Наслаждение в философии это: Наслаждение. Что такое «Наслаждение»? Понятие и определение термина «Наслаждение» – Глоссарий

Содержание

Наслаждение. Что такое «Наслаждение»? Понятие и определение термина «Наслаждение» – Глоссарий

Глоссарий. Психологический словарь.

Наслаждение — чувство, возникающее вследствие удовлетворения интереса или потребностей. Синонимом понятия выступает «удовольствие». Наслаждение помогает организму избавиться от чувства внутреннего напряжения, активирует процесс восстановления жизненно важных функций.

О значимой роли, которую выполняет наслаждение, было известно уже античным философам (Платон, Аристотель). В этой связи зародилось гедонистическое учение, согласно которому все действия человека должны быть подчинены поиску наслаждения, которое представляет собой не только высшее благо, но и смысл жизни. С течением времени в философии сформировалась этическая критика в отношении теории о наслаждении. К чести критиков стоит отметить, что они также не умаляли положительной роли

наслаждения для человека, но выступали за разумные ограничения в процессе поиска источников наслаждения, обусловленные принципами пользы и человеколюбия.

На современном этапе наслаждение изучают, в основном, в рамках психологии, немалая заслуга в чем принадлежит австрийскому психотерапевту Зигмунду Фрейду. Так же как и его предшественники, Фрейд указывал на несомненную пользу наслаждения для организма, однако особое внимание уделял тому наслаждению, которое связано с продолжением рода.

Психотерапевт ввел понятие «принцип наслаждения», которое обозначает естественный регулятор всех психических процессов, а также инстинкт жизни в целом. Сексуальные наслаждения, по мнению Фрейда, присущи даже маленьким детям. По мере взросления ребенок ощущает социальные ограничения на его естественную потребность в наслаждении, ему необходимо контролировать свои желания, учиться откладывать наслаждение.

Здесь можно говорить о «принципе реальности», который тоже ведет к наслаждению, но оно получается отсроченным и меньшим по силе, зато более надежным.

< Нарциссизм

Настойчивость >

Psychologies в Одноклассниках

новый номерОСЕНЬ 2022 №71

Подробнее

спецпроекты

НАСЛАЖДЕНИЕ | Энциклопедия Кругосвет

НАСЛАЖДЕНИЕ – (то же, что удовольствие): чувство, переживание, сопровождающее удовлетворение потребности или интереса. С точки зрения жизнедеятельности человека, наслаждение знаменует различные по характеру и смыслу переживания: а) преодоления недостатка, б) освобождения от давления, в) личностно значимого самоосуществления, г) самоутверждения. Жизненное значение наслаждения определяется тем, что оно сопровождает уменьшение и угасание внутреннего напряжения (физического и психического), способствует восстановлению жизненных функций организма. С этой точки зрения наслаждение изучается в психологии.

Специальные исследования позволили австрийскому ученому З.Фрейду сделать вывод о несомненно положительной роли наслаждения в жизни организма, в особенности наслаждения, связанного с продолжением рода, и дали основание говорить о «принципе наслаждения» (Lustprinzip) как главного естественного регулятора психических процессов, или душевной деятельности, а шире – инстинкта жизни. Наиболее интенсивными и яркими, а вместе с тем и относительно доступными, являются телесные наслаждения, в первую очередь, сексуальные, а также связанные с удовлетворением потребности в пище, тепле, отдыхе (расслаблении). Как показал Фрейд, для ребенка ранние сексуальные наслаждения знаменательны как интимный опыт внутренней автономии и независимости от окружающих. В процессе социализации происходит ограничение естественной установки индивида на наслаждение. Расширяющиеся контакты с окружающими требуют от человека контролировать свое стремление к наслаждению, откладывать получение наслаждение, терпеть неудовольствие и т.п. Потребности адаптации индивида в окружающем мире и эффективного социального взаимодействия приводят к замещению принципа наслаждения «принципом реальности» (Realitätsprinzip), который, по Фрейду, тоже влечет к наслаждению, но отсроченному и уменьшенному, хотя и более надежному. В наслаждении индивид принадлежит самому себе, освобожден от обязательств и в этом плане – суверенен. Ориентация на наслаждение, поиск наслаждения как деятельность, или опыт желания противоположны обыденному поведению, основанному на благоразумии и стяжании пользы; последовательность же в стремлении к наслаждению реализуется за счет ухода от ответственных отношений с другими людьми.

