Личность переводчика как субъективный фактор художественного перевода(на материале книги Л. Уоллиса «Бен-Гур»)
Личность переводчика как субъективный фактор художественного перевода(на материале книги Л. Уоллиса «Бен-Гур»)
Автор: Крупник Лилия Викторовна, аспирантка Московского государственного областного университета
Статья подготовлена для публикации в сборнике «Актуальные вопросы переводоведения и практики перевода».
Согласно мнению Л.Л. Нелюбина, художественный перевод должен «передать дух переводимого произведения» и произвести впечатление на своего читателя, какое подлинник производит на «своего» [4, с. 246]. Двойственный статус художественного перевода соответствует его двоякой роли в свете межкультурной коммуникации: с одной стороны, переводной художественный текст замещает оригинал для читателей, а с другой, становится литературным фактом переводящей культуры. Первое условие требует от перевода верности оригиналу, второе – литературно-художественных качеств, отвечающих нормам и традициям переводящего языка и культуры [3, с.
Необходимо отметить, что художественный перевод являет собой весьма сложный психосемиотический процесс восприятия, осознания смысла исходного текста и семиозиса – обозначения художественной информации средствами переводящего языка и культуры. Нередко «за поверхностными, собственно языковыми значениями, определяющими прямую соотнесенность языкового знака с предметно-логическим рядом явлений, скрывается целая сеть ассоциаций, общих и индивидуально-авторских, вовлекая читателя-переводчика в сложный процесс реконструкции художественного образа, то есть поиска художественно-языковой истины» [3, с. 4]. От субъективного восприятия переводчиком информационной ценности исходного текста, его художественных образов, зависит дальнейшая судьба перевода произведения. Некоторая информативность исходного текста может быть отнесена переводчиком к информационным шумам и, таким образом, потеряна при переводе. Рассмотрим психологические аспекты процесса художественного перевода поэтапно.
Начнем с этапа освоения исходного текста переводчиком.
Здесь будет ошибочным представлять исходный текст в качестве набора языковых единиц. Во-первых, исходный текст – это знаковое отражение авторской мысли, приобретающее самостоятельный статус. Во-вторых, исходный текст переосмысляется переводчиком, перерождаясь, таким образом, в новую материально-выраженную мысль, отчужденную от автора и сформированную в сознании переводчика. Исходный текст здесь может быть представлен как авторская мысль и переводческая мысль на этапе восприятия текста. Заведомое несовпадение этих способов существования исходного текста очевидно. Т.А. Казакова обозначает такие несовпадения термином «разночтение» – «результат семиотических лакун, которые определяются несовпадением культурного и языкового опыта автора и получателя текста» [3, с. 124]. Однако здесь присутствует некоторая область пересечения «авторской мысли» с «мыслью читателя-переводчика» в силу общекультурных и общеязыковых факторов.
На этапе переводческого семиозиса знаки исходного текста вступают в сложные и противоречивые отношения не только с тезаурусом переводчика, но и с условиями переводящей культуры и возможностями переводящего языка.
При этом информационные лакуны, возникшие в ходе вторичного семиозиса, либо компенсируются, либо по разным причинам остаются и создают семиотическое напряжение в переводном тексте. Такое напряжение возникает в результате переводческой ошибки и снижает уровень знаковой имитации исходного текста.
В работе Л.С. Бархударова подробно рассматриваются способы передачи трех типов значений слов – референциальных, прагматических и внутрилингвистических – и делается важный вывод о зависимости передачи этих типов значений от характера переводимого текста, его жанра (научно-технические, художественные, поэтические тексты). Эта зависимость проявляется в учете того, «каким значениям необходимо отдать преимущество при передаче, а какими можно жертвовать, с тем чтобы свести до минимума потери информации, наиболее существенной для данного текста» [1, с. 73]. Л.И. Борисова отмечает, что «для художественной литературы часто ведущими оказываются прагматические, а для поэтических текстов − внутрилингвистические значения» [2, с.
Если стратегия переводчика основывается на передаче слова словом – т.е. референциального значения – с учетом исключительно лексико-грамматических характеристик текста и без учета внутритекстовых и внетекстовых скрытых коннотаций, прагматических значений, которые придают художественному тексту колорит и глубину, то на практике это приведет к информационным потерям. Например, название реки 
Н.И. Кролик (1993г.) транслитерирует топоним – река Джеббок, тем самым лишая произведение, посвященное зарождению Нового Завета на Земле Обетованной, не только естественного колорита, скрытых коннотаций – прагматических значений, но и всякой логики. Откуда река с американизированным названием может появиться в Иудее I века н.э.? В данном случае немотивированная замена приводит к неверному восприятию основных параметров описываемой ситуации.
