Психастеническая женщина: Психастенический мир Чехова

Психастенический мир Чехова

П. Бологов

С 1995 года в Московском музее Чехова почти ежегодно проходят конференции посвященные творчеству писателя, причем они привлекают внимание не только искусствоведов и филологов, но и психиатров и психотерапевтов. Темы конференций звучали соответствующе: «Чехов и медицина», ««Черный монах» глазами врачей и филологов», такие же разборы, касающиеся произведений «Степь», «О любви», «Палата № 6», «О природе комического и характере смеха в творчестве Чехова-юмориста» и т.д.

Интерес медиков к личности и творчеству Чехова нельзя объяснить лишь его принадлежностью к врачебной профессии, особенно проявившуюся в начале 1890-х годов, когда Чехов познакомился и сблизился с выдающимся русским психиатром В.И.Яковенко и работал над двумя своими знаменитыми повестями о душевнобольных — «Палатой №6» и «Черным монахом». Собратья — врачи шокировали гуманитарную общественность тем, что самому Чехову-человеку поставили диагноз, звучащий для уха непосвященных весьма угрожающе: психастенический психопат. И хотя некоторые из выступавших, пытаясь смягчить впечатление, объясняли, что психопатия не болезнь, а определенного рода болезненный характер, наличие которого ни в коем случае не отменяет способности к творчеству, и что Чехов, обладая некоторыми яркими чертами психастеника, как личность не может быть к ним лишь сведен и исчерпан, тем не менее сразу «переварить» и, тем более принять такой сугубо медицинский взгляд на Чехова было отнюдь не просто.

Со временем впечатление от первоначального шока прошло, стало понятно, что психиатры любят Чехова не меньше, чем филологи, и хорошо знают его творчество, а если и интерпретируют его как-то по-своему, иногда в обход привычных правил филологического анализа, то происходит это не от невежества, а от специфически — медицинского угла зрения. Да, этот угол зрения по-своему узок, но с тем же успехом и на том же основании в корпоративной узости можно упрекнуть и филологический взгляд на вещи.

В чем же состоит существо «психиатрического» образа Чехова?

Так, выясняется, что психастеник — это особый клинико-психологический тип личности, впервые описанный французским психиатром П. Жане и характеризующийся заметным преобладанием тревожных умственных сомнений над живой конкретностью чувства и эмоционального переживания. Неуверенность в своих чувствах, заставляющую его страдать, психастеник как бы компенсирует беспокойной деятельностью ума, напряженно анализирующего непонятную для него ситуацию, при этом, как правило, только еще более запутывая ее. При этом ум психастеника остается полностью реалистичным: всегда привязанным к этой действительности, он не может найти успокоения, как, к примеру, ум шизоида — аутиста, придумывающий свою субъективную особую действительность. Этим объясняется отсутствие у психастеника глубокого религиозного чувства, поскольку оно заменено реалистической рефлексией в сочетании с нравственно — этическими переживаниями. По этой же причине психастеник часто намного острее других людей чувствует неизбежность смерти, своей или своих близких, по поводу которой неизменно тревожится. Педантично — требовательный к самому себе, в контактах с людьми психастеник проявляет повышенную дефензивность (качество, противоположное агрессивности), он постоянно защищает свой внутренний мир, действительно очень хрупкий, тонкий, болезненно — чувствительный, от всевозможных вторжений извне, представляющихся ему слишком грубыми и вульгарными; случается, что психастеник тянется к веселым, шумным компаниям, но быстро устает от их шума и начинает тосковать по одиночеству, столь благотворному для него, особенно если он творческая личность. Типичны для психастеника также разного рода соматические недуги, которыми он может мучаться всю жизнь, часто ипохондрически преувеличивая их опасность для своего здоровья.

Кажется, что названных свойств более чем достаточно, чтобы убедиться в диагностической проницательности врачей — психиатров. Тем, кто знает жизнь Чехова — человека не по официальным версиям и парадным биографиям, не может не броситься в глаза, что предлагаемое описание психастенического типа одновременно является и точным и удачным, хотя несколько заостренным, житейским портретом Чехова. В психастенический тип вписываются и чеховское раздражение на бесчисленных гостей, многих из которых он накануне с настойчивостью радушного хозяина приглашал к себе, и его упорное нежелание участвовать в помпезно — торжественных мероприятиях, где требовалось публично произносить речи. Что касается частых чеховских упоминаний в письмах о своем здоровье, а точнее, нездоровье, они по — настоящему впечатляют и оказываются свидетельствами типичных для психастении ипохондрических и соматовегетативных расстройств, появившихся у Чехова задолго до чахотки. Об этом пишет М.Е.Бурно в статье «О психастеническом мироощущении А.П.Чехова ( в связи с рассказом «Черный монах»).

«Кажется, я психически здоров, — писал Чехов в письме другу — Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь в настоящем смысле, а нечто, вероятно, переходное и житейски естественное». В этом высказывании заключатся абсолютно трезвый и лишенный всякой патетики взгляд Чехова на самого себя. Он писал о том, что писателю для понимания людей необходимо изучать психиатрию, при этом сам оставаясь в качестве исследователя и наблюдателя, он четко определяет свое психическое состояние, как «переходное», что в современном клиническом понимании соответствует «пограничному расстройству личности». Во многих письмах Чехова рассыпаны характерные психастенические жалобы: «безличное и безвольное состояние», «у меня не характер, а мочалка», «противная физическая и мозговая вялость», «нервы скверные до гнусности», «смертная тоска по одиночеству», «отвратительное психопатическое настроение». И еще несколько выдержек из переписки: «От жизни сей надлежит ожидать одного только дурного — ошибок, потерь, болезней, слабости и всяких пакостей…», «Я встаю рано и пишу. Утром мне хорошо, день проходит в еде, в слушании глупостей, вечером киснешь и хочешь одного — поскорее бы остаться solo», «…Смерть — жестокая, отвратительная казнь. Если после смерти уничтожается индивидуальность, то жизни нет. Я не могу утешиться тем, что сольюсь с вздохами и муками в мировой жизни, которая имеет цель. Я даже этой цели не знаю. Смерть возбуждает нечто большее, чем ужас…».

Из другой статьи М.Е.Бурно «О теплой иронии Чехова» мы узнаем, что из психастенического характера писателя, из его стремления охранить свой душевный мир, мир творческой личности, единственный мир, где он чувствовал себя самим собой, вытекал и его страх перед женитьбой, и отношения с влюбленными в него женщинами, которых он «измучивал», ведя с ними двойную игру и всегда смешно уходя от прямых ответов. С особенностями психической конституции Чехова связано и своеобразие его комизма: это никогда, даже в ранних произведениях, не «жизнелюбиво-беззлобный» сангвинический юмор, это смех-исследование, сочетающий ироническую отстраненность с теплым сочувствием — состраданием ( в противовес «чувственно — истерическому» Бунину или «сангвинически — синтонному» Мопассану). Яркий образец иронии Чехова в письме к любимой женщине: «Я буду в восторге, если Вы приедете ко мне, но, боюсь, как бы не вывихнулись Ваши вкусные хрящики и косточки. Дорога ужасная, тарантас подпрыгивает от мучительной боли и на каждом шагу теряет колеса. Когда я в последний раз ехал со станции, у меня от тряской езды оторвалось сердце, так что я теперь уже не способен любить».

Психиатрический ракурс может быть применим и к продолжающей оставаться загадочной сфере мировоззрения Чехова, его самобытной философии. Если взглянуть на последнюю сквозь «психастеническую» призму, то обнаружится, что и постоянное колебание чеховского ума между «есть Бог» и «нет Бога», и обостренное чувство ускользающей жизни, и концептуально — смысловая незавершенность чеховских текстов, в которых стремление героя разрешить важный для него вопрос приводит к окончательному увязанию в его «непроходимой» сложности, то есть все то, что считается аксиомами философского адогматизма, — может быть истолковано в качестве объективации распадающихся составляющих тревожной души, бессильной, несмотря на отчаянные попытки волевого самоурегулирования, собрать их в цельный узел ( излишне добавлять, что объективация — бесспорно гениальная). Чехов не любил «мировоззрений» и не любил ни громких слов, ни повышенного тона, ни выставления напоказ своих чувств, ни надрыва, ни преувеличений. Когда при нем кто-то пожаловался — «рефлексия заела, Антон Павлович», Чехов ответил — «а Вы водки меньше пейте». Но несмотря на то, что Чехов всегда писал простым языком о самых простых вещах, его творчество — все те же вечные проблемы, вне приближения к которым не существует ни подлинного искусства, ни подлинной культуры.

В новом свете предстает и сложнейшая проблема автобиографизма чеховских произведений. Психиатров можно упрекнуть в том, что они, игнорируя азы филологического анализа, не различают автора и героя и, подобно неискушенным школярам, приписывают свойства последнего первому и наоборот. Но эта ситуация легко переворачивается. Закон разделения автора и героя имеет границы своего применения. Проводя такое разделение, мы неизбежно превращаем автора в носителя некоего высшего знания о мире, пусть и адогматического, которое должно превосходить ограниченные разумения его героев. Однако в результате игнорируется универсальная психологическая истина, согласно которой уже сам выбор героев и сюжетов производится автором исходя из особенностей его душевной организации: он никуда не может от нее уйти, она диктует ему характер этого отбора, делая, иногда вопреки его собственным намерениям, многих его героев психологически точными копиями авторского «я». Выраженными психастеническими чертами характера, подобно самому Чехову, обладают многие его герои, например Володя из одноименного рассказа, Иванов из одноименной пьесы, Огнев из рассказа «Верочка», мальчик Егорушка из «Степи», студент Васильев из рассказа «Припадок», профессор из «Скучной истории», Войницкий из «Дяди Вани» и даже несчастный Червяков из хрестоматийной «Смерти чиновника». Добрый, человечный чеховский анализ исключает деление героев на абсолютно положительных или отрицательных: в описании симпатичных персонажей постоянно присутствует ирония, «снижающая» образ до «слишком человеческого», и наоборот — даже для скверных героев автор находит крупицу сочувствия. Также исключается абсолютизирование комического и трагического: в одном неизбежно присутствует и другое. Подобная манера письма из современных авторов наиболее характерна для С.Довлатова ( который не скрывал своего желания быть похожим на Чехова ), с той лишь разницей, что проза Довлатова насквозь автобиографична и требует присутствия автора в канве повествования, тогда как Чехов — наблюдатель. То, что описывает Чехов, не похоже на чудовищный бред гениального Гоголя. Это также не Иван Карамазов со слезинкой ребенка, не князь Андрей на Аустерлицком поле. Все, что описывает Чехов, гораздо проще, прозаичнее, это обыкновенная жизнь обыкновенных людей. Но все это пессимистично, как письмо Ваньки Жукова «на деревню дедушке». Только в отличие от мальчика, Чехов знает, что никакое обращение ничему не поможет и никуда не дойдет.

Возраст, болезнь и самовоспитание ( знаменитое» выдавливание из себя по капле раба») медленно меняют и углубляют чеховскую интонацию: от того веселого молодого смеха над студентом, который, напившись пива, испортил себе свидание («Свидание, хотя и состоялось, но…»), до теплой, глубокой иронии, перемешанной с грустью, которой проникнуты и верный слуга Фирс, забытый в запертом доме, и светлое умирание самого Чехова после бокала шампанского.

Жизнь и творчество. Болезнь и творчество.

Жизнь Чехова в нескольких словах: глушь южной России, город Таганрог, отец — владелец лавочки, убежденный в нескольких несложных вещах: надо бояться Бога, семью содержать в строгости, детей пороть; братья ( двое впоследствии станут хроническими алкоголиками), сестра, мать, убожество провинциального мещанства, среднее учебное заведение, уроки в старших классах, отъезд в Москву, университет, бедность, короткие юмористические рассказы в плохих журналах, докторский диплом, потом литературная известность и материальная обеспеченность, короткий расцвет, поездка на Сахалин, затем начало болезни, Мелихово, Ялта, медленное умирание, женитьба на О.Л.Книппер за четыре года до кончины, Германия, Баденвейлер, «Ich Sterbe», смерть.

Ни биография Чехова, ни его врачебная профессия, ни его «психастения» не объясняют целиком его творчества. И если надо непременно оставаться в рамках этой схемы — жизнь и творчество, то более правдоподобным кажется утверждение, что не жизнь Чехова определила его творчество, а его творчество определило его жизнь. «Работая, я всегда бываю в хорошем настроении». Как все замечательные писатели, он слишком много увидел, слишком много понял, слишком много создал. Он ушел, не оставив в том, что он написал никаких иллюзий, надежд, обещаний лучшего будущего. Лишь убежденность в том, что «В человеке все должно быть прекрасно…».

ХАРАКТЕР — ЭТО СУДЬБА Еще одна причина женского одиночества — личностные особенности самой женщины. Здесь дело не в том, хороший или плохой у нее хар…

ХАРАКТЕР — ЭТО СУДЬБА

Еще одна причина женского одиночества — личностные особенности самой женщины. Здесь дело не в том, хороший или плохой у нее характер. Женщина с замечательным характером, добрая, отзывчивая, мягкая, — может остаться одинокой. А другая — вспыльчивая, непредсказуемая, непостоянная, вероломная, — но выходит замуж и нежно любима своим мужем.

Есть несколько вариантов так называемой акцентуации характера, которые являются предрасполагающими факторами. Такие женщины испытывают трудности в общении с людьми, а особенно с противоположным полом.

Рассказывая вам о судьбе моих пациентов, собеседников и собеседниц, я отмечала их личностные качества, и вы видели, что некоторые черты характера сыграли немаловажную роль в их судьбе. А теперь подведем итог. Если вы сейчас одиноки, возможно, в описании определенных типов характера вы увидите черты, сходные с теми, что присущи вам, и поймете, в чем причина неустроенности вашей личной жизни.

Психастения — один из вариантов типа характера, обладатели которого нередко остаются одинокими. Психиатры называют таких людей психастениками, а в быту их называют нерешительными, «мямлями», «рохлями». Основные психастенические черты — это трудности в принятии решения (отсюда и нерешительность), склонность к постоянным сомнениям, неуверенность в себе, чувство собственной неполноценности.

Те же качества присущи и мужчинам-психастеникам, так что, читая эту главу, примеряйте описанные здесь особенности личности на своих знакомых; если ваш милый обладает психастеническими чертами, — ох, как тяжело вам с ним придется…

Прежде чем что-то сделать, психастеник долго обдумывает, как нужно поступить, взвешивает все «за» и «против», и порой так и не может выбрать, каких аргументов больше — в пользу какого-либо решения или против него. Иногда он так долго раздумывает, что бывает поздно что-то предпринять. Но даже решившись, психастеник потом все время сомневается — правильно ли это решение, не было ли оно опрометчивым, не вызовет ли нежелательных последствий, все ли он сделал, как надо, а если что-то, на его взгляд, не так, потом корит себя, что нужно было поступить иначе.

Взять на себя ответственность за принятие какого-то решения для психастеника хуже смерти. Поэтому он испытывает большое облегчение, если кто-то поможет ему и решит за него. Но может быть и так, что потом он недоволен тем, как решили проблему другие люди. Их действия он тоже постоянно анализирует и может найти массу просчетов и ошибок. С возрастом психастеник может стать ворчливым и брюзгливым. Понятное дело, окружающих это не вдохновляет — и сам не берется что-то решить, и на других ворчит, когда они делают это за него.

Например, девушка (женщина) одинока, а мать (родственники, знакомые) берутся ее «сосватать». Знакомят с кем-то, но потенциальный жених ей не нравится — немолодой, некрасивый, да и зарабатывает мало. Если он старый холостяк — это плохо, значит, у него вредный характер, раз не сумел жениться. Если разведен — опять плохо, значит, с ним невозможно жениться. Если у него есть дети — тоже не годится, ведь он будет их навещать, платить алименты. Если у него нет детей — может быть, страдает бесплодием. И так далее. То же самое в отношении мужчин — любая кандидатура оценивается столь тщательно, что угодить психастенику невозможно.

Точно так же они мучаются сомнениями, выбирая потенциального спутника жизни самостоятельно. Можно ли с ним ужиться, а какой у него характер, не будут ли они постоянно ссориться, станет ли он хорошим мужем и отцом, не будет ли выпивать или изменять, — и так до бесконечности.

Психастеникам свойственно стремление прогнозировать будущую ситуацию надолго вперед. Однако это, к сожалению, не план на будущее: я поступлю так-то и так-то, — как делают многие разумные, целеустремленные люди, а всего лишь «пережевывание» возможного неблагоприятного поворота событий. Из-за склонности во всем сомневаться такие люди чаще видят негативную сторону и просчитывая любую ситуацию, заранее загадывают преимущественно неблагоприятные варианты: «А не случится ли так…», «А вдруг…», «А если…» — и так далее. Вообще-то психастеники невеселые люди, оптимизм им несвойственен, в первую очередь потому, что они не верят в свои силы и весьма невысокого мнения о себе. Низкая самооценка и комплекс неполноценности типичны для психастеника.

Если психастенические черты значительно выражены, то это уже не акцентуация характера, а аномалия личности; такие люди плохо приспосабливаются к реалиям жизни. С самого детства они отличаются пугливостью, робостью, застенчивостью, конфузливостью, крайней впечатлительностью, малой двигательной активностью. В школьном возрасте усиливается их тревожность и ранимость. Они и без того не уверены в себе и постоянно сомневаются в правильности своих поступков, поэтому самые обычные школьные требования вызывают у них глубокие переживания.

Психастеники очень болезненно переносят выговоры и наказания. Они аккуратны во всем, не любят получать замечания, в своей комнате (квартире) или на рабочем месте стараются поддерживать чистоту и порядок, все вещи разложены у них по своим местам.

Боясь получить замечание, девушка-психастеник придирчиво рассматривает себя в зеркале, тщательно причесывается и всегда ходит в идеально чистой, но скромной одежде, не допуская никаких «вольностей». Перед уходом из дома она нередко по несколько раз перепроверяет содержимое сумочки из опасений что-нибудь забыть, боится опоздать на работу, а потому рано встает и приходит раньше всех.

Вместе с тем, большинство психастеников — мыслительного типа и обладают высоким интеллектом. С детства они много читают и предпочитают проводить время в уединении с интересной книжкой, а не в шумных играх со сверстниками, поэтому хорошо развиты в интеллектуальном отношении. У них пытливый ум и стремление дотошно докапываться до сути вещей. Им несвойственна поверхностность в знаниях, и они не любят оставлять вопросы не разъясненными.

Самое мучительное для подростков-психастеников — вызов к доске и необходимость отвечать урок перед классом. Они краснеют и запинаются, хотя прекрасно знают урок и неоднократно повторяли его дома. Свою робость и неуверенность некоторые стараются компенсировать какими-либо движениями или действиями — держатся за край парты или стола, вертят в руках ручку, покусывают губу, поправляют волосы. Если кто-нибудь обратит на это внимание, и это вызовет насмешки одноклассников, они очень переживают, стараются преодолеть эти привычные действия, но еще больше фиксируются на них.

Их тревожная боязливость, впервые проявившись в ответ на какую-либо психотравмирующую ситуацию, в последующем обнаруживается в любой сложной ситуации, и у них возникает так называемая декомпенсация — они впадают в уныние, развивается депрессия и другие психические расстройства.

Психастеники склонны к фантазированию и мечтам, но в них обычно отсутствует счастливый конец, наоборот, концовка может иметь мрачный и даже трагический характер. Мечты и фантазии отражают их неуверенность в себе, они испытывают потребность постоянно вспоминать о тревожащих их образах, порой им кажется, что грозит какая-то беда. Некоторые мечтают о возвышенной, романтической или неразделенной любви.

С детства и в течение всей последующей жизни женщины-психастеники испытывают трудности в общении. Их робость, застенчивость и нерешительность может стать предметом насмешек более бойких и развязных сверстников, что еще более усиливает их чувство неполноценности. Особенно трудно им общаться с мужчинами. Если с такой девушкой (женщиной) пытается познакомиться юноша (мужчина), она конфузится, краснеет, не может найти подходящих слов, чтобы ответить, не знает, как поддержать разговор, что-то неуверенно мямлит, а то и не может вымолвить ни слова. А потом корит и ругает себя, называет «косноязычной», «дурой», — причем, совершенно необоснованно.

Особенно усиливаются психастенические черты при начале самостоятельной жизни. Людям с аномалией личности свойственны пониженная активность, склонность к самоанализу и чрезмерному мудрствованию, недостаточная живость и яркость восприятия. Они чрезмерно предусмотрительны в отношении возможного нежелательного для них хода событий, повторно перепроверяют сделанное из-за постоянных сомнений в правильности своих действий. Некоторые психастеники заняты так называемой умственной жвачкой: бесконечно анализируют собственные поступки, сомневаются в правильности принятого решения или выполненного задания, редко довольны собой и склонны к заниженной самооценке. Из-за этого они страдают навязчивыми сомнениями, идеями и страхами, нередко докучают окружающим своими сомнениями, постоянно советуясь по пустяковым вопросам.

У них повышенное чувство ответственности и долга, доходящее до степени гиперсоциальности. Мучаясь от собственной неуверенности, психастеники стараются выполнить любое задание безукоризненно, не жалеют на это ни сил, ни времени, лишь бы не услышать упрека. Они прекрасные исполнители, но поскольку часто перепроверяют себя, то работа занимает у них гораздо больше времени, чем у других. Поэтому они делают ее за счет собственного отдыха, берут с собой работу на дом, сидят ночами, чтобы выполнить ее в срок.

На таких людей всегда можно положиться, если не подгонять, не ставить сжатые сроки, а предоставить возможность работать в оптимальном режиме. Из-за своей аккуратности и исполнительности они в любом случае постараются завершить работу как можно раньше. Но если дать сжатые сроки, переоценив их возможности, это становится психотравмирующей ситуацией. С самого начала у психастеника могут возникнуть опасения, что он не успеет все сделать к назначенному сроку, не справится с заданием и подведет коллектив. Он будет работать, ни зная ни сна и ни отдыха, и чем больше старается, тем больше опасается не успеть. Вследствие всех этих факторов у психастеников нередко развивается невроз, в частности, неврастения (ее проявления описаны в предыдущем разделе), а попросту говоря, невроз переутомления, истощения нервной системы.

Некоторым психастеникам свойственна крайняя озабоченность деталями в маловажных вещах и скрупулезность при выполнении работы. Одним из крайних вариантов психастенических черт является перфекционизм — стремление любое, даже маловажное дело выполнять с наилучшим результатом, дотошно и тщательно. Застревая на мелких деталях и постоянно перепроверяя себя, психастеник не успевает сделать основное задание, но не может заставить себя пренебречь несущественными подробностями. У таких людей нет способности к широкой перспективе в оценке ситуации, нередко они увязают в мелочах и не видят главного.

Они консервативны во всем, не любят, когда что-то меняется в их привычном жизненном стереотипе, и любые перемены вызывают у них тревожные опасения и сомнения. Психастеники планируют любую свою деятельность в мельчайших деталях. Стремление все предусмотреть, мелочное соблюдение всех правил, по их мнению, позволяет преодолеть тягостные опасения.

Будучи хорошими исполнителями, психастеники не инициативны, потому что любая инициатива предполагает принятие решения и выбор средств для его реализации. Из-за этого они не хотят занимать руководящую должность. Даже если освобождается вакантное место с повышением оклада, но с большей ответственностью, психастеник предпочтет остаться на прежнем месте, где все уже знакомо и привычно, и выполнять чьи-то распоряжения, а не брать ответственность на себя.

Такие люди всегда стараются не выделяться и не отваживаются на какие-либо действия, в результате которых могут оказаться в центре всеобщего внимания или подвергнуться критике. Некоторые пишут стихи и сентиментальные повести о романтической любви, но никогда не отнесут свои литературные произведения в издательство. Психастеника невозможно уговорить принять участие в драмкружке, спектакле или концерте, даже если у него (нее) есть вокальные данные.

Психастеники панически боятся сцены и публичных выступлений. Если женщине с психастеническими чертами поручают прочесть лекцию или доклад, да и просто выступить на собрании коллектива, то это для нее мука мученическая. Она ночами сидит над текстом, тщательно анализируя его и отшлифовывая стиль, зубрит текст наизусть, но боится, что выйдя на трибуну, все забудет. Перед выступлением у нее появляются сердцебиение, дрожь в руках и чувство внутренней дрожи, потливость, похолодание рук и ног, бледность и даже понос.

Это крайне тяжелая и нежелательная ситуация для любого психастеника. По своей воле человек с психастеническими чертами никогда бы не вызвался выйти на сцену, но если поручили, он (а) не смеет отказаться и старается сделать все как можно лучше.

Как правило, все опасения бывают напрасными. Будучи интеллектуально высоко развитыми, эрудированными и хорошими профессионалами, психастеники любое дело стараются сделать очень хорошо и все задания выполняют безукоризненно. Но если из-за волнения выступление было скомкано, в дальнейшем психастеник испытывает панический страх, и может сформироваться боязнь публичных выступлений (фобия) и невроз навязчивых состояний.

Психастеники чрезвычайно совестливы, соблюдают общепринятые нормы и все условности в поведении, постоянно чем-то обеспокоены и озабочены, что нередко мешает им испытывать удовольствие от обычных человеческих радостей. Способность выражать словами теплые эмоциональные чувства у них ограничена не недостатка эмоциональности, а из-за застенчивости. Они наивны, добры, отзывчивы, способны на самопожертвование, некоторые из них альтруистичны и могут много времени отдавать заботе о других людях, не требуя ни материального вознаграждения, ни благодарности.

Некоторые психастеники верят в приметы, у них есть свои «счастливые» или «плохие» дни, когда дела складываются удачно или неудачно. Есть и предметы, которые «приносят удачу», например, любимая одежда или украшения, которые они надевают перед важным событием. А если видят какой-либо неблагоприятный знак перед совершением важного дела и даже перед выходом на улицу, это еще более усиливает их опасения, что в этот день их постигнет неудача.

С подростковых лет психастеники страдают комплексом неполноценности. Это может касаться способностей — например, они считают других людей значительно умнее себя, более бойкими, поскольку сами робкие, застенчивые и малообщительные.

Комплекс неполноценности может быть по поводу внешности. Некоторые девушки и женщины с психастеническими чертами — тихие, робкие создания, начисто лишенные женского кокетства и считающие себя дурнушками; они не любят косметики, всегда неброско одеты. Даже если у девушки (женщины) вполне симпатичная внешность, она недооценивает себя и конфузится, когда мужчины говорят ей комплименты.

Некоторые психастеники уверены, что у них есть какой-либо физический недостаток, подолгу разглядывают себя в зеркале, и их нелегко переубедить, что их внешность ничем не хуже, чем у других.

Девушка-психастеник может углядеть недостатки в фигуре, например, необоснованно считает себя очень полной или наоборот, излишне худощавой и «плоской», страдает из-за отсутствия пышного бюста и прочих округлостей.

Пусть все подруги, коллеги не могут похвастаться фигурой топ-модели, девушку (женщину) с чертами психастении невозможно переубедить, что не такой уж это смертельный недостаток.

Неуверенность в себе отражается и в сексуальной жизни. Девушкам трудно решиться расстаться с девственностью, а когда это случается, они переживают и сожалеют.

И опять в сомнениях — что будет потом? Все это сказывается на взаимоотношениях с партнером, если мучая себя, она мучает и его. Разрыв с первым мужчиной (да и вообще любой разрыв) женщина-психастеник очень тяжело переживает, винит себя и в конце концов приходит к мнению, что такова уж ее несчастливая судьба — быть брошеной и одинокой. Бывает, что уже после первого неудачного романа (или нескольких) женщина решает, что интимная жизнь не для нее, избегает секса и остается на всю жизнь одинокой.

