Пример санкции формальной позитивной: Найдите в приведённом ниже списке формальные позитивные санкции. Запишите цифры, под которыми они указаны. 1)повышение…

Содержание

«Санкции в современном мире – суррогат войн прошлого»

настоящий материал (информация) произведён, распространён и (или) направлен иностранным агентом журналистским проектом «адвокатская улица», либо касается деятельности журналистского проекта «адвокатская улица» 18+

Слово «санкции» стало одним из самых популярных за последние 10 лет. Но как это часто бывает, представление о санкциях далеко от реальности. В этом убедилась «Улица», поговорив с партнёром «Пепеляев Групп», известным юристом Романом Бевзенко. Он рассказал, что санкции непосредственно против России как государства так до сих пор и не введены, иначе ограничения для россиян были бы намного серьёзнее. Бевзенко раскритиковал и «брюссельских бюрократов», и российские власти. А ещё он уверен, что российские юристы могут неплохо зарабатывать на санкциях – но для этого нужно действительно разбираться в этом вопросе.

Политика или право

– С точки зрения многих россиян, санкции – это больше про политику, нежели про право.

Вы согласны?

– И да, и нет. Поэтому давайте начнём с теории санкций. И в обыденном, и в юридическом языке они часто ассоциируются с наказанием. Но природа санкций другая. В английском юридическом языке есть более точное обозначение – restrictive measures, то есть «ограничительные меры».

То, что мы называем санкциями, – это в первую очередь проявление суверенитета государства. Оно как бы говорит: «Мне не нравится, что делает другое государство, но у меня нет над ним власти. Поэтому всё, что я могу – это выразить своё отношение к его действиям. Я ограничу возможности правовых контактов между собой, своими гражданами и санкционируемыми лицами». И в этом смысле санкции действительно не вопрос права, а суверенное политическое решение.

В толстых книгах по теории санкций обычно пишут, что санкции в современном мире – суррогат войн прошлого. Мол, когда в XVI – начале XX века какой-нибудь стране не нравилось, что делает другая (например, в стране X убивали протестантов, а стране Y, в которой население было в основном протестантское, это не нравилось), то она просто нападала на неё.

Но в конце XX – начале XXI века считается, что так делать нельзя. Поэтому вместо нападения государства применяют санкции.

– А известно, когда такие «страновые» санкции впервые применили?

– Какие-то отдельные случаи экономических санкций были известны и в античности. Но серьёзные санкционные практики – это вторая половина ХХ века. Самые известные из них – против Родезии и ЮАР.

ООН ввела санкции против британской колонии Южная Родезия (теперь это Зимбабве) в 1966 году – за то, что белое правительство ограничило в правах чёрное большинство. Меры были отменены в 1979 году, когда стороны договорились о проведении выборов. В 1977 Совбез ООН ввёл эмбарго на поставки оружия в ЮАР за политику апартеида; санкции сняли через 17 лет.

– А когда применение санкций стало связываться с правом?

– С конца 1990-х идёт процесс, который называют «юридизация санкций». Это значит, что решения о введении санкций всё-таки подчиняются неким правовым принципам. А не просто «мне не нравится, что люди в Китае в основном черноволосые, поэтому давайте санкционируем Китай». И в этом смысле санкции перестали быть исключительно вопросом политики.

Ещё одна важная тенденция, которую отмечают аналитики, – это персонификация санкций. В последней трети XX века санкции вводили в отношении стран в целом. Например, Великобритания санкционирует Аргентину за нападение на Фолклендские острова. Это означает, что под ограничительные меры попадают все граждане и юридические лица, связанные со страной. Для страны это беда. По большому счёту это коллективная ответственность граждан за действия правительства, то есть что-то фундаментально неправовое. Ведь возникает вопрос: почему должны страдать и те люди, которые его не поддерживали? А персонификация санкций – это когда ограничительные меры вводят, например, в отношении аргентинских военных, а не всей страны. И это тоже отчасти показывает, что санкции теперь вопрос не политики. Что они переходят в правовое русло.

Ещё важно понимать, что санкции бывают двух видов – международные и автономные. Международные принимаются наднациональными организациями, например ООН. Автономные – отдельными государствами или блоками государств.

– Кстати, а можно санкционировать собственных граждан?

– Практика, когда страны Евросоюза, Великобритания и США санкционируют собственных граждан, существует. Причём не важно, имеют ли они единственное или двойное гражданство, например Великобритании и России. И это выглядит откровенно пугающе, абсолютно нелепо.

Если ты считаешь, что твой гражданин действует неприемлемо, то у тебя есть меры для его административного или уголовного преследования. Например, некий гражданин Великобритании публично поддерживает или совершает какие-то действия, которые сама Великобритания считает нарушением принципов международного права или международно-правовым преступлением. Тогда это означает, что гражданин совершает или административное, или уголовное правонарушение по праву Великобритании, например разжигание межнациональной розни или что-то в этом духе. Почему бы Великобритании не пойти путём уголовного преследования такого гражданина? Да потому что в этом случае будут действовать правовые принципы, выработанные столетиями: гласный судебный процесс, презумпция невиновности, состязательность и так далее. У властей есть риск проиграть процесс.

Поэтому, конечно, чиновникам больше нравится одним росчерком пера включить собственного гражданина в санкционные списки, чем возиться с уголовной ответственностью. В этом смысле Россия, кстати, более последовательна, чем та же Англия. Здесь не санкционируют собственных граждан. Другое дело, что в России есть такой чудовищный инструмент, как закон об «иностранных агентах», – и это есть квазисанкционный режим.

Окончательное решение «иноагентского» вопроса

Максим Крупский рассказывает, чем опасен единый закон об «иноагентах»

– На ваш взгляд, насколько корректно правовые принципы применяются в вопросе санкций в отношении России и россиян?