Уже в античности была выдвинута теория наслаждения как восполнения недостатка (Платон, Аристотель и др. ). В той мере, в какой тело рассматривалось как микрокосм, стремящийся к внутренней упорядоченности, наслаждение может быть представлено как благо и, стало быть, добро. Из этого взгляда может вытекать определенная нормативная позиция, согласно которой внутренний баланс является идеальным состоянием организма, и человеку следует делать все то, чего желает его тело (см. также ГЕДОНИЗМ). Основной принцип такой позиции, или умонастроения, образа жизни и системы ценностей гласит: «Поступай всегда так, чтобы ты по возможности мог непосредственно удовлетворять свои желания и испытывать как можно большее наслаждение». Как показывает анализ логики и психологии гедонического, т.е. сориентированного на наслаждение, сознания, оно не допускает никаких ограничений наслаждению, не признает контроля и меры, т.к. жаждет в конечном счете наиболее насыщенных наслаждений. На это обратил внимание Сократ: жизнь, отданная наслаждению, неизбежно ведет к неистовству. Это не значит, что невозможно принятие в качестве высших именно возвышенных, разумных или умеренных наслаждений, на что ориентирует этика эвдемонизма (см. также ЭПИКУР). Однако это предполагает отказ от принципа наслаждения как приоритетного и совмещение его с другими нравственными ориентациями – на совершенство, самоограничение, благоразумие и т.п. Отвержению внешних ограничений в этике наслаждения сопутствует нигилистическое отношение к традиционным нравственным установлениям вообще. Однако мораль наслаждения не антинормативна, в ней сохраняется непременная для этики установка на самодостаточность добродетели. Но добродетелью называется способность и умение наслаждаться. Добродетели же универсальной морали рассматриваются лишь под углом зрения того, содействуют или препятствуют они истинному наслаждению. Для гедонистического сознания не существует высшего долженствования: коль нравственный идеал усматривается в исполненности всех мыслимых наслаждений, то идеальное и должное оказываются сведенными к нереализованному наличному – к желанию. Стремящийся к наслаждению как к ценности самой по себе, уповает не просто на удовлетворение потребности, но на получение наслаждения. Последнее же возможно двояким образом: либо в разнузданности разнообразных желаний, либо в их упорядоченности и утонченности. Первый путь концентрированно выражен в моральном садизме, второй – в эротизме. И садизм (напр., маркиза де Сада), и эротизм (например, Э.Арсан, автора скандально известного романа Эмануэль) содержат достаточно развитые и рационально обоснованные, хотя отличающиеся друг от друга в существенных чертах, нормативные построения. В сравнении с садизмом эротизм представляет смягченную версию морали наслаждения, что выражается главным образом в характере не исповедуемых ценностей, а той коммуникативной среды, в которой эти ценности утверждаются.

В истории философии этическая критика морали наслаждения имела целью не отказ от принципа наслаждения как такового, но ограничение – посредством принципов пользы, совершенства и человеколюбия – эгоистического своеволия. Как показатель исполненности желания и важный фактор жизненного благополучия человека наслаждение является безусловной положительной ценностью.

Рубен Апресян

Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Философия»

Какую плату за обучение брал со своих учеников Конфуций?

Пройти тест

Как думать об удовольствии

Нужно знать

Однажды за завтраком в апреле 1778 года Джеймс Босуэлл спросил Сэмюэля Джонсона, почему он отказался от выпивки. Доктор Джонсон ответил, что ему не нравится терять власть над собой, но заверил своего друга, что однажды, когда состарится (ему тогда было 68 лет), снова будет пить. Босуэлл ответил: «Я думаю, сэр, вы однажды сказали мне, что не пить вино — это большой вычет из жизни». На что доктор Джонсон ответил: «Конечно, это уменьшение удовольствия; но я не говорю уменьшение счастья. Больше счастья быть рациональным».

Даже в наши дни распространено мнение, что удовольствие в некотором смысле отвлекает от счастья или что оно не ведет к тому счастью, которое действительно имеет значение . Удовольствие само по себе «ниже», чем настоящие сильные удары, такие как Истина и Добродетель, Мудрость и Бог, эти священные источники подлинного счастья. То, что нас, людей, тянет к удовольствию, является универсальным — и даже неотъемлемым. Тем не менее поиск удовольствий сам по себе часто рассматривается как потакание своим слабостям, и поэтому звучит неким эгоизмом, даже своего рода замешательством. Удовольствие недолговечно, идея уходит, но остается Истина, или Рациональность, или Мудрость, и поэтому мы должны искать именно эти вещи.

Где бы и где бы они ни встречались, моралисты и им подобные часто описывают свои времена как характерные для развратного гедонизма. Но точно ли оно описывает наше время? Мы в плену любовной интриги с удовольствием? Я так не думаю. Даже если больше людей чувствуют себя более комфортно, чем раньше, все равно трудно признать, что они делают что-то приятное только потому, что это приятно. Чаще удовольствие оправдывается небольшой наградой, развлечением, отдыхом от требований «реального мира». Удовольствие — это то, что позволит вам работать усерднее, отдышаться, прежде чем вернуться к жизненным неурядицам. Поиск удовольствия ради удовольствия — это действие, окрашенное стыдом, и, когда оно признается, следует придумывать оправдания.

Лорд Байрон дал нашим напряженным отношениям с наслаждением памятное двустишие: «О наслаждение! ты действительно приятная вещь / Хотя, без сомнения, за тебя нужно быть проклятым ». Тех, кто предается удовольствиям, часто недобро сравнивали с животными. Греческий стоик Эпиктет советовал тем, кто отождествлял удовольствие с добром, «вести жизнь червя, которого вы сочли достойным: есть и пить, и наслаждаться женщинами, и расслабляться, и храпеть». , для него был, может быть, даже ниже червя: «Человек не стремится к удовольствиям», — писал он. «Только англичанин».

Однако это относится не ко всем удовольствиям. Проблемой для доктора Джонсона, как он поспешил объяснить, было «чувственное удовольствие». Когда мужчина говорит, что он имел удовольствие с женщиной, он имеет в виду не беседу, а что-то совсем иное» (Вы почти можете видеть подмигивание на его огромном лице). те, которые мы получаем от выдержанного виски и снятия ботинок после долгого похода. Удовольствия, которые имеют значение для доктора Джонсона и многих других мыслителей, — это удовольствия ума. Это наслаждения чистые, незапятнанные Землей. Их следует содержать в чистоте и отделять от телесных удовольствий, предназначенных для низших слоев общества. Или, как довольно прямо выразился доктор Джонсон: «Большая часть мужчин грубы» 9.0005

Цель этого Руководства проста: я хочу рассказать о том, как люди годами думали об удовольствии. Удовольствие — удивительно скользкая идея, удивительная, потому что кажется настолько очевидным, что это такое. Но пытаться на самом деле прибить его — все равно, что прибить облако. Тем не менее, это делает более важным размышлять об удовольствии — его ценности, природе и местах, где люди его нашли. Я надеюсь, что, обдумывая, что такое удовольствие, анализируя, исследуя и исследуя его, вы с большей вероятностью найдете его там, где меньше всего ожидаете (конечно, никаких обещаний).