Если девушка (женщина) все же выходит замуж, то семейная жизнь во многом зависит от личностных качеств мужа. Если он человек добрый, мягкий и с пониманием относится к особенностям ее характера, то у них складываются теплые, доверительные отношения. Это замечательные жены и матери — если супруг сильный по характеру и все решает за нее, она с радостью отдает ему пальму первенства. Очень любит детей и мужа, искренне привязывается к нему и безгранично уважает. Ей вполне достаточно самых близких людей, она избегает шумного общества и неуютно чувствует себя среди людей. Если у них собираются гости или они с супругом идут в гости, она старается быть незаметной, большую часть времени проводит на кухне, занимается обслуживанием гостей. Такая жена любит свой дом, чистоту, порядок и аккуратность во всем, ей нравится заниматься домашним хозяйством. Она непритязательна, может довольствоваться немногим и никогда не станет пилить мужа, что тот мало зарабатывает или неряшлив в быту. Для нее гораздо важнее хорошее отношение, а не внешние атрибуты.

К сожалению, такая идиллия бывает не всегда. Робкие, беззащитные женщины нередко становятся подругой (или женой) наглого, беспардонного, хамоватого, грубого, эгоистичного, деспотичного, а еще того хуже — пьющего мужчины (в котором, вдобавок к его пьянству, есть и наглость, и хамство, и эгоизм, и прочие негативные черты). Или ее спутником жизни становится лентяй и трутень. Или бабник, который не пропускает ни одной юбки.

Неуверенная в себе, считающая себя непривлекательной девушка выходит замуж за первого попавшегося парня (мужчину), подразумевая: «А кто меня еще возьмет? Никто за мной не ухаживал и не будет ухаживать. Если упущу этот шанс, останусь старой девой».

И вот так низкая самооценка влияет на выбор спутника жизни — чем ниже планка требований, тем больше шансов связать свою судьбу с неподходящим человеком.

Нередко это мужчина, с которым у нее был первый сексуальный опыт, а им может оказаться совершенно случайный человек, которого нужно было бы немедленно забыть, как страшный сон. Или он ее бросил, а она, испытав горечь разрыва и разочарование в любви, выходит замуж за первого встречного. Или же она долго была одинокой и в конце концов выбирает спутника жизни по принципу «все равно кто» (свойственные психастеником колебания не всегда приводят к выбору правильного решения) или кого «сосватают» родители.

А потом она мучается с пьющим мужем (лентяем, бабником, эгоистом, хамом, деспотом, занудой, брюзгой, — в общем, семейным тираном).

Женщины-психастеники очень хотят иметь детей и нередко рожают даже от неподходящего мужчины. В итоге мучаются и их дети (они тоже нередко наследуют черты характера матери).

Такие женщины очень несчастны и одиноки, безропотно терпят несносный характер супруга, не видя выхода и не решаясь от него уйти («Как я проживу одна? Больше мне не удастся встретить мужчину. Меня никто не любит и не полюбит. А дети? Разве смогу я вырастить их без отца?»), находя единственную отдушину в детях или в работе.

Сами они, как правило, не могу решиться на развод, и обычно такие браки распадаются по инициативе мужа, например, если тот уходит к другой.

Даже если о бывшем супруге и слова доброго не скажешь, это крайне тяжелая ситуация для женщины-психастеника. Она окончательно теряет веру в себя и уже ни на что не надеется.

Такая позиция приводит к тому, что женщина-психастеник навсегда остается в статусе одинокой разведенной женщины. Или же выходит замуж за еще одного неподходящего мужчину, опять же по принципу: «А кто меня еще возьмет — немолодую, разведенную, с ребенком?..»

«Я некрасивая», «Мужчины не обращают на меня внимания», «Мне, видно, суждено прожить одинокой», — такие слова я слышала не раз. И все же этих женщин можно переубедить логически обоснованными аргументами. Многие мои пациентки, ранее уверенные в собственной непривлекательности, поверили, что это не так. Они хорошо поддаются психотерапии, аутотренинг тоже оказывает положительное действие, в итоге такая девушка (женщина) начинает верить в свои силы и собственную привлекательность.

Психастеники очень внушаемы и самовнушаемы. Но с подростковых лет они чаще всего внушают себе негативное мнение о собственной внешности и личностных качествах, хотя большинство из них симпатичные, очень приятные в общении, деликатные, мягкие и тактичные люди. К сожалению, эти замечательные качества остаются никем не оцененными — окружающие, особенно мужчины, расценивают психастеников как проблемных женщин или «серых мышек» (в коллективе они ведут себя очень скромно и стараются ничем не выделяться), не обращают на них внимания, а ухаживают за более уверенными и раскованными представительницами прекрасного пола.

Сравнивая себя с другими, девушка (женщина) с психастеническими чертами еще больше комплексует и приходит к мнению: «Мужчинам я не нравлюсь, видно, во мне нет ничего хорошего», и тем самым делает еще хуже — ее низкое мнение о себе невольно сквозит во взгляде, во всем облике, в поведении, она еще больше стесняется в присутствии мужчин, не может вести себя так, как другие женщины («Ей можно кокетничать, она же красивая, мужчины от нее без ума, а с моей внешностью непозволительно так одеваться и заигрывать с мужчинами»).

«Это нескромно», «Я не могу себе это позволить», «Я так не умею», «У меня ничего не получится», — такие слова мне нередко приходилось слышать от пациенток с психастеническими чертами, когда мы начинали курс преодоления недостатков характера. А в конце они говорили: «Я наконец поняла, что значит ощущать себя женщиной», «Я поняла женскую суть и поверила в себя», «Теперь я знаю, что все дело в настрое и все зависит от меня самой».

Так что не все безнадежно, мои милые читательницы, даже если вы нашли у себя некоторые психастенические черты.

Скажу вам по секрету — я и сама махровый психастеник. Не верите? Те, кто читал другие мои книги и в самом деле вряд ли этому поверят. Однако это так. Точнее, я мозаична — у меня и мамины, и папины черты. Ведь характер — это гены плюс воспитание. Но мне повезло, что мои родители — оба психиатры. С подростковых лет (и до сих пор, кстати) я неустанно борюсь с собой и собственными недостатками и воспитываю сама себя — правда, бывает, с переменным успехом, но все же прогресс налицо. В других книгах я рассказывала про свой букет комплексов (в том числе, и по поводу своей внешности, хотя никогда не испытывала недостатка внимания сильного пола) и как я их преодолевала. Все возможно, если очень этого хочешь.

Но и сейчас мне порой бывает трудно принять какое-то важное решение, и тогда я советуюсь с мужем. У него тоже есть некоторые психастенические черты, но в гораздо меньшей степени, чем у меня, и они лишь придают его характеру очень положительный оттенок — порядочность, обязательность, чувство ответственности, скрупулезность, тщательность и просто-таки патологическую правдивость и честность. Так что, помимо родителей, у меня есть свой личный психотерапевт — мой супруг. Вот так и «лечусь».

И тем не менее, все, кто знает меня не слишком хорошо, считают очень волевой и решительной женщиной. В общем-то теперь это почти так, но до сих пор я «силу воли вырабатываю». А если бы не боролась сама с собой, то так и осталась бы закомплексованной мямлей и ничего бы в жизни не достигла.

Второй вариант акцентуации характера (а при выраженности этих черт — аномалии личности), при котором женщина рискует остаться одинокой, — это астенические черты. Психиатры называют таких людей астениками. Основная черта — общая «нервная слабость». Это люди очень впечатлительные, чувствительные, робкие, нежные и застенчивые. Они самолюбивы, ранимы и обидчивы.

Как и при психастении, у них пониженная самооценка, и они испытывают чувство собственной неполноценности. Астеники тонко чувствуют и болезненно реагируют на малейшие нюансы в поведении и отношении окружающих. Они крайне чувствительны к грубости и бестактности. Эти черты характера сочетаются у них с раздражительностью, повышенной утомляемостью и психической истощаемостью.

Астенические черты проявляются уже с детских лет. В таких случаях психиатры говорят о врожденной нервности, или невропатии. Такие девочки быстро утомляются, к концу занятий полностью истощаются, при усталости легко возникают слезы. Из-за повышенной утомляемости они плохо успевают в школе — к концу урока внимание рассеивается, и они не способны воспринимать новый материал, порой забывают записать в дневник задание на дом. После школьных занятий им нужно долго отдыхать и набираться сил перед выполнением домашних заданий.

Слезы появляются по любому пустяку. Если уроков на дом задали много, астеник пугается, что не справится с ними, и плачет. Если не успел записать задание, это тоже вызывает слезы. У таких девочек либо нет близких подруг, которым можно было бы позвонить, чтобы узнать о заданных уроках, либо она стесняется это сделать. Родители должны постоянно помогать в приготовлении домашних заданий, но даже под их контролем астеник с трудом концентрирует внимание и постоянно отвлекается. Если родители проявляют несдержанность и кричат на дочь, она пугается, плачет и так сильно расстраивается, что вообще уже ни на что не способна.

В детстве и подростковом возрасте астеников частенько обижают ровесники, а сами они не умеют себя защитить, поэтому стараются избегать общения и замыкаются в себе. Астеники крайне неуверенны в себе, робки и чрезмерно чувствительны.

Повышенная раздражительность — как следствие утомляемости, — может создать конфликтную обстановку, и тогда астеник очень тяжело переживает ссоры.

Особенно истощаются астеники в период сдачи экзаменов, да и при любой повышенной нагрузке. Нередко даже обычные нагрузки, которые легко переносят другие люди, становятся для них чрезмерными.

Психическая слабость астеников проявляется прежде всего в необычных ситуациях, выходящих за пределы обыденных явлений. Переезд на другую квартиру, ремонт, дальние путешествия, новая работа — все это может вызвать декомпенсацию. Женщина-астеник может упасть в обморок, получив неожиданное известие, даже не содержащее ничего угрожающего, а также из-за грубого окрика. А уж от вида крови и подавно.

В прошлом веке таких девушек называли «кисейными барышнями» — они падали в обморок из-за любого пустяка.

Астеников могут надолго выбить из колеи какие-либо происшествия, которые не имеют к ним ни малейшего отношения. Женщины-астеники болезненно реагируют при виде уличных драк или несчастных случаев, а также при ссорах и служебных конфликтах. Они многого боятся — темноты, собак, насекомых, высоты, боятся утонуть и еще много чего разного.

Они склонны к постоянному самонаблюдению и самоанализу, их внутренний мир представляет комплекс сложных переживаний, среди которых доминирует сознание своей несостоятельности, слабохарактерны и малодушны, склонны с самообвинению, болезненно переживают свою робость и застенчивость. Все это может сочетаться с муками уязвленного самолюбия.

Такие женщины постоянно чем-то огорчены, подавлены, тревожны, опасаются возможных трудностей. Они переживают перед любым ответственным событием — экзаменами, публичным выступлением, сдачей проекта или выполненного задания. Задолго до этого у них появляется бессонница, сердцебиение, потливость, суетливость, а внешний вид и мимика свидетельствуют о сильном душевном волнении.

В незнакомой обстановке астеники теряются, робеют, становятся еще более нерешительными и застенчивыми, чем раньше. Таких людей часто называют «мимозоподобными» — при малейшей обиде они замыкаются в себе, избегая общения с людьми. Аналогичная реакция может быть и при переутомлении.

В процессе работы, требующей психического напряжения, астеники становятся рассеянными, не могут сосредоточиться и сконцентрировать внимание, продуктивность деятельности резко снижается. Но если на работе спокойная, благожелательная обстановка, где женщину ценят за добросовестность, постоянно подбадривают и поощряют, если она имеет возможность периодически отдыхать, то повышенная утомляемость может компенсироваться.

Раздражительность астеника проявляется не в виде бурных вспышек, а обычно в виде недовольства и брюзжания. Еще больше усиливается раздражительность при усталости. Проявление раздражительности непостоянны и кратковременны, после такого эпизода астеники истощаются, усиливается слабость, появляется чувство раскаяния, могут быть идеи самообвинения

Утомляют астеников самые обыденные вещи, они с трудом справляются с повседневными жизненными требованиями, устают и от физических нагрузок, и от волнений. Многие женщины-астеники жалуются, что им трудно совмещать работу с домашними обязанностями или работу с учебой, стараются прилечь отдохнуть в течение дня. Некоторым астеникам даже обычный объем работы кажется непосильным. Они постоянно жалуются на общее недомогание, вялость, слабость, головную боль. Любое психическое напряжение усиливает эти симптомы, по малейшему поводу возникают слезы, и астеники стараются беречь себя от волнений, психических и физических перегрузок.

Наряду с этим, астеники весьма обидчивы и могут вспылить по любому пустяку, а еще больше обижаются, если кто-то упрекает за постоянные жалобы и уклонение от выполнения обязанностей или не верит жалобам на плохое самочувствие. В таких случаях женщина может проявить вспышку гнева, но в процессе такой эмоциональной реакции истощается, и эмоциональная реакция быстро затухает.

Такие люди зачастую проявляют повышенную озабоченность собственным здоровьем, жалуются на различные неприятные ощущения и плохой сон. Возможны навязчивые опасения и страхи.

Общий фон настроения почти постоянно снижен. Астеники легко впадают в уныние при незначительных неудачах, им свойственно пессимистическое отношение к будущему и неверие в собственные возможности.

Как и психастеники, они не любят изменений привычного жизненного уклада. Наиболее травмирует их переход на новую работу или смена работы с увеличением ответственности и интеллектуальной нагрузки.

В общих чертах у астеников немало сходного с психастениками, но при психастении больше тревожно-мнительных черт и меньше психическая истощаемость.

Причина неустроенности личной жизни тоже во многом сходна с таковой при психастении. Но тут еще есть и вторая причина — из-за чрезмерной утомляемости женщины-астеники не могут вести домашнее хозяйство в полном объеме (если при это женщина работает), а супруг обвиняет ее в лени и неряшливости. Это может привести к конфликтам и разрыву. Или же еще будучи девушкой, она так бережет себя, что считает брак и связанные с ними обязанности жены непосильной ношей. Или любящие родители оберегают дочь от подобного шага, отметают многих поклонников и ищут ей такого мужа, при котором она могла бы иметь спокойное и комфортное житье-бытье. Но не всегда таковой находится, а девушка-астеник сидит и ждет у моря погоды, вся в мечтах и грезах, и так лет до тридцати и больше. Да и мамы порой ведут себя как манипуляторы, не желая отпускать от себя любимую доченьку и отчаянно критикуя любого потенциального жениха

Третий вариант, при котором женщины нередко остаются одинокими, — это сенситивные черты характера (от латинского «sens» — чувство). Это люди чрезмерно чувствительные и впечатлительные с высокими моральными требованиями к самим себе. Сенситивы постоянно ощущают собственную неполноценность, еще больше усиливающуюся при их оценке собственных волевых и морально-этических качеств, что создает основу для формирования комплекса неполноценности уже с подростковых лет. Они обидчивы и ранимы, застенчивы и робки, что мешает им подружиться с теми, кто им симпатичен, не умеют и не стремятся быть лидерами, «душой компании», боятся авантюр, приключений и риска, не любят ссориться, не умеют лгать, притворяться и выставлять свои переживания напоказ, поэтому на первый взгляд могут произвести впечатление замкнутых.

С детских лет сенситивы пугливы и боязливы — боятся темноты, бродячих собак, боятся оставаться одни, некоторые могут заснуть только при свете и просят родителей не выключать свет на ночь. Если после того, как девочка заснет, родители выключают свет, то проснувшись, они пугается и громко плачет, просит, чтобы мать легла рядом или взяла ее к себе в постель и спокойно засыпают только чувствуя маму рядом с собой. Даже во сне девочка не выпускает руку матери или хоть какой-нибудь частью тела должна ощущать, что мать рядом.

Родителям подчас бывают непонятны страхи ребенка. В детском и подростковом возрасте сенситивы в трудных ситуациях всегда ищут помощи взрослых. Сами они не способны что-то предпринять, чтобы защититься от своих страхов, например, включить свет при страхе темноты или спрятаться в подъезд при виде незнакомого животного или человека. В любых неожиданных и трудных ситуациях сенситивные дети теряются, плачут и бегут под защиту взрослых. На прогулку соглашаются только в сопровождении взрослых — это придает им уверенность в их защите.

Сенситивные девочки боятся и своих более активных сверстников, избегают озорных и рискованных игр и предпочитают тихие одиночные занятия, а для игр избирают детей гораздо более младшего возраста и среди них чувствуют себя спокойнее и увереннее.

Такие девочки очень привязываются к своей первой учительнице, особенно, если та добра и внимательна, они стараются на переменах держаться возле учительницы. Они у всех вызывают симпатию и сочувствие, так как не назойливы, послушны, прилежны, учатся старательно. Если педагоги понимают ранимость и застенчивость девочки, щадят ее, оберегая от агрессивных одноклассников, она это очень ценит и отвечает на такое отношение благодарностью и искренней привязанностью.

Общаются они очень избирательно. Сенситивные девочки опасаются чрезмерно активных сверстниц, боятся мальчиков, поэтому выбирают в подружки спокойных и тихих девочек, с которыми шепчутся на скамейке в стороне от других ребят или гуляют парой.

Если родители переезжают на другое место жительства, если меняется учитель или такую девочку переводят в новый класс, в новую школу, — то это для нее психотравмирующая ситуация. Вначале ее пугает новый коллектив. Она не участвует в шумной возне ровесников, а тихо сидит в стороне, занимаясь рисованием, лепкой, читает книги. Сенситивная девочка боится контрольных, боится выходить к доске и отвечать перед всем классом, часто конфузится и краснеет, что еще больше усиливает ее убеждение в собственной неполноценности. Она долго привыкает к новому коллективу, скучает и по прежнему учителю, и по своей прежней подружке. Но постепенно сверстники привыкают к ней, и тогда она может неплохо адаптироваться в этом коллективе. Девочка выбирает себе такую же тихую подружку, и только с ней ходит на переменах. Мальчиков она боится и избегает общаться с ними.

В подростковом возрасте у девочек наиболее отчетливо проявляются обе особенности сенситивной аномалии личности — «чрезвычайная впечатлительность» и «резко выраженное чувство собственной недостаточности», которое подметил еще знаменитый психиатр П. Б. Ганнушкин.

Для девочек и девушек с сенситивными чертами характера очень важно, как относятся к ним окружающие. Поэтому они тянутся к взрослым — только они способны посочувствовать и отнестись с пониманием к столь ранимой девушке. А в среде сверстников они часто подвергаются насмешкам и даже издевательствам

У таких людей сформировано чувство долга и ответственности, нравственно-этическая позиция с высокими требованиями к себе и окружающим. Они не любят грубости, бестактности, цинизма и жестокости. Но в первую очередь очень требовательны к себе, видят у себя множество недостатков, считают себя слабовольными, чересчур робкими и застенчивыми.

Сенситивные люди понимают свою несостоятельность, но не стремятся ее преодолеть и стараются не привлекать к себе внимания, избегая ситуаций, где могут проявиться их слабости.

Они плохо переносят новую обстановку, а с незнакомыми людьми становятся еще более робкими и застенчивыми и впредь вообще избегают знакомиться с новыми людьми, особенно с мужчинами. Внешне это может показаться замкнутостью, необщительностью. Однако они не могут общаться только с незнакомыми людьми, а с близкими и хорошо знакомыми общаются охотно, приветливы и обнаруживают глубокую привязанность к тем, кто к ним добр и любит их. Всю жизнь сенситивные люди очень привязаны к своим родителям, бабушкам и дедушкам, а также няням и воспитателям, к которым привыкли с детства. Родные нередко называют такую девушку «тепличным растением».

Даже состояние влюбленности проявляется у них иначе, чем у других девушек и женщин — они молча страдают, не в силах проявить свои чувства, и возлюбленный может даже и не подозревать об этом.

В любых психотравмирующих у сенситивных людей могут возникнуть длительные периоды пониженного настроения, когда ощущение собственной неполноценности становится еще более выраженным. Неразделенная или несчастная любовь для сенситивной личности — тяжелая психотравмирующая ситуация. Подчас несчастная любовь приводит к тому, что девушка (женщина) впредь избегает мужчин, чтобы еще раз не пережить душевное потрясение, и остается навсегда одинокой.

У сенситивных людей нет стремления к самостоятельности. Опекой родителей, даже став взрослыми, не тяготятся и охотно ей подчиняются, во всем следуют советам родителей, перенимают их манеру поведения и их идеалы.

Даже будучи не замужем, сенситивная девушка (женщина) не тяготится отсутствием собственной семьи, общаются только в привычном кругу, где всех знает много лет, очень любит своих племянников и племянниц, с удовольствием остается посидеть с детьми, находя в этом выход для нереализованных материнских чувств.

Если бы нашелся мужчина, который смог бы относиться к ней тактично и деликатно, она могла бы испытывать к нему глубокую привязанность, а раз такого человека нет, остается одинокой и не расстается с родителями, даже если есть возможность жить отдельно.

Слабым местом у сенситивных людей являются ситуации, когда в наибольшей степени проявляется чувство собственной неполноценности. В целом сенситивная аномалия личности отличается очень слабой степенью адаптации. Любые незначительные неприятности, связанные с отношением окружающих, бросающие тень на репутацию, а также насмешки, упреки или конфликты могут вызвать длительные периоды уныния, подавленности, депрессию.

Лишь в очень благоприятных условиях, когда сенситивная женщина постоянно находится в одном и том же коллективе, где ее все хорошо знают, спокойно и дружески относятся к особенностям ее характера, не унижают, не насмешничают, не требуют от нее слишком многого, — может наблюдаться длительная адаптация. Малейшие изменения столь благоприятных условий — появление нового начальника, смена места работы, места жительства, смерть родителей, — могут вызвать у них уныние, слезы, депрессию и нервный срыв.

Четвертый вариант особенностей личности, который создает предпосылки для того, чтобы женщина осталась одинокой, это гипотимия.

Женщины-гипотимы — это прирожденные пессимистки с заниженной самооценкой, склонные к самообвинению и самоуничижению по ничтожному поводу. Любые незначительные события прошлого и настоящего вызывают у них угрызения совести и предчувствие грозящей беды. Хотя обычно в их поведении и поступках нет ничего порочащего, из-за чего стоило бы так переживать.

Из-за вечной подавленности и уныния, а порой и угрюмости, они не пользуются успехом у сильного пола. Да и женщины их не очень-то жалуют. Однако в своем узком кругу они приветливы и отзывчивы. В спокойной привычной обстановке это тихие, грустные, деликатные и тактичные интеллигентные дамы. Те, кто имеет возможность узнать их поближе, может оценить их мягкость и доброту, скрывающиеся за их внешней угрюмостью и мрачностью.

Женщины-гипотимы способны на глубокие чувства и сопереживание, хотя внешне они могут это и не проявлять. Они всегда приходят на помощь, если она кому-то требуется. Но к самим себе они излишне требовательны и корят себя за якобы совершенные проступки.

Свое подавленное настроение некоторые из них умеют тщательно маскировать внешним весельем и оживленностью. Но близкие понимают, что за этим скрывается уныние и печаль. Особенно часто грустят гипотимы наедине с собой.

В работе они добросовестны, трудолюбивы и аккуратны. Из-за заниженной самооценки и критического отношения к себе они предвидят возможные неудачи и стараются все предусмотреть. Их высоко ценят из-за их исполнительности, трудолюбия и практического склада ума. Сами они не любят быть на виду и избегают ситуаций, которые могут выделить их среди остальных членов коллектива.

Гипотимы чрезмерно переживают мелкие или мнимые неприятности, а еще тяжелее переносят реальные психические травмы и психотравмирующие ситуации. К примеру, в случае потери близкого человека другие члены семьи, которые тоже испытывают горе и печаль, должны больше думать не о собственных переживаниях, а о том, как это отзовется на женщине с гипотимными чертами характера, и должны оказывать ей повышенное внимание, успокаивая и отвлекая.

Даже когда в этом нет ее вины, женщина-гипотим склонна во всем винить себя. Она терзает себя мыслями, что если бы больше времени уделяла больной матери (отцу, бабушке, дедушке, дяде, тете или любому их родственников), больше заботилась, то трагический исход можно было бы предотвратить (хотя человек умер от давней тяжелой болезни, и ничем существенным помочь она не могла). Девушка (женщина) анализирует свое отношение к покойному, находит в прошлом все больше подтверждений своему пренебрежительному отношению, и у нее может сложиться убеждение, что именно она является виновником смерти близкого человека. В таких случаях пониженный фон настроения трансформируется в депрессию с идеями собственной виновности и даже попытками самоубийства.

Помимо таких типов личности, где основной причиной трудностей взаимоотношения с противоположным полом является застенчивость, робость и комплекс неполноценности, есть и другие варианты, когда женщина не может ни с кем ужиться. Например, скандальные, истеричные, взрывные, неуправляемые особы, не способные прожить без ссор и выяснения отношений.

У некоторых на фоне спокойной жизни копится раздражение, они придираются по пустякам, выискивая на ком сорвать накопившееся зло, сами провоцируют скандал, чтобы разрядиться. Эти дамы не в состоянии управлять собственными эмоциями.

Ужиться с такой женщиной трудно. Мужья и любовники долго не выдерживают и женщина остается одна.

Обычно скандалистки некритичны к себе, не осознают, что именно собственный неуживчивый характер явился причиной разрыва.

В отношении таких женщин все ясно, и я не буду заострять ваше внимание на их личностных особенностях.

Хочу лишь отметить, что женщины с «плохим» характером не испытывают трудностей в общении и знакомстве с противоположным полом. Они не комплексуют, уверенны в себе, порой даже самоуверенны и весьма высокого мнения о себе, хотя с неба звезд не хватают и неписанной красотой похвастаться не могут.

А женщина с комплексом неполноценности думает: «Она же форменная истеричка, страшна, как черт, характер у нее отвратительный, зато у нее есть мужчина».

Мужчины на них «клюют», потому что сильному полу нравятся уверенные в себе женщины. Правда, потом многие мужчины понимают, что от этой скандалистки лучше держаться подальше.

Таким женщинам несвойственно долго горевать и терзаться сожалением по поводу скоропостижного бегства бой-френда (или мужа). Некоторые тут же находят другого, но ненадолго.

Но если ей попадется мужчина, обладающий одним из вышеописанных типов личности (а именно таких мужчин и привлекают женщины, более сильные по характеру, чем он сам): психастеник, астеник, гипотим или сенситив, — тогда он будет терпеть скандальный характер своей подруги (супруги). В этом случае ему не позавидуешь.

Пьянство хуже воровства
Мешков Александр

XVIII. Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности

XVIII

Описание различных клинических форм невротизма требует своего переосмысления для того, чтобы увидеть их причастность к внутреннему театру личности.

Проявления невротизма, при всем многообразии, сводятся, в конце концов, к четырем клиническим формам: психастении, истерии, неврозу навязчивых состояний и неврастении. Между ними нет четко очерченных границ, они, по существу, в большей или меньше степени всегда присутствуют в общей картине невротизма.

Фундамент всякого невроза – неверие и эгоцентризм – наиболее обнажен в психастении. Это прослеживается настолько явно, что невольно задаешься вопросом: не есть ли психастения – чистое проявление чистого невротизма, не является ли психастеник наиболее законченным, так сказать, классическим типом невротика? «Суть психастенического склада – болезненный, нередко малоосознанный пациентом конфликт собственного чувства неполноценности (сказывающегося в застенчивости, робости, нерешительности и других человеческих пассивно-оборонительных реакциях) с ранимым самолюбием-честолюбием…

Обостренная нравственность, совестливость психастеника выражается не столько в том, что он… органически не способен с детства к дурным поступкам, сколько в том, что даже совершая эти поступки… он длительно «по-нехлюдовски» мучается потом совестью… Центральный психопатологический феномен психастенической психопатии – болезненное сомнение… корни бесчисленных болезненных сомнений психастеника лежат в конституционально-изначальной психастенической тревоге за собственное благополучие, благополучие близких и, может быть, за свое дело, если психастеник ему предан. Психастеник с ипохондрической направленностью, затмевающей прочие сложности его бытия (трудности межличностных отношений, мучительные раздумья о смысле жизни и т. д.), постоянно, каждодневно боится смерти» (М. Бруно). Разве не прослеживаются в этой характеристике принципиальные черты невротизма? Не зная и не понимая психастеника, нельзя понять природу невротизма вообще. Уберите мысленно психастенический компонент из любого невроза, и вы получите достаточно нелепый набор разрозненных симптомов.

