Психологическая травма: как она передается из поколения в поколение
12 231
Французский генетик Изабель Мансуй давно проводит опыты на мышах, чтобы понять, как устроен человеческий мозг. Она стала известной еще десять лет назад, когда открыла белковую молекулу, которая отвечает за нашу забывчивость. Очередной опыт ученого оказался удачным.
Под ее руководством группой швейцарских генетиков был проведен эксперимент*, в ходе которого мыши постоянно подвергались различным испытаниям, а затем у их потомства исследовали подверженность стрессу. И результаты оказались удивительными: потомки травмированных мышат имели больший уровень тревожности и депрессивности, чем этого можно было бы ожидать.
Ученым удалось обнаружить определенные молекулы — микроРНК — в сперматозоидах стрессированных родителей, которые, вероятно, влияют на подверженность стрессу у их потомства (микроРНК — небольшие молекулы, которые регулируют работу многих генов, повышая или снижая их активность).
«В генетике существует центральная догма неодарвинизма, согласно которой приобретенные признаки не наследуются, — комментирует Валерий Ильинский, научный директор компании Genotek, сотрудник Института общей генетики РАН. — То есть родители, испытавшие стресс, не должны были бы передавать подверженность ему своим потомкам. Однако пока непонятен механизм влияния этих молекул из сперматозоидов на последующее развитие мыши, ведь молекулы микроРНК сохраняются в клетках относительно непродолжительное время — не более нескольких дней».
Психология сильнее биологии?
Какое значение имеют результаты данного исследования для нас? «Главное, о чем не стоит забывать: опыты, проведенные на животных, невозможно напрямую использовать для анализа человеческой психики, — предупреждает Александра Оксимец, кандидат Московского психоаналитического общества. — Кардинальная разница в том, что ребенок рождается не настолько готовым к жизни, как мышонок. На его развитие гораздо большее влияние, нежели у животных, оказывают воспитание и окружающая среда».
Но как же тогда объяснить статистические данные о высоком количестве самоубийств среди людей, чьи родители пережили серьезные потрясения (например, после войны во Вьетнаме)? Психоаналитики уверены, что гораздо большее значение имеет то, насколько травмированный человек способен воспитать психологически благополучного ребенка.
Александра Оксимец считает, что «травма влияет на родительскую функцию и, как правило, приводит к тому, что человек не может обеспечить своим детям должную заботу. Она разрушает тот психический аппарат, который позволяет перерабатывать и переживать наши тревоги. Вместо него начинают работать защитные механизмы в виде отрицания, например, когда человек отрицает все плохое, что происходит с ним и с его ребенком.
Дети рождаются очень беспомощными, и первому году их жизни сопутствует сильная тревога. И травмированный родитель, не способный справиться с собственными переживаниями, не может помочь своему ребенку переживать эту тревогу благоприятным для него образом — понимать, что мир не страшный и не опасный.
Напротив, он бессознательно передает ему свои страхи и боль».
Не убивает, а делает сильнее
Независимо от того, подтвердятся ли результаты исследования Изабель Мансуй о генетической передаче травмы из поколения в поколения, очевидно, что корни этой проблемы лежат в нашей психике. И это тот самый позитивный ключ, который поможет нам избежать этой «пагубной наследственности».
«И от отца, и от матери нам генетически передается огромное количество вещей — то, что мы называем «конституцией» или, в психоанализе, ОНО: темперамент, влечения и сила этих влечений, — рассказывает Александра Оксимец. — И дальше, в процессе созревания и взросления, у нас развивается психический аппарат, который позволяет трансформировать все это в переносимые переживания, чувства, мысли, символические образы, фантазии, сны».
И первый человек, который помогает нам на этом нелегком пути, — мама, которая своей заботой, лаской, вниманием прорабатывает за маленького ребенка все его страхи и тревоги.
Именно она формирует у ребенка базовое доверие к миру — ощущение, что окружающая среда не враждебна, что всегда есть тот, кто поддержит и поможет.
Человечество издавна изобрело различные методы проработки и проживания личностных травм. Существует даже мнение, что философия возникла как один из таких способов.
«На сегодняшний день самый эффективный способ проработки травмы — это психотерапия, — комментирует Александра Оксимец. — Она помогает развить способы рефлексии, самореализации, сублимации. Родители, которые сумеют, обращаясь к тем или иным практикам, проработать свою травму, с большей вероятностью защитят своих детей от ее негативных последствий».