Подумайте об этом

Трудно сказать точно, что такое удовольствие

Само разнообразие способов, которыми люди получают удовольствие, тревожит, а также свидетельствует о пластичности нашего вида. Различия могут быть небольшими — я не могу понять, почему люди любят смотреть гольф — и различия могут быть большими, особенно между культурными и временными пропастями — удовольствие, которое люди когда-то получали, посещая дневную казнь, кажется мне немного странным .

Подумайте об удовольствии в своей жизни. Что общего во всех вещах, которые доставляют вам удовольствие? Связь между теплыми шарфами, благотворительностью и звонком бабушке; между прохладной стороной подушки, грустно-счастливой ностальгией, хлопком открывающейся бутылки шампанского — что может быть, кроме того, что все это по-своему приятно? Итак, вопрос: если удовольствие можно найти всеми этими разными способами, то что есть ? И самый распространенный ответ — немного ерунда: вещи, которые приятны на ощупь. Вещи, которые вам нравятся. Опыт, который заставляет вас сказать: «Да! Вот оно, ». получать удовольствие от , конечно, отдельная история). Удовольствие — вот что это такое. Сама его неоднородность, его непостижимое разнообразие привели многих к заключению, что это элементарная составляющая нашего существования или абсолютно простой опыт. Эдмунд Берк сказал, что это настолько просто, что «не поддается определению». Джон Локк считал, что удовольствие «нельзя описать… способ познания [удовольствия] — это… только опыт»9.0005

Такое представление об удовольствии как о не поддающемся анализу, как мне кажется, делает природу удовольствия еще более странной, учитывая его повсеместное распространение в нашей жизни. Может ли быть так, как считал Уильям Джеймс, что «удовольствия обычно связаны с полезными… переживаниями»? Исчерпывает ли это определение удовольствие? Может быть. Когда значительное число философов, обычно болтливая шайка, вскидывает руки и говорит, что удовольствие слишком просто описать, вы понимаете, что это странная идея. Как однажды написала Элизабет Анскомб, представление об удовольствии даже «свело Аристотеля к простому лепету», и она была права, насколько я могу судить.

Возможно, проблема, как это часто бывает, связана с языком. Удовольствие занимает главное место в очень многолюдном созвездии. Рядом вы найдете радость, восторг, счастье, удовлетворение и, может быть, чуть дальше — экстаз, эйфорию, экзальтацию, блаженство. Удовольствие может быть слишком растянуто, действуя как своего рода ловушка для всех тонких градаций положительного опыта. (Так думал Платон.) Но если бы меня спросили , что именно делает опыт положительным, мне было бы трудно не отступить и не сказать: ну, это опыт, который доставляет мне удовольствие.

Философы давно опасаются телесных удовольствий

Нынче многие философы наслаждаются деликатным вырезанием понятий, в котором определения даны настолько точно, что не найти контрпримеров. Идеи делятся и подразделяются, и измы расцветают и воюют друг с другом. Но традиционно удовольствие довольно резко разделялось на два вида удовольствий, о которых я упоминал ранее: телесные удовольствия и удовольствия ума. Разделение удовольствия отражало разделение человека: тело было отделено от ума, или интеллекта, или души, или как бы вы ни называли то, что заставляет вас вы (но это не ваше тело). Телесные удовольствия включают расслабление в теплой ванне, чай со льдом Arizona и энергичную мастурбацию; а среди удовольствий ума — воображать возмездие своим врагам (а может быть, и друзьям), чувствовать единство с природой, созерцать высшие истины и, естественно для философов, философию, которую часто называли высшим наслаждением.

Почему телесные удовольствия приобрели такую плохую репутацию? Платон, как обычно, первым и очень громко сказал по этому поводу. Его взгляды меняются по ходу диалогов, но некоторые общие темы выделяются. Телесное удовольствие, говорит он, часто связано с болью, а поскольку боль — это плохо, то и телесное удовольствие тоже.

Связь между удовольствием и болью поистине близка и бурна. Платон говорил, что иногда вы испытываете удовольствие именно тогда, когда избавляетесь от боли. Перед казнью Сократ заметил, что узы, в которых его держали, причиняли ему боль, но однажды освободившись, «удовольствие, казалось [ред], последовало за ним». Телесные удовольствия также могут напрямую привести к боли в случае повторения или чрезмерного баловства. Если у меня есть одно пирожное, я чувствую себя довольно хорошо, но если у меня есть 50, я нахожусь в темном месте, пересматривая свои жизненные решения. Наконец, удовольствие также обычно приходит от исполнения какого-либо желания. Но Платон считал желания сами по себе болезненными, потому что они определяют, чего в нашей жизни не хватает. Как выразилась Эмили Флетчер в своем превосходном анализе: «[Мы] всегда испытываем удовольствие на фоне боли».

Телесные удовольствия также несут основную тяжесть вины за то, что сбивают людей с пути, и это еще одна критика Платона (которую с удовольствием подхватили бы более поздние христианские моралисты, стремящиеся формировать действия других). Это идея о том, что телесные удовольствия и стремление к телесным удовольствиям порождают ложные убеждения, потому что благодаря телесным удовольствиям тело начинает казаться более важным, чем душа (ложное убеждение по преимуществу для Платона). Еще одним предзнаменованием христианской точки зрения Платон писал в 9 в.0007 Федон что ваше тело является «тюрьмой» вашей души. Между ними есть быстрое и существенное различие, а также борьба между ними. Всякий раз, когда вы предаетесь плотским удовольствиям, вы становитесь «соучастником [вашего] собственного заключения», потому что это создает у вас ошибочное впечатление, что эта плотская, погребающая душу тюрьма — это в некотором роде хорошая вещь. «[E]самое удовольствие и боль дают, — продолжал Платон, — еще один гвоздь, чтобы приковать душу к телу и спаять их вместе». Это делает душу телесной, так что она неизбежно верит, что истина — это то, что тело говорит о ней». Душа — это путь к истине, и поэтому тело и его удовольствия — это отвлечения, ведущие к лжи и путанице.