Основное в психастении – переживание несоответствия внутреннего самоощущения внешнему самовыражению, а это в невротизме, в невротике – существеннейшее. Как я уже говорил, невротизм имеет место там, где есть переживаемая проблема ущемления личности объективным бытием. «Болезненное сомнение» психастеника есть, по существу, его недоверие к внешней действительности, которой он приучен доверять, его угнетенность происходит от болезненной сосредоточенности на объективной стороне существования, которая не вбирает в себя целиком всего его внутреннего содержания.

Невротик-психастеник являет собой внутреннее взаимодействие двух реальностей: реальности Субъекта и реальности Объекта, в нем обнаруживается своеобразное символическое становление человеческой личности. Его переживаемая проблема принципиально не объективного характера, а потому всякие объективные методики психотерапии для него тщетны. Наука может, в лучшем случае, описать психастеника, но не изменить его. Однако не свидетельствует ли это о неадекватности научной психотерапии природе истинного невротизма, выражение которого в психастении наиболее рельефно, очерчено, выражено?

Психотерапия как наука – весьма сомнительная дисциплина; похоже, что ее, в основном, разрабатывают психастеники, она является достаточно психастенической продукцией, в которой психастеник находит или пытается найти пути обхода… самого себя. Невротик-психастеник, хотя и живет в определенной объективно-социальной действительности, и действует в ней, укоренен значимыми, переживаемыми ценностями в другой реальности, фантастической для обыденного рассудка. Эта «другая» реальность самым иррациональным способом накладывается на образ объективного бытия невротика, и потому коррекция его сознательных установок так же нелепа и никчемна, как желание закрасить или заклеить на белом экране неугодную часть картины, проецируемой на этот экран с фотопластинки. Сознательный выход из психастении невозможен, так как поиск сознательного выхода из переживаемого в психастении есть один из основных симптомов психастении; это всегда надежда вытянуть себя из болота, уцепившись за собственные волосы.

Психастения не устраняется посредством научно обоснованной психотерапии, поскольку, в конечном итоге, представляет собой не объективную, а условную, символическую патологию. В этом качестве она присутствует в различных формах проявления невротизма, делая всякий невроз состоянием трудно уловимым для логического сознания. В силу этого психастения – основная форма невротизма – выведена в психиатрической классификации из разряда неврозов в разряд психопатий, то есть состояний, практически неизлечимых. Надо твердо помнить о психастенической основе невротизма, чтобы стало возможным понимание разнообразных его форм. Все в характере психастеника комбинируется вокруг его неверия и эгоцентризма. Его неверие – в «болезненном сомнении», его эгоцентризм – в мнительности и самокопании, которое есть не что иное, как постоянная озабоченность своим объективным существованием при изначальном недоверии ко всякой объективности. Все остальное лишь дополняет и разнообразит эти основополагающие моменты: здесь и его «болезненная нравственность», точнее, заморализованность (компенсирующая неверие), и постоянная мнительность и страх смерти, здесь и его трудность общения с окружающими, идущая от внутренней личностной ненасыщенности и внутренне переживаемой дисгармоничности, делающих психастеника существом асоциальным, здесь и его непродуктивная мыслительная работа, в процессе которой он пытается логически опровергнуть собственные сомнения и сознательно прийти к некой «объективной оценке ситуации», и т. д.

Если мысленно изъять из психастении «болезненное сомнение» (неверие) и ипохондрический настрой (эгоцентризм), то от нее практически ничего не останется.

Тот же невротический стержень – неверие и эгоцентризм – пронизывает и обсессию, и истерию, но прежде чем говорить о них, я хочу сказать несколько слов о неврастении.

Как очерченная клиническая форма невротизма неврастения может вызывать некоторые сомнения. «Неврастения является частным видом астении – так называемым психогенным типом астении» (В. Колосов). Что же касается астенического синдрома, то он является наименее специфической, общей реакцией как человеческого организма, так и человеческой психики в ответ на воздействие любой вредности. Неврастения, поскольку в ней основным является астенический компонент (ослабление психического тонуса), наименее специфична из всех неврозов.

В происхождении неврастении основная роль отводится астении, нервно-психической слабости, возникающей из трудностей сугубо объективного порядка (в этом неврастения глубоко противоположна психастении). В неврастении слишком мало конфликта внутри личности и слишком много конфликта вне ее, то есть между индивидом и его окружением. Неврастеник слишком сильно погружен в социум, пронизан его ценностями, его отношение к окружающим гиперсоциально, в его представлениях о социальных рангах всегда отдает китайщиной. Неврастеник если и мучается, то не столько из-за несоответствия своего внутреннего переживания своей социальной деятельности, сколько из-за несоответствия своего социального положения своим социальным претензиям. Он абсолютно убежден в том, что достигнутый социальный статус им «заслужен», «завоеван», «получен по праву», он не будет сомневаться в ценностях социальной жизни вообще, его социальная жизнь не будет переживаться им как нелепость и бессмыслица его существования. В неврастении есть чувство бессилия и раздражительной слабости, есть нетерпеливость, вспыльчивость, сочетаемые с чувством утомления, разбитостью, усталостью, но все это на фоне высоких социальных притязаний; это «директорский» невроз. Срыв высоких амбициозных установок – вот что такое, в конечном итоге, неврастения.

Очень трудно сказать о неврастенике, что он, подобно истинному невротику, сознает одно, а переживает другое, нет, он знает, по сути дела, что ему нужно, чтобы избавиться от психического дискомфорта (для этого ему, порой, достаточно просто отдохнуть, «просто выспаться»), в то время как настоящий невротик не знает, что ему нужно конкретно; неврастеник и сознает, и переживает одно и то же, в нем нет внутреннего конфликта между его сознанием и его бессознательным переживанием; он не страдает, как истерик или невротик с навязчивостями, по поводу отсутствующего страдания и не радуется объективно не существующему успеху.

В психическом содержании подлинного невротика присутствует та парадоксальность, которая создает все его душевное своеобразие и без которой невротик не был бы невротиком. Неврастеник же логически достаточно понятен, он, в целом, усталый или легко утомляемый человек, в нем нет намека на тайную манифестацию какой-то иной природы.

Неврастения не имеет глубокого фундамента невротизма, который имеет психастения, она стоит на зыбкой почве астении и достаточно легко корректируется посредством комплекса известных психотерапевтических мер, направленных на устранение астении.

Самое главное – в неврастении нет внутренней драмы пола, этого самого существенного переживания подлинного невротика, в ее психическом содержании мужественность и женственность не проявляются так, как в других формах невротизма.

Основной стержень невротизма – неверие и эгоцентризм – недостаточно выражен в неврастении.

Неврастеник являет собою проблему не столько личности, в полном смысле этого слова, сколько социального индивидуума с его амбициозными трудностями.

В отличие от неврастении истерия и обсессия более соответствуют предлагаемым мною критериям невротизма.

Истерия отличается своими «болезненными» предъявлениями, имеющими характер камуфляжа. В истерии есть много того, чего объективно нет; она пользуется объективными демонстрациями как подсобным средством для своего самоутверждения.

Истерия – это всегда вызов, демонстрация окружающим некой «непризнанной» ими ценности, таящейся в личности истерического невротика; непризнание этой «ценности», этого «совершенства» со стороны окружающих создает все своеобразие истеричного характера. Истерия отталкивает своей претенциозностью, она хочет, чтобы ее принимали за нечто большее, чем она есть. Эта претенциозность тем большая, чем больше в человеке внутренней неуверенности в правомочности собственных эгоистических самоутверждений. Эгоцентризм истерической личности вытесняет неугодную ей неуверенность, он заполоняет собою все ее внутреннее содержание и утверждает себя как некое личностное «совершенство».

Таким образом, если психастеник мучается своей неуверенностью, ищет выход из нее, то истерический невротик не хочет знать ее, – она слишком явно напоминала бы ему о собственном личностном несовершенстве и неполноценности.

В истерии кет творческого преображения личности, это всегда не правомочная претензия на личностное «совершенство».

Не раскрывая полноценно свою личность, предпосылки которой у него безусловно есть, истерик обрекает себя на невротизм.

В истерии так много мнимой «объективной симптоматики» (пестрая картина психических, двигательных, сенсорных, вегетативно-висцеральных нарушений), потому что в ней много заигрывания с объективной реальностью и мало подлинного знания о ней. Истерическая внушаемость (скорее, самовнушаемость) – это результат недолжной самореализации личности. Истерическая личность, хотя и жаждет быть цельной, «совершенной», по существу, разорвана. Она переживает одно, а осознает совершенно другое, она незаконно, так сказать, выводит свое субъективное переживание из объективной ситуации, окончательно ею не осознанной, а потому воспринимаемой эмоционально-образно, чувственно, импульсивно. Отсюда ее нескончаемые претензии и придирки к окружающим, но не к самой себе, отсюда ее неиссякаемое стремление к провоцированию конфликта в своем окружении, так как конфликт, скандал, внешний разлад более соответствует ее внутреннему самочувствию. У истерической личности существует неистребимое стремление быть в кругу творческих личностей, особенно среди представителей общепризнанных «творческих» профессий. Именно здесь истерические личности создают атмосферу так называемой богемы, известной своей расхлябанностью, шумным пустозвонством, унылым, нудным, пошлым эгоцентризмом. Такое стремление – не что иное, как интуитивно продиктованное желание возместить собственную личностную неполноценность (отсутствие творческого вызревания) внешней приобщенностью к творческой элите.

Истерическая личность незаслуженно причисляется к художественным натурам, однако для подлинно художественной (= творческой) натуры ей не хватает самого главного – углубленного внутреннего самососредоточения, без которого нет настоящего творчества, тем более художественного; она разбросана, поверхностна и нетерпелива.

Истерическая личность не столько озабочена собственным творческим самораскрытием (ее эгоцентризм упорно блокирует возможность личностного совершенствования), сколько стремится стать – и в этом ее тайный идеал – «предметом вдохновения» для настоящего творца и художника, ну, а если «предмета вдохновения» не получается, то хотя бы моделью, натурой, натурщицей на худой конец. В этом будто чует она спасение и потому так активно и упрямо втирается в контакт с творческими людьми, чувствуя себя, таким образом, тайно приобщенной к творческому процессу.

Отсутствие творческого становления делает истерическую личность исключительно податливой к магической, вульгарно-мистической интерпретации происходящего с нею, она никогда не доверяет логике и рассудку, даже в том, в чем их утверждения законны; рассудочность и анализ вызывают в ней раздражение.

Магическое жизнеощущение вообще свойственно невротику, но в истерии оно проявлено особенно отчетливо в силу острой несовпадаемости у истерика субъективного переживания и чувственного восприятия объективной реальности. С этим же связано так характерное для истерической личности суеверие, абсолютно доверительное отношение к приметам, гаданиям, наговорам и пр. Однако мистический настрой не мешает ей быть достаточно цепкой, хваткой, изворотливой и практичной в объективных ситуациях, ее эгоцентризм дает ей достаточную устойчивость «по эту сторону» бытия.

Эгоцентризм истерической личности есть широкие заносчивые объективные притязания при одновременном страхе и трепете внутренней неуверенности. Истерическая личность отгораживается от жизненных испытаний с самого раннего детства и, таким образом, попадает в зависимость от объективных ситуаций, в которых умеет лишь «царить».

Соблазн реализации своих внутренних возможностей вне творческого становления, а фантастически моментально, без труда и мук творчества, делает истерическую личность достаточно агрессивной и нетерпимой по отношению к окружающим, она одержима потребностью признания.

Если в психастении неверие и эгоцентризм («болезненное сомнение» и ипохондричность) принимаются личностью как недолжные, дискомфортные душевные (и телесные) состояния, то в истерии эгоцентризм, вытесняющий болезненные сомнения и неуверенность, самочинно утверждается в душевном содержании, всецело подчиняя себе человека.

И если снова провести мысленный эксперимент: убрать из истерии эгоцентрический стержень, то вся ее пестрая, многоликая симптоматика рассыплется в груду разрозненных, ничем не связанных между собой фрагментов; вне эгоцентризма в истерии не будет ничего собственно истерического.

В известном смысле, истерия противоположна психастении и потому между истерической и психастенической личностями могут возникнуть взаимодополняющие влияния и отношения, которые обеспечиваются диаметрально противоположными структурами неверия и эгоцентризма при психастении и при истерии.

Психастеник болезненно переживает свое неверие, свои тревожные сомнения, мучается угрызениями совести, даже когда не совершил ничего предосудительного, – истерик же настолько вытесняет собственное неверие тотальным эгоцентризмом, что может и не подозревать об этом неверии и производить на психастеника впечатление совершенно уверенной в себе и своем положении личности; психастеник в лице истерика видит перед собой человека, «преодолевшего» то, чем мучается он сам и из чего не может найти никакого выхода, разве что следовать за истерической личностью. Психастеник тяготится своим физическим и психическим самочувствием, напряженно и тревожно прислушивается к колебаниям своего здоровья, опасаясь болезни и прочих страданий; истерик же, даже будучи «задавленным» разнообразной патологической симптоматикой, все же достаточно легко обращается с нею, потому что, по сути, лишь прикрывается ею в эгоистических целях, она с ним до поры до времени, пока необходимость в ней не отпадет, но психастенику весь этот камуфляж представляется высокой способностью превозмогать страдания, утверждая жизнь; он хотел бы так же легко сбрасывать с себя свой ипохондрический настрой, как истерик свою «болезнь». Истерическая личность привлекает к себе психастеника, погруженного во внутренние переживания и внешне блеклого, закрытого, еще и своей внешней эмоциональностью, красочностью, яркостью, она, между прочим, может быть для психастеника, если он входит в творческую фазу своей жизни, своеобразным катализатором его творчества (и тем самым достигает своей тайной цели: быть «предметом вдохновения»). В обычном же своем состоянии психастеник тянется к истерической личности, «находя» в ней то, в чем имеет нужду, но это лишь видимость нахождения себя в другом; психастеник наделяет истерическую личность качествами, присущими ему самому, он наполняет содержанием эту пустую форму, пустую, потому что она эгоцентрична (тот пуст, кто полон сам собой).

Нужно ли говорить, что и истерическая личность тянется к психастенику (он идеальный зритель для ее демонстраций и притворств), хотя внешне часто не только не выдает этой своей тяги, но даже пытается азартно демонстрировать противоположное: полную «свободу» и «независимость» от каких бы то ни было притязаний с чьей-либо стороны. Это прочнее привязывает к ней психастеника, который невозможность своих внутренних разрешений проецирует отныне на недосягаемость «желанного идеала». (В бессознательной интуиции истерической личности не откажешь!) И психастеник, и истерик каждый по-своему внутренне не свободны, они желают выйти из этого состояния один через другого, но это создает лишь иллюзию внутренней свободы и по-настоящему не освобождает их, потому что подлинная свобода – в творческом становлении личности, а не во внешнем взаимоприспособлении двух несовершенных индивидов.

Ось «неверие-эгоцентризм» пронизывает и еще одну форму невротизма – невроз навязчивых состояний (обсессию).

Выражение неуверенности при этой форме – страх. Быть уверенным и одновременно испытывать страх невозможно. Если есть страх, то есть неуверенность, если есть неуверенность, то есть страх или тревожность. Страх – пугающая тень неуверенности.

При обсессии страх проявляется в многочисленных формах (например, как боязнь различных заболеваний), но дело не в их разнообразии, а в самом страхе. Страх связан с угрозой самосохранению личности и организма, и потому можно говорить, в принципе, о двух основных видах страха: страхе смерти (танатофобии) и страхе сумасшествия (лиссофобии), которые, в конце концов, есть не что иное, как страх утраты существования, просто страх. Это та зыбкая, тонкая, неверная почва, на которой взрастают собственно обсессии: навязчивые мысли, воспоминания, сомнения, действия. Они неприятны своей нелепостью, неуместностью, выдвинутостью из прочего содержания психики и потому воспринимаются человеком как чуждые, навязанные извне и крайне дискомфортные. Однако обсессант готов с ними как-то мириться, для него лучше уж они, чем страх.

Страх непереносим, к нему нельзя привыкнуть, он всегда побуждает к действию. Хорошо, если он вызван объективной причиной, с ним, в этом случае, можно как-то справиться, бороться или уклониться от вызвавшей его ситуации, убежать, наконец, но в случае навязчивой фобии он исходит не извне, а изнутри, из глубины личности, он испытывается ею вне зависимости от объективной ситуации. Обсессант находит выход из своего мучительного состояния: чтобы попытаться справиться со страхом, его следует выявить, определить. И вот возникает уже не просто страх, немотивированный и глубинный, а страх острых предметов, страх высоты, страх загрязнения, страх за состояние своего сердца, страх заболевания раком, страх покраснения в неугодном месте, страх открытых площадей, страх закрытых помещений и т. д. Обсессивный невротик бессознательно проецирует свой страх на некую объективную реальность, а затем эту объективную реальность, «пропитанную» в восприятии страхом, принимает за его причинный момент. «Видимую причину» страха легче переносить, с ней можно как-то бороться, она явственнее, нагляднее, а потому одолимее.

Но этого мало: надо как-то вытеснить страх из психического содержания, создать мощный заслон от его парализующего и деморализующего влияния. Здесь и приходят на помощь обсессии, они заполняют психику разнобойным и случайным содержанием, создают шумы, которые забивают собою томительный лейтмотив страха; они подобны ярким заплатам на дырках, через которые может обнажиться страх. Обсессии всегда невольно напоминают о страхе, который под ними, а потому и неприятны как напоминание. Кроме того, они вносят обескураживающий разлад в психический строй личности. Попытка как-то сообразовать обсессии с прочим психическим содержанием личности создает ритуалы. Ритуалы – определенным образом скомбинированные движения и действия – это демонстративное проявление навязчивостей; они, по общепринятому мнению, носят защитный, охранительный характер, препятствующий возникновению мнимого несчастья; невыполнение их может вызвать у обсессанта психический дискомфорт.

Трудно, однако, согласиться с тем, что ритуалы производятся обсессивным невротиком вопреки разуму, ведь сознательно он может подавить их выполнение, но тогда – и это уже действительно вопреки разуму – у него возникает ощущение тяжелого душевного дискомфорта, темного психического надлома, разряжающегося в страх. Боязнь этого страха (страх страха) толкает к усиленному выполнению ритуала (ритуал – усиленная, явная навязчивость), за который обсессант хватается как утопающий за соломинку. Лучше держаться навязчивостей, лучше выполнять странные ритуальные действия, лучше цепляться за нелепость, но явную, видимую, только не ощущать дыхание неведомой бездны внутри себя!

Переживаемый страх заставляет обсессанта бежать от себя, его внутренняя неуверенность покрывает нелепостями весь его жизненный путь, и чем логичнее и последовательнее он хочет организовать себя и свое поведение, тем несуразнее навязчивости, которыми он хочет оборониться… от самого себя.

«Подавляющее большинство больных неврозом навязчивых состояний обращается за врачебной помощью по поводу беспокоящих их навязчивых страхов, идущих по своему содержанию в двух главных направлениях: утрированных страхов за жизнь и чрезвычайных опасений допустить ошибку в поведенческих морально-этических реакциях… Преобладающее количество больных страдает навязчивостями ипохондрического содержания, тесно связанными с мыслью о телесном ущербе. Однако содержание ипохондрических фобий может выйти за рамки страха за жизнь и вплотную приблизиться к морально-этическим страхам» (Н. Асатиани).

Навязчивость занимает психику обсессивного невротика, отвлекая его от переживания неуверенности и страха, ее логическая неприемлемость, нелепость как бы уравновешивается для обсессивной личности непонятностью «беспричинного», неизвестно откуда накатывающего страха.

Критический рассудок обсессанта борется с навязчивостями, пытается овладеть ими, но так как этого не получается, да и принципиально получиться не может, и они остаются чуждыми, привнесенными в его внутреннее психическое содержание, то он пытается овладеть ими магически, что так характерно для всякого невротика. Для этого он пользуется комбинацией неких достаточно осознаваемых действий, формирующих в его сознании установку защиты от мнимой опасности. Эти действия были бы оправданны в случае реальной угрозы, они рассчитаны на схематично воображаемую модель объективной опасности и поэтому совершенно не соответствуют ситуации, в которой такой опасности нет. Корни страха, переживаемого обсессантом, не вне его, а в нем самом, обсессант же пытается чем-то накрыть собственную пугающую тень, которая вновь и вновь возникает на покрывале.

Магический ритуал, совершаемый обсессивным невротиком, направлен на то, чтобы создать и поддерживать в нем то состояние, которое было бы необходимо, появись реальная опасность. Это ставит временный внутренний заслон от идущего из глубины личности страха. Вытеснить внутреннюю неуверенность, порождающую грозный страх, – вот значение и смысл навязчивого ритуала.

Благодаря ритуалу обсессивный невротик как-то движется по жизни, защищаясь от неуверенности, которая заставляет его робко топтаться и вязнуть на месте. Этот навязчивый ритуал можно сравнить с гусеницей трактора, представляющей собою как бы намотанную на колеса универсальную дорогу. Выбор содержания навязчивости не случаен, хотя и кажется таковым. Навязчивость – символический продукт, но это та символика, которую назвать по-настоящему творческой нельзя, хотя в ней, как и во всякой символике, присутствует элемент «творчества», то есть недолжного невротического «творчества». «Творческий продукт» – навязчивость – существует лишь для самого обсессивного невротика, в нем нет той безусловной ценности, исходящей из душевного переживания подлинно творческой личности, которая делает его безусловно ценным и нужным для других людей. Это «творчество» самодовольно, замкнуто на себя, оно так же уныло и плоско, как и пресная, безвкусная жвачка морально-этических поисков обсессивной личности.

Приученный с самого раннего детства принимать за достоверное исключительно объективное и не доверять субъективному, обсессивный невротик обрекает себя на магически ритуальную защиту против внутренних страхов, с одной стороны, и гиперсоциальное морализирование, с другой. Именно на этом построено все его «творчество».

И вот субъективное переживание, извращаясь, негативно видоизменяясь в ценностных ориентациях обсессивной личности, открывается миру рядом своих «творческих» проявлений: страхом за сердце, боязнью открытого или замкнутого пространства и т. д. Творчески не реализованное субъективное переживание обсессанта находит выход в символической симптоматике невротизма. Возможность расшифровки этих симптомов-символов лежит не в объективном, а в субъективном плане их интерпретации. Страх за свое сердце, боязнь открытых пространств, страх перед покраснением в неподходящем месте и т. д. может быть понят не как страх перед объективной ситуацией, когда-то имевшей место и впервые породившей этот страх, а как страх перед недолжной реализацией своей личности, ее недолжным воплощением.

Внутренняя неуверенность, неверие и порождаемый им страх не дают обсессанту искренней душевности, мягкости, сердечности в общении с другими, – он испытывает сердечный страх, кардиофобию, страх за свое сердце и его объективное состояние; отсутствует на той же основе спокойная душевная широта, уверенная открытость самовыражения, – он испытывает страх открытых пространств, агорафобию, избегает площадей, полей и т. д.; есть мука совести, стыд от недолжного своего состояния, – он боится покраснеть в обществе (эрейтофобия) и чем больше хочет казаться спокойным или безразличным, тем больше краснеет, стыдится боязни показать свой стыд; есть жестокое чувство неуверенности и страха, поглощающее все объективное содержание личности, есть острое ощущение внутреннего разлада, распада, развала личностных устоев, вопреки всем доводам рационализирующего рассудка, – он испытывает страх сумасшествия, лиссофобию, трепетно просматривает психиатрическую литературу; есть предчувствие того, что смерть рано или поздно прекратит объективное существование личности – он испытывает страх смерти, танатофобию, занят вопросами продления объективного существования своей жизни и т. д. и т. п.

Все это свидетельствует об эгоцентрической сосредоточенности обсессанта на объективной стороне существования при активном недопущении во внутренний план его личности субъективного переживания, которое ломало и разлаживало бы объективно выстроенные устои его личности. Обсессивный невротик – человек, пытающийся прийти к гармонии собственного существования за счет рациональных утверждений объективного характера, за счет морального самоопутывания и законнической деятельности своего рассудка. Физическое здоровье и непротиворечивая мораль, «гарантирующая» душевное благополучие, – вот значимые ценности обсессивной личности.

Итак, неуверенность и эгоцентризм, отчетливо явленные в психастении, у обсессивного невротика преломляются по-своему: неуверенность переживается как страх, эгоцентризм активно формирует защиту против этого страха.

И истерическая личность также утверждает свой эгоцентризм, но в эгоцентризме истерии есть претензия на обладание какими-то особыми личностными «совершенствами», в то время как в эгоцентризме обсессии есть глухая оборона и борьба против внедрения каких-то иррациональных мотивов субъективного содержания в состав психики, есть стремление устроиться в этом мире на рассудочных основаниях, вытеснить всякую иррациональность.

Что же общего между этими формами невротизма?

Общее в них – отсутствие истинно творческого становления личности, отсутствие творческого пути самореализации и замыкание на недолжном «творчестве», то есть на формировании невротической симптоматики, в которой субъективное переживание личности не имеет достойного воплощения в объективной реальности. Следствием этого является эгоцентризм, претендующий быть верховным самовыражением личности.

Невротизм в корне своем един, но формы его разнятся между собой. Ипохондрический настрой психастеника, претенциозно-демонстративное поведение истерика, ритуалы и навязчивость обсессанта имеют своим основанием одно: нарушение личностной гармонии в угоду объективному существованию. Любая объективно-социальная реальность понуждает личность быть не тем, кем она является на самом деле, она заставляет ее отстраниться от переживания собственной глубины. Но пренебрежение к собственному душевному миру, непризнание субъективного переживания, которое не имеет основания в объективной реальности, не может пройти бесследно для личности, ее расплата за это – тяжелый невротизм. Ценностная установка на объективную реальность исключительно и невротизм личности – две стороны одной медали.

Творческие люди, женитесь на душечках | Статьи

Денег нет

Нашлось письмо Чехова

Когда говорят, что Чехов вечен, Чехов не устаревает, за этими громкими фразами кроется в том числе и простая истина: характеры, описанные Чеховым, встречаются в жизни повсеместно. Нас и сегодня окружают «попрыгуньи», «хамелеоны», кому повезет — «душечки». К 150-летию классика мы взяли несколько известных чеховских рассказов и попросили профессора психиатра-психотерапевта Марка Бурно прокомментировать типажи главных героев и героинь.

«Душечка»

«…Она повторяла мысли ветеринара и теперь была обо всем такого же мнения, как он. Было ясно, что она не могла прожить без привязанности и одного года и нашла свое новое счастье у себя во флигеле. Другую бы осудили за это, но об Оленьке никто не мог подумать дурно, и все было так понятно в ее жизни…»

Героиня рассказа — женщина всепоглощающей естественности и полнокровной чувственности. То, что называется характер сангвинический или синтонный (греч. syntonia — созвучность, согласованность), т.е. в один тон, вместе. Когда разговариваешь с синтонным человеком, чувствуешь его душевность, мягкость, и нет между ним и тобой никакого забора.

Естественность предполагает и способность получать подробное, достаточно острое, тонкое наслаждение от непосредственного соприкосновения органов чувств с чем-то любимым — будь то запах духов или интимная близость. Очень часто синтонные женщины любят свою работу через любовь к тому, с кем они вместе работают. Душечка именно такая. Она земная, натуральная, горит желанием кого-то любить, о ком-то заботиться. Она трижды выходила замуж и растворялась в жизни своих мужей. Ей плохо, она страдает, если не в ком растворяться.

Душечка — лучшая жена для творческого мужчины. Лев Толстой восторгался Душечкой, говорил, что Чехов хотел над ней посмеяться, но, будучи художником, возвысил ее.

«Попрыгунья»

«…Она боготворила знаменитых людей, гордилась ими и каждую ночь видела их во сне. Она жаждала их и никак не могла утолить своей жажды. Старые уходили и забывались, приходили на смену им новые, но и к этим она скоро привыкала или разочаровывалась в них и начинала жадно искать новых…»

Ольга Ивановна — женщина демонстративного, истерического склада. Такие люди чувственны, но нет в них естественности, а значит, и теплого света. Ольга Ивановна искусственна. Играет, демонстрирует свои чувства. Про таких людей философ и психиатр Карл Ясперс говорил, что они стремятся не быть, а казаться значительнее, нежели есть на самом деле. Они-де стремятся переживать больше, чем на самом деле способны пережить. Такие женщины внутренне холодны при внешней страстности. Ольга Ивановна — вечный ребенок, в душе которого нет глубины, одухотворенности. Она стремится приукрасить свои неглубокие переживания, казаться загадочно-необыкновенной.

«О любви»

«…Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с нею…» (Алехин)

Этот тип характера называется психастенический (от psychastenia — душевная слабость), или тревожно-сомневающийся. Подобные люди лишены яркой чувственности. Не надо путать с чувствами, ведь чувственность — прежде всего страсть.

Как и истерики-демонстранты, они неестественны. Но это неестественность другого рода. У них довольно вялая, как говорил Павлов, жухлая «животная» половина. Психастеник все понимает головой. Может выстроить сложную цепь мыслей, происходит постоянный анализ происходящего, но полнокровное, цельное чувствование отсутствует. Он испытывает настоящий сексуальный голод и потребность его утолить, но при этом нет палитры чувственных подробностей. Он не способен сходить с ума от любви.

У Чехова в рассказах много психастеников. Он писал их с себя. Психастенический, тревожно-сомневающийся характер — это национальный характер российской интеллигенции, особенно XIX века. Это по-своему прекрасно. Российский интеллигент — не западный интеллектуал. Интеллигент богат анализом и мечтой, но не практичен, не воин.

«Человек в футляре»

«И мысль свою Беликов также старался запрятать в футляр. Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь…»

Однако человек тревожно-сомневающийся может быть и безнравственным. Как, например, Беликов, учитель греческого языка. Он ранимый, страшно боится всяких прикосновений, перемен. Тревожный раб, но агрессивный. Беседу с учителем Коваленко (смелый сангвиник) Беликов заканчивает примерно так: я вынужден буду доложить господину директору содержание нашего разговора, «а то как бы чего не вышло». Это карикатура на психастеника. Подобные карикатуры даны и в рассказах «Смерть чиновника», «Хамелеон».

«Тяжелые люди»

«- Молчи! — крикнул отец и затопал ногами. — Ты должен слушать, что я говорю! Что хочу, то и говорю, а ты — молчать! В твои годы я деньги зарабатывал, а ты, подлец, знаешь, сколько мне стоишь? Я тебя выгоню! Дармоед!..»

Отец в этом рассказе — человек с напряженно-авторитарным (эпилептоидным) характером. Такие люди прямолинейны и в мыслях, и в чувствах. Если безнравственны, то могут быть тиранами. Но надо учитывать, что среди них много честных, умных, борцов за справедливость. Это может быть замечательный начальник, полководец…

О ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ ПСИХАСТЕНИЧЕСКИМ (тревожно-сомневающимся) ЛЮДЯМ часть 1: psychasthenik — LiveJournal

Определенным врожденно-патологическим (психопатическим) характерам, как известно, соответствуют определенные здоровые характеры такой же структуры (рисунка), но без патологической выраженности черт этого характерологического рисунка (их называют еще «акцентуации»). Попытаюсь высветить, по возможности, в каждом случае самое существо каждого характерологического рисунка (радикала), не входя в специальную дифференциальную диагностику между психопатиями, между психопатией и душевной болезнью, между больным и здоровым (акцентуацией). В заголовках этого «характерологического букваря» вслед за названием психопатии помещаю в скобках название соответствующей ей акцентуации.
Психастеническая психопатия, или психастеники (психастеническая акцентуация)
Описаны П. Б. Ганнушкиным (1907,1933), И. П. Павловым (1935). Будучи также реалистами, они, по причине своей природной чувственной бедности, жухлости (в противовес циклоидам и эпилептои-дам), почти постоянно испытывают более или менее выраженное тревожное чувство эмоциональной измененное™ (мягкая деперсонализация), противоположное чувству естественности. С этим связана их всегдашняя тревожная неуверенность в своих чувствах, поступках с обостренным переживанием вины и понятная защитная склонность к подробным, аналитическим размышлениям по поводу того, что к кому и как они чувствуют, как поступают и что думают. Психастенический художник Клод Моне в своем страдании, как известно, застыдился своей профессиональной заинтересованности игрой красок на лице только что умершей жены, которую очень любил.— Эта неуместная заинтересованность как раз и объясняется психастенической неспособностью чувствовать естественно, переживанием своей душевной измененное™ в виде, например, эмоционального онемения, осознанной туманно-мягкой «отодвинутости» от горя в трагической ситуации. При том, что, скажем, не менее тревожный естественный циклоид обычно в подобном случае искренне переживает, плачет, и ему в это время не до анализа красок. Такого рода характерологической неестественностью объясняется и нерешительность, непрактичность психастеника в житейских делах:
чувство не подсказывает ему естественный выход из какого-то положения, а размышления, анализ нередко запутывают. Тревожная психастеническая неуверенность в себе захватывает, прежде всего, две жизненные темы: 1) неуверенность, тягостные сомнения (с ожиданием беды) по поводу своего здоровья (ипохондрические переживания) (ипохондрия — переживания по поводу своих болезней, которых на самом деле нет) и здоровья самых близких людей и 2) неуверенность нравственно-этического порядка — совестливое переживание, также наполненное сомнениями, но уже по поводу своих отношений с людьми, своих, возможно поранивших кого-то поступков. У одного и того же психастеника по временам, по обстоятельствам может главенствовать то одна тема, то другая.
Нравственные психастеники склонны мучиться нравственно-этическими переживаниями и тревогой за близких. Говоря, однако, об отношении охваченного творчеством человека к другим людям, в том числе близким, родным, важно учитывать следующее. Сосредоточенный на своем творчестве, не способный по причине психастенической инертности быстро из него вылезти, переключиться (даже когда в семье несчастье), психастеник нередко все страдания вокруг и даже страдания близких, любимых людей невольно воспринимает, больше или меньше, как материал для своего творчества. Ему трудно отвлечься от своей работы горем близких. Так, живописец, захваченный работой над картиной, как бы не слышит слов жены о том, что ребенок тяжело болен или даже уже умер, и не может прервать свою работу. Страх же собственных возможных болезней, смерти объясняется у творческого психастеника, главным образом, опасениями, что телесная катастрофа помешает ему завершить какое-то свое дело, выполнить свой душевный долг. Или психастеническая ипохондрия объясняется опасениями пребывать в беспомощном состоянии в тягость близким и т.п. Т.е., в конечном счете, и ипохондрические расстройства нередко проникнуты здесь также нравственно-этическими переживаниями, имеющими иногда безнравственную изнанку. Все это характерно и для других творческих психопатов с выраженной психастеноподобностью.
Блеклая чувственность психастеника (пищевая, сексуальная) не туманит ему голову. Практически все его душевные движения проникнуты подробным, аналитическим размышлением. Но это не мешает ему быть чеховски-теплым, заботливым.
Свойственный психастенику конфликт чувства неполноценности (сказывается неуверенностью в себе, робостью, застенчивостью и т.п.) с ранимым самолюбием может звучать в душе у различных психопатов (акцешуантов), но у психастеника (психастенического акцентуанта) этот конфликт разыгрывается на почве отмеченной выше деперсонализаци-онности («животной», подкорковой жухлости), инертно-реалистической, тревожно-аналитической мыслительное™ — ив таком виде является ядерным, составляя самое существо душевного склада.
Как и всякий застенчивый, страдающий от своей робости, стеснительности человек, психастеник, особенно молодой, приспосабливаясь к обстоятельствам, нередко стремится (в основе своей бессознательно) играть для людей свою развязно-нахальную противоположность (сверхкомпенсация). Это может звучать и в творчестве, в письмах, например, молодого психастенического прозаика (как находим это, например, у Чехова).
Телосложение — чаще астено-диспластическое: хрупкая (астеническая) узость тела сочетается с разнообразными телесными диспропорциями вследствие неправильной закладки (диспластика). Психомоторика также неловкая — нет «животной» точности, пластичности движений.
Постоянное инертное кропотливо-нравственное со склонностью к сомнениям и самообвинению копание в себе, понятно, излишне с точки зрения естественно, трезво чувствующего человека. Оно может «задушить» домашних тревожно-мелочным занудством, по-
портить жизнь близким и сослуживцам сверхпринципиальностью, сверхщепетильностью, даже иногда вырождаясь при этом практически в безнравственность. Но работа добросовестного тревожно-нравственного сомнения, пытающегося разобрать, осмыслить то, над чем обычно не задумываются люди здравого смысла, дарит нам и одухотворенно-скрупулезные исследования психастенического Дарвина, и психологическую прозу Чехова и Толстого. Толстой, конечно, эпилептически-мозаичен своим складом, но, несомненно, в этой мозаике выходит вперед богатая психастеноподобная грань. С другой стороны, переживание душевного онемения, неверности своих чувств побуждает психастеников-живописцев к оживляюще-импрессионистическим краскам. Из отечественных знаменитых психастеников (психастенических акцентуантов) отмечу Баратынского, Белинского, Чехова, Павлова, Станиславского.
Э. Кречмер не признавал психастенический характер. Он относил одних психастеников (в нашем понимании) к шизоидам, других (например, Дарвина) — к циклоидам. К шизоидам Э. Кречмер относит и Л. Толстого.
На Западе гораздо меньше психастеников, нежели в России. Если типичный западный интеллигент — шизоид (шизоидный акцентуант) или ананкаст, то типичный российский, чеховский интеллигент — психастеник (психастенический акцентуант) или человек иного характера, но все же с налетом психастеноподобности.

Классические описания психастенической психопатии и попыток лечения психастеников принадлежат отечественным исследователям П. Б. Ганнушкину, С. А. Суханову, И. П. Павлову, С. И. Кон-сторуму. Некоторые обзорно-исторические доказательства этого, моменты отграничения психастенической психопатии от психасте-ноподобных состояний (прежде всего от ананкастической психопатии), иные способы помощи психастеникам дал в других работах (М. Е. Бурно, 1971998). Интересно, что у начинающего психиатра-клинициста, поначалу принимающего за психастеника почти всякого тревожно-мнительного, застенчиво-нерешительного пациента, по мере накопления опыта все более суживается клиническое представление о психастенике, подобно тому, как само учение о психастении исторически развивалось от необъятно широкой «психастении» Жане к психастенической психопатии Ганнушкина.
Упомяну лишь несколько трудных клинических моментов, понимание которых весьма важно для насущного практического врачевания.
Суть психастенического склада — болезненный, нередко малоосознанный пациентом конфликт собственного чувства неполноценности (сказывающегося в застенчивости, робости, нерешительности и других пассивно-оборонительных реакциях) с ранимым самолюбием-честолюбием. Конфликт этот проникнут деперсонализационной чувственной блеклостью, с которой, во всяком случае отчасти, связаны неуверенность, неспособность крепко и трезво, практически чувственно стоять на земле, в том числе и двигательная неловкость. Вместе с этим и в связи с этим психастеник перегружен тревожно-мыслительной работой, в большей своей части непосредственно непродуктивной, хотя и реалистической по складу мысли и чувства. Работа эта заключается в постоянных тревожных сомнениях по поводу собственного благополучия, благополучия своих близких, собственной нравственности, сцепляющихся в тягостный самоанализ с самообвинением и ипохондрическими поисками. Следует добавить, что болезненное самолюбие-честолюбие психастеника, в отличие, например, от истерического, есть компенсаторное стремление утвердить себя не внешне, шумно-истерически, а на основе истинного самоусовершенствования:
даже маленькая незаслуженная слава тягостна ему, и, совестливый,он не способен ею увлечься. Временами в мечтах он даже судит о себе лучше, чем есть на самом деле, но чуть споткнется, как готов пассивно-оборонительно обхватить голову руками и искренне каяться в полной своей несостоятельности и никчемности. Обостренная нравственность, совестливость психастеника выражается не столько в том, что он, подобно, например, некоторым духовно-нравственным шизоидам, органически не способен с детства к дурным поступкам, сколько в том, что, даже совершая эти поступки в немалом количестве (особенно в юности), он длительно «по-нехлюдовски» мучается потом совестью и, главное, не только по поводу действительно безнравственных поступков, но и по поводу обыденной, множеством людей тут же забывающейся собственной мало-тактичности. Здесь можно говорить о болезненной нравственности, так как мука совести не адекватна содеянному. Например, в течение нескольких суток, и особенно по ночам, психастеник морально истязает себя за то, что как-то не уступил в троллейбусе место женщине с сумками. Психастенику свойственно и глубокое нравственное переживание скверных поступков других людей, нередко доходящее до нравственного припадка, подобного припадку чеховского студента в рассказе «Припадок» после посещения публичного дома. Само собой разумеется, что с годами у психастеника как защита вырабатывается стойкая система щепетильно-нравственного поведения, чтобы поменьше страдать самому с собой.
Блеклость чувственности психастеника сказывается уже в том, что он не получает столь яркого чувственного наслаждения от непосредственного соприкосновения с желанным объектом, как чувственные художественные натуры. Наслаждение психастеника сосредоточено главным образом в области его представлений, раздумий и духовных переживаний, а это возможно вдалеке от желанного объекта. Психастеник утоляет сексуальный голод не столько с художнически-чувственным, сколько с духовным переживанием. Его любовный порыв при всей своей силе и остроте (истинная фригидность у женщин такого склада не встречается), если можно так выразиться, «грубо срублен», не изобилует тонкими, сложными мелодиями, сказочными «головокружениями» и переливами, как встречаем это у чувственных художественных натур.Оргазм психастеников окутан духовной мягкостью и сравнительной деперсонализационной ясностью сознания. Приходится отметить это, поскольку многие психастеники, подозрительно изучая себя в интимной близости, считают, что никогда не получали от близости истинного наслаждения, о котором пишут в романах, и расценивают это как серьезную и позорную патологию, вызванную юношеским онанизмом, или как проявление душевной болезни. Психастеник должен знать, что это не столько недостаток, сколько особенность человека психастенического склада, как, впрочем,и его склонность глубоко вникать в свое дело, плодотворно-творчески сомневаться в том, в чем не сомневаются другие, механически запоминая и принимая на веру.
Центральный психопатологической феномен психастенической психопатии — болезненное сомнение, а не навязчивость. Болезненное сомнение отличается от навязчивости, и, в частности, от навязчивого сомнения прежде всего тем, что при болезненном сомнении, с точки зрения сомневающегося пациента, в содержании этого сомнения нет логической неверности, неразумности. Каким-то словом он, возможно, действительно обидел близкого ему человека; уплотнение, которое он обнаружил под языком, действительно, с его точки зрения, может быть раковым. Обычно он сам понимает малую вероятность своих сомнений, но, загруженный ими, мучается неопределенностью с вероятностью плохого, пока его трезво не разуверят в этом. Навязчивое же сомнение возникает обычно на иной характерологической почве, прежде всего ананкастической, и здесь пациент внутри первого же сомнения, как правило, убежден, что сомневается зря, просит подтвердить это, не требуя объяснений, не нуждаясь в доказательствах. Потому и по содержанию своему болезненные сомнения не бывают заведомо нелепыми, как многие ананкастические. Психастеник, в отличие от ананкаста, никогда не пойдет к врачу с тревожным вопросом о бешенстве, если незнакомая собака просто коснулась шерстью его брюк, пробежав мимо. Ананкаст же часто будет продолжать мучиться навязчивым сомнением, что бугорок, нащупанный во рту языком, есть сифилитический элемент, хотя ему квалифицированно разъяснили, что это слизистая или сальная железка. Если же после слов врача навязчивость ананкаста исчезает, то также не от логически-информативного разъяснения, а, возможно, от какого-то механически-суггестивного толчка. Корни бесчисленных болезненных сомнений психастеника лежат в конституционально-изначальной психастенической тревоге (тревожной готовности) — тревоге за собственное благополучие, благополучие близких и, может быть, за свое дело, если психастеник ему предан.
Психастеник с ипохондрической направленностью, затмевающей прочие сложности его бытия (трудности межличностных отношений, мучительные раздумья о смысле жизни и т.д.), постоянно, каждодневно боится смерти. Болезненная тревожность его как бы «пропитывается» «второсигнальностью», мыслью, анализом, и в результате возникает масса болезненных сомнений в немногих указанных направлениях, тогда как у тревожно-мнительного астеника обнаруживается лишь болезненная тревожная мнительность, как правило, нестойкая, поддающаяся суггестии, так как отсутствует аналитический каркас. В мнительности больше эмоций, чем мысли. Итак, психастеника нередко не оставляет мысль, подобная той,что ведь случается, что человек живет, радуется траве и солнцу, еще не зная, что в нем уже «растет рак». Подогреваемый этой тревогой, ипохондрический психастеник неустанно ищет с утра до вечера, что в нем не так, что может погубить его. Тревожно следит за своими отправлениями, осматривает, где что в теле неудобно или несимметрично, фиксирует тревожное внимание даже на крошке, прилипшей в горле. Пугается при замечаниях типа: «Ты вроде хрипишь?» Сразу при этом подозревает у себя рак горла, голосовых связок и тянется смотреть свое горло в зеркале. У психастеника с большим трудом возникает вера в то, что все будет хорошо, вообще плохо вытесняется все неугодное и неудобное личности, то есть плохо работает психологическая защита художественно-истерической структуры, и психастеник защитно тянется к информационно-разъяснительной помощи врача. Он в этом смысле противоположен человеку, которому не верится, что он может серьезно заболеть. Изматывает, мучает родных и близких просьбами посмотреть ему в рот, пощупать родинку, не затвердела ли, не увеличилась ли, и т.д. Всякое найденное им у себя «опасное отклонение» повергает его в страх с бурной, подчас вегетативной реакцией: вот оно, вот то страшное, чего он так боялся. Он вообще не может примириться с тем, что когда-нибудь, в далеком будущем умрет, как и все, не может спокойно жить сегодняшним днем. Со смертью знакомого или близкого ипохондрическая тревога обостряется, и психастеник раздражает близких постоянными, нескончаемыми разговорами о возможной своей смерти и прощальными завещаниями. Соматическая ослабленность, недосыпание, колебания атмосферного давления усугубляют тревожность-ипохондричность, увеличивают число «находок», но и в таком случае трезвое, основательное разуверение всегда помогает, разрушает данное болезненное сомнение. Следует отметить, что даже без врачебного разуверения психастеник успокаивается, отмечая со временем, что его родимое пятно не превратилось в меланому. Это еще раз подтверждает особую, в отличие от навязчивости, психопатологическую структуру болезненного сомнения: болезненность заключается здесь в почти постоянном тревожном ожидании беды, громадном преувеличении вероятности заболевания. Нервно-артритическая конституция (обычная у психастеников) с непременной вегетативной неустойчивостью дает возможность почти постоянно испытывать, особенно при нацеленном внимании, сенсорные и вегетативные «спотыкания» (аэрофагия с отрыжкой, глоссальгия, миальгия, парестезии и т.д.), что, несомненно, является богатой почвой для произрастания болезненных сомнений.
Психастеник, понятно, больше боится той болезни, которая больше грозит смертью. При ананкастической же ипохондрии навязчивые опасения и страхи, как правило, не имеют под собой истинного страха смерти, и потому ананкаст, как правило, не склонный к болезненным сомнениям, способен навязчиво бояться сифилиса (страх страха сифилиса) и в то же время быть сравнительно спокойным, узнав, что у него подозревают- злокачественную опухоль.
Итак, болезненное сомнение питается тревожностью, но в отличие от навязчивости и болезненной тревожной мнительности аналитично в своем ядре, проникнуто логическим поиском, что и дает блестящую возможность терапии разъяснением. Нередко психастенические сомнения-размышления философского и нравственного порядка, не содержащие острых тревог, направленные на поиски смысла жизни и собственного места в жизни, вроде тех, которым предается толстовский Пьер Безухов, отнюдь не тягостны для пациента и не являются, в сущности, болезненными. Психастеник нередко не без удовольствия погружается в них в поисках определенности знания о мире, смягчающей его тревожность.
Вообще можно сказать, что в большинстве случаев, чем интеллектуальнее, зрелее, старше психастеник, тем слабее в нем переживание своей застенчивости, вообще неполноценности, поскольку он обычно постепенно добивается немалого в жизни. Все это, однако, отнюдь не избавляет его от ипохондрических страданий и трудностей в межличностных отношениях с чуждыми ему натурами, трудностей, связанных прежде всего с его подчас непомерной обидчивостью, подозрительностью, в основе которых также лежит болезненное сомнение со всеми его свойствами, но уже не ипохондрического, а этически-межличностного содержания.
Есть несколько ведущих значимых комплексов переживаний психастеника, лежащих в основе многих его межличностных конфликтов и, следовательно, декомпенсаций. Психастеник настолько не хочет быть кому-то в тягость, что при соответствующих обстоятельствах, например, решительно и сразу расстается и с женой, и с работой. Ему нередко невыносимо трудно жить одному, одиночество гнетет его до такой степени, что он готов, например, вдруг жениться на ком угодно, чтобы не оставаться одиноким в ближайшие вечера. С деликатностью, осторожностью психастеника и даже излишней его щепетильностью нередко сосуществует (видимо, как компенсаторный момент) излишняя аффективная, раздражительная категоричность, противоположная сангвинической живой гибкости, позволяющей даже в трудных конфликтных ситуациях в отношениях с неприятными людьми сохранять достаточную мягкость.
Важная особенность психастенической эмоциональности состоит в том, что психастеник способен искренне и глубоко переживать засебя, за своих близких, за свое дело, за любого человека, с которым есть духовное созвучие, за несчастных, в частности за животных, на месте которых способен себя представить, но по отношению же ко всему прочему, при всей своей глубокой щепетильности и нравственности, психастеник может ощущать эмоциональную «прохладность», которая сказывается, например, в неспособности искренне пожелать помочь даже симпатичному ему человеку, попавшему в беду, или в неспособности глубоко и долго переживать смерть близкого человека, с которым, однако, не было духовного родства. Таким образом, внутренняя отзывчивость психастеника весьма избирательна.
Эмоциональная притупленность, деперсонализационные «прохладность», душевное онемение психастеника в стрессовой ситуации, как и неспособность испытывать естественное, искреннее чувство, соответствующее обстоятельствам (феномен, описанный еще Жане),— все это есть моменты индивидуальной психастенической психологической защиты (Рожнов В. Е. и Бурно М. Е., 1976). Психастеник, остро страдающий в пределах своих значимых переживаний, «разрушился» бы, если бы страдал так и за пределами значимых переживаний, по всем поводам.
Отсутствие у психастеника способности непосредственно переживать и выражать свои чувства, такой живой и яркой, например, у сангвинических и циклоидных натур, может создать впечатление сухости в отношении к людям, тогда как на самом деле это не истинная сухость, а защитная притупленность со стыдливым пониманием и переживанием этой притупленности или способность иногда сдерживать некоторые свои эмоции. При внимательном общении с психастеником обнаруживаются духовная гибкость, теплое, мягкое обаяние, излучаемое сквозь эту сухость и даже внешнюю суровость.
Свойственны психастенику, особенно в юности, и истинные элементарные навязчивости (навязчивое движение шеей, будто воротник жмет, навязчивое подергивание плечами, желание считать предметы, навязчивое выдергивание волос, выдавливание прыщиков, неодолимое желание сковырнуть всякую корку и другую неровность на коже и т.д.) Навязчивости не отличаются здесь стойкостью, в отличие от подобных навязчивостей, возникших на характерологически-астенической и шизоидной почве.

Психотерапия психастеников с жалобами на характерологические трудности, болезненность общения с людьми

Главный принцип лечения таких пациентов заключается в известной формуле: «Познай самого себя». Жизнь убеждает в том, что у врача-психиатра истинно психастенического склада характерологически-поведенческих (неипохондрических!) трудностей во много раз меньше, чем у него же до того, как он стал психиатром. людях поверхностность, жадность, циничную беспринципиальностй и т.п.— и нет уже того переживания, которое было бы, если бы он их высоко ценил. Ф. В. Бассин, В. Е. Рожнов, М. А. Рожнова (19741 замечают в этом смысле, что «ощущение униженности исчезает, еош «обесценивается» личность обидчика».
А. И. Ющенко (1937) писал: «Необходимо широкое знакомстве с учением о психоневрозах в массах. Приведу один поучительный факт. За последние 3 года больше тысячи больных-невротиков прошли через клинику неврозов и психоневрозов Украинской психоневрологической академии. Из тысячи прошедших больных были люди всякой нации, всякого пола, возраста, социального положения Меньше всего было врачей и ни одного психоневролога».
Таким образом, сделаться психиатром-психотерапевтом было бьг идеалом психотерапии для психастеника с характерологически-поведенческими трудностями. Разумеется, было бы смешно и нелепое советовать всем молодым психастеникам избирать своей профессией психиатрию. Однако отмеченный факт свидетельствует о том, что основным в рациональной психотерапевтической работе с психастеником должно быть стремление помочь ему разобраться, насколько это возможно, в собственном личностном складе и в типологии личностей вообще. Психастеники, в силу своей личностной структуры, настолько увлекаются этими лечебными занятиями (лекции врачей, групповые беседы, чтение научной и художественной литературы с обсуждением один на один с врачом или в группе, например, работ Ганнушкина, Павлова или переживаний и поведения психастенических героев Толстого и Чехова), они настолько тонко и живо воспринимают психастенические моменты, например, в автобиографии Дарвина и воспоминаниях о нем, что иное отношение к этому делу, думается, должно дифференциально-диагностически настораживать. В основном это, конечно, долгая амбулаторная работа, снимающая с психастеника тягостные для него душевные грузы, преобразующая его отношение к себе и людям, освобождающая его подчас высокие творческие возможности, а значит, приносящая врачу радостное удовлетворение. Работа эта требует, однако, вдохновения, творчества. Потому не даю здесь подробных рецептов, отмечу лишь, что основы некоторых наших психологически-просветительных лекций для пациентов и широкой аудитории приведены в брошюре «Психопатии» (1976).
Такого рода психотерапевтическая работа в конце концов совершает перестройку душевной жизни психастеника в том смысле, что он начинает жить радостно, творчески выражая свою душевную особенность в делах своей жизни. Всякий человек получает и удовольствие и облегчение в творческом самовыражении, но если, например, ювенильно-сангвиническая «врожденная хозяюшка» самовыражается с радостной легкостью на кухне, то психастеник, сообразно своему духовно-мыслительному складу, бессознательно тянется прежде всего к сугубо духовному, интеллектуальному самовыражению, творчеству, и без этого пребывает нередко в декомпенсации, мучается душевной несобранностью, раздерганностыо и суетой. Психастеника трудно научить уважать в себе психастеническое, когда в силу сложившихся обстоятельств он не имеет возможности творчески выражать себя, свои особенности в любимом деле и вследствие этого не может убедиться в силе и общественной полезности некоторых своих свойств. Так, женщина психастенического склада, вынужденная заниматься домашним хозяйством, раздражается и испытывает горькое разочарование от «кухонной помойки», «постоянной стирки, глажки». На что ей творческие сомнения и нравственные искания, когда чашки валятся из моторно-неловких рук?Психотерапия психастенической ипохондрии

Психастеническая психопатия — симптомы и лечение в центре здоровья Лето

Психастеническая психопатия или тревожное (избегающее, уклоняющееся) расстройство личности – устойчивое изменение характера, при котором наблюдается постоянное чувство неполноценности, очень высокая чувствительность к оценкам других людей, потребность в социальной изоляции и избегание активных взаимодействий с окружающими. Пациенты видят себя индивидуалистами, ощущают отчужденность. Потребность в дистанцировании объясняют отсутствием навыков общения, непривлекательностью собственной личности, страхом быть отверженными или униженными.

