Травма униженного (мазохиста) -5 травм Лиз Бурбо
Пять масок по теории психолога Лиз Бурбо (Liz Bourbeau, 1941) соответствуют пяти душевным травмам, к которым сводятся все наши страдания. Пять травм человека – это травма отвергнутого, травма несправедливости, травма униженного, травма предательства и травма брошенного. У каждого из нас есть, как минимум, четыре из них – лишь травма униженного встречается не у всех. Как правило, одна или две травмы у человека ярко выражены.
Пять масок по теории психолога Лиз Бурбо (Liz Bourbeau, 1941) соответствуют пяти душевным травмам, к которым сводятся все наши страдания. Пять травм человека – это травма отвергнутого, травма несправедливости, травма униженного, травма предательства и травма брошенного. У каждого из нас есть, как минимум, четыре из них – лишь травма униженного встречается не у всех. Как правило, одна или две травмы у человека ярко выражены.
Пробуждение травмы: в период от одного до трех лет
Тезис: Недостаток свободы.
Маска: Мазохист.
Тело: Толстое, округлое, низкий рост, толстая плотная шея, напряженность в области горла, шеи, челюстей и таза. Лицо круглое, открытое.
Словарь: «достойный» • «недостойный» • «маленький» • «толстый».
Больше всего боится: Свободы.
Питание: Любит сытную, жирную пищу, шоколад. Прожорлив или, наоборот, ест маленькими порциями. Стыдится покупать для себя и употреблять «лакомства».
Характер: Часто стыдится себя или других или боится причинить стыд. Не любит быстрой ходьбы. Знает свои потребности, но не прислушивается к ним. Много взваливает на свои плечи. Прибегает к контролю, чтобы избежать стыда. Считает себя неопрятным, бессердечным, свиньей, хуже других. Склонен к слиянию. Устраивается так, чтобы не быть свободным, поскольку «быть свободным» для него означает «быть несдержанным». Когда он несдержан, то боится переступить черту дозволенного. Любит роль матери.
Лиз Бурбо утверждает, что мазохисту трудно выразить свои настоящие потребности и чувства, потому что с раннего детства он боится говорить, так как боится испытать стыд (или заставить других испытать стыд). Как правило такой человек сверхчувствителен, и любой пустяк может его ранить. Вместе с тем он готов смешить других, выставляя себя объектом насмешки.
Типичные болезни: Боли в спине • плечах, горле • ангины • ларингиты • заболевания дыхательных путей • ног • ступней • варикозы • растяжения связок • переломы • нарушения функций печени • щитовидной железы • кожный зуд • гипогликемия • диабет • сердечные заболевания.
Тест на принадлежность к травме униженного.
1. Тело рыхлое округлое или толстое.
2. Низкий рост.
3. Толстая плотная шея.
4. Напряженность в области горла, шеи, челюстей или таза.
5. Лицо круглое, открытое.
6. Могучая спина.
• На предыдущие вопросы желательно отвечать наблюдающему
7. Стад за себя и других, связанных с полнотой, неаккуратностью, неловкостью.
8. Способность легко набирать вес и трудности с ним расстаться.
9. Осуждение себя за медлительность, неловкость.
10. Стремление кого-то опекать, кому-то помогать.
11. Создание ситуации собственной неволи (служанки в доме, козел отпущения на работе).
12. Желание быть уникальным и значительным.
13. Сокрытие постыдных поступков (изнасилование, тюрьма, др.)
14. Чрезмерная чувствительность, обидчивость.
15. Пренебрежение своими потребностями (себе в последнюю очередь).
16. Сочетание повышенной чувствительности со стыдом в сексуальных отношениях.
17. Чувство собственной никчемности.
18. Любовь к маленьким вещам, предметам.
19. Мелкий почерк.
20. Унижение, осуждение себя в лазах других (я такая свинья, я такой тупой).
21. Неловкость за столом, в компании (упасть, поскользнуться, облиться, испачкаться).
22. Склонность брать на себя вину других.
23. Подсознательное стремление к свободе (вырвавшись много ест, пьет, без меры занимается сексом, пьет алкоголь, пр.)
24. Боязнь свободы (с другой стороны), ограничения, обязательства, чувство долга.
25. Нелюбимая работа, не дающая удовлетворения душе.
26. Уборка дома, нарядные платья к гостям. В остальное время беспорядок.
27. Представление о сексе как о грехе, жёсткий самоконтроль, стыд.
28. Боязнь обнажить тело.
29. Нотки притворства в голосе.
30. Любовь к чувственным танцам.
31. Желание сидеть, раскинув ноги, оттенившись.
32. Любовь к сытой или жирной пище.
33. Любовь к шоколаду или сладкому.
34. Боли в спине.
35. Ангины или ларингиты.
36.
Заболевания ног (варикоз, растяжение связок).
37. Нарушение функций печени.
38. Вы помните, как Ваша мать или отец испытывали стыд за Ваше поведение (испачкался, плохо одет, пр.)
39. Вас унизили в возрасте от 1 до 3 лет за недостойное поведение (обкакался и т.д.)
40.Осуждение или неловкость в ситуациях, связанных с сексуальной сферой.
Все пять травм по Лиз Бурбо- таблица
Поделиться ссылкой:
ПохожееПсихическая травма — Травма униженного
В отличие от многих других травм, которые чаще всего появляются из-за нюансов в отношениях детей с родителями противоположного пола, психическая травма униженного – это результат взаимоотношений ребенка исключительно с матерью. Правда, исключения возможны и здесь: к примеру, если у ребенка только отец и он выполняет все те функции, которые обычно возлагаются на маму: приучение ребенка к гигиене, порядку и т.п. Но поскольку такие ситуации все же не так часто встречаются, принято связывать с данной травмой именно маму ребенка.
Как возникает травма?
Поскольку само слово унижение подразумевает определенное воздействие на человека, вполне закономерно, что подобная травма возникает у уже рожденного человека. И в отличие от тех травм, которые родители могут причинить подсознательно, зачастую, даже сами не догадываясь о собственном пагубном воздействии на психику ребенка, то унизить малыша, дать ему понять, что его стыдятся – это можно сделать только сознательно.
Сложно сказать, что руководит родителями в такие моменты. Возможно, если бы каждый из них хоть немного был в курсе того, что ожидает их ребенка после такой травмы, то слова бы подбирались внимательнее. Ведь часто оказывается достаточно одного замечания, высказанного в резкой форме, да еще и при посторонних, чтобы у малыша появилась травма на всю жизнь.
Как правило, травматическими оказываются резкие замечания мамы по поводу того, что ребенок сделал что-то не так: сломал-разбил-разобрал, в особенности, если дело касается не домашних вещей, а чьих-то чужих (к примеру, при походе в гости).
У малыша возникает ощущение, что его стыдятся, что он не оправдал ожиданий. Однако впоследствии ситуация может усугубиться: на уже существующую травму униженного накладывается другая ее разновидность, с сексуальным подтекстом. В подавляющем большинстве случаев это происходит тогда, когда мама застает ребенка за мастурбацией. Вместо того, чтобы откровенно поговорить и все объяснить сыну или дочери, большинство мам начинают их унижать, утверждая, что то, чем они занимались – это очень плохо, т они теперь грязные и т.п. Не исключено и употребление нецензурной лексики, после которой психическая травма только усиливается, а жизнь ребенка становится все хуже.
Как жить дальше?
К сожалению, без последствий подобная травма, как и любая другая, для человека не проходит. Теперь его повсюду будут сопровождать чувства, существенно усложняющие жизнь, главным из которых оказывается чувство вины. Тот, кто испытывал его только по действительно важным поводам в своей жизни, вряд ли сможет понять, каково это – постоянно чувствовать себя виноватым.
Впрочем, иногда такое чувство идет униженному на пользу, ведь он стремится доказать, что его обидели несправедливо и на самом деле он заслуживает лучшего. Такие люди зачастую становятся очень исполнительными работниками, причем взваливают на себя не только свои обязанности, но и помогая другим. Впрочем, это только со стороны выглядит, как желание помочь, а на самом деле замысел униженного в том, что до тех пор, пока он помогает другим, что в то время, когда люди будут чувствовать себя обязанными ему – он не будет испытывать чувство вины. При этом любую помощь лично им воспринимают как желание унизить и потому воспринимают в штыки тех, кто изъявляет желание помочь.
Сложности и препятствия
Есть кое-что, чего униженный боится больше всего на свете: это опозорить свою мать. При этом совершенно не имеет значения – жива она или уже умерла: привязанность, привычка поступать так, как заведено – остается до конца жизни.
Основные проблемы в жизни униженного состоят в том, что он не хочет и не может выражать словесно свои чувства.
Предпосылкой этого служит все тот же стыд перед матерью, однако впоследствии ситуация усугубляется в разы: как правило, с детства такому ребенку внушалось, что все, что происходит в семье, должно оставаться внутри нее и ни в коем случае нельзя выносить семейные проблемы на всеобщее обозрение. Нечего удивляться, что, став взрослым, такой человек не будет идти на контакт ни со своим, ни тем более – с противоположным полом, что никак не добавит ему счастья в семейной или личной жизни.
Еще один момент, существенно осложняющий жизнь тому, у кого в наличии психическая травма униженного – это его крайняя впечатлительность. Мало того, что она распространяется на него самого, проще говоря – обидеть его может любой человек, даже об этом не задумывающийся, так он считает и других такими же, а следовательно – делает все возможное, чтобы тем, кто его окружает, не довелось испытать такого же чувства. В результате его потребности оказываются на самом последнем месте, и он начинает делать все, даже то, что не должен, лишь бы ему подтвердили, что он действительно нужен.
Не исключено, что вы давно общаетесь с человеком, имеющим травму униженного, и даже не подозреваете об этом. Речь идет о тех, кто за напускной веселостью пытается скрыть свой страх одиночества и ненужности. Все хоть раз встречали таких людей: душа компании, они сознательно стараются вызвать на себя шквал эмоций, в том числе и негативных, чтобы не показать своего унижения.
К сожалению, тем, кто дорожит нормальными отношениями с человеком, имеющим такую травму, следует быть предельно осторожным, ведь любая критика воспринимается ими исключительно с точки зрения самоуничижения.
ГЛАВА 4 Травма униженного. Пять травм, которые мешают быть самим собой
ГЛАВА 4Травма униженного
ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ МАЗОХИСТА (Травма униженного)
Посмотрим, что означает слово «унижение». Это действие, целью и/или результатом которого является грубое оскорбление, удар по собственному достоинству или достоинству другого человека. Ближайшие синонимы этого слова — стыд, оскорбление, притеснение, позор и др.
Эта травма пробуждается и дает себя знать в ребенке в возрасте от одного до трех лет. Я употребляю здесь слово «пробуждается», поскольку, напоминаю, моя теория основана на том, что мы рождаемся с уже принятым решением о том, какие травмы намерены излечить, даже если после рождения не сознаем этого.
Душа, пришедшая на Землю, чтобы излечить эту травму, притягивает к себе родителей, которые будут ее унижать. Эта травма особенно прочно связана с физическим миром, с миром «иметь» и «делать». Она пробуждается во время осознания функций физического тела, то есть после года и до трех лет — период, в течение которого нормальный ребенок приучается самостоятельно принимать пищу, ходить в туалет, соблюдать личную гигиену, разговаривать, слушать и понимать то, что ему говорят взрослые, и т.п.
Пробуждение травмы происходит в тот момент, когда ребенок почувствует, что один из родителей стыдится его или боится стыда, когда он, ребенок, испачкался, когда что-то испортил (особенно при гостях или родственниках), когда плохо одет и т.
д. Какими бы ни были обстоятельства, при которых ребенок почувствовал себя униженным, опозоренным, пристыженным, недостойным на физическом уровне, его рана пробуждается и углубляется. Представь себе, например, малыша, который играет со своими какашками и украшает ими всю кроватку или делает нечто подобное, не менее неприятное. Травма пробуждается, когда он слышит, как мама рассказывает папе о «маленькой грязной свинье». Даже грудной младенец способен уловить отвращение родителей и почувствовать стыд и унижение.
Мне крепко запомнился один случай из детства. Мне тогда было шесть лет, и я жила в монастырском пансионате вместе с другими девочками. Все мы спали в большой общей спальне, и одна малышка, случалось, просыпалась в мокрой постели; каждый раз после этого монахиня заставляла ее обойти все классы и всем показать мокрую простыню. Позоря и унижая ее таким образом, монахиня ожидала, что конфуз больше не повторится. Все мы знаем, что такое «воспитание» только ухудшает ситуацию.
У любого ребенка, которому предстоит лечить травму унижения, подобный опыт лишь усилит эту травму.
Свою чашу унижения несет и сексуальная сфера. Например, когда мама застает маленького сына за попытками мастурбации и восклицает: «Ах ты, маленькая скотина! Не смей этого делать!»
Опыт этой травмы ребенок переживает в различных сферах в возрасте до трех лет, в зависимости от ситуаций, выпавших на его долю за этот период. Он испытывает унижение, когда чувствует чрезмерный контроль со стороны одного из родителей, когда постоянно наталкивается на запреты физически действовать и двигаться так, как хочется. Посмотри только на родителя, который бранит и наказывает своего ребенка за то, что перед самым приходом гостей он влез в лужу и испачкал праздничный костюмчик!
Унижение только усиливается, когда родители объясняют гостям причины маленького скандала.
В отличие от четырех других травм, которые переживаются с родителем своего или противоположного пола (или с лицом, играющим роль этого родителя), травма униженного чаще всего переживается с матерью. С отцом она переживается в тех случаях, когда именно он осуществляет контроль и выполняет функции матери, показывая ребенку, как соблюдать чистоту, гигиену и т.п. Возможно также, что травма унижения связана с матерью в сфере сексуальности и гигиены, а с отцом — в вопросах учебы, умения говорить и слушать. В таких случаях приходится восстанавливать и улаживать отношения и с отцом, и с матерью.
Ребенок, переживающий опыт унижения, создает себе маску МАЗОХИСТА. Мазохизм означает такое поведение, когда человек испытывает удовлетворение и даже удовольствие от страданий. Он ищет мучений и унижений, обычно бессознательно. Он буквально организует обстоятельства таким образом, чтобы доставить себе неприятности и наказать себя еще раньше, чем это сделают другие. Хотя я и говорила, что унижение и стыд, испытываемые мазохистом, находятся в сфере иметь и делать, он способен приложить все усилия, чтобы достичь уровня быть, особенно если этого ждут от него другие; но первый импульс его травме униженного дает то, что он делает или чего не делает, и то, что он имеет или чего не имеет. Я заметила также, что делать и иметь что-то являются или становятся его средствами компенсации травмы.
В дальнейшем, когда я буду использовать термин мазохист, помни, что я имею в виду человека, который страдает от унижения и носит маску мазохиста, чтобы избежать страдания, избежать переживания той боли, которая у него связана с унижением.
Я повторяю то, что уже говорилось в предыдущих главах. Человек может переживать опыт стыда и унижения и в том случае, если у него нет разбуженной травмы униженного. С другой стороны, мазохист может переживать опыт отвергнутого и чувствовать себя не столько отвергнутым, сколько униженным. Да, любому из пяти исследуемых здесь типов характера случается испытывать стыд; особенно стыдно им, когда их (или они сами себя) поймают на том, что они причиняют другим людям переживания, которых сами боятся. Вместе с тем, по-видимому, именно люди с травмой униженных испытывают стыд чаще других.
Здесь я хочу остановиться на различии между стыдом и чувством вины. Я чувствую себя виноватой, когда нахожу плохим то, что сделала (или не сделала). Если же мне стыдно, то это значит, что я чувствую, что была неправа или некорректна в том, что сделала. Противоположной стыду является гордость. Если человек не горд собой, то ему стыдно, он обвиняет себя и хочет спрятаться, скрыться.
Можно чувствовать себя виноватым и не испытывать стыда, но нельзя испытывать стыд и не чувствовать себя виноватым.
Перейдем теперь к физическому описанию маски мазохиста. Поскольку он считает себя низким, ниже других, нечистоплотным, бездушным, свиньей, то и выращивает большое, толстое тело, которого сам стыдится. Толстое тело — это не мускулистое тело. Можно весить на двадцать килограммов больше своего «нормального» веса и не быть толстым; скорее, о таком человеке скажешь, что он сильный, крепкий. Мазохист толст за счет излишнего жира. Его бочкообразное тело почти одинаково по толщине что в профиль, что анфас. Другое дело человек сильный, мускулистый: даже со спины бросаются в глаза его широкие плечи — значительно шире, чем все туловище в профиль; об этом теле никак не скажешь, что оно жирное или толстое. Это все в одинаковой мере относится и к мужчинам, и к женщинам.
Если толстыми, закругленными выглядят только некоторые части тела — например, живот, груди или ягодицы, — то это указывает на не столь сильную травму унижения.
Маске мазохиста соответствуют и такие особенности: короткая талия, толстая, расплывшаяся шея, напряженность в области гортани, шеи, челюстей и таза. Лицо обычно округлое, глаза широко раскрыты и невинны, как у ребенка. Понятно, что наличие всех этих характерных физических признаков говорит об очень глубокой травме.
Я знаю по опыту, что травму униженного обычно труднее распознать и признать, чем любую другую. Я лично работала с сотнями мазохистов, особенно с женщинами, чья травма унижения была очевидной. Многим из них потребовалось около года, чтобы согласиться с тем, что они испытывают стыд или чувство унижения. Если ты находишь у себя физические, телесные признаки мазохиста, но не можешь обнаружить травму униженного, не удивляйся и дай себе время разобраться в этом. Между прочим, одной из характерных черт мазохиста является нелюбовь к скорости, поспешности. Ему действительно трудно действовать быстро, когда в этом возникает необходимость; ему становится стыдно, когда он не может действовать так же быстро, как другие, — например, идти.
Ему необходимо научиться давать себе право на свою, привычную скорость.
Кроме того, у многих людей довольно трудно распознать маску мазохиста, поскольку они научились контролировать свой вес. Если ты принадлежишь к той категории людей, которые легко набирают вес и округляются, стоит им лишь ослабить контроль питания, то вполне возможно, что у тебя есть травма униженного, но в настоящий момент она скрыта. Ригидность, жесткость, которая позволяет тебе контролировать себя, будет рассмотрена в шестой главе этой книги.
Поскольку мазохист стремится доказать свою солидность, надежность и не хочет, чтобы его контролировали, он становится очень исполнительным и взваливает на себя массу работы. Ради этого он развивает могучую спину — она должна много вынести. Возьмем для примера женщину, которая, желая сделать приятное мужу, соглашается, чтобы свекровь жила вместе с ними. Через некоторое время свекровь заболевает; хозяйка считает себя обязанной ухаживать за ней. У мазохиста есть дар втягиваться в ситуации, в которых он должен кем-то заниматься, кого-то опекать, кому-то помогать.
Он постепенно забывает о самом себе. Чем больше он взваливает на свои плечи, тем больше становится его физический вес.
Всякий раз, когда мазохист, казалось бы, хочет сделать все для других, он на самом деле стремится создать себе как можно больше ограничений и обязанностей. Пока он помогает другим, он уверен, что ему нечего стыдиться, но очень часто потом испытывает унижение от того, что его использовали. Он почти всегда считает, что его услуги не оценены по достоинству. Многие женщины-мазохисты любят жаловаться, что нет их сил больше, что хватит с них быть служанкой. Жалуются, но ничего не меняют: они не могут осознать, что сами себе создают неволю. Не один раз я слышала и такие высказывания: «После тридцати лет моей честной службы администрация списала меня, как старую повозку!» Такого типа личности считают себя очень преданными и не чувствуют надлежащего признания. Обрати внимание на то, как подчеркнуто унижение в этой фразе. Нормальный человек скажет просто: «После тридцати лет службы меня сократили» и не станет говорить о старой повозке.
Мазохист не осознает, что, делая все для других, он унижает их; он заставляет их чувствовать, что без него им не обойтись. Иногда мазохист даже специально заботится, чтобы другие члены семьи и друзья убедились, что господин Н. не смог без него обойтись, — и это объявляется в присутствии г-на Н., который, естественно, чувствует себя униженным вдвойне.
Мазохисту прежде всего следует понять, что ему нет нужды занимать так много места в жизни близких ему людей. Между тем он не замечает этой своей экспансии, поскольку чаще всего осуществляет ее утонченно и бессознательно. По этой же причине его физическое тело занимает все больше места. Оно толстеет пропорционально тому пространству, которое мазохист стремится занимать в жизни. Тело дано ему для того, чтобы отражать его верования. Когда мазохист узнает в глубине души, что он уникален и значим, ему больше незачем будет доказывать это другим. Признав себя, его тело перестанет стремиться занять так много места.
Кажется, что мазохист жестко контролирует себя, но его поведение мотивировано, главным образом, страхом стыда перед ближними или перед самим собой. Такой вид контроля принципиально отличается от того, который мы рассмотрим позже, когда пойдет речь о травме предательства. Мать—мазохистка склонна, например, контролировать одежду, внешность, опрятность своих детей и супруга. Такая мама всеми способами добивается чистоты и аккуратности даже от совсем маленьких детей — в противном случае она испытывает стыд за себя в роли матери.
Поскольку мазохист — будь то мужчина или женщина — часто отождествляет себя (сливается) со своей матерью, то он готов на все, лишь бы не причинить ей стыда. Мать имеет огромное влияние на него, часто неосознанное и невольное. Он столь же неосознанно воспринимает мать как тяжелый и неизбежный груз — еще одна существенная причина для того, чтобы создать себе крепкую, надежную спину. Это влияние иногда продолжается и после смерти матери. Обычно ее смерть сопровождается у мазохиста чувством облегчения (даже если это чувство вызывает у него стыд) — слишком обременительным был груз материнского контроля. Но окончательно этот контроль рассеется только тогда, когда травма унижения будет излечена.
Некоторым мазохистам смерть матери не только не приносит облегчения, но и вызывает, в силу их с ней отождествления, сильнейший кризис с приступами агорафобии (подробное описание см. в предыдущей главе). К сожалению, таким пациентам часто предписывают лечение от депрессии; а поскольку истинная болезнь не лечится, то выздоровление затягивается надолго. Различие между депрессией и агорафобией подробно рассмотрено в моей книге «Твое тело говорит: Люби себя!»
Мазохисту очень трудно выразить свои настоящие потребности и чувства, потому что с самого раннего детства он боится говорить — боится испытать стыд или заставить других испытать стыд. Родители ребенка-мазохиста часто говорили ему: все, что происходит в семье, никого не касается, и говорить об этом не следует ни с кем. Он должен держать язык за зубами. Постыдные ситуации и постыдные поступки членов семьи должны храниться в тайне. Не говорят, например, о дядюшке, который сидит в тюрьме, о члене семьи, попавшем в психиатрическую лечебницу, о брате-гомосексуалисте, о родственнике-самоубийце и т.п.
Один мужчина рассказывал мне, какой мучительный стыд переживал всю жизнь из-за того, что еще в детстве причинил матери жестокие страдания, воруя деньги из ее кошелька. Он не мог простить себе такое поведение в отношении матери, которая и без того ограничивала себя во всем ради детей. Он никогда никому об этом не рассказывал. Если представить себе сотни других подобных мелких секретов, то можно догадаться, почему у этого человека были проблемы с голосовыми связками и постоянное давление в горле.
Некоторые люди признавались мне, что им было очень стыдно за свои детские желания, когда они видели, как их мать лишает себя самого необходимого. Они не осмеливались заговорить об этих желаниях, особенно с матерью. Обычно мазохист доходит в этом поведении до той точки, где уже не чувствует собственных желаний, — столь сильны его опасения не понравиться маме. Он так хочет нравиться ей, что позволяет себе только те желания, которые ее обрадуют.
Мазохист обычно сверхчувствителен, малейший пустяк его ранит. Как следствие, он предпринимает все меры предосторожности, чтобы не ранить других. Кто бы из его близких, а особенно любимых, ни почувствовал себя несчастным, он уже считает себя ответственным за это. Он уверен, что должен был (или не должен был) делать или говорить то-то и то-то. Он не понимает, что столь активное внимание к проблемам и настроениям других людей не позволяет ему услышать собственные потребности. Среди пяти характеров мазохист меньше других прислушивается к своим потребностям, хотя довольно часто сознает, чего хочет. Пренебрегая собой, он таким образом обеспечивает себе страдания, а следовательно, продолжает подпитывать травму унижения и маску мазохиста. Он делает все для того, чтобы быть полезным. Это его способ скрыть от себя свою травму и уверить себя в том, что он не страдает от унижения.
По этой же причине мазохист часто становится признанным весельчаком, который всегда готов смешить других, выставляя себя объектом насмешки, насмехаясь над самим собой. Он очень экспрессивно излагает факты и ищет средства, чтобы сделать их смешными. Он не жалеет себя, играя роль мишени для чужих острот. Это мотивировано его бессознательным стремлением унизить, растоптать себя. И никто не догадывается, что под его шутками, возможно, скрывается страх стыда.