Любопытно, что в эксперименте швейцарских генетиков мыши передавали своим детям не совсем травму, а ответную реакцию организма на нее. Более того, исследование показало, что впоследствии они были выносливее к окружающей среде, чем другие мыши, — и их потомство тоже.
«Я бы трактовала это, напротив, как положительную реакцию на травму — своего рода наследственный иммунитет», — замечает психоаналитик.
От травмированного общества к травмированной личности
В XX веке мир пережил множество трагедий, в том числе две мировые войны, фашистские и тоталитарные режимы, техногенные и экологические катастрофы, навсегда перевернувшие жизни миллионов людей. Психологические травмы, полученные участниками и свидетелями этих событий, мы переживаем до сих пор.
По мнению специалистов, только проработка травм на общественном уровне может прекратить эту деструктивную «наследственность». Мы приводим цитаты из работы Вернера Болебера «Воспоминание и историзация: трансформация индивидуальной и коллективной травмы и ее межпоколенческая передача»**:
«Коллективные катастрофы, такие как Холокост, Вторая мировая война, а также репрессии и этническое насилие, помогают осознать, что политические и социальные катастрофы, так называемые man-made disasters … настолько сильно сотрясают общество, что даже поколения спустя мы вынуждены иметь дело с их травматическими последствиями.
Травматическое переживание, вина, стыд … образовали сложное переплетение, воздействие которого не ограничилось одним только первым поколением, но и перешло на поколение следующее.
Так, потомки сделались «контейнером» для непроработанного страдания и травматизаций, непризнанной вины и ответственности их родителей…
Поэтому отдельному человеку и не удается включить травматический опыт в повествование более высокого уровня, для этого необходим общественный дискурс об исторической правде травматизирующего события, о его отрицании и защитных механизмах. Только признание причиненной травмы и вины восстанавливает межчеловеческий порядок и тем самым — возможность соответствующего понимания травмы».
* nature.com/news/sperm-rna-carries-marks-of-trauma-1.15049
** Вернер Болебер — сопредседатель Комитета по исследовательским проектам Международной психоаналитической ассоциации, главный редактор журнала Psyche, член Международной психоаналитической ассоциации, обучающий аналитик Немецкого психоаналитического общества.
Текст:Юлия Варшавская
Новое на сайте
«Мы вместе уже год, но мужчина не знакомит меня с родителями и друзьями»
«Дочь оставляет маленькую внучку одну дома, меня это беспокоит.
Как на нее повлиять?»
Как определить, что партнер вам изменяет: 6 признаков
Полезное расставание: как превратить неудачу в успех — мнение психолога
Первые признаки диабета и рекомендации по профилактике от врача-эндокринолога
Что делать, если бросила девушка: 9 советов мужчинам
Если человек по природе добр: как характер влияет на здоровье
«Уже пятый год после смерти сына не могу ничего делать по дому»
Family Tree — Травма поколений: как передается и почему работает на уровне общества
Трансгенерационная, транспоколенческая передача (ТП) — это неосознанная передача от предков к потомкам некоторого набора свойств и поведенческих паттернов.
Эта передача происходит неосознанно на невербальном уровне через символы, образы, жесты, интонацию, манеры речи, взгляды и необъяснимые проявления. Передаются паттерны поведения, переживания, даже суждения — от предков к потомкам через неосознанное воспроизведение.
Автор книги «Синдром предков» Анн Шутценбергер, психотерапевт пишет, что «в каждой семье существует учет долгов, заслуг и несправедливости, законной невидимой лояльности, которая требует восстановления и оплаты долгов.
Неоплаченные долги переходят к потомкам и принимают форму разных проблем, передающихся из поколения в поколение». Условно, если один из братьев обманул другого и завладел наследством, радость от этого не будет потомкам ни одного из братьев. Их будут связывать причудливые нити, пока справедливость не будет восстановлена. Не каким-то мистическим образом, а просто подавленное чувство вины и стыда одного и горечь и обиды другого будут передаваться из поколения в поколение тем больше, чем больше они будут замалчиваться и становиться трансгенерационным объектом, не имеющим содержания.
Передается то, что предпочитают спрятать, и не случайно, потому что это часто связано со стыдом, виной, опасностью, горем, травмирующими событиями. Поэтому в ряде семей молчат о самоубийствах, усыновлениях, психических заболеваниях, или эпизодах тяжелой бедности.