Свяжитесь с нашим оператором по телефону 8(969)060-93-93 и запишитесь на консультацию.

Причины

Этиология окончательно не выяснена. Исследователи полагают, что расстройство возникает при совместном влиянии предрасположенности, психологических и социальных факторов. В числе генетических особенностей указывают меланхолический тип темперамента, который передается по наследству, характеризуется пугливостью, застенчивостью и замкнутостью при возникновении непривычных обстоятельств.

У многих пациентов в анамнезе выявляется продолжительная критика, неприятие и отвержение родителей, других значимых фигур, постоянного окружения. Потребность в сохранении отношений не позволяет окончательно разорвать контакты с критикующими и отвергающими персонами. При этом невозможность переносить неприятные эмоции требует формирования мощной защитной оболочки, ограничивающей возможности появления настоящей близости, в том числе — с людьми, которые ведут себя по-другому.

Симптомы

Основными признаками являются постоянная потребность в социальной замкнутости, устойчивое ощущение неполноценности и чрезмерно высокая чувствительность к отрицательным оценкам окружающих. Все перечисленные проявления возникают в подростковом и юношеском возрасте, затрагивают все стороны жизни и просматриваются в самых разных формах. Кроме того, у пациентов выявляются следующие симптомы:

• Профессиональные рамки. Стремление избежать работы, которая требует активного общения, из-за боязни отвержения, осуждения, критических замечаний со стороны начальства, коллег и клиентов.
• Ограничение общения, отказ от близости. Человек не хочет контактировать с окружающими, если не уверен в том, что вызовет у них симпатию. Он не вступает в близкие отношения, потому что имеет заниженную самооценку, боится высмеивания, стыжения или отказа.
• Социально обусловленные переживания. Больной часто боится непринятия или критики при социальных взаимодействиях, чувствует себя неадекватным и скованным, если приходится погружаться в новые обстоятельства, так или иначе требующие присутствия других людей или общения с ними.
• Искаженный образ себя. Имеющиеся трудности и привычные паттерны заставляют психастеника по особому интерпретировать свою личность, чтобы найти объяснения собственному поведению. Он видит себя «некачественным», «неправильным», неприятным или не обладающим достаточными социальными навыками и неспособным их получить.
• Отказ от новой деятельности. Человек любыми способами избегает возможных рисков, старается не менять сферу приложения профессиональных навыков, не осваивать новые «пространства» (учебные, рабочие, социальные), чтобы не вызвать у себя стыд за свою «нетаковость», неприспособленность, неадекватность и пр.

К числу необязательных, но часто встречающихся симптомов относят гипертрофированный страх отвержения, высокий уровень недоверия к другим людям, склонность к самоизоляции, ярко выраженные застенчивость, робость и стыдливость. Пациенты обычно обладают хорошим уровнем самокритики и видят проблему именно в себе, а не перекладывают ответственность за трудности в отношениях на окружающих.

Социальные и профессиональные трудности, постоянные негативные чувства обуславливают высокую вероятность развития зависимостей. Получение поддержки крайне затруднено – больные настолько тяжело переживают отвержение и личностные потери, что выстраивают вокруг себя невидимую стену и остаются в одиночестве.

Отмечается склонность к постоянному наблюдению за собственными реакциями и реакциями окружающих в рамках межличностных контактов. Напряжение, возникающее из-за потребности отслеживать все детали взаимодействий, порой настолько велико, что препятствует свободной несбивчивой речи, поэтому пациенты могут быть немногословными.

Психастенический тип психопатии часто осложняется невротическими расстройствами тревожного спектра. Возможны агорафобия, социофобия, простые фобии, панические атаки, генерализованное тревожное расстройство. Есть указания на то, что психастения, как свойство характера, присутствует у половины больных с обсессивно-компульсивным расстройством.

Диагностика

Диагностические мероприятия проводит врач-психиатр. Характер патологии определяют в ходе беседы. При этом специалист изучает историю жизни, оценивает эмоциональные реакции пациента, его восприятие замечаний и предложений, трактовку тех или иных жизненных ситуаций. Затем проводят психологическое и патопсихологическое обследование с использованием специальных тестов.

Психастеническую психопатию дифференцируют с другими расстройствами личности. Отличием от социопатии является социальная замкнутость, а не пренебрежение правилами и нормами общества. Для шизоидов характерна потребность остаться в одиночества, тогда как психастеник хочет общения, но избегает его из неуверенности, боязни отвержения и обесценивания собственной личности. Зависимые психопаты страдают от ужаса перед расставанием, уклоняющиеся — от страха формирования контакта.

Лечение

Терапия должна быть комплексной, длительной, с акцентом на немедикаментозные методы. Хорошая база для психотерапевтической работы создается при обеспечении условий, которые способствуют снижению тревожности на уровне тела. Пациентам необходимо наладить быт, организовать режим дня, обеспечить чередование работы и отдыха, достаточное количество сна. Полезны умеренные, но не избыточные физические нагрузки и дозированные новые впечатления, не вызывающие отторжения или желания уклониться.

Психотерапия проводится с использованием различных техник. Наиболее эффективны когнитивно-поведенческие методы, предусматривающие выявление неправильных алгоритмов мышления, их замену более корректными аналогами и последующую практическую часть для закрепления навыков. Работу начинают в индивидуальном формате. В дальнейшем подключают групповую терапию для повышения уверенности в себе в рамках социальных контактов и отработки новых способов взаимодействия.

Важнейшую роль в достижении устойчивого результата играет способность терапевта завоевать и сохранить доверие больного. При отсутствии этого качества у специалиста психастеник может начать избегать работы, например, отменять сеансы, отговариваясь уважительными причинами, или саботировать процесс, дистанцируясь от терапевта, не показывая ему свои мысли и переживания.

При необходимости медикаментозного лечения предпочтение по возможности отдают препаратам растительного происхождения с мягким снотворным и седативным эффектами. В тяжелых случаях возможно применение традиционных фармакологических средств, в первую очередь – антидепрессантов, которые назначают длительными курсами. Транквилизаторы играют второстепенную роль, используются кратковременно для быстрой стабилизации состояния, снижения выраженности побочных эффектов антидепрессантов на начальном этапе терапии.

Для записи на консультацию наберите номер 8(969)060-93-93.

Черты характера и синдром психастенического типа личности

Рады вас приветствовать, уважаемые читатели сайта! Психастенический тип личности склонен к возникновению неврозов, депрессий и прочих психических расстройств больше, чем остальные виды акцентуаций характера.

И сегодня мы предлагаем узнать подробнее, что он собой представляет, а также, каким образом с ним взаимодействовать.

Основная характеристика

Такие личности чрезмерно тревожны. Беспокойство у них вызывает абсолютно всё, что с ними происходит, или не происходит.

Они далеки от спорта, банальная зарядка может даваться нелегко, не говоря уже о более серьёзных стабильных тренировках.

В связи с этим у них слабо развиты мышцы, выносливость на низком уровне и вообще, нередко наблюдается лишний вес в связи с отсутствием физических нагрузок. Особенно, если пытаются «заесть» стресс, получив иллюзорное ощущение безопасности.

Самооценка обычно не соответствует действительности. То есть, могут приписывать себе лишние недостатки, обесценивать достоинства. Она всегда занижена, причем совершенно несправедливо.

Они критикуют себя по любому поводу, и даже если его совсем нет. За любые внешние обстоятельства, если они привели к неприятным последствиям, вину берут на себя. Хотя на самом деле никакого отношения к тому, что случилось, не имеют.

Это немного раздражает окружающих, хотя и является удобным. Ведь в таком случае появляется возможность все «шишки» бросать в адрес психастеника, и он не будет возражать.

Психастеники очень медлительные в процессе выбора. Если ему необходимо принять решение, например, какую обувь купить – он может часами раздумывать над тем, какая пара лучше ему подойдёт.

Сказывается нерешительность и неверие в себя, неумение прислушиваться к собственным желаниям. Он больше ориентируется на то, будут ли с него смеяться, скажут ли, что его выбор ужасен и так далее.
Поэтому в отношения с ним непросто. Ведь обычные занятия будут доставлять больше хлопот, чем положено. Не каждый партнёр способен выдержать многочасовые колебания касательно того, на какой фильм отправиться, либо в каком ресторане поужинать.

При своей медлительности, данная акцентуация характера отличается ещё и нетерпением. Принимать решение будет мучительно долго, но как только поймёт, как поступить, не в состоянии будет ожидать ни минуты, мгновенно примется претворять задуманное в реальность. Даже если ему будут рекомендовать не торопиться с активной деятельностью.

Особенности борьбы со стрессами

Чтобы справиться с тревогой, которая не даёт даже спокойно вздохнуть, такой человек придумывает для себя различные ритуалы и игры.

Например, если получится моргнуть в течение минуты ровно 55 раз, то договор о сотрудничестве с другой компанией будет подписан.

Или, если не дотрагиваться указательным пальцем до ручки двери, удастся избежать страшных и опасных заболеваний. Если перепрыгивать через люки, которые встречаются на пути, то любимая девушка согласится выйти замуж.

Когда всё заходит слишком далеко, то есть, психастеник просто не в состоянии существовать без выполнения определённых ритуалов, речь идёт уже об обсессивно-компульсивном расстройстве. Сокращённо ОКР – это же нарушение психики, которое требует вмешательства квалифицированных специалистов.

Также помогает успокоиться педантизм, то есть, усиленное внимание к деталям, на которые обычно другие люди не обращают внимание. С одной стороны, он позволяет обнаружить то, что окружающие не замечают, но с другой – приводит к утрате возможностей продвинуться в карьере и жизни в целом.

Ведь не каждый работодатель или клиент готов ожидать, пока задача окажется выполненной, после проведения бесчисленного количества проверок и тщательных осмотров.

Так происходит, потому что характер у психастеника тревожный, он не уверен в том, что делает. Отчего и боится сдать работу, думая, что всё-таки допустил ошибку.

Детство

Дети психастенического типа обычно боязливы и тревожны. Их легко напугать, порой это происходит ненамеренно.

К примеру, взрослый просто мог рассказать о произошедшем с ним несчастном случае на дороге, и этого будет достаточно, чтобы ребёнок с данной акцентуацией характера стал опасаться переходить улицу даже по зебре.

Также они отличаются от остальных склонностью к рассуждениям. Могут часами предаваться этому занятию. Да и вообще, предпочитают интеллектуальные игры подвижным.

Немного неловки поэтому, оказавшись в помещении с хрупкими предметами, очень нервничают. Так как понимают, что обязательно случайно что-то разобьют, а потом будет стыдно перед хозяевами. Да и родители могут наказать, а это только добавляет тревоги и беспокойства.

Подобный способ жизни, в постоянном напряжении, приводит к ухудшению здоровья. Маленькие дети страдают на энурез, более старшие «обзаводятся» фобическими расстройствами.

Чаще всего иррациональный страх направлен на животных и насекомых, но бывает, что они до ужаса боятся темноты и оставаться дома, в комнате без взрослых. Либо оказаться запертыми в туалете или ванной комнате.

Их терзают навязчивые мысли о том, что любимые близкие люди умрут, или что они сами окажутся больны неизлечимой и ужасной болезнью.

Естественно, подобные размышления изо дня в день и провоцируют неврозы и срывы в достаточно раннем возрасте.

Стремятся соответствовать ожиданиям родителей, даже если они совсем завышенные. Могут понимать, что достичь определённых успехов им не выйдет, но вероятность утратить любовь близких будет стимулировать продолжать попытки реализации чужих амбиций.

Сложности возникают в семьях, где взрослые поручают ребёнку психастенику ухаживать за младшими братьями и сестрами.

Чрезмерно развитое чувство ответственности может привести к тому, что, не справившись с какой-то задачей, он попросту утратит психическую устойчивость. Испытывая вину за каждую слезинку младенца, он доведёт себя до так называемого психастенического синдрома.

Синдром

Психастению, так ещё называют данный синдром, можно диагностировать по таким признакам:

• Ипохондрия, или повышенная мнительность. Человек настолько боится заболеть или умереть, что воспринимает любую информацию слишком близко, «примеряя» на себя. Например, если ему попадётся в руки медицинский справочник, он обнаружит у себя абсолютно каждое прочитанное заболевание. После чего начнёт волноваться, утратит сон и покой, так как решит, что конец его близок. Или же сам себе диагностирует страшную болезнь и будет ругаться с врачами, её отрицающими, обесценивая их опыт и знания.
• Повышенная тревога. Заметить первые признаки появления синдрома можно ещё в раннем возрасте. Допустим, малыш, будучи весь день в саду, к вечеру, ожидая прихода родителей, будет проявлять чрезвычайное беспокойство. Особенно, если они задерживаются. Поэтому впоследствии переживает о том, а вдруг ситуация повторится снова и они не придут вовсе? Такие мысли естественно, пугают ещё больше, отчего ребёнок постепенно утрачивает душевное равновесие, обзаведясь различными фобиями и нервными расстройствами. Взрослый человек же постоянно мучится из-за навязчивых мыслей, что, к примеру, его любимый человек по дороге на работу попадёт в аварию, ребёнок неожиданно подавится и умрёт, наряду с родителями и другими ценными и дорогими людьми.
• Фобические расстройства – это нарушение психики, когда человека терзают иррациональные страхи. То есть, которые либо выдуманы, либо чрезмерно «раздуты» и не несут той опасности, которую психастеники им приписывают. Допустим, существует боязнь воздушных шаров и даже цветов в горшках. Переходите в этот раздел, и вы узнаете, какие фобии существуют, а также, каким образом от них можно избавиться.
• Боязнь перемен, чего-то нового. Такой человек может отказаться от перспективной работы только лишь потому, что не знает, примет его новый коллектив, или нет, получится ли справиться с новыми обязанностями и вообще, заслуживает ли он хорошей должности. Не умея адаптироваться и творчески приспосабливаться, он будет оставаться на прежнем месте, несмотря на то, что страдает и не может реализовать свой потенциал, удовлетворить потребности. В принципе, большинство людей боится перемен, отличие в том, что личности с психастеническим синдромом доводят себя до нервного истощения, утратив сон и покой от страха.
• Быстрая утомляемость. Что не удивительно, ведь масса энергии тратится на тревогу, навязчивые мысли и идеи. А ночью не удаётся толком выспаться и восстановиться.
• Проблемы с желудочно-кишечным трактом. Обычно наблюдается тошнота, рвота и диарея. Из-за стресса происходят изменения в нервной регуляции внутренних органов.
• Сниженная концентрация внимания, подавленность настроения и бессонница в связи с тем, что человек не может расслабиться и ощутить спокойствие. Он словно постоянно в боевой готовности, расходуя ресурсы организма, доводя его до истощения.

Завершение

Если в описании психастенической акцентуации характера вы узнали себя и понимаете, что моментами не в силах совладать со своей тревогой, обязательно обратитесь к специалисту за помощью.

Можно к психотерапевту, можно к психиатру для получения медикаментозного лечения в случае необходимости. Например, чтобы расслабить нервную систему, нормализовать сон и избавиться от лишнего напряжения, навязчивых мыслей. Иначе, продолжая жить в стрессе, есть риск заполучить невроз, депрессию и сопутствующие расстройства.

А чтобы подробнее узнать, какие ещё бывают типы характера, как по Личко, так и по Леонгарду – оставайтесь с нами, подписавшись на обновления.

Берегите себя и будьте счастливы!

[Особенности личности и чувство одиночества у женщин, лечившихся от бесплодия]

Цели: Оценка чувства одиночества у женщин, прошедших лечение по поводу бесплодия, по сравнению с женщинами, у которых не было проблем с деторождением, и проверка наличия корреляции с представленными личностными качествами.

Материал и методы: В исследование были включены 26 женщин, лечившихся от бесплодия (в соответствии с официально признанными критериями) в Клинике акушерства и женского здоровья Медицинского университета в Гданьске, и 25 женщин, не имеющих проблем с деторождением. социально-демографический опросник, Миннесотский многофазный опросник личности (MMPI) и Шкала одиночества UCLA Д.Рассел, Л. Пеплау, К. Цитрон.

Результаты: Между исследуемыми группами наблюдаются существенные различия по следующим параметрам личности: мужественность — женственность, паранойя, психастения, шизофрения и шкала социальной интроверсии. Женщины, лечившиеся по поводу бесплодия, набрали больше баллов по всем этим шкалам, но их результаты остались в пределах нормы.Исследуемые группы продемонстрировали различную взаимосвязь между шкалами MMPI и результатами шкал UCLA.

Выводы: Женщины, получившие лечение по поводу бесплодия, имеют профиль личности, аналогичный женщинам без каких-либо проблем с деторождением. Только группа, в профилях которой наблюдались некоторые патологические особенности, демонстрировала симптомы худшей адаптации к жизни, склонность к более высокому психологическому дискомфорту и более высокому психологическому стрессу, более высокий уровень тревожности, связанный с оценкой других, и большие трудности с принятием роли человека. женский.Что касается чувства одиночества, женщины, лечившиеся от бесплодия, существенно не отличались от женщин без проблем с деторождением.

Обзор его влияния на женское сексуальное возбуждение

2 Журнал психосексуального здоровья

и плохо образованные мужчины. Это широко признанное заболевание

, и многие случаи были зарегистрированы в Европе, Америке,

России, Китае, Шри-Ланке, Пакистане, Японии, Малайзии и других странах Азии.9-11 То, что существует возможность подобного синдрома

у женщин, давно обсуждается. 12-14 Еще в

1918 г. в статье был представлен отчет об африканской женщине

с множественными соматическими жалобами на наличие белого цвета. выделение

без органической причины.15 Bili hoguvudu, bili batte, ujla,

swetha pradara, dhatu и safed paani — вот некоторые из общих терминов, используемых женщинами для обозначения белых выделений на

влагалище. .Вера в то, что выделение белого цвета из влагалища

связано со слабостью, усталостью, истощением,

тревогой, болью и другими соматическими симптомами,

широко распространена среди определенных групп женщин.16 Это

известно. как психестенический синдром, и этот термин впервые был использован Сантошем К. Чатурведи 12

.12 Этот синдром был

упомянут в DSM-548 в разделе «Культурные концепции Dis-

tress».Существует также мнение, что соматические жалобы сами по себе вызывают белые выделения из влагалища. Аюрведические практики обычно спрашивают о выделениях из влагалища.

вполне возможно, что концепции Аюрведы, в которых говорится, что из одной капли крови получается одна капля безопасного паани,

глубоко укоренились в умах людей и, следовательно, приводят к пониманию этого вопроса. отхождение выделений из влагалища. С другой стороны,

есть и другие предполагаемые причины выделений из влагалища

, такие как прием острой пищи, таяние костей, тубэктомия,

аборт, сверхъестественные причины, а иногда и судьба.17

Обзор литературы

Исследование, проведенное Сантошем К. Чатурведи в амбулаторном отделении психиатрической больницы

, показало, что 32% пациентов

, обратившихся с соматическими жалобами, приписали свои симптомы НПВПВ12. В другом исследовании того же автора,

, было обнаружено, что женщины в индексной группе в 3,5 раза на

более склонны относить симптомы к NPWDPV, чем

женщин в контрольной группе.16

Опрос на уровне общины был проведен в Гоа, Индия,

, Патель В. с участием 2494 женщин в возрасте от 18 до 50 лет.

Из них 14,5% сообщили о выделениях из влагалища. Из них

82,5% имели белые выделения из влагалища. Наиболее частыми причинами в порядке убывания

были стресс и эмоциональные факторы, избыток тепла в теле и инфекции. Основным выводом этого исследования

было то, что психосоциальные факторы, в основном наличие общих психических расстройств и симптомы соматоформного расстройства,

, были наиболее тесно связаны с жалобой на выделения из влагалища

.18

Этот синдром не уникален для Индии. Исследование, опубликованное в 2012 году

, показывает, что женщины с выделениями из влагалища

в качестве основной жалобы на гинекологическое расстройство в Пакистане

значительно чаще страдали общим психическим расстройством

по сравнению с женщинами, обращавшимися с другими гинекологическими заболеваниями

.

проблем с отношением шансов 2,38,19

Исследование, проведенное Kaur J. и др. В городских трущобах в Дели

, показало, что 97% из 391 участника знали о

выделениях из влагалища.Из них 32,7% сообщили о наличии жалобы

. Около 2,4% сообщили о сексуальных проблемах в результате

выделений из влагалища. Однако в этом исследовании

не уточнял тип сексуальных проблем.20

Женская сексуальность

Женская сексуальность не понимается так же хорошо, как мужская сексуальность.21

Исследования в этой области также сравнительно меньше по количеству.

Большая часть понимания психофизиологической основы сексуальности

пришла из обширной работы, проделанной Уильямом Х.

Мастерс и Вирджиния Э. Джонсон, которые дали линейную модель

сексуального ответа как у мужчин, так и у женщин. Эта модель включает

, четыре стадии возбуждения / возбуждения, плато, оргазма, и разрешение

, и теоретически предполагает, что одна стадия переходит в

, затем 22 Каплан затем модифицировал модель до фаз

желания, возбуждения. , и оргазм.23 На основе той же модели

сексуальные дисфункции были разделены на сексуальное желание

расстройства, расстройства сексуального возбуждения и оргазмические расстройства.

Однако доказательства против этой модели начали расти, поскольку

большинство женщин часто не проходили все эти фазы.24 Модель

также не учитывала нефизиологические аспекты сексуальности женщин, такие как отношения и предыдущий

сексуальных опыта. Исследования также показали, что женская сексуальная реакция

была намного сложнее, чем сексуальная реакция мужчины.25,26

Это привело к нелинейному модельному объяснению сексуальной реакции

Бассона, которое включало эмоциональную близость, благополучие,

сексуальных стимулов. , и познавательные процессы.27-29

Согласно этой модели, цикл реакции начинается с

готовности стать восприимчивым после обработки сексуального стимула

ули, субъективного возбуждения, которое приводит к выражению желания,

с последующим удовлетворением даже без оргазма.

Текущее понимание основано на модели мотивации

, которая утверждает, что сексуальное желание является результатом

сложного взаимодействия между системой сексуального ответа и

стимулами, которые действуют на систему.Исходя из этой теории, сексуальное начало

не предшествует возбуждению, но является либо следствием возбуждения

, либо одновременным возникновением, особенно у женщин в

длительных отношениях. Эта теория также подчеркивает факт

, что для активации и поддержания реакции сексуального возбуждения

различные когнитивные процессы участвуют в обработке сексуальных стимулов. Негативные коннотации к сексу

, такие как предыдущий плохой сексуальный опыт или сексуальное насилие, приводят к

снижению желания, тогда как предыдущие приятные сексуальные переживания

приводят к увеличению желания секса.

У женщин есть компонент субъективного сексуального

возбуждения, который отличается от генитального возбуждения. Субъективное возбуждение

основано на оценке и реакции на сексуальную ситуацию

. У женщины может быть генитальное возбуждение

без субъективного сексуального возбуждения. Следовательно, даже если имеется

генитальная реакция со смазыванием и вазоконгестией, женщина

не обязательно должна быть субъективно возбуждена и желать сексуальной активности.27 Это открытие играет очень важную роль в ее сексуальности.

Женская сексуальная дисфункция является распространенной, но неадекватной проблемой в популяции.

Миннесотский многофазный опросник личности (MMPI) — это наиболее широко используемый и исследуемый инструмент клинической оценки, используемый специалистами в области психического здоровья для диагностики психических расстройств.

Первоначально разработанный в конце 1930-х годов, тест несколько раз пересматривался и обновлялся для повышения точности и достоверности.MMPI-2 состоит из 567 вопросов «правда-ложь» и занимает от 60 до 90 минут; MMPI-2-RF содержит 338 вопросов «правда-ложь», ответ на которые занимает от 35 до 50 минут.

В этой статье рассказывается, как был разработан MMPI, как он используется, а также о различных версиях инструмента, которые доступны.

История MMPI

Миннесотский многофазный опросник личности (MMPI) был разработан в 1937 году клиническим психологом Старком Р. Хэтэуэем и нейропсихиатром Дж.Чарнли МакКинли из Миннесотского университета.

Первоначально они разработали тест для использования на факультете психологии Университета Миннесоты. Целью было разработать инструмент, который можно было бы использовать в качестве объективного инструмента для оценки различных психических состояний и их тяжести.

Создатели теста посчитали, что инвентаризация самоотчетов того времени была слишком прозрачной. Поскольку респонденты могли легко угадать цель этих инвентаризаций, они также могли легко манипулировать результатами.

Изначально тестовые задания были разработаны путем отбора вопросов, которые были одобрены людьми с различными психическими расстройствами.

Тест стал одним из наиболее широко используемых психологических тестов. Он использовался в психологических клиниках, больницах, исправительных учреждениях и на обследованиях перед приемом на работу.

Сегодня это наиболее часто используемый инструмент клинического тестирования и один из наиболее изученных существующих психологических тестов.Хотя MMPI не является идеальным тестом, он остается ценным инструментом в диагностике и лечении психических заболеваний.

Резюме

MMPI был разработан в 1930-х годах, чтобы помочь специалистам в области психического здоровья оценивать людей с психическими расстройствами. Сегодня он широко используется как в клинических, так и в неклинических условиях.

Как изменился тест

Спустя годы после того, как тест был впервые опубликован, клиницисты и исследователи начали сомневаться в точности MMPI.Критики указали, что исходная группа выборки была неадекватной. Другие утверждали, что результаты указывают на возможную предвзятость теста, в то время как другие считали, что сам тест содержал сексистские и расистские вопросы.

В ответ на эти проблемы в конце 1980-х годов MMPI подвергся пересмотру. Многие вопросы были удалены или переформулированы, а ряд новых вопросов был добавлен. Кроме того, в пересмотренный тест были включены новые шкалы достоверности.

• MMPI-2 : Пересмотренная версия теста была выпущена в 1989 году как MMPI-2.Этот тест снова был пересмотрен в 2001 году и обновлен в 2003 и 2009 годах, и он до сих пор используется в качестве наиболее часто используемого клинического оценочного теста.
• MMPI-2-RF : Еще одна версия теста, опубликованная в 2008 году, известна как Миннесотская многофазная реструктурированная форма инвентаризации личности-2 (MMPI-2-RF), альтернатива MMPI-2.
• MMPI-A : Существует также MMPI-A, опубликованный в 1992 году и предназначенный для подростков в возрасте от 14 до 18 лет, который называется MMPI-A.Чтобы ответить на 478 вопросов, потребуется около часа.
• MMPI-A-RF : В 2016 году была опубликована Миннесотская многофазная инвентаризация личности — реструктуризация подростков (MMPI-A-RF). Как и MMPI-2-RF, он короче: всего 241 вопрос, на ответ на который уходит от 25 до 45 минут.
• MMPI-3 : Последняя версия прибора, MMPI-3, была выпущена в 2020 году. Тест занимает от 25 до 50 минут и доступен на английском, испанском и французском языках для канадских форматов.

Как используется MMPI

MMPI чаще всего используется специалистами в области психического здоровья для оценки и диагностики психических заболеваний, но он также использовался в других областях, помимо клинической психологии. MMPI-2 часто используется в судебных делах, включая споры о защите по уголовным делам и опеке.

Тест также использовался в качестве инструмента отбора для определенных профессий, особенно профессий с высоким уровнем риска, хотя использование его таким образом было спорным.Он также используется для оценки эффективности программ лечения, в том числе программ употребления психоактивных веществ.

Администрация

MMPI-2 содержит 567 тестовых заданий и занимает от 60 до 90 минут. MMPI-2-RF содержит 338 вопросов и занимает от 35 до 50 минут. MMPI-3 содержит 335 элементов самоотчета и занимает от 25 до 35 минут для администрирования с помощью компьютера и от 35 до 40 минут для администрирования с помощью бумаги и карандаша.

Кроме того, MMPI защищен авторским правом Университета Миннесоты, что означает, что клиницисты должны платить за проведение и использование теста.

MMPI должен вводиться, оцениваться и интерпретироваться профессионалом, предпочтительно клиническим психологом или психиатром, который прошел специальную подготовку по использованию MMPI.

Тест MMPI также следует использовать с другими инструментами оценки. Никогда не следует ставить диагноз исключительно на основании результатов MMPI.

MMPI можно администрировать индивидуально или в группах, также доступны компьютеризированные версии. И MMPI-2, и MMPI-2-RF предназначены для людей в возрасте 18 лет и старше.

Тест может быть оценен вручную или с помощью компьютера, но результаты всегда должны интерпретироваться квалифицированным специалистом в области психического здоровья, который прошел обширную подготовку в области интерпретации MMPI.

10 клинических весов

MMPI-2 и MMPI-A имеют 10 клинических шкал, которые используются для обозначения различных психологических состояний, хотя MMPI-2-RF и MMPI-A-RF используют разные шкалы.

Несмотря на названия, данные каждой шкале, они не являются чистой мерой, поскольку многие состояния имеют частично совпадающие симптомы.Из-за этого большинство психологов просто называют каждую шкалу цифрой.

Вот краткий обзор клинических шкал MMPI-2 и MMPI-A.

Шкала 1 — ипохондрический синдром

Эта шкала была разработана для оценки невротического беспокойства по поводу функционирования тела. Пункты этой шкалы касаются физических симптомов и благополучия. Первоначально он был разработан для выявления людей, у которых наблюдаются симптомы ипохондрии или склонность полагать, что у человека есть недиагностированное заболевание.

Масштаб 2 — депрессия

Первоначально эта шкала была разработана для выявления депрессии, характеризующейся плохим моральным духом, отсутствием надежды на будущее и общей неудовлетворенностью собственной жизненной ситуацией. Очень высокие баллы могут указывать на депрессию, а умеренные — на общую неудовлетворенность жизнью.

Шкала 3 — истерия

Третья шкала изначально была разработана для выявления тех, кто проявляет истерику или физические жалобы в стрессовых ситуациях.Те, кто хорошо образован и принадлежит к высокому социальному классу, обычно получают более высокие баллы по этой шкале. Женщины также обычно получают по этой шкале более высокие баллы, чем мужчины.

Шкала 4 — отклонение от психопатического расстройства

Первоначально разработанная для выявления психопатических людей, эта шкала измеряет социальное отклонение, непринятие авторитета и аморальность (пренебрежение моралью). Эту шкалу можно рассматривать как меру непослушания и антиобщественного поведения.

Люди с высокими показателями склонны быть более непокорными, а люди с низкими показателями более склонны к авторитету.Несмотря на название этой шкалы, у людей с высокими показателями обычно диагностируется расстройство личности, а не психотическое расстройство.

Шкала 5: мужественность-женственность

Эта шкала была разработана авторами оригинала для определения того, что они называли «гомосексуальными наклонностями», для которых она была в значительной степени неэффективной. Сегодня он используется для оценки того, в какой степени или в какой степени человек идентифицирует, насколько жестко индивид идентифицирует себя со стереотипными гендерными ролями мужчин и женщин.

Масштаб 6 — Паранойя

Первоначально эта шкала была разработана для выявления людей с параноидальными симптомами, такими как подозрительность, чувство преследования, грандиозные представления о себе, чрезмерная чувствительность и жесткое отношение.Те, кто набрал высокие баллы по этой шкале, обычно имеют параноидальные или психотические симптомы.

Масштаб 7 — Психастения

Этот диагностический ярлык сегодня больше не используется, и симптомы, описанные на этой шкале, больше отражают тревогу, депрессию и обсессивно-компульсивное расстройство. Первоначально эта шкала использовалась для измерения чрезмерных сомнений, компульсий, навязчивых идей и необоснованных страхов.

Шкала 8 — шизофрения

Эта шкала изначально была разработана для выявления людей с шизофренией.Он отражает широкий спектр областей, включая причудливые мыслительные процессы и своеобразное восприятие, социальное отчуждение, плохие семейные отношения, трудности с концентрацией и контролем над импульсами, отсутствие глубоких интересов, тревожные вопросы самооценки и самоидентификации, а также сексуальные трудности.

Шкала также может показывать потенциальное злоупотребление психоактивными веществами, эмоциональное или социальное отчуждение, эксцентричность и ограниченный интерес к другим людям.

Шкала 9 — гипомания

Эта шкала была разработана для определения характеристик гипомании, таких как повышенное настроение, галлюцинации, мания величия, ускоренная речь и двигательная активность, раздражительность, бегство идей и короткие периоды депрессии.

Шкала 0 — социальная интроверсия

Эта шкала была разработана позже остальных девяти шкал. Он предназначен для оценки застенчивости человека и его склонности к отказу от социальных контактов и обязанностей.

Шкала достоверности

Во всех тестах MMPI используются разные шкалы достоверности, чтобы помочь оценить точность ответов каждого человека. Поскольку эти тесты могут использоваться в таких обстоятельствах, как отбор при приеме на работу и слушания по опеке, участники тестирования могут не быть полностью честными в своих ответах.

Шкалы валидности могут показать, насколько точен тест, а также в какой степени ответы могли быть искажены. MMPI-2 использует следующие шкалы.

Шкала L

Эта шкала достоверности «необычных достоинств», также называемая шкалой лжи, была разработана для выявления попыток людей представить себя в благоприятном свете.

Люди, получившие высокие баллы по этой шкале, сознательно пытаются представить себя как можно более позитивно, отвергая недостатки или неблагоприятные характеристики.

Шкала F

Эта шкала используется для выявления попыток завышения отчетов. По сути, люди, получившие высокие баллы по этой шкале, стараются казаться хуже, чем они есть на самом деле, они могут испытывать серьезный психологический стресс или просто случайным образом отвечать на вопросы, не обращая внимания на то, что в них говорится.

Эта шкала задает вопросы, призванные определить, противоречат ли тестируемые сами себе в своих ответах.

Шкала K

Эта шкала, которую иногда называют «шкалой защиты», является более эффективным и менее очевидным способом выявления попыток представить себя наилучшим образом путем занижения сведений.

Люди могут занижать данные, потому что беспокоятся о том, что их будут осуждать, или они могут преуменьшать свои проблемы или отрицать, что у них есть какие-либо проблемы вообще.

The? Весы

Эта шкала достоверности, также известная как шкала «не могу сказать», оценивает количество вопросов, оставшихся без ответа. В руководстве MMPI рекомендуется объявить любой тест с 30 или более неотвеченными вопросами недействительным.

TRIN Весы

Шкала несогласованности истинного ответа (TRIN) была разработана для выявления людей, которые используют фиксированный ответ, метод прохождения теста без учета вопроса, например, отметку десяти вопросов как «истинные», следующие десять — как «ложные» и т. Д. .

Фиксированный ответ может использоваться из-за того, что вы не можете хорошо прочитать или понять тестовый материал или не хотите проходить тест. Этот раздел состоит из 20 парных вопросов, которые противоположны друг другу.

Шкала ВРИН

Шкала непоследовательности переменных откликов (VRIN) — еще один метод, разработанный для обнаружения непоследовательных, случайных ответов. Подобно фиксированному ответу, это может быть преднамеренным или вызванным непониманием материала или невозможностью его прочитать.

Шкала Fb

Эта шкала предназначена для отображения изменений в том, как человек ответил в первой половине теста, по сравнению с тем, как он ответил во второй половине, используя вопросы, которые большинство нормальных респондентов не поддержали.

Высокие баллы по этой шкале иногда указывают на то, что респондент перестал обращать внимание и начал беспорядочно отвечать на вопросы. Это также может быть связано с завышением или занижением сведений, фиксированной реакцией, усталостью или сильным стрессом.

Масштаб Fp

Эта шкала помогает обнаружить преднамеренное завышение сведений у людей, страдающих каким-либо расстройством психического здоровья или использовавших случайные или фиксированные ответы.

Весы FBS

Шкала «достоверности симптомов» используется для людей, которые проходят тест, потому что утверждают, что получили травму или инвалидность. Эта шкала может помочь установить доверие к испытуемому.

Шкала S

Шкала «превосходной самопрезентации» была разработана в 1995 году для поиска дополнительных заниженных сведений.В нем также есть подшкалы, которые оценивают веру испытуемого в человеческую доброту, безмятежность, удовлетворенность жизнью, терпение / отрицание раздражительности и отрицание моральных недостатков.

Резюме

Хотя разные версии теста различаются по конструкции, MMPI-2 и MMPI-A состоят из 10 шкал, которые используются для обозначения различных психологических состояний. Тест также содержит шкалы достоверности, которые могут быть полезны для обнаружения проблем с результатами, таких как сознательные или неосознанные попытки манипулировать результатами оценки.

Сводка

MMPI — это наиболее часто используемый и наиболее широко исследуемый инструмент психологической оценки. Он широко используется, чтобы помочь врачам и терапевтам выявить и диагностировать психические расстройства. Тест включает в себя ответы на ряд вопросов, которые соответствуют разным шкалам, соответствующим определенным психическим состояниям. Однако при постановке диагноза специалисты в области психического здоровья не полагаются только на результаты.

Слово Verywell

Если вас попросили пройти MMPI, вам не нужно ничего делать для подготовки.Вместо этого будьте готовы ответить на вопросы как можно честно. Если у вас есть вопросы, вам следует дать возможность задать их заранее администратору теста.

Вы можете опасаться теста и возможности диагностировать психическое заболевание. Важно помнить, что MMPI — это всего лишь один инструмент, который ваш терапевт может использовать для постановки диагноза — он не будет полагаться только на эти результаты.

Получение точной оценки и диагноза может помочь вам получить необходимое лечение, чтобы чувствовать себя лучше.

Дональд К. Вайзенхаймер-младший — Обработка человека: от неврастении до психастении в научной фантастике и жанре вестерн

Дональд К. Мейсенхаймер младший

Обработка человека: от неврастении до психастении в жанре вестерн

Человек, только что вышедший из рук своего Создателя. —Хоакин Миллер

Mare Crisium — Море кризисов, действительно — странное и странное для большинства людей, но успокаивающе знакомое мне.- Артур Кларк, «Страж»

Общие слияния. Артур Кларк и Стэнли Кубрик во многом обязаны своим сюжетом 2001 , фильм и роман, формуле или жанру вестерна. Это не то, что вы бы назвали общепризнанным фактом; приближающаяся тридцатая годовщина публикации 2001 , однако, вместе с последним выпуском Кларка в этой серии, 3001: The Final Odyssey , предлагают прекрасную возможность указать на то, как тетралогия действовала как барометр для кризисы, поразившие именно американскую маскулинность, сконфигурированную и поддерживаемую жанром вестерна, выражаясь словами, ковбойской маскулинностью.

Ясно, конечно, что Кларк — один из главных наследников наследия эволюционной научной фантастики Герберта Уэллса и Уэллса. Тем не менее, я полагаю, что Кларк также черпает идеи у современника Уэллса, американского писателя Оуэна Вистера. Можно сказать, что Уэллс и Вистер представляют британских и американских прародителей современной фантастики и западного жанра соответственно. ¹ Семейное сходство между двумя жанрами, особенно в НФ с участием «красных кожи среди звезд» (Aldiss 247), всегда было очевидным; Однако редко когда критическое рассмотрение более конкретных общих слияний было теоретически строгим или целенаправленным.Мое собственное внимание сосредоточено на том, что Кларк полагается на (анти) эволюционные метанарративы, которые изображают человечество (мужчин), неизбежно эволюционирующее в направлении космического разума, который в конечном итоге теряет тело. В жанровой фантастике американского Запада белое мужское тело традиционно конструировалось как статичное целое: герметичное, фаллизованное, твердое и безмолвное. Я бы сказал, что эти представления, бестелесные и жесткие, дополняют друг друга — близнецы-маскулинности, служащие одному и тому же отцу. Появившись в 1968 году в исторический момент особого кризиса ковбойской маскулинности, 2001 сигнализирует о действии чего-то вроде закона сохранения культуры в управлении этими жанрами, обеспечивая их сотрудничество в сохранении равновесия белой гетеросексуальной маскулинности.

Я пришел к выводу, что, зачатый примерно в то же время, 2001 ‘s Star-Child должен был быть мной или, по крайней мере, моим поколением. Обувь может подойти, а может и не подойти. Во всяком случае, как указывает Сьюзен Бордо, всякий раз, когда «мужчины ставят проблемы себя как мужчин, фундаментальная и вызывающая разногласия сексуальная онтология нарушается» (266). Эмбриогенез Звездного Дитя, его теперь известный «переход от человека к сверхчеловеку» (Спектор 27), я полагаю, основан на другом эмбриогенезе: то, что западный историк Уоллес Стегнер называет «онтогенезом ковбоя» ( My Dear Wister vii).Хотя эта концепция может закончиться на низкой околоземной орбите в 2001 , она начинается в конце 1890-х годов, когда писатель Оуэн Вистер встречает иллюстратора Фредерика Ремингтона — далеко-далеко внизу, в Медисин-Боу, Вайоминг.

Неврастения и антиэволюционный импульс. Для сегодняшних читателей трудно понять, в какой степени ранний западный жанр (порожденный в современном обличье Оуэном Вистером) был в некотором смысле тем, что мы сейчас считаем «научной фантастикой».«Внутренний запад во времена Вистера был не просто экзотикой; он был заселен почти полностью «новым видом из рода homo » с использованием технологий, без которых не было бы границ (Webb 496). Западные историки, такие как Уолтер Прескотт Уэбб, на самом деле, сосредоточили внимание на огромной важности инноваций, которые теперь кажутся обыденными (колючая проволока, ветряные мельницы, шестизарядные винтовки) для того, что всегда было высокотехнологичным Западом. ² Хотя здесь не стоит тратить время на слишком тонкие споры о применимости довольно узкого определения sf Дарко Сувина («пространство сильного отчуждения » [viii]), я бы предположил, что sf определения этого часто достаточно широки, чтобы включать по крайней мере ранние образцы жанра вестерн.Это не должно вызывать удивления. Оба жанра берут начало в пастырской традиции и, как таковые, неизбежно разделяют определенные структурные рамки, определенных героев. Как я покажу, в совершенно другую эпоху упадка (1960-е годы) Артур Кларк успешно использует не только болезнь Уэллса, но и противоядия Вистера в структуре своих сюжетов и структуре своих героев. ³

То, что есть , стоит обсудить, прежде всего, это точные очертания культурного момента, который разделили Уистер и Уэллс: период, отмеченный подъемом «урбанистической культуры, страдающей клаустрофобией», которая заставляла мужчин чувствовать себя неудовлетворенными, отчужденными, бессильными (Олдисс 136).Быстрая индустриализация девятнадцатого века и одновременно меняющийся рынок вызвали один из первых кризисов американской маскулинности. Успех на рынке стал все больше и больше зависеть от самодисциплины, в которой «я» означало тело и желания тела, в частности его сексуальные желания, обозначенные текучестью. «Беспокойство по поводу своего положения в финансовой экономике, — отмечает Майкл Киммел, — привело мужчин к серьезному контролю над своей« экономикой сперматозоидов »» (15).Телесного контроля легче всего достичь с помощью таких занятий, как бодибилдинг, которые преобразовали «внутренний опыт мужественности … в набор физических характеристик, полученных тяжелой работой в спортзале» (21). Популярность футбола, бейсбола и тяжелой атлетики возросла в конце девятнадцатого века, что помогло найти знакомую сегодня типологию телосложения: «прямое, твердое, организованное,« машинное »тело» и «вялое, мягкое, плавное тело». тело »(Бордо 269). Конфигурации машинных тел, как утверждала теоретик-феминист Элизабет Гросс, являются пионерскими процессами, которые фаллицируют мужское тело, «подчиняя остальную часть тела высокому функционированию пениса» и составляя «запечатанное, непроницаемое тело» (199). .Мужчины, по словам Гроса, «пытаются дистанцироваться от [своего] вида телесности — неконтролируемой, чрезмерной, экспансивной, разрушительной, иррациональной», которую они приписывают женщинам (199). Такое дистанцирование достигает кульминации в том, что можно было бы назвать «фаллической броней» — типичным твердым телом (Bordo 294). Что касается жидкого тела, Киммел отмечает, что в конце девятнадцатого века также произошло «появление видимой мужской субкультуры гомосексуалистов во многих крупных американских городах», феномен, одновременный с появлением «призрака неженки» — sissy будучи женщиной термин, фактически введенный в обращение в то время (25).«[O] Совершенно женская манера поведения, манеры поведения и аффекта», — сисси обладала «голосом, не обязательно слабым, но лишенным тембра, резонанса, несущей способности» (24). По иронии судьбы, в этот же период урбанизация привела к появлению «класса роботов-рабочих» или «работников умственного труда», людей, которые сидят за столами весь день »(19) — фактически людей, чьи тела не отражали идеал твердого тела. Мужчины ответили тем, что стали «фанатиками в своем решительном избегании всех эмоций или поведения, которые кажутся даже отдаленно женственными» (25).Если бы у них не было тел, подобных машинам, они могли бы быть, по крайней мере, такими же тихими и грозными, как они. ⁴

Не случайно Оуэн Вистер был одним из тех роботов-интеллектуалов. Работавший своим отцом банковским клерком в Бостоне, Вистер страдал «сильными головными болями … головокружением, ужасающими сновидениями, а иногда даже оптическими и слуховыми галлюцинациями» (Vorpahl 17). В конце концов он проконсультировался у известного невролога доктора Вейра С. Митчелла. Диагноз Митчелла: «неврастения» или «растяжение мозга» — результат того, что стало называться «сверхцивилизацией».Симптомы неврастении часто включали инверсию пола, что требовало лечения с учетом гендерной специфики. Чтобы вернуть утраченную женственность, женщин приковывали к постели; вернув себе мужественность, мужчины отправились на Запад. На Западе, конечно, погоня крупного рогатого скота и модернизированная мясная промышленность давно сделали такие мужские практики, как охота, устаревшими, но охота внезапно возродилась «как развлечение и фантазия в доказательстве мужественности» (Kimmel 32). Такие мужчины, как Оуэн Вистер, не только восстановили утраченную мужественность, радуясь «жестокости охоты», они также предотвратили более общие опасения по поводу «вырождения расы после исчезновения пещерного человека» (32).Вистер оказывает нам двойную услугу, восстанавливая как свою собственную, так и свою расу мужественность.

В той степени, в которой мы характеризуем Вистера как невротика, мы можем считать человека, которого он встретил на Западе, Фредерика Ремингтона, психотиком. Еще один выходец с Востока, уехавший на Запад, Ремингтон называл себя чем-то вроде оригинального изолятора , бродячего грубого человека. В студенческие годы в Йельском университете его любимым предметом был новый вид спорта под названием футбол (Vorpahl 6), и он написал отцу, что надеется, что игра никогда не будет «выхолощена и лишена ее разрушительного качества» (7) — замечание который предлагает прочитать знаменитые бронзы Ремингтона как футбольные матчи с участием лошадей.Вистер и Ремингтон вскоре образовали взаимодополняющую пару, соединив свои таланты в отношении неврозов и психозов. В своей переписке Ремингтон называл Вистера «нервной клеткой» (108), Вистер отвечал тем же, давая прозвище своему толстому другу «Медведь» (115). Вместе, работая повествовательно и иконографически, они собирали твердое тело ковбоя, Вистер писал текст, а Ремингтон запугивал его части, которые можно было энергично иллюстрировать.

В то время, когда эти двое мужчин пошли на запад, граница закрывалась; Таким образом, созданный ими ковбойский герой с самого начала олицетворяет ностальгическую мужественность, которой угрожает наступающая (сверх) цивилизация.Вистер и Ремингтон по-разному реагируют на эту угрозу. Версия героя Вистера, завершенная в The Virginian , адаптируется к закрытым границам, становясь новым человеком. Вначале его тело изображено диким, молодым: рассказчик отмечает «великолепие, исходившее от его юности и силы» (§ 1: 4), и восхищается тем, как вирджинец движется с «волнами тигра». гладким и легким, как если бы его мышцы текли под кожей »(§1: 2). В своей книге Playing Cowboys Роберт Мюррей Дэвис утверждает, что по мере того, как граница смыкается в ходе романа и цивилизация продвигается по Дикому Западу, основная проблема Вирджинии заключается в «необходимых приспособлениях к изменяющимся условиям, не теряя духа молодости». »(28).Фактически, именно этим он и занимается. Осуществляя то, что сейчас считается «апофеозом сентиментального примирения» (жирный шрифт 123) между молодостью и возрастом, границей и прогрессирующей цивилизацией, Востоком и Западом, вирджинец женится на Молли Старк Вуд, женщине из Новой Англии (жирный шрифт 123). Одним словом, он становится семьянином. Однако предварительные жесты сюжета в этом процессе являются ключевыми; прежде чем он женится, он должен сначала казнить своего лучшего друга, Стива, якобы за шорох. Как замечает Джейн Томпкинс: «Отношения вирджинии со Стивом — самые напряженные отношения в романе», эти двое мужчин наслаждаются близостью, что заставляет Томпкинса думать, что «если бы времена были другими, это могла бы быть история о [вирджинце]. и Стив, вместо рассказа о… [его] и Молли Старк Вуд »(150). Ясно, что Стив олицетворяет молодость вирджинии, которая, в свою очередь, приравнивается к дикости исчезающего Запада. Менее очевидно то, что он является образцом различных форм поведения, запрещенных новым режимом, включая «однополую любовь» (15). Чтобы вырасти, приспособиться, вирджинец должен убить его. Однако это действие пробуждает именно то, что он пытается подавить: аффект, эмоцию. После повешения вирджинец говорит рассказчику: «Я ожидаю, что у многих взрослых мужчин, которых вы назвали бы разумными, будет спящий маленький мальчик — маленький ребенок, которым они когда-то были» (§32: 358).В конце концов, конечно, он заставляет замолчать этого «маленького ребенка», примиряя себя со взрослой жизнью и цивилизацией и ожесточая себя против своей внутренней подвижности.

Достаточно предсказуемо, у Фредерика Ремингтона есть другой ответ на проблему закрытия границы. Напряженность между ним и Вистером впервые проявляется в иллюстрации Ремингтоном прототипа Вирджинии, одного из ранних ковбойских персонажей Вистера, Лин Маклин. Ремингтон рисует мальчика; Вистер жалуется, что хочет мужчину.В своем анализе переписки Вистер-Ремингтон Бен Мерчант Форпал пишет, что Ремингтон «представлял Лина как неуклюжего юношу с большими ушами и длинной шеей … То, что [он] сделал, чтобы сделать его приемлемым для Вистера, было для него зрелым», добавив усов, пышных щек и банданы, чтобы скрыть свое мальчишеское кадык (181). Однако такие придирки указывают на более глубокие различия и на этом не заканчиваются. Когда Вистер впервые опубликовал The Virginian , Ремингтон нашел приспособляемость своего героя настолько сентиментальной, что позже в том же году он ответил Wister своим собственным «самопорожденным» героем (жирным шрифтом 122) в романе John Ermine of Yellowstone .Сдвигая различные (согласованные) дихотомии, которые пронизывают центр Вирджинии — молодежь / взрослый и цивилизованный / дикий — на то, что, как он будет утверждать, несовместимо, Ремингтон более полно «расчленяет» характер Джона Эрмина. Рожденный англосаксом, Горностай «все выучился у индейца» (Ремингтон 41). ⁵ Конфликт романа вращается вокруг его встречи с белой цивилизацией, что делает разницу между Вирджинией и Джоном Горностаем простой: Горностай не может адаптироваться, не может повзрослеть. Его юность, его собственное «я» застыло во времени.Никакая сцена лучше не иллюстрирует его сущностный застой, чем его взросление. Во время ночного нападения волков посреди зимы он достигает зрелого возраста. Члены его племени прибывают, чтобы спасти его на следующий день:

они увидели, что губы мальчика были бесцветными, что его руки обвисли, но что его храбрые глубокие глаза были открыты и они не проявляли никаких эмоций … Они подняли его с лошади … пока добровольно месили руки его мраморная плоть. (Ремингтон 35)

Я утверждаю, что эта мраморная плоть представляет собой начало идеализированного окостенения твердого тела в жанре вестерн.Более того, точно так же, как приспособляемость вирджинии выражается его браком с восточной женщиной, неспособность Горностая к адаптации выражается в том факте, что он отвергается белой женщиной, которой он предлагает, и застрелен, пытаясь ее похитить. Смерть завершает его окостенение, и его трупное окоченение олицетворяет его гордость, его бессмертие.

Хотя роман Вистера считается более успешным из двух, «ручной финал, который дал ему Вистер, на самом деле не« берет »» (Stegner My Dear Wister ix).«Горностай» Ремингтона, с другой стороны, застывший в пространстве и времени, действительно «берет», о чем свидетельствует обобщение Томпкинсом характеристик твердотельного героя жанрового вестерна: «тело и эмоции не имеют« прав », так сказать. , голоса нет »(125). Мужественность «монолитна, молчалива, загадочна, непроницаема» (57). По аналогии с тем, что Бордо называет «фаллическими доспехами», Томпкинс относится к стремлению ковбойской маскулинности «стать фаллическим камнем, неподвижным и чистым, имитирующим« огромные каменные плиты »» (81).Вполне естественно, что Фредерик Ремингтон в конце концов отказался от письма и стал работать в скульптуре, насмехаясь над Вистером, говоря: «Ваш вирджинец будет съеден временем — теперь вся бумага — целлюлоза … Я должен вынести в бронзе» (Vorpahl 158). Фактически он хвастается тем, что «я чертовски близок к вечности» (165). Как отмечает Форпал, его самая первая бронза, Bronco Buster, «была лишь вневременным подарком. Статуя была «вечной» … потому что она полностью запечатлела действие, которое никогда не могло быть завершено »: прекрасный пример юности Горностая, застывшей в космосе (165).

Как показывает структура персонажей Горностая и Вирджинии, тело жанрового героя вестерна содержит неопределенности, которые допускают конфликт западного сюжета. Проще говоря, структура персонажа неразрывно связана со структурой жанра. Таким образом, даже когда Ремингтон и Вистер устанавливают твердую форму своего героя, они также устанавливают «базовую ситуацию, которую имеют тенденцию воплощать различные западные сюжеты» (Cawelti 93).Эта ситуация сводится к топографической формуле города (или цивилизации), ландшафта (обычно опасной территории, населенной индейцами или преступниками) и посредника между ними (герой). Как утверждает Слоткин, посредник

должен пересечь границу в «индийскую страну» и испытать «регресс» к более примитивным и естественным условиям жизни, чтобы можно было очистить ложные ценности «метрополии» и ввести в действие новый, очищенный общественный договор.Хотя индейцы и дикая местность являются врагами поселенцев, они также дают ему новое сознание, с помощью которого он преобразует мир. (Слоткина 14)

Как я показал, конечный объект такого сюжета — это застой, а не просто личный застой. Раннее сотрудничество Вистера и Ремингтона, псевдоисторическое эссе, озаглавленное «Эволюция коровьего пунчера», метонимически расширяет физический, локализованный застой на «расу», то есть на англосаксонскую расу.Вистер утверждает, что западный пейзаж предоставляет «такой спортзал для разума и тела», чтобы выявить естественную аристократию расово превосходящего англосакса («Эволюция» 86). В результате получается ковбой, «не новый тип, не продукт границ, а просто первоначальное ядро ​​ореха с сломанной скорлупой», все классы англосаксонских мужчин каким-то образом объединяются «низшими узами расы» (86 ). Другими словами, могут измениться условия, но не сущности; по мере того, как граница закрывается, вирджинец «приспосабливается», становясь еще более тем, чем он уже является.Джон Эрмин, с другой стороны, вообще отказывается приспосабливаться. Как видит это Форпал, «отрицание истории как модифицирующей силы … заменяет по существу романтический идеал стазиса эволюционной теорией истории» (64). Таким образом, ковбойская мужественность, романтически статичная как в личном, так и в расовом отношении, воплощает в себе импульсы, которые в основе своей являются антиэволюционными. Очевидно, что в жанре — или гендере — существует глубокое противоречие, обещающее «новое сознание» и универсальную трансформацию (изменение) через тотальный застоя (никаких изменений).Фактически, ее кризисов — множество.

Психастения и культурное вскрытие. Точно так же, как конкретные исторические условия вызвали сборку твердых тел ковбоев, культурные сдвиги в конце 60-х активировали ключевые защитные механизмы, обнажающие специфические контуры лежащего в основе аппарата, общего для вестернов и НФ. Как объясняет Ричард Слоткин, «возвращение последних американских боевых сил из Вьетнама в 1973 году ознаменовало внезапный конец превосходства вестерна среди жанров мифического дискурса» (627).Война во Вьетнаме выявила обманчивую природу «синдрома Джона Уэйна» — «идеала сверхчеловеческой храбрости, мастерства и неуязвимости перед чувством вины и горя … [и] предполагаемым совершенством солдатской мужественности» (519). Однако укоренившиеся в культуре образцы мужественности не исчезают просто так. Таким образом, в ретроспективе «культурное вскрытие» зрелости Старого Запада в Угол покоя коренным западным писателем и историком Уоллесом Стегнером кажется преждевременным. Под атакой в ​​одном жанре — вестерне — герой с твердым телом просто укрылся в другом — sf.Хотя Стегнер попытался показать причины и необходимость кончины ковбоя, Стэнли Кубрик и Артур Кларк уже реанимировали его, новорожденного и невиновного. Я подозреваю, что фильм 1968 года « 2001 » такой чистый, потому что война во Вьетнаме была такой грязной.

В своих мемуарах Wolf Willow , Стегнер вспоминает, каково было расти как «маленький чувственный дикарь» (19) на «Последней границе равнин» — более поздней стадии закрывающейся границы, записанной Вистером и Ремингтоном, действие происходит на западе Канады. Стегнер пришел к выводу, что это «самое подходящее место для мальчика и настолько неудовлетворительное место, чтобы быть мужчиной, насколько это можно вообразить» (306).Это зрелое недовольство заставило Стегнера потратить значительную часть своей жизни на нападения на западные мифы, включая современный жанр, который Уистер и Ремингтон помогли создать, и последующие «фабрики фантастики» … которые окаменели [западные темы и персонажи] в целом, простые формулы мифа »(« История »190). Одна из его главных критических замечаний в адрес жанра и его героев заключалась в том, что «они не меняются»; они становятся «кальцинированными» (190), что приводит к «мифическому окаменению» (191). В Лаймане Уорде, рассказчике романа Стегнера 1971 года « Угол покоя », мы становимся свидетелями изощренной попытки поставить эпитафию на жанр и сопутствующую ему мифологию путем анализа твердотельного героя жанра.Хотя в критике намекают, что Лайман Уорд страдает «прогрессирующей болезнью костей, которая повлекла за собой повреждение половины ноги, сращение его позвоночника и оставило его (символически) неподвижным» (Ahearn 21), именно то, что символизирует эта неподвижность и почему она прикрепляется Сама по себе к телу Лаймана Уорда не была в достаточной степени историзирована. Я бы сказал, что болезнь Лаймана представляет собой окончательную фаллизацию твердого тела ковбоя, кальцификацию, которая делает невозможной саму жизнь. Лайман ссылается на свое собственное «медленное окаменение» (§1.1:17), пока он сидит в мастерской своей бабушки, комнате, украшенной народными артефактами его западного деда: «широкий кожаный пояс, кавалерийский револьвер с деревянной рукоятью … нож Боуи и пара мексиканских шпор с 4-дюймовые гребни … примитивные и мужские трофеи »(§1.1: 19). Вспоминая «фаллические замки» Томпкинса, Лайман замечает: «Я непоколебим, как памятник» (§1.1: 20).

Хотя у Лаймана Уорда есть сын, у него нет наследника; Родман Уорд, социолог, представляет одну из сторон культурных сдвигов в конце 60-х годов, человека, который рассматривает историю как «прерванную социальную науку» (§1.1:15). Лайман обвиняет своего сына в чрезмерной цивилизованности, в рабстве машин: «Кто мог спорить с компьютером? Родман перенесет все свои данные на карточки и загрузит их в свою машину, и она сообщит нам, что пора »(§1.1: 16) — пора переводить в больницу для постоянного ухода. Даже преобладающие в молодежной культуре альтернативы этой сверхцивилизации — коммуны хиппи и так далее — кажутся Лайману «крайней формой исторической слепоты» (Ahearn 22). Он считает, что мы должны извлекать уроки из истории. Сам роман фактически состоит из его исторического исследования брака его бабушки и дедушки.В качестве материала Стегнер опирается на реальную переписку писательницы и иллюстратора девятнадцатого века Мэри Хэллок Фут, современницы Вистера и Ремингтона. Поступая таким образом, он переходит непосредственно к историческому моменту зарождения ковбойской маскулинности, чтобы экстраполировать альтернативное видение, которое испытывает женщина, живущая в конфликте с мужчиной типа Вистера / Ремингтона, ее мужем, «умудренным» инженером (§2.7: 158). Как отмечает Мелоди Граулич в «Угол покоя », «брак становится полем битвы для конкурирующих идеологий» (87), как и в The Virginian .Стегнер проблематизирует довольно невероятное примирение через брак вирджинии, брак, который, по крайней мере на символическом уровне, не «принял», — скрытый мотив Лаймана в отслеживании брака его бабушки и дедушки вплоть до предполагаемого прелюбодеяния его бабушки и за его пределами. являясь оправданием его собственной реакции на недавнюю неверность собственной жены. «Лайман хочет верить, что [их] единственный угол покоя был горизонтальным, могила — что, хотя они продолжали свой брак почти пятьдесят лет, [его дедушка] так и не простил ей» (Ахерн 25).Роман предполагает, что Лайман видит только то, что он хочет видеть в браке своих бабушек и дедушек, и что его дедушка на самом деле простил его бабушку. Как разумно спрашивает Граулич, «зачем называть заслуживающего доверия рассказчика Лайманом?» (103). В конце концов, он действительно управляет определенной приспособляемостью, прощая свою жену; тем не менее, это прощение, это изгибание противоречит мужественности твердого ковбоя и, следовательно, представляет собой отклонение или критику.

До недавнего времени постоянный упадок жанра вестерна после Вьетнама казался вполне вероятным.В то же время, когда вестерн истек как средство выражения серьезных тем, движение «Новая волна» в научной фантастике способствовало стиранию границ (роза 16) в научной фантастике, что позволило ему воспользоваться утраченной динамикой вестерна. Подобно Ремингтону и Вистеру до них (художники-художники и литературные художники соответственно), Стэнли Кубрик и Артур Кларк интенсивно работали над 2001 , который включает в себя как «базовую ситуацию» вестерна, так и его ковбойскую мужественность.

Эта мужественность, как я показал, обычно воплощается в герое, который, как квотербек, который не может решить, в чьей команде он находится, должен сначала подавить индейца / преступника в пределах , прежде чем он сможет помочь горожанам победить Индейцы / преступники без .Мы ясно видим это в Вирджинии, который должен подавить свою преданность Стиву (угонщику скота). В Джоне Горностае дихотомия цивилизованного / дикая воплощена еще более явно: расово белый Горностай вырос в Индии, его отказ подавить свою индийскую сторону стал движущей силой трагедии романа. 2001 , конечно, также соответствует ожиданиям западной формулы, хотя одну из должностей, обычно занимаемых индейцами / преступниками, в данном случае занимают инопланетяне. (Другой занят компьютером Хэл.) То, что инопланетяне доброжелательны, является следствием реакции общества на войну во Вьетнаме, в частности на резню в Милаи 1968 года, которая напомнила некоторым из Wounded Knee (1890) и породила культ индейцев в западном дискурсе, «представленный в кино-мифологии такими фильмами, как Little Big Man » (Слоткин 590), героем которого является комический Горностай, который встал на сторону индейцев и выжил. Таким образом, индеец / пришелец становится в 2001 положительной, хотя и все еще загадочной силой. Вместо того, чтобы подавлять свою индийскую природу, Дэйв Боумен, в логике нового индийского культа, «уходит чужеземцем.Однако любое прочтение этого как реальной трансформации подрывается предварительными жестами сюжета — например, отказом от мужской близости, о чем я сейчас расскажу, — которые раскрывают стойкость скрытой ковбойской маскулинности. Фактически, во многих отношениях сюжет соответствует западной формуле: Дэйв Боумен (герой) покидает город (Земля), чтобы встретить индейца (инопланетянина), по пути выживая в схватке с врагом (Хэл). Насладившись инопланетной трансформацией, он возвращается на Землю, чтобы «очистить город» (взорвать спутники с ядерным оружием).Поскольку SF отличается от вестерна своим «довольно большим словарем одновременно доступных формул» (Rose 2), выбор Кларком и Кубриком жанра — базовой ситуации вестерна для каркаса в 2001 имеет большое значение.

From Lyman to Bowman — это шаг назад от сложной двусмысленности к простому мономифу. В данном случае жанр вестерн-мономифа распространяется на всю человеческую историю — версия истории, которая включает в своей первой сцене состав пещерных людей, или «человек-обезьян», повторение (анти) эволюционной теории Вистера / Ремингтона. мотив.Это те же дикари, которых люди конца девятнадцатого века, такие как Вистер и Ремингтон, были одержимы желанием пробудиться в себе через азарт охоты на Западе. В 2001 , один из человекообразных обезьян, Наблюдатель Луны, появляется как прирожденный аристократ благодаря своей близкой встрече с инопланетным черным монолитом, «волшебным фаллосом» (Спектор 23), который побуждает его использовать свой первый инструмент. Этот инструмент взлетает в воздух, и сюжет переносится в двадцать первый век — эпоху технических чудес, которые люди, которые были полностью сверхцивилизованными, воспринимаются как банальность.Подобно «классу рабочих-роботов» конца девятнадцатого века, астронавты Боумен и Пул на пути к Юпитеру «действуют как автоматы» (Бойлан 54). Преобладает мужское молчание; мужчины «олицетворяют невозмутимость» (Пустота 125) до такой степени, что их скафандры можно рассматривать как лучшую фаллическую броню. Наконец, имя главного героя, «Лучник», точно соответствует как средневековому англосаксонскому «рыцарю равнин» Вистера, так и полуиндийскому горностаю Ремингтона.

Примечательно, что на борту космического корабля нет женщин, что побудило критика Эллиса Хэнсона заявить, что «Кубрик делает для космической программы то же, что Мелвилл делает для судоходства» (141).Как отмечали другие критики, персонаж с наибольшей индивидуальностью, больше всего влияет на , это бортовой компьютер, Хэл. Хэнсон резюмирует значительную часть того, что было довольно предварительным обсуждением того, что он называет «тупым тоном диктора телевидения Хэла» (140) — голосом неженки. Я согласен с Хэнсоном в том, что Хэл олицетворяет внутренность, иррациональность, аффект, и добавил, что это все вещи, которые ковбойская маскулинность традиционно пыталась подавить. Подразумеваемый гомосексуальность Хэла становится «возвращением подавленных»…. бессознательное воскрешение женственности, материнства, тела и желания »(Hanson 142). Казнь Хэла — необходимый жест ковбойской маскулинности, стирающий внутренность, аффект. Хэл — «злодей, которого нужно … убить … чтобы сохранить целостную … мужественность» (139). Более того, хотя убийство самого компьютера (как у Буффало Билла в «Молчание ягнят», ) якобы оправдывает его отключение, приговор приводится в исполнение посредством символического изнасилования.Если Хэнсон прав, утверждая, что «сам корабль [является] телом Хэла, мужским телом» (145), то его интерпретация победы Боумена над Хэлом кажется неизбежной:

Самый гомоэротический аспект фильма — это насильственное проникновение Боумена в корабль и внутрь самого Хэла… Он идет по кораблю, его тяжелое дыхание усиливается электрически… Хэл отвечает двусмысленным голосом:… « Дэйв. Останавливаться. Стой, ладно? Стой, Дэйв. Ты остановишься, Дэйв. Стой, Дэйв.Я боюсь. Боюсь, Дэйв. Дэйв. Мой разум движется. Я чувствую это. Я чувствую это »… За этим следует песня о любви Хэла к мужчине, который буквально (не) трахает его. (147)

Уничтожая Хэла, Боумен «заглушает … электрический голос машины, но странным образом голос своего ребенка или его возлюбленной» (Hanson 147). В этом отношении мы являемся свидетелями повторения казни вирджинианцем своего друга-мужчины Стива, еще одного заглушения «спящего маленького мальчика» — маленького ребенка, которым [он] когда-то был.Опять же, возможно, это убийство, совершаемое во имя взросления, адаптации, хотя в данном случае в более явном эволюционном масштабе. Мы можем спросить, где находится , эта невеста из Вирджинии и брак, который завершит романтическое примирение? Как уже указывалось, в поселке 2001 женщин нет. Встреча Боумена с инопланетянином / индейцем вместо этого напоминает затруднительное положение Джона Эрмина, и в этом случае Горностай торжествует.

Принято считать, что скорее готический индеец западного жанра, имеющий очень мало общего с настоящими коренными американцами, вместо этого является неявным олицетворением пейзажа.Кубрик и Кларк в своей конфигурации инопланетян 2001 пошли еще дальше:

[Инопланетяне] научились хранить знания в структуре самого пространства и сохранять свои мысли на вечность в замороженных решетках света … освободившихся, наконец, от тирании материи … властителей галактики … . вне досягаемости времени. ( 2001 §37: 185)

В том, что могло бы быть люксом для молодоженов, тело Боумена стареет, становясь неподвижным, становясь телом другого Лаймана Уорда.Однако это не конец Дэвида Боумена; и, следовательно, это не кончина ковбойской маскулинности, которую носит Боумен. Фактически, концептуальный прорыв здесь — квинтэссенция фантастического момента — раскрывает нам секретную онтологию твердого тела ковбоя. Инопланетяне инициируют психоделический процесс, кульминацией которого является огненное разрушение физического тела Боумена и рождение существа, которое Кубрик изображает в виде парящего эмбриона, существа, чье «тело» вплетено в ткань самого пространства, что, конечно же, равно , вообще нет тела.«Возродив себя как самодостаточное и автономное существо, которое может обходиться без женщины, тела и природы» (Hanson 149), Боумен стал чистым умом. В его трансцендентности мы являемся свидетелями того, как твердое тело ломается наизнанку на жанровой границе между SF и вестерном, становясь романтически и воплощенным, но по сути неизменным. Дитя-звезда представляет не только ребенка, которого Вирджинец заставляет замолчать в себе, но и мальчика, которого обучают в Индии Джона Эрмина, мальчика, который, по утверждению Стегнера, мог бы так наслаждаться последними границами равнин.Роман Кларка заканчивается так же дерзко и торжественно, как эпистолярные насмешки Ремингтона: «Перед ним блестящая игрушка, против которой не могло устоять ни одно Звездное Дитя, плыла по планете Земля со всеми ее народами … и история, которую люди знали, подходила к концу. … он был хозяином мира »(§47: 221). Он был чертовски близок к вечности.

Совершенное без матери, без женщин, возрождение Боумена на самом деле является «ритуалом против рождения» (Спектор 26), повторяя антиэволюцию Вистера. ⁶ Таким образом, ковбойская мужественность почти неизбежно замыкается, растворяясь в чистой истории: конец. Как и в John Ermine , конечный объект — это безвременье, конец истории, застывшая юность в застое. В этом смысле Звездное Дитя можно рассматривать как побег измученного мужского достоинства по линиям изоляции в гиперреальное — территорию, которую Зоя София описывает как «Пространство Юпитера», перекрещенное с «абстрактными решетками чрезмерно рационализированного маскулинного сознания» (48). ).Таким образом, пространство Юпитера является прообразом киберпространства, где ковбои Уильяма Гибсона ездят с «медленно растворяющимися мешочками с токсинами, имплантированными хирургическим путем» в тела, которые они высмеивают как «мясо, плоть» (Rabkin 211). Траектория такой мужественности заканчивается полным отчуждением — становлением внеземным, отдельным от земли и себя. Как указывает Гросс, закрепление своей субъективности в теле является необходимым условием когерентной идентичности. Когда объект захватывается и заменяется пространством, когда пространство становится пожирающей силой, результатом является психастения (47).Бегство Вистера от неврастении, из-за которого он катится по широким просторам американского Запада, таким образом, запускает столетнее путешествие, которое приведет Дэвида Боумена к «Юпитеру и за пределами бесконечного», в чистый космос и к другой болезни — культурной психастении, в которой ковбойская мужественность пожирается и заменяется самим пространством.

Бриколеры и бюрократы на орбите — кометные ковбои на помощь. В постфрейдистском психоанализе французских философов Жиля Делёза и Феликса Гваттари тело — это машина или конгломерат машин, находящийся под постоянной реконструкцией, «совокупность органов, процессов, поведения и т. Д.».связаны с другими элементами, сегментами, сборками »(qtd. в Grosz 120). В соответствии с этим американский Запад всегда предлагал мифическое пространство, в котором люди могут создать себя заново, импортировав одну совокупность органов, процессов и моделей поведения и подключившись к ландшафтным дискурсам, чтобы создать себе новые тела, связать себя с новыми совокупностями. Традиционно, конечно, такого рода обновление ограничивалось возрождением белых мужчин как белых. Роберт Дэвис резюмирует тупик, который мы выявили до сих пор в конкретных стратегиях этого обновления или повторной сборки: «Архетипический западный герой намеревается создать свой собственный образец, [но] этот образец имеет тенденцию застывать в форму, которую центральная фигура не может побег »(153).Однако Дэвис продолжает утверждать, что «вполне нормально отдавать себя заранее определенной роли, если вы можете представить себе выход из нее» (154). В той степени, в которой пересказ Лайманом Уордом истории неверности своей бабушки «оставляет ему всего один мужественный, сострадательный шаг от понимания собственной жены» (Ahearn 26), повернув собственную затвердевшую шею и прощая ее, он успешно участвует в освободительной тематике Дэвиса. : самотворение или возрождение. Фактически, с точки зрения критики Стегнером «ампутированного настоящего» в западной художественной литературе в целом, мы могли бы интерпретировать прозрение ампутированного / кастрированного Лаймана Уорда как своего рода эпифиз, соединение костей для исцеления, а не разрушения.Лайман восстанавливает контакт не только со своей женой, но и с реалиями современного Запада — и делает это, не прибегая к трансцендентным жестам 2001 .

Другие западные авторы не столь оптимистичны. В романе Райта Морриса « Fork River Space Project» 1977 года, и 2001 Кларка-Кубрика и, в меньшей степени, заключительном примечании надежды Стегнера, содержится по крайней мере одно явное опровержение.Вместо историй рассказчик романа Келси пишет «юмористические, фэнтезийные пьесы» (Моррис, Space §1: 2) — своего рода Килгор Траут из Канзаса. Однако в остальном он сталкивается с теми же мужскими дилеммами, что и Лайман Уорд. Увлеченный битником Дальбергом, соблазняющим свою гораздо более молодую жену, Келси оказывается на почти религиозном просмотре Дальберга 2001 :

В одном из недавних фильмов я видел приматов, сжимающихся в ужасе у входа в пещеру.Мне кажется, что я вижу одинокого многоглазого монстра, парализованного страхом. Приматы похожи друг на друга, но это заблуждение. Один из них считает себя человеком. Просто идея, нет возможности это доказать. То, кем он должен был быть, было достаточно сумасшедшим, чтобы в это поверить. С исторической точки зрения, в мгновение ока он заставил все племя обезьян поверить так же, как он, и покрыть стены своих пещер картинами. Это заразно. Никто не знает, к чему приведет такая идея. (§1: 4)

Поскольку Келси приравнивает этого человека-обезьяну (Наблюдатель за Луной) к битнику Дальбергу, в романе 2001 рассматривается как показатель того кризиса мужественности, который я здесь обозначил — на самом деле затруднительное положение, которое Келси переживает кризис гендера и жанра.«У меня есть почерневший от огня пенни, датированный 1851 годом, — отмечает он, — найденный в зольнике вместе с человеческими костями, двумя консервными банками с сардинами, мушкетными пулями и наконечниками стрел. Вы бы сказали, что это история или научная фантастика? » (§1: 2).

В основе такого вопроса лежит эпистемологический разрыв в понимании Келси Запада и его «места» в нем. Наткнувшись на город-призрак за границей штата, который битники присвоили как место своего культового возрождения, Келси бродит среди пустых зданий и размышляет о своем собственном взаимосвязанном отказе.«Он [город] был похож на съемочную площадку, снятую где-то в другом месте, и привозили на платформах и фургонах. Все идеально … Затерянный мир? » (§3: 36-38). Раскололась «основная ситуация» жанрового вестерна; в более широком смысле, то же самое можно сказать об исторических рассказах о прогрессе и поселении, от которых когда-то зависела духовная жизнеспособность города. Город постигла участь хуже, чем закрытие границы, которого так опасались Вистер и Ремингтон; потеряв свой метанарративный дискурс, он потерял основу для своего существования.Зачем кому-то здесь жить? Келси пытается ответить на такой вопрос, но он не может оторваться от жанра, который до сих пор контекстуализировал город — несмотря на то, что именно этот жанр давно закончился эвакуированными пейзажами гордой первопроходцами Небраски. Значение земли, на которой основан Келси, изменилось — и изменилось без него. Его возможности ограничены. Что останется без формы, которая обычно служила для обработки новых тел, мужских обновлений, как не решение, предложенное 2001 ? Что остается американскому Западу, если не НФ?

Хотя Моррис согласился бы с тем, что мужчинам пора заново представить свою мужественность, собрать или обработать новые тела, он драматизирует проблемный характер этого.Для него переосмысление самих себя, как предлагает Дэвис, — это в первую очередь проблема восприятия — на карту поставлен не столько угол покоя, сколько угол зрения. «То, что вы видите здесь, — это то, откуда вы это видите и что вы знаете» (Моррис, Space §1: 3). Келси восхищается наглостью beatnik bricoleur , «хранителя веры в нерабочее время, когда он работает разнорабочим и водопроводчиком» (§9: 121), который считает, что изменение мира означает: «Вы просто обновите его, соберите части, чтобы желание сердца »(§7: 95).И все же подход Дальберга подходит к проблеме с точки зрения, прямо противоположной той, которую защищает создание Дэвиса self . Дальберг хотел, чтобы мы изменили мир; Дэвис, с другой стороны, хотел бы, чтобы мы приспособили себя к этому миру. Как мы видели, самоадаптация в жанре вестерна всегда была проблематичной, и, во всяком случае, в период культурной жизни Келси она была в значительной степени дискредитирована. Что касается изменения мира, то, если отказ от дискурса чему-то учит, так это пределы собственной свободы действия.Келси чувствует себя неспособным присоединиться к Боумену или bricoleur на орбите вне истории, вне себя, в некоей свободно вращающейся культурной психастении, просто потому, что такое влияние является заблуждением, основанным на ложном угле зрения. Так же, как «Лайман считает, что знание истории дает перспективу, делая радикализм наивным» (Ahearn 25), Келси считает, что «последствия жизни без истории» отрицательны; «Находиться на орбите — значит быть без связи, потеряться в космосе» (Watson 9).Дразнящий вид Земли из космоса на самом деле может доминировать в романе: «Я стоял и смотрел на планету Земля, плывущую в космосе… Вот мы, там я» (Моррис, Space §8: 106) . Такова, однако, точка зрения Парящего на орбите Звездного Дитя: антиисторическая, антиэволюционная, антирожденная. «Если мы находимся на расстоянии нескольких сотен миль в космосе, — подозревает Келси, — ничто явно не движется на поверхности планеты … Если довести это впечатление до конца, видимое движение прекратится, кажущееся время остановится в какой-то момент. точка в пространстве »(§9: 118).Не имея возможности стать этим bricoleur , этим Звездным Ребенком, Келси остается в тупике, который делает его все более и более неуместным. Роман заканчивается его блужданием вдоль реки, дезориентированным, неуверенным даже в существовании города-призрака. Хотя такой финал кажется мрачным, в его следующем романе пессимизм Морриса еще более резкий. В Plains Song он заходит так далеко, что рассматривает тупиковую ситуацию с мужественностью как признак вымирания мужской культуры. В «искусственном мини-кратере, [который] вмещает шестьдесят тысяч бешеных футбольных фанатов» (Моррис, Space §1: 3) — следует отметить, что все зрители устаревшего спортивного тела Ремингтона — собрались самцы. в одной из своих примитивных церемоний, слепых, как динозавр, к происходящему »(Моррис, Plains Song §13: 195).Футбол: отчаянное празднование неуместности.

Этот же тупик, я считаю, эффективно ограничил даже возможность драмы в последних трех романах серии 2001 Кларка. Появление Хейвуда Флойда в роли бюрократа в роли героя как в 2010 , так и в 2061 является результатом слабости в самой ковбойской мужественности, которую 2001 пытается сохранить в трансформации Дэйва Боумена. В главе, озаглавленной «Graveyard Shift», Боумен предстает перед Флойдом как «пыльный фантом» без гениталий — не только досадный недостаток, как признает Кларк, обретения чистого разума ( 2010, §41: 240), но и кастрация. это важно: потерянное агентство.Спускаясь на Землю со своей знаменитой орбиты, Звездный Лучник не может ничего делать, кроме как наблюдать и за ним наблюдают, возвращаясь прежде всего в «затерянный пейзаж своего детства» (§30: 177) — Диснейвилл — по-видимому, ради ностальгии. «Беспокойный призрак» (§33: 185), затем он открывается бывшей девушке «как мальчик» (§33: 187), высвечивая «откровенные сексуальные образы» на экране ее телевизора (§33: 188), якобы невольно. Короче говоря, властелин вселенной, Дитя-Звезда дебютирует на Земле с поразительной целью — разрушить одно из своих юношеских увлечений порно.

