Психология патриотизма
Психология настоящего патриотизма
«… патриотизм не должен быть квасным, затхлым и кислым.»
В.В. Путин
Национальная идея России, по мнению Президента, состоит в патриотизме. Давайте взглянем на это понятие с точки зрения психологии, чтобы понять, что собственно, должно являться залогом для процветания нашей Родины.
Прежде всего, необходимо разобраться с терминами: определить, что такое патриотизм, и как понять, что нам рассказывают именно о высшем духовном чувстве, каковым и является настоящий патриотизм, а не о низменных чувствах, вроде национализма или его вненациональной версии — трайбализма (от англ. tribe – племя)?
Что такое патриотизм и каковы его психологические корни?
Патриотизм является сложным и, во многом, противоречивым чувством, основанном на порой причудливом сплетении рационального и иррационального, сознательного и бессознательного, личного и общественного. Патриотизм — это сформированное эволюцией человеческое чувство, являющееся частью глубинного инстинктивного стремления к объединению и принадлежности к группе других людей.
Так получилось, что организм человека оказался слишком слаб для выживания в природе в одиночку. Поэтому развитие человека и становление его как вида всегда происходило в условиях семейно-племенных сообществ, обеспечивающих совместное выживание. Эволюционно развитая потребность принадлежать к сообществу обеспечивает человеку чувство защищенности и самоидентификации. Пирамида чувств принадлежности имеет свою эволюционно-сформированную иерархию: от семейной к племенной и, затем уже, к национальной, религиозной или политической.
Проще говоря, в норме человек осознает себя через отражение себя и своей деятельности в обществе и не может жить иначе, как будучи частью каких-либо больших и малых «племен». И это легко объяснимо: шансы человека на выживание становятся намного выше, когда он присоединяется к определенной группе, процветанию которой он будет служить. Выживание группы в целом будет гарантировать выживание и ее членов, что является одной из глубинных психологических основ чувства патриотизма.
В современном обществе выживание заключается не только в сохранении жизни, но и желание жить хорошей жизнью.
Инстинкт принадлежности – как одна из основ чувства патриотизма
Принадлежность к определенной группе помогает человеку понимать окружающий мир и свое место в нем. После того, как человек определяет свое место в мире и принадлежность к определенным группам, он обретает мотивацию к повышению статуса этих групп, так как это повышает и его собственную самооценку. Также следствием инстинкта принадлежности является желание убеждать всех окружающих в том, что группа, к которой принадлежит человек, лучше других. Начиная с детства, человек считает своих друзей и компанию лучшими, затем круг расширяется – в зону «своих» или «наших» попадают жители квартала, района, деревни, поселка или городка, города или страны, люди, болеющие за ту же спортивную команду, работающие в одной организации или на предприятии, принадлежащие к оной криминальной группировке, неформальному течению или политической партии.
Все это реализуется на инстинктивной основе, которая, чаще всего не чувствительна к объективной критике.
Рис. 1. Механизм инстинктивной потребности в принадлежности и группировании
Отождествление себя с группой может развиваться до такой значительной степени, что любой вред, реальный или воображаемый, угрожающий или наносимый группе, человек будет считать прямым вредом для себя лично. Любые достижения группы таким человеком также отождествляются с личными достижениями, значительно укрепляя его личную самооценку. Например, нейропсихологические эксперименты показали, что человек, отождествляющий себя с определенной группой людей, испытывает активацию центров удовольствия мозга, когда не сам человек, а кто-то другой из его группы получает вознаграждение. Аналогично, благодаря инстинкту принадлежности, самооценка растет у футбольных болельщиков и патриотов: любая победа команды или страны воспринимается людьми, связанными психологической тождественностью с группой, как своя личная.
Рис. 2 Отождествляя себя с группой, человек воспринимает и переживает чужие достижения, как свои собственные, что позволяет улучшить самооценку.
Поэтому инстинкт принадлежности служит позитивным психотерапевтическим целям: люди без собственных достижений, с низкой самооценкой стараются исправить ситуацию, примеряя на себя достижения своей страны, компании, банды, или клуба болельщиков – все зависит от того, с кем, прежде всего, отождествляет себя человек, к чему он чувствует самую сильную принадлежность. Это могут быть и не конкретные сообщества людей, а социальные группы, например «интеллигенция», «просвещенные люди», «пацаны», «бродяги», «повстанцы», «конторские» и т.п. Очевидно, что есть разница в зависимости от того, какие взгляды и ценности человек разделяет, куда движется вместе с групповой идентичностью. Но нейрофизиологические механизмы любого чувства принадлежности основаны на одних и тех же принципах, будь то чувство принадлежности к байкерам, болельщикам, клубу альпинистов или поклонниц Стаса Михайлова.
Нейропсихологические исследования показывают, что групповая идентификация для человека является как врожденной, так и почти моментальной. Например, в психологическом эксперименте, когда коллектив случайным образом разделили на две группы, а затем оценили с помощью фМРТ степень активации миндалины (древней структуре мозга, связанной с эмоциональной валентностью) и вентромедиальной префронтальной коре (область определения ценности), оказалось, что изображения «своих» вызывают гораздо большую позитивную эмоциональную реакцию, даже если «своими» эти люди стали всего несколько минут назад.
Древний принцип политических диктаторов «разделяй и властвуй», когда любое сообщество раскалывают на «своих» и «чужих» абсолютно по любому признаку (полу, вере, цвету кожи, национальности, политическим взглядам, сексуальной ориентации и т.п.) использует как рабочий механизм именно инстинкт принадлежности.Также на этот инстинкт опирается пропаганда и боевые психологические операции.
Этот же инстинкт, который человек получил в наследство от животных, заставляет неосознанно копировать эмоциональное и физиологическое состояние всего коллектива и автоматически воспроизводить коллективные действия.
Этот древний инстинкт «коллективной эмпатии» позволяет стадам животных моментально спасаться бегством от нападающих хищников.
Рис. 3. Древний стадный инстинкт, доставшийся человеку от животных как инструмент для коллективного выживания, заставляет неосознанно копировать эмоциональное состояние других и повторять их действия, не затрудняя себя оценкой последствий своих поступков: на это просто нет времени!
В человеческом мире данный инстинкт с успехом используется для управления массами людей: начиная от потребительского поведения и заканчивая формированием политических предпочтений на митингах и путем телевизионных трансляций. Особенно хорошо инстинкт срабатывает, когда люди видят похожих на себя по внешнему виду, полу, возрасту людей. Этот инстинкт, например, объясняет организующее воздействие школьной или военной формы.
Ксенофобия, то есть боязнь «непохожих», основывается на разнице в восприятии, при которой невозможна идентификация себя с другим человеком.
Это создает «разрыв» эмпатии и рождает страх, неприязнь и агрессию. Этой инстинктивной реакцией также с успехом пользуются в психологической инженерии (проще говоря, при контроле общественного поведения): создание образа «чужого» или «врага» взывает естественную защитную реакцию, включающую группирование с теми, с кем человек себя идентифицирует. Например, людей пытаются объединить против иноверцев, иностранцев, людей иной культуры, материального достатка, образа жизни, политических воззрений, сексуальной ориентации.
Чем патриотизм отличается от низменных чувств?
Чувства, основанные на инстинктах – это низменные чувства, приближающие человека к животному миру. К счастью, человек, благодаря своему эволюционному развитию, смог научиться контролировать животные инстинкты и развить значительную духовную составляющую, основой которой является любовь. Настоящий патриотизм является высшим духовным чувством – любовью к своей Родине и к своему народу. И как любой вид любви, патриотизм – это созидательное чувство, основывающееся на вере и определенных моральных принципах, направленное на созидание общего блага для своей Родины и соотечественников.
В настоящей любви нет агрессии и ненависти – не может быть этих низменных чувств и в настоящем патриотизме.
Чувства, которые основываются на инстинктах группирования и принадлежности, и приводят к страху, ненависти и агрессии против «других», обычно называются «национализмом», а не патриотизмом. Если низменные чувства объединяют людей не на основе одной национальности, а на основе любого вида многонациональной «клановости» (например, принадлежность к определенной кофессии, секте, ордену, организации или партии «избранных»), но также направлены на возвышение «своих» за счет принижения «чужих», то такие чувства называются трайбализмом. Термин происходит от английского слова «племя» («tribe») и отражает чувство безусловной приверженности «своим» соплеменникам, обычно ведомых в светлое будущее или на войну с соседним племенем под руководством бессменного мудрого вождя.
Рис. 4. Отличия созидательного патриотизма от разрушительного трайбализма.
Патриотизм — это «возвышенная любовь к своим», направленная на общее благо, гордость за «своих», основанная на положительной оценке вне зависимости от сравнения с другими странами. Трайбализм — это «ненависть к чужим», рождающая агрессию против тех, кто не похож на «своих», позитивная самооценка, основанная на унижении «других».
Еще проще: патриотизм – это любовь. Трайбализм – это ненависть.
Как и обычная любовь – патриотизм сложное чувство, дарованное не многим. Он требует веры и набора общечеловеческих идеалов. Гораздо проще вместо любви испытывать низменные чувства – половое стремление или ненависть. Чувства, основанные на инстинктах, не требуется воспитывать – достаточно предъявить соответствующий стимул, чтобы их активировать.
Трайбализм – одно из самых разрушительных чувств в истории человечества. Как только расовые, религиозные, этнические или клановые интересы перевешивают соображения общего блага, разделение общества на фракции неминуемо приводит к насилию, хаосу и разрушению общества (государства).
Интересно, что люди, испытывающие высшие патриотические чувства, имеют существенные нейропсихологические отличия от приверженцев трайбализма (в частности, национализма). Исследование 2016 года[1], проведенное в Университете Тохоку (Сендай, Япония), показало, что региональная плотность серого вещества головного мозга (rGMD) отличается у приверженцев конструктивного и деструктивного подходов к настоящему и будущему своей страны. Оказалось, что сторонники национализма отличаются большей агрессивностью, социальной нетерпимостью, чувством собственного превосходства, отсутствием эмпатии, и сниженной способностью к продуктивной кооперации. С помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ) у националистов была выявлена положительная корреляция rGMD в области задней поясной извилины (PCC — ответственна за агрессивные реакции, месть, вместо эмпатии), области орбитофронтальной коры (OFC — ответственная за социальные сравнения – в частности за чувство собственного превосходства) и отрицательная корреляция с плотностью серого вещества в области правого миндалевидного тела (миндалина — ответственна за эмоциональный контроль функций мозга, в частности развития стрессовых реакций).
Истинный же патриотизм отрицательно коррелирвал с плотностью серого вещества в области ростролатеральной префронтальной коры (RLPFC – область, отвечающая за ощущение субъективного благополучия и построение долговременных сложных цепочек целей). Исследование показало, что, чем более благополучен человек, чем выше качество его жизни, тем более конструктивно и созидательнее он относится не только к своей жизни, но и к жизни родной страны, проявляя высший духовный патриотизм – патриотизм любви.
Кто больше других нуждается в группировании и идентификации с определенным сообществом?
Ответ лежит в природе инстинктов: группирование необходимо для выживания. Человек ищет помощи и поддержки в обществе, когда его базовым ценностям и потребностям что-то угрожает. Исследования показывают, что люди сильнее идентифицируют себя со своей нацией или религией, когда чувствуют, что они терпят неудачу в своих личных делах либо в профессиональной и деловой сфере. Чувство слабости и незащищенности быстро приводит человека к зависимости от группы, в которую он убегает как в укрытие.
Поэтому эффективность групповой психотерапии также имеет в своей основе инстинкты принадлежности и группирования.
Рис. 5. Качели коллективизма – индивидуализм, покоящиеся на пирамиде удовлетворенных или неудовлетворенных потребностей
Как только человек становится неуверенными в себе, он стремиться восстановить определенность и уверенность, которые обеспечиваются принадлежностью к группе, которая позволяет вновь найти идентификацию и получить столь необходимые каждому оценки. Входной платой в любую группу или сообщество является безусловное принятие правил и идеологии группы. С патриотизмом происходит то же самое – человек принимает определенную идеологию и взамен получает право на принадлежность и безопасность, исправленную самооценку.
Психологическая модель отношений человека с государством – идентична модели отношения ребенка с родителями
Базовым элементом, служащим основой для формирования всех видов привязанностей человека служит семья: мать кормит малыша, а отец служит добытчиком и защитником.
Абсолютная незащищенность младенца порождает мощную потребность в привязанности к тем, кто о нем заботится, и кто его защищает. Но, как известно, родители бывают разные… и не все заботятся о своем ребенке, удовлетворяя всю гамму его потребностей – от базовых до духовных. На любое общество человек бессознательно проецирует семейные мерки: страна становится Родиной — Матерью или Отчизной, а в ее лидерах человек ищет опору и защиту: первое лицо становится Отцом. Неслучайно маркером государственного трайбализма служит появление фигуры Вождя. Вожди, как всем известно, существуют только у первобытных племен (трайбов). Интересно, что в неавторитарных обществах Родину чаще всего называют просто Родной край или Родная земля (Homeland).
Рис. 6. Перенос модели отношений с родителями на отношение с государством.
Взрослея, человек переносит модель отношений с родителями на государство, идеализируя или демонизируя власть, в зависимости от того, как с ним обращаются.
Когда родители (или государство) заботливы и разумны, дети растут с базовым чувством безопасности, способностью доверять другим людям и полагаться на них, умением адаптироваться к изменениям в жизни. Если родители (государство) не могут защищать детей (граждан) и относятся к ним безразлично, попустительски, либо, наоборот, чрезмерно контролируют и наказывают детей, пугают их, то такие люди вырастают с базовым чувством незащищенности и недоверия к другим, страдая от неумения адаптироваться к жизни и самостоятельно ее строить. К сожалению, эти сценарии, когда родители (или государство) не могут сопереживать своим детям (гражданам), либо самовлюбленно используют их (и даже подвергают постоянному физическому и / или эмоциональному насилию), либо пренебрегают ими, встречается совсем нередко.
Рис. 7. Зависимость жизненных успехов человека и гражданина от стиля воспитания и / или сложившейся государственной системы.
Когда человек выходит из детского состояния, становится успешным и уверенным в себе, он престает нуждаться в родительской семье, либо в принадлежности к какой-то группе или сообществу.
Очень часто успешные люди разочаровываются в своих сообществах, так как перерастают ту идентификацию, которую предлагает им группа (компания, партия, религия, государство). Люди могут быстро разочаровываются в группах, которые не уважают их, или занижают их идентификацию. Например, дворянину или интеллигенту после октябрьского переворота 1917 года было трудно идентифицировать себя с государством «рабочих и крестьян». Эти люди стали искать новую идентичность, эмигрируя в другие страны. Это явление – поиск новой идентичности – лежит и в основе современной «утечки мозгов», когда люди ищут, прежде всего, достойной их внутреннего мира идентичности, а не просто безопасной и сытой жизни.
Интересно, что люди, которые престают нуждаться в поддержке группы, как правило, отличаются лучшими когнитивными (познавательными) способностями, больше вдохновляются новым, активно исследуют окружающий мир. Это креативные индивидуалисты, которые, собственно, и двигают мир вперед. Остающиеся в зависимости от сообщества люди, как правило, отличаются консерватизмом, гораздо менее подвижными познавательными способностями, а их мотивы направлены не на развитие, а на консервативное поддержание «стабильности».
Можно ли научить патриотизму или воспитать патриотизм?
Ответ на этот вопрос легко получить, обращаясь к модели семьи: можно ли научить любить мать, отца, братьев и сестер? Настоящий патриотизм, который основывается на любви (в отличие от трайбализма, основанного на ненависти и унижении других) невозможно воспитать или научить ему. Попробуйте научить ребенка любить свою мать: заставьте его с утра петь гимн матери, регулярно по расписанию признаваться в любви к ней, только в этом случае получая вознаграждение, рассказывая всем в песочнице, что только его мама – самая лучшая, а чужие мамы – плохие…. Вам уже смешно?
Попробуйте заставить ребенка полюбить жестокую, агрессивную и невнимательную мать, которая умеет только кричать и наказывать. Именно от таких матерей сбегают при первой возможности, а если сбежать невозможно, то уходят из сферы ее контроля с помощью алкоголя или наркотиков, рискового или криминального поведения, и иногда и с помощью сознательного прекращения жизни.
Любовь можно только заслужить – заботясь о своем ребенке, кормя его, обеспечивая контакт кожа-к-коже, способствуя его развитию и удовлетворению не только физиологических потребностей, но и стремлений высшего – духовного порядка. Такую мать (или Родину) ребенок будет любить без всяких «уроков патриотизма», особенно проводимых в сети платными троллями.
Андрей Демкин
[1] Takeuchi, H., Taki, Y., Sekiguchi, A., Nouchi, R., Kotozaki, Y., Nakagawa, S., Miyauchi, C. M., Iizuka, K., Yokoyama, R., Shinada, T., Yamamoto, Y., Hanawa, S., Araki, T., Hashizume, H., Kunitoki, K., Sassa, Y., & Kawashima, R. (2016). Differences in gray matter structure correlated to nationalism and patriotism. Scientific reports, 6, 29912. https://doi.org/10.1038/srep29912
Патриотизм — Психологос
Патриотизм определяется, как нравственный и политический принцип, социальное чувство, содержанием которого является любовь к Отечеству и готовность подчинить его интересам свои частные интересы.
Патриотизм предполагает гордость достижениями и культурой своей Родины, желание сохранять её характер и культурные особенности и идентификация себя (особое эмоциональное переживание своей принадлежности к стране и своему гражданству, языку, традициям) с другими членами народа, стремление защищать интересы Родины и своего народа. Патриотизм может проявляться в следующих формах:
- государственный патриотизм – любовь к государству.
- имперский патриотизм – лояльность к империи и её правительству.
- квасной патриотизм (ура-патриотизм) – гипертрофированное чувство любви к государству и своему народу.
- местный патриотизм – любовь местному образу жизни, традициям, особенностям, культам.
- этнический патриотизм – любовь к своему этносу.
Не все, кто любит свою страну, считает себя патриотом.
Патриотизм в истории
Само понятие имело различное наполнение и понималось по разному. В античности термин patria («родина») применялся к родному городу-государству, но не к более широким общностям (таким как «Эллада», «Италия»).
При этом всегда были люди с другими взглядами: в Иллиаде можно услышать мотивы италийского патриотизма, а некоторые древнегреческие философы (такие, как киник Диоген) считали себя космолитами, то есть «гражданами мира».
В Римской империи патриотизм существовал в виде местного «полисного» патриотизма и имперского патриотизма. Христианство своей проповедью подрывало основы местных религиозных культов и тем самым ослабляли позиции полисного патриотизма. Впрочем, после принятия христианства Римской империей империя начала использовать христианство для укрепления единства империи, противодействии местному национализму и местному язычеству, формируя представления о христианской империи как о земной родине всех христиан.
В Средние века, когда лояльность гражданскому коллективу уступила место лояльности монарху, термин потерял актуальность и вновь приобрел ее только в Новое время.
Проповедь равенства всех народов перед Богом способствовали сближению народов Римской империи и препятствовали местному национализму.
Поэтому на уровне городов проповедь христианства наталкивалась на противодействие патриотически настроенных язычников, которые видели в местных культах основу благополучия города.
Яркий пример такого противостояния – реакция ефесян на проповедь апостола Павла. В этой проповеди они увидели угрозу местному культу богини Артемиды, который составлял основу материального благополучия города. (Деян. 19:-24-28)
Имперский Рим, в свою очередь, видел в христианстве угрозу имперскому патриотизму. Несмотря на то, что христиане проповедывали послушание властям и возносили молитвы за благополучие империи, они отказывались принимать участия в имперских культах, которые по мнению императоров должны способствовать росту имперского патриотизма.
Проповедь христианства о небесной отчизне и представления о христианской общности как особом «народе Божьем» вызывали сомнения в лояльности христиан земному отечеству.
Патриотизм в новое время
В эпоху американской и французской буржуазных революций понятие «патриотизм» было тождественно понятию «национализм», при политическом (неэтническом) понимании нации; по этой причине во Франции и Америке в тот период понятие «патриот» было синонимом понятия «революционер» (символами этого революционного патриотизма являются «Декларация независимости» и «Марсельеза»).
В России Лев Толстой считал патриотизм чувством «грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное – безнравственным».
Скажите людям, что война дурно, они посмеются: кто же этого не знает? Скажите, что патриотизм дурно, и на это большинство людей согласится, но с маленькой оговоркой. – Да, дурной патриотизм дурно, но есть другой патриотизм, тот, какого мы держимся. – Но в чем этот хороший патриотизм, никто не объясняет. Если хороший патриотизм состоит в том, чтобы не быть завоевательным, как говорят многие, то ведь всякий патриотизм, если он не завоевательный, то непременно удержательный, то есть что люди хотят удержать то, что прежде было завоевано, так как нет такой страны, которая основалась бы не завоеванием, а удержать завоеванное нельзя иными средствами, как только теми же, которыми что-либо завоевывается, то есть насилием, убийством.
Он полагал, что патриотизм с неизбежностью порождает войны и служащим главной опорой государственному угнетению.
Толстой полагал, что патриотизм глубоко чужд русскому народу, как и трудящимся представителям других народов: он за всю жизнь не слышал от представителей народа никаких искренних выражений чувства патриотизма, но наоборот, много раз слышал выражения пренебрежения и презрения к патриотизму. Профессор Чикагского университета Пол Гомберг сравнивает патриотизм с расизмом, в том отношении, что тот и другой предполагают моральные обязанности и связи человека прежде всего с представителями «своей» общности. Критики патриотизма отмечают также следующий парадокс: если патриотизм – добродетель, а во время войны солдаты обеих сторон являются патриотами, то они одинаково добродетельны; но именно за добродетель они и убивают друг друга, хотя этика запрещает убивать за добродетель.
Мнение Бориса Акунина о патриотизме
Больше всего для славы и подлинного величия страны делают не политики, а люди культуры и науки. Лучшее, что мир получил от России и за что он ей благодарен, это Толстой, Достоевский, Чехов, Чайковский, Рахманинов, Менделеев.
Насколько мне известно, никто из них о любви к России и правительству во все горло не кричал.
Не всякий достойный человек – патриот. Непохоже, чтобы мать Тереза была шумной патриоткой родной Македонии; для апостола Павла не было ни иудея, ни эллина; Л.Толстой считал, что патриотизм вреден и опасен.
«Патриотизм, как чувство исключительной любви к своему народу и как учение о доблести жертвы своим спокойствием, имуществом и даже жизнью для защиты слабых от избиения и насилия врагов, – был высшей идеей того времени, когда всякий народ считал возможным и справедливым, для своего блага и могущества, подвергать избиению и грабежу людей другого народа; но уже около 2000 лет тому назад высшими представителями мудрости человечества начала сознаваться высшая идея братства людей, и идея эта, всё более и более входя в сознание, получила в наше время самые разнообразные осуществления».
Но всякий настоящий патриот – человек достойный, потому что хочет сделать более достойной свою страну.
Вот по этому параметру и только по нему нужно вести счет, кто патриот, а кто нет. Осталось лишь определить – что такое «достойная страна». Предлагаю следующие критерии, по которым можно измерить достоинство страны: чем больше баллов, тем оно выше.
- Все без исключения жители имеют максимально равные стартовые шансы для самореализации.
- Те, кто не может заботиться о себе сам или нуждается в помощи, получают ее от государства.
- Гражданам выгоднее жить честно, по закону и собственным трудом, чем жульничать, химичить и паразитировать.
- Страну любят и поэтому уважают в мире (именно так, а не «боятся и поэтому уважают»). То есть уважают за науку, культуру и великодушие, а не за атомную бомбу.
Кто работает на повышение хотя бы одного из этих показателей, тот и патриот. Даже если терпеть не может слова «патриотизм» и от нелюбви к пафосу говорит про Родину «эта страна».
Патриотизм и христианская традиция
Последовательный универсализм и космополитизм раннего христианства, его проповедь о небесной отчизне в противоположность земным отечествам и представления о христианской общности как особом «народе Божьем» подрывала самые основы полисного патриотизма. Христианство отрицало всякие различия не только между народами империи, но и между римлянами и «варварами». Апостол Павел наставлял: «Если вы воскресли со Христом, то ищите горнего (…) облекшись в нового <человека>, где нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Колоссянам, 3, 11). По словам апологетического «Послания к Диогнету», приписываемого Иустину Мученику, «живут они (христиане) в своем отечестве, но как пришельцы (…). Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество — чужая страна. (…) Находятся на земле, но суть граждане небесные». Французский историк Эрнест Ренан следующим образом формулировал позицию ранних христиан: «Церковь есть родина христианина, как синагога родина еврея; христианин и еврей живут во всякой стране, как чужие. Христианин едва признает отца или мать. Он ничем не обязан империи (…) Христианин не радуется победам империи; общественные бедствия он считает исполнением пророчеств, обрекающих мир на погибель от варваров и огня».
Мнения современных богословов и христианских иерархов о патриотизме до некоторой степени расходятся. Патриарх Алексий II считал, что патриоризм актуален и делает народ и каждого человека ответственным за жизнь страны.
«Патриотизм, несомненно, актуален. Это чувство, которое делает народ и каждого человека ответственным за жизнь страны. Без патриотизма нет такой ответственности. Если я не думаю о своем народе, то у меня нет дома, нет корней. Потому что дом – это не только комфорт, это еще и ответственность за порядок в нем, это ответственность за детей, которые живут в этом доме. Человек без патриотизма, по сути, не имеет своей страны. А «человек мира» это то же самое, что бездомный человек.
Вспомним евангельскую притчу о блудном сыне. Юноша ушел из дома, а потом вернулся, и отец его простил, принял с любовью. Обычно в этой притче обращают внимание на то, как поступил отец, принявший блудного сына. Но нельзя забывать и о том, что сын, поскитавшись по миру, вернулся в свой дом, потому что для человека невозможно жить без своих устоев и корней.
Мне кажется, что чувство любви к собственному народу столь же естественно для человека, как и чувство любви к Богу. Его можно исказить. И человечество на протяжении своей истории не раз искажало чувство, вложенное Богом. Но оно есть.
И здесь еще одно очень важно. Чувство патриотизма ни в коем случае нельзя смешивать с чувством враждебности к другим народам. Патриотизм в этом смысле созвучен Православию. Одна из самых главных заповедей христианства: не делай другому то, что ты не хочешь, чтобы делали тебе. Или как это звучит в православном вероучении словами Серафима Саровского: спасись сам, стяжи мирен дух, и тысячи вокруг тебя спасутся. То же самое патриотизм. Не разрушай у других, а созидай у себя. Тогда и другие будут относиться к тебе с уважением. Я думаю, что сегодня у нас это основная задача патриотов: созидание собственной страны».
Другие богословы относятся к идее патриотизма более осторожно.
По мнению православного богослова игумена Петра (Мещеринова), любовь к земной родине не является чем-то, выражающим суть христианского учения и обязательным для христианина. Однако церковь в то же время, находя свое историческое бытие на земле, не является и противником патриотизма, как здравого и естественного чувства любви. При этом однако она «не воспринимает ни одно естественное чувство как нравственную данность, ибо человек – существо падшее, и чувство, пусть даже такое, как любовь, предоставленное самому себе, не выходит из состояния падения, а в религиозном аспекте приводит к язычеству». Поэтому «патриотизм имеет достоинство с христианской точки зрения и получает церковный смысл тогда и только тогда, когда любовь к родине является деятельным осуществлением по отношению к ней заповедей Божиих.
Современный христианский публицист Дмитрий Таланцев считает патриотизм антихристианской ересью. По его мнению, патриотизм ставит родину на место Бога, тогда как «христианское мировоззрение подразумевает борьбу со злом, отстаивание истины совершенно независимо от того, где, в какой стране происходит это зло и уход от истины»
Идеи синтеза патриотизма и космополитизма
Противоположностью патриотизма обыкновенно считается космополитизм, как идеология всемирного гражданства и «родины-мира», при которой «привязанность к своему народу и отечеству как будто теряет всякий интерес с точки зрения универсальных идей». В частности, подобное противопоставления в СССР во времена Сталина привело к борьбе с «безродными космополитами». С другой стороны, наблюдаются идеи синтеза космополитизма и патриотизма, при которых интересы родины и мира, своего народа и человечества понимаются соподчиненными, как интересы части и целого, с безусловным приоритетом общечеловеческих интересов. Так, английский писатель и христианский мыслитель Клайв Стейплз Льюис писал:
«патриотизм – хорошее качество, гораздо лучшее, чем эгоизм, присущий индивидуалисту, но всеобщая братская любовь – выше патриотизма, и если они вступают в конфликт между собой, то предпочтение следует отдать братской любви».
Такой подход современный немецкий филосов М. Ридель находит уже у Иммануила Канта. Вопреки неокантианцам, которые заостряют внимание на универсалистском содержании этики Канта и его идее создания всемирной республики и универсального правового и политического порядка, М. Ридель считает, что у Канта патриотизм и космополитизм не противопоставлены друг другу, а взаимосогласованы, и Кант видит как в патриотизме, так и в космополитизме проявления любви. По М. Риделю, Кант в противовес универсалистскому космополитизму Просвещения подчеркивает, что человек в соответствии с идеей мирового гражданства причастен и к отечеству и к миру, полагая, что человек как гражданин мира и земли, истинный «космополит», чтобы «способствовать благу всего мира, должен иметь склонность в привязанности к своей стране».
В дореволюционной России эту идею отстаивал Владимир Соловьев, полемизируя с неославянофильской теорией самодостаточных «культурно-исторических типов». В статье о космополитизме в ЭСБЕ Соловьев утверждал:
«как любовь к отечеству не противоречит непременно привязанности к более тесным социальным группам, напр., к своей семье, так и преданность всечеловеческим интересам не исключает патриотизма. Вопрос лишь в окончательном или высшем мериле для оценки того или другого нравственного интереса; и, без сомнения, решительное преимущество должно здесь принадлежать благу целого человечества, как включающему в себя и истинное благо каждой части».
С другой стороны, перспективы патриотизма виделись Соловьеву следующим образом:
Идолопоклонство относительно своего народа, будучи связано с фактическою враждою к чужим, тем самым обречено на неизбежную гибель.(…) Повсюду сознание и жизнь приготовляются к усвоению новой, истинной идеи патриотизма, выводимой из сущности христианского начала: «в силу естественной любви и нравственных обязанностей к своему отечеству полагать его интерес и достоинство главным образом в тех высших благах, которые не разделяют, а соединяют людей и народы».
Психология патриотизма — Shepherd Express
×
Expand
Итак, учитывая политический климат в день 243-летия нашей страны, я отправляюсь туда, куда боятся ступить ангелы.
Давайте посмотрим, что психология и социология говорят нам о патриотизме и патриотах. Ведь мы присваиваем эти ярлыки ребятам, подписавшим Декларацию независимости, чему и посвящен этот праздник. Между прочим, более 40% американцев ошибаются, когда их спрашивают, что отмечается в честь Четвертого июля.
Несмотря на это, социологи приписывают патриотизм «трайбализму». Племена были первоначальными социальными структурами, созданными людьми для дальнейшего выживания. Вот почему патриотизм, современная версия трайбализма, может быть таким эмоционально заряженным мышлением. Речь идет о принадлежности и групповой идентичности. Это не значит, что патриотизм означает одно и то же для всех или что чувство патриотизма требует приверженности определенной идеологии, чего на самом деле нет.
Теперь трайбализм почти повсеместен. Мы социальный вид, который, как и другие виды (пчелы, волки, киты, муравьи, слоны и т. д.), склонен собираться в группы различного размера и состава. От немногих существующих племенных обществ, которые остались сегодня, до переполненных национальных государств с миллионами жителей, мы — птицы одного поля.
В худшем случае трайбализм пробуждает демонов в человеческой психике. Патриотизм, в частности, может стать «добродетелью порочного» (Оскар Уайльд), нацистская Германия является ужасающим, но не редким примером. В лучшем случае патриотический дух становится силой добра, как в случае с щедростью американского народа в ответ на стихийные бедствия по всему миру (в последнее время мы, граждане, справляемся с этим лучше, чем наше правительство).
Будьте в курсе новостей дня
Подпишитесь по номеру на нашу бесплатную ежедневную электронную рассылку, чтобы получать последние местные новости, рестораны, музыку, искусство, развлечения и события Милуоки, доставляемые прямо на ваш почтовый ящик каждый будний день, а также бонусное электронное письмо с обзором недели по субботам.
ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬСЯ
Как инструмент выживания, патриотические настроения в разное время поддерживали нашу республику, начиная с Войны за независимость и включая Вторую мировую войну, когда демократия находилась под угрозой. И наоборот, это также было движущей силой нашей кровавой Гражданской войны, когда граждане с обеих сторон чувствовали патриотический долг бороться за свой различный образ жизни.
Одним из положительных эффектов патриотизма является его способность объединять людей, которые в противном случае могли бы сосредоточиться больше на своих различиях, чем на общих чертах. С самого начала истории нашей страны это была постоянная тема. Исследования показывают, что в целом американцы проявляют больший патриотический пыл, чем большинство других народов. Почему? Потому что нам нужно чувство национального эго, чтобы помнить, что нас связывает. Разнообразие, вызванное многочисленными волнами иммиграции, начавшимися в начале 19 века и продолжающимися сегодня, бросает вызов нашей способности определить, что значит быть американцем.
Итак, что значит быть патриотом? Для одних это включает в себя безоговорочную лояльность к своей нации («Моя страна, правильная или неправильная, но моя страна»), в то время как для других это требует протеста и критики своего правительства, когда оно не в состоянии поддерживать общее благо.
Обычно споры о том, кто претендует на мантию патриота, связаны с расстановкой приоритетов основных ценностей. Если кто-то высоко ценит личную свободу, он или она может, например, не любить сжигание флага, но все же уважать конституционное право на это. Если вместо этого кто-то сильно ценит традиции и верность, то такой поступок может показаться неуважительным, очень похожим на личное оскорбление или даже изменой.
Возможно, дело в этом. Если кто-то действует таким образом, что создает и защищает благо своих сограждан (страны), а не чисто свои собственные интересы или интересы какого-то клана жадных оппортунистов (политико-промышленный комплекс), то этот человек может квалифицироваться как патриот. Как сказал Марк Твен: «Верность стране всегда. Лояльность правительству, когда оно этого заслуживает».
Истинные патриоты, таким образом, не служат эгоизму, слепому национализму или корыстолюбию. Итак, когда те, кто обладает политической и экономической властью, используют патриотические символы, церемонии и банальности, чтобы разделить нас и настроить против нашей общей человечности, они не патриоты. Они участвуют в том, что Джордж Вашингтон назвал «обманом притворного патриотизма» — притворяются патриотами, чтобы обмануть нас и достичь своих эгоистичных целей.
Не покупайся.
Для получения дополнительной информации посетите сайт philipchard.com .
Двойственная природа психологии патриотизма
У меня на коленях бережно балансирует попкорн, на подлокотнике качается начос, я флиртую с кока-колой в подстаканнике. Теперь на киноэкране мигает табличка: «Пожалуйста, встаньте под национальный гимн». Все вокруг меня начинают шаркать, чтобы встать прямо; некоторые даже благоговейно смотрят на экран и напевают песню. Минуту назад их рты были набиты закусками из кинотеатра. Как за считанные секунды произошел переход от беспечного кинозрителя к патриотически настроенному индийцу? Так ли бездумно обусловлено или глубоко прочувствовано чувство патриотизма, что его можно вызвать в любом месте и в любое время?
Ответ: оба. Согласно «Психологии патриотизма» Майкла Бадера, мы, люди, эволюционно обусловлены стремлением к общению и безопасности. Эта уязвимость, связанная с желанием присоединиться к чему-то большему и принадлежать к чему-то большему, чтобы стать частью большего сообщества, делает нас «уязвимыми для манипуляций и эксплуатации», — пишет он.
Бадер сравнивает чувство патриотизма с чувством ребенка, нуждающегося в семье: зависимость индивидуума от систем поддержки выживания вызывает потребность в защите и побуждает к идеализации авторитета. «Когда родители защищают и разумны, дети растут с базовым чувством безопасности и способностью полагаться на других», — пишет Бейдер. «Когда родители не могут защитить детей и используют свою власть произвольным, пугающим или непоследовательным образом, дети вырастают с базовым чувством незащищенности и недоверием к другим».
Патриотизм, конечно, тоже обусловлен. В истории Индии патриотизм играл роль объединителя. В колониальную эпоху страна была разделена на территории под властью британцев и отдельные королевства, управляемые индийскими правителями. Процесс борьбы за независимость и мобилизации индийцев на борьбу за свободу был усилен за счет привития патриотизма массам через такие газеты, как Harijan и Bande Mataram, брошюры , распространяемые по всей стране, книги, фильмы и музыку. Патриотизм не только пробудил политическую волю среди индийцев, но и помог объединить страну против общего врага: британского колониального господства.
После обретения независимости в 1947 году и пережившей травму разделения, тот же патриотический пыл, который помог добиться независимости, сыграл важную роль в укреплении национальной идентичности, которую колониализм пытался стереть на протяжении веков. В последующие годы в обществе закрепились выражения патриотизма, от кинематографистов, снимающих фильмы о национальной гордости, до школ, требующих ежедневного исполнения государственного гимна. Хотя ощущение себя частью большего целого является естественным человеческим инстинктом и в прошлом приносило огромную пользу Индии, возможно, пришло время оценить, чему сегодня служат проявления патриотического рвения.
Любые страны, которые формируются или становятся независимыми в результате политической борьбы, такие как Индия, будут принимать граждан с повышенным чувством лояльности, сказал Том Смит, директор Центра изучения политики и общества организации социальных исследований NORC. Форбс. Но есть момент, когда повышенный патриотизм взлетает слишком высоко.0004 В 2016 году, когда Верховный суд принял постановление, обязывающее проигрывать национальный гимн во всех кинотеатрах, а кинозрители должны встать и показать свой патриотизм, было несколько случаев, когда самопровозглашенные дружинники избивали тех, кто этого не делал. соглашаться с правилом. В то время киноклуб в Керале оспорил эту практику, указав на ложную эквивалентность между «внешним проявлением уважения» и «настоящим чувством уважения», сообщает BBC. (По состоянию на январь 2018 года в кинотеатрах больше не обязательно играть национальный гимн, но если они решат это сделать, вам придется оставить попкорн в стороне.)
Патриотизм прививает чувство «мы» — автоматически порождая понятие «они». И легче и полезнее гордиться своим собственным патриотизмом, когда те, которые существуют вне его, считаются «плохими» и «опасными», что затем заставляет патриота чувствовать себя «хорошим, праведным и безопасным», по словам Бейдера. Между прочим, это те же чувства, которые сексисты, расисты и гомофобы используют для оправдания и разжигания своего фанатизма, говорит Бадер.
Именно тогда патриотизм искажается, становясь «исключающим и превосходящим» и продвигая менталитет «лучше, чем», утверждают Майкл В. Леду и Томас Маршалл в своей статье «Можем ли мы преподавать патриотизм в школах». Некоторые называют деволюцию национализмом.
Джордж Оруэлл определяет национализм как «привычку отождествлять себя с одной нацией или другой единицей, ставить ее выше добра и зла и не признавать никакой другой обязанности, кроме как продвигать ее интересы». Он пишет о национализме как о концепции, неотъемлемо связанной со стремлением к власти. «Неизменная цель каждого националиста — обеспечить себе больше власти и престижа, , не , не для себя, а для нации или другой единицы, в которой он решил погрузить свою индивидуальность», — пишет Оруэлл в Заметки о национализме. Забудьте об откровенных английских романистах, даже Рабиндранат Тагор, доморощенная литературная легенда Индии и автор песен государственного гимна, был стойким противником национализма и всех его атрибутов.
Связанные с The Swaddle:
Студент был арестован в штате Тамил Наду за призывы к БДП
Национализм «это то, что в течение многих лет было причиной проблем Индии. Я убежден, что мои соотечественники действительно обретут свою Индию, борясь против воспитания, которое учит их тому, что страна выше идеалов человечества», — писал Тагор в «Национализме в Индии».
Один из способов убедиться, что население не полностью ослеплено гордостью за свою страну, состоит в том, чтобы провести различие между патриотизмом слепой любви и послушания и патриотизмом, использующим критическое мышление и неповиновение, согласно «О разновидностях национальной привязанности: Слепой против конструктивного патриотизма», опубликованный в Международном обществе политической психологии. Первое приводит к более воинственному населению, а второе — к более умному.
Хвалите свою страну или критикуйте свою страну, но ради всего разумного, пожалуйста, имейте веские причины.