– В отношении России как страны санкций нет.

Есть секторальные санкции: они распространяются на правовые контакты граждан и компаний санкционирующего государства с лицами из санкционируемого государства – в определённой сфере. Например, им запрещают что-то поставлять, заключать определённые сделки, выдавать займы, покупать ценные бумаги. Так, ЕС запрещает лицам, подчинённым правопорядкам своих государств-членов, предоставлять займы российским государственным компаниям.

– Для меня открытие, что против России формально нет санкций. А как бы они могли выглядеть?

– Например, на территории Евросоюза автоматически замораживали бы имущество любого россиянина. Визы всех россиян аннулировали бы без возможности получить их в будущем, всех граждан России депортировали бы из санкционирующей страны. Все банковские счета заблокировали бы – и российский паспорт стал бы «волчьим билетом». Но такого в мире уже нет, повторюсь, что это было бы серьёзным попранием идеи недопущения коллективной ответственности.

– А что с персональными санкциями?

– Да, существуют персональные санкции в отношении конкретных россиян, действия которых рассматриваются санкционирующими правопорядками как неприемлемые. Но зачастую работа по сбору доказательств для включения в санкционные списки ведётся очень плохо.

Иногда мне кажется, что даже наши чиновники работают лучше, чем например, брюссельские. Я видел некоторые материалы по персональным санкциям, так это просто катастрофа: ошибка на ошибке, бездоказательные упрёки.

Наконец, забывается, что главная цель санкций – подтолкнуть человека к изменению поведения. Мне известно много примеров, когда основания для включения в санкционные списки отпадали – но европейские чиновники это игнорируют и продолжают держать лицо в санкционных списках. Я не хочу называть конкретные лица и казусы, но то, что я видел, просто чудовищно с точки зрения качества работы санкционирующего органа.

– Говоря о персональных санкциях – насколько соответствует праву внесение в санкционные списки родственников чиновников и бизнесменов? Учитывается ли что-то, кроме родства?

– В санкционном законодательстве есть такое понятие – лицо, связанное с санкционированным лицом (associated person). Недостаточно простой родственной связи для того, чтобы быть признанным таким ассоциирующимся лицом. На этот счёт есть довольно устойчивая судебная практика – например дело Tay Za (бирманский магнат, которого ЕС включил в санкционный список; санкции наложили и на его сына, тот оспорил санкции в Суде ЕС и выиграл. – «АУ»).

Нужно быть вовлечённым в деятельность санкционированного лица. Например, если некий политик был санкционирован, то его супруга не включается в санкции автоматически. Однако если супруга вовлечена в политическую активность, например участвует в его публичных акциях, то она может быть квалифицирована как associated person.

– Хорошо, вот недавно суд ЕС отменил санкции против матери Евгения Пригожина. Понятно ли, почему её внесли в списки – и почему исключили?

– Суд отменил, но если вы посмотрите опубликованные 15 марта санкционные списки, то увидите, что она опять в них попала. Это к вопросу о том, что от брюссельской бюрократии можно за голову хвататься.

Вообще, если говорить о ЕС, то есть три механизма исключения из санкций. Первый – когда ты представил в санкционирующий орган доказательство его ошибки. И если ты убедишь в этом орган, он отменит санкции. Второй способ: раз в полгода ЕС пересматривает санкционный список. На очередном продлении можно представить доказательства, что в отношении тебя больше нет санкционных оснований. Например, ты перестал занимать какую-то должность, за пребывание в которой были введены санкции. Третий способ – это суд ЕС. Ты обжалуешь действия санкционирующего органа, и, допустим, суд с тобой соглашается и отменяет санкции. Но ничто не мешает органу после вступления в силу решения суда сказать: «А мы считаем, что есть новые обстоятельства». И ты опять попадаешь в санкционный список. Что и произошло с матерью Пригожина.

– Но она из-за преклонных лет вряд ли участвует в деятельности ЧВК «Вагнер». Почему её вообще посчитали «ассоциируемым лицом»?

– Потому что она какое-то время была акционером компании «Конкорд», которая получает существенные государственные заказы – и за счёт финансирования которой существует эта ЧВК.

– Как работает суд ЕС по делам о санкциях? О нём мало известно, в отличие от того же ЕСПЧ. Расскажите, пожалуйста.

– Это обычная первая инстанция, она называется General Court of the European Union. Так называемый «административный трибунал», который рассматривает жалобы на действия органов ЕС. Процедура очень похожа на то, как это принято в международных судах и арбитражах. Есть раунд обмена документами, иск, отзыв, возражение на отзыв, дополнительный отзыв. Стороны обменяются не только юридическими позициями, но и доказательствами. После этого дело слушается в публичном заседании, на котором обсуждаются факты дела и юридические позиции сторон – и суд удаляется на вынесение решения.

Вторая инстанция, апелляционная, называется ECJ – European Court of Justice. Это высшая судебная инстанция ЕС, судьи которой обычно воспринимаются как максимально отключённые от текущей политической повестки и исповедующие принцип rule of law. Кстати, наблюдая за последними санкционными делами первой инстанции, многие европейские юристы говорят, что и этот суд явно не хочет подыгрывать исполнительным органам ЕС.