Для Боумена история действительно закончена. В результате Хейвуд Флойд сидит в отсеке для капсул и «диктует заметки» ( 2010 §38: 223) — как насчет этого, непонятно, — как сам Кларк размышляет, что еще он может сказать. Самая героическая черта Флойда — это компетентность, что делает его чем-то вроде неврастеника. Вопрос в том, сможет ли он претерпеть ту же трансформацию, что и Боумен? Хотя якобы целью его путешествия на Юпитер является получение информации о Боумэне, все еще находящемся на борту Discovery , сюжет на самом деле стремится пробудить мужской проект открытия самого себя.Роман изобилует морскими аллюзиями. Заброшенный корабль, «холодный, как морг» (§18: 119) и покрытый желтой серной пылью, Discovery описывается как «угольно-черный ледяной заброшенный корабль, преследуемый призраками», готический особняк с необходимыми «тресками». и скрип »(§18: 118). Однако пустует не только Discovery ; некогда трансцендентный монолит тоже висит в точке Лагранжа над Европой, как «заброшенный космический заброшенный объект» (§28: 160).В , это Jupiter Space, по сути, экипаж не испытывает ничего, кроме скуки и неэффективности. Удар земного развода приходит на Флойда как раз тогда, когда он чувствует себя «особенно уязвимым с чувством безысходности и тщетности» (§31: 222). Развод, разочарование, кризис среднего возраста, истощение — вот темы Odyssey Two. Несмотря на попытку Кларка в следующем романе, 2061 , привнести в серию новое чувство драмы, за счет использования оружия, алмазов и политических интриг в космосе, он снова выбирает героем Хейвуда Флойда.Теперь, столетний житель, страдающий «некрозом костей» ( 2061 §3: 14) — что-то вроде противоположности болезни Лаймана Уорда — Флойд был изгнан на орбиту Земли, где отсутствие гравитации, как и отсутствие истории, служит для спасения. продлевать ему жизнь на неопределенный срок. Благословленный в ходе романа посещением «минилита», который «имеет не только ту же форму, но и такой же размер, как обычное надгробие» (§42: 191), Флойд действительно предвидит свою возможную смерть. Однако даже в этом случае факсимиле его личности сохранится в монолите размером с гору на Европе, что сделает Флойда «бессмертным» (§59: 259).Одновременное интернирование Боумена в том же монолите подтверждает оценку Томпкинсом стремления ковбойской маскулинности к стать монолитом, горой, вещью. Даже Хэл сохранился в монолите, тем самым спасая практически все слепки Кларка от праха истории для «вневременного подарка» — ремингтонской бронзы.

Многое изменилось с момента публикации 2061 . Я подозреваю, что неожиданное возрождение ковбойской мужественности в начале 1990-х годов является следствием того, что Америка «выиграла» холодную войну: Танцы с волками Костнера санировали героя-ковбоя, а Непрощенный Иствуда его простили.Критический и финансовый успех романов Кормака Маккарти в фолкнереском стиле, действие которых происходит в Мексике, которая свободно изображается как мифический Старый Запад, может даже вернуть к литературной стороне жанра хоть немного респектабельности. Поэтому не случайно, что в выпуске 1997 года Кларка из серии «Одиссея», 3001: The Final Odyssey , есть «Комета Ковбой», который, пася ледяные кометы, обнаруживает тело Фрэнка Пула, вечно плавающее в космосе, сохраненное в застой трупное окоченение . ⁷ Другой сын Кожаного Чулка, ковбой Чендлер, носит козлиную бородку битника (§13: 88) и считает землю «грязным, вонючим местом, [где] слишком много людей» (§13: 87). Хотя сам по себе Чендлер не является главным персонажем, «с его бородой и чванством» служит «еще одним анахронизмом» (§14: 93), с которым воскресший Пул может идентифицировать себя в сверхцивилизованном будущем. Думая, например, о поселенцах на Венере, которые получают ледяной кометный ковбой, Пул полагает, что «они доказывают, что дух приключений все еще существует в этом, возможно, слишком комфортном и хорошо приспособленном обществе» (§15: 101).Таким образом, остаются следы омолаживающего обещания границы. И все же Фрэнк Пул не нуждается в обновлении в социальном смысле, в жанре западных эффектов. Тысячелетний человек, «дикарь, внезапно столкнувшийся с цивилизацией» (§3: 20), он уже примитивен. Реанимация Пула, фактически, начинающаяся в «сюите» (§3: 21) в 3001 , является зеркальным отражением инопланетной трансформации, которую Боуман претерпевает в сюите в 2001 — почти как если бы Кларк уничтожил Культурная работа традиционно ведется в жанре вестерн.Пища, которую ест Пул, вроде той, которую инопланетяне дают Боумену в 2001 , «необычайно вкусна» (§13: 84), и, облаченная в «мозговую шапку», Пул чувствует себя «эмбрионом, плавающим в безликих чертах». пустота »(§6: 38), гость в чужом теле (§6: 41). Здесь снова происходит самоотчуждение виртуальной реальности и ее симуляций, которые «реальнее, чем реальные» (§6: 43). По крайней мере, для Пула граждане 3001 года наконец-то смогли стать инопланетянами. В Пуле, с другой стороны, они видят «захватывающий музейный экспонат» (§3: 22) не только из-за своего возраста, но и из-за его мужественности — президент Общества творческих анахронизмов в ужасе от своего пениса: обрезанный .Историк, на котором он в конце концов женится, возражает против варварства своего времени (и его мужественности), говоря ему, что «благородный дикарь», к которому он, кажется, стремится, всегда был просто мифом. В свое время, по ее словам, люди приспособились лучше (§3: 22) — настолько, что они «кажутся почти новым видом» (§5: 34). В конце концов, такая корректировка или трансформация для самого Пула могла означать освобождение от ковбойской маскулинности — замечательный маневр со стороны Кларка. Тем не менее, в сцене, напоминающей спуск Звездного Дитя на Землю в 2010 , действительная реакция Пула очевидна.Обвязанный парой крыльев в условиях ограниченной силы тяжести своего нового дома высоко над землей, он безмятежно летает над фактически созданным «ландшафтом своей юности» (§11: 74), ностальгическая и, по-видимому, счастливо вымершая птица-наблюдатель. ⁸

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Различие между высокопрофессиональной и низкопробной западной фантастикой — например, между мейнстримом и жанровыми фантастиками — всегда проблематично, особенно в свете разницы в силе Востока и Запада в американской критике.Как и в случае с sf, даже лучшая литература Запада неохотно признается достойной литературного рассмотрения на Востоке. Что касается такой респектабельности, то The Virginian интересен тем, что, по крайней мере, в свое время, он считался литературой высшего сорта. Сам Генри Джеймс писал Вистеру: «Браво, браво … вы сделали [вирджинца] живым с высокой, но ясной сложностью, с головы до ног и от начала до конца; вы не только внимательно видели и зачали его, но и достигли с ним замечательной объективности »(qtd.в Форпале 308). Не спешить с Джеймсом для подтверждения, но он, кажется, восхищался работой Уэллса в той же степени: «Позвольте мне просто сказать вам, — писал Джеймс Уэллсу, — что они [его романы 1905 года] оставили меня ниц. восхищение, и что вы для меня больше, чем когда-либо, самый интересный «литератор» вашего поколения »(qtd. в Aldiss 118).

2. Сегодня многие люди за пределами Запада, кажется, считают этот регион музеем прошлого Америки.Однако первоначальная реакция Вистера на Запад и его развитие героя-ковбоя были столь же сосредоточены на будущем региона:

С самого начала он увидел, что пейзаж передает мощное ощущение старины. Его проблема заключалась в том, что он хотел исторические записи, единственные, которые он был способен понять. Не имея этого, он сразу же начал размышлять о будущей истории региона, которая, как он надеялся, приведет к появлению «настоящих американцев» через два столетия.(Vorpahl 34)

3. Обсуждение западным человеком различий и пересечений между вестерном и НФ можно найти в книге Роберта Мюррея Дэвиса Игра в ковбоев . Дэвис отмечает, что «читатели одного жанра обычно равнодушны к другому», и предполагает, что «это разделение вкусов … может иметь такое же отношение к психологии читателя, как и к литературным и тематическим структурам, включенным в работа »(93).

4.Бордо предполагает, что мужчин преследует не женское начало как таковое, а «фаллос [который] преследует пенис» (266). Она указывает на конфликт между «изменчивым множественным пенисом», который «является, пожалуй, наиболее явно изменчивой из частей тела, [вызывающих] временное, а не вечное» — в отличие от «величественного единого фаллоса» (266). Невозможно не сравнить такое описание фаллоса с жесткими, запоминающимися монолитами Кларка — вечными, величественными, унитарными. Когда рассказчик его рассказа 1948 года «Страж» (семя для серии «Одиссея») впервые обнаруживает пирамидальный протомонолит на Луне, он с любопытством отмечает, что «моя гордость не позволила мне сделать последний, унизительный шаг». в признании его продуктом превосходного интеллекта (Кларк, «Sentinel» 121).Другими словами, он чувствует себя довольно подавленным. Я думаю, что Кларк не согласился бы с такой интерпретацией, как он разъясняет в главе 52 книги 2061 «На диване», которая подвергает критике психоанализ его очевидных фаллических привязанностей, ссылаясь на «еще не полностью дискредитированный фрейдистский анализ. »(230). Позже это расширяется в 3001 , где историк считает, что «фрейдист — это мошенник», и говорит о психоанализе как о болезни (§15: 103).

5.Белый наставник Гермины — старик, который видит в Гермине возможного наследника. Его жилище — «логово человека какого-то далекого века», где «саблезубый тигр мог бы рыкнуть на дверь» (Ремингтон 43), а его тело описывается как «горбатое». Его руки и ноги были такими же, как у других мужчин, хотя из-за укороченного тела руки упали на колени »(42). Таким образом, он представляет собой как эволюционное возвращение , так и горного человека, героического аватара, предшествующего ковбою. Точно так же в 2001 отец Стража Луны, буквально пещерный человек, описывается как имеющий «истощенное тело» (§1: 14).И, наконец, конечно, как мы увидим, у нас есть Lyman Ward Уоллеса Стегнера — еще одно окостеневшее тело отца.

6. Анализ Джудит Спектор Звездного Дитя в 2001 как «сын чистого разума, свободный от матери, свободный от Земли, свободный от отношений» и ее утверждение, что такая «свобода» неразрывно связана с тот факт, что «Боумен должен также освободиться от материи» (26), довольно хорошо драматизируется в 2010 , где его контроль над материей явно привязан к его контролю над своей матерью.«Прощание» Боумена происходит, когда он как существо с чистым умом осуществляет «контроль над непоколебимой материей» (§34: 197), причесывая волосы своей умирающей матери.

7. Фрэнк Пул был убит Хэлом в 2001 . Тот факт, что Пул родился в Аризоне недалеко от обсерватории, из которой Лоуэлл видел свои марсианские каналы, должен быть согласован с тем фактом, что еще один набор марсианских фантазий также берет свое начало в Аризоне и еще одном спящем теле-герое.Джон Картер (из Вирджинии) Эдгара Райса Берроуза поднимается на Марс из пещеры в пустыне, чтобы избежать обнаружения апачами. В сверхцивилизованном будущем Кларка Ганимед, куда Пул уходит, спасаясь от мягкости жизни в 3001 году (как Флойд в 2061 году), является «пограничным поселением», во многом «похожим на Флагстафф», где он вырос (§18: 124). В городе Анубис даже есть шериф, хотя Пул считает, что «это переусердствует с пограничным духом. Напоминает мне истории, которые мой дед рассказывал мне об Аризоне »(§19: 129).И наоборот, люди Земли настолько излишне цивилизованы, что единственный вид «Old West Colt 45 в быстро вытягивающейся кобуре на поясе» (§14: 94), которым может владеть Пул, на самом деле является «мисс Прингл» — его портативный электронный секретарь.

8. Обратите внимание на сдвиг в конфигурации пришельцев с доброжелательного в 2001 на злобный в 3001 , сдвиг, вызванный двусмысленностью прозвища монолита над Ио: «Большой Брат.До публикации 3001 Джон Холлоу мог утверждать, что «Никому не нужен Большой Брат, какой представляет себе Оруэлл, но мы … были бы рады защите и заботе Большого Брата в этой темной вселенной» ( Ночь 185). В 3001 , однако, пришельцы просто тоталитарны. Конфигурация пришельцев Кларка снова определяется репрезентациями индейцев в западном дискурсе. Здесь упадок Культа индейца позволил Боумену выполнить свою функцию «человека, знающего индейцев» Слоткина, предав тех самых инопланетян / индейцев, которые его воспитали, чтобы привести человечество к победе — стандартный сюжет жанра вестерна. .

ЦИТИРОВАННЫЕ РАБОТЫ
Ахерн, Керри. « The Big RockCandyMountain и Угол откоса : испытание и кульминация». Западноамериканская литература. 10: 11–27, август 1975 г.
Олдисс, Брайан У. и Дэвид Вингроув. Триллионный год: история научной фантастики . Нью-Йорк: Атенеум, 1986.
Полужирный шрифт, Кристина. «Как западный конец: от Фенимора Купера до Фредерика Ремингтона». Западноамериканская литература. 17: 117-135, август 1982 г.
Бордо, Сьюзен. «Чтение мужского тела». Мужское тело: особенности, судьбы, воздействия . Эд. Лоуренс Гольдштейн. Анн-Арбор: Университет штата Мичиган, 1994. 265-306.
Бойлан, Джей Х. «Хэл в фильме 2001 : Космическая одиссея: любовник поет свою песню». The Journal of Popular Culture 18.4: 53-56, Spring 1985.
Cawelti, John G. The Six-Gun Mystique . 2-е изд. Боулинг-Грин, Огайо: Государственный университет Боулинг-Грин Popular P, 1984.
Шарлот, Джон.«От человека-обезьяны до младенца-космонавта: 2001 , интерпретация». East-West Film Journal 1: 84-89, декабрь 1986.
Кларк, Артур К. 2001: Космическая одиссея . 1968. NY: Penguin, 1991.
─────. 2010: Одиссея вторая. 1982. NY: Ballantine Books, 1984.
─────. 2061: Три Одиссеи . 1987. NY: Ballantine Books, 1989.
─────. 3001: Последняя одиссея . NY: Ballantine Books, 1997.
─────. «Часовой, караульный.» Девять миллиардов имен Бога: лучшие рассказы Артура К.Кларк . Нью-Йорк: Harcourt, Brace & World, 1967. 113–24.
Дэвис, Роберт Мюррей. Игра в ковбоя: низкая культура и высокое искусство в западном мире . Норман: Университет Оклахомы, 1992.
Граулич, Мелодия. «Руководства по поведению, которые предлагает традиция: угол естественного откоса Уоллеса Стегнера». Обзор Южной Дакоты. 23.4: 87-106, Winter 1985.
Grosz, Elizabeth. Неустойчивые тела: к телесному феминизму . Блумингтон: Индиана UP, 1994.
Хэнсон, Эллис. «Технологии, паранойя и странный голос». Screen 34.2: 137-61, Summer 1993.
Hollow, John. « 2001 в перспективе: вымысел Артура Кларка». Юго-западный обзор . 61: 113-29, Весна 1976 г.
─────. Звезды против ночи: научная фантастика Артура Кларка . Нью-Йорк: Харкорт Брейс Йованович, 1983.
Киммел, Майкл С. «Потребление мужественности: феминизация американской культуры и воссоздание мужского тела, 1832-1920 годы. Мужское тело: особенности, судьбы, воздействия . Эд. Лоуренс Гольдштейн. Анн-Арбор: Университет штата Мичиган P, 1994. 12-41.
Моррис, Райт. Космический проект ФоркРивер . Линкольн: Университет Небраски, 1977 год.
─────. Простая песня для женских голосов . Бостон: Harper & Row, 1980.
Рабкин, Эрик С. «Мужское тело в научной фантастике». Ежеквартальный обзор штата Мичиган . 33.1: 202-216, Winter 1994.
Ремингтон, Фредерик. Джон Горностай Йеллоустонский .1902, Риджвуд, Нью-Джерси: Грегг Пресс, 1968.
Роуз, Марк. Встречи с пришельцами: анатомия научной фантастики . Кембридж: Гарвардский университет, 1981.
Слоткин, Ричард. Нация стрелков: миф о фронтире в Америке двадцатого века . Нью-Йорк: Харпер Коллинз, 1992.
София, Зои. «Истребление плодов: аборт, разоружение и сексосемиотика инопланетян». Диакритические знаки . 14.2: 47-59, Summer 1984.
Спектор, Джудит А. «Научная фантастика и секс-война: собственное чрево.» Литература и психология . 31.1: 21-32, зима 1981 года.
Стегнер, Уоллес. Угол естественного откоса . Нью-Йорк: Пингвин, 1971.
─────. Предисловие. Мой дорогой Wister: Письма Фредерика Ремингтона-Оуэна Wister . Автор Бен Мерчант Форпал. Пало-Альто, Калифорния: American West Publishing Co., 1973. Vii-xiii.
─────. «История, миф и западный писатель». Шум горной воды . Нью-Йорк: Даттон, 1980. 186-201.
─────. Волчья ива: история, рассказ и воспоминания о последних равнинах .Нью-Йорк: Пингвин, 1962. 3-20.
Сувин, Дарко. Метаморфозы научной фантастики: Поэтика и история литературного жанра . Нью-Хейвен: Йельский университет, 1979.
Томпкинс, Джейн. К западу от всего: внутренняя жизнь вестернов . Нью-Йорк: Oxford UP, 1992.
Vorpahl, Бен Мерчант. Мой дорогой Wister: Письма Фредерика Ремингтона-Оуэна Wister . Пало-Альто, Калифорния: American West Publishing Co., 1973.
Уотсон, Крейг. «Меняющийся глаз: Космический проект ForkRiver , автор — Райт Моррис.» Обзор Великих озер . 7.1: 1-11, зима 1981 г.
Уэбб, Уолтер Прескотт. Великие равнины . 1931. Нью-Йорк: Grosset & Dunlap, n.d.
Вистер, Оуэн. Вирджиния: Всадник с равнин . 1902. Линкольн: Университет Небраски, 1992.
─────. «Эволюция коровьего перфоратора». Vorpahl, q.v., 77-96.

Назад на Дом

---

слов, составленных с помощью Psychasthenic, слов с Psychasthenic, анаграмм Psychasthenic

Этот веб-сайт требует JavaScript для правильной работы.
Пожалуйста, включите JavaScript в вашем браузере.

ПСИХАСТЕНИКА — слово для игры

`

Из «ПСИХАСТЕНИКА»

можно составить 1180 воспроизводимых слов.

Слова из 2 букв (Найдено 29)

Слова из 3 букв (Найдено 139)

Показано 75 из 139 слов

Показать меньше Подробнее Показать все

Слова из 4 букв (Найдено 277)

Показано 75 из 277 слов

Показать меньше Подробнее Показать все

Слова из 5 букв (Найдено 300)

Показано 75 из 300 слов

Показать меньше Подробнее Показать все

Слова из 6 букв (Найдено 222)

Показано 75 из 222 слов

Показать меньше Подробнее Показать все

Слова из 7 букв (Найдено 134)

Показано 75 из 134 слов

Показать меньше Подробнее Показать все

Слова из 8 букв (Найдено 61)

Слова из 9 букв (Найдено 13)

10-буквенных слов (Найдено 4)

Слова из 13 букв (Найдено 1)

Жены должны остерегаться молодых девушек, охотящихся за счастливо женатыми мужчинами

Некоторые женщины могут высоко ценить мужчин, имеющих семью и детей, и полностью игнорировать неженатых мужчин

Есть женщины, которые ищут романтических отношений только с женатыми мужчинами: им нравится привлекать и укрощать их.Как специалисты объясняют явление? Какие экспертные рекомендации женам, которые вдруг обнаруживают, что в их счастливой семейной жизни появляются такие соперницы в любви?

Исследования Робина Норвуда, Патрика Карнеса и других психотерапевтов показали, что женщины, любящие иметь отношения с женатыми мужчинами, делятся только на две группы. Женщины первой категории стремятся вступить в брак с женатыми мужчинами: они терпеливо развивают интимные отношения с женатыми мужчинами в более глубокие отношения и даже в новый брак.Такое может случиться с мужчиной, даже если роман с женщиной, охотящейся за женатыми мужчинами, был для него случайным.

Дамы из второй группы вообще не ищут брака. Они не хотят семьи; они иногда хотят иметь ребенка, когда становятся старше. Среди нас таких женщин немного, но их доля в женском населении сегодня увеличивается. Эти женщины никогда открыто не заявят, что не хотят семьи; напротив, они всегда говорят своим родственникам и друзьям, что хотят иметь семьи.Но в реальной жизни они встречаются и любят только женатых мужчин.

Женщины обеих групп высоко ценят мужчин, имеющих семьи и детей, и абсолютно игнорируют неженатых мужчин. Они думают, что женатые мужчины, имеющие счастливые семьи, — респектабельные и надежные, а холостые — легкомысленные и поверхностные. Странно, что женщины выявляют такие оценки мужчин в очень молодом возрасте. Эксперты утверждают, что это типично для девочек, которые воспитывались матерями-одиночками или обоими родителями, где у них не было эмоционального контакта с отцами.

Однако более глубокое исследование показывает, что женщины, ищущие контактов с женатыми мужчинами, не верят, что они способны правильно оценить мужчину, понять его характер и ценность. Они могут любить мужчину только тогда, когда его ценность и положение в мужской иерархии оценивается какой-то другой женщиной, его женой. Более того, такие женщины обычно бегают за успешными мужчинами, игнорируя неудачников.

Женщины первой группы стремятся выйти замуж за тех мужчин, которые сейчас счастливы в браке; они хотят иметь семьи с надежными и респектабельными мужчинами.Часто попытки удаются. Роман с женатым мужчиной действительно неудобен и унизителен: женатые мужчины проводят выходные только с семьей, они могут разговаривать по телефону только в офисе и никогда дома, свидания с такими мужчинами редки. Но женщины, желающие вступить в брак с надежными женатыми мужчинами, готовы терпеть любые проблемы на пути к осуществлению мечты. Наконец, мужчины понимают, что их любовницы абсолютно страстные, преданные и любящие, и бросают свои семьи, чтобы завести новые со своими любовницами.

Женщины второй категории вообще не хотят брака по двум причинам. В первую очередь они опасаются тесного эмоционального контакта с мужчиной. Комплекс формируется в раннем детстве, когда у девочек есть импульсивные и грубые отцы. В этом случае женщины испытывают абсолютное напряжение, тревогу и даже страх, живя с мужчиной; в результате они расстаются с мужчинами через год или два.

Есть также психастенические женщины, которые чувствуют, что не выдержат постоянной жизни с мужчиной, заботы о нем и детях.Психастения обычно характерна для женщин с высокими интеллектуальными способностями и тонкими эмоциями. Женщины, страдающие психастенией, считаются нормальными женщинами, к несчастью любящими женатых мужчин. Обычно проблема решается к 30-33 годам, когда женщины, категорически возражающие против брака, начинают желать иметь семью; но в этом возрасте женщинам проблематично обзавестись семьей.

Психологи и психотерапевты давно заинтересовались феноменом «женщины-охотницы за женатыми мужчинами».Это действительно загадочное явление. Страсть к женатым мужчинам влечет за собой многочисленные оскорбления и психические травмы.

Одинокие женщины обычно более уязвимы с психологической точки зрения. Они лишены поддержки мужа и, более того, у них нет шанса научиться стойкости мужчины и защите от психических травм, которым замужние женщины обычно учатся у своих мужей. Мужчины и женщины могут перенять лучшие качества друг друга только в счастливом и долгом браке. Никакие длительные и страстные любовные связи не дают женщинам возможности перенимать у мужчин лучшие качества.

В течение последних десяти лет особое внимание в обществе уделялось проблеме женщин-охотников за женатыми мужчинами. Действительно, сегодня действительно остро стоит проблема распада счастливых семей, живущих 15 и более лет. Когда мужья бросают своих жен в возрасте 40 лет и старше, последние могут провести годы в депрессии, вызванной трагедией. Сегодня каждая пятая зрелая семья распадается, а скоро показатели даже увеличатся. Социологи утверждают, что через пятьдесят лет каждую третью женщину в возрасте 40 лет бросит муж.

Психотерапевты склонны считать, что проблема возникает из-за особенностей мужской психики. Но исследователи из разных стран пришли к выводу, что в пятидесяти процентах случаев мужчины бросают своих жен ради молодых женщин, стремящихся выйти замуж только с женатыми мужчинами.

Чтобы завоевать любовь женатых мужчин, молодые женщины действительно искусно действуют в постели и творят эротические чудеса, на которые жены редко способны. Чтобы обладать этими сексуальными чудесами, мужчины часто бросают свои семьи и живут со своими юными любовницами.

Часто жены чувствуют себя слишком уверенно в своей счастливой семейной жизни и верят, что их мужья верны. Но женщинам следует помнить, что все мужчины проявляют значительный интерес к новым женщинам и могут попасть в ловушку тех, кто особенно стремится к браку со счастливыми женатыми мужчинами. Такие девушки могут разрушить даже счастливые семьи, живущие вместе 15-20 лет.

Специалисты рекомендуют женам не оставлять мужей одних надолго и проводить отпуск вместе, чтобы избежать контактов мужчин с другими женщинами, стремящимися к разрыву семьи.Не отказывайтесь от сексуальных усилий мужа, даже если вы не чувствуете склонности к сексу.

Если ваш муж начинает встречаться с молодой женщиной, будьте мудры и не поднимайте шума: скандалы только подтолкнут вашего мужа к уходу из семьи. Важно дать понять мужу, что его любовница — обычная женщина и ради нее нет смысла бросать семью. Скажите своему мужу, что его новой страстью всегда было стремление вступить в брак с уже женатыми мужчинами, и на самом деле он никогда не был одинок.Этот факт может разочаровать любого мужчину, даже если он всерьез влюблен в новую женщину.

Факторы личности по-разному предсказывают поведение при физической нагрузке у мужчин и женщин.

Журнальная статья (Журнальная статья)

Личность, оцененная с помощью Миннесотского многофазного опросника личности (MMPI) в колледже, использовалась для прогнозирования поведения при физической нагрузке, измеренного в среднем возрасте у 3630 мужчин и 796 женщин, участвовавших в исследовании сердца выпускников Университета Северной Каролины.Модели логистической регрессии были адаптированы для каждой из клинических шкал MMPI, чтобы проверить прогнозирующее влияние личности, пола и их взаимодействия на поведение взрослых при упражнениях. Более низкие показатели депрессии, социальной интроверсии и психопатических отклонений были связаны с повышенной вероятностью занятий спортом в среднем возрасте как для мужчин, так и для женщин. Кроме того, лучшее психологическое здоровье (индексируемое более низким уровнем ипохондрии и психастении) в колледже, как правило, предсказывало увеличение количества физических упражнений для мужчин, тогда как более высокие баллы по тем же самым факторам предсказывали упражнения в среднем возрасте для женщин.Существовали две другие модели гендерных взаимодействий: (а) для мужчин более низкие баллы по шкалам истерии и шизофрении были связаны с повышенной вероятностью тренировок в среднем возрасте, тогда как эти факторы не были связаны с упражнениями для женщин и (б) для женщин более низкое эго. сила и более высокие оценки паранойи и мании в колледже были связаны с физическим поведением в среднем возрасте. Эти данные предполагают, что предикторы поведения личности в раннем взрослом возрасте при выполнении упражнений в среднем возрасте являются как гендерно-нейтральными, так и гендерно-специфическими; то есть там, где нет гендерных различий, более здоровые черты личности позволяют прогнозировать физические нагрузки в среднем возрасте, а при наличии гендерных различий более здоровые модели личности в колледже позволяют прогнозировать физическое поведение мужчин и малоподвижное поведение женщин.

Полный текст

Duke Authors

Цитированные авторы

• Зиглер, ХК; Blumenthal, JA; Босоногий, JC; Петерсон, Б.Л .; Сондерс, ВБ; Дальстром, WG; Costa, PT; Суарес, ЕС; Хелмс, MJ; Maynard, KE; Уильямс, РБ

Дата публикации

Опубликовано в

Том / выпуск

Начальная / конечная страница

PubMed ID

Международный стандартный серийный номер (ISSN)

Язык

Место проведения конференции

© 2021 Университет Дьюка | Условия использования | На базе VIVO

.

No related posts.