Удовольствия ума, однако, лишены большинства, если не всех, недостатков, делающих телесные удовольствия недостойными философов. Удовольствия ума «чисты». Обычно они никак не связаны с болью, и они связаны с душой, которая имеет отношение к вашему неизбежному путешествию в загробную жизнь. Платон считал, что величайшее удовольствие для ума — это удовольствие от познания, особенно добродетелей. Избегая плотских удовольствий и вместо этого познавая добродетель и мудрость, ваша душа обретет «свои собственные украшения, а именно умеренность, праведность, мужество, свободу и истину, и в этом состоянии [ожидайте своего] путешествия в преисподнюю».

Но что именно приятного об удовольствиях ума? Мыслители давно установили связь между удовольствиями ума и невидимыми великими вещами, обычно Богом. Более интересно, конечно, то, как они описываются в светском контексте. Уильям Джеймс называл интеллектуальные удовольствия «тончайшими эмоциями»: «Согласия звуков, цветов, линий, логическая согласованность, телеологическая приспособленность, — писал он, — воздействуют на нас с удовольствием, которое кажется укоренившимся в самой форме самого представления. Это «познавательные акты», но в конечном счете они не так уж отличаются от телесных удовольствий, и он отмечает, что, когда мы увлечены большим умственным удовольствием, оно имеет тенденцию вести к удовольствиям тела. Мы должны быть осторожны, как и с большинством различий, не проводить слишком толстую линию.

Вы можете найти удовольствие там, где нет боли

После христиан стоики были — и, возможно, являются , учитывая недавний всплеск интереса — великими клеветниками телесных удовольствий. Не все из них, но это подозрение, которое обычно вторгается в их возвышенный взгляд на Вселенную. Добродетель для стоиков была превыше всего, summum bonum жизни — по крайней мере, если вы мудры — и ко всему, что мешало стремлению к добродетели, относились в лучшем случае настороженно. Pathē (страстей) нужно было избегать, и удовольствие вносило значительный вклад, потому что оно запутывало ясное мышление и порождало неуместные желания. Плотские удовольствия вызывали надменное отвращение, и христиане восприняли это с воодушевлением.

Их соперниками в древнем мире были эпикурейцы. Удовольствие было центром мысли Эпикура. Это не было удовольствием в положительном смысле, не приправой к мясу самой жизни. Это удовольствие, как отсутствие .

Цицерон, описывая идеи Эпикура, сформулировал это понятие следующим образом:

Удовольствие, которое мы преследуем, не является единственным видом удовольствия, которое непосредственно воздействует на наше бытие с наслаждением и воспринимается органами чувств приятным образом. Скорее мы считаем, что величайшее удовольствие — это то, которое мы испытываем в результате полного избавления от боли.

Или, как позже выразился Адам Смит: «Что можно добавить к счастью человека, который здоров, у которого нет долгов и у которого чистая совесть?»

Этот взгляд применим как к телесным удовольствиям, так и к удовольствиям ума. Эпикур считал, что удовольствия плоти состоят, например, в , а не в жажде. Что является аналогом удовольствиям ума? Он определил, что главным бременем для наших душ был страх смерти, от которого он стремился избавить нас от заблуждения с помощью изящной маленькой формулы: когда ты жив, смерть ничто, а когда ты мертв, жизнь ничто. Когда это будет верно понято, тогда облегчится тягостный, томительный страх смерти, а его отсутствие доставляет великое удовольствие.

Хотя это умеренное и негативное отношение к телесным удовольствиям, оно представляет собой довольно надежную защиту. Это подход к жизни, который стремится культивировать материальность нашей жизни, позволяя нам получать удовольствие от физической человечности человеческого бытия. Линия может быть проведена от Эпикура к Валле, к Эразму, к Монтеню, к Вольтеру, к Юму, к Миллю и к Расселу: жизнеутверждающая, мироприемлемая традиция, которая побуждает нас не бояться плотских удовольствий (в умеренных количествах, конечно). Как писал Монтень: «Я, работающий только близко к земле, ненавижу эту нечеловеческую мудрость, которая сделала бы нас гнусными врагами возделывания тела». 0005

Природа дарит удовольствия: и благородные, и просто уединенные все

В другой апрельский день, на этот раз в 1336 году, Петрарка решил отправиться в поход на Мон-Ванту в Провансе. Это непростая задача — 18-часовой путь туда и обратно до лысой и очень ветреной вершины (отсюда и название горы). Это восхождение с тех пор приобрело аспект мифа, момент, который, казалось, предвещал приход гуманизма, потому что предположительно это был первый раз, когда кто-то поднялся на гору просто для удовольствия. «Моим единственным мотивом, — писал Петрарка, — было желание увидеть, что может предложить такая большая высота».0005

Его рассказ наполнен аллегориями и грубыми намеками на собственный опыт обращения святого Августина тысячелетием ранее. Но это по-прежнему трогательное свидетельство человека на горе, очарованного красотой уникального пейзажа. Он смотрит на юг, в сторону Италии, и на него влияют воспоминания о древних римлянах. Он смотрит на запад, в сторону Пиренеев, и на север, в сторону Лиона, и, хотя он не может видеть эти места, он знает, что они там и что он стоит во весь рост над ними, а вся Европа у его ног. Естественно, он «стоял как ошарашенный».