«Коллективная травма»: почему общество ходит по кругу?
Трансгенерационная передача существует и на уровне целых групп и сообществ.
И в ядре этой коллективной травматизации лежат исторические события: военные вторжения или диктаторские режимы, репрессии, природные катастрофы, которые накладывают отпечаток на всех и становятся даже частью культурной идентичности, переплетаясь с личным опытом каждого отдельно взятого человека.
Если общество не прожило какие-то переживания, связанные с травмой, например, стыд и вину, оно будет формировать ситуации, в которых такая возможность появится. Если столкновение с этими переживаниями невыносимо, они будут подавляться и компенсироваться какими-то другими переживаниями. Например, отрицанием, гордостью, необходимостью «встать с колен». Травма будет вытесняться, а потом, к сожалению, будут конструироваться ситуации, которые позволят обществу снова столкнуться с травмой и сделать еще одну попытку пережить эти чувства для того, чтобы психические процессы были завершены.
И так формируется замкнутый круг: подавление — передача — повторение — неудачная попытка встретиться с подавленным переживанием — снова повторение и так до тех пор, пока этот процесс не завершится.
Непрожитые чувства будут превращаться в трансгенерационные объекты и передаваться следующим поколениям.
Единственный способ борьбы с этим — все-таки встретиться с призраком, познакомиться с ним, вывести его в сознательное поле и завершить круг. Оно должно быть названо и должно обрести форму, чтобы оно смогло жить, и чтобы с ним что-то можно было сделать.
Понятно, конечно, что на такие глобальные явления влияет не только психотерапия, такую же функцию выполняют: искусство, литература, история — это главные вещи для профилактики транспоколенческой травмы, потому что именно благодаря им трансгенерационные объекты обретают форму и называются. Наречение (вывод из бессознательного) и дарование формы — главная профилактика трансегенерационной передачи.
Может ли наследие травмы передаваться из поколения в поколение?
Загрузка
(Изображение предоставлено Alamy/Getty Images/BBC)
Марта Энрикес
26 марта 2019 г.
Наши дети и внуки сформированы генами, которые они унаследовали от нас, но новые исследования показывают, что опыт трудности или насилие также могут оставить свой след.
I
В 1864 году, ближе к концу Гражданской войны в США, условия в конфедеративных лагерях для военнопленных были наихудшими. В некоторых лагерях была такая переполненность, что у заключенных, солдат армии Союза с севера, у каждого были квадратные метры могилы. Резко возросла смертность заключенных.
Для тех, кто выжил, мучительный опыт запомнился на всю жизнь. Они вернулись в общество с ослабленным здоровьем, худшими перспективами трудоустройства и меньшей продолжительностью жизни. Но влияние этих невзгод не остановилось на тех, кто их испытал. Это также повлияло на детей и внуков заключенных, которые, по-видимому, передавались по мужской линии в семье.
Хотя их сыновья и внуки не страдали от тягот лагерей для военнопленных – и если их детство было хорошо обеспечено – уровень смертности среди них был выше, чем среди населения в целом.
Оказалось, что военнопленные передали какой-то элемент своей травмы своим потомкам.
Вам также может понравиться:
• Что происходит, когда заканчивается еда?
• Влажные страны, которые пересыхают
• Почему все больше мужчин лишают себя жизни
Но, в отличие от большинства наследственных состояний, это не было вызвано мутациями самого генетического кода. Вместо этого исследователи изучали гораздо более неясный тип наследования: как события в жизни человека могут изменить способ экспрессии его ДНК и как это изменение может быть передано следующему поколению.
Это процесс эпигенетики, при котором читабельность или экспрессия генов модифицируется без изменения самого кода ДНК. Крошечные химические метки добавляются или удаляются из нашей ДНК в ответ на изменения в окружающей среде, в которой мы живем. Эти метки включают или выключают гены, предлагая способ адаптации к меняющимся условиям, не вызывая более постоянных сдвигов в наших геномах.
Последствия травмы могут отразиться на нескольких поколениях, от деда к их сыну, а затем к внуку (Фото: Alamy/Getty Images/BBC)
Но если эти эпигенетические изменения, приобретенные в течение жизни, действительно могут быть переданы последующим поколениям, последствия будут огромными.
Ваш жизненный опыт, особенно травматический, окажет реальное влияние на вашу семью для будущих поколений. Растет число исследований, подтверждающих идею о том, что последствия травмы могут отразиться на поколениях посредством эпигенетики.
Для военнопленных в лагерях Конфедерации эти эпигенетические изменения были результатом крайней переполненности, плохих санитарных условий и недоедания. Мужчинам приходилось выживать на небольшом пайке кукурузы, и многие умерли от диареи и цинги.
«Это период сильного голода», — говорит автор исследования Дора Коста, экономист из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. «Мужчины превратились в ходячие скелеты».
Коста и ее коллеги изучили медицинские карты почти 4600 детей, чьи отцы были военнопленными, сравнив их с более чем 15300 детьми ветеранов войны, которые не попали в плен.
У сыновей военнопленных уровень смертности был на 11% выше, чем у сыновей ветеранов, не являющихся военнопленными. Исследователи обнаружили, что другие факторы, такие как социально-экономический статус отца, работа и семейное положение сына, не могут объяснить более высокий уровень смертности.
Эта избыточная смертность была в основном связана с более высокой частотой кровоизлияния в мозг. Сыновья ветеранов военнопленных также немного чаще умирали от рака. Но дочери бывших военнопленных оказались невосприимчивы к этим последствиям.
Этот необычный сцепленный с полом характер был одной из причин, по которой Коста подозревал, что эти различия в состоянии здоровья были вызваны эпигенетическими изменениями. Но сначала Коста и ее команда должны были исключить генетический эффект.
По какой-то причине кажется, что травма сильнее всего передается от отцов к сыновьям (Фото: Alamy/Getty Images/BBC)
«Могло случиться так, что генетическая черта, позволившая отцу выжить в лагере, например, склонность к ожирению, в обычное время проявляла себя плохо», — говорит Коста. «Однако, если вы посмотрите на семьи, вы увидите, что последствия есть только у сыновей, рожденных после, а не до войны».
Если бы это был генетический признак, то дети, рожденные до и после войны, с одинаковой вероятностью показали бы сокращение ожидаемой продолжительности жизни.
После исключения генетической причины наиболее правдоподобным объяснением оставался эпигенетический эффект.
«Гипотеза состоит в том, что Y-хромосома оказывает эпигенетическое воздействие», — говорит Коста. Этот эффект согласуется с исследованиями в отдаленных шведских деревнях, где нехватка продовольствия оказывала влияние на поколения по мужской линии, но не по женской линии.
Но что, если этот повышенный риск смерти был вызван наследием травмы отца, которая не имеет ничего общего с ДНК? Что, если бы травмированные отцы с большей вероятностью жестоко обращались со своими детьми, что приводило к долгосрочным последствиям для здоровья, а сыновья несли на себе большую тяжесть этого, чем дочери?
Опять же, сравнение здоровья детей в семьях помогло исключить это. У детей, рожденных мужчинами до того, как они стали военнопленными, не было всплеска смертности. Но сыновья тех же людей после их пребывания в лагере для военнопленных сделали это.
«Это случай исключения других возможных вариантов», — говорит Коста.
«Многое из этого является доказательством путем исключения и наиболее последовательным объяснением».
Многие случаи, когда считается, что травма отразилась из поколения в поколение посредством эпигенетики у людей, связаны с самыми мрачными моментами в истории. Считается, что войны, голод и геноцид оставили эпигенетический след на потомках тех, кто от них пострадал.
Эпигенетический сигнал у детей людей, переживших травматический опыт, дает надежду на то, что он изменит влияние, которое он оказывает на их ДНК. (Фото: Alamy/Getty Images/BBC) Исследование 2015 года показало, что у детей, переживших Холокост, были эпигенетические изменения в гене, который был связан с их уровнем кортизола, гормона, участвующего в реакции на стресс.
«Идея сигнала, эпигенетического открытия, которое находится у потомков переживших травму, может означать многое», — говорит Рэйчел Иегуда, директор отдела исследований травматического стресса в Медицинской школе Маунт-Синай и автор книги.
изучать. «Интересно, что это там».
Исследование было небольшим, в нем приняли участие всего 32 человека, переживших Холокост, и в общей сложности 22 их ребенка с небольшой контрольной группой. Исследователи раскритиковали выводы исследования. Не рассматривая несколько поколений и не исследуя геном более широко, мы не можем быть уверены, что это действительно эпигенетическое наследование.
Иегуда признает, что в некоторых отчетах статья была преувеличена, и потребуются более масштабные исследования, оценивающие несколько поколений, чтобы сделать твердые выводы.
«Это было одно небольшое исследование, в котором участвовали взрослые через много-много лет после родительской травмы. Тот факт, что мы получили подсказку, стал большой новостью», — говорит Иегуда. «Теперь вопрос в том, как наложить мясо на кости? Как вы на самом деле понимаете механизм происходящего?»
Контролируемые эксперименты на мышах позволили исследователям уточнить этот вопрос. Исследование 2013 года показало, что существует межпоколенческий эффект травмы, связанной с запахом.
Исследователи вдули ацетофенон, который имеет запах вишневого цвета, через клетки взрослых самцов мышей, одновременно ударив их по ноге электрическим током. В течение нескольких повторений мыши ассоциировали запах цветущей сакуры с болью.
Идея о том, что эффект травматического опыта может передаваться от родителя к их потомству, до сих пор многими считается спорной (Фото: Alamy/Getty Images/BBC)
Вскоре после этого эти самцы скрещивались с самками мышей. Когда их щенки почувствовали запах цветущей вишни, они стали более нервными и нервными, чем щенки, чьи отцы не были приучены бояться этого. Чтобы исключить возможность того, что щенки каким-то образом узнали о запахе от своих родителей, их вырастили неродственные мыши, которые никогда не нюхали вишневый цвет.
Внуки травмированных самцов также проявили повышенную чувствительность к запаху. Ни одно из поколений не проявляло большей чувствительности к запахам, кроме запаха цветения вишни, что указывает на то, что наследование было специфичным для этого запаха.
Эта чувствительность к аромату вишневого цвета была связана с эпигенетическими модификациями ДНК их сперматозоидов. Химические маркеры в их ДНК были обнаружены в гене, кодирующем рецептор запаха, экспрессируемый в обонятельной луковице между носом и мозгом, который участвует в восприятии запаха цветущей сакуры. Когда команда исследовала мозг щенков, они также обнаружили большее количество нейронов, которые обнаруживают запах цветущей вишни, по сравнению с контрольными мышами.
Второе и третье поколение, по-видимому, имели не страх перед самим запахом, а повышенную чувствительность к нему. Это открытие проливает свет на часто упускаемую из виду тонкость эпигенетического наследования: следующее поколение не всегда демонстрирует точно такую же черту, которую развили их родители. Дело не в том, что страх передается из поколения в поколение, а в том, что боязнь запаха в одном поколении приводит к чувствительности к тому же запаху в следующем.
«Значит, это не «яблоки за яблоки», — говорит Брайан Диас, автор исследования и научный сотрудник Университета Эмори и Йерксского национального исследовательского центра приматов в США.
Он добавляет, что здесь следует уточнить даже термин «наследство». «Слово наследование предполагает, что оно должно быть точным представлением признака, который передается по наследству».
Последствия передачи по наследству последствий травм огромны, даже если они незначительно изменяются между поколениями. Это изменит то, как мы смотрим на свою жизнь в контексте опыта наших родителей, повлияя на нашу физиологию и даже на наше психическое здоровье.
Потомство мышей, приученных бояться запаха цветов, также будет восприимчиво к тому же запаху (Фото: Alamy/Getty Images/BBC)
наши дети — даже задолго до того, как они могут быть зачаты — могут совершенно по-другому взглянуть на то, как мы выбираем жизнь.
Несмотря на то, что эти отголоски травмы передаются из поколения в поколение, в исследованиях эпигенетической наследственности есть большой камень преткновения: никто не уверен, как это происходит. Некоторые ученые считают, что на самом деле это очень редкое явление.
Одна из причин того, что это может быть не так широко распространено, заключается в том, что подавляющее большинство одного типа эпигенетической метки в ДНК — добавление группы химических веществ, известное как метилирование, — стирается в самом начале жизни и в процессе Добавление этих химических групп к ДНК начинается практически с нуля.
«Как только сперматозоид попадает в яйцеклетку млекопитающего, происходит быстрая потеря метилирования ДНК отцовского набора хромосом», — говорит Энн Фергюсон-Смит, исследователь, изучающий эпигенетику в Кембриджском университете. «Вот почему трансгенерационное эпигенетическое наследование является таким сюрпризом.
«Очень сложно представить, как можно иметь эпигенетическое наследование, когда происходит удаление всех эпигенетических меток и установка новых в следующем поколении».