– А помогают ли снять санкции «письма поддержки»? Например, недавний скандальный кейс с письмом в Еврокомиссию с просьбой снять санкции с Михаила Фридмана…

– Жизнь показывает, что нет. Хотя как элемент некоего досье лица, желающего быть исключенным из списков, – это, наверное, неплохо. Например, когда лицо упрекают в том, что оно входит в ближний круг президента Путина. А другие лица, вызывающие доверие у санкционирующей юрисдикции, утверждают: нет, не входит. Теоретически это может быть доказательством, что санкционирующий орган ошибся. И это будет основанием либо для административного снятия санкций – чего в реальной жизни, увы, не происходит: незаметно, чтобы исполнительные органы были готовы признавать свои ошибки. Либо для снятия их в судебном порядке – как наложенных без должных правовых оснований.

Суверенная дискриминация

– Что вы думаете про дискуссии о санкциях «против обычных людей»? Достигают ли они цели – или это просто дискриминация без положительного результата?

– Начнём с того, что это не санкции – ни секторальные, ни персональные. Например, IKEA ушла из России не потому, что она санкционировала россиян. Есть компании, которые говорят: «Мы не хотим присутствовать в такой-то юрисдикции». Это их собственное решение. Поэтому нельзя говорить, что граждане России из-за санкций лишились Ikea, полётов Lufthansa или возможности пользоваться Visa.

Вообще, это интересный вопрос политики права. Гигантская транснациональная корпорация пришла в страну, заработала сверхприбыли. Есть ли у неё социальная ответственность перед «бывшим клиентом» – населением страны, которое она приучила к услугам и товарам определённого – как правило, высокого – качества? Это можно обсуждать с точки зрения правовых принципов. Но точно не в разрезе санкций.

– А что с визовыми ограничениями и частичным закрытием границ для обладателей российского паспорта? Это нарушает право на свободу передвижения, разве нет?

– Теория международного права исходит из того, что равный над равным не имеет власти. Ни у какого государства нет обязанности принимать на своей территории всех. Из теории суверенитета вытекает, что суверен может сказать: «В таких-то ситуациях не буду выдавать визы». Это неправовое поведение? В каких-то случаях – да. Когда нарушаются базовые принципы естественного права, например принцип справедливости, равенства.

Допустим, когда суверен говорит: «Я не буду пускать на свою территорию граждан такой-то национальности» – это дискриминация по национальному признаку, это неправовое. Кроме того, могут быть ситуации, связанные с необходимостью посетить больных или умирающих родственников. Или когда невозможность получить визу препятствует общению членов семьи. Это тоже будет нарушением фундаментальных прав, которые сильнее, чем власть суверена.

– У многих неизбежно возникает вопрос – а дискриминация «по паспорту» чем-то принципиально отличается от дискриминации по национальности?

– Это она и есть.

– Получается, когда россияне пишут петицию с просьбой снять с них визовые санкции – в их просьбе нет смысла?

– Это просьба россиян изменить политику суверена. Суверен может прислушаться или нет – на то он и суверен. В пределах территории, на которой он имеет суверенную власть, он может делать то, что пожелает.

Однако, опять-таки, суверенная власть не безгранична. Вот, допустим, суверен решил, что будет на своей территории убивать евреев. Какое другим дело, что я у себя убиваю евреев? Так могла бы рассуждать нацистская Германия. Но этот суверен, например, входит в ООН, то есть подчиняется глобальному наднациональному органу. В некотором смысле вхождение в ООН означает, что государство поделилось частью своего суверенитета, ограничило свою власть в пределах своих границ. Появляется возможность предъявить претензии этому суверену от имени ООН. Поэтому и существует понятие международного преступления: это, например, агрессивная война, геноцид или преступление против человечности. Так что если суверен решит убивать у себя евреев, мировое сообщество в лице ООН ответит: «Нет, ты не можешь так делать, поэтому вот тебе вторжение международных войск». А неправовые визовые ограничения пока не тянут на международное преступление, тут каждый суверен в своем праве.

Хотя, ещё раз повторю, вполне могут появиться случаи, когда государству, принявшему решение о полном отказе от выдачи виз по признаку национальности, можно будет предъявить претензии в связи с дискриминацией или ущемлением фундаментальных прав человека.

– Год назад многие онлайн-магазины отменили доставку в Россию – и должны были вернуть деньги за покупки. И тут Visa и Mastercard прекратили обслуживать российских клиентов. То есть покупателям не вернули деньги – по сути они оказались заморожены. Это соответствует принципам санкционного права?

– Этот казус решается элементарно. По российскому праву – впрочем, аналогичные решения есть в любой более-менее развитой юрисдикции – невозможность исполнения обязательства прекращает это обязательство. Если я заплатил деньги, а товар поставить невозможно, это основание прекращения договора и возврата денег. Добросовестный продавец должен искать способы вернуть деньги, иначе он нарушает обязательства, возникающие в результате прекращения договора. Это вопрос желания сотрудничать. Но суммы относительно небольшие, никто не будет из-за них судиться. И коммерсанты ловят шанс не возвращать деньги покупателям.

– Расскажите про правовые основания обхода санкций. Вот есть турецкий пример, что наработанные за год пути могут внезапно отрезать. Получается, обходная логистика никак не защищена законом – только политическими договорённостями?

– Есть так называемые вторичные санкции США. Это санкции за помощь в обходе санкций. Есть преследование за обход санкций в уголовном порядке. Например, в ЕС обход санкций объявлен общеевропейским преступлением. Впрочем, насколько я понимаю, пока это просто декларация, не подкреплённая принятием конкретных норм. А так каждое государство по-своему решает, как относиться к обходам санкций: санкционировать третьих лиц или преследовать в административном или уголовном порядке. Последнее сильно завязано на доктрину уголовного права, его экстерриториальность и прочее.

Санкции как возможность

– Я бы хотела поговорить про влияние санкций на российских юристов. Прежде всего – на юридический рынок…

– Если мы говорим про исход иностранных юрфирм из России, это не вопрос санкций. Это вопрос политики глобальных юридических компаний – как с IKEA. По каким-то причинам они решили, что хотят закрыть офисы в Москве. Их право. Российские юристы как сообщество вообще не страдают от санкций, потому что с дипломом российского юриста ты и так не можешь практиковать ни в Брюсселе, ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке. У любой юрисдикции есть правила, связанные с защитой национального юридического рынка. Любопытно, что у нас их не было.

Ни одна серьёзная большая юрисдикция никогда в жизни не пускала к себе иностранные юридические бренды. Мы в этом смысле были исключением. Мы совершенно не защищаем национальный юридический рынок от иностранцев.

– Разве у «ильфов» была опция не уходить?

– Конечно. Просто не надо было работать с санкционированными лицами и выполнять секторальные санкции. Возможно, это и есть истинная причина ухода – ведь в этом случае они потеряли бы большие доходы, а московские и петербургские офисы требуют затрат.

– И многие остались?

– Все ушли. Ещё раз: они ушли не потому, что им приказали – это их собственное решение.

«Не очень плохо, а просто плохо»

Как «спецоперация» изменила российский юридический рынок

– Как вы относитесь к внесению в санкционные списки судей российского Конституционного Суда и сотрудников Минюста?

– Я не хочу здесь описывать свои эмоции и отношение к этому. Но формально они подпадают под санкционные критерии, которые есть, например, в законодательстве ЕС. Поэтому это было ожидаемо.

– Как вы относитесь к тому, что российские компании не могут получить полноценную юридическую помощь за рубежом из-за санкций?

– Это серьёзная проблема. Во многих юрисдикциях они не могут пойти в суд, не будучи представленными юристами. Так что это было бы нарушением фундаментального права на суд. Насколько я знаю, европейцы это тоже понимают – и допускают оказание юридических услуг, связанных с участием в судебных процессах и в арбитражах. Если же речь о консультировании, связанном с покупкой недвижимости, строительством или финансовыми инструментами – мы возвращаемся к вопросу о проявлении суверенной воли. Суверен не хочет, чтобы подчинённые ему лица оказывали такие услуги кому-то. Пока суверенная воля не переходит в плоскость деяний, которые признаются международными преступлениями или не нарушает фундаментальных прав гражданина, суверен в своём праве.

– Как санкции, по-вашему, влияют на российских юристов?

– По моим ощущениям, некоторые юристы стали больше зарабатывать, поскольку санкции подкинули новую сферу деятельности. Вопросы санкционного compliance, применения санкционных режимов, причём не только американских и европейских, но и российских, – это то, на чём сейчас зарабатывают юристы. Кроме того, люди, которые обслуживались в «ильфах», теперь будут обслуживаться у национальных юрфирм. Стало больше клиентов.

– У меня ощущение, что вы описываете какой-то небольшой сегмент. Я наблюдаю, что доходы рядовых юристов, наоборот, падают, потому что беднеют их клиенты.

– Падение происходит не из-за санкций, а из-за общего снижения экономического благосостояния. Например, ушла та же IKEA, и тысячи поставщиков разорились. На поставщиков работало условно полтора миллиона человек – они остались без работы. Теперь они не могут оплачивать юристов в бракоразводных процессах или при покупке недвижимости. Очевидно, потеряли и юристы, которые работали на IKEA. Влияют ли на это санкции? Нет. Просто это IKEA ушла.

Юристы, которые разобрались в санкциях, зарабатывают на них. Как в пандемию зарабатывали на знании пандемийного законодательства. Это ситуативная история.

– Напоследок хочется задать вопрос: а насколько вообще «работают» санкции? Тот же Иран живёт под ними – и вроде ничего живёт, даже оружие другим странам поставляет. ..

– Это не юридический вопрос, а вопрос выживаемости определённого политического режима – или даже общества – в условиях фактически мировой изоляции. По моим наблюдениям, и российское общество, особенно в лице элит, и российская экономика значительно сильнее интегрированы в международное сообщество, чем, скажем, Иран до санкций. Здесь и надо искать ответ на вопрос о том, работают ли санкции и сработают ли санкции. Это скорее вопрос к представителям экономической науки и политологии. Они должны отвечать, способны ли санкции со стороны ведущих юрисдикций привести к режимной трансформации.

– Представители власти часто используют такой тезис: «Санкции – это просто попытка уничтожить нашу экономику, наших производителей. Не было бы украинского повода – нашли бы другой. Это просто элемент нечестной конкуренции». Что вы об этом думаете?

– Я не думаю, что это правильное утверждение. Условный «цивилизованный мир» живёт по определённым правилам, которые соблюдаются, пусть иногда и хотя бы для видимости, всеми. Это сменяемость власти, независимость суда, выборы с вариативностью кандидатов, свобода слова и так далее. Нарушаешь эти правила – не будешь частью «цивилизованного мира». Собственно, это и произошло.

А что касается нечестной конкуренции – я не думаю, что конкуренция вообще была. Россия традиционно поставляет ресурсы, а люди на Западе изобретают технологии, которыми мы в России пользовались. Мы пользуемся гаджетами, созданными в США, ездим на машинах, разработанных в Германии, носим одежду, придуманную французскими и итальянскими дизайнерами, и так далее. Понятно, что есть кое-какие сферы, где это не так: космическая отрасль, военно-промышленный комплекс… Но это скорее исключения, чем правило.

Собственно, в моей картине мира это и был правильный путь для нашей Родины – пользуясь исторически принадлежащими нам природными богатствами, постоянно повышать уровень образованности и интеллектуальной элиты, и народа в целом для того, чтобы самим через какое-то время начать генерировать идеи и изобретать. И через это «слезть» с нефтяной иглы. Однако я не видел признаков такого стремления у наших властей, увы.

Сравните, например, с политикой Китая – ведь западные университеты забиты талантливыми китайскими студентами. Почему они это делают? Они хотят из всемирной мастерской превратиться в центр, где придумывают технологии. Это по идее должен быть и наш путь – из всемирной бензоколонки и газового хранилища стать страной, придумывающей технологии. Но реализация этого плана явно отложилась на какое-то количество лет.

Обновление от 7 апреля 2023 года: изменили заголовок и ссылку.

Как живут страны под санкциями

Ряд стран живет под санкциями десятки лет, но их экономика развивается. Примеры Ирана, Китая показывают, что даже в таких условиях можно не просто выживать. Рассказываем, как этот опыт применим к российскому бизнесу

В рамках третьего эфира спецпроекта «СКОЛКОВО. На связи» эксперты в области международных отношений и Школы управления СКОЛКОВО обсудили влияние ограничений на экономику Китая и Ирана и развитие бизнеса, как страны справляются с перебоями в поставках, валютными и технологическими ограничениями и как меняется взаимодействие с партнерами на международном рынке.

Владимир Коровкин, старший преподаватель бизнес-практики Школы управления СКОЛКОВО:

«Наиболее сильный пакет санкций против Ирана был введен в 2010 году. С тех пор ВВП Ирана сократился примерно в три раза, снизился паритет покупательной способности. Однако для страны с серьезным давлением на экономику в Иране низкий уровень бедности. Это страна выровненного среднего уровня жизни, который гораздо выше, чем в странах с сопоставимыми показателями ВВП. Помимо экспорта нефти, Иран смог найти нишу на ближайших географических рынках для поставок бытовой техники. Иранские компании экспортируют по всему Ближнему Востоку, в том числе в Ирак и Турцию. Иран находится на первых местах в мире по экспорту продукции сельского хозяйства. Страна производит больше автомобилей, чем Италия».

Никита Смагин, эксперт Российского совета по международным делам, корреспондент ТАСС в Иране:

«К моменту введения самых жестких санкций — отключения SWIFT, эмбарго на экспорт нефти — Иран уже многие годы был под санкциями. И к введению санкций 2011–2012 годов государство было настроено на построение экономики сопротивления».

Алексей Маслов, профессор, доктор исторических наук, директор Института Стран Азии и Африки МГУ им. М.В. Ломоносова, писатель:

«На Китай первые серьезные санкции были наложены после событий на площади Тяньаньмэнь 1989 года. Формально эти санкции не сняты до сих пор, но о них никто не вспоминает. Еще одна волна санкций против Китая была в период президентства Барака Обамы, потом их продлил и усилил Дональд Трамп. Прежде всего они касались поставок китайской продукции на территорию США. Также в США действуют запреты на поставку в Китай высокотехнологичной продукции, представляющей стратегическую тайну. Список включает несколько десятков позиций».

Адаптация к ограничениям

Никита Смагин: «Иран переориентировался на собственные рынки. Во внешней торговле Иран перестроился на страны, которые готовы частично или полностью уйти от доллара: Китай, Россию, Турцию, ОАЭ, Ирак, Афганистан. Кроме того, страны региона нуждаются в импорте иранских товаров.

Среди сфер, где Иран преуспел за период санкций, выделяются:

Нефтехимическая промышленность. Она получила толчок после санкций, потому что Иран оказался практически полностью отрезан от иностранных технологий. Удалось наладить производство бензина, нефтехимической продукции, и Иран начал ее экспортировать.
Электроэнергия. Иран экспортирует электроэнергию в Ирак, Армению.
Сфера ИТ. Заменены популярные приложения и иностранные сервисы: вместо Uber — Snapp, вместо Amazon — DigiKala, аналог YouTube — Aparat. Замена одного крупного сервиса в Иране в среднем занимает пять лет.

Иран не подписал конвенцию об авторском праве, то есть он может «пиратить» все, что угодно, в любых количествах. Таким образом, для нормальной деятельности местных программистов есть собственные аналоги или пиратские версии иностранного софта.

Кроме того, за годы блокировок иранцы активно стали использовать VPN-сервисы. В этом плане местному Aparat все же приходится конкурировать с YouTube.

В то же время в Иране не удалось создать свой мессенджер и свою социальную сеть.

Из иностранных сервисов такси в Иране есть российский «Максим», это третий перевозчик в стране.

По поводу каждого успеха Ирана можно сказать определенное «но». Та же нефтехимия, тот же бензин не самого лучшего качества, но Иран полностью обеспечивает себя бензином. Качество регулярно страдает, но по многим показателям Иран сумел добиться определенных успехов».

Владимир Коровкин: «В Иране развито цифровое предпринимательство. Все потребительские сервисы могут быть воспроизведены, происходит локализация известных мировых бизнес-моделей. Однако социальную сеть локально создать нельзя, так как она должна выходить за пределы какого-то рынка. Критически важен эффект масштаба. В этом смысле китайцы находятся в более выгодном положении.

Самая большая проблема — это корпоративные ИТ, так как помимо софта, даже нелегального, нужны эксперты по его внедрению и налаживанию бизнес-процессов. Корпоративный ИТ-ландшафт в Иране более простой, чем у компаний с сопоставимым масштабом операций мог бы быть в Европе, США или России».

Алексей Маслов: «Вместо того чтобы закрываться в период санкций, Китай начал открываться.