Удовольствие Петрарки от природы заключалось в ее необъятности. Он потерялся в его просторах, ошеломленный природой и своим маленьким местом в ней, не больше, чем пылинка на ветру. Но он также возвышался над континентом: «Я видел облака под нашими ногами, — сказал он. Он одновременно и незначителен, и всемогущ: тревожное напряжение, в котором иногда можно найти тонкие наслаждения возвышенного. Уильям Вордсворт был одним из первых, кто осветил это своеобразное ощущение, что наиболее известно в его поэме «Тинтернское аббатство» (179 г.8):

– И я ощутил
Присутствие, тревожащее меня радостью
Возвышенных мыслей; чувство возвышенное
Что-то гораздо более глубоко переплетенное,
Чье жилище — свет заходящих солнц,
И круглый океан, и живой воздух,
И синее небо, и в разуме человека:
Движение и дух , что движет
Все мыслящие вещи, все объекты всех мыслей,
И катится сквозь все вещи.

Но в природе можно найти и совсем другое удовольствие, почти полностью противоположное возвышенному. Это удовольствие изоляции, одиночества, освобождения на время от тягот «общества» и его бесчисленных проклятых «людей». В одиночестве на природе вы можете немного поиграть в отшельника, что, я думаю, поможет вам восстановить чувство собственной уникальности. Как писал Байрон: «В бездорожном лесу есть удовольствие, / На одиноком берегу есть восторг». Хотя он продолжал признавать свою любовь ко всей природе, это бездорожье лесов, которые привлекли его внимание: приятный факт, что здесь никто не ступает раньше. Таким образом, возможно, природа поможет вам напомнить о неизгладимом удовольствии быть самим собой.

Получать удовольствие от удовольствия других

Злорадство , конечно, бездонный резервуар. Пьете ли вы из него со смущением или с гордостью, все равно приятно видеть, как ваши враги терпят неудачу — а у большинства людей достаточно врагов, которые делают достаточно непростительных вещей, так что этот конкретный источник удовольствия никогда не иссякнет. Но как насчет менее провокационной противоположности: получать удовольствие от чужих удовольствий?

Замечено, что когда ребенок дарит подарок другому ребенку, он сам становится счастливее. И буддийская идея мудита отражает этот феномен: это радость, которую мы испытываем, когда другим хорошо. Мы по существу социальный вид, и многие философы считали, что человеческая природа не может быть полностью реализована без других людей: быть с друг другом — это неотъемлемая часть человеческого бытия. Если это так, то вполне логично, что мы «естественно» находим счастье других приятным для себя. Конечно — конечно — ездит огромное количество о ком мы тут говорим. Да, безусловно, приятно подарить другу первоклассную мочалку. Но если вам искренне приятно, скажем, видеть мальчишеское волнение Ким Чен Ына на баскетбольном матче, то нам нужно серьезно поговорить о мире.

Если оставить в стороне диктаторов и придурков, почему приятно доставлять удовольствие другим? Философы, особенно в 18 веке, нашли подкупающе простой ответ: потому что это хорошо. Или, точнее, потому что что есть то, что есть само добро – увеличение удовольствия в мире.

Моральные увещевания во всем мире часто сводились к чему-то вроде общего знаменателя: не мешай тем, с кем тебе довелось прожить эту жизнь, и, если можешь, будь позитивной силой, позволяющей людям жить дальше. . Например, возьмите эти строки из вавилонской книги советов 4000-летней давности, забавные своей фамильярностью:

Будьте любезны со своим врагом.
Не злословь; хорошо отзываться о людях;
Не говори гадостей; говорить благосклонно.

Вопрос почему люди должны вести себя хорошо. Ответ давно найден в божественном и потустороннем: потому что Бог судит тебя и у него очень острая память; потому что, если ты негодяй, тебя ждут адские сюрпризы; потому что моя интерпретация Библии говорит так. Таким образом, радикальным в философах, отождествлявших удовольствие с благом, является то, что они привнесли мораль в реальный мир, чтобы ее можно было увидеть, проверить и даже измерить.

Энтони Эшли Купер, третий граф Шефтсбери, был одним из первых, кто связал представление о благе удовольствия с социальной природой человека. В «Характеристиках людей, манерах, мнениях, временах » (1711) он сделал «общественное благо» само по себе добродетелью, необходимой для всех тех, кто стремится к достоинству и джентльменству. И хотя он утверждал, что пытаться увеличить удовольствие других — в первую очередь посредством материальной щедрости — нравственно, он также говорил, что давать приятно. В самом деле, он считал, что радость возрастающего удовольствия сама по себе является высшим удовольствием. «Самы внешние черты, знаки и знаки, сопровождающие такого рода радость [отдачи], выражают более интенсивное, ясное и безмятежное удовольствие, чем те, которые сопровождают утоление жажды, голода и других горячих желаний». Это, я думаю, удовольствие ума, но удовольствие необычайно гуманного рода — удовольствие видеть свою человечность в человечности других.

Ключевые моменты – Как думать об удовольствии

1. Трудно точно сказать, что такое удовольствие. Хотя это достаточно распространенная черта существования, попытка дать точное определение — недостижимая цель. Это делает размышления о природе удовольствия еще более важным.

2. Философы издавна опасались телесных удовольствий. И все же они наслаждаются удовольствиями разума. Конечно, это не значит, что они были правы. Но это важная история, о которой нужно помнить, даже если категории «тело» и «ум» нельзя строго разделить.

3. Удовольствие там, где нет боли. То есть, по крайней мере, согласно одному популярному определению, восходящему к Эпикуру. Это по-прежнему полезный способ защиты стремления к удовольствию, а также изучения отношения удовольствия к боли.

4. Природа дарит удовольствие. Люди часто искали удовольствия в природе, чтобы ощутить возвышенную необъятность мира или сбежать от всех этих придурков дома.

5. Получать удовольствие от удовольствия других. Это самое тонкое и человеческое удовольствие и верный путь к тому, чтобы стать порядочным человеком.