Однако есть части генома, которые не стерты начисто. Процесс, называемый геномным импринтингом, защищает метилирование в определенных точках генома.
Но это не те места, где обнаруживаются эпигенетические изменения, относящиеся к травме.
Недавнее исследование, проведенное группой Фергюсона-Смита, предполагает, что эпигенетическое наследование, вероятно, очень редко встречается у мышей.
Эпигенетика считается связующим звеном между природой и воспитанием, когда опыт человека изменяет то, как его ДНК считывается клетками (Фото: Alamy/Getty Images/BBC)
Но другие исследователи убеждены, что они обнаружили признаки эпигенетического наследования для нескольких признаков — как у людей, так и у животных. Более того, они думают, что нашли механизм, как это работает. На этот раз это могут быть молекулы, подобные ДНК, известные как РНК, которые изменяют работу генов.
В недавней статье были представлены убедительные доказательства того, что РНК может играть роль в наследовании последствий травмы. Исследователи изучили, как травма в раннем возрасте может быть передана, если детенышей мышей забрать у их матерей сразу после рождения.
«Наша модель совершенно уникальна, — говорит Изабель Мансуи из Цюрихского университета и ETH Zürich, руководившая исследованием. «Это для того, чтобы имитировать неблагополучные семьи или жестокое обращение, пренебрежение и эмоциональный ущерб, которые вы иногда видите у людей».
Симптомы, которые проявлялись у этих щенков по мере их взросления, также имитировали симптомы, наблюдаемые у детей, перенесших раннюю травму. У мышей были обнаружены признаки повышенного риска и более высокого потребления калорий, которые наблюдались у переживших детские травмы. Когда самцы выросли, у них родились щенки с похожими чертами — переедание, склонность к риску и более высокий уровень антиобщественного поведения.
Исследователи извлекли молекулы РНК из сперматозоидов самцов мышей, получивших травму, и ввели эти молекулы эмбрионам мышей, чьи родители не испытали такой травмы в раннем возрасте. Однако получившиеся щенки демонстрировали типичные измененные поведенческие модели щенков, чьи родители пережили травму.
Они также обнаружили, что разная длина молекул РНК связана с разными поведенческими паттернами: более длинные РНК соответствуют большему потреблению пищи, изменяют реакцию организма на инсулин и больше рискуют. Меньшие молекулы РНК были связаны с проявлением признаков отчаяния.
«Мы впервые видим эту причинно-следственную связь, — говорит Мансуй.
Вполне возможно, что эмоциональный ущерб, полученный вами в детстве, может передаться вашим детям. В настоящее время Мансуй проводит эксперименты на людях, чтобы выяснить, работают ли аналогичные процессы у людей. Первоначальные эксперименты, проведенные другими исследователями, показали, что у мужчин это действительно так.
Это исследование, как и многие исследования на мышах, сосредоточено на сперме и эпигенетическом наследовании по мужской линии. Это не потому, что ученые думают, что это происходит только у мужчин. Просто изучать яйцеклетки намного сложнее, чем сперму.
Но усилия по расшифровке эпигенетического наследования по женской линии — это следующий шаг.
«Нам нужно было с чего-то начинать, — говорит Мансуй. «Но мы хотим иметь модель травмы, которая показывает, как наследование происходит как через женщин, так и через мужчин».
Существуют и другие известные виды эпигенетических механизмов, которые относительно мало изучены. Один из них называется модификацией гистонов, когда белки, которые действуют как каркас для ДНК, химически метятся. Теперь исследования начинают предполагать, что гистоны также могут быть вовлечены в эпигенетическую наследственность через поколения у млекопитающих.
«Я подозреваю, что ответ заключается в том, что все эти механизмы могут взаимодействовать, чтобы дать нам явление, которое представляет собой межпоколенческое наследование приобретенных признаков», — говорит Диас.
Наука об эпигенетическом наследовании последствий травмы молода, а это значит, что она все еще вызывает горячие споры. Для Иегуды, который провел новаторскую работу по посттравматическому стрессовому расстройству в 1990-х годах, это вызывает чувство дежа вю.
До сих пор неясно, как именно травма передается из поколения в поколение, поскольку механизмы, действующие на ДНК, до конца не изучены. (Фото: Alamy/Getty Images/BBC)
когда мы впервые начали проводить исследования посттравматического стрессового расстройства», — говорит она. «Это был спорный диагноз. Не все верили, что травма может иметь долгосрочные последствия».