Малейшую критику в свой адрес он воспринимает с чувством унижения и собственной никчемности. Но еще сильнее его способность к самоуничижению. Он умеет видеть себя намного более ничтожным, никудышным, чем он есть в действительности. Он не может всерьез поверить, что другие считают его самостоятельной и значимой личностью. Я заметила, что в его словаре очень употребительны слова «маленький», «немножко»: «Не уделишь ли ты мне немножко времени?», или «У меня есть небольшая идейка», или «Подожди маленько». Он пишет маленькими буквами, ходит маленькими шагами, он любит крохотные автомобили, маленькие дома, маленькие предметы, маленькие кусочки еды и т.д. Если ты узнаешь себя в портрете мазохиста и если тебе трудно проследить за употреблением этих слов, я советую тебе обратиться к окружающим с просьбой понаблюдать за тобой и послушать твои повседневные разговоры. Нередко близкие люди знают человека намного лучше, чем он сам знает себя.
Когда мазохист употребляет слово «толстый», то чаще всего для того, чтобы унизить себя. Когда он пачкается во время еды (что случается довольно часто), то говорит или думает при этом: «Какая же я большая свинья!» На одной вечеринке я оказалась рядом с дамой-мазохисткой; она была в очень красивом платье и даже решилась надеть свои самые роскошные украшения. Я сделала ей комплимент по поводу внешности, и она ответила мне: «А тебе не кажется, что я выгляжу как толстая купчиха?»
Человек, страдающий от травмы униженного, часто бывает склонен во всем обвинять себя и даже брать на себя вину других людей. Это его способ быть хорошим. Мужчина-мазохист рассказывал мне, что когда его жена чувствует какую-либо вину, то охотно позволяет убедить себя, что не она виновата, а он, муж. Например, она отправляет мужа по магазинам и дает ему список, где забывает указать одну из постоянных еженедельных покупок. Он возвращается без этой покупки. Она ему говорит: «О чем ты думал? Ты же прекрасно знаешь, что мы покупаем это каждую неделю!». Он чувствует себя виноватым: он действительно не подумал об очевидном. Он не понимает, что она обвиняет за то, что сама забыла отметить покупку в списке. Даже когда она говорит: «Я забыла указать это в списке», он все равно злится на себя за то, что не подумал об этом.
Вот еще один пример женщины с подобным поведением. Она едет в автомобиле и разговаривает с мужем, который сидит за рулем. Он отвечает жене на вопрос, переводит взгляд с дороги на нее и нарушает правила дорожного движения. Он обвиняет жену в том, что она его отвлекает. В подобных ситуациях жена считает, что ей следует извиниться перед ним. Когда мы анализируем с ней подробности инцидента и я спрашиваю, действительно ли она вела себя неправильно, она понимает, что ее вины нет; но когда муж говорит, что виновата жена, она готова считать себя виноватой.
Эти примеры прекрасно иллюстрируют склонность мазохиста брать на себя вину за то, в чем он не виноват, и осуждать себя. Если человек берет на себя чужую вину и извиняется, это никогда и никаким образом не решает проблему: каждый раз ситуация повторяется, и он снова обвиняет себя.
Важно помнить, что другие люди никогда не могут заставить нас чувствовать вину, так как это чувство появляется только изнутри.
Мазохист часто испытывает чувство беспомощности с людьми, которых любит или которые близки ему. Когда на него сыплются обвинения (а он мастерски, хотя и невольно, вызывает эту реакцию), он стоит, раскрыв рот, и не знает, что сказать в свою защиту. Он винит себя. Он может так сильно страдать, что бросит все и убежит. Потом он будет искать оправдания и объяснения, стараясь восстановить спокойствие. Обвиняя себя, он, естественно, считает своей обязанностью уладить ситуацию.
Я не утверждаю, что только мазохист испытывает чувство вины. Каждый из пяти характеров переживает чувство вины, только по разным причинам. Мазохист, по любому поводу чувствуя себя униженным, больше других прибегает к различным ухищрениям и еще больше страдает от своей вины.
Большое значение для мазохиста имеет свобода — она для него означает, что он никому ничего не должен, что его никто не контролирует и что он делает что хочет и когда хочет. В юном возрасте он почти никогда не чувствовал себя свободным, особенно с родителями. Они всегда могли, например, помешать ему с кем-то дружить, пойти куда хочется и т.п., а также принудить его к определенным обязанностям или работам по дому, заставить заниматься младшими детьми. Впрочем, следует заметить, что чаще всего он сам себе устраивает различные обязанности и повинности.
Когда он свободен, когда чувствует, что никто не ставит ему палки в колеса, он расцветает, живет полнокровной жизнью, ему нет преград. В такой момент он хватает лишку, причем сразу во многих сферах. Он много ест, он закупает и готовит слишком много пищи, чрезмерно много пьет, делает больше всех, он слишком многим хочет помочь, без меры работает, без меры тратит и слишком много говорит, он считает, что чрезмерно богат. Осознав это поведение, он стыдится себя, он переживает унижение от замечаний и взглядов окружающих. Поэтому он боится этого своего состояния — он убежден, что натворит постыдных вещей в плане сексуальном, социальном, в покупках, визитах и т.п. Кроме того, он считает, что если занимается собой, то уже бесполезен для других. И опять пробуждается его пережитое в детстве унижение, когда он пробовал отказаться служить другим. По этой причине в теле мазохиста заблокировано большое количество энергии. Если бы он умел позволить себе такую нужную ему свободу и не испытывать при этом ни вины, ни стыда, его тело стало бы стройнее, избавившись от запасов блокированной энергии.
Таким образом, самый большой страх для мазохиста — свобода. Он убежден, что не сумеет распорядиться своей свободой как следует. И бессознательно устраивает все так, чтобы не быть свободным; он практически всегда сам принимает такое решение. Он думает, что, принимая решения самостоятельно, он избежит контроля со стороны других людей, но его решения часто приносят противоположные результаты — еще больше ограничений и обязательств. Стремясь заниматься всеми теми, кого он любит, он думает, что обеспечит себе свободу, поскольку сам все контролирует, но на самом деле он сам себя порабощает. Вот примеры.
• Господин К. считает, что волен завести себе столько подруг, сколько ему хочется, — и сразу создает себе кучу проблем: теперь ему необходимо так распорядиться своим временем, чтобы успевать побывать у каждой из них, и при этом чтобы ни одна не знала бы о существовании других.
• Господин Л. чувствует себя дома как в тюрьме из-за неусыпного контроля со стороны супруги. Он находит себе две или три дополнительные работы в вечернее время, чтобы избежать контроля. Он думает, что свободен, но фактически у него нет времени ни на развлечения, ни на собственных детей.
• Госпожа М. осталась одинокой и, чтобы быть свободной, покупает себе отдельный дом. У нее теперь нет времени на себя, так как на нее одну свалились все хозяйственные работы.
Все, что бы ни делал мазохист, стремясь освободиться в одной сфере, тут же оборачивается порабощением в другой. Кроме того, каждый день и каждый час он создает себе ситуации, в которых обязан выполнять работу, не отвечающую его потребностям.
Еще одно свойство мазохиста — умение наказывать себя, считая, что наказывает кого-то другого. Одна дама рассказывала мне, как она часто ссорилась с мужем из-за того, что он слишком любил погулять с друзьями, а ей уделял мало времени. Однажды, рассердившись, она воскликнула: «Если тебя раздражают мои слова, уходи!» Ему только того и надо было — он схватил плащ и убежал, а она еще раз осталась в одиночестве. Намереваясь наказать его, она наказала сама себя и осталась одна, а муж был только рад случаю сбежать из дома. Прекрасное средство для подпитки своей мазохистской субличности.
Мазохист обладает также даром самонаказания, осуществляя его раньше, чем это сделают другие. Он как бы хочет обрушить на себя первые удары кнута и таким образом подготовить себя к последующим. Эта ситуация возникает обычно тогда, когда он стыдится чего-то или боится испытать стыд перед другими. Ему настолько трудно доставить себе удовольствие, что, даже если он находит радость в какой-либо деятельности или общении, то тут же обвиняет себя в том, что злоупотребляет удовольствием. Мазохист делает все возможное для того, чтобы его не считали любителем удовольствий. Чем больше он карает себя за сластолюбие, тем сильнее жаждет сладкого его тело — и набирает вес.
Одна молодая мать как-то рассказывала мне: «Я поймала себя на том, что стараюсь не оставлять себе времени на удовольствия и устраиваю все так, чтобы не получать удовольствия от того, чем занимаюсь». Она добавила, что вечерами, когда муж и дети смотрят телевизионные передачи, она нередко тоже останавливается, чтобы взглянуть на экран. Захваченная сюжетом, она так и стоит до конца передачи; она не позволяет себе присесть, ей кажется, что это будет означать, что она ленивая, плохая мать. Чувство долга очень развито у мазохистов.
Мазохист часто выступает посредником между двумя лицами. Он выполняет роль буфера в ссорах — это еще один повод вырастить на теле хороший защитный слой. Во многих ситуациях он умудряется оказаться козлом отпущения. Мать-мазохистка, например, вмешивается в диалог между отцом (или учителем) и детьми, вместо того чтобы учить детей ответственности. На службе мазохист выбирает такую должность, где чувствует себя обязанным всюду вмешиваться и все улаживать, чтобы все были счастливы. В противном случае обвиняет себя в бездеятельности; ему стыдно, так как он считает себя ответственным за счастье других.
Когда он берет слишком много на свои плечи, это становится видно по его телосложению. Плечи поднимаются все выше — их везде нужно подставлять, появляются боли в спине. Тело сигнализирует также, что мазохист дошел до максимальной нагрузки. Его кожа словно натянута до предела, он зажат в своем теле, там больше нет места. В таком состоянии он и одежду выбирает слишком тесную. Кажется, что он слишком глубоко дышит и одежда вот-вот затрещит по швам.
Если это твой случай, значит, твое тело пытается сказать тебе, что твою травму унижения давно пора лечить, потому что ты больше не выдерживаешь.
Внешний вид имеет большое значение для мазохистов, хотя нередко, глядя на их одежду, можно прийти к противоположному выводу. В глубине души они очень хотят красиво одеваться и красиво выглядеть, но не позволяют себе этого, считая своим долгом страдание. Когда мазохист одевается так, что тесное платье подчеркивает его жировые складки, это верный признак, что его травма очень серьезна. Он намеренно усиливает свои страдания. Если же он позволяет себе покупать по собственному вкусу красивую, качественную одежду нормальных размеров, значит, его травма находится на пути к излечению.
У мазохиста есть дар притягивать к себе ситуации и личности, которые унижают его. Вот несколько примеров.
• Г-жа А. привлекает мужчину, который становится невыносимым в компании, когда выпьет лишнего.
• Г-жа Б. привлекает супруга, который бесконечно флиртует при ней с другими женщинами.
• Г-н В. находит себе подругу, которая шокирует своей грубостью, особенно его коллег по работе.
• У г-жи Г. постоянно пятна на одежде — либо от недержания мочи, либо от слишком обильных менструаций.
• Г-н Д. и г-жа Е. имеют обыкновение пачкать свою одежду во время еды за общим столом: он роняет пищу на галстук, она — на декольте. Она поясняет, что ей мешают нормально есть ее большие груди. Она не хочет осознать, что привлекает к себе унизительные или постыдные ситуации для того, чтобы обнаружить свою травму. Множество раз я слышала от мазохисток, когда мне приходилось сидеть с ними за столом: «Какая же я толстая свинья, опять испачкалась!» Они очень стараются стереть пятно, но оно у них почему-то только увеличивается.
• Г-н Ж. уволен, он идет за удостоверением безработного; стоя в очереди, он обязательно увидит кого-нибудь из знакомых или коллег по прежней работе. Он старается спрятаться.
Только лица, страдающие от унижения, переживают описанные выше ситуации таким образом. Другие люди в подобных случаях могут чувствовать себя отвергнутыми, покинутыми, преданными, жертвами несправедливости.
Вот почему так важно помнить, что страдать тебя заставляет не то, что ты переживаешь, а твоя реакция на то, что ты переживаешь, обусловленная твоей неизлеченной травмой.
Очень знакомо мазохисту чувство отвращения. Он отвратителен сам себе или кому-то еще. Он создает себе ситуации, в которых будет переживать отвращение. В этих ситуациях первая его реакция — отбросить, отвергнуть то, к чему он чувствует отвращение. Я знала многих мазохистов, мужчин и женщин, которым были отвратительны их родители: мать грязная, толстая, ленивая или вульгарная; отец алкоголик, курит беспрерывно, от него дурно пахнет, он водится с подозрительными типами или с чужими женщинами. И дети не приглашают к себе домой друзей, тем самым сужая круг своих знакомств.
До какой степени мазохисту трудно осознать и ощутить собственные потребности, можно увидеть по тому, как часто он делает для других то, чего не делает для себя. Вот несколько примеров.
• Г-н И. помогает сыну покрасить дом, но у него нет времени покрасить собственную квартиру.
• Г-жа К. очень аккуратно убрала и украсила дом для приема гостей, но, оставаясь одна, она не делает этого, хотя и любит, когда в доме чисто и убрано. Она не считает себя достаточно важной персоной.
• Г-жа Л. любит красиво выглядеть, она со вкусом одевается ради общества, но сама у себя дома надевает «лохмотья». Если кто-то неожиданно нагрянет, ей будет стыдно за свой вид и она попытается спрятаться.
Как и всякий душевно травмированный человек, мазохист делает все, чтобы не осознавать своего страдания: он слишком боится переживать боль, связанную с травмой. Но при этом он старается любой ценой сохранить достоинство. Он часто употребляет выражения «быть достойным» и «быть недостойным». Он часто считает себя недостойным — недостойным любви, недостойным уважения. А осудив себя как недостойного, он уже не заслуживает удовольствий — хуже того, он заслуживает страданий. Все это происходит, как правило, бессознательно.
В сексуальной жизни мазохисту нелегко из-за собственного стыда. Если вспомнить все табу, навязанные детям в процессе сексуального воспитания, то неудивительно, что на стыдливого человека сильнейшее влияние оказывают понятия греха, грязи, разврата, связанные с сексуальной жизнью.
Возьмем для примера ребенка, который родился у незамужней девушки. Если этого ребенка называют дитя стыда, травма просыпается очень рано — настолько рано, что к зрелому возрасту она становится еще тяжелее. С самого момента зачатия это существо получает ложное представление о сексуальном акте.
Я знаю, что в наше время сексуальная жизнь стала намного свободнее, чем прежде; однако не строй себе на этот счет иллюзий. Все чаще и чаще девочки и мальчики подросткового возраста страдают ожирением, и многим это мешает вести нормальную и приятную сексуальную жизнь. Этот сексуальный стыд передается из поколения в поколение, и излечить его можно, только излечив травму унижения. За многие годы практики я убедилась, что почти все люди, страдающие травмой унижения, происходят из семей, все члены которых нуждаются в психологическом лечении сексуальной сферы. И притягиваются эти люди друг к другу не случайно.
Подросток—мазохистка склонна к жесткому сексуальному самоконтролю — она боится причинить стыд своей матери, очень строгой на этот счет. Девочка усваивает, что секс отвратителен, и ей придется выполнять длительную работу над собой, чтобы избавиться от этого верования. Одна школьница рассказала мне, какой стыд она пережила после того, как позволила целовать себя и касаться своего тела четырнадцатилетнему мальчишке. На следующий день, в школе, ей казалось, что все на нее смотрят, что все знают, что она натворила.
А сколько девочек испытывают чувство унижения, когда у них наступают первые менструации и набухают груди! Некоторые девчонки пытаются даже перевязывать груди, не дать им расти большими.
Подросток—мазохист также чувствует над собой сексуальный контроль. Он очень боится быть застигнутым за мастурбацией. Чем больше он верит, что это постыдно, тем сильнее хочет прекратить эту практику и тем сильнее его тянет мастурбировать. Он также притягивает к себе унизительные и постыдные сексуальные ситуации с родителями и друзьями. Обычно самые сильные унижения переживаются в ситуациях с матерью и девочками. Чем больше человек верит, что секс — дело постыдное и грязное, тем сильнее притягивает к себе сексуальные преследования и насилие, особенно в детстве и отрочестве. Ему так стыдно, что он не смеет никому об этих вещах говорить.
Многие женщины с различными уровнями мазохизма в характере рассказывали мне, как, набравшись немыслимой смелости, признавались матери, что их изводят сексуальными домогательствами или что они практикуют инцест; и что же они слышали в ответ? «Ты сама виновата, ты слишком сексуальна», или «Это ты его провоцируешь!», или «Конечно, ты сама этого добивалась». Такая материнская реакция способна только усилить чувство унижения, стыда, вины. И когда женщина сооружает себе добротную защиту в виде толстого слоя жира вокруг бедер, ягодиц и живота, то есть вокруг самой сексуальной части тела, у нее можно заподозрить страх перед сексуальностью, обусловленный пережитым насилием.
Поэтому меня не удивляет, что многие девочки, а в последнее время и все больше мальчиков, начинают толстеть именно в тот период, когда особенно ярко проявляются их сексуальные желания. Это хороший способ перестать возбуждать желание у других, избавиться от домогательств, а заодно (бессознательно) и лишить себя сексуального удовольствия. Многие женщины говорят мне: «Если бы у меня была красивая стройная фигура, я, наверное, изменяла бы мужу» или: «Вот оденусь привлекательно, стану сексуальнее, и муж будет ревновать». Я установила, что большинство толстяков — и мужчины, и женщины — очень чувственны. Поскольку они считают, что не заслуживают личного удовольствия, то и действуют таким образом, чтобы лишить себя всякой радости, в том числе и в сексуальной сфере.
Весьма вероятно, что у многих людей, страдающих от унижения, бывают галлюцинации, хотя они никогда не решаются об этом рассказывать — стыдно. Мазохисты не только чувственны, они также сексуальны. Они занимались бы любовью очень часто, если бы могли позволить себе делать все, чего им хочется, и, в особенности, если бы дали себе время осознать свои настоящие потребности в этой сфере (как, впрочем, и в других). Я много раз слышала признания женщин в том, что, когда у них возникает любовное желание, они не смеют говорить об этом партнеру; для них это немыслимо — беспокоить другого ради собственного удовольствия.
Мужчина-мазохист тоже обычно не живет той сексуальной жизнью, какой он желает. Он либо слишком робок в интимных отношениях, либо одержим ими и повсюду ищет их. У него нередко возникают проблемы с эрекцией или даже с преждевременной эякуляцией.
Когда мазохистская личность дает себе право любить секс и находит партнера (партнершу), с которым может позволить себе все, чего желает, ей все равно не удается полное самозабвение; ей стыдно показать, что ей нравится в сексе, стыдно дать себе волю и, например, издавать звуки, показывающие, насколько ей приятны те или иные действия.
Исповедь оказалась еще одним источником стыда для тех, кого к ней принуждали в юности, — особенно для молодых девушек, которые должны были рассказывать о своих сексуальных проблемах мужчине; им полагалось исповедоваться даже в дурных мыслях. Нетрудно представить, насколько мучительно было — особенно для девушки-мазохистки — сознаться в том, что она предавалась любви до замужества. Глубоко верующие еще больше стыдились БОГА, они считали совершенно неприемлемым разочаровать Его, и рассказывать об этом священнику было чрезвычайно унизительно. Такое унижение оставляло глубокий отпечаток в душе, который не сглаживался в течение многих лет.
Серьезное усилие требуется от мазохиста — как мужчины, так и женщины, — чтобы при полном освещении обнажить свое тело перед новым возлюбленным. Они боятся своего стыда, когда партнер будет смотреть на них, — и это при том, что в глубине души именно мазохисты ищут и испытывают самое острое удовольствие от собственной наготы — когда им удается это себе позволить. Они очень чувственные по натуре, и чем крепче веруют, что секс — свинство, тем сильнее жаждут этого свинства в своей сексуальной деятельности. Возможно, это трудно понять не-мазохистам, зато очень понятно тем, кто принадлежит к этой категории. Впрочем, это же относится и ко всем другим типам характера. Нужно пережить опыт душевной травмы, чтобы понять это по-настоящему.
Вот перечень типичных болезней и недомоганий мазохиста.
• Очень часто отмечаются боли в СПИНЕ и ощущение тяжести на ПЛЕЧАХ, потому что мазохист слишком много взваливает на себя. Боль в спине обусловлена преимущественно его чувством несвободы. Боль в нижней части спины связана, как правило, с материальными проблемами, в верхней — с эмоциональной сферой.
• У него могут возникнуть заболевания ДЫХАТЕЛЬНЫХ ПУТЕЙ, когда его удушают чужие проблемы.
• Часто случаются неприятности с НОГАМИ и СТУПНЯМИ — ВАРИКОЗЫ, РАСТЯЖЕНИЯ, ПЕРЕЛОМЫ. Когда он боится, что не сможет передвигаться, то навлекает на себя физические неприятности, которые действительно не дают ему передвигаться.
• Нередко нарушается работа ПЕЧЕНИ, так как он чрезмерно озабочен проблемами других людей.
• Боли в ГОРЛЕ, АНГИНЫ и ЛАРИНГИТЫ — неминуемые спутники мазохиста, потому что он постоянно сдерживает себя, когда ему хочется что-нибудь сказать, а особенно — спросить.
• Чем труднее ему осознать свои нужды и заявить о своих требованиях, тем выше у него вероятность заболевания ЩИТОВИДНОЙ ЖЕЛЕЗЫ.
• Кроме того, неумение слышать собственные потребности часто провоцирует ЧЕСОТКУ, КОЖНЫЙ ЗУД. Известно, что выражение «Мне так и чешется…» означает «Мне страшно хочется…», но мазохист подавляет свое желание — ему стыдно желать собственного удовольствия.
• Еще одна физическая проблема, которую я часто наблюдаю у людей мазохистского типа, — плохая работа поджелудочной железы и, как следствие, ГИПОГЛИКЕМИЯ и ДИАБЕТ. Эти болезни проявляются у лиц, которые с трудом позволяют себе сласти и удовольствия, а если и позволяют, то их мучит чувство вины и унижения.
• Мазохист предрасположен к СЕРДЕЧНЫМ ЗАБОЛЕВАНИЯМ, потому что недостаточно любит себя. Он не считает себя настолько значимым существом, чтобы доставлять себе удовольствие. Сердечная сфера у человека прямо связана с его способностью получать удовольствие, радоваться жизни.
• Наконец, твердо убежденный в неизбежности страдания, мазохист довольно часто обрекает себя на ХИРУРГИЧЕСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.
Хочу напомнить, что все перечисленные болезни подробно описаны в моей книге «Твое тело говорит: Люби себя!»
Если ты сталкиваешься с одной, а тем более с несколькими из этих физических проблем, высока вероятность того, что они вызваны поведением, которое диктует твоя маска мазохиста. Эти болезни могут поражать и людей с иными типами травм, но чаще других они встречаются, очевидно, у лиц, страдающих от унижения.
Что касается питания, то здесь мазохист обычно впадает в крайности. Он может заглатывать огромные порции, но может есть и крохотными кусочками, чтобы убедить себя, что ест мало (ему стыдно). Впрочем, маленьких кусочков оказывается очень много, так что в итоге он все-таки переедает. У него бывают минуты волчьего голода, и тогда он ест тайно, однако по-настоящему не осознает, что он ест. Он хватает пищу стоя, например прямо с кухонного стола. Ему кажется, что так он съест меньше, чем сидя за столом. Пищу предпочитает плотную, жирную.
Обычно он испытывает сильное чувство вины и стыда за неразборчивость в еде, особенно за пристрастие к продуктам, от которых, как считается, полнеют (шоколад). Одна участница моих курсов рассказывала, что самые трудные минуты переживает в бакалейном отделе магазина: когда она подходит к кассе и перебирает все лакомства в своей корзине, ей становится очень стыдно — что подумают о ней люди в очереди! Она уверена, что они называют ее про себя «толстой свиньей».
Если мазохист считает, что слишком много ест, это никак не способствует уменьшению его веса: как тебе известно, с нами всегда происходит то, во что мы верим. Чем больше человек верит и чувствует, что виноват в переедании, тем больше веса прибавит ему съеденная пища. Если другой человек съедает много и не прибавляет в весе, это означает, что у него совсем иная внутренняя установка, другое верование. Ученые говорят, что у этих двух людей различный метаболизм. Конечно же, существуют различные типы метаболизма, различные системы желез внутренней секреции, и все это отражается на физическом теле, но я остаюсь при своем убеждении: именно система верований определяет систему желез, тип метаболизма и тип пищеварительной системы, а не наоборот.
К сожалению, пища для мазохиста является средством компенсации. Это его спасательная соломинка, его попытка вознаградить себя. Если он начнет делать это другими средствами, у него уменьшится потребность утолять свою боль пищей. И обвинять себя за переедание ему не следует, ибо до сих пор оно действительно спасало его, оно помогло ему выжить.
Согласно статистическим данным, 98% людей, которые переходят на специальную диету для похудения, восстанавливают прежний вес, к тому же с небольшой добавкой, вскоре после возвращения к обычному питанию. Ты замечал, что лица, желающие похудеть, говорят обычно, что они хотят потерять вес или что они потеряли столько-то килограммов? Человеку свойственно использовать все возможности, чтобы найти потерянное. Поэтому я советую употреблять слово «похудеть» вместо «терять вес».
Я заметила также, что после многочисленных диет те, кто часто терял и восстанавливал вес, все с большим и большим трудом его сбрасывают и все легче набирают снова. Складывается впечатление, что физическое тело утомляется от работы, к которой его принуждают. Намного разумнее примириться с этим весом и заняться работой над травмой унижения, как это описано в последней главе настоящей книги.