Научный аспект художественного перевода составляют также знания в области лингвистики исходного и переводящего языков, культурных и литературных традиций, осведомленность о личном и социальном мире переводимого автора, о психологии литературного творчества и других важных условиях существования художественного текста. Творческий аспект или искусство художественного перевода складывается из личного литературного мастерства переводчика, его таланта и способностей, наличия фоновых знаний, психологической готовности к этому виду творчества, а также от умения предвидеть литературные потребности читателя своего времени в рамках межкультурного общения.
В теории перевода проявляется тенденция к выявлению субъективных факторов в процессе перевода. В категорию субъективного обычно включаются различного рода психологические, социальные, политические, исторические, временные, культурологические и другие виды воздействия на процесс перевода. При переводе необходимо учитывать также дифференцирующие факторы: различия между двумя языковыми системами, языковыми картинами мира и в объеме фоновых знаний читателей исходного и переводного текстов. При создании художественного текста, то есть при кодировании художественной информации, действительность отражается сквозь призму индивидуального видения картины мира автора, на что впоследствии накладывается второй уровень опосредованности – индивидуальное восприятие переводчика. Таким образом, действительность становится весьма отвлеченным и относительным понятием.
При переводе художественного произведения от переводчика ожидается, что он владеет теми знаниями исходного кода, которые позволят ему вычислить закодированную информацию.
Знание только исходного языка может оказаться недостаточным для правильного понимания оригинального текста, поскольку информационные свойства исходных языковых единиц в художественном тексте могут дополнительно кодироваться скрытыми коннотациями, владение которыми необходимо для адекватного восприятия этих единиц.
Как показывает практика, не всякий переводчик способен создавать информационно адекватные аналоги исходного текста на языке перевода. В сознании переводчика могут существовать некие стереотипы текстов, при которых переводчик настраивается на определенную информативность исходного произведения. Информативность текста заключается в том, что «в нем имеется определенным образом организованная совокупность сведений, данных, информации, вложенных в него отправителем для адресата» [4, с. 67].
Различия между объемом информации исходного текста с информативностью переводного определяются опытом, талантом и творческими способностями переводчика, его фоновыми знаниями и субъективными предпочтениями при выборе языковых средств выражения.
При этом необходимо также учитывать свойства переводящего языка и прагматический аспект – способность читателя воспринимать декодированную информацию с учетом различных культурных, временных, социальных и политических особенностей. Если переводчик сталкивается с отсутствием предполагаемых свойств или с наличием «чужеродных» качеств, выходящих за пределы стереотипа, то он может квалифицировать их как информационную недостаточность или избыточность. В зависимости от такой оценки информационных свойств текста возникают определенные колебания динамической информации. Под воздействием субъективной установки переводчик пропускает те информационно-семиотические свойства исходного текста, которые представляются ему избыточными или неправильными.
При художественном переводе передается некоторая информационная ценность текста в соответствии с субъективными предпочтениями переводчика. Определяя информационную ценность того или иного знака и художественного текста в целом, переводчик не перебирает механическим способом свойства и признаки знаков, а действует избирательно, выделяя прежде всего те знаки, которые представляются ему наиболее существенными.
Например:
|
Оригинал |
Перевод Ю.Д. Засецкой (1888г.) |
Перевод Н.И. Кролик (1993г.) |
Комментарии |
|
but the style may not be described more particularly, for he sat under a miniature tent… |
Миниатюрная палатка умещалась на спине огромного белого верблюда… |
Остальные одеяния этого человека пока трудно описать подробнее, так как он, запахнувшись в бурнус, восседает под балдахином на плоском помосте… |
Ю.Д. Засецкая опускает часть предложения. Н.И. Кролик скурпулезно следует тексту оригинала, вводя собственные реалии и обогащая текст деталями. |
Сам факт возможности выбора того или иного знака в зависимости от субъективной оценки переводчика свидетельствует о произвольном аспекте семиозиса в том смысле, что всякая ситуация может быть выражена различными знаковыми отношениями, среди которых переводчик выбирает с его точки зрения адекватное.