Почти 30 лет спустя посттравматическое стрессовое расстройство является признанным с медицинской точки зрения состоянием, которое объясняет, почему наследие травмы может длиться десятилетиями в течение всей жизни человека.
Но если будет показано, что травма передается из поколения в поколение у людей так же, как у мышей, мы не должны ощущать неизбежность этого наследования, говорит Диас.
Используя свои эксперименты с цветущей сакурой на мышах, он проверил, что произойдет, если самцы, которые боятся запаха, позже потеряют чувствительность к запаху. Мыши неоднократно подвергались воздействию запаха, не получая удара током по ногам.
«Мышь не забыла, но формируется новая ассоциация, теперь этот запах больше не сочетается с током лап», — говорит Диас.
Когда он посмотрел на их сперму, они потеряли свой характерный «страшный» эпигенетический признак после процесса десенсибилизации. Детеныши этих мышей также больше не проявляли повышенной чувствительности к запаху. Итак, если мышь «разучится» ассоциировать запах и боль, то следующее поколение может избежать последствий.
Это также предполагает, что если люди наследуют травму подобным образом, воздействие на нашу ДНК может быть устранено с помощью таких методов, как когнитивно-поведенческая терапия.
«Система обладает гибкостью, — говорит Диас. «Жребий не брошен. По большей части мы не запутались как человеческая раса, даже несмотря на то, что наша среда изобилует травмами».
По крайней мере, в некоторых случаях, говорит Диас, исцеление последствий травм в нашей жизни может положить конец их эху, эхом отдающемуся в поколениях.
—
Изображения в этой статье были созданы Хавьером Хиршфельдом для BBC.
Присоединяйтесь к более чем 900 000 поклонников Future, поставив лайк нам на Facebook или подпишитесь на нас на Twitter 900 21 или Instagram .
Если вам понравилась эта история, подпишитесь на еженедельную рассылку новостей bbc.com о функциях под названием «Если вы прочитаете только 6 вещей на этой неделе». Подборка историй из BBC Future, Culture, Capital и Travel, доставляемая на ваш почтовый ящик каждую пятницу.
;Передача традиций из поколения в поколение
Как передавать традиции из поколения в поколение зависит от нас, дорогая. Мы — клей, который скрепляет семью, и мы также держим все комбинации с прошлым нашей семьи. Мы рассказчики и учителя, которые могут представить яркие истории нашего прошлого и научить наших внуков важности семейные традиции .
Мы БАБУШКИ или бабушки семей.
Многие из наших внуков не имеют ни малейшего представления о том, что такое образ жизни семьи из нескольких поколений. Но они осознают, что им не хватает постоянной связи со своими бабушками и дедушками, тетями, дядями и двоюродными братьями, а также больших семейных собраний во время праздников, празднования дня рождения и семейных дискуссий. Они слышат, как их родители обсуждают их личное несчастье, когда они не могут посетить семейное мероприятие из-за миль, разделяющих сегодняшнюю семью.
Ядро нынешней семьи часто составляют родители и их дети из-за нового образа жизни, который я называю «великим переездом» из-за лучшей работы, лучшей погоды или нового приключения.
Молодые семьи жаждут семьи
Я знаю, что наши взрослые дети и внуки жаждут семейного единения, потому что моя семья предлагает идеи для встреч за несколько месяцев. Очевидно, это потому, что они с нетерпением ждут возможности провести время с членами семьи.
До того, как начался COVID-19, мы с мужем Шелли, собакой Америкой, постоянно путешествовали, чтобы навестить семью. В это время вместе мы делимся историями и дарим нашим внукам чудесный семейный опыт, который они хранят в своей памяти. Это механизм обучения без обучения! Он показывает их на собственном примере. Мы с Шелли никогда не отказываемся от приглашения, если только нет смягчающих обстоятельств, и никогда не отказываемся от существующего светского мероприятия. Моя дочь, невестка и я всегда у руля мероприятия. Это показывает нашим внукам важность семьи, которая играет вместе, остается вместе.
Традиция, традиция!
Слово традиция напоминает мне пьесу Скрипач на крыше . Скрипач, Тавия, может легко упасть с крыши, играя на своей скрипке. То же самое можно сказать и о традициях семейной культуры, религии и семейного образа жизни. Поэтому, чтобы быть БАБУШКОЙ со смелостью, мы должны поддерживать семейные традиции. Традиции, традиции и еще раз традиции — это подарок, который мы оставляем в головах наших внуков, чтобы они, став взрослыми, жаждали этого.
Традиции поддерживаются рассказыванием историй
Моя мать сохранила первое письмо, которое мой отец написал, приглашая ее на первое свидание. Ей было 18 лет, а сейчас ей 99 лет. Письмо уцелеет, потому что я заламинирую его и в конце концов передам одной из своих дочерей, чтобы передать одному из моих внуков. Моя мать также сохраняла и тщательно убирала каждую открытку, которую мы с братом отправляли ей, и каждую записку, которую мы ей писали. У моей мамы есть фея, которая охраняет и защищает ее, которую я подарил ей двадцать пять лет назад. Он до сих пор висит в особом месте, и семейные фотографии моих прадедушки и прабабушки и остальных членов нашей семьи выставлены напоказ точно так же, как прекрасные камни, помещенные в оправу драгоценностей.
Мои мама и папа, бабушки и дедушки отмечали праздники, и все мои родственники весело проводили время друг с другом. Это не ускользнуло от меня в детстве, и я уверен, что ваше детство не ускользнуло от вас. Эти традиции, которые мы соблюдаем, навсегда укоренились в нас.
Теперь мы должны передать факел традиции нашим молодым семьям.
Я дочь своей матери
Я ношу в голове все истории и традиции моей семьи. Она хорошо меня учила, как и мои бабушки, дедушки и другие родственники. Их образ жизни, их мысли, их идеи, их культура, их восхитительные культурные рецепты, их трудовая этика, их благотворительные сердца, их теплота и их жизненная сила — вот кто я. И ваши традиции похожи по стилю на традиции вашей семьи.
Семейные традиции должны быть интегрированы в жизнь наших внуков с личными семейными историями от бабушки. У вас есть восхитительная возможность познакомить своих внуков с каждым родственником. Расскажите им историю о том, почему и как их прадеды иммигрировали в Америку. Объясните, что они пережили, чтобы приспособиться к новой жизни. Расскажите их истории любви. Расскажите свою историю!
Я выставляю семейное имущество в нашем доме. Я уверен, что вы тоже. Но, взяли ли вы своих внуков за руку и сказали: «Ваша прабабушка дала мне это.
Я дорожу ею, потому что очень любил ее. Позвольте мне рассказать вам историю о ней».
Искусство дарить сентиментальные подарки
Я также посылаю только сентиментальные подарки и любовные записки.
Теперь мои внуки, включая всех мальчиков, шлют мне сентиментальные подарки. Это еще одна традиция в нашей семье. Подарки должны исходить от сердца, выражая любовь. Из-за этого они присылают мне маленькое сердце, черепаху для добавления в мою коллекцию, волшебную палочку (я большой любитель волшебных палочек), поговорку (я большой любитель поговорок). Один внук прислал мне желтый цветочный горшок с цветком лаванды, чтобы посадить, потому что он знает, что я любитель природы. Подарки от души – традиция в нашей семье. Мои дочери научились этой традиции от меня, а мои внуки – от них.
Моральный кодекс семьи
Моральный кодекс семьи передается из поколения в поколение. Расскажите о прадедушке ваших внуков и его трудолюбии, а также о том, как ваша прабабушка приглашала на ужин людей, нуждавшихся в помощи.
Расскажите об их первом родственнике, окончившем колледж, и дяде, у которого хватило смелости переехать в чужую страну, чтобы начать действовать самостоятельно, и так далее, и тому подобное.
Голос традиции
Бабушки и БАБУШКИ — голос традиции. Кричите со своими историями. Отправляйте тексты, электронные письма, заходите на Facebook, звоните им в Skype, по телефону или используйте Zoom. Все, что нужно! Не позволяйте семейным связям прерываться.
Дорогая, сохранить традиции сегодня намного сложнее. Мы все «скрипачи на крыше», которые легко могут упасть с крыши, так же как и наши традиции могут выйти из моды, если мы это допустим. Итак, не будем.
Мы будем стараться немного больше, и путешествовать немного дальше, и любить немного сильнее, потому что мы стражи ворот. Мы несем ответственность за сохранение традиций в нашей семье. Аминь.
Какие ваши любимые семейные традиции? Передали ли вы их своим детям и внукам? Расскажите, пожалуйста, в комментариях внизу этой страницы.