Для того чтобы полнее осознать свою травму униженного, мазохист должен увидеть, до какой степени он стыдится себя и других и сколько других людей испытывали стыд за него. Кроме того, он должен осознать все те многочисленные случаи, когда сам себя унижал, сам себе не давал поднять голову, считал себя недостойным. Так как мазохист часто склонен к крайностям, он вначале, как правило, не видит и не признает никаких постыдных ситуаций, а потом видит их неимоверное количество. Когда наступает эта последняя стадия, его первой реакцией является шок от картины стыда и унижений, но затем он смеется над собой. Это начало выздоровления. Еще один способ осознания — выяснить, не из тех ли он мазохистов, которые постоянно стремятся взвалить на свои плечи побольше чужих обязанностей и ответственности.
Если ты находишь у себя травму унижения, помни, что в первую очередь и главным образом тебе надлежит работать на уровне психики, души, то есть освободить себя от душевной травмы униженного. Если же ты работаешь только на физическом уровне, тщательно контролируя себя, чтобы похудеть или не толстеть, значит, ты не в согласии с планом твоей жизни и должен будешь перевоплотиться снова — быть может, в еще более толстое тело. Пока ты здесь, разумнее сделать все возможное, чтобы освободить свою душу.
Важно понять, что твой отец или твоя мать тоже переживают свою травму унижения. Они переживают ее с родителем того же пола, что и ты. Если сумеешь открыть в себе сострадание к родителю, переживающему эту травму, тебе и самому станет легче.
Не забывай, что основная причина травмы заключается в неспособности простить себе то, что причинил себе сам, и то, что заставил пережить других. Нам трудно прощать себя, ведь обычно мы не сознаем своего самоосуждения. Чем тяжелее твоя травма униженного, тем вернее указывает она, что ты сам себя унижаешь, сравнивая себя с другими и сгибаясь перед ними, или что ты унижаешь других, стыдясь за них или пытаясь все делать за них. Мы упрекаем других во всем том, что сами делаем и чего не желаем замечать. По этой причине мы притягиваем к себе личности, которые показывают нам, как мы поступаем с другими и с самими собой.
Я упоминала выше, что маску мазохиста труднее распознать и признать, чем любую другую. Если ты находишь у себя только физические характеристики этой маски, но не видишь других, я советую тебе перечитать эту главу несколько раз в течение ближайших месяцев. Постепенно в памяти всплывут ситуации, в которых ты пережил стыд и унижение. Важно дать себе время, необходимое для признания этой травмы в собственной душе.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРесТипология характеров (Александр Лоуэн и Лиз Бурбо)
Телесно-ориентированная психотерапия является одним из основных направлений современной психотерапии, ее называют также «соматической психологией». Это синтетический метод «исцеления души через работу с телом», с запечатанными в теле переживаниями и проблемами человека.
Исследование телесных ощущений и состояний, работа с ними существенно расширяет психотерапевтическое пространство и возможности психотерапевта, облегчает процесс раскрытия переживаний. Эмоционально значимые переживания «врастают в память тела» и фиксируются в нем. Тело, запечатлевая маски и роли, избранные как способ защиты от тяжелых переживаний, обретает «мышечный панцирь», узлы и зоны хронических напряжений и зажимов. Они блокируют жизненную энергию, эмоции, силы, способности, ограничивают подвижность и ресурсы тела, снижают качество жизни и полноценность самой личности, ведут к заболеваниям и старению.
Подавляя опасные либо негативные чувства и переживания тела, человек приходит к внутренним конфликтам, когда эмоции «отсекаются» от движения и восприятия, действия — от мышления и чувств, понимание — от поведения. Таким образом, травмы и разочарования, накапливаясь, влекут за собой разлад между чувствами, разумом и телом, потерю контакта с частями души и тела, с чувственной реальностью мира. Человек утрачивает ощущение внутренней целостности, мир в душе, свежесть восприятия и уже не может по-детски любоваться цветком и ценить простые радости жизни. В итоге с возрастом человек все сильнее чувствует трагичность существования, погружается в страдания либо в «оценочное переживание жизни.
Развивая способность осознавать свою телесно-чувственную природу, — строя таким образом мост между мыслями, действиями и эмоциями, — телесная терапия запускает процесс их осознания и трансформации, их соединения в единое целое, что позволяет найти внутренние ресурсы для необходимых изменений. Психологическая зрелость личности формируется в процессе освобождения жизни тела, развития осмысленного диалога с собственными чувствами и разумом. Телесно-чувственное осознавание является ключом к поиску жизненных смыслов, к обретению себя, к полноценной самореализации.
1. Травма отвергнутого — маска беглец — шизоидный тип
Характеристики травмы отвергнутого:
Пробуждение травмы: от момента зачатия до одного года;с родителем своего пола. Не чувствует права на существование.
Маска: беглец.
Родитель: того же пола.
Тело: сжатое, узкое, хрупкое, фрагментированное.
Глаза: маленькие, с выражением страха; впечатление маски вокруг глаз.
Словарь: «ничто», «никто», «не существует», «исчезнуть», «меня тошнит от…».
Характер: Отстраненность от материального. Стремление к совершенству. Интеллектуальность. Переходы через стадии великой любви к периодам глубокой ненависти. Не верит в свое право на существование.
Сексуальные трудности. Считает себя никому не нужным, ничтожеством. Стремится к уединению. Тушуется. Умеет быть незаметным. Находит разнообразные способы бегства. Легко отправляется в астрал. Считает, что его не понимают. Не может позволить спокойно жить своему внутреннему ребенку.
Больше всего боится: паники.
Питание: Аппетит часто пропадает из-за наплыва эмоций или страха. Ест маленькими порциями. Сахар, алкоголь и наркотики как способы бегства. Предрасположенность к анорексии.
Типичные заболевания: Кожные, диарея, аритмия, нарушение дыхательных функций, аллергии, рвота, обмороки, кома, гипогликемия, диабет, депрессия, суицидные наклонности, психозы.
Болезни беглеца:
Среди других заболеваний, характерных для беглеца, мы видим также нарушения дыхательных функций, особенно во время паники.
Беглец подвержен аллергиям — это отражение неприятия, которое он пережил или переживает по отношению к определенным продуктам питания или веществам.
Он может избрать и рвоту как показатель его отвращения к определенному человеку или к ситуации. Я слышала даже такие высказывания от подростков: «Мне хочется вытошнить мою мать (или отца)». Беглец нередко желает «вытошнить» ситуацию или ненавистную личность и может выразить свое чувство словами: «Это тошнотворный человек» или «Меня от твоих разговоров тошнит». Все это — способы выразить свое желание кого-то или что-то отвергнуть.
Головокружение или обморок — тоже подходящие средства, если очень хочется избежать ситуацию или человека.
В серьезных случаях беглец спасается комой.
Беглец, страдающий агорафобией, использует это расстройство, когда хочет избежать некоторых ситуаций и людей, способных вызвать у него панику (подробнее об этом поведенческом расстройстве будет сказано в главе 3).
Если беглец злоупотребляет сахаром, он может спровоцировать такие заболевания поджелудочной железы, какгипогликемия или диабет.
Если у него накопилось слишком много ненависти к родителю в результате страданий, пережитых и переживаемых им как отвергнутым существом, и если он достиг своего эмоционального и ментального предела, то у него может развитьсядепрессивное или маниакально-депрессивное состояние. Если он замышляет самоубийство, то не говорит об этом, а когда переходит к действию, то предусматривает все, чтобы не потерпеть неудачу. Те, кто часто говорит о самоубийстве и обычно ошибается, когда переходит к действию, принадлежат скорее к категории покинутых; о них будет речь в следующей главе.
Беглецу с детства трудно признать себя полноценным человеческим существом, поэтому он стремится быть как обожаемый им герой или героиня, он готов потеряться, раствориться в своем кумире — например, молодая девушка страстно желает быть Мерилин Монро; это длится до тех пор, пока она не решит быть кем-то еще.
Опасность такого отклонения в поведении заключается в том, что со временем оно может перейти в психоз.
Структура шизоидного характера.
Описание
Термин «шизоид» происходит от «шизофрении» и означает человека, у которого существует предрасположенность к шизофреническому состоянию. Сюда входит расщепление личности как единого целого, например мышление отделяется от чувств. То, что думает человек, кажется, имеет малую видимую связь с тем, что он чувствует или как себя ведет; уход в себя, разрыв или потеря контакта с миром или с внешней реальностью. Шизоидный индивидуум не является шизофреником и может никогда им не стать, но предрасположенность к этому заболеванию присутствует в его личности, обычно хорошо скомпенсированная.
Термин «шизоид» описывает человека, чье чувство себя уменьшено, чье эго слабое и чей контакт с телом и с чувствами сильно ослаблен.
Биоэнергетические условия
Энергия отводится от периферических структур тела, а именно от тех частей, посредством которых организм контактирует с окружающим миром: лицо, руки, гениталии и ноги. Они не полностью энергетически связаны с центром, т. е. возбуждение от центра не свободно течет к ним, а блокируется хроническим мышечным напряжением в основании головы, плеч, таза и суставов бедер. Следовательно, функции, выполняемые ими, отделяются от чувств в сердце человека.
Внутренний заряд склонен к «застыванию» в области центра. Как следствие формируется слабый импульс. Тем не менее заряд взрывоопасен (вследствие своего давления) и может прорваться наружу в виде насилия или убийства. Это случается, когда защиты не могут более сдерживать и организм переполняется огромным количеством энергии, с которой не может справиться. Личность разделяется на множество частей, в результате чего развивается шизофреническое состояние.
Защита состоит из паттерна мышечных напряжений, которые сообща непрерывно удерживают личность, не допуская наполнения периферических структур чувствами и энергией. Мышечные напряжения, такие же как описанные выше, ответственны за отключение периферических органов от контакта с центром.
Таким образом, защита проблематична. В области талии существует энергетическое расщепление тела, а в результате этого — дезинтеграция целостности верхней и нижней половин тела. Биоэнергетический анализ показан на диаграмме.
Физические аспекты
В большинстве случаев у пациентов с такими признаками тело узкое и зажатое. Там, где в личности присутствуют параноидные элементы, тело полнее и более атлетического вида.
Основные области напряжения находятся в основании черепа, в суставах плеч, ног, таза и в районе диафрагмы. Последняя обычно настолько мощная, что разделяет тело на две части. Основные сжатия сосредоточены в маленьких мышцах, которые окружают сочленения. Поэтому у этого типа характера можно наблюдать или крайнюю жесткость или сверхгибкость суставов.
Лицо маскообразное. Глаза хотя не пустые, как при шизофрении, но неживые и не вступают в контакт. Руки висят, более похожие на отростки, чем на продолжение тела. Стопы напряженные и холодные; они часто вывернуты; масса тела переносится на внешнюю сторону стопы.
Часто наблюдается заметное несоответствие между двумя половинами тела. Во многих случаях они не выглядят принадлежащими одному человеку.
Например, при стрессе, когда человек принимает положение дуги, линия его тела часто кажется разломанной. Голова, туловище и ноги часто находятся под углом друг к другу.
Психологические соотношения
Человек не ощущает себя целостным /14/. Тенденция к разобщению, возникающая на телесном уровне из-за недостаточной энергетической связи между головой и телом, приводит к расщеплению личности. Так, можно обнаружить позу высокомерия в сочетании с униженностью или девственницу, ощущающую себя шлюхой. В последнем случае тело как бы разделяется на две части — верхнюю и нижнюю.
В шизоидном характере обнаруживается сверхчувствительность вследствие слабой границы эго, что является психологической копией недостатка периферического заряда. Эта слабость уменьшает сопротивление эго внешнему давлению и вынуждает его уйти в самооборону.
Такие люди избегают близких, чувственных отношений. На самом деле такие отношения им очень трудно установить из-за недостатка энергии в периферических структурах.
Желание всегда мотивировать действия придает шизоидному поведению оттенок неискренности. Это было названо поведением «как будто», т. е. вроде бы оно базируется на чувствах, но действия сами по себе не являются выражением чувств.
Этиологические и исторические факторы
Здесь представляется важным привести некоторые данные по происхождению этой структуры. Это — суммированные наблюдения тех, кто изучал эту проблему, лечил и анализировал пациентов с такими расстройствами.
Во всех случаях существуют отчетливые доказательства того, что пациенты в раннем возрасте отвергались своей матерью, а это воспринималось ими как угроза существованию. Отвержение сопровождалось скрытой и часто открытой враждебностью с ее стороны.
Отвержение и враждебность развили в пациенте страх, что любые попытки контакта, требования или самоутверждение приведут к уничтожению его самого.
Из детства идет недостаток любых сильных положительных чувств безопасности или радости, частые ночные кошмары.
Типичным для таких пациентов является как обособленное, так и безэмоциональное поведение со случайными взрывами ярости, которое называется аутичным.
Если любой из родителей повторно вмешивался в жизнь ребенка во время эдипова периода (например, по сексуальным причинам), что весьма широко распространено, то к основному симптому добавлялся еще паранояльный элемент. Это делало возможной некоторую активность в конце детства или во взрослом состоянии.
Во всем этом у ребенка нет выбора, кроме как отделение себя от реальности (интенсивная жизнь воображения) и от своего тела (абстрактный ум), для того чтобы выжить. В связи с тем что основными чувствами у него были ужас и смертельная ярость, ребенок отгораживался от всех чувств самозащитой.
По голосу:
· У беглеца голос слабый, бессильный.
Манера в танце:
· Беглец недолюбливает танцы. Если и танцует, то движения его минимальны и невыразительны, он не хочет, чтобы его замечали. На нем словно написано: «Не смотрите на меня долго».
Выбор автомобиля:
· Беглец любит малозаметные машины неяркого цвета.
Поза сидя:
· Беглец съеживается, стараясь занять как можно меньше места в кресле. Очень любит поджимать ноги под себя: когда не связан с землей, легче убежать.
Страхи:
· Беглец больше всего боится паники. Он не может как следует осознать это, потому что скрывается, исчезает, как только у него начинается паника, или даже раньше, чем она начнется. Окружающие же видят панику без труда — его почти всегда выдают глаза.
Травмы по гендеру:
· Травма отвергнутого переживается с родителем своего пола. То есть беглец чувствует себя отвергнутым лицами того же пола, что и он сам. Он обвиняет их в том, что они его отвергают, и испытывает по отношению к ним больший гнев, чем к себе. С другой стороны, когда его отвергает личность противоположного пола, он еще сильнее отвергает сам себя. Соответственно, в этом случае доминирует его гнев на самого себя. Существует вместе с тем большая вероятность, что данное лицо противоположного пола его не отвергло, а покинуло.
Исцеление травм:
· Твоя травма отвергнутого близка к исцелению, если ты постепенно занимаешь все больше места, если начинаешь утверждать себя. И если кто-то делает вид, что тебя нет, это не выбивает тебя из колеи. Все реже случаются ситуации, в которых ты боишься впасть в панику.
2. Травма покинутого — маска зависимого — оральный тип
Характеристики травмы покинутого:
Пробуждение травмы: Между одним и тремя годами, с родителем противоположного пола. Недостаток эмоционального питания или питания определенного типа.
Маска: Зависимый.
Тело: Вытянутое, тонкое, лишенное тонуса, обвисающее; ноги слабые, спина искривлена, руки кажутся чрезмерно длинными и свисают вдоль туловища, отдельные части тела выглядят дряблыми, провисшими.
Глаза: Большие, печальные. Притягивающий взгляд.
Словарь: «отсутствует», «один», «не выношу», «поедают», «не оставляют».
Характер: Жертва. Склонен к слиянию с кем-то или чем-то. Нуждается в присутствии, внимании, поддержке, подкреплении. Испытывает затруднения, когда приходится что-то делать или решать в одиночку.
Обращается за советами, но не всегда им следует. Детский голос. Болезненно воспринимает отказы. Печаль. Легко плачет. Вызывает жалость. То радостен, то печален. Физически цепляется за других. Нервный. Звезда эстрады. Стремится к независимости. Любит секс.
Больше всего боится: Одиночества.
Питание: Хороший аппетит. Булимия. Любит мягкую пищу. Ест медленно.
Типичные заболевания: Боли в спине, астма, бронхиты, мигрени, гипогликемия, агорафобия, диабет, болезни надпочечников, близорукость, истерия, депрессия, редкие болезни (требующие длительного внимания), неизлечимые болезни.
Болезни покинутого:
Астма — болезнь, характеризующаяся затрудненным, болезненным дыханием. В метафизическом плане эта болезнь указывает, что человек берет больше, чем ему следует, и отдает с большим трудом.
Проблемы с бронхами также весьма вероятны, поскольку бронхи метафизически связаны с семьей. Если зависимый страдает бронхиальными болезнями, то это свидетельствует о его семейной неудовлетворенности: ему кажется, что он слишком мало получает от семьи, что слишком от нее зависит. Ему хотелось бы верить в то, что в семье у него есть прочное место, а не суетиться, домогаясь этого места.
Под влиянием своей фузионной субличности зависимый притягивает к себе проблемы поджелудочной железы(гипогликемия и диабет) и надпочечников. Вся пищеварительная система у него неустойчива, потому что он считает свое питание неадекватным, даже если физически оно вполне нормально. Несмотря на то, что недостаточность существует только в эмоциональном плане, его физическое тело получает сообщения о нехватке пищи и реагирует соответственно — отражает психическое состояние.
Близорукость у зависимых встречается также очень часто. Она представляет собой неспособность видеть далеко, а это связано со страхом перед будущим и, особенно, с нежеланием встречать будущее в одиночку.
Зависимый, слишком лелеющий свою жертвенную субличность, может довести себя до истерии. Психологи говорят, что истерическая личность подобна ребенку, который боится, что у него отнимут соску и оставят одного. Поэтому такая личность склонна шумно демонстрировать свои эмоции.
У многих зависимых развивается депрессия, когда их травма доставляет им сильные страдания и они чувствуют себя беспомощными — не получают той любви, которой так жаждут. Это тоже способ привлечь к себе внимание.
Зависимый страдает мигренями, потому что мешает себе быть самим собой, блокирует свое «Я есть». Он слишком суетится, прибегает ко всевозможным ухищрениям, лишь бы быть тем, кем его хотят видеть другие, или же практически полностью живет в тени людей, которые его любят.
Я заметила также, что зависимые очень часто притягивают к себе редкие болезни, требующие особенного внимания, или так называемые неизлечимые болезни. Напомню, что когда медицина объявляет некоторую болезнь неизлечимой, то, фактически, она сообщает, что наука еще не нашла надежных средств против этой болезни.
Перечисленные выше болезни и недомогания могут наблюдаться и у лиц с иными типами травм, но у тех, кто переживает травму покинутого, они встречаются наиболее часто.
Структура орального характера.
Описание
Мы описываем личность как имеющую оральную структуру характера, если ей присущи многие особенности, типичные для орального периода жизни, т. е. младенчества. Этими характерными чертами являются слабое чувство независимости, стремление держаться за других, пониженная агрессивность и внутреннее чувство потребности в поддержке, помощи и заботе. Они означают недостаток осуществления этого во младенчестве и представляют степень фиксации на этом уровне развития. У некоторых людей они замаскированы сознательно принятыми компенсирующими позициями. Некоторые личности с этой структурой обнаруживают преувеличенную независимость, которая, однако, не в состоянии выдержать стресс. Основным опытом орального характера являются лишения, в то время как соответствующим опытом шизоидной структуры было отвержение.
Биоэнергетические условия
«Оральный характер» характеризуется низким энергетическим уровнем. Энергия «не заморожена» в центре, как у «шизоидного характера», и поступает на периферию тела, но поток ее ослаблен.
Причины этого не совсем ясны. На первое место ставится линейный рост, результатом чего является длинное тонкое тело. Единственным возможным объяснением является то, что задержка во взрослении позволяет длинным костям чрезмерно расти. Другим фактором может быть неспособность недоразвитых мышц держать рост костей под контролем.
Недостаток энергии и силы более всего заметен в нижней части тела, потому что развитие тела у ребенка начинается с головы вниз.
Уровень заряда точек контакта с окружающим миром снижен. Глаза слабые с тенденцией к миопии, уровень генитального возбуждения снижен.
Это биоэнергетическое состояние показано на диаграмме.
Физические характеристики
Тело обычно длинное и тонкое, соответствует эктоморфному типу Шелдона. Оно отличается от тела шизоидной личности тем, что не сильно напряжено.
Мускулатура слаборазвитая, не жилистая. Этот недостаток развития наиболее заметен в руках и ногах. Длинные плохо развитые ноги являются типичным признаком этой структуры. Ступни также тонкие и узкие. Ноги, кажется, не могут держать тело. Колени обычно сведены, чтобы обеспечить дополнительную поддержку устойчивости.
Тело может резко падать из-за частичной слабости мышечной системы. Часты общие физические признаки незрелости. Таз может быть меньше обычного как у мужчин, так и у женщин. Часто на теле мало волос. У некоторых женщин процесс роста задерживается целиком, и их тела похожи на детские.
Дыхание у лиц с оральным характером поверхностное, что объясняется низким энергетическим уровнем их личности. Лишения на оральном уровне снижают силу сосательного импульса. Хорошее дыхание зависит от способности набирать воздух.
Психологические соотношения
Люди с оральным характером испытывают трудности при стоянии на своих ногах в буквальном и фигуральном смысле. Они стремятся опереться или держаться за других. Но, как я отмечал ранее, этот недостаток может быть скрыт преувеличенной позой независимости. Коллективизм также является отражением неспособности находиться в одиночестве. Существует повышенная потребность в контакте с другими людьми, в их тепле и поддержке.
Индивидуум с оральным характером страдает от внутреннего чувства пустоты. Он постоянно хочет за счет других заполнить эту пустоту, хотя может действовать и так, будто сам себе обеспечивает поддержку. Внутренняя пустота отражает подавление интенсивного чувства сильного желания чего-то, что, будучи выраженным, привело бы к глубокому плачу и более свободному дыханию.
Из-за низкого энергетического уровня личность с оральным характером подвержена колебаниям настроения от депрессии до восторга. Склонность к депрессии является патогномоничной для оральных черт в личности.
Другой типично оральной чертой является позиция — «это мне должны». Это может быть выражено в идее, что общество обязано обеспечить ему средства к существованию. Возникает такое убеждение непосредственно из раннего опыта лишений.
Этиологические и исторические факторы
Ранние лишения могут быть из-за действительной потери тепла и поддержки матери вследствие ее смерти или болезни, или ее отсутствия, вызванного необходимостью работать. Мать, которая сама страдает от депрессии, нельзя допускать к ребенку.
Часто обнаруживается раннее развитие, способность говорить или ходить раньше, чем обычно. Я объясняю это развитие как попытку преодолеть чувство покинутости, став независимым.
Также существуют часто другие переживания разочарования в ранней жизни, когда ребенок пытался дотянуться до своего отца или братьев и сестер для контакта, тепла и поддержки. Подобные разочарования могут оставить чувство озлобления в человеке.
Типичными являются депрессивные эпизоды в конце детства и в ранней юности. Однако у детей с оральным типом не обнаруживается аутичного поведения в отличие от детей с шизоидным типом. Мы должны признать, что шизоидные элементы могут быть в оральной структуре, так же как оральные — в шизоидной.
По голосу:
· У зависимого — детский голос с оттенком жалобы.
Манера в танце:
· Зависимый предпочитает контактные танцы, в которых есть возможность прижаться к партнеру. Иногда кажется, что он висит на партнере. Все его существо излучает: «Посмотрите, как мой партнер меня любит».
Выбор автомобиля:
· Зависимый предпочитает автомобили комфортабельные и не такие, как у всех.
Поза сидя:
· Зависимый расползается в кресле или наваливается на опору — на подлокотник или на спинку соседнего кресла. Верхняя часть корпуса наклонена вперед.
Страхи:
· Самый большой страх зависимому внушает одиночество. Он не видит этого, потому что всегда устраивается таким образом, чтобы быть в чьем-то обществе. Если же все-таки оказывается в одиночестве, то, конечно, признает, что одинок; но при этом он не замечает, как лихорадочно ищет, чем заняться, чем заполнить время. нет физического партнера, телефон и телевизор заменяют ему компанию. Его близким значительно легче заметить, почувствовать этот великий страх одиночества даже в окружении людей. Его тоже выдают печальные глаза.
Травмы по гендеру:
· Травма покинутого переживается с родителем противоположного пола. То есть зависимый склонен считать, что он покинут лицами противоположного пола, и обвинять их больше, чем себя. Если он переживает опыт покинутого с лицом своего пола, то обвиняет себя, так как считает, что не проявил к нему достаточного внимания или не сумел оценить его внимание. Часто бывает так, что он уверен, что данное лицо его пола покинуло его, но на самом деле оно его отвергло.
Исцеление травм:
· Твоя травма покинутого близка к исцелению, если ты чувствуешь себя хорошо даже в одиночестве и если меньше нуждаешься в чьем-то внимании. Жизнь уже не кажется такой драматичной. У тебя все чаще появляется желание затевать различные проекты, и даже если другие тебе не помогают, ты способен продолжать дело и сам.
3. Травма униженного — маска мазохиста — мазохистический тип
Характеристики травмы униженного:
Пробуждение травмы: в период от одного до трех лет, с родителем, который занимается физическим развитием ребенка (обычно это мать). Недостаток свободы. Чувство унижения из-за контроля со стороны этого родителя.
Маска: Мазохист.
Тело: Толстое, округлое, низкий рост, толстая плотная шея, напряженность в области горла, шеи, челюстей и таза. Лицо круглое, открытое.
Словарь: «достойный», «недостойный», «маленький», «толстый».
Характер: Часто стыдится себя или других или боится причинить стыд. Не любит быстрой ходьбы. Знает свои потребности, но не прислушивается к ним. Много взваливает на свои плечи. Прибегает к контролю, чтобы избежать стыда.
Считает себя неопрятным, бессердечным, свиньей, хуже других. Склонен к слиянию. Устраивается так, чтобы не быть свободным, поскольку «быть свободным» для него означает «быть несдержанным». Иногда он несдержан, то боится переступить черту дозволенного.
Любит роль матери. Чрезмерно чувствителен. Наказывает себя, полагая, что наказывает кого-то другого. Стремится, хочет быть достойным. Часто испытывает отвращение. Повышенная чувственность сочетается со стыдом в сексуальном поведении. Не считается со своими сексуальными потребностями. Отыгрывается в еде.
Больше всего боится: Свободы.
Питание: Любит сытную, жирную пищу, шоколад. Прожорлив или, наоборот, ест маленькими порциями. Стыдится покупать для себя и употреблять «лакомства».
Типичные болезни: Боли в спине, плечах, горле, ангины, ларингиты, заболевания дыхательных путей, ног, ступней, варикозы, растяжения связок, переломы, нарушения функций печени, щитовидной железы, кожный зуд, гипогликемия, диабет, сердечные заболевания.
Болезни униженного:
Очень часто отмечаются боли в спине и ощущение тяжести на плечах, потому что мазохист слишком много взваливает на себя. Боль в спине обусловлена преимущественно его чувством несвободы. Боль в нижней части спины связана, как правило, с материальными проблемами, в верхней — с эмоциональной сферой.
У него могут возникнуть заболевания дыхательных путей, когда его удушают чужие проблемы.
Часто случаются неприятности с ногами и ступнями — варикозы, растяжения, переломы, Когда он боится, что не сможет передвигаться, то навлекает на себя физические неприятности, которые действительно не дают ему передвигаться.
Нередко нарушается работа печени, так как он чрезмерно озабочен проблемами других людей.
Боли в горле, ангины и ларингиты — неминуемые спутники мазохиста, потому что он постоянно сдерживает себя, когда ему хочется что-нибудь сказать, а особенно — спросить.
Чем труднее ему осознать свои нужды и заявить о своих требованиях, тем выше у него вероятность заболеваниящитовидной железы.
Кроме того, неумение слышать собственные потребности часто провоцирует чесотку, кожный зуд. Известно, что выражение «Мне так и чешется…» означает «Мне страшно хочется…», но мазохист подавляет свое желание — ему стыдно желать собственного удовольствия.
Еще одна физическая проблема, которую я часто наблюдаю у людей мазохистского типа, — плохая работа поджелудочной железы и, как следствие, гипогликемия и диабет. Эти болезни проявляются у лиц, которые с трудом позволяют себе сласти и удовольствия, а если и позволяют, то их мучит чувство вины и унижения.
Мазохист предрасположен к сердечным заболеваниям, потому что недостаточно любит себя. Он не считает себя настолько значимым существом, чтобы доставлять себе удовольствие. Сердечная сфера у человека прямо связана с его способностью получать удовольствие, радоваться жизни.
Наконец, твердо убежденный в неизбежности страдания, мазохист довольно часто обрекает себя на хирургическое вмешательство.
Структура мазохистского характера.
Описание
Мазохизм в общественном мнении приравнивается к желанию страдать. Я не думаю, что это верно для индивидуума с этой структурой характера. Он страдает, но так как сам не способен изменить ситуацию, то напрашивается вывод, что он хочет оставаться в ней. Я не говорю о людях с мазохистскими извращениями, о людях, которые стремятся получать удары от своих сексуальных партнеров. Структура мазохистского характера описывает человека, который страдает и хнычет или жалуется, но остается покорным. Покорность является основным мазохистским признаком.
Если индивидуум с мазохистским характером демонстрирует подчиненное положение во внешнем поведении, то он совершенно другой внутри. На глубоком эмоциональном уровне у него имеются сильные чувства: злости, отрицания, враждебности и превосходства. Однако они си
льно заблокированы страхом и могут вырваться наружу неадекватным поведением. Человек противится страху прорыва с помощью мышечных паттернов сдерживания. Толстые сильные мышцы сдерживают любое прямое проявление и позволяют проходить только хныканью и жалобам.
Биоэнергетические условия
В отличие от оральной структуры мазохистская энергетически полностью заряжена. Тем не менее заряд фиксирован внутри, хотя и не «заморожен».
Из-за сильного сдерживания периферические органы заряжены слабо, что не приводит к разрядке или высвобождению энергии, выразительные действия ограничены.
Сдерживание настолько сильно, что приводит к сжатию и резкому упадку сил организма. Слабость наблюдается в районе талии, так как тело сгибается под тяжестью своего напряжения.
Импульсы, перемещающиеся вверх и вниз, заглушаются в области шеи и талии, что объясняет сильную тенденцию этой личности испытывать тревогу.
Растяжение тела в смысле удлинения или вытягивания себя, сильно снижено. Уменьшение вытягивания вызывает укорачивание структуры, описанной выше.
Физические характеристики
Для мазохистской структуры типичными являются люди с короткими, толстыми, мускулистыми телами.
По неизвестным причинам обычно усиливается рост волос на теле.
Характерной особенностью является короткая толстая шея, показывающая втянутую голову. Талия соответственно короче и толще.
Другой важной характеристикой является подтягивание таза вперед, что может быть описано более буквально как подобранный и плоский зад. Эта поза имеет сходство с собакой, поджавшей хвост.
Такое положение таза наряду с давлением напряжения сверху является причиной сгибания или резкого ослабления тела в области талии.
У некоторых женщин можно видеть сочетание ригидности в верхней половине тела и мазохизма в нижней половине, выраженного тяжелыми ягодицами и бедрами, подтянутым тазовым дном.
Кожа у всех людей с мазохистским характером темного оттенка вследствие застоя энергии.
Психологические соотношения
Из-за мощного сдерживания агрессия у таких индивидуумов значительно снижена. Подобным образом ограничено самоутверждение. Вместо него присутствуют нытье и жалобы. Нытье является единственным звуковым выражением, которое легко проходит через пережатое горло. Вместо агрессии наблюдается провоцирующее поведение, которое вызывает сильную реакцию другого человека, сильную настолько, чтобы дать возможность мазохисту реагировать вспыльчиво и несдержанно.
Застой энергии из-за сильного сдерживания ведет к чувству «увязания в болоте», невозможности двигаться свободно.
Позиция покорности и угодливости характерна для мазохистского поведения. На сознательном уровне мазохист идентифицируется с попыткой угодить; однако на подсознательном уровне эта позиция отвергается озлобленностью, негативностью и враждебностью. Эти подавленные чувства должны быть высвобождены прежде, чем мазохист сможет свободно реагировать на жизненные ситуации.
Этиологические и исторические факторы
Мазохистская структура развивается в семье, где любовь и принятие сочетаются с сильным давлением. Мать — доминирующая и жертвующая; отец — пассивный и покорный.
Доминирующая, приносящая себя в жертву мать буквально душит ребенка, которого заставляет чувствовать сильную вину за любую попытку провозгласить свою независимость или утвердить негативное отношение.
Типично сильное сосредоточение внимания на еде и дефекации. Это равносильно давлению сверху и снизу. «Будь хорошим мальчиком. Доставь удовольствие маме. Съешь всю еду… Опорожняй свой кишечник регулярно. Дай маме посмотреть…» и так далее.
Все попытки сопротивляться, включая временные вспышки раздражения, подавлялись. У всех людей с мазохистской структурой в детском возрасте были временные вспышки раздражения, которые их вынуждали прекратить.
Общими переживаниями были чувства загнанности в ловушку, которые вызывали только реакцию озлобления, заканчивающуюся самоуничижением. Ребенок не видел выхода.
Будучи ребенком пациент боролся с глубоким чувством униженности, когда он пытался «выпустить его на свободу» в форме рвоты, загрязнения или неповиновения.
Мазохист боится протянуть руку или ногу или вытянуть шею (то же самое и для гениталий) из-за страха, что они будут отрезаны или он оторвется от них. В этом характере присутствует сильная тревога по поводу кастрации. Больше всего силен страх быть отрезанным от родительских отношений, которые обеспечивали любовь, но при определенных условиях. Мы рассмотрим значение этого более подробно в следующем разделе.
По голосу:
· Мазохист часто украшает свой голос притворными интонациями, изображая заинтересованную личность.
Манера в танце:
· Мазохист всегда танцует охотно и много, пользуясь случаем выразить свою чувственность. Он танцует ради чистого удовольствия от танца. Весь его вид говорит: «Посмотрите, каким я могу быть чувственным».
Выбор автомобиля:
· Мазохист выбирает маленький, тесный автомобиль, где еле умещается.
Поза сидя:
· Мазохист сидит раскинув ноги. В большинстве случаев выбирает неподходящее для него место, поэтому чувствует себя некомфортно.
Страхи:
· Мазохист больше всего боится свободы. Он не считает и не чувствует себя свободным из-за множества ограничений и обязательств, которые сам же и придумал. С другой стороны, окружающим он кажется совершенно свободным, потому что обычно находит средства и время, чтобы делать то, что решил делать. Он не оглядывается на других, принимая решение. Даже если то, что он решил, сковывает его, в глазах других людей он обладает полной свободой поменять свое решение, стоит ему лишь захотеть. Его глаза, широко открытые на мир, показывают большой интерес ко всему и желание пережить как можно больше различных опытов.
Травмы по гендеру:
· Травма унижения обычно переживается с матерью, независимо от пола. То есть мазохист-мужчина склонен испытывать унижение от лиц женского пола. Их же он обычно и обвиняет. Если он переживает травму унижения с лицом мужского пола, то обвиняет себя и стыдится своего поведения или своего отношения к этому лицу. Эту травму он может переживать и с отцом, если тот занимается его физическим воспитанием, учит ребенка поддерживать чистоту, принимать пищу, одеваться и т. п. Если это твой случай, то тебе остается применить сказанное к мужскому или женскому варианту.
Исцеление травм:
· Твоя травма униженного близка к исцелению, если ты, прежде чем сказать кому-то «да», даешь себе время подумать, отвечает ли это твоим потребностям. Ты уже меньше взваливаешь на свои плечи и чувствуешь себя более свободным. Ты перестаешь сам себе создавать ограничения. Ты способен обращаться с просьбами и требованиями, не чувствуя себя при этом надоедливым и ненужным.
4. Травма предательства — маска контролирующего — психопатический тип
Характеристики травмы предательства:
Пробуждение травмы: в период от двух до четырех лет, с родителем противоположного поло. Крушение доверия или несбывшихся ожиданий в любовно-сексуальной сфере. Манипуляция.
Маска: Контролирующий.
Тело: Излучает силу и мощь. У мужчины плечи шире бедер. У женщины бедра шире и крепче плеч. Грудь колесом. Живот тоже.
Глаза: Взгляд пристальный, соблазняющий. Глаза, которые все видят с первого взгляда.
Словарь: «отделить(ся)», «ты понимаешь?», «я могу», «я сам справлюсь», «я это знал», «доверься мне», «я ему не доверяю».
Характер: Считает себя очень ответственным и сильным. Стремится быть особым и важным. Не сдерживает свои обещания и обязательства или делает усилия над собой, чтобы сдержать их. Легко лжет.
Манипулятор. Соблазнитель. Имеет много ожиданий. Настроение неровное. Убежден, что прав, и стремится убедить других. Нетерпеливый. Нетерпимый.
Понимает и действует быстро. Хороший исполнитель, поскольку хочет быть отмеченным. Циркач. Доверяется с трудом. Не показывает свою уязвимость. Скептик. Боится нарушить или снять с себя обязательство.
Больше всего боится: Разъединения; развода; отречения.
Питание: Хороший аппетит. Ест быстро. Добавляет соль и специи. Может долго не есть, пока занят, но потом теряет контроль в еде.
Типичные болезни: Болезни контроля и потери контроля, агорафобия, спазмофилия, нарушения пищеварительной системы, болезни, название которых заканчивается на –ит, герпес ротовой.
Болезни предательства:
Агорафобия обусловлена его фузионной субличностью, как и у зависимого. С другой стороны, агорафобия, которую испытывает контролирующий, отмечена преимущественно страхом безумия, тогда как с маской зависимого связана агорафобия, мотивируемая скорее страхом смерти. Я хочу подчеркнуть здесь, что врачи часто путают агорафобию со спазмофилией (определение агорафобии приведено в главе 3).
Контролирующий особенно привлекает к себе болезни контроля, управления — всевозможные нарушения работысуставов во всем теле, а чаще всего коленных.
Наиболее склонен он к болезням с потерей контроля в некоторых органах тела — кровотечения, половое бессилие,диарея и др.
Когда он чувствует себя совершенно беспомощным в какой-то ситуации, его может разбить паралич.
У него часто возникают проблемы, связанные с пищеварительной системой, особенно с печенью и желудком.
Склонен он и к болезням, название которых заканчивается на -ит. Здесь я отсылаю тебя к моей книге «Твое тело говорит: Люби себя!», где подробно рассказано, что эти болезни особенно характерны для лиц, которые под влиянием своих многочисленных ожиданий склонны к нетерпению, гневу и разочарованию.
У контролирующего часто бывает ротовой герпес — он возникает тогда, когда, сознательно или бессознательно, контролирующий считает представителей противоположного пола «тошнотворными типами». Кроме того, это хорошее средство контроля, позволяющее не целовать других.
Структура психопатического характера.
Описание
Эта структура характера требует некоторого предисловия. Это единственный тип характера, который не был описан или проанализирован в моих предыдущих работах. Он может быть очень сложной структурой, но ради краткости и ясности я буду описывать простую форму этого нарушения.
Сущностью психопатической позиции является отрицание чувств. Она отличается от шизоидной, которая разобщена с чувствами. У психопатической личности эго, или разум, поворачивается против тела и его чувств, особенно сексуальных. Вот почему возник термин «психопатия».
Нормальной функцией эго является поддержка стремлений тела к удовольствию, а не разрушение его в угоду мысленному представлению эго. Во всех психопатических характерах существует большое вложение энергии в мысленный образ человека. Другим аспектом этой личности является стремление к власти и потребность доминировать и контролировать.
Причина, по которой этот тип характера является сложным, та, что существуют два способа приобрести власть над другими. Один — это задирая или одолевая другого; в этом случае, если человек не бросает вызов задире, то он начинает чувствовать себя жертвой. Второй путь — воздействие на человека посредством соблазняющего подхода, который очень эффективен против наивных людей, попадающих под психопатическую власть.
Биоэнергетические условия
Существуют два типа тела, которые соответствуют двум психопатическим структурам. Подавляющий тип более легко объяснить биоэнергетически, и я использую его для иллюстрации. Приобретение власти над другими людьми достигается возвышением над ними.
В этой модели заметно смещение энергии к головному концу тела с сопутствующим уменьшением заряда в нижней части тела. Две половины тела заметно диспропорциональны, верхняя часть существенно больше и более доминирующая по внешнему виду.
Взгляд настороженный или недоверчивый. Такой человек не стремится к сближению с другими и не понимает их. Это характерная черта психопатической личности. У большинства существует определенное сжатие вокруг диафрагмы и талии, которое блокирует поток энергии и чувств вниз.
Голова энергетически перегружена. Это означает, что существует сверхвозбуждение умственного аппарата, приводящее к постоянному размышлению над тем, как получить контроль и господство над ситуацией.
Потребность в контроле также направлена против себя. Голова держится очень крепко (никогда нельзя терять голову), но она, в свою очередь, крепко держит тело в своей власти.
Энергетические взаимоотношения показаны на диаграмме.
Физические характеристики
Тело подавляющего типа обнаруживает диспропорциональное развитие в своей верхней части. Это производит впечатление надувшегося человека и соответствует его раздутому образу эго. Можно сказать, что эта структура перевешивает в верхней части.
Она также жесткая. Нижняя часть тела уже не может обнаруживать слабость, типичную для структуры орального характера.
Тело второго типа, который я называл соблазнительным или разрушительным, более правильно и не имеет надувшегося вида. Спина обычно слишком гибкая.
В обоих случаях существует нарушение течения энергии между двумя половинами тела. У первого типа таз слабо заряжен и держится жестко; во втором — он слишком заряжен, но изолирован. У обоих типов имеется явное сжатие диафрагмы.
Существует заметное напряжение и в глазном сегменте тела, который включает глаза и затылочную область.
Так же сильное мышечное напряжение может прощупываться в шейном отделе вдоль основания черепа, в так называемом оральном сегменте. Это напряжение связано с подавлением начинающегося импульса.
Психологические соотношения
Психопатической личности требуется кого-то контролировать, и хотя может показался, что она контролирует человека, все-таки сама она также от него зависит. Так, существует степень оральности во всех психопатических личностях. В психиатрической литературе они описаны как имеющие оральную фиксацию.
Потребность контролировать тесно связана со страхом быть под контролем. Быть под контролем означает быть используемым. Мы увидим, что в прошлом у личностей с этой структурой характера была борьба за доминирование и контроль между родителем и ребенком.
Стремление быть наверху, добиваться цели настолько сильно, что человек не может допустить или позволить поражения. Поражение ставит его в позицию жертвы; ergo, он должен быть победителем в любой ситуации.
Сексуальность также всегда используется в этой игре власти. Он (человек) соблазнителен в своей кажущейся власти или в мягком тайном искушении. Удовольствие в сексе вторично по сравнению с достижением или завоеванием.
Отрицание чувств обычно является отрицанием потребностей. Психопатический маневр такой личности — заставить других людей нуждаться в нем, чтобы ему не пришлось выражать свои потребности. Таким образом, он всегда в центре мира.
Этиологические и исторические факторы
Во всех типах характера прошлое человека объясняет его поведение. Я мог бы сделать общее утверждение, что ни один человек не может понять своего поведения, если он не знает своего прошлого.
Так, одной из основных задач любой терапии является объяснение жизненного опыта пациента. В случае с этой личностью это часто представляется довольно сложным, потому что психопатическая тенденция отрицания чувств включает отрицание опыта. Несмотря на это, в биоэнергетике много изучено относительно возникновения этой проблемы.
Самым важным фактором в этиологии этого состояния является сексуально соблазнительный, вводящий в заблуждение родитель. Соблазн прикрыт и существует для того, чтобы удовлетворить нарцистические потребности родителя. Он нацелен на привязывание ребенка к родителю.
Соблазнительный родитель — это всегда отвергающий родитель, отвергающий потребности ребенка в поддержке и физическом контакте. Недостаток необходимого контакта и поддержки объясняет оральный элемент в этой структуре характера.
Соблазнительные отношения создают треугольник, который помещает ребенка в положение бросающего вызов родителю того же пола. Это создает барьер необходимой идентификации с родителем одного пола и в дальнейшем идентификацию с соблазнительным родителем.
В этой ситуации любое достижение контакта делает ребенка чрезвычайно уязвимым. Ребенок или поднимется над потребностями (смещение вверх), или будет удовлетворять свои потребности посредством манипулирования родителями (соблазнительный тип).
В психопатической личности присутствует также мазохистский элемент, возникающий из подчинения соблазнительному родителю. Ребенок не может взбунтоваться или уйти из этой ситуации, у него имеется исключительно внутренняя защита. Подчинение лежит только на поверхности; тем не менее в той степени, в которой ребенок подчиняется открыто, он приобретает некоторую близость с родителем.
Мазохистские элементы наиболее сильны в завлекающем или соблазнительном варианте этой структуры характера. Первоначальная уступка должна перейти в мазохистскую подчиненную роль. Затем, когда соблазнение сработало и привязанность другого человека прочная, возникает садистское качество.
По голосу:
· Контролирующий отличается громким, раскатистым голосом.
Манера в танце:
· Контролирующему нужно много места. Он любит танцевать и пользуется этим, чтобы соблазнять. Но прежде всего для него это удобный случаи показать себя. От него исходит призыв: «Смотрите на меня».
Выбор автомобиля:
· Контролирующий покупает мощную, заметную машину.
Поза сидя:
· Контролирующий сидит откинувшись всем корпусом назад и скрестив руки, когда слушает. Взяв слово, наклоняется вперед, чтобы выглядеть более убедительным в глазах собеседника.
Страхи:
· Контролирующего больше всего пугают разъединение и отречение. Он не замечает того, как интенсивно сам создает проблемы и конфликтные ситуации, в результате которых исключает дальнейшее общение с отдельными людьми. Создавая, притягивая к себе ситуации, в которых он каждый раз от кого-нибудь отрекается, он в то же время не видит, что боится этих ситуаций. Скорее наоборот, он уверяет себя, что эти разрывы и отречения для него благотворны. Он думает, что таким образом не дает себя одурачить или использовать. Его общительность и готовность к новым знакомствам мешают ему осознать, сколько людей он вычеркнул из своей жизни. Окружающие видят это гораздо лучше. И его тоже выдают глаза. Когда он гневается, они становятся жесткими и внушают даже страх, который способен оттолкнуть от него многих.
Травмы по гендеру:
· Травма предательства переживается с родителем противоположного пола. То есть контролирующий обычно считает, что его предали лица противоположного пола, и склонен обвинять их в своих страданиях или эмоциях. Если он переживает травму предательства с лицом своего пола, то обвиняет главным образом себя и злится на себя за то, что не сумел предвидеть и своевременно предотвратить этот опыт. Весьма вероятно, что то, что ему кажется предательством со стороны лиц его пола, на самом деле является опытом, который активизировал его травму несправедливости.
Исцеление травм:
· Твоя травма предательства близка к исцелению, если ты уже не переживаешь таких бурных эмоций, когда кто-то или что-то расстраивает твои планы. Ты легче ослабляешь хватку. Напомню: ослабить хватку — значит ослабить свою привязанность к результату, избавиться от желания, чтобы все шло только по твоему плану. Ты больше не стараешься быть центром притяжения. Когда тебя охватывает гордость за проделанную работу, ты чувствуешь себя хорошо даже в том случае, когда другие не замечают или не признают твоих заслуг.
5. Травма несправедливости — маска ригидного — ригидный тип
Характеристики травмы несправедливости:
Пробуждение травмы: в возрасте от четырех до шести лет, с родителем своего пола. Долг быть исполнительным и совершенным. Блокирование индивидуальности.
Маска: Ригидный.
Тело: Прямое, жесткое и, в пределах возможного, совершенное. Хорошие пропорции. Округлые ягодицы. Невысокий рост, облегающие одежды или тесный пояс. Скованные движения. Кожа светлая. Сжатые челюсти. Шея напряженная, прямая. Осанка гордая.
Глаза: Взгляд сияющий, живой. Глаза светлые.
Словарь: «нет проблем», «всегда, никогда», «очень хороший, очень добрый», «очень специфичный», «точно», «совершенно справедливо», «конечно», «ты согласен?»
Характер: Стремится к совершенству. Завистлив. Отстранен от собственных чувств. Часто скрещивает руки. Продуктивен — чтобы быть совершенным. Излишне оптимистичен. Живой, динамичный. Часто оправдывается. Очень неохотно обращается за помощью.
Смех по пустякам — чтобы скрыть свою чувствительность. Тон голоса сухой и напряженный. Не признает, что у него есть проблемы. Сомневается в правильности своего выбора. Сравнивает себя по принципу «кто лучше — кто хуже».
С трудом принимает что бы то ни было: считает несправедливым получить меньше, чем другие, но еще более несправедливым — получить больше.
Очень редко позволяет себе удовольствия, так как обычно испытывает из-за них чувство вины. Не считается со своими ограничениями, слишком требователен к себе. Контролирует себя. Любит порядок. Редко болеет, безразличен или безжалостен к своему телу. Холерик. Холоден, не умеет показать свои чувства. Любит выглядеть сексуально привлекательным.
Больше всего боится: Холодности.
Питание: Предпочитает соленые блюда сладким. Любит все хрустящее. Контролирует себя, чтобы не толстеть. Стыдится и оправдывается, когда теряет контроль над собой в еде.
Типичные болезни: Нервное истощение (профессиональное), фригидность (у женщин), преждевременная эякуляция или половое бессилие (у мужчин). Болезни с окончанием на -ит — тендинит, бурсит, артрит и др.
Кривошея, запоры, геморрои, спазмы и судороги, нарушение кровообращения, нарушение функций печени. Варикозы, кожные заболевания, нервозность, бессонница, плохое зрение.
Болезни несправедливости:
Он чувствует ригидность своего тела как негибкость или напряженность в верхней части спины, в шее, а также в гибких участках (лодыжки, колени, бедра, локти, запястья и т.д.). Ригидные любят хрустеть пальцами, стараясь таким образом улучшить их гибкость. Словом, они способны ощущать панцирь, которым сковано их тело, но не чувствуют того, что под этим панцирем скрывается.
Уже упоминавшееся нервное истощение.
Болезни, название которых имеет окончание -ит: тендинит, бурсит, артрит. Всякая болезнь с подобным названием указывает на очень частое у ригидных состояние — подавленный, скрытый в организме внутренний гнев.
Ригидный может страдать болями или искривлением шеи из-за того, что ему тяжело видеть неправильную, несправедливую, по его мнению, сторону вещей или событий.
Очень часто наблюдаются запоры и геморрои — из-за того, что ему трудно расслабиться, перестать себя во всем сдерживать.
Характерны для ригидного спазмы и судороги — реакции личности, склонной цепляться или сдерживаться из-за страха.
Неумение доставлять себе удовольствие провоцирует проблемы кровообращения и варикозов.
Обычными являются проблемы сухой кожи.
Прыщи на лице свидетельствуют о страхе ошибиться, потерять лицо, оказаться не на высоте собственных ожиданий.
Ригидные часто страдают псориазом. Они навлекают на себя эту болезнь, чтобы не быть слишком хорошими или слишком счастливыми — это было бы несправедливостью по отношению к другим. Любопытно, что вспышки псориаза часто совпадают с каникулами, отпусками или с периодом, когда все складывается благополучно и счастливо.
Часто наблюдаются расстройства печени из-за подавленного гнева.
Обычное явление — нервозность ригидных., хотя они большей частью хорошо контролируют ее, так что внешне она незаметна.
Довольно часто наблюдается бессонница, особенно у тех ригидных, которые не умеют успокоиться, пока не сделают свое дело своевременно и безупречно. Они так напряженно думают о том, что им предстоит сделать, что от этого просыпаются и больше не могут уснуть.
Нарушения зрения возникают из-за того, что ригидному очень тяжело видеть, что он принял неудачное решение или неправильно оценил ситуацию. Он предпочитает не видеть того, что считает несовершенным; в этом случае он не так страдает. Он часто употребляет выражение «Это неясно» — что тоже не способствует улучшению его зрения.
Структура ригидного характера.
Описание
Концепция ригидности происходит из тенденции этих индивидуумов держать себя несгибаемо — с гордостью. Голова держится довольно высоко, позвоночник — прямо. Это было бы положительной особенностью, если бы не тот факт, что эта гордость является защитной, а несгибаемость неуступчива. Ригидный характер боится уступить, приравнивая это к подчинению или падению. Ригидность становится защитой против лежащего в основе мазохистского стремления.
Человек с ригидным характером остерегается быть обманутым, использованным или пойманным в ловушку. Его осмотрительность принимает форму сдерживания импульсов от раскрытия и распространения. Сдерживание также означает «держать спину», следовательно ригидность. Способность сдерживаться основывается на сильной позиции эго с высокой степенью контроля за поведением. К тому же это поддерживается такой же сильной позицией в отношении гениталий, таким образом сосредоточивая внимание личности на обоих концах тела, устанавливая хороший контакт с реальностью. К сожалению, акцент на реальности используется как защита от стремления к удовольствию, и это является основным конфликтом в личности.
Биоэнергетические условия
В этой структуре существует довольно сильный заряд во всех периферических точках соприкосновения с окружающим, что благоприятствует возможности проверить реальность до начала действий.
Сдерживание периферическое, что позволяет чувствам течь, но ограничивает их выражение.
Основными областями напряжения являются длинные мышцы тела. Зажимы в сгибающих и разгибающих мышцах сочетаются друг с другом и вызывают ригидность.
Естественно, существуют различные степени ригидности. Когда сдерживание умеренное, человек оживлен и вибрирует.
Биоэнергетическое состояние показано на диаграмме.
Физические характеристики
Тело человека с ригидным характером пропорционально и гармонично. Оно выглядит и ощущается целостным и связанным. Несмотря на это, можно видеть некоторые элементы нарушений и искажений, описанные выше для других типов.
Важной характеристикой является живость тела: ясные глаза, хороший цвет кожи, живость жестов и движений.
Если ригидность сильна, то положительные факторы, указанные выше, соответственно ухудшаются: уменьшаются координация и грация в движениях, глаза теряют некоторый блеск, а оттенок кожи может быть бледным или сероватым.
Психологические соотношения
Люди с этой структурой характера обычно житейски ориентированы, честолюбивы, конкурентоспособны и энергичны. Пассивность переживается как уязвимость.
Человек с ригидным характером может быть упрямым, но редко злобным. Отчасти упрямство возникает из его гордости: он боится, что если он не настоит на своем, то будет выглядеть глупо, и поэтому сдержан. Отчасти оно возникает из страха подчинения, т. е. потерять свободу.
Термин «ригидный характер» был принят в биоэнергетике, чтобы описать наиболее общие факторы в нескольких по-разному маркированных личностях. Так, он включает фаллического, нарциссического мужчину, чье внимание сосредоточено на потенции, и викторианский тип истеричной женщины, чей характер Райх описал в «Анализе характера» («Character Analysis»), и которая использует секс как защиту против сексуальности. Старомодный обязательный характер также принадлежит к этой широкой категории.
Ригидность этого характера подобна стали. Ригидность также видна в шизоидной структуре, где благодаря замороженному состоянию ее энергетическая система похожа на лед и очень хрупка. В основном люди с ригидным характером эффективно справляются со своей жизнью.
Этиологические и исторические факторы
Прошлое, стоящее за этой структурой, интересно тем, что человек с этим характером не переживал тяжелых травм, которые создают более серьезные защитные позиции.
Самой значительной травмой здесь является переживание разочарования в стремлении добиться эротического удовлетворения, главным образом на генитальном уровне. Это происходит при запрещении детской мастурбации, а также в отношениях с родителем противоположного пола.
Неприятие детского стремления к эротическому и сексуальному удовольствию рассматривалось ребенком как предательство его стремления к любви. Эротическое удовольствие, сексуальность и любовь являются синонимами в уме ребенка.
Из-за сильного развития эго человек с ригидным характером не отказывается от этого осознания. Как показано на диаграмме его сердце не отрезано от периферии. Он или она являются существом, которое действует с сердцем, но с ограничением и под контролем эго. Желаемым состоянием был бы отказ от этого контроля и доверие сердцу.
Так как открытое выражение любви как стремление к физической близости и эротическому удовольствию сталкивается с неприятием родителями, то человек с ригидным характером движется окольными путями под стражей, чтобы достичь своего. Он не манипулирует, как психопатический характер, а маневрирует, чтобы достичь близости.
Значимость его гордости лежит в том факте, что он привязан к этому чувству любви. Отклонение его сексуальной любви ранит его чувство достоинства. Подобным образом оскорбление чувства собственного достоинства равносильно отвержению его любви.
У меня есть одно заключительное замечание. Я не обсуждал лечения этих проблем потому, что терапевты лечат не типы характеров, а людей. Терапия концентрирует внимание на людях в их непосредственных отношениях: к своему телу, к земле, на которой он стоит, к людям, с которыми он общается, и к терапевту. Это является основой терапевтического подхода. Однако на заднем плане стоит знание характера, без которого терапевт не сможет понять пациента и его проблемы. Опытный врач легко может передвигаться из одной области в другую, не теряя их из вида.
По голосу:
· У ригидного речь несколько механическая и сдержанная.
Манера в танце:
· Ригидный танцует очень хорошо, чувствует ритм, несмотря на некоторую скованность, негибкость ног. Он очень внимателен, старается не сбиться с ритма. Чаще других посещает курсы танцев. Самые ригидные выделяются серьезностью, держатся очень прямо и, похоже, считают свои шаги в танце. Они как бы говорят своим внешним видом: «Смотрите, как хорошо я танцую».
Выбор автомобиля:
· Ригидный предпочитает машину классическую, рабочую, выносливую — он хочет получить сполна за свои деньги.
Поза сидя:
· Ригидный сидит совершенно прямо. При этом может сдвинуть ноги и расположить все тело строго симметрично, что еще сильнее подчеркивает его ригидную осанку. Иногда он скрещивает ноги или руки — когда ему не хочется чувствовать происходящее.
Страхи:
· Ригидный больше всего боится холодности. Ему трудно распознать холодность, потому что себя он считает искренним, теплым человеком, который делает все для того, чтобы вокруг царили гармония и справедливость. Как правило, он верен своим друзьям. Но окружающие часто замечают его собственную холодность, не столько в его глазах, сколько в его сухом, жестком поведении, особенно когда он считает, что его за что-то несправедливо обвиняют.
Травмы по гендеру:
· Травма несправедливости переживается с родителем своего пола. То есть ригидный страдает от несправедливости со стороны лиц своего пола и обвиняет их в несправедливости к нему. Если он переживает ситуацию, которую считает несправедливой, с лицом противоположного пола, то обвиняет не это лицо, а скорее себя — в несправедливости или некорректности.
Исцеление травм:
· Твоя травма несправедливости близка к исцелению, если ты позволяешь себе быть не таким совершенным, допускать ошибки, не впадая при этом в ярость и не критикуя себя. Ты можешь позволить себе показать свою чувствительность, можешь заплакать перед другими, не боясь их осуждения и не стыдясь временной потери контроля.
Как перестать чувствовать себя униженным, если долгое время подвергался унижениям и боялся дать отпор?
Если у вас появилось желание перестать чувствовать себя униженной, это значит, что у вас наверняка уже есть часть, которая считает: «Я имею право жить и радоваться. Я такая же ценная, как и все остальные.»
Это отличный фундамент для изменений. Предлагаю немного его укрепить:
1. «Униженность» — это просто чувство, которое у вас бывает. Это не вся вы.
К сожалению, многие люди, которые прошли через унижения, поверили, что они безнадежно плохие и неправильные, они унижены по заслугам. Вы же знаете, что просто «чувствуете себя униженной». Это ощущение, которое возникло из-за каких-то обстоятельств в вашей жизни. Я так поняла, что обстоятельства эти ушли в прошлое. Однажды уйдет и это чувство.
2. Про воспоминания
Пройти через унижения и сохранить хоть крупицу веры в себя — это огромное достижение.
Расскажите себе (или напишите) историю о том, как вы выжили и не сломались. Можно даже представить, что эта история другой женщины, которая прошла через все это, но уже готова встать на путь восстановления. Ей тяжело, но она продолжает жить.
3. Представьте себе жизнь, которая будет у вас, когда чувство униженности останется позади.
Просто закройте глаза и перенеситесь в будущее. Представьте себе самую-самую идеальную картинку. Здесь вы свободны от тяжелых чувств, а ваши воспоминания перестали причинять боль. Теперь это ваш опыт — вы знаете, что смогли пройти даже через это. Что еще есть в этой картинке? Где вы находитесь, что делаете, что чувствуете? Дайте себе время и представьте ее максимально подробно.
Если эта картинка вам понравилась, найдите слово или образ, которая ассоциируется с этой мечтой. Пусть это станет целью, к которой вы будете двигаться.
4. Здесь и сейчас замечайте все проявления уверенности (ощущения «имею право») которые есть в вашей жизни. Даже небольшие. Например, то, что вы задали этот вопрос.
5. Начните заботиться о себе.
Каждый день делайте для себя хотя бы одну приятную вещь и обращайте на это внимание. Ваша психика сейчас восстанавливается после тяжелой раны. Конечно, раненым нужен уход, внимание, и бережное отношение. Не требуйте от себя слишком много, и все придет в свое время.
Психотерапия — это тоже форма заботы о себе.
Это может быть психотерапевтическая группа. Группы дают огромную поддержку, особенно если травма связана со стыдом.
Это непередаваемое ощущение: ты рассказываешь о себе что-то стыдное и ужасное, а у людей на глазах слезы сочувствия. И они начинают говорить о том, как сами прошли через похожее… Я сама была в такой группе. И это очень ценное воспоминания для меня до сих пор.
Если человек не готов общаться в группе, индивидуальная терапия тоже дает много сил и поддержки. Боль воспоминаний превращается в ценный опыт. И к тому же всегда есть место, где вас принимают такой, какая вы есть. Это дает стабильность и опору.
Желаю, чтобы однажды вы проснулись свободной от всей боли, которую вам пришлось перенести. И на ее место пришли свобода и радость!
О психотерапевтическом аспекте унижения | Журнал Практической Психологии и Психоанализа
Аннотация
Статья посвящена проблеме из числа нечасто встречающихся на страницах работ по психологии и психотерапии. Речь идет об унижении. Более того, о значении унижения для процесса психотерапии. По мнению автора, одной из проблем, лежащих в основе множества психологических, психических и психосоматических симптомов, является осознаваемое или нет человеком желание быть кем-то другим. Этот образ довольно часто носит идеалистичный и недостижимый характер. Стремление к нему является концептуальным по своей природе, что способствует коллапсу поля. Условием эффективной психотерапии в этом случае является способность человека вернуться к себе, к своему собственному размеру. Довольно часто такое возвращение носит характер унижения.
Ключевые слова: диалогово-феноменологическая психотерапия, переживание, высокомерие, унижение, феноменологическое поле, концепция.
Я осознаю, насколько странным может показаться читателю название этой работы. Действительно, что может быть хорошего в унижении? И тем более какое целебное значение оно может нести в процессе психотерапии? И в общественном сознании, и особенно в психотерапии со времен ее основания транслируется важнейшая мысль – об уважении людей друг к другу, о развитии чувства собственного достоинства, о ценности каждого человека, его жизни и пр. Кроме того, отдельной психотерапевтической проблемой со второй половины прошлого столетия стала проблема низкой самооценки. То и дело в общественных и в профессиональных психологических изданиях можно услышать о том, что большинство человеческих проблем заключаются в том, что люди недооценивают себя, не заботятся о чувстве своего достоинства.
Для того, чтобы вырасти, порой нужно стать меньше
Все это верно. По крайней мере, до тех пор, пока наше сознание упирается лишь в поверхностный слой проблем современного Человека – клиента психотерапии. Цель же настоящей работы – привлечь внимание читателя к иному слою психотерапевтического мира, скрытого от обывателя, либо специалиста, который не привык заглядывать глубже социального слоя проблемы.
Мне кажется, что проблема современного человека в том, что его существование все больше диссоциируется от его природы. Мы не приучаемся с детства Жить своей Жизнью. Мы используем для обеспечения своей жизни выученные концептуальные образцы, предложенные нам на правах глобальных и семейных социальных вирусов огромным количеством наблюдателей нашей жизни. Не так важно, где мы приобрели эти концепции и каким образом. Мне кажется, глобальная ошибка современной психотерапии – в утрированном внимании к истории формирования этих искажающих концепций и их содержании. Мне кажется, ни то, ни другое для психотерапии может не иметь ровным счетом никакого значения.
Равно как совершенно не имеет значения, что за наблюдатели поддерживают существование этих регулирующих вашу жизнь концепций. Если только целью психотерапии не является бунт против носителей этих концепций. Однако на поверку, как показывает опыт психотерапии, этот бунт не заканчивается сколько-нибудь значительной жизненной трансформацией. Он просто в течение довольно короткого времени превращается в акт мести людям, которые заразили его. А из этого счастья и здоровья, как известно, не построишь. И даже если человек решил построить свою жизнь вопреки концепциям, транслируемым его родителями, довольно часто через несколько десятилетий он обнаруживает очень схожий промежуточный жизненный итог.
Итак, мое глубокое убеждение, что анализ концепций, их содержания и истории формирования, а также любые попытки их пересмотра лишь ограничивают психотерапию. И уж тем более не принесут никакой пользы. Почему, спросите вы? Потому что для этой задачи задействуется идентичный по качеству материал, а именно концептуальный. Иначе говоря, из пересмотра или свержения концепции может появиться только новая концепция. В лучшем случае (что случается довольно редко) она будет более оптимально подходить под актуальный жизненный период человека. В худшем – будет еще менее годящейся. Это не учитывая возможности, что в результате такой концептуальной ревизии текущая концепция лишь укрепится и стабилизируется, приобретя более устойчивые формы.
Но давайте вернемся к тезису об унижении. Почему я заговорил об этом? Концептуальные образы, которые вирусным способом определяют поведение человека, как правило, имеют характер идеала. А значит недостижимы. Психологические трудности тут возникают в нескольких вариантах. Во-первых, человек всю свою жизнь стремится к реализации концепции и в какой-то момент все же достигает один за другим неких ее этапов. Вопрос здесь только в том, в какой момент он осознает, что не Жил вовсе, а находился в погоне за очередным образом. Далее – кризис, в котором человек оказывается на пепелище своего жизненного пути. Второй вариант, не более оптимистичный. Человек всю жизнь пытается дотянуться до тех или иных образов, составляющих его концепцию, но тщетно. Именно этот вариант чреват тем, что в психологии здравого смысла обычно называют низкой самооценкой. И тот, и другой случай в некотором смысле равны друг перед другом в том, что оба являются способом не Жить, и оба ориентированы на идеальные концептуальные образцы. И даже если второй вариант внешне выглядит как униженность человека, не стоит обманываться – стремление к идеалу определяет и эту динамику.
Универсальным противоядием против токсичности этого порочного круга является лишь возможность его покинуть. В некотором смысле нужно выйти в иную плоскость, феноменологическую динамику в которой задают не концептуальные образцы, а процесс переживания Человеком своей Жизни. А она носит не идеальный характер. В ней нет ничего, что было бы неизменным ориентиром, она текуча и непостоянна. При такого рода переориентации человеку нужно вернуться к себе, откуда, возможно, впервые за много лет, у него появится шанс вырасти. Иногда человеку следует признать, что он гораздо меньше, чем он думал раньше. И что его цели и ориентиры гораздо менее пафосны, чем те, в которых он был уверен до этого. Унижение иногда вполне естественно. Просто мы перегрузили его негативными коннотациями. Иногда следует стать меньше, чтобы вырасти[1]. Эту фразу я услышал однажды от своей талантливой ученицы, когда она рассказывала о своем клиенте, который с большой тревогой и даже страхом воспринимал появившиеся вдруг желания, которые по его мнению не соответствовали ни его статусу, ни возрасту. Появившиеся в процессе только начавшего восстанавливаться переживания, некоторые чувства, желания, мысли и образы могут представляться пугающими, вызывающими тревогу или стыд. Зачастую они не соответствуют тому идеальному образу, который так ярко и сильно вырисован внутри концепции человека. Но иногда стать меньше – это значит, наконец, получить шанс на развитие и взросление.
Унижение как отказ от контроля своей Жизни
Другой аспект тезиса о целебной силе унижения представляется мне еще более важным. Он носит методологический характер и специфичен для диалогово-феноменологической психотерапии. Общим фактором во всех описываемых выше проявлениях высокомерия является отчаянная попытка контроля процессов, происходящих в феноменологическом поле. Будучи и клиентами, и психотерапевтами, мы зачастую пытаемся подчинить феноменологическое поле своей концептуальной власти. Мы ведем себя так, как будто можем все контролировать. Мы контролируем наши профессиональные реакции, наши чувства, желания, поведение других людей, их удовлетворенность и улучшение качества их и своей жизни. На поверку, правда, это оказывается лишь иллюзией. Жизнь время от времени демонстрирует нам свою власть, как бы намекая кто в доме хозяин. Тем не менее большинство из нас проводит в этих высокомерных иллюзиях всю жизнь и умирает в полной уверенности подконтрольности процессов своей жизни.
Чтобы получить доступ к возможности радикальных изменений в вашей жизни, нужно сделать шаг назад и осознать, что высокомерная борьба со своей Жизнью не сулит вам ничего хорошего. Вам придется принять, что вы производная от полевых процессов, а не их источник. Мы привыкли думать, что Жизнь – это то, что создаем мы сами. Своими ежедневными поступками, выборами, решениями. Такого рода мышление, на мой взгляд, выступает источником большинства наших психологических симптомов, которые мешают нам жить. Я предлагаю немного сместить точку сборки. А что, если мы с вами в некотором смысле живые феноменологические вытяжки из полевых процессов. Не мы формируем нашу Жизнь, а она формирует нас.
И единственный способ развития тогда заключается не в том, чтобы влиять на нее, а в обратном – в том, чтобы отдаться тем процессам, которые ежесекундно протекают в поле. И единственный способ изменения и развития заключается в том, чтобы быть максимально чувствительным и внимательным к тем полевым процессам, которые больше нас, которые включают нас в себя. И чем более внимательны мы к ним, тем интенсивнее и счастливее наша Жизнь. Это принципиально иной путь управления, инструментом которого является не контроль – он скорее останавливает и деформирует жизнь, а витальное усилие Жить в смысле отдавания во власть полевых процессов.
И если мы как профессионалы хотим быть успешными в психотерапии, нам необходимо освоить этот Путь. Он открывает для нас принципиально иные перспективы в развитии. То, что раньше могло казаться резистентным для психотерапии, при таком подходе, освоенным не декларативно, а всерьез, оказывается точно таким же предметом для переживания, как и все остальное. Особую актуальность сказанное может иметь для психотерапии «психических расстройств». Если предположить, что Человек вовсе перестал контролировать свою Жизнь и прекратил предпринимать любые попытки в этом направлении, он стал бы получать удовольствие от спонтанных процессов, протекающих в поле. Места для «психопатологии» просто не осталось бы. Равно, как и для любых других болезней. Ни один симптом и синдром не является соприродным полю. Любая болезнь есть результат борьбы Человека со своей Жизнью.
Проблема, лежащая на этом пути, по совместительству являющаяся ресурсом для колоссальных изменений, заключается в необходимости унижения. Я вынужден в этом случае принять то обстоятельство, что я не властен над своей Жизнью, она больше меня. И все, что мне остается – это отдаться ей и плыть в потоке ее феноменов, максимально чутко реагируя на любые изменения в нем. Чем внимательнее я отношусь к появляющимся инновациям, тем больше моя способность управлять своей Жизнью. Нам снова в некотором смысле придется стать меньше, чтобы вырасти. И в какой-то момент для нас станет очевидным, что фраза «Отдаться Полю/Жизни» и «Идти своим Путем» не противоречат друг другу. Более того, по сути их смысл идентичен. Это одно и то же.
Немного о пользе профессионального смирения
В завершение статьи несколько слов о том, какое значение все сказанное имеет для профессиональной позиции психотерапевта. Это самый главный вопрос. Работа психотерапевта связана с постоянной встречей с процессами, динамика которых неконтролируема. Жизнь терапевта и клиента, если отпустить контроль, порой представляет собой феноменологический хаос, в процессе которого то и дело появляются те или иные инновации, опыта обращения с которыми ни у клиента, ни у психотерапевта еще нет. И перед ним со всей закономерностью постоянно встает вопрос: «Готов ли я переживать все, что происходит в процессе психотерапии?»
При слабо сформированных профессиональных навыках переживания и недостаточном опыте в управлении соответствующим процессом это может оказаться чрезвычайно напряженной перспективой для профессионала. С другой стороны, огромное разнообразие психотерапевтических концепций предлагает встревоженному психотерапевту более спокойную и предсказуемую альтернативу. Так появляется соблазн не переживать происходящее в терапии, а контролировать его. И это только в том случае, если терапевт осознавал возможность честного и открытого переживания феноменологического потока в терапии. Чаще всего терапевты обучены как раз не переживать, а контролировать терапевтические процессы. Это и спокойнее, и в полной мере соответствуют социальному заказу, который транслируют сами клиенты. И мы порой вовсе не задумываемся над тем, что побочный эффект следования по этому пути – чрезвычайное обеднение возможных трансформационных ресурсов. По сути мы редуцируем возможности нашей профессии.
Слушателей в программах подготовки психотерапевтов практически не учат тому, как переживать происходящее в психотерапии. Зато с заметной настойчивостью вооружают их всевозможными инструментами управления полевыми процессами. Более того, данная тенденция носит характер профессиональной культуры – тупиковой по своей сути, но вполне устойчивой и сформированной. Кроме того, молодые и не только молодые психотерапевты уже после окончания программы с жадностью чрезвычайно голодного человека посещают множество семинаров с основной целью – обогатить свой репертуар контроля терапевтического поля. Иногда кажется, что еще немного новых техник и инструментов принесут терапевту гораздо большую квалификацию и сделают его неуязвимым универсальным солдатом от психотерапии. Как итог, терапевт с каждым годом оказывается все дальше от того места, где ключом изобилия бьют колоссальные ресурсы для нашей профессии. Если вы обнаружили себя в этой зарисовке, я призываю вас остановиться и посмотреть вокруг – не бежите ли вы от того, что является для вас как профессионалов гораздо более важным – от переживания своей Жизни в контакте с Жизнью другого Человека?
И если вам удастся остановиться, наверняка вы обнаружите перед собой фундаментальную первичную альтернативу – либо продолжить более уверенный и спокойный путь контроля происходящих в психотерапии процессов, либо отдаться непредсказуемому в своей динамике феноменологическому потоку. В первом случае вы сохраните профессиональную и личную стабильность, и даже если и будете включаться время от времени своим сердцем в отношения с клиентом, то все равно будете знать с большей или меньшей возможностью прогноза, с чем вы столкнетесь в перспективе. Однако, полагаю, вам не выйти в этой перспективе за рамки прогноза, содержащегося в ваших рабочих концепциях. Тем не менее, повторю, ваш авторитет, равно как и самоуважение скорее всего останутся в безопасности. Во втором же случае вам придется отказаться от привычной возможности контроля терапевтической ситуации и осознать, что есть нечто во встрече двух Жизней, что гораздо больше вас, и что не подлежит в новой профессиональной позиции никакого рода контролю. Вы можете впустить этот непредсказуемый поток в свое сердце либо время от времени продолжать пытаться возвращать себе контроль над происходящими процессами.
Второй вариант поначалу представляется гораздо более опасным, менее стабильным. Скажу больше – поначалу он таковым и является. Мы не привыкли отпускать в спонтанное течение витальные процессы. В разы увеличенный по объему поток инноваций превосходит по своей мощности только появляющиеся и развивающиеся способности переживать. Порой терапевт, который впервые начинает экспериментировать в психотерапии переживанием, становится похожим на обезьяну с гранатой. Это некий кризис, который в некотором смысле очень схож с описанием революционной ситуации В.И.Лениным – старые способы строить психотерапию уже не работают, а новые пока не сформированы. Как терапевт переживет этот кризис влияет на то, насколько трансформируется его работа. В некотором смысле это врата, которые являются водоразделом между старой и новой психотерапией.
Еще раз повторю, для меня этот разговор имеет не только и не столько этический смысл. В мои цели не входит борьба деонтологического содержания с профессиональным высокомерием, хоть и завуалированным таким же выраженным профессиональным гуманизмом. Хотя само по себе это также важно – мне кажется, высокомерие, маскированное желанием принести пользу клиенту, значительно изменяет для меня облик нашей профессии. Гораздо важнее другое – профессиональное высокомерие, основанное на контроле, не дает психотерапии вырваться за пределы действующих концептуальных ограничений. Для меня в этом обсуждении речь идет о возможности получить доступ к колоссальным трансформационным ресурсам, которые содержит в себе природа поля. Эти ресурсы потенциально безграничны.
В новой терапевтической парадигме терапевт уже не сможет проконтролировать эффективность своих интервенций, степень их полезности для клиента, не сможет регулировать баланс поддержки и фрустрации для достижения оптимальных ресурсов для восстановления творческого приспособления. Взамен же он приобретет возможность доступа к безграничным ресурсам поля, которые могут способствовать принципиально любым терапевтически значимым изменениям. Однако есть одно обстоятельство, которое снова может заставить нас встревожиться – мы не сможем направлять и даже прогнозировать направление и характер этих изменений волевым усилием. Нам придется довериться мудрости процессов, протекающих в поле, которые независимы от нашего контроля. Иногда эти феноменологические полевые процессы мы еще называем Жизнью. Как видите, снова речь идет о профессиональном смирении как альтернативе профессиональному высокомерию. И снова, как и прежде, для того, чтобы вырасти, в данном случае профессионально, нужно всего лишь уменьшиться до своих размеров – размеров Человека живущего своей Жизнью рядом с Жизнью Другого Человека.
Annotation
About psychotherapeutic aspects of humiliation
The article deals with the problem of infrequently occurring on the pages of articles on psychology and psychotherapy. It is about humiliation. Moreover, the importance of humiliation for the process of psychotherapy. According to the author, one of the problems underlying many of the psychological, mental and psychosomatic symptoms is wanting to be someone else. This image is quite often has idealistic and unreachable nature. The desire for it has a conceptual nature. Condition of effective psychotherapy in this case is the ability of a person to go back to itself, to its own size. Quite often such return is humiliation.
Keywords: dialogue-phenomenological psychotherapy, emotions, loftiness, humiliation, phenomenological field, concept.
[1] На память приходят несколько показательных психотерапевтических ситуаций, когда женщины, много лет тщетно пытавшиеся организовать свою личную жизнь удовлетворяющим для них образом, получали желаемое, прекратив бороться с Жизнью, самими мужчинами и остановив отчаянный поиск суженого. И отчаявшись проконтролировать свою Жизнь, она удивительным образом обустраивалась. В другой терапевтической ситуации только после признания своего мужа как хозяина дома и семьи женщина смогла забеременеть, хотя более десятилетия до того считала себя бесплодной, пройдя десятки обследований и процедур ЭКО. Унижение иногда очень полезно и естественно, особенно после отчаянных попыток сделать себя больше, чем есть на самом деле.
Поставьте старый чемодан на полку
Эксперимент выявил чёткую взаимосвязь между психотравмирующим опытом в детстве и уровнем достатка во взрослой жизни – людям, чьи психотравмы остались непроработанными, гораздо труднее сделать карьеру, у них был более низкий доход и замедленное социальное развитие
Такое исследование несколько лет назад провела Всемирная организация здравоохранения, в котором приняли участие тысячи взрослых людей из разных стран. Объединяло их всех одно – пережитые в детстве психологические травмы.
«Не высовывайся!»
Екатерина ПятковаОткуда берутся психологические травмы? Как определить, есть ли такая травма у вас? И как с этим справиться? Разбираемся вместе с архангельским психологом Екатериной Пятковой.
– Самые сложные психологические травмы наносятся близкими людьми, – говорит Екатерина Пяткова. – Причём иногда происходит это мимоходом или даже из «добрых» побуждений.
Родительские запреты «Не ходи туда! Не делай этого!» в большинстве случаев связаны с собственным отрицательным опытом и с желанием избавить от ошибок детей. Но, если переусердствовать, запрет на действия может настолько связать ребёнка по рукам и ногам, что вырастая, он продолжит «ничего не хотеть».
«Не высовывайся! Как тебе не стыдно, тебя же все видят!» – запрет на лидерство. «Не ной, я знаю, что… тебе не больно, не страшно, ты не голодный!» – запрет на чувства, который заключается в невербальном послании: «Не чувствуй, как ты, чувствуй, как я».
Избегание самого себя – результат психологической травмы. Самое главное лечение здесь – помочь интегрироваться обратно, принять травму, осознать, откуда это ощущение дискомфорта. Почему я тащу с собой этот старый чемодан и даже боюсь его открыть?
По статистике психологические травмы испытывают 80 процентов детей, и только 20 процентов проходят терапию. Остальные капсулируются, перенося травму, как шрам, во взрослую жизнь.
Сложнее всего, когда капсулирование происходит с подачи взрослых: «Не вспоминай больше об этом!» Травма никуда не исчезает, она прорастёт дальше, но уже по‑другому – искривлённо и не всегда социально приемлемо. Проработать эмоции и понять, что место старому чемодану не в руке, а на полке – в этом суть психологической терапии.
«Зачем я только тебя родила?»
Выделяют пять основных травм, которые влияют не только на наши эмоции, образ мыслей, но и строение тела. Травма отвергнутого связана с тем, что мама не может направить любовь на своего ребёнка. Часто такие дети изначально нежеланные. Первые два года, когда происходит знакомство с миром, они проводят в одиночестве – сидят в манеже, кроватке. Их «не приучают» к рукам, мало обнимают. Окружающие удивляются: «Надо же, такой спокойный ребёнок!» С годами травма усиливается: «Зачем я только тебя родила?» Посыл, который усваивается на ощущениях, эмоциях: «Ты мне не нужен».
Пережившим такую травму свойственна внешняя аскетичность, ускользающее телосложение – «кожа да кости». Ребёнок часто живёт в воображаемом мире, он благоразумен и «не создаёт проблем». Но у него есть огромная нереализованная потребность – быть замеченным любой ценой. И в то же время он не уверен в своём праве на существование – отсюда суицидальные мысли, различные зависимости. Став взрослым, часто меняет партнёров, в отношениях излишне жертвенный.
Справиться с травмой можно лишь через повышение самооценки. Таких людей надо обязательно усиливать, замечая даже их маленькие победы.
Грустные клоуны
В основе травмы покинутого нарушение симбиотической связи – ребёнок сначала получал, а потом перестал получать внимание. У меня были клиенты, семейная пара, которые очень хотели ребёнка, но практически сразу после его рождения уехали на длительный срок, оставив малыша бабушке.
Этот факт выяснился в процессе психологической терапии, родители пришли с другой проблемой – сын-подросток начал воровать. Семья состоятельная, ребёнок ни в чём не нуждается. Разве что во внимании мамы с папой. Кражи – экстремальный способ получить это внимание.
Переживший травму покинутого каждый раз подсознательно ждёт – меня бросят. При этом он может окружать себя большим количеством людей, ему нужно, чтобы с ним постоянно был кто‑то: «Мне страшно быть одному». Часто даже это такие балагуры, но внутри – грустные клоуны.
Спрыгнуть со стула
Травма униженного – ещё одна распространённая травма, которая связана с эмоциями. Свойственна в большей степени мальчикам. И наносят её чаще матери в возрасте трёх лет, в начале первичного сексуального развития ребёнка. Травма может проявляться, когда один из родителей стыдится ребёнка – он «какой‑то не такой», плохо одет, не так двигается, не так действует и так далее. «Не подходи ко мне, ты грязный!» «Мама красивая, не испачкай меня!» Посыл – ты не достоин.
У многих подобная психотравма связана с тем, что в детстве их ставили на стул, заставляя выступать перед гостями. Стыдили, высмеивали, если что‑то не получалось. Страх публичных выступлений – это всё отсюда. А маска весельчака, постоянно подшучивающего над собой – лишь защитная реакция тех, кто пережил травму униженного.
Подобная весёлость сродни мазохизму. Таким людям свойственна псевдораскованность, часто под видом «боди-позитива», но о любви к себе и своему телу речи нет – они не прислушиваются к своим потребностям.
В моей практике был приёмный мальчик, уже подросток, которого мама отправила принимать ванну. Она включила воду, предполагая, что мальчик сам в случае чего отрегулирует температуру. В итоге, когда из крана пошла ледяная вода, ребёнок так и сидел, замерзая: «Мама включила, ушла. Значит, так надо. Я не стал трогать кран…»
Преодолеть травму униженного непросто, но возможно. В первую очередь необходимо научиться чувствовать свои потребности – прежде чем сказать «да», подумать, насколько это важно мне самому.
Маша всё равно не поймёт
Травма предательства возникает в возрасте до четырёх лет. Очень остро чувствуется, когда родители по каким‑то причинам не выполняют свои обещания. Пережившим эту травму в дальнейшем свойственны перепады настроения, истерическое поведение. Они тяжело переносят слабости других, недоверчивы и демонстративны. В семейных отношениях пытаются контролировать партнёра, любят всё предвидеть, легко становятся агрессивными. Внешне такие люди часто красиво сложены, так как стремятся создать себе тело, которое излучает силу и мощь. Но при кажущейся внешней гармонии – хаос внутри.
Говорить об осознании своей травмы можно лишь, когда человек начинает чувствовать себя комфортно, независимо от того, замечают другие его заслуги или нет.
И, наконец, пятая травма – травма несправедливости. Впервые возникает в возрасте около трёх–пяти лет. Может появиться в результате конфликта между родителями. Почему папа кричит на маму? Он же нас любит! Ребёнок не имеет возможности самовыразиться, быть самим собой. В детском саду Машеньке дали задание выучить стишок, а за три дня до утренника передумали. Маме воспитатель объявила: «Ваша Маша и так везде выступает. Пусть Петя прочтёт». Но Маше, которая всё это время готовилась, причину не объяснили. Взрослые зачастую вообще не считают нужным объяснять что‑либо ребёнку: «Он же всё равно не поймёт».
Между тем часть детских травм можно минимизировать, если просто вовремя поговорить с детьми. Не надо энциклопедических бесед, ребёнок сам задаст тон разговора. Не отмахивайтесь, если он будет возвращаться к теме несколько раз: «Что ты по сто раз повторяешь!» Возможно, все эти сто раз вы не услышали то, что он пытается донести.
Дети, выросшие с травмой несправедливости, часто страдают от поверхностных отношений в семье. Их защитная маска – ригидность. Они не ощущают своей чувствительности, не показывают её другим. Реакция на несправедливость заключается у них в том, чтобы отгородить себя от испытываемых переживаний.
Лечение этой травмы – разрешить себе допускать ошибки, не впадать в ярость из‑за неудач, не критиковать себя и не бояться осуждения.
Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Психология унижения | Психология сегодня
[Статья изменена 2 мая 2020 г.]
Источник: Pixabay
Смущение, стыд, вина и унижение — все это подразумевает существование систем ценностей. В то время как стыд и вина — это в первую очередь результат самооценки, смущение и унижение — это в первую очередь результат оценки одним или несколькими другими людьми, даже если только в мыслях или воображении.
Одним из важнейших аспектов, в котором унижение отличается от смущения, является то, что, хотя мы сами навлекаем на себя смущение, унижение — это то, что навлекают на нас другие.
Томми признается своему учителю, что не сделал уроки. Ему неловко. Учитель раскрывает это всему классу. Теперь он испытывает еще большее смущение. Учитель заставляет его сидеть лицом в угол, вызывая смех одноклассников. На этот раз он чувствует унижение.
Если бы учитель незаметно поставил Томми оценку «F», он бы почувствовал себя не униженным, а оскорбленным. Оскорбление в первую очередь когнитивное, связанное с противоречием верований и ценностей, тогда как унижение гораздо более интуитивно и экзистенциально.
Латинский корень слова «унижение» — «гумус», что означает «земля» или «грязь». Унижение предполагает унижение чести и достоинства и, как следствие, потерю статуса и положения. Все мы делаем определенные заявления о статусе, какими бы скромными они ни были, например, «Я компетентный врач», «Я счастливо замужем за матерью» или даже «Я человек». Когда мы просто смущены, наши требования о статусе не подрываются, а если и есть, то их легко вернуть. Но когда нас унижают, наши требования о статусе не могут быть так легко восстановлены, потому что в этом случае под сомнение ставится само наше право заявлять о статусе.Люди, которые находятся в процессе унижения, обычно остаются ошеломленными и лишенными дара речи, и более того, безмолвными. Критикуя людей, особенно людей с низкой самооценкой, мы должны проявлять осторожность, чтобы не нападать на их авторитет, чтобы заявить о статусе, который они делают.
Короче говоря, унижение — это публичный отказ от претензий на статус. Их личная неудача сводится не к унижению, а к болезненной самореализации. Потенциально унизительные эпизоды следует хранить как можно более конфиденциально.Отклонение из-за тайного любовного интереса может сокрушить, но это не унизительно. Напротив, быть обманутым супругом и стать достоянием общественности очень унизительно.
Обратите внимание, что унижение не обязательно должно сопровождаться стыдом. Иисус, возможно, был распят и тем самым унижен, но он определенно не чувствовал стыда. Сильно защищенные люди, уверенные в своей правоте, редко стыдятся своего унижения.
По сей день унижение остается распространенной формой наказания, злоупотреблений и угнетения.И наоборот, страх унижения является сильным сдерживающим фактором против преступности, и история изобрела множество форм унизительных наказаний толпы. Последнее зарегистрированное использование позорного столба в Англии датируется 1830 годом, а инвентарь — 1872 годом. Позорные столбы и приклады обездвиживали жертв в неудобном и унизительном положении, в то время как люди собирались, чтобы насмехаться над ними и мучить их. Смолка и оперение, использовавшиеся в феодальной Европе и ее колониях в ранний современный период, предполагали покрытие жертв горячей смолой и перьями, прежде чем выставлять их напоказ на тележке или деревянных перилах.
Ритуальное унижение в традиционных обществах может служить укреплению определенного социального порядка или, как в случае с ритуалами дедовщины, подчеркивать приоритет группы над ее отдельными членами. Во многих племенных обществах используются сложные обряды инициации, призванные нейтрализовать угрозу мужской геронтократии со стороны здоровых и плодовитых молодых людей. Эти обряды иногда включают болезненное и кровавое обрезание, что, конечно же, является символом кастрации.
В иерархических обществах элиты идут на многое, чтобы защитить и поддержать свою репутацию и положение, в то время как низшие слои подчиняются предписанной степени унижения.По мере того, как общество становится более эгалитарным, такое институциональное унижение вызывает все большее возмущение и сопротивление, что может вызвать вспышки насилия и даже настоящую революцию.
Поскольку элиты живут своей гордостью и потому, что они олицетворяют свой народ и культуру, их унижение может быть особенно острым и символическим. В начале 260 г., потерпев поражение в битве при Эдессе, римский император Валериан устроил встречу с Шапуром I Великим, шаханшахом («царем царей») империи Сасанидов.Шапур нарушил перемирие и схватил Валериана, удерживая его в плену до конца жизни. По некоторым данным, Шапур использовал Валериана как подножку для ног, садясь на лошадь. После того, как Валериан предложил Шапуру огромный выкуп за его освобождение, с него содрали кожу живьем или, по другим данным, заставили проглотить расплавленное золото. Затем с его трупа сняли шкуру, а шкуру набили соломой и выставили в качестве трофея.
Унижение не обязательно должно включать акт агрессии или принуждения. Людей легко унизить с помощью более пассивных средств, таких как игнорирование или игнорирование, принятие как должное или отказ в определенных правах или привилегиях.Они также могут быть унижены, будучи отвергнутыми, брошенными, оскорбленными, преданными или использованными как средство для достижения цели.
Смущение Essential Reads
Иммануил Кант классно утверждал, что в силу своей свободной воли люди являются не средством для достижения цели, а самоцелью, с моральным измерением, которое наделяет их достоинством и правом на этическое обращение. Унизить людей, то есть обращаться с ними как с чем-то меньшим, чем самоцель, значит лишить их самой человечности.
Унижение может случиться с кем угодно и когда угодно. Крис Хьюн, государственный секретарь Великобритании по вопросам энергетики и изменения климата с 2010 по 2012 год, долгое время считался потенциальным лидером Либерально-демократической партии. Но в феврале 2012 года ему было предъявлено обвинение в извращении отправления правосудия в связи с штрафом за превышение скорости 2003 года. Его бывшая жена, жаждущая отомстить за роман, положивший конец их браку, утверждала, что он вынудил ее принять штрафные баллы от его имени. Хьюне ушел из кабинета министров, отрицая обвинение.Когда в феврале 2013 года начался судебный процесс, он неожиданно изменил свое заявление о признании вины, ушел с должности члена парламента и покинул Тайный совет. К концу этой печальной саги он сменил место в Кабинете на матрас в тюремной камере.
Каждый поворот и поворот падения г-на Хьюна фиксировался в средствах массовой информации, которые доходили до публикации очень личных текстовых сообщений между ним и его тогдашним 18-летним сыном, в которых обнажались их непростые отношения. В видеообращении к предвыборной кампании Либерально-демократической партии 2007 года Хьюн заявил: «Отношения, в том числе семейные, на самом деле являются наиболее важными вещами в том, чтобы делать людей счастливыми и удовлетворенными.»Его унижение не могло быть более полным.
Когда нас унижают, мы почти чувствуем, как у нас сжимается сердце. В течение многих месяцев, а иногда и лет мы можем быть озабочены или одержимы своим унижением и его реальными или воображаемыми виновниками. Мы можем реагировать, среди прочего, гневом, фантазиями о мести, садизмом, правонарушением или терроризмом. Мы также можем усвоить травму, ведущую к страху и тревоге, воспоминаниям, кошмарам, бессоннице, подозрительности и паранойе, социальной изоляции, апатии, депрессии и суицидальным идеям.
Как я утверждаю в своей новой книге Небеса и ад: Психология эмоций , жестокое унижение — это судьба даже хуже смерти, поскольку оно разрушает наше положение, а также нашу жизнь, тогда как смерть просто разрушает нашу жизнь. Заключенные, подвергшиеся жестокому унижению, обычно подвергаются суициду.
Унижение по своей природе подрывает способность жертв защищаться от агрессора или агрессоров. В любом случае гнев, насилие и месть — это неэффективные ответы на унижение, потому что они ничего не делают, чтобы обратить вспять или исправить нанесенный ущерб.
Жертвы унижения должны найти в себе силы и чувство собственного достоинства, чтобы смириться со своим унижением или, если это окажется слишком трудным, отказаться от своей жизни в надежде начать все сначала.
Я замечаю, что в этой статье я подсознательно называл субъектов унижения «жертвами». Это говорит о том, что унижение редко бывает соразмерным или оправданным ответом.
Как вы думаете?
См. Мою статью о смущении, стыде и вине здесь.
границ | Когда унижение более интенсивно? Роль смеха аудитории и угроз самому себе
Введение
Я упал в грязь. Пицца упала на меня. Диетическая пепси опрокинулась и потекла по всему моему платью. Стол упал на пепси, а на пиццу на меня. Салфетка отлетела. ВСЕ СМОТРИЛИ НА МЕНЯ.
[…] Я уверен, что никто другой в этом пыльном загоне для прессы не помнит, как упала какая-то рандо [м] толстая цыпочка.[…] Но Я НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ ЭТОГО. В этом суть унижения — оно остается с вами. Он становится частью вас. Потому что это не внешняя эмоция, как гнев, а внутренняя. Это потеря вашего образа самого себя, который вы так отчаянно пытаетесь контролировать и проецировать. Он срывает занавеску. Это подрывает то, кем вы себя считаете как личность, и это пугает (West, 2014).
Унижение кажется более «темным» и более распространенным эмоциональным переживанием, чем многие другие эмоции.Приведенная выше цитата иллюстрирует интенсивный и болезненный характер унижения. Эта интенсивность, например, отражается в тенденции к унизительному опыту, который остается живым в сознании жертв, независимо от количества прошедшего времени (Klein, 1991). В соответствии с этим, некоторые недавние эмпирические данные о нейронной обработке эмоций показали, что унижение — это очень сильная эмоция, в большей степени, чем связанные с ним отрицательные эмоции, такие как стыд и гнев (Otten and Jonas, 2014).
В данной статье мы следуем работе Хартлинга и Лючетты (1999, стр.264) определение унижения как «глубокого дисфорического чувства, связанного с существованием или восприятием себя как несправедливо униженного, высмеиваемого или униженного — в частности, унижена или обесценена его личность». Мы также считаем унижение уникальным сочетанием эмоций, поскольку оно ассоциируется с тенденциями стыда и избегания, но также с гневом и тенденциями нападать и мстить (например, Elison and Harter, 2007; Mann et al., 2016; Mann et al. ., рукопись готовится).
Наше основное внимание в настоящих исследованиях уделяется объяснению того, почему опыт унижения часто считается таким сильным.В частности, мы исследуем две возможные причины. Первый — уничижительное, публичное разоблачение. Это особенно характерно для смеющейся аудитории, потому что смех в негативной ситуации обычно воспринимается как унизительный и усиливает угрозу личности. Вторая причина интенсивности унижения может быть обнаружена в конкретной цели унижения, другими словами, какие аспекты личности находятся под угрозой: центральные, стабильные и уникальные элементы против менее центральных, изменчивых и зависимых от ситуации элементов своего личность.Угроза центральным элементам «я», вероятно, будет связана с более сильным чувством унижения, чем угроза менее центральным элементам «я». Мы изучаем эти два фактора в двух сценарных исследованиях, в которых мы манипулировали реакцией аудитории во время воображаемого унизительного эпизода (Исследование 1), и исследовали несколько унизительных ситуаций, которые различаются по степени, в которой они нацелены на центральные или менее центральные аспекты жизни. себя (Исследование 2).
Унижение и негативное публичное разоблачение
Возможно, неудивительно, что унижение — особенно при частом его переживании — было связано с множеством психологических, социальных и социальных проблем, а также с клиническими расстройствами, такими как низкая самооценка, депрессия, общее тревожное расстройство, суицидальные намерения, убийства. и (домашнее) насилие (e.г., Кляйн, 1991; Гилберт, 1997; Хартлинг и Лучетта, 1999; Фармер и МакГаффин, 2003; Кендлер и др., 2003; Лири и др., 2003; Элисон и Хартер, 2007; Торрес и Бергнер, 2010; Уокер и Кнауэр, 2011; Хартер, 2012; Collazzoni et al., 2014, 2015). Одним из часто приводимых примеров разрушительного потенциала унижения является феномен расстрелов в школах и массовых убийств и ранений (попыток) учащихся и учителей в школе или университете одним или несколькими студентами этого учебного заведения.Стрельба (по крайней мере частично) считается результатом частого унижения, которое испытывали эти преступники (Лири и др., 2003; Элисон и Хартер, 2007; Торрес и Бергнер, 2010; Хартер, 2012).
Но что заставляет людей чувствовать себя униженными? В общем, опыт унижения может быть результатом того, что он находится в центре негативного внимания, как это бывает, когда над ним дразнят, оскорбляют, высмеивают или унижают (Элисон и Хартер, 2007; Хартер, 2012), но это также может быть следствием того, что пренебрегают, исключают или подвергают остракизму (Hartling, 2007; Veldhuis et al., 2014). Эти акты унижения (запугивание, исключение) могут быть спровоцированы серьезным нарушением нормы или нарушением субъектом, а также просто тем, что они «отличаются» или оцениваются другими как неадекватные (Harter, 2012).
Унижение часто ассоциируется со стыдом (например, Lewis, 1971, 1992; Miller, 1993; Hartling and Luchetta, 1999; Lindner, 2009). В самом деле, обе эмоции негативны и касаются самого себя (Zavaleta Reyles, 2007), и обе являются результатом глобальной атрибуции; то есть сосредоточение на целостном или стержневом я, а не на конкретных аспектах личности, как в случае с чувством вины (Lewis, 1995).Кроме того, они оба вызывают желание спрятаться от других (Harter, 2012). Однако унижение и стыд отличаются тем, что стыд влечет за собой осуждение или критику самого себя самим , тогда как унижение влечет за собой осуждение или критику самого себя другим . Это подразумевает оценку несправедливости, которая является центральным аспектом унижения (Klein, 1991; Hartling and Luchetta, 1999; Jackson, 2000; Elison and Harter, 2007; Combs et al., 2010; Torres and Bergner, 2010; Harter, 2012).
Унижение также связано с позором. Элисон и Хартер (2007) сообщают о некотором совпадении этих эмоций, но они и другие также отмечают важные различия, особенно с точки зрения восприятия враждебных намерений других (например, Элисон и Хартер, 2007; Комбс и др., 2010; Хартер , 2012). Это враждебное намерение вызывает ассоциации между унижением и гневом или даже яростью. Хотя гнев и унижение явно различаются, оценки несправедливости и предполагаемого враждебного намерения показывают сходство между унижением, гневом, агрессией и желанием мести (например,г., Smith et al., 2002; Элисон и Хартер, 2007; Combs et al., 2010; Leidner et al., 2012; Fernández et al., 2015).
Ключевым элементом переживаемой интенсивности унижения, по-видимому, является присутствие других людей, ставших свидетелями унизительного события (например, Klein, 1991; Hartling and Luchetta, 1999; Elison and Harter, 2007). Smith et al. (2002) утверждают, что «публичное разоблачение любого вида поведения и оценочные последствия общественного контроля могут быть особенно мощным ингредиентом социально сконструированного« я »» (стр.146). В поддержку этого аргумента есть свидетельства того, что публичное разоблачение правонарушения приводит к более сильным сообщениям о стыде, унижении и смущении, чем когда правонарушение остается частным (см. Также Combs et al., 2010; Fernández et al., 2015). Элисон и Хартер (2007) также показали, что присутствие аудитории, демонстрирующей враждебные намерения, рассматривается как прототип унижения. Таким образом, хотя унижение можно ощутить и без присутствия аудитории, мы утверждаем, что наиболее типичными и интенсивными случаями унижения являются те, в которых присутствуют другие, демонстрирующие враждебные намерения.
Есть разные способы сообщить о враждебных намерениях. В настоящем исследовании мы фокусируемся на смехе в ответ на негативное событие. Хотя смех часто имеет явную позитивную и просоциальную функцию (см., Например, Sauter et al., 2010; Scott et al., 2014), он также может быть сигналом отрицательных эмоций (см. Также Niedenthal et al., 2010). Например, эмоция презрения часто сопровождается улыбкой, называемой односторонним завитком губ (например, Ekman and Friesen, 1986; Wagner, 2000; Fischer and Giner-Sorolla, 2016), и может выражаться пренебрежительно и насмешливо. смех (Ruch and Proyer, 2008). Schadenfreude — наслаждение чужими несчастьями (van Dijk et al., 2006) — еще одна негативная эмоция, связанная со смехом (см. Ruch and Proyer, 2008). В таких случаях смех не является дружеским или поддерживающим, а скорее уничижительным и подразумевает, что мы смеемся над , а не с кем-то из . Поэтому в случае унижения мы ожидаем, что в ситуациях, когда человек сталкивается с враждебными замечаниями, смех других является явным сигналом унижения или насмешек.
Конкретная цель унижения
Второе объяснение болезненности унижения связано с целью унижения. Обычно мы не чувствуем себя униженными, когда кто-то смеется над нами из-за нашего мнения о кошках, если только кто-то не считает себя фанатичным любителем кошек. Поэтому мы проводим различие между важными и центральными частями «я», имея в виду предпочтительные черты, которые считаются стабильными и относительно неизменными, по сравнению с более податливыми и зависимыми от ситуации частями «я».Эти последние аспекты можно скорректировать и изменить, и мы утверждаем, что эти черты должны быть менее склонны к унижающим действиям. Например, в ответ на унизительный инцидент можно отрицать или понижать определенные предпочтения или отношения. Унижение было описано как «вторжение в личность» (Klein, 1991, p. 98), и поэтому мы предполагаем, что унизительный эпизод должен повлечь за собой угрозу центральным и стабильным аспектам личности.
Мы основали операционализацию центрального и стабильного vs.более гибкие и податливые аспекты личности при исследовании ценностей людей. Ценности — это концепции или убеждения о желаемых конечных состояниях или поведении (Schwartz and Bilsky, 1990), и, таким образом, они отражают то, что важно в жизни людей. Однако некоторые ценности, «высокоприоритетные ценности» (например, Schwartz and Bilsky, 1990), более важны, чем другие, потому что они более важны для самооценки. В западной культуре автономные ценности, такие как независимость, открытость и оригинальность, считаются более определяющими и важными для личности (например,g., Markus and Kitayama, 1991), тогда как социальные ценности, такие как уважение к традициям и семье, менее важны и более изменчивы. В соответствии с этой идеей мы предсказываем, что, когда унизительный акт представляет собой угрозу автономным ценностям, связанным с самими собой, люди из западных культур чувствуют себя более униженными, чем когда унизительный акт касается угрозы для социально-реляционных ценностей, связанных с самими собой.
Текущее исследование
Наш первый набор гипотез относится к роли аудитории.Мы предполагаем, что присутствие смеющейся аудитории во время унизительного эпизода усиливает чувство унижения. Кроме того, мы исследуем эффект противоположной реакции аудитории, а именно, цель унижения, которую социально поддерживает человек из аудитории, что может уменьшить унижение. Насколько нам известно, социальная поддержка экспериментально не изучалась в конкретном контексте унижения. Однако исследование издевательств в классе показало, что так называемые системы поддержки сверстников (e.г., Нейлор и Коуи, 1999; Cowie and Hutson, 2005) — обученные молодые люди, которые предлагают дружбу и поддержку жертвам издевательств и способствуют созданию просоциальной атмосферы в классе и вокруг него — уменьшают негативное влияние издевательств на жертв (Cowie and Hutson, 2005). В соответствии с этим мы утверждаем, что социальная поддержка после унизительного события может помочь жертве справиться с переживанием и тем самым уменьшить чувство унижения.
Во-вторых, мы сосредотачиваемся на типе угрозы, которую влечет за собой унизительная ситуация, и выдвигаем гипотезу, что в нашей западной выборке угроза стабильным аспектам личности (например,ж., автономные ценности), а не более податливые аспекты личности (например, социально-относительные ценности), в унизительном эпизоде повышается актуальность ситуации, что может сделать эту ситуацию более унизительной.
Наконец, основываясь на выводе Элисон и Хартер (2007) о том, что динамика унижения применима к обоим полам, у нас нет причин ожидать гендерных различий. Однако предыдущие исследования гендерных различий в субъективных эмоциях показали, что женщины чаще сообщают об эмоциях (Fischer and Evers, 2013), а одно исследование показало, что женщины чаще сообщают об унижениях, чем мужчины (Hartling and Luchetta, 1999).Кроме того, могут иметь место гендерные различия в важности определенных ценностей, связанных с самими собой (например, Schwartz and Rubel, 2005). Например, женщины могут считать социально-реляционные ценности более важными, чем мужчины. Таким образом, мы учитываем пол в наших исследованиях.
Мы сообщаем о двух исследованиях, посвященных этим идеям. В исследовании 1 мы исследуем, увеличивает ли описание публичного оскорбления в присутствии аудитории количество сообщений об унижении, когда аудитория смеется, по сравнению с тем, когда аудитория не отвечает (гипотеза 1).Мы также ожидаем, что включение социальной поддержки со стороны свидетеля эпизода в такое описание уменьшает количество сообщений об унижении (Гипотеза 2). В исследовании 2 мы исследуем, сильнее ли унижение, когда под угрозой находятся центральные и стабильные аспекты личности, чем когда под угрозой находятся менее центральные и изменчивые аспекты личности (гипотеза 3). Мы также стремились воспроизвести потенциальное влияние смеха аудитории на унижение, о котором сообщают. Мы подтверждаем, что сообщаем обо всех исключенных данных, всех измерениях и всех манипуляциях в двух исследованиях.
Исследование 1
В исследовании 1 мы манипулировали реакцией аудитории во время гипотетического унизительного эпизода. Мы построили сценарий, который описывает человека, которого обвиняют в том, что он не может выразить свое честное и открытое мнение. Это происходит в присутствии других (аудитории), которые либо смеются после оскорбления, либо не отвечают. Участникам было предложено представить себя главными героями рассказа и указать ожидаемую эмоциональную реакцию. Мы предсказали, что сообщений об унижении будет больше, когда аудитория смеется над главным героем, чем когда такой реакции нет (Гипотеза 1).Мы также ожидали, что поддержка, предложенная после этого эпизода, снизит интенсивность унижения, о которой сообщают (Гипотеза 2).
Метод
Участники и процедура
Всего в исследовании приняли участие 160 человек. Данные были собраны в режиме онлайн путем отправки по списку рассылки студентов англоязычного международного университета в Германии. Кроме того, мы собрали данные (бумагу и карандаш) в Амстердамском университете и вокруг него, а также с помощью метода снежного кома в Соединенном Королевстве.
Поскольку данное исследование не было сосредоточено на проверке культурных различий в этих ситуациях, мы нацелены на культурно однородную группу людей из Западной Европы. Однако 28 иностранных студентов немецкого университета родились и выросли в незападных, коллективистских странах (то есть в Африке, Латинской Америке и Азии). По этическим соображениям мы не исключали студентов по национальности, а анализировали только результаты участников из западных стран. Важно отметить, что когда мы включили данные незападных участников, мы обнаружили те же закономерности значимых результатов.Данные еще 17 участников были исключены по другим причинам. Таким образом, осталось 115 участников (72 женщины, 42 мужчины, 1 пол отсутствует). Их средний возраст составлял 27,34 года ( SD, = 10,81, диапазон: 14–64).
Участники прочитали сценарий и заполнили анкету «Эмоции в повседневной жизни». В зависимости от страны происхождения была представлена версия на голландском или английском языке (процедуры перевода см. Ниже).
Дизайн и сценарий
Сценарий и вопросы были сначала написаны на голландском языке, а затем переведены на английский исследователями.Эти переводы были проверены и при необходимости исправлены носителем языка. Мы использовали 2 (реакция аудитории: нет ответа против смеха) × 2 (социальная поддержка: нет поддержки против поддержки) между участниками с гендерной зависимостью в качестве ковариаты. Участников случайным образом распределили по одному из четырех условий. При всех условиях первая часть сценария состояла из следующего текста:
Вы участвуете в дискуссии о политике, принимая людей с разным опытом.В какой-то момент дискуссия превращается для некоторых людей в деликатную тему. Ведущий дискуссии знает, что вы много знаете об этой теме, и задает вам вопрос по этому поводу. Когда вы немного сомневаетесь, чтобы ответить на его вопрос, человек, который сидит рядом с вами, насмешливо говорит: «Если вы даже не можете выразить честное и открытое мнение, то что вы здесь делаете?»
Впоследствии в условии «Смех» к тексту было добавлено предложение: «Некоторые из участников начинают смеяться».Мы использовали слово «смех», потому что это нейтральное описание демонстрации, которое можно интерпретировать как положительно (принадлежность), так и отрицательно (насмешка). Если «смех» усилит чувство унижения, о котором сообщают, это будет консервативным тестом, показывающим, что любая форма смеха может быть истолкована отрицательно в таком контексте.
Мы не хотели проверять эту манипуляцию в текущем исследовании, поскольку боялись, что вопрос участников об ответе аудитории вызовет подозрения в отношении цели исследования и вызовет нежелательные эффекты.Таким образом, манипуляция смехом была проверена в пилотном исследовании ( N = 158) с использованием того же сценария, в котором мы попросили участников указать, как отреагировала аудитория (то есть: «Они засмеялись», «Они не ответили», « Разозлились »,« Об этом не говорилось »,« Не знаю »). Все участники в условии «Смех» указали, что аудитория смеялась, и только 5,1% участников в условии «Нет ответа» указали, что аудитория смеялась.
В условии поддержки было добавлено предложение: «Затем другой участник говорит человеку рядом с вами:« Не веди себя так глупо, прояви немного уважения! »».Эта манипуляция была проверена в текущем исследовании, поскольку мы могли измерить поддержку более неявно, и поэтому у нас не было причин ожидать нежелательных эффектов этой проверки.
Меры
Участники выразили согласие с утверждениями по шкале от 1 ( совсем не ) до 5 ( очень сильно ). Унижение измерялось следующим параметром: «В этой ситуации я испытаю унижение». Чтобы проверить нашу манипуляцию социальной поддержкой, мы задали следующий вопрос: «Считаете ли вы, что участники были на вашей стороне?» (чувствовал поддержку).
Результаты
Проверка манипуляции
Был проведен дисперсионный анализ (ANOVA) с социальной поддержкой (нет поддержки против поддержки) и реакцией аудитории (нет ответа против смеха) как факторами и оценкой участников того, насколько они будут чувствовать, что другие участники дискуссии были на их стороне. (почувствовал поддержку) как зависимая переменная. Не было никакого основного эффекта от социальной поддержки. Однако между ответом аудитории и социальной поддержкой было значительное взаимодействие: F (1, 111) = 14.11, p <0,001, ηp2 = 0,113. Когда публика не отреагировала на оскорбление, не было никакой разницы в чувственной поддержке в двух условиях ( M Support = 3,04, SD = 0,94; M Нет поддержки = 3,35, SD = 0,63). Однако, когда аудитория смеялась после оскорбления, поддержка приводила к более высоким оценкам ощущаемой поддержки, чем когда она не была оказана ( M Support = 3,29, SD = 0.60; M Без опоры = 2,50, SD = 0,86). Эти результаты предполагают, что манипуляция поддержкой была частично успешной, поскольку степень, в которой люди указали, что почувствуют поддержку, зависела от присутствия смеха аудитории.
Основной анализ
Одномерный ковариационный анализ (ANCOVA) с реакцией аудитории (нет ответа против смеха) и социальной поддержкой (нет поддержки против поддержки) в качестве межгрупповых факторов, пол как ковариата и заявленное унижение как зависимая переменная, показала значительную главную -эффект для ответа аудитории, F (1, 109) = 5.77, p = 0,018, ηp2 = 0,050. Когда сценарии включали смех аудитории, заявленное унижение было выше ( M = 2,84, SD = 1,08), чем когда не было реакции аудитории после оскорбления ( M = 2,30, SD = 1,20), что подтверждает гипотезу 1.
Вопреки гипотезе 2, социальная поддержка не оказала влияния на заявленное унижение, F (1, 109) = 0,03, p = 0,865, ηp2 = 0,000. Однако, согласно нашей гипотезе, между чувственной поддержкой и унижением существовала значимая отрицательная связь: r = −0.21, p = 0,025, что указывает на то, что чем сильнее участники считали, что другие участники дискуссии были на их стороне, тем меньше они сообщали об унижении. Между ответом аудитории и социальной поддержкой не было значительного взаимодействия.
Наконец, пол не был значимым ковариатом, F (1, 109) = 1,80, p = 0,183, ηp2 = 0,016.
Обсуждение
Результаты исследования 1 подтверждают идею о том, что уничижительный смех аудитории после оскорбления приводит к более сильному унижению по сравнению с таким же оскорблением без смеха аудитории, подтверждая Гипотезу 1.Вопреки гипотезе 2, манипулируемая социальная поддержка со стороны кого-то из аудитории не уменьшила количество сообщений об унижении после оскорбления и не уменьшила количество сообщений об унижении после смеха аудитории. Мы можем объяснить отсутствие эффекта поддержки на унижение тем, что получение социальной поддержки действительно может подчеркнуть уязвимость и низкий статус. Более того, участие других также подчеркивает публичный характер деградации, что в некоторых случаях может привести к непреднамеренному отрицательному эффекту социальной поддержки (хотя мы не обнаружили такого эффекта в текущем исследовании).Мы обсудим роль социальной поддержки далее в Общей дискуссии.
Исследование 2
Исследование 1 подтвердило гипотезу 1 о том, что публичное оскорбление, сопровождаемое смехом аудитории, воспринимается как более унизительное, чем когда аудитория не реагирует на оскорбление. В исследовании 2 мы дополнительно исследовали, будет ли оскорбление восприниматься как особенно болезненное в ответ на определенные типы угроз самому себе. Предыдущие исследования показали, что ценности, отражающие автономию и стабильную личность, являются более центральной частью самооценок людей из западноевропейских стран, чем ценности, связанные с их связью с другими (например,г., Маркус, Китайма, 1991). Поэтому мы изучали, усилит ли оскорбление в нынешней (голландской) выборке унижение, в частности, когда на карту поставлено его автономное «я», например, его независимость или честность, а не когда под угрозой находится социальное «я».
С этой целью мы создали шесть сценариев, описывающих публичное оскорбление, нацеленное либо на автономное, либо на социальное «я». Мы попросили участников прочитать все шесть сценариев и представить себя главными героями.Реакцией аудитории (смех или отсутствие ответа) манипулировали так же, как в исследовании 1.
Метод
Участники и процедура
Участником был 101 студент из двух университетов Амстердама. У них разное этническое происхождение, но их родным языком был голландский. Данные двух участников не анализировались, потому что они не участвовали серьезно. Таким образом, осталось 99 участников. Их средний возраст составлял 21,92 года ( стандартное отклонение, = 4,41, диапазон: 18–42 года, 71 женщина).
Студентов пришли в лабораторию и приняли участие за кредиты. Кроме того, участники набирались в университетском городке. В знак признательности им предложили шоколадный батончик. Участники прочитали сценарии и заполнили анкету «Социальные ситуации».
Сценарии и зависимые меры
Во всех шести сценариях главный герой оскорблен кем-то на основании собственной ценности в присутствии других людей, которые либо смеются, либо не реагируют.Участников случайным образом распределили на одно из этих двух условий (смех или отсутствие ответа). В трех сценариях описываются угрозы ценностям, связанным с автономией (честность / открытость, независимость и оригинальность), а в трех сценариях описываются угрозы социально-реляционным ценностям (уважение к традициям / семье, уважение к пожилым людям и готовность помочь). Эти ценности были выбраны на основе исследования культурных ценностей Шварца (2006). Точные формулировки сценариев см. В Приложении A. Перед представлением сценариев мы измерили степень одобрения значений автономии (т.д., честность, независимость и оригинальность) и социально-относительные ценности (например, уважение к пожилым людям, уважение к традициям, услужливость), попросив участников оценить их важность. На эти вопросы можно было ответить по шкале от 1 ( совсем не важно, ) до 7 ( очень важно, ). После каждого сценария мы измеряли унижение с помощью предмета: «В этой ситуации я бы чувствовал себя униженным». На эти вопросы можно было ответить по шкале от 1 ( совсем не ) до 7 ( очень сильно ).
Результаты
Поддержка ценностей автономии и социальных отношений
Мы создали две шкалы одобрения ценностей (автономия и одобрение социальных ценностей). Однако надежность этих шкал была очень низкой (α Кронбаха = 0,20 и 0,58 соответственно). Поэтому мы не могли использовать шкалы в дальнейших анализах (например, для проверки посредничества одобрения ценностей). Тем не менее, участники набрали более высокие баллы по шкале ценностей автономии ( M = 5,86, SD = 0.63), чем по шкале социально-реляционных ценностей ( M = 5,36, SD = 0,88), t (98) = 5,67, p <0,001, r = 0,50. Это указывает на то, что участники считали, что ценности автономии для них важнее социально-реляционных ценностей. Мы восприняли это как доказательство того, что ценности автономии были более центральной частью идентичности участников, чем социально-реляционные ценности.
Основные анализы
Во-первых, мы свернули баллы за унижение для трех автономных и трех социально-реляционных сценариев по отдельности.В соответствии с гипотезой 3, тест t с парными выборками показал, что участники сообщали о большем унижении после чтения сценариев, описывающих угрозы автономным ценностям, связанным с самими собой ( M = 4,05, SD = 1,39), чем после чтения сценариев, описывающих угрозы социально-реляционным личностным ценностям ( M = 3,31, SD = 1,28), t (98) = 5,98, p <0,001.
Затем, поскольку план нашего исследования не позволил нам выполнить анализ смешанного дизайна (с типом сценария в качестве фактора внутри субъектов и реакцией аудитории в качестве фактора между субъектами), мы проанализировали потенциальное влияние ответа аудитории на унижение для автономии и социально-реляционные сценарии отдельно.
Сценарии автономии
Мы провели ANCOVA с реакцией аудитории (отсутствие ответа против смеха) в качестве межгруппового фактора, пол в качестве ковариаты и сообщили об унижении в качестве зависимой переменной. Был значительный эффект для ответа аудитории, F (1, 96) = 8,21, p = 0,005, ηp2 = 0,079, что указывает на то, что участники, читавшие сценарии, в которых аудитория смеялась, сообщали о более сильном унижении ( M = 4,38, SD = 1.36), чем участники, которые читали сценарии без смеха аудитории ( M = 3,69, SD = 1,35). Пол был значимой ковариатой: F (1, 96) = 10,88, p = 0,001, ηp2 = 0,102.
Мы также проанализировали влияние ответа аудитории для каждого сценария отдельно (средние значения и стандартные отклонения см. В таблице 1). Многофакторный анализ ковариации MANCOVA с реакцией аудитории (отсутствие ответа против смеха) в качестве фактора между субъектами, пол в качестве ковариаты и заявленное унижение для сценариев 1, 2 и 3 (см. Приложение A) в качестве зависимых переменных показали общий основной эффект. , Лямбда Уилкса = 0.902, F (3, 93) = 3,37, p = 0,022, ηp2 = 0,098. Одномерный анализ ANCOVA показал значительный эффект для сценария 1, F (1, 95) = 9,11, p = 0,003, ηp2 = 0,088 и сценария 3, F (1, 95) = 5,04, p = 0,027, ηp2 = 0,050, и незначительно значимый эффект для сценария 2, F (1, 95) = 3,20, p = 0,077, ηp2 = 0,033. Для каждого сценария участники сообщали о более сильном унижении, когда аудитория смеялась, чем когда не было реакции аудитории после оскорбления, повторяя результаты исследования 2.
Таблица 1. Средние значения и стандартные отклонения для унижения после прочтения сценариев автономии или социальных отношений, разделенных для реакции аудитории («Нет ответа против смеха»), Исследование 2 .
Социально-реляционные сценарии
Аналогичный анализ ANCOVA был проведен для социально-реляционных сценариев. Реакция аудитории на унижение не повлияла, F (1, 96) = 0,27, p = 0,602, ηp2 = 0,003 8 . Участники сообщили о почти таком же количестве унижений, когда публика смеялась после оскорбления ( M = 3.39, SD = 1,43), как и при отсутствии реакции аудитории ( M = 3,23, SD = 1,13). Пол не был значимым ковариатом, F (1, 96) = 2,92, p = 0,091, ηp2 = 0,030.
Опять же, мы также проанализировали влияние реакции аудитории для каждого сценария отдельно (средние значения и стандартные отклонения см. В таблице 1). MANCOVA с реакцией аудитории (нет ответа против смеха) в качестве фактора между субъектами, пол в качестве ковариаты и сообщенное унижение для сценариев 4, 5 и 6 (см. Приложение A) в качестве зависимых переменных не показали общего главного эффекта, лямбда Уилкса = 0.953, F (3, 93) = 1,52, p = 0,215, ηp2 = 0,047, ни одномерные эффекты для сценария 4, F (1, 95) = 2,58, p = 0,112 , ηp2 = 0,026, сценарий 5, F (1, 95) = 0,01, p = 0,928, ηp2 = 0,000, или сценарий 6, F (1, 95) = 0,29, p = 0,593, ηp2 = 0,003.
Обсуждение
Исследование 2 прежде всего показало, что участники сообщали о большем унижении, когда публичное оскорбление, описанное в сценарии, касалось угрозы автономным ценностям, связанным с самими собой, чем когда оно касалось угрозы ценностям, связанным с самими собой, связанными с обществом.Участники этого исследования также оценили автономные ценности как более важные — и, следовательно, более важные для их самооценки — чем социально-реляционные ценности. Это подтверждает идею о том, что, когда унизительное оскорбление касается угрозы более центральным аспектам личности, унижение переживается сильнее, чем когда оскорбление направлено на менее важные аспекты личности (Гипотеза 3).
Кроме того, Исследование 2 воспроизвело результаты исследования 1 и обнаружило, что присутствие смеющейся аудитории в описаниях публичного оскорбления усиливает заявленное унижение, но это верно только для оскорблений, направленных на автономные ценности, а не на оскорбления, нацеленные на социально-социальные. реляционные ценности.Важно отметить, что поскольку использованный нами метод не позволил нам сравнить эффект смеха аудитории для обоих типов ценностных угроз в одном анализе, мы не можем ничего сказать о возможной разнице между эффектом смеха для двух типов угроз; мы можем просто заключить, что эффект смеха имел место в отношении ценностей автономии, но не социально-реляционных ценностей. Это может указывать на то, что — даже если угрозы всем этим ценностям вызывают достаточно сильные сообщения об унижении, — отрицательная реакция смеха аудитории имеет значение, в частности, когда под угрозой находятся стабильные положительные характеристики личности, то есть центральные аспекты личности.
Общие обсуждения
Унижение часто описывается как крайне негативная, очень сильная эмоция, которая застревает в памяти намного сильнее, чем многие другие негативные эмоции. Текущее исследование сосредоточено на двух объяснениях сильного характера этой эмоции: негативное поведение аудитории и цель унижающего акта. В исследовании 1 мы нашли доказательства гипотезы о том, что смех аудитории после унизительного оскорбления приводит к более сильному чувству унижения, чем когда такой реакции нет.Хотя в предыдущем исследовании подчеркивалось присутствие аудитории, демонстрирующей враждебные намерения как предшественник унижения, это, насколько нам известно, первое исследование, которое показывает прямую причинно-следственную связь между (воображаемым) смехом аудитории и заявленным унижением. Исследование 2 предоставило доказательства того, что унижение после публичного оскорбления воспринимается как более интенсивное, когда оскорбление касается угрозы более центральным (т.е., социально-реляционные) ценности, связанные с самими собой. Более того, это исследование показало, что смех в аудитории только усиливал унижение после угрозы автономному «я», а не после угрозы социально-реляционному «я».
Важно отметить, что то, что считается центральным «я», может зависеть от социального и культурного контекста. Было показано, что понятие стабильного и агентного самоконструирования более важно в западных индивидуалистических культурах по сравнению с коллективистскими культурами, где социальная и ситуативная гибкость личности считается более важной (Markus and Kitayama, 1991; Cross et al., 2011). Таким образом, можно утверждать, что (эффект смеющейся аудитории) унижение особенно сильно, когда находится под угрозой автономное «я», но только в индивидуалистических культурах. В более коллективистских культурах унижение может ощущаться сильнее, и смех аудитории может иметь эффект, особенно когда он касается угрозы социально-реляционному «я». Действительно, есть свидетельства культурных различий в предшественниках определенных эмоций, например стыда и гнева (например, Markus and Kitayama, 1991; Rodriguez Mosquera et al., 2002), а также важность ситуаций, вызывающих эмоции (например, Маркус и Китайма, 1991; Мескита, 2001).
Однако мы должны быть осторожны с тем, чтобы делать убедительные выводы о роли культурных ценностей в имеющихся данных. Хотя мы обнаружили, что участники исследования 2 получили более высокие баллы по автономным ценностям, чем по социально-реляционным ценностям, эта разница была не очень большой. Более того, мы не нашли доказательств того, что участники считали, что социально-реляционные ценности были для них важны , а не , поскольку средний балл по этим значениям был выше среднего.Это также отражает идею о том, что мы не можем просто разделить мир на две части, каждая из которых поддерживает разные ценности (автономия против социально-реляционной). Важно отметить, что наша выборка была относительно молодой, высокообразованной, из промышленно развитой страны и мультикультурного города. Таким образом, результаты могут отражать поддержку более «глобализированной» модели культурных ценностей. Следовательно, мы должны быть осторожны при обобщении этих результатов на другие группы населения (например, участников с низким уровнем образования или пожилых людей).
В будущих исследованиях следует сравнить различные унизительные эпизоды между людьми из разных культур.Помимо учета индивидуалистско-коллективистского измерения в таких исследованиях, было бы также уместно изучить другие культурные аспекты в отношении унижения, такие как дистанция власти. Например, люди из культуры с большой дистанцией власти могут больше мириться с неравенством и, следовательно, чувствовать себя менее униженными после инцидента, вызывающего унижение, чем когда такой же инцидент произошел бы в культуре с небольшой дистанцией власти.
Еще один интересный вариант — сравнить различные унизительные сценарии людей из культур чести, достоинства и лиц.Например, унижение кажется более распространенной частью эмоциональной жизни в культурах чести (например, Miller, 1993; Rodriguez Mosquera et al., 2002) из-за более сильного акцента на репутации и социальном статусе (Nisbett and Cohen, 1996). Некоторые недавние выводы о национальном унижении (Doosje et al., Рукопись, представленная для публикации) показали, что люди из Албании (культура чести), Гонконга и Индии (культура сохранения лица) сообщали о большем национальном унижении после прочтения сценариев, в которых их нация была деградировал, чем выходцы из Нидерландов (культура достоинства).
В исследовании 1 мы обнаружили неожиданный, но важный нулевой результат в отношении социальной поддержки. В то время как отрицательная реакция аудитории усиливает сообщения об унижении, поведение, связанное с оказанием помощи после унизительного инцидента, похоже, не уменьшает заявленного унижения. Частично объяснение этого открытия может заключаться в «темной» стороне социальной поддержки. Хотя помощь обычно считается позитивной и просоциальной, ее также можно интерпретировать как утверждение доминирования над человеком или группой (например,g., Nadler, 2002) и вызывая различия в статусе между помощником и реципиентом (например, Dixon et al., 2012). Получение помощи и необходимость в ней могут заставить людей чувствовать себя зависимыми от помощника и подчиненным ему. Это, в свою очередь, может снизить их самооценку (например, Nadler and Fischer, 1986), поддерживая неравное соотношение сил, делая получателя неспособным взять под контроль ситуацию. Это актуально, потому что отсутствие контроля кажется важным признаком унижения. Сам по себе унизительный инцидент, вероятно, вызывает у жертвы заниженную самооценку, которая может быть еще больше снижена или, по крайней мере, не восстановлена благодаря поддержке, и как таковая не уменьшает чувства унижения.В этом отношении также важна личность помощника. Например, если поддержка предлагается человеком более высокого статуса, чем жертва, это может усилить чувство унижения, поскольку подтверждает зависимость жертвы. Точно так же поддержка, предлагаемая незнакомцем, может не иметь желаемого эффекта, а просто подчеркивает публичность мероприятия. Если, однако, поддержку предлагает (доверенный) коллега или друг с равным статусом, результатом может стать уменьшение переживаемого унижения. Таким образом, для будущих исследований представляется важным принять во внимание характер и источник поддержки.
Ограничения и направления на будущее
Ограничением настоящего исследования является использование сценариев. Хотя это часто используемый и действительный метод измерения воображаемых или ожидаемых эмоций, трудно определить, действительно ли люди испытывают определенные эмоции в результате чтения такого сценария. Тем не менее мы думаем, что представления людей об унижении дают нам хорошее представление о том, как унижение может быть вызвано и пережито на самом деле.Более того, исследование Оттена и Йонаса (2014) показало, что сценарии, призванные вызвать унижение, стыд, гнев или счастье, вызвали различные модели мозговой активности (с использованием ЭЭГ) у участников. Хотя это не доказывает, что «настоящая» эмоция действительно ощущается, тот факт, что эти сценарии по-разному воздействовали на мозг, добавляет им достоверности в различении этих эмоций. Тем не менее, мы думаем, что важно разработать другие методы для изучения причин и следствий унижения, например, вызвать чувство унижения в лаборатории, в присутствии аудитории.Этот подход, хотя и сложный с этической точки зрения, позволяет более тщательно изучить антецеденты и последствия унижения.
Кроме того, мы считаем важным изучить связь между унижением, стыдом и гневом в различных (культурных) контекстах. Мы уже знаем, что унижение связано со стыдом, с одной стороны, и гневом, с другой, но эти отношения могут различаться в зависимости от контекстуальных аспектов, например, касается ли эпизод индивидуального или группового унижения, а также степени, в которой унизительное событие оценивается как несправедливый.Больше несправедливости, вероятно, связано с большим гневом как частью унизительного опыта.
Страх может быть еще одной важной эмоцией, которая может быть связана с унижением, особенно когда унижение переживается чаще. Одним из последствий повторяющихся эпизодов унижения может быть развитие социальной тревожности или, в частности, сильного страха перед ситуациями, в которых участвует аудитория. Такое беспокойство может в конечном итоге превратиться в гелотофобию , страх быть высмеянным (например.g., Titze, 2009), и мешает людям взаимодействовать с другими удовлетворительным образом. Поскольку унижение — это такая сильная эмоция, даже одно унизительное событие может сильно повлиять на жертву. Однако это влияние, вероятно, также зависит от (черты) самооценки людей. Самоуважение действует как буфер против тревоги (Pyszczynski et al., 2004). Таким образом, люди с более высокой самооценкой могут быть более устойчивыми к унижению, а эффект унизительного действия может быть менее пагубным, чем для людей с низкой самооценкой, которые могут быть более склонны к унижению.
Не только страх, но и гнев со временем могут все сильнее ассоциироваться с унижением, а мысли о мести могут развиваться в результате расширения возможностей размышлять об унизительном эпизоде. Более того, сильная предполагаемая связь между унижением и местью (например, Lickel, 2012) может стать очевидной только после неоднократных случаев унижения. Быть (или ощущать себя) частым унижением в течение длительного периода времени создает у жертвы возможность развить чувства гнева и мести вместо стыда и страха или рядом с ними.Этот процесс размышлений, ведущий к мести, также может быть важным элементом группового унижения, феномена, которому уделялось много теоретического внимания, но для которого не хватает эмпирических доказательств.
Еще одно важное направление для будущих исследований — унижение в контексте социальных сетей. Унижение может происходить в Интернете, например, в форме киберзапугивания. Важно отметить, что киберзапугивание отличается от традиционного (оффлайн) запугивания тем, что в киберзапугивании унизительные тексты, изображения или видео жертвы могут за очень короткое время охватить очень большую (даже неограниченную) аудиторию (например,г., Heirman, Walrave, 2015). Таким образом, влияние аудитории на чувство унижения, которое мы обнаружили в текущем исследовании, может играть еще большую роль, когда унижение происходит в социальных сетях.
Наконец, мы хотим отметить, что изучать унижение сложно, особенно из-за его отталкивающего характера, из-за которого люди не хотят думать и говорить о нем. Это означает, что изучение унижения связано с этическими проблемами. Это не только тот случай, когда людей просят рассказать о своем унизительном опыте, но и когда кто-то пытается экспериментально изучить унижение.В лаборатории можно управлять только низким уровнем унижения (см., Например, Mann et al., 2016), что кажется парадоксальным, поскольку мы утверждали, что унижение по определению очень интенсивно. Однако изучение контекстуальных и культурных факторов, влияющих на интенсивность унижения, очень актуально, поскольку унижение кажется важным мотиватором агрессии и насилия, с одной стороны, и стыда и социальной фобии, с другой, поэтому важно найти какими конкретными способами. В настоящих исследованиях мы показали, что унизительный опыт становится еще более интенсивным, когда атакуются центральные аспекты личности и когда человек сталкивается с унизительно смеющейся аудиторией.
Заявление об этикеИсследование 1 не требовало этического одобрения в соответствии с национальными и институциональными руководящими принципами на момент начала исследования, согласие на это исследование считалось подразумеваемым при возврате анкеты. Исследование 2 было рассмотрено и одобрено Наблюдательным советом факультета этики UVA, и от всех участников было получено письменное информированное согласие.
Авторские взносы
Исследования разработаны всеми авторами.Данные были собраны и проанализированы LM и AL. Статья написана LM и ARF, BD и AHF предоставили ценные комментарии к рукописи.
Финансирование
Это исследование частично финансировалось за счет гранта Европейского Союза, присужденного Амстердамскому университету (среди прочих) за их работу над европейским проектом FP-7 SAFIRE (номер проекта: 241744).
Заявление о конфликте интересов
Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Благодарности
Мы благодарим Bregje Zwaan за сбор данных в Соединенном Королевстве для Исследования 1 и трех рецензентов за их ценные предложения и отзывы о более ранней версии этой рукописи.
Сноски
Список литературы
Collazzoni, A., Capanna, C., Bustini, M., Marucci, C., Prescenzo, S., Ragusa, M., et al. (2015). Сравнение измерения унижения в депрессивной и неклинической выборках: возможная клиническая полезность. J. Clin. Psychol. 71, 1218–1224. DOI: 10.1002 / jclp.22212
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Collazzoni, A., Capanna, C., Bustini, M., Stratta, P., Ragusa, M., Marino, A., et al. (2014). Унижение и межличностная чувствительность при депрессии. J. Affect. Disord. 167, 224–227. DOI: 10.1016 / j.jad.2014.06.008
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Комбс, Д. Дж. Ю., Кэмпбелл, Г., Джексон, М.и Смит Р. Х. (2010). Изучение последствий оскорбления морального нарушителя. Basic Appl. Soc. Psychol. 32, 128–143. DOI: 10.1080 / 01973531003738379
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Коуи, Х. и Хатсон, Н. (2005). Поддержка сверстников: стратегия, помогающая прохожим бороться с издевательствами в школе. Пастырское попечение , 23, 40–44. DOI: 10.1111 / j.0264-3944.2005.00331.x
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Диксон, Дж., Левин, М., Райхер, С., Дюрргейм, К. (2012). Вне предрассудков: отрицательная оценка — проблема и решение? Behav. Brain Sci. 35, 411–425. DOI: 10.1017 / S0140525X11002214
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Экман П. и Фризен В. В. (1986). Новое панкультурное выражение эмоций на лице. Motiv. Эмот. 10, 159–168. DOI: 10.1007 / BF00992253
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Элисон, Дж., и Хартер, С. (2007). «Унижение: причины, корреляты и последствия», в Самосознательные эмоции: теория и исследования , ред. Дж. Л. Трейси, Р. У. Робинс и Дж. П. Тангни (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 310–329.
Google Scholar
Фармер, А. Э., и Макгаффин, П. (2003). Унижение, потеря и другие типы жизненных событий и трудностей: сравнение субъектов с депрессией, здоровых людей из контрольной группы и их братьев и сестер. Psychol. Med. 33, 1169–1175.DOI: 10.1017 / S0033291703008419
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Фернандес, С., Сагуй, Т., и Гальперин, Э. (2015). Парадокс унижения: принятие несправедливого обесценивания себя. чел. Soc. Psychol. Бык. 41, 976–988. DOI: 10.1177 / 0146167215586195
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Фишер А. Х., Эверс К. (2013). «Социальная основа эмоций у мужчин и женщин», в The SAGE Handbook of Gender and Psychology , под ред. М.К. Райан и Н. Р. Бранскомб (Лондон: Sage Publications), 183–198.
Google Scholar
Фишер А. Х., Гинер-Соролья Р. (2016). Презрение: унижение других при сохранении спокойствия. Emot. Ред. 8, 346–357. DOI: 10.1177 / 1754073915610439
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Гилберт П. (1997). Эволюция социальной привлекательности и ее роль в стыде, унижении, чувстве вины и терапии. руб. J. Med. Psychol. 70, 113–147.DOI: 10.1111 / j.2044-8341.1997.tb01893.x
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Хартер, С. (2012). «Самосознательные эмоции» в «Построение самости». Основы развития и социокультурные основы, 2-е изд. , изд. С. Хартер (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press), 194–233.
Хартлинг, Л. М., и Лучетта, Т. (1999). Унижение: оценка воздействия насмешек, унижения и унижения. J. Prim. Пред. 19, 259–278.DOI: 10.1023 / A: 1022622422521
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Джексон, М.А. (2000). Отличие стыда от унижения. Докторантура. диссертация, Получено из базы данных диссертаций и диссертаций. (УМИ № 731880811)
Кендлер, К.С., Хеттема, Дж. М., Бутера, Ф., Гарднер, К. О., и Прескотт, К. А. (2003). Измерения жизненных событий, таких как потеря, унижение, ловушка и опасность, в прогнозировании наступления большой депрессии и генерализованной тревоги. Arch. Gen. Psychiatry 60, 789–796. DOI: 10.1001 / archpsyc.60.8.789
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Лири М. Р., Ковальски Р. М., Смит Л. и Филлипс С. (2003). Дразнение, неприятие и насилие: примеры стрельбы в школе. Агрессия. Behav. 29, 202–214. DOI: 10.1002 / ab.10061
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Льюис М. (1992). Позор. Открытое Я . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Свободная пресса.
Google Scholar
Льюис, М. (1995). Застенчивые эмоции. Am. Sci. 83, 68–78.
Google Scholar
Ликель Б. (2012). «Возмездие и месть», в Оксфордский справочник по межгрупповым конфликтам , изд Л. Р. Тропп (Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета), 89–105.
Google Scholar
Линднер, Э. Г. (2009). «Геноцид, унижение и неполноценность. Междисциплинарный подход », в книге Genocides by the Oppressed: Subaltern Genocide in Theory and Practice , ред.А. Робинс и А. Джонс (Блумингтон, Индиана: издательство Индианского университета), 138–159.
Google Scholar
Манн Л., Феддес А. Р., Дузье Б. и Фишер А. Х. (2016). Вывести или присоединиться? Роль унижения в ритуалах инициации. Cogn. Эмот. 30, 80–100. DOI: 10.1080 / 02699931.2015.1050358
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Маркус, Х. Р. и Китайма, С. (1991). Культура и личность: значение для познания, эмоций и мотивации. Psychol. Ред. 98, 224–253. DOI: 10.1037 / 0033-295X.98.2.224
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Миллер, В. И. (1993). Унижение и другие очерки чести, социального дискомфорта и насилия . Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.
Google Scholar
Надлер А. (2002). Межгрупповые отношения помощи как властные отношения: поддержание или оспаривание социального доминирования между группами посредством помощи. J. Soc. Выпуски 58, 487–502.DOI: 10.1111 / 1540-4560.00272
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Надлер А. и Фишер Дж. Д. (1986). «Роль угрозы самооценке и воспринимаемому контролю в реакции получателя на помощь: развитие теории и эмпирическое подтверждение», в Advances in Experimental Social Psychology , ed L. Berkowitz (New York, NY: Academic Press), 81– 121.
Google Scholar
Нейлор П. и Коуи Х. (1999). Эффективность систем поддержки сверстников в борьбе с издевательствами в школе: перспективы и опыт учителей и учеников. J. Adolesc. 22, 467–479. DOI: 10.1006 / jado.1999.0241
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Ниденталь, П. М., Мермиллод, М., Маринджер, М., и Хесс, У. (2010). Модель Simulation of Smiles (SIMS): воплощенная симуляция и значение выражения лица. Behav. Brain Sci. 33, 417–433. DOI: 10.1017 / S0140525X10000865
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Нисбетт Р. Э. и Коэн Д.(1996). Культура чести: Психология насилия на юге . Боулдер, Колорадо: Westview Press.
Google Scholar
Оттен М. и Йонас К. Дж. (2014). Унижение как сильное эмоциональное переживание: данные электроэнцефалограммы. Soc. Neurosci. 9, 23–35. DOI: 10.1080 / 17470919.2013.855660
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Пищинский, Т., Гринберг, Дж., Соломон, С., Арндт, Дж., И Шимель, Дж.(2004). Зачем людям нужна самооценка? Теоретический и эмпирический обзор. Psychol. Бык. 130, 435–468. DOI: 10.1037 / 0033-2909.130.3.435
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Родригес Москера, П. М., Мэнстед, А. С. Р., Фишер, А. Х. (2002). Роль чести в эмоциональной реакции на оскорбления. Cogn. Эмот. 16, 143–163. DOI: 10.1080 / 02699930143000167
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Рух, W., и Proyer, R.T. (2008). Страх быть высмеянным: индивидуальные и групповые различия в гелотофобии. Юмор 21, 47–67. DOI: 10.1515 / HUMOR.2008.002
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Заутер Д. А., Эйснер Ф., Экман П. и Скотт С. К. (2010). Межкультурное распознавание основных эмоций посредством невербальной эмоциональной вокализации. Proc. Natl. Акад. Sci. США 107, 2408–2412. DOI: 10.1073 / pnas.09106
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Шварц, С.Х. (2006). Теория культурных ценностных ориентаций: экспликация и приложения. Комп. Социол. 5, 137–180. DOI: 10.1163 / 156
6778667357
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Schwartz, S.H., и Bilsky, W. (1990). К теории универсального содержания и структуры ценностей: расширения и кросс-культурные репликации. J. Pers. Soc. Psychol. 58, 878–891. DOI: 10.1037 / 0022-3514.58.5.878
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Смит, Р.Х., Вебстер Дж. М., Парротт У. Г. и Эйр Х. Л. (2002). Роль публичного разоблачения в моральном и неморальном стыде и вине. J. Pers. Soc. Psychol. 83, 138–159. DOI: 10.1037 / 0022-3514.83.1.138
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Титце, М. (2009). Гелотофобия: страх быть смехом. Юмор. Внутр. J. Humor Res. 22, 27–48. DOI: 10.1515 / humr.2009.002
CrossRef Полный текст | Google Scholar
ван Дейк, В.W., Ouwerkerk, J. W., Goslinga, S., Nieweg, M., and Gallucci, M. (2006). Когда люди впадают в немилость: пересмотр роли зависти в злорадстве. Emotion 6, 156–160. DOI: 10.1037 / 1528-3542.6.1.156
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Велдхуис, Т. М., Гордийн, Э. Х., Винстра, Р., и Линденберг, С. (2014). Викарное групповое неприятие: создание потенциально опасной смеси унижения, бессилия и гнева. PLoS ONE 9: e95421.DOI: 10.1371 / journal.pone.0095421
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Вагнер, Х. Л. (2000). Доступность термина «презрение» и значение одностороннего завитка губ. Cogn. Эмот. 14, 689–710. DOI: 10.1080 / 02699930050117675
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Уокер, Дж., И Кнауэр, В. (2011). Унижение, чувство собственного достоинства и насилие. J. Forens. Psychiatry Psychol. 22, 724–741. DOI: 10.1080 / 14789949.2011.617542
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Завалета Рейлес, Д. (2007). Способность действовать без стыда: предложение сопоставимых на международном уровне показателей стыда. Oxf. Dev. Stud. 35, 405–430. DOI: 10.1080 / 13600810701701905
CrossRef Полный текст
Приложение A
Исследование сценариев 2
Были созданы две разные версии анкеты, чтобы уравновесить порядок смеха аудитории и смеха.нет ответа аудитории. В версии 1 аудитория смеялась над сценариями социальных отношений, а в версии 2 аудитория смеялась над сценариями автономии.
Сценарии автономии:
1. Вы участвуете в дискуссии о политике, принимая людей с разным опытом. В какой-то момент дискуссия превращается для некоторых людей в деликатную тему. Ведущий дискуссии знает, что вы много знаете об этой теме, и задает вам вопрос по этому поводу.Когда вы немного сомневаетесь, чтобы ответить на его вопрос, человек, который сидит рядом с вами, насмешливо говорит: «Если вы даже не можете выразить честное и открытое мнение, то что вы здесь делаете?» (Некоторые участники дискуссии начинают смеяться.)
2. Вы в кафе разговариваете с друзьями. Разговор идет о политике. Вы комментируете политика x, говоря, что, по вашему мнению, он сделал несколько хороших вещей для своих избирателей. Все твои друзья в этом с тобой не согласны. Вы этого не ожидали и тут же добавляете: «Да, вы правы, он сделал много ошибок.Затем один из ваших друзей говорит: «У вас действительно нет собственного мнения». (Остальные начинают смеяться.)
3. Вы присоединяетесь к рабочей группе, в которой должны выполнять задание, а затем представлять его другим студентам. Вы придумали хорошую идею для этого задания и начали с энтузиазмом объяснять свою идею остальной группе. Внезапно другой член группы начинает громко смеяться: «Ну, это не очень оригинально, я слышал, как они предлагали ту же идею в другой группе.Я думал, ты придумаешь что-нибудь более захватывающее! » (Остальная часть группы тоже начинает смеяться.)
Социально-реляционные сценарии:
4. Утро пятницы, и у вас много работы. Однако сегодня день рождения вашей тети, и она устроит большую вечеринку, которая начнется после обеда. Вы действительно хотите закончить работу перед отъездом, а в 17:30 вы убираете свой стол, чтобы пойти на вечеринку. Вы объясняете коллегам, что спешите, потому что вечеринка уже началась.Затем один из ваших коллег серьезно смотрит на вас и говорит: «Как неприятно с вашей стороны приехать так поздно на день рождения вашей тети, вы хотя бы помогли ей с подготовкой». (Некоторые другие коллеги начинают смеяться.)
5. Вы рассказываете коллегам историю, которая кажется вам очень забавной. Речь идет о вашем очень старом дяде, которого вы недавно посетили в доме престарелых, где он живет. Ваш дядя каждые 5 минут спрашивал вас, какая у вас работа, и продолжал рассказывать вам историю о прогулке на лодке, которую он совершил на прошлой неделе.Над этим надо очень сильно смеяться. Внезапно коллега смотрит на вас и говорит: «Вы действительно не уважаете пожилых людей, как бы вы себя чувствовали, если бы люди больше не воспринимали вас всерьез в таком возрасте!» (Другие ваши коллеги начинают смеяться.)
6. Вы сидите в трамвае, полном людей, когда в вагон входит женщина-инвалид с костылями. Никто не заступается за женщину, и вы тоже. Это не потому, что вы не хотите, но на самом деле вы плохо себя чувствуете и уверены, что кто-то другой предложит ей свое место.Затем джентльмен постарше предлагает женщине свое место. Он смотрит на вас с презрением и говорит: «Разве вы не можете проявить хоть какое-то уважение к кому-то другому!» (Некоторые другие пассажиры начинают смеяться.)
Блог Терапия, Терапия, Блог Терапии, Блог Терапия, Терапия, ..
Унижение — неприятная эмоция, вызванная чувством снижения социального статуса или общественного имиджа. Это противоположность гордости. У людей, испытывающих унижение, может снизиться чувство собственного достоинства.
Что такое унижение?
Унижение связано со смущением, но обычно длится дольше и болезненнее. Человек может чувствовать себя неловко после неправильной речи или плохого выполнения теста, в то время как унижение, как правило, сопровождает более серьезные публичные неудачи. Унижение также иногда сопровождается травмами, особенно физическими нарушениями. Например, жертвы изнасилований и нападений часто сообщают, что чувствуют себя униженными.
Унижение иногда характеