я смог разработать свой собственный набор морали и этики, чтобы управлять моей жизнью и тем, как я взаимодействую с другими.Конечно, время от времени они меняются, но найти время, чтобы критически подумать о том, каким человеком я хочу быть, и какие шаги мне нужно предпринять, чтобы достичь этого, было намного лучше, чем жить своей жизнью, основанной на правилах, изложенных в древних текстах.

Одним из важнейших факторов, которые в конечном итоге оттолкнули меня от организованной религии, было то, что я видел (и продолжаю видеть), как люди совершают ужасные поступки под прикрытием религии. Некоторым кажется, что существует вера в то, что если вы исповедуете определенную религию, вы окажетесь вне контроля; что вы не можете делать что-то неправильно, потому что вы делаете это «во имя Бога».По иронии судьбы, когда кто-то говорит мне гореть вечно из-за того, что меня привлекает во имя Бога, это не совсем приветственное послание. Может быть, я пристрастен как откровенно двуличный мужчина, но сообщения, которые я получаю с тех пор, как вышли от религиозных фанатиков, совсем не приветливы; на самом деле, я бы сказал, что они подвергают остракизму, наносят ущерб и препятствуют какому-либо продуктивному взаимодействию.

Напротив, мне гораздо приятнее думать, что человек ведет себя доброжелательно, потому что он хочет, а не из страха перед вечным проклятием.Люди, живущие без религии, действуют не из страха; их действия продиктованы их выбором. Я не говорю, что религиозный человек неспособен на искренность или искренние добрые дела, но многим кажется, что те, кто идентифицирует себя как агностиков или атеистов, неспособны на такие подвиги из-за своих убеждений или предполагаемого отсутствия таковых.

Unsplash / Ben White

Однако то, что я не верю в организованную религию, не означает, что моя жизнь лишена веры; на самом деле, я бы сказал, это помогло мне найти более красивые личные системы, в которые можно поверить.

Я верю в свою семью. Верю в любовь, доброту, смирение и юмор. Я верю в науку и критическое мышление. Я верю в помощь другим. Я верю в индивидуальность, креативность и живую жизнь в ритме собственного барабанщика. Я верю в природу, баланс и взаимосвязь всего живого. Я верю в справедливость и равенство. Я считаю, что меня как двойника нельзя наказывать, судить или осуждать на вечность боли и страданий, как и любого другого члена ЛГБТИ-сообщества.Моя жизнь полна постоянно растущего списка убеждений, и я нахожу его бесконечно более полезным, зная, что я могу выбирать их по собственному желанию.

Встреча со смертью без религии | Бюллетень Harvard Divinity Bulletin

Автор: Christel Manning,

Говорят, в окопах нет атеистов. Моим любимым дядей для всех, кто его знал, был решительно нерелигиозный человек, никогда не ступавший в церковь, кроме как похоронить свою мать и отказавшись от посещения священника в его последние дни.Тем не менее, гаитянская женщина, которая ухаживала за ним, пока он боролся с его последними вздохами, утверждает, что он говорил с Богом в ночь своей смерти.

Психологи-исследователи утверждают, что религия родилась из страха смерти, ¹, и кажется, что каждый год выходит новая книга-бестселлер о ученых, которые находят религию перед лицом собственной смертности. ² Поэтому, когда я говорю людям, что гораздо меньше пожилых людей, чем молодых, нерелигиозны, они обычно не удивляются. Доля религиозных нионов в США.Популяция S. резко выросла, но большая часть этого роста происходит за счет молодежи: только 9 процентов лиц старше 65 лет не являются аффилированными по сравнению с 35 процентами тех, кто моложе 30 лет, и мы видим аналогичные пропорции для атеистов и агностиков. ³ Мало того, что старшие когорты более религиозны, но некоторые люди действительно становятся более религиозными с возрастом. ⁴

Было бы легко отнести эти закономерности к уникальной способности религии придавать смысл нашей смертности. Многие люди полагают, что столкновение со смертью без религии делает жизнь бессмысленной и невыносимой, что только исключительно сильные и стойкие люди могут столкнуться с пустотой, которой является смерть, без религиозных рамок.Но это предположение — всего лишь предположение, потому что у нас не так много данных для подтверждения таких представлений. Изучение Нонеса было сосредоточено в основном на молодежи, а исследования пожилых людей, как правило, игнорировали атеистов. Светскость растет даже среди пожилых людей, и все же немногие удосужились спросить пожилых светских деятелей, как они сталкиваются со смертью без религии.

Как атеистов, агностиков и других светских людей находят смысл в конце жизни? Как они понимают смертность без религии? Я потратил последние два года на изучение этих вопросов, просеивая сотни исследований и опрашивая людей в домах престарелых, центрах для престарелых и на дому.В этой статье рассказывается о том, что я узнал.

Когда я просмотрел литературу, сначала мне показалось, что теория окопных нор верна. Значительный объем исследований показывает, что религия помогает людям справляться со смертью. ⁵ Хотя часть этого положительного воздействия привязана к сообществу (социальная поддержка, предлагаемая религией), предоставление смысла является значительным причинным фактором: религия может предложить согласованность , чувство уверенности в том, что наши жизненные события упорядочены или целеустремленный, а не случайный и хаотичный, что, в свою очередь, может дать ощущение контроля над своей жизнью.⁶

Конец жизни пугает, потому что это новый опыт; мы не знаем, куда идем. Если человек болен, смерть может повлечь за собой физическую боль и инвалидность. Даже в самых благоприятных обстоятельствах мы можем оказаться неспособными заниматься основными физическими упражнениями, которые мы привыкли считать само собой разумеющимися, или столкнуться с потерей остроты ума. И для большинства пожилых людей последние годы жизни приносят потерю партнеров, членов семьи и друзей, которые иначе поддержали бы их в это время.Религия может дать представление о том, почему мы страдаем или почему нам пришлось потерять кого-то, кого мы любим — например, если страдание рассматривается как искупление или часть божественного плана. Религия также отвечает на вопросы о том, что происходит после смерти, будь то через сложные и разнообразные концепции реинкарнации в буддизме и индуизме или через утешительную веру в то, что мы снова увидим своих близких на небесах, как в некоторых христианских традициях.

Среди пожилых людей повышается уровень депрессии и суицидального поведения.⁷ Религиозные традиции могут создавать поддерживающие социальные сети и предлагать людям в последние годы жизни шаги, которые помогут преодолеть огромные потери и продолжить жить целеустремленной жизнью. Чтение Священных Писаний или медитация — это то, чем может заниматься человек даже с физическими недостатками. А когда умирает любимый человек, ритуалы, такие как сидение Шивы или подготовка к похоронной мессе, предлагают структурированные, знакомые занятия для близких.

Но утверждение, что религия помогает людям обрести смысл перед лицом смерти, не доказывает, что смысл отсутствует без религии.Недавние обзоры таких исследований показывают, что они почти полностью сосредоточены на религиозных людях, обычно сравнивая более набожных людей с менее набожными. Лишь изредка они изучают тех, кто является убежденными светскими деятелями, то есть тех, кто заменил религию каким-либо другим источником смысла. ⁸ Несколько исследований, в которых проводятся более строгие сравнения, показывают, что у нерелигиозных людей все в порядке. Питер Уилкинсон и Питер Коулман обнаружили, что и атеизм, и религия могут быть источником смысла для пожилых людей, и именно сила убеждения, а не религиозность или нерелигиозность, позволяет эффективно справляться.⁹ Коулман и Мари Миллс предполагают, что, хотя неопределенность иногда связана с депрессией, сомнения также связаны с ростом. ¹⁰ Бетани Хейвуд и Джесси Беринг показали, что нерелигиозные люди действительно создают жизненные события, используя целенаправленные повествования. ¹¹ Но мы очень мало знаем о содержании, закономерностях и источниках этих повествований.

Что мы действительно знаем, так это то, что нахождение смысла — это акт интерпретации. Люди придают смысл, рассказывая истории о своей жизни.¹² Язык не просто фиксирует и отражает опыт, но и создает его. Даже когда люди рассказывают похожие по содержанию истории, они используют лингвистические, риторические, структурные приемы для создания различных наборов значений. Существуют более широкие социальные нарративы, которые формируют индивидуальное повествование, то, что Энн Свидлер назвала культурным инструментарием. ¹³ Эти социальные повествования могут исходить из религии или науки, из определенной семьи или из популярной культуры.

Мне нравится концептуализировать создание смыслов как своего рода картографическое предприятие.Истории, которые мы рассказываем, — это то, как мы соединяем точки и ориентируемся. Это похоже на то, когда древние греки воображали линии между звездами и давали названия различным созвездиям. Без карты созвездия жизни события могут казаться случайными, и мы можем чувствовать себя потерянными, напуганными и сбитыми с толку, особенно когда мы выходим на новую территорию. Но когда у нас есть карта, у нас есть путь, по которому следует идти; у нас есть свобода воли и власть. Религия уже давно признана мощным инструментом картографирования, потому что она создает смысл на двух уровнях: она предоставляет общих повествований , которые функционируют как культурный инструмент для конструирования смысла; и эти повествования информируют, наполняют и формируют личное повествование каждого верующего .В своем текущем исследовании я пытаюсь понять, как это работает для нерелигиозных людей. Существуют ли общие истории, которые светские взрослые используют для придания смысла, особенно в конце жизни? Если да, то как они переделывают эти истории, чтобы придать смысл своему личному опыту?

Если создание смысла связано с повествованием, то я знал, что мне нужно слушать рассказы респондентов. Итак, исследование, начатое в конце 2017 года и в настоящее время находящееся на завершающей стадии, основано на личных интервью с пожилыми светскими людьми.Двумя основными критериями включения являются возраст (70 лет и старше, хотя я включаю более молодых людей с неизлечимыми заболеваниями) и нерелигиозная принадлежность. Участников набирали в домах престарелых и центрах для престарелых при содействии AARP и различных светских организаций.

На сегодняшний день было проведено 97 интервью в различных местах по всей территории Соединенных Штатов. Хотя участники не были отобраны случайным образом и могут или не могут быть репрезентативными для нерелигиозного пожилого населения в целом, это большая выборка для качественного исследования и отражает важные демографические модели.Он сбалансирован по признаку пола и включает 12 чернокожих респондентов (опросы показывают, что только от 4 до 7 процентов афроамериканцев считают себя нерелигиозными). ¹⁴ Сюда входят респонденты из регионов, где нерелигиозность более принята в обществе (Новая Англия) и где это не так (штаты так называемого Библейского пояса, такие как Техас и Джорджия). Нерелигия бывает многих разновидностей (например, атеист, агностик, гуманист, вольнодумец), и выборка отражает это разнообразие. Интервью частично структурированы, начиная с вопросов о прошлом, а затем переходя к более рефлексивным вопросам о настоящем и будущем, включая надвигающуюся смерть респондента.Эти беседы проводятся в частных домах и в учреждениях, в зависимости от предпочтений испытуемых, и их продолжительность варьируется от 45 минут до 2,5 часов. Все интервью транскрибируются для кодирования и анализа.

Изучение так называемых Nones ставит уникальные задачи, которые становятся очевидными, когда я начинаю анализировать собранные мной данные. Первый и наиболее очевидный — теоретический: мы смотрим на население, которое определяется с точки зрения того, чего им не хватает — религии, — и все же нет единого мнения о том, что такое религия.Модели религии, используемые в социальных науках, в значительной степени основаны на христианских построениях. Меня давно беспокоит то, что Pew, Gallup и другие крупные исследовательские организации используют такие меры, как вера в Бога, молитва, посещаемость служб, членство в деноминации или отождествление с определенными традициями, а затем применяют их межкультурно к таким местам, как Китай или Япония, несмотря на свидетельства того, что это плохо подходит. ¹⁵ Даже в Соединенных Штатах, где христианство является доминирующей религией, около половины нионов — это люди, которые определяют свою религию как «ничего особенного», и эта фраза оставляет значительный простор для дальнейшего определения.

В другом месте ¹⁶ я предложил разделить американцев как минимум на четыре категории: у неаффилированных верующих есть общепринятые, обычно христианские или еврейские мировоззрения, но они отвергают организованную религию; Философские секуляристы заменили религию определенным нерелигиозным мировоззрением, таким как атеизм, гуманизм, свободомыслие; Духовные искатели не претендуют на религию, потому что они создают свое собственное мировоззрение на основе более чем одной духовной традиции; и, наконец, те, кто безразличен к какому-либо религиозному, духовному или светскому мировоззрению.Эта модель, по-видимому, была полезна для последующих исследователей, ¹⁷, и все же моя текущая работа с пожилыми Нонами поднимает новые вопросы.

Рассмотрим Джека, 86-летнего инженера на пенсии, с которым я беседовал в его доме на северо-востоке. ¹⁸ Он был воспитан евреем в семье, бежавшей из нацистской Германии, и он продолжает посещать консервативную синагогу со своей женой. Но он называет себя атеистом, гордо сообщая мне: «Я думаю, что иудаизм — единственная религия, которая не требует веры в Бога.По образованию в области физики и химии, он отвергает любые сверхъестественные рамки и рассматривает любой ритуал как театр — и все же он находит ценность в традиции и создает из нее свой личный смысл. Таким образом, он и его жена регулярно проводят светскую Пасху в своем доме, чтобы передать семейную традицию, но Джек интерпретирует историю Исхода как метафору своей надежды на то, что свобода в конечном итоге восторжествует над угнетением. Возможно, нам нужна другая категория для таких людей, как Джек, например, культурно религиозные, или экзистенциально светские, или и то, и другое.

Вторая проблема исследования нерелигиозного — методологическая: как получить к ним доступ? Религиозных людей легко найти через организации, с которыми они связаны. Не так с Nones. Даже среди самоидентифицированных атеистов подавляющее большинство не присоединяется к атеистическим организациям. ¹⁹ Негативная стигма, все еще связанная с атеизмом в Соединенных Штатах, усугубляет проблему, ²⁰ особенно для афроамериканцев и пожилых людей, для которых религиозная идентификация продолжает оставаться сильной социальной нормой.

В интервью, которое я проводил с чернокожими респондентами, была заметна тема «двойного меньшинства». Они были достаточно взрослыми, чтобы иметь личные воспоминания о движении за гражданские права, которое имело тесные связи с черной церковью. Отказ от церкви может показаться предательством, и они не уверены в своем месте в организованном секуляризме. Возьмите Андре, 70-летнего врача из Атланты. Выросший баптистом, он покинул церковь в свои 20 лет, чтобы присоединиться к Нации Ислама, а через десять лет полностью отверг религию.Он сообщает, что его родители и его сестра «расстроились, когда я стал мусульманином, но, поскольку я стал атеистом, они вообще со мной не разговаривают». Андре бывал на случайных мероприятиях в местной ассоциации гуманистов, но всегда находил, что он «единственный темнокожий там».

Белые атеисты тоже могут чувствовать себя изолированными. Я взял интервью у Фреда, 79-летнего ветерана вооруженных сил, в доме престарелых в Массачусетсе. Бросив школу, он пошел в армию и после освобождения работал на нескольких низкооплачиваемых работах в сфере строительства и вождения на дальние расстояния.Он напился и больше года был бездомным, прежде чем социальный работник нашел ему место в католическом доме престарелых. Фред сказал мне: «Я не могу говорить здесь о своих убеждениях». Он чувствует себя посторонним, потому что не верит в Бога и считает религию «гигантской мистификацией», изобретенной для того, чтобы «заставить людей чувствовать себя лучше по поводу смерти». Но ему нравится иметь крышу над головой.

Я узнал, что набор респондентов для такого рода исследований означает поиск способов заставить их чувствовать себя в безопасности. Когда я разместил в этом доме престарелых листовки с поиском добровольцев для изучения нерелигиозных людей, я не получил никаких ответов (хотя их записи показывают, что более трети жителей не заявили о религиозных предпочтениях).Поэтому я сотрудничал с персоналом, чтобы лично пригласить тех людей, которые, по их мнению, могли соответствовать моим критериям. Я также провел недели, гуляя и стучаясь в двери, представляясь и рассказывая людям о своем проекте (именно так я нашел Фреда). Это был довольно трудоемкий процесс приема на работу, но в результате было проведено гораздо больше собеседований. Я упоминал ранее, что опросы показывают значительно более низкие показатели нерелигиозности среди чернокожих и пожилых людей. Теперь меня интересуют эти числа.

Когда я слушал, как люди рассказывают свои истории, я был поражен их рвением рассказывать им.Я помню, как сидел у кровати 91-летней женщины, которая была почти слепой, и ей ампутировали обе ноги из-за диабета. Мы поговорили около 45 минут и дошли до той части, где я планировал узнать о ее мыслях о смерти. Это было одно из моих первых интервью, поэтому я заколебался, напомнив ей, что ей не нужно отвечать, если она не хочет. Она прервала меня, сказав: «Можно об этом говорить, дорогая. Мне 91 год, и я не в хорошей форме, поэтому много времени провожу в мыслях о смерти.”

Несомненно, здесь действует некоторая предвзятость отбора: респонденты исследования по окончании жизненного цикла, вероятно, чувствуют себя комфортно, обсуждая свои мысли по этому поводу. Но верно также и то, что создание смысла становится особенно важным по мере приближения к концу жизни. Смерть — это не только самый глубокий смысловой кризис человечества, но и столкновение с нашей собственной смертностью также вызывает оценку жизни, которая позади нас: положительные переживания и сожаления, наше наследие и есть ли еще время для его улучшения.Другими словами, создание смысла на этом этапе жизни направлено как в прошлое, так и в будущее, отображая прошлое и будущее.

97 собранных мною историй подтверждают некоторые общепринятые предположения о нерелигиозных людях. Большинство из них не верят в загробную жизнь, по крайней мере, не в том смысле, что душа, дух или какой-то сознательный аспект личности выживает после смерти нашего мозга. И большинство из них не думает, что Вселенная или человеческая жизнь имеют внутреннюю цель. Но, вопреки общепринятым предположениям, это не приводит к отчаянию или аномии.Вместо этого я обнаружил, что светские старейшины строят свои собственные смысловые повествования из светских, а не религиозных источников, и существуют различные модели светского смыслообразования, которые можно сравнить с религиозными.

Есть определенные типы историй, с которыми я сталкивался снова и снова, что позволяет предположить, что эти смысловые карты не являются идиосинкразическими, а представляют собой своего рода идеальный тип повествования, которое используют нерелигиозные люди. Эти нарративы действуют аналогично религиозным нарративам, обеспечивая согласованность (упорядочивание прошлого) и контроль (шаги для действий в будущем).

Может ли жить человек без веры: «Человек без веры вообще не может жить» / Православие.Ru

Легче ли жить без Бога?

Легче ли жить без Бога?

Человек не может жить без веры

«Любовь не может жить без Веры, как и Надежда без Любви»

Я не верю в совесть, если она без Бога

Потребности обезьяны и человека

В стране контрастов

Крысы и атеисты

Караван идет

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Почему невозможно жить без веры?

2. Может ли человек жить без религиозной веры?

Читайте также

3. Борьба веры против веры.

ВТОРАЯ ПАРАМИТА. Жить осмысленно, жить с пользой для дpугих.

Может ли человек без продолжительного обучения использовать Саентологию?

МОЖЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗМЕНИТЬСЯ?

Может ли русский человек быть честным?

Человек, чья любовь чиста, может быть сексуальным.

7.4.3. Оценка эволюционных моделей религиозной веры

V. О религиозной философии

Критика религиозной морали

214. Почему иногда становится совершенно безразлично – жить или не жить?

226.

Европа не может жить без притока исламской рабочей силы

Собор религиозной поэзии

13. Основание для задержки действий может быть только одно, и оно всегда, казалось бы, может быть только у одной стороны

Почему жизнь без веры невозможна | Эндрю Браун

Может ли человек выжить без религии?

Да, жизнь без религии может иметь смысл

Почему жизнь без веры невозможна

Взаимосвязь веры и надежды

Красота жизни без религии

Встреча со смертью без религии | Бюллетень Harvard Divinity Bulletin

Добавить комментарий Отменить ответ