Почему это важно

Удовольствие и ценность этой жизни

Удовольствие никогда не бывает фиксированным. Действительно, само удовольствие предполагает процесс, текучесть, стремление. Достигнутое однажды удовольствие, будь то телесное или интеллектуальное, обычно не длится долго. Надрать зад сопернику в шахматах приятно; приятно закончить тренировку, но, как и подавляющее большинство удовольствий, они быстро исчезают, а затем их снова начинают искать. Именно поиск — стремление — к удовольствию обычно имеет большее значение, чем сама природа удовольствия. Поведение, всегда окрашенное этической ценностью, в большей степени определяется поиском и поддержанием удовольствия, чем чем-либо еще.

Поскольку ценность и стремление к удовольствию являются неотъемлемыми составляющими того, как вы живете человеком, это заслуживает серьезного размышления. Не является ли телесное удовольствие слишком большой заботой? Получаете ли вы достаточно удовольствия в целом? Где еще можно искать удовольствие? И так далее. Но помимо этих прагматических вопросов размышления об удовольствии часто могут привести к совершенно серьезным соображениям, таким как этот вопрос Веллингтона: насколько вы цените свою временную жизнь на Земле?

Это может показаться резким скачком, но на самом деле это естественное развитие. Исторически сложилось так, что наиболее громко осуждали удовольствие те, кто утверждал, что рассматривает свою жизнь как временную остановку на пути к вечности. Аскетизм не требует, чтобы вы верили в другой мир или загробную жизнь, но в этом случае намного легче заниматься самобичеванием. Показное обличение удовольствий, особенно удовольствий других людей, — верный признак того, кто упрекает собственную человечность и думает, что настоящую ценность надо искать за горизонтами этого земного плана. Отрицание удовольствия идет рука об руку с отрицанием ценности этой жизни.

И те, кто наслаждается удовольствиями, кто ищет их и культивирует, естественно, более склонны ценить и ценить материальный мир здесь и сейчас. Об этом хорошо свидетельствуют вольнодумцы Франции XVII века. Они были одними из первых, кто громко оценил этот мир за счет следующего. Они противопоставили величие и красоту Земли тонкой невыразимости небес и обнаружили, что очень предпочитают первое. Шарль де Сент-Эвремон воплотил традицию, прожив хорошо и долго, и когда он умер в 1703 году, его эпитафия гласила: «Он страстно любил жизнь, мало знал о Боге и ничего о своей душе» (это неудивительно). теологи, такие как Жан Ле Клерк, осудили его как «поверхностного эпикурейца».)

Более проницательным, чем Сент-Эвремон, была его подруга куртизанка и философ Нинон де Ленкло. Она утверждала, смелее и красивее, чем любой современник, удовольствия плоти и радости материального мира. Она откровенно ненавидела аскетизм, особенно его христианский вариант, который, по ее мнению, помогал лишать женщин их прав, потому что помогал лишать женщин их удовольствий.

Ближе к концу жизни она получила письмо от Сент-Эвремона, в котором отразилось ее мировоззрение: «Богатство, власть, честь и добродетель способствуют нашему счастью, но наслаждение удовольствиями, назовем это сладострастие, если подытожить все одним словом, есть истинная цель и цель, к которой склоняются все человеческие действия.» Она любила и требовала удовольствий мира — и в ответ делала его лучше.

Ссылки и книги

Природа удовольствия, боли и их бесконечное влияние на философию — это обширная тема, и я надеюсь, что дал здесь лишь небольшую часть ее. Для получения дополнительной информации я бы посоветовал начать с статей Стэнфордской философской энциклопедии об удовольствии и гедонизме — этот сайт является золотым стандартом в философии, а также отличным местом для изучения множества других философских тем.

О гедонизме Мишель Онфре — очень интригующий писатель. Он француз, написавший около 60 книг, многие из которых не переведены на английский язык, а я прочитал только 9. 0007 un peu de français , я не могу говорить о большинстве его работ. Могу, однако, порекомендовать его короткую книгу «Манифест гедониста » (2006) в переводе Джозефа Макклеллана — живую, полемическую, крайне дискуссионную. Онфрей утверждает, что правильно понятый гедонизм — это лучший образ жизни, если человек действительно убежденный материалист. (Более академическую, современную защиту гедонизма можно найти в работе Фреда Фельдмана.) Я также затронул тему гедонизма в своем еще не удостоенном наград веб-сериале «Надеюсь, это поможет», который в настоящее время находится в перерыве.

Книга Кэтрин Уилсон «Как быть эпикурейцем: древнее искусство жить хорошо » (2019) — самая последняя статья на эту тему, в которой дается всесторонний обзор Эпикура, его мысли и ее применения к современным проблемам жизни. Она также написала Эпикуреизм: очень краткое введение (2015). Оба рекомендуются.

Чтобы узнать об истории идеи удовольствия и многочисленных попытках философов справиться с ней, попробуйте Удовольствие: история (2018), под редакцией Лизы Шапиро. Это статья из удивительно вдохновляющей серии под названием «Оксфордские философские концепции» (эту серию редактирует Кристия Мерсер). Эссе Эмили Флетчер о Платоне «Две платоновские критики удовольствия» особенно хорошо.

Платон обсуждает удовольствие и сопутствующую ему идею желания в нескольких диалогах, но его самая известная медитация, вероятно, посвящена лестнице Диотимы в Симпозиуме , о котором вы можете узнать из этого короткометражного ролика на Aeon Video.

Журнал Aeon, естественно, рассмотрел многие идеи, рассмотренные в этом Руководстве. Особо следует отметить идею Джулиана Баггини о высоких и низких удовольствиях и о том, как низкие удовольствия фактически позволяют нам быть «полностью людьми». Эссе Даниэля Каллкат «Против нравственной святости» останавливается на беспорядке жизни по сравнению с эфемерными совершенствами моральных категорий, а эссе Эрика Швицгебеля «Этика чизбургера» обращает внимание на тот факт, что специалисты по этике не более этичны, чем остальные из нас. На Aeon Video посмотрите наше интервью с Мортеном Крингельбахом об удовольствии и хорошей жизни.

Чуть подальше находится книга Теодора Зелдина « Интимная история человечества » (1994), косвенно посвященная удовольствию и боли, но являющаяся настоящим кладезем острых и удивительных наблюдений об истории нашей эмоциональной жизни и способах ее проявления. мы относимся друг к другу. Действительно редкое удовольствие.

Стремление к удовольствию как моральный императив

Когда вы думаете о чем-то приятном, о чем вы думаете? Вы думаете о том, чтобы съесть идеально приготовленный кусок говядины или, возможно, сладкое лакомство из пекарни? Слово «эпикурейский» часто ассоциируется с едой, но оно предполагает нечто более чувственное, более роскошное и более приятное. Слово происходит от древнегреческого философа Эпикура, прославившегося и печально известного как философ удовольствия. Он учил, что хорошая жизнь состоит в погоне за удовольствиями и уменьшении боли, идея, которая звучит одновременно очевидной и гедонистической. Хотя его выводы могут быть гораздо менее щекотливыми, чем вы думаете, остается вопрос: может ли стремление к удовольствию быть морально хорошим делом?

Ранняя жизнь Эпикура

Эпикур родился в 341 г. до н.э., ближе к концу того, что сейчас известно как классическая эра в греческой истории. Он жил в относительной бедности на острове Самос, где его отец работал школьным учителем — профессия, которая плохо оплачивалась и не пользовалась уважением. Остров находится у берегов современной Турции, но семья Эпикура была колонистами из Афин. В возрасте восемнадцати лет Эпикур отправился в Афины, чтобы установить свое гражданство, примерно в то же время, когда умер Александр Македонский. Возникшие в результате потрясения в греческом мире, вероятно, послужили толчком к изгнанию афинских колонистов Самоса местным населением.

Эпикур начал изучать философию примерно в возрасте четырнадцати лет, и когда он воссоединился со своей семьей, которая теперь стала беженцами в Малой Азии, он основал свою собственную философскую школу в двух местах на побережье Турции, прежде чем вернуться в Афины основали свою школу около 307 г. до н.э. Он жил и преподавал в Афинах до конца своей жизни и умер там примерно в 271 г. до н.э. в возрасте 70 лет как один из самых известных философов своей эпохи.

Слепок Эпикура, эллинистическая эпоха, через Музей классической археологии, Кембридж

Развитие философии Эпикура

Вам нравится эта статья?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей

Мало что известно о том, как Эпикур изучал философию или какой опыт привел его к таким выводам. Считается, что через год после того, как он вернулся к своей семье, он учился у человека по имени Наусифан, который сам был учеником философа Демокрита.

Хотя некоторые части философии Эпикура во многом обязаны идеям Демокрита, особенно его вере в то, что мир состоит из атомов, Эпикур пренебрежительно отзывался о своем бывшем учителе, называя его «Моллюском».

Фактически, Эпикур пренебрежительно относился к работам многих других философов, включая Сократа и Платона, отчасти потому, что он рассматривал философию как практическую систему достижения счастливой жизни, а не как способ исследования абстрактных идей логики и математики. Его презрение к другим философам могло быть одной из причин, почему он подвергался столь яростным нападкам со стороны своих современников, афинских стоиков.

Как это было типично для философов того времени, Эпикур начал свою школу, преподавая на площадях Афин. Однако это был конкурентный и презрительный бизнес. После ряда ожесточенных ссор Эпикур изменил свой метод обучения. Он переехал в дом далеко от оживленного центра Афин и вместо того, чтобы учить публично, начал учить в своем саду.

Это позволило ему практиковать то, что он проповедовал, ведя образ жизни, который он защищал в своих учениях. Это было далеко от той развратной жизни, полной злоупотребления вином и чувственностью, какой ее представляли сплетники.

Героический пейзаж с радугой Джозефа Антона Коха, 1824 год, музей Метрополитен, Нью-Йорк.

Что действительно делает людей счастливыми?

Многие философы до и после Эпикура пытались понять, что такое Добро или что такое Справедливость, но Эпикур был тронут страданиями и страхом окружающих его людей и вместо этого сосредоточился исключительно на том, что делает людей счастливыми. По сути, он был гуманистом, и его целью было найти решение страданиям, которые он видел. Это привело его к размышлениям о континууме удовольствия и боли. Было очевидно, что люди будут счастливее, если в их жизни будет меньше боли и больше удовольствия, но простое увеличение количества приятных переживаний не было ответом.

Не в последнюю очередь потому, что предательство удовольствию в гедонистическом смысле сопровождалось менее чем приятными побочными эффектами.

«Никакое удовольствие не является плохим само по себе. Но вещи, доставляющие удовольствие, в некоторых случаях влекут за собой расстройства во много раз большие, чем сами удовольствия».

Употребление алкоголя доставляет удовольствие, и Эпикур, как известно, выпивал бокал вина, но злоупотребление алкоголем, как известно, имеет неприятные последствия. Утро после обычно сопровождается серьезным дискомфортом. То же самое относится и к обжорству богатой и вкусной едой. В какой-то момент это возбуждает чувства, но затем приходит боль в животе и, возможно, в конечном счете, плохое самочувствие. Эпикур считал, что определенные удовольствия порождают последствия, которые намного хуже, чем изначальное удовольствие было хорошим. Решение сделать людей счастливее заключалось скорее в устранении источников боли, а не в потворстве чувственным удовольствиям ради сиюминутного удовлетворения.

Гравюра Эпикура из коллекции Wellcome, Лондон.

«Количественным пределом удовольствия является устранение всех чувств боли. Везде, где существует приятное состояние, нет ни телесной, ни душевной боли…»

Удаление источника беспокойства

Эпикур стремился к свободе от тревог ( ataraxia по-гречески) и к спокойной жизни. Его философия не была эгоцентричным оскорблением общепринятой морали, как предполагали его недоброжелатели. Скорее, он был сосредоточен на простых радостях жизни, которые делали людей счастливее в долгосрочной перспективе и, возможно, по иронии судьбы, приводили к тому, что кто-то становился нравственным и добродетельным почти как побочный эффект. Эпикур стремился выявить основные источники неблагополучия и устранить их, главным образом путем философствования и прихода к разумным выводам о том, что нам действительно нужно.

Эпикур считал, что одним из основных источников беспокойства, как и для многих людей в наши дни, была работа. Работа — это то, чем вы должны были заниматься, чтобы зарабатывать деньги, даже если это было обыденно и бессмысленно, и доставляло страдание невыносимым коллегам или начальникам. Но даже при этом игнорируется дополнительный стресс, связанный с восхождением по служебной лестнице для улучшения своего социального статуса. Это не только привело к тому, что люди потеряли из виду то, что действительно ценно в жизни, и даже нашу собственную самооценку, но и удовольствие от зарплаты не стоило несчастья, приносимого самой работой.

Решение Эпикура было двояким. Во-первых, мы должны перестать работать на других людей и работать на себя, в одиночку или с друзьями, над чем-то важным для нас. Во-вторых, мы должны стремиться быть как можно более самодостаточными, чтобы нам не приходилось полагаться на внешние источники для получения денег, необходимых для жизни. На практике Эпикур и его последователи работали в саду своего дома и продавали то, что выращивали, в качестве источника дохода, одновременно кормясь.

«Гарднер» Жоржа Сёра, 1882–1883 гг., музей Метрополитен, Нью-Йорк.

Богатство и роскошь не приносят длительного счастья

Это связано с другим источником беспокойства, выявленным Эпикуром, который заключался в нехватке денег. Афины раннеэллинского мира были одним из крупных городов империи Александра Македонского и крупным торговым портом. Магазины и рынки были полны всевозможных удовольствий, от свежеприготовленных деликатесов до ароматных масел и цветных шелков. Афины были полны богатства и роскоши. Если у вас не было достаточно денег, Афины, вероятно, были довольно жалким местом.

Эпикур видел, что богатство и роскошь тоже не делают людей счастливыми. Как и сейчас, люди просто преследовали больше, не задумываясь о том, что им нужно, таким образом попадая в ловушку, пытаясь не отставать от афинянина Джонса. Постоянное чувство нехватки и потребность в погоне за большим богатством были источником беспокойства. Эпикур решил эту проблему, живя бережливой жизнью и избегая потребительских крысиных бегов. Самодостаточность Эпикура и его друзей означала, что у них было все, что им нужно. У них было достаточно. Говорят, что у самого Эпикура было всего два плаща, что далеко не декадентское.

«Некоторые желания естественны и необходимы, другие естественны, но не необходимы; а третьи не естественны и не необходимы, а порождены бессмысленными прихотями».

«Японский пешеходный мост» Клода Моне, 1899 г., Национальная художественная галерея, Вашингтон, округ Колумбия.

Дружба как источник непреходящего удовольствия

Еще одной причиной беспокойства была погоня за романтической любовью и плотскими удовольствиями. Эпикур считал, что, хотя они и естественны, их следует по возможности избегать, поскольку они, как правило, приносят с собой негативные чувства ревности, гнева и депрессии из-за того, что их бросили, а также изрядную долю безумия. Несмотря на слухи о том, что он жил с множеством куртизанок, Эпикур, похоже, в основном соблюдал целомудрие и не имел собственных детей. Он предпочитал компанию хороших друзей.

Кажется, Эпикур считал дружбу величайшим удовольствием в жизни. Понимая, что человек — животное социальное, Эпикур считал, что развитие дружеских отношений — это ключ к счастью и неотъемлемая часть хорошей жизни. Это было удовольствие, но с небольшими негативными последствиями, и отчасти поэтому Эпикур взял на вооружение идею совместной жизни.

«Из всех вещей, которые мудрость обеспечивает для счастья всего человека, безусловно, самым важным является приобретение дружбы».

Эпикур делил дом, в который он переехал за пределами Афин, с несколькими близкими друзьями и их семьями. Они жили, ели и работали вместе. Друзья были полезны не только потому, что они давали необходимое утешение во время жизненных испытаний, но именно благодаря дружбе и значимым отношениям мы могли быть приняты, поняты и оценены. Дружба давала и беседу, необходимую для философствования и обретения мудрости.

Пир Ахелоя Питера Пауля Рубенса 1615, через Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

Моральная философия Эпикура и погоня за удовольствиями

Вывод, к которому пришел Эпикур, заключался в том, что через приятную жизнь, уравновешенную жизнь без излишеств, мы в конце концов становимся мудрыми и справедливыми. Для Эпикура быть счастливым означало жить без тревог. Вы не смогли бы этого сделать, если бы не жили в гармонии, свободной от притворства, эгоизма и ревности со стороны окружающих. Относясь друг к другу справедливо и с уважением, стремление к удовольствию в этом смысле привело к тому, чтобы быть нравственно хорошим.

«Нельзя жить приятной жизнью, не живя также разумно, благородно и справедливо…»

В философии Эпикура наслаждение происходит не от предательства роскоши или чувственности, а от устранения беспокойства и сосредоточения внимания на простых радостях жизни, таких как дружба.