Во-первых, Китай не стал вступать в споры вокруг санкций. Он обвинил США в ограничительной политике, то есть отработал чисто политическую сторону вопроса. Параллельно Китай начал развивать взаимодействие с крупными технологическими и университетскими центрами, стал добросовестным покупателем технологий. Китай обходил санкции не за счет воровства американских технологий или экспертов, а за счет создания совместных центров на территории Китая — Пекина, Шанхая, Шэньчжэнь, Гуанчжоу. Китай приглашал иностранных специалистов и создавал совместные лаборатории для разработки высоких технологий. Именно с этого начинала компания Huawei, на этом базируется компания ZTE — крупнейшие китайские техногиганты.

Во-вторых, Китай патентовал разрабатываемую на территории страны продукцию, она становилась китайской. Запатентовав, Китай начал поставлять продукцию в другие страны, в том числе США. Было несколько кейсов, когда американцы говорили, что к ним возвращается их же продукция. Но оказалось, что США на своей территории не могут производить многие технологические разработки, потому что это дороже или нет оптимизированных линий.

Китай предложил максимально удобные системы формирования цены на свою продукцию и логистики.

В-третьих, Китай научился пользоваться различными налоговыми маневрами: уменьшение налогов, обнуление налога на прибыль и установление НДС 2–3% в зависимости от вида продукции предприятиям, которые открываются в свободных экономических или технологических зонах. Китай говорит о специальных зонах, более выгодных по размещению продукции и обходу тарифных платежей, чем, например, в Малайзии и Индонезии.

На многие китайские товары американцы установили повышенные тарифы от 10 до 25%. Тарифные барьеры до сих пор не сняты. Если бы они существовали в чистом виде, китайская продукция стала бы неконкурентоспособна на территории США и многих других стран. Китай обошел барьеры:

Организация параллельного импорта. Многие китайские товары изготавливаются не в Китае, а на заводах в Латинской Америке и Африке. Это китайские инвестиции, китайские заводы, но продукция, изготовленная в другой стране. Товары на американский или канадский рынок идут как латиноамериканские, а не китайские. Китай использует другие инвестиционные площадки.
Снижение или обнуление экспортных тарифов. Несмотря на повышенные ввозные тарифы в США, из-за обнуления по экспортному тарифу произведенный в Китае товар все равно остается конкурентоспособным. Созданы специальные экономические зоны.
Покупка западных компаний. Китай научился довольно быстро размывать пакет акций: в реальности в страну заходит не китайская компания, а, например, катарская или австралийская, сейчас Китай активно использует малайзийские компании, и именно они покупают уже, например, немецкую компанию. При желании можно определить, кто совершил покупку, но в реальности это сделать довольно сложно.
Политика внутреннего стимулирования. В период санкций и сложных моментов Китай начинает активную денежную политику, не изымая деньги с рынка, а увеличивая объем ликвидности. Теоретически это может привести к инфляции. Но китайское руководство хорошо знает граждан: как только увеличивается количество ликвидности на рынке и денег в кошельках людей, рынок тут же за этим подтягивается.

Китайский рынок всегда реагирует на большее количество денег большим производством. Как следствие, больше платится налогов, больше возвращается в бюджет — то, что в Китае называется двойное циркулирование. Китай выбрасывает деньги в рынок, они возвращаются в виде налогов. Китайский рынок гигантский, и в этом плане он съедает большую часть своей продукции.

Примерно 20–25 лет назад в негативном списке в Китае было около 300 областей, где иностранные компании и предприятия не могли работать. Например, иностранцам нельзя было инвестировать в фармакологию и высокие технологии. Постепенно негативный список уменьшился, и Китай об этом сообщал. Сегодня в Китае около 30 запрещенных областей, куда иностранцы самостоятельно не могут войти. Китай не только экспортирует свою продукцию, но и начинает активно импортировать, показывая, что он максимально открыт.

С одной стороны, китайский рынок сам по себе емкий. С другой — Китай научился пользоваться вторичными, третичными компаниями для преодоления санкций. Об этом прекрасно знают США, британцы и австралийцы, но отказываться от китайского рынка не хотят. От Китая никто не может отказаться, поэтому с ним продолжают дружить и работать.

Что стоит учесть и перенять России

Владимир Коровкин: «В России надо опережающими темпами перестраивать свои софтверные системы, для того чтобы на относительно меньшем аппаратном обеспечении получать тот же функционал. Сейчас в России нет таких ограничений, потому что аппаратные мощности резко не исчезнут — то, что купили, остается. Однако если у нас прекратится или ограничится доступ к покупке современных машин на Западе, мы придем к постепенному росту дефицита необходимой мощности.

Похожая история была с интернетом в начале 2000-х годов. Американский сайт в России работал еле-еле. Российский сайт «летал», потому что люди делали его в осознании, что будет «ограниченная труба», и сразу оптимизировали под нее.

Дилемма работы на ограниченных аппаратных мощностях была еще в Советском Союзе, когда аппаратная мощность была одним из сдерживающих факторов в ИТ. Машины были слабее, их не хватало, машинное время было дефицитным, люди отлаживали программы в три смены. Львиная доля программистских усилий уходила на преодоление аппаратных ограничений, что, с одной стороны, создавало культуру вдумчивого отношения к коду и очень тщательной работы над ним, а с другой стороны, накладывало ограничения на скорость реализации.

Сейчас, например, попытки экспортировать из России в Иран софтверные приложения упираются в нехватку аппаратных мощностей.

Главное же — это опора на внутренний рынок. Государство должно очень сильно поменять отношение к предпринимательству. Для того чтобы опираться на внутренний рынок, надо открыть предпринимателям зеленый свет. Китай в этом смысле демонстрирует прекрасный пример, как государство делает все, чтобы предприниматель был эффективен и успешно развивался. Была такая фраза: все, что хорошо для General Motors, хорошо для Соединенных Штатов Америки. В Китае приняли эту максиму. В России часто не так».

Никита Смагин: «Ситуация Ирана пока хуже, чем российская. В Иране до сих пор дефицит валюты. Зачастую наличные в Иран даже не приходят. В Иране есть такая схема: Китаю продается нефть, а деньги остаются в том же Китае, потому что их проще оставить в местных банках, купить на них нужную Ирану продукцию и завозить уже продукцию. Это сложная схема, потому что для покупки за доллары нужной стране продукции необходимо влияние или регулирование государства. Для России это пока не так актуально.

Актуальные на данный момент вопросы:

Выход на самообеспечение. Попытка по ключевым показателям, например позициям в сельском хозяйстве, преодолеть зависимость от импорта.

Расширение присутствия на российском рынке собственных ИТ-компаний и ИТ-технологий.
Вопрос с самолетами. Возможна иранская модель. В Иране в среднем возраст самолета 20–30 лет, они не обслуживаются. Вопрос с деталями решается либо за счет старых, прикованных к земле самолетов, либо за счет покупки на черном рынке у других стран как деталей, так и самолетов. Большая удача — покупка у третьей страны 15-летнего самолета. У России есть свои самолеты, прогнозируют полную замену авиапарка российскими самолетами. Но для этого нужно не меньше десяти лет.
Майнинг. Есть много криптовалют, что может помочь обойти ограничения. В Иране, например, около 5% майнинга криптовалюты, причем Иран — это не Китай по размеру.
Попытки скрыть отчетность. Иранские банки и финансовые системы постоянно скрывают отчетность, не показывают, с кем и как они торгуют, чтобы это не подвергалось новым санкциям. Есть риск ухода значительной части экономики, особенно экспортно-импортных операций, в серую сферу. Это не очень хорошо, в том числе из-за коррупции».

Алексей Маслов: «У России есть выход — играть на отрицательном имидже и формировать альтернативный макроэкономический регион, который будет обслуживать эту идею или который идея будет обслуживать. Несмотря на весь негатив ситуации, может сработать декаплинг.

Идею, что могут быть альтернативные рынки, альтернативная валюта и альтернативные обороты этой валюты, сформировал Китай, только он создавал позитивный имидж.

Россия может выстраивать свою привлекательность на негативном имидже. Если включатся механизмы недовольства старой системой, тогда это сработает.

Бессмысленно просто перенести китайский опыт на российскую почву. Но можно сделать выводы:

Выходить с российскими инвестициями в другие страны, Вьетнам, Малайзию, Китай, Индонезию, и там создавать производства. Эти производства формально будут налоговыми резидентами тех стран, но останутся предприятиями со 100% или частично российским капиталом, а результаты этого производства уже могут идти в Россию.
Пойти на экстремальные меры налогообложения, использовать его как пряник, а не кнут.
Сосредоточиться на нескольких областях и сделать их передовыми, например, ИТ-технологии, агропромышленный комплекс.
Переобучение персонала для работы с Азией. В России критическая нехватка специалистов по работе с азиатскими рынками и инвестициями. Если мы сейчас не научим новое поколение работать с Азией, то, когда появятся перспективы, некому будет их реализовывать».

Никита Смагин: «Иран тоже пытается создать макроэкономический регион, только проблема в том, что Иран маленький по сравнению с Китаем и Россией. Иран стремится торговать со всеми в национальной валюте, чтобы избегать доллара. Но когда начинается торговля, никто не хочет торговать за риалы. Например, когда Иран говорит о торговле в национальных валютах, на деле это национальная валюта Китая. Иран в этом смысле выигрывает, но не так сильно».

Владимир Коровкин: «Если говорить о возможности отдельного макроэкономического региона, тогда надо создавать не «криптоюань» или «крипторубль», а «криптоюрубль» или «крипторюань» — валюту, которая одобрена регуляторами в данном регионе и эмитируется по принципам криптовалют, а не национальных эмиссионных центров. Любопытным развитием было бы создание полноценного наднационального инструмента международных расчетов, с помощью которого можно конвертировать криптовалюту в любую другую. Даже если тебя не хотят видеть, ты все равно мог бы явиться на «вечеринку» международных финансистов».

Примеры «санкции» в предложении

санкция

Объявление

Объявление
Реклама
90 006
90 006
90 006
90 006
90 006
90 006

Приведенные выше примеры использования слов были собраны из различных источников, чтобы отразить текущее и историческое использование. Они не отражают мнения YourDictionary.com.

Статьи по теме

Какие примеры экономических санкций?
Экономические санкции , эмбарго и тарифы , боже мой! Воды внешней политики могут стать мутными. Тем не менее, сохраняйте четкость своих определений, получая простое определение экономических санкций, а также выясняя, какие есть примеры санкций.
Торговое эмбарго: определение, примеры и последствия
Говоря о торговых эмбарго, важно различать торговое эмбарго и экономические санкции. Чаще всего используются экономические санкции в отношении конкретных товаров и услуг, а не полное торговое эмбарго на весь импорт и экспорт. Тем не менее, он использовался несколько раз на протяжении всей истории. Изучите примеры торговых эмбарго и другие примеры эмбарго.

Также упоминается в

санкции
канонизация
смертная казнь
крестовый поход
одобрение
cor·sair
автор· i·za·tion
a·bet
ap·prov·al
pun·ish·ment
le·gal·ize

Слова рядом с санкцией в Словаре

Santil часто
ханжеский
ханжеский
ханжески 910 0006

Санкции: Поведение учащихся

Мы используем процесс санкций для достижения нескольких целей, большинство из которых связаны с обучением и развитием. – это означает, что мы используем санкции, чтобы помочь нашим ученикам оставаться на восходящей дуге, приобретая новые навыки и развивая более полное чувство собственного морального и этического «я». Когда это возможно, мы выбираем санкции, которые дают нашим учащимся возможность исправить вред, причиненный их поведением. Мы также используем санкции, чтобы сообщить ценности университета и ожидания сообщества в отношении поведения.

Дисциплинарные санкции

Мы налагаем на учащегося, уличенного в нарушении Кодекса поведения учащихся, одно из следующих дисциплинарных взысканий:

Официальный выговор – это письменное уведомление учащихся о том, что их поведение было неприемлемым. Каждый случай мы рассматриваем индивидуально, но, как правило, выносим формальный выговор только за незначительные нарушения в первый раз. Формальный выговор НЕ указывается в академической справке студента. Но это становится частью дисциплинарного дела студента.

Испытательный срок – состояние предупреждения. Дальнейшее нарушение университетских правил, политик, стандартов или руководств в течение испытательного срока будет дополнительно рассматриваться как нарушение испытательного срока, что влечет за собой дальнейшие действия вплоть до отстранения от должности или увольнения. Испытательный срок может длиться от одного семестра до нескольких семестров или бессрочно. Сам по себе испытательный срок обычно не влияет на способность учащегося записываться на занятия или другие аспекты зачисления, такие как проживание в общежитии или получение спортивных билетов. Во время испытательного срока возможности студента учиться за границей могут быть ограничены. Пожалуйста, ознакомьтесь с квалификационными требованиями Education Abroad для получения дополнительной информации.

Отстранение – это отделение от университета на один или несколько семестров. После отстранения студент отстраняется от занятий. Студент НЕ получит кредит за эти классы. После отстранения студенту запрещается посещать кампус, и он НЕ может посещать спонсируемые университетские мероприятия или мероприятия. Студент, выполнивший все необходимые санкции, будет принят обратно в университет по окончании периода отстранения. Тем не менее, иногда возвращение студента связано с оговорками (не разрешается жить в кампусе, участвовать в определенных мероприятиях, подвергаться случайным проверкам на наркотики, запрещен вход в определенные районы или здания кампуса).

Отчисление – окончательное увольнение из университета. Когда мы увольняем учащегося, он удаляется с занятий. После увольнения студенту навсегда запрещается посещать кампус. В отличие от академического увольнения, учащийся не может позже подать заявление о повторном зачислении.

Образовательные санкции

Образовательные санкции побуждают учащихся задуматься о своем поведении, стать лучше информированными и развить новые навыки, чтобы они могли делать лучший выбор в будущем. В каждом конкретном случае мы рассматриваем соответствующие образовательные санкции для устранения конкретного поведения. Ниже приведены примеры воспитательных санкций, которые мы часто используем.

СЕМИНАР ПО АКАДЕМИЧЕСКОЙ ЧЕСТНОСТИ: онлайн-семинар по развитию этики в рамках «Семинара по академической честности». У студента будет индивидуальный инструктор, который свяжется с ним/ней по электронной почте.Студент проведет серию чтений и ответит на этические вопросы, поставленные в ходе этих чтений.Студент несет ответственность за все связанные с этим расходы (плата в размере 100 долларов США).
ОЦЕНКА (НАРКОТИКА И/ИЛИ АЛКОГОЛЬ): оценка – это возможность для учащегося поработать один на один с консультантом, который является экспертом в области злоупотребления психоактивными веществами, чтобы оценить свое поведение и риски, связанные со злоупотреблением алкоголем и/или наркотиками. Результатом будет рекомендация относительно уровня риска и возможного последующего наблюдения, включая дальнейшее обучение, групповые встречи, амбулаторное лечение, стационарное лечение и т. д. Студент несет ответственность за полную стоимость оценки и любого необходимого последующего лечения. . Студенты могут найти поставщика в сообществе, окружающем кампусы Университета штата Огайо, или пройти оценку с помощью консультационных услуг (плата 300 долларов США; 150 долларов США за сеанс, всего 2 сеанса).
ОСНОВЫ: расшифровывается как Краткий скрининг на алкоголь и вмешательство для студентов колледжей. Эта программа позволяет учащимся изучить свое употребление алкоголя и помочь учащимся уменьшить рискованное поведение и вредные последствия злоупотребления алкоголем. Программа предназначена для помощи учащимся в изучении собственного поведения в среде, свободной от суждений. Фасилитатор BASICS предоставит объективную обратную связь, основанную на интервью и анкетах, заполненных учащимся, чтобы стимулировать положительные изменения в привычках употребления алкоголя. По сути, BASICS предоставит информацию и руководство, но то, что студент решит с этим делать, полностью зависит от него/нее. Студент несет ответственность за все связанные с этим расходы (плата в размере 100 долларов США).
CASICS: означает скрининг каннабиса и вмешательство для студентов колледжей. Эта программа позволяет учащимся изучить свое употребление марихуаны и помочь учащимся уменьшить рискованное поведение и вредные последствия злоупотребления марихуаной. Программа предназначена для помощи учащимся в изучении собственного поведения в среде, свободной от суждений. Фасилитатор CASICS предоставит объективную обратную связь, основанную на интервью и анкетах, заполненных учащимся, чтобы стимулировать положительные изменения в поведении. По сути, CASICS предоставит информацию и руководство, но то, что студент решит с этим делать, полностью зависит от него / нее. Студент несет ответственность за все связанные с этим расходы (плата в размере 100 долларов США).
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ/РЕФЛЕКСИВНОЕ ЗАДАНИЕ: письменное задание или задание, которое позволяет учащемуся поразмышлять над рассматриваемым поведением/происшествием, определить знания, навыки и способности, приобретенные в результате участия в процессе поведения, и продемонстрировать, как участие в этом процессе даст информацию будущее действие.
No related posts.