Между тем именно на точку зрения опирается всякий семиозис (т.е. обозначение художественной информации средствами переводящего языка и культуры) для того, чтобы стать мотивированным.
Согласно информационной теории перевода, выдвинутой Р.К. Миньяр-Белоручевым, «переход от ИЯ к ПЯ осуществляется на информационном уровне. Целью перевода является передача <…> инварианта информации, иными словами передача всех значимых для данного вида коммуникации компонентов информации. <…> Исходный текст в информационной теории перевода рассматривается, в отличие от лингвистической теории перевода, не как объект трансформации, а как носитель разных видов информации». По Р.К. Миньяру-Белоручеву, в переводе «должна сохраняться не вся информация, а та, которая предназначена для передачи, то есть то, что источник хочет выразить официальному адресату. Эту информацию, предназначенную для передачи, ученый называет инвариантом перевода. Наиболее важным и плодотворным положением информационной теории перевода представляется вывод о том, что переход от одного языка к другому в переводе осуществляется на информационном уровне» [4, с.
68-69]. Характерно, что возможно существование множественных переводческих интерпретаций одного и того же художественного текста. При этом большая часть исходных знаков подвергается различного рода трансформациям в зависимости от стратегии переводчика, пространственно-временных, культурных условий и языковой картины мира переводящего языка.
Стоит отметить, что информация, которую обрабатывает переводчик, является лишь опосредованной информацией об авторской картине мира. В нашем случае при рассмотрении античных и раннехристианских реалий в романе «Бен-Гур» необходимо учитывать разную временную соотнесенность описываемой языковой картины мира эпохи зарождения Христианства, где оказывали влияние многие языки того времени, такие как древнееврейский, греческий, латинский, языковой картины мира оригинального текста, написанного американским писателем Лью Уоллисом в конце XIX века, и языковой картины мира переводящего языка на момент осуществления переводов Ю.Д. Засецкой и Н.И. Кролик – конец XIX и конец XX веков соответственно.
Как известно, автором известнейшего исторического американского романа «Бен-Гур» является выдающаяся личность – Лью Уоллис – политик, дипломат, блестящий военный полководец, общественный деятель и выдающийся писатель. Уоллис закончил работу над романом «Бен-Гур» в 1880 г. Основанная на исчерпывающих библейских исследованиях, эта книга рассказывает о юном иудейском аристократе, ставшем рабом на галерах, и о его последующем возвышении в Римской империи. Процесс духовного самопознания Бен-Гура проходит параллельно с жизнью Иисуса, и поиск героем истины достигает своей кульминации в момент Его распятия.
Уоллис признается, что всю жизнь занимался мирскими делами, индифферентно относясь к вопросам существования Бога и Божественности Его Сына Иисуса Христа. Однако в процессе обсуждения этих вопросов с Инджерсоллом Уоллис обратился к Богу, хотя его оппонент не сделал этого, и после написал роман «Бен-Гур», рассказывающий о духовном пробуждении человека. Достаточно сказать, что служители церкви, которые предостерегали своих прихожан против греха чтения развлекательной литературы, делали исключение для «Бен-Гура».
Они говорили о необыкновенной роли, которую эта книга сыграла в нравственном совершенствовании их паствы. Некоторые из обращенных писали Уоллису, что «Бен-Гур» вдохновил их на миссионерскую деятельность за океаном.
Юлия Денисовна Засецкая − российская благотворительница и переводчица религиозной литературы — дочь героя войны 1812 года Дениса Давыдова и его жены Софьи Николаевны. Под влиянием лорда Редстока перешла в протестантизм и занялась активной миссионерской и филантропической деятельностью, жертвуя огромные суммы в пользу бедных. Имела глубокие познания в области Священного Писания. Важно отметить, что перевод Ю.Д. Засецкой не утяжеляет понимание читателя сложными синтаксическими конструкциями или философскими отступлениями от текста оригинала, а архаичный оттенок русского языка конца XIX века придает переводу должное звучание и торжественность оригинала.
Наталья Иосифовна Кролик – профессиональный переводчик современности. Долгое время она сотрудничала с крупными переводческими агентствами, осуществляя разнообразные по тематике переводы, начиная от фантастики и заканчивая научной литературой.
Какое-то время она жила в Израиле, что свидетельствует об ее осведомленности об истории и наследии Земли Обетованной.
Перевод Н.И. Кролик наполнен философскими отступлениями и историческими включениями, которых нет в тексте оригинала, что может свидетельствовать о глубоких знаниях, доскональной изученности темы зарождения Христианства и о личных качествах переводчика как человека – тщательности, подробности, к сожалению, иногда чрезмерной. При этом динамика оригинала несколько теряется. Переводной текст становится более сложным для понимания.
Возможно, Н.И. Кролик включала в перевод добавления и компенсации реалий в большом количестве, чтобы русскоязычному читателю после времен перестройки было бы проще окунуться в атмосферу истории о зарождении Христианства. Пробел в фоновых знаниях читателя был трудностью на пути создания адекватного художественного перевода. Такой проблемы не стояло ни перед автором, Л. Уоллисом, ни перед Ю.Д. Засецкой в православной России конца XIX столетия.
Поэтому перевод Н.И. Кролик с Примечаниями Г.П. Герасимова – это удачная попытка донести основные знания об истории возникновения Христианства начинающей возрождать свою веру русскоязычной аудитории конца XX столетия.
Таким образом, можно резюмировать, что художественный перевод во многом подвержен влиянию субъективных факторов, таких как культурный, временной, социальный, политический и др. Особенно эта зависимость явно прослеживается в субъективном выборе переводчика той информационной ценности исходного текста, которая продолжит свое существование в виде нового переведенного произведения в культуре другого народа.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бархударов Л.С. Язык и перевод. – М.: Международные отношения, 1975. – 240 с.
2. Борисова Л.И. Лексические закономерности перевода научно-технической литературы с английского языка на русский. – М.: ТЕЗАУРУС, 2009. – 206 с.
3. Казакова Т.А. Художественный перевод: в поисках истины. – СПб.
: Издательство СПбГУ, 2006. – 224 с.
4. Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь / Л.Л. Нелюбин. – 5-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 320 с.
5. Уоллис Л. Бен-Гур / Пер. с англ. Н.И. Кролик. Примечания Г.П. Герасимова. – М.: Крон-Пресс, 1993. – 528 с.
6. Wallace L. Ben-Hur. A Tale of the Christ. – Hertfordshire: Wordsworth Editions Limited, 1996. – 382 p. // http://www.yess.kiev.ua/library/proze/Ben-Gur/00.htm
Личность и история. Перевод с венгерского Ю. Гусева.
Как бы ни толковали жизнь человека, с каких бы сторон ни подходили к ней, а все равно никуда не деться от того факта, что жизнь эта – одна. Из бесчисленного количества элементов, из множества вариантов, в которые могут сложиться эти элементы в калейдоскопе бытия, в конце концов остается один-единственный вариант, один-единственный узор; с точки зрения внутренней его структуры – это характер; с точки зрения внешней, событийной – судьба; вместе же, в целом – личность. То есть однозначное, неповторимое воплощение Человека в мире.
Однозначна, неповторима и личность писателя, хотя он и создает в лаборатории своего воображения целую армию вариаций себя самого. (Почему себя самого? Да потому, что ведь даже так называемые «наблюдения над жизнью» он осмысляет, исходя из себя самого. Я по крайней мере никогда не умел создавать произведения из «материала заказчика».) Ведь создание литературных героев даже в лаборатории воображения – вовсе не произвольный акт: здесь существуют строгие литейные формы – разного рода внешние и внутренние детерминирующие обстоятельства, факторы. Без них невозможно «выдумать» никакого правдоподобного – «жизненного» – сюжета, никаких «живых» действующих лиц (я бы даже не считал, что это относится только к реализму).
Личность выражает себя в моментах выбора – решениях, суждениях – ив действиях; характер и судьба (конечно, не в значении рок, фатум) суть комплекс, совокупность этих моментов выбора и действий. (Кстати, стремление уклониться от решения – тоже решение, как и бездействие, оно может стать очень даже показательным действием: см.
пример Обломова. Жизнь никогда не есть состояние; таковым может стать лишь ее бесконечно малая дифференциальная доля – но, как известно, даже самый малый отрезок траектории содержит изгиб, характерный для траектории в целом!) Мы имеем здесь дело с весьма специфическим механизмом. Все, что я выбираю, что совершаю, непосредственно вытекает – субъективно – из моего характера; в то же время каждый отдельный мой выбор и поступок входит, встраивается в мой характер, становится новым внутренним фактором, определяющим дальнейший выбор, дальнейшие действия. Которые чаще всего по видимости совершенно свободны.
Где же, собственно говоря, начинается эта змея, кусающая себя за хвост?
Одно можно сказать наверняка: к тому времени, когда подросток дорастает до самосознания, до чувства ответственности и приходит к первому же значительному выбору в своей жизни, на решение его оказывают влияние – не только внешне, но и внутренне – тысячи факторов, целая система оценок, его более или менее сформировавшийся характер.
Во избежание недоразумений сразу же скажу: я ни в коем случае не хочу отрицать свободу воли. Я прекрасно знаю, в какой трудной внутренней борьбе рождается подчас то или иное решение, какие тяжелые кризисы нередко предшествуют тому или иному выбору. Все это, однако, не зачеркивает того факта, что наши решения и действия не могут быть совершенно произвольными, что выбор пути – каким бы многообразным, разветвленным ни казался этот путь – предопределен множеством разных обстоятельств и что диапазон нашей свободы ограничен.
Но вернемся к исходному вопросу: каковы же самые первые, изначальные факторы, результатом которых является та более или менее целостная, органичная система, что проявляется в наших суждениях и действиях уже в первые моменты пробуждения в нас самосознания и чувства ответственности? Начало этой цепи теряется в тумане, в детском полусознательном существовании, в младенческом бессознательном бытии; некоторые доводят ее до эмбрионального состояния, а то даже до момента зачатия, когда «все предрешается за нас».
Другие же – таких большинство – доказывают, что гены даже в физиологическом смысле не предопределяют полностью нашу жизнь, так как реализация и интенсивность даже так называемых врожденных свойств зависит от позднейшего влияния среды. Во всяком случае, первоначальные импульсы, воздействующие на характер и судьбу, идут извне.
Личность не тождественна абстрактному человеку, человеку в биологическом смысле; личность есть человек с его моралью.
И этого «морального» человека создает его человеческое окружение, то есть общество. Понятие «общество» я употребляю здесь в самом широком его смысле; оно включает в себя, конечно, и микросреду: Семью, непосредственное окружение, школу, друзей, а также макрообщество, вплоть до мира, человечества в целом. Понятие «общество» подразумевает, причем в немалой мере, и данный общественный уклад, политическую систему, место, занимаемое личностью в социальной иерархии, ее взаимоотношения с данной государственной властью. И тут мы подходим непосредственно к обозначенному в заголовке вопросу – о взаимоотношениях личности и истории.
Создание социальной организации, государственной власти – наивысшее проявление коллективной деятельности человека. Мы не могли бы жить без этой деятельности. Государственная власть обеспечивает личности прочную основу и вместе с тем ограничивает ее. Ограничивает в соответствии с интересами общества – или в соответствии с интересами господствующего класса, выступающего от имени общества.
Понять роль этого фактора помогает, например, такое обстоятельство: хотя любой наш выбор определяется изнутри, характером, сформировавшимся в результате скрытых, сложных влияний, однако в том, между какими возможностями мы можем выбирать, перед какими вариантами выбора оказываемся, главная роль (как правило) принадлежит характеру власти в обществе, политике в самом широком смысле этого слова, то есть «текущей» истории. Вмешательство истории в нашу жизнь, в наши решения может быть, конечно, тонким, неявным. В обществе складывается общественная мораль, общественный вкус, общественное мнение, складывается мода – и человек, отдельный человек, порой даже не замечает запретов и ограничений, не ощущает чуждого вмешательства: ему кажется, что запреты и ограничения ставит себе он сам.
Кажется или потому, что его интересы целиком и полностью совпадают с интересами государственной власти, или потому – это гораздо более частый случай, – что уверен: здесь вступают в действие вечные и неизменные божественные или природные законы.
Однако вмешательство истории может быть и прямым, грубым. Так случилось, например, в жизни моего поколения. Мы всю нашу молодость провели еще в том старом мире, который сначала пытался любыми средствами сохранить, законсервировать самый реакционный, самый отсталый в Европе социальный уклад, а потом толкнул страну к фашизму и к самоубийственной войне.
А позже мы стали участниками того революционного поворота, который подвел итоги целому столетию борьбы и, вне всякого сомнения, на многие столетия вперед предопределил перспективы развития нации и общества. Здесь не очень помогали нашему поколению ни башни из слоновой кости, ни оазисы личной жизни: история вторгалась в самые частные, казалось бы, сферы, с неумолимой прямотой требуя от человека занять определенную позицию.
Так и литература нашего поколения стала – и стала закономерно – в лучшем смысле слова гражданственной, политической литературой (не первостепенным, хотя и не случайным обстоятельством здесь было то, что очень многие из моих товарищей по перу принимали и прямое участие в исторических событиях, в течение более или менее продолжительного периода занимая различные политические посты). Невозможно отражать в искусстве современную жизнь, не затрагивая, хотя бы как фон, исторические события эпохи; нельзя вообразить себе литературного героя, который не занимал бы ту или иную позицию по отношению к событиям. В исповеди нашей герцогини Клевской неизбежно будут фигурировать взрывы мостов, похищения и аресты, а наш рыцарь де Грие столкнулся бы в своих похождениях не только с полицией нравов. Нет такой литературной темы, которая лежала бы вне нашей жизни, а нашей жизнью как раз и были эти события. (Один из моих достойных всяческого уважения коллег, Эндре Фейеш, как бы в доказательство этого изобразил обратный случай: историю семьи, которая любыми способами стремится остаться в стороне от политических событий, жить нейтральной, замкнутой в себе жизнью.
Фейеш прослеживает, иллюстрирует закономерную деградацию, распад этой семьи.)
Любая система классового угнетения пытается представить себя как извечную, универсальную, единственно реальную систему; это, можно сказать, относится к природе классового угнетения. Вот и та неустойчивая, расползающаяся по всем швам система государственной власти, в которой я родился и вырос, искала себе оправдание в тысячелетних традициях и в вечных эпических принципах. (Мы часто встречаем в газетах словосочетание «временное правительство». Мне это выражение всегда представлялось плеоназмом несколько комического толка: разве существовало когда-нибудь в истории «постоянное правительство»? Не правда ли, весьма характерный штрих!)
Я убежден – опираясь, в частности, и на воспоминания собственного детства, – что первой инстинктивной позицией человека по отношению к власти является лояльность, желание приспособиться к ней.
Не будем забывать: значительную часть наших познаний мы приобретаем, перенимая их от других людей.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.
Черты характера великого переводчика
Переводчиков много. Некоторые даже не люди! Конечно, такое разнообразие не означает, что все переводчики работают одинаково или сдают работу с одинаковым уровнем качества. Думаете ли вы о найме переводчика или планируете стать им сами, вот основные характеристики, которые вам следует искать (или обладать):
— Глубокое знание языков, с которыми вы работаете. Независимо от того, являются ли они двуязычными/многоязычными с рождения или выучили свой неродной язык (языки) позже, переводчики должны иметь страсть к языкам, с которыми они работают, и солидный образовательный опыт во всех них. Это означает, среди прочего, большой словарный запас и отличное знание грамматики и идиоматических выражений.
— Глубокое знание культур, связанных с их языками. Как мы регулярно обсуждаем в этом блоге, хороший переводчик должен знать историю, политику, поп-культуру, обычаи и даже детали повседневной жизни, лежащие в основе языков, с которыми он работает.
Это поможет им передать смысл текста в самом полном смысле, чтобы можно было переводить не только слова, но и идеи и контекст.
Теперь, когда эти два основных элемента убраны, что можно сказать о личных качествах? Переводчик Тесс Уитти советует, чтобы у хорошего переводчика были:
– Любопытство – Это означает не только согласие, но и прямое удовольствие узнавать что-то новое для работы по переводу.
– Дисциплина. Перевод — тяжелая, утомительная работа. Переводчик должен оставаться мотивированным и следить за тем, чтобы он сдал свою работу в срок.
В превосходном эссе переводчик Сара Элис Линдхольм еще глубже раскрывает черты личности, которые делают великого переводчика. Она включает в себя:
– Возможность сосредоточиться и обратить внимание даже на мельчайшие детали. Переводчик может работать над длинным или сложным текстом, но он все равно должен помнить, что каждое слово, деталь и понятие должны звучать правдоподобно на языке, на который они переводятся.
Это может означать двадцатиминутный поиск лучшего слова-заменителя или углубленное исследование, чтобы найти понятный эквивалент или объяснение культурного выражения или явления.
– Уважение к исходному материалу. Этим Линдхольм решает проблему, с которой время от времени сталкивались большинство переводчиков (в том числе и я). Есть тексты с ошибками или тексты, которые можно было бы улучшить, но вы должны уважать голос или намерения автора оригинала и оставить их как есть, независимо от того, насколько заманчиво может быть что-то изменить. Как она пишет: «Величайший переводчик велик потому, что он невидим».
Есть также некоторые навыки, которыми должен обладать хороший переводчик, которые поначалу могут быть неочевидными:
– Умение проводить исследования. Переводчикам, вероятно, придется провести приличное количество исследований, от лексических до контекстуальных. Это может занять время, но это будет еще дольше, если они не знают, где найти конкретную информацию в первую очередь.
Знакомство с ресурсами, как онлайн, так и в реальной жизни, является чрезвычайно полезным навыком.
– Знание своих пределов. Переводчик должен знать, может ли он выполнить работу быстро, нужно ли ему больше времени или он вообще не может ее выполнить. Например, общий переводчик, вероятно, не должен выполнять работу по переводу медицинских текстов, поскольку он, вероятно, не обладает глубокими знаниями медицинской терминологии и практики.
Работа переводчика связана со словами и их значениями на многих уровнях. Вы должны быть привержены их работе. Вы должны быть дисциплинированными. Вы должны быть в состоянии оставить свое собственное мнение в стороне и передать идеи и стиль автора, а не свои собственные. Найдите того, кто может все это сделать, и вы гарантированно получите отличные переводы.
от Alysa Salzberg
Нравится:
Нравится Загрузка…
Personality Matters от Olha Lehka-Paul | Мягкая обложка
Пропустить содержимое
{{/если}}
{{#if item.
templateVars.googlePreviewUrl }}
Google
Предварительный просмотр
{{/если}}
{{#if item.imprint.name }}
Выходные данные
{{ item.imprint.name }}
{{/если}}
{{#if item.title}}
{{/если}} {{#if item.subtitle}}
{{/если}} {{#if item.templateVars.contributorList}} {{#if item.edition}}
{{{ item.edition }}}
{{/если}}
{{#каждый элемент.
templateVars.contributorList}}
{{{это}}}
{{/каждый}}
{{/если}}
{{#if item.templateVars.formatsDropdown}}
Формат
{{/если}}
{{#if item.templateVars.formatsDropdown}} {{{item.templateVars.formatsDropdown}}} {{/если}} {{#if item.templateVars.buyLink }} {{item.templateVars.buyLinkLabel}} {{/если}} {{#if item.templateVars.oaISBN }}
Открытый доступ
{{/если}}
Эту работу можно загрузить в некоммерческих целях:
{{item.
title}} находится под лицензией Creative.
Общины
Attribution-NonCommercial-NoDerivatives 4.0 Международная лицензия.
{{#if элемент.описание}}
{{{item.description }}}
{{/если}}
- средства массовой информации {{#if item.templateVars.reviews}}
- хвалить {{/если}} {{#if item.templateVars.contributorBiosCheck}}
- Автор {{/если}}
- для педагогов {{#if item.
- больше информации {{/если}} {{#if item.templateVars.awards}}
- награды {{/если}}
templateVars.moreInfo}}- {{#if item.templateVars.reviews}}
- {{#каждый элемент.templateVars.reviews}}
{{#если это.текст}}
{{#если это.текст}} {{{этот текст}}} {{/если}}
{{/если}} {{/каждый}} {{/если}}
{{#if item.templateVars.contributorBiosCheck}} - {{#if item.templateVars.authorBios}}
{{#if item.templateVars.contributorImageCheck}}
{{#каждый элемент.
templateVars.authorBios}}
{{#если это.изображение}}
{{/если}}
{{/каждый}}{{/если}}
{{#каждый элемент.templateVars.authorBios}} {{#if this.bio}} {{{это.био}}} Увидеть все книги этого автора {{/если}} {{/каждый}}
{{/если}} {{/если}} - Запросить экзамен или настольную копию
{{#if item.templateVars.contentTab}}
Содержимое
{{{ item.templateVars.contentTab }}} {{/если}} - {{#if item.
templateVars.authorBios}}
{{#если это.изображение}}
{{/если}}
{{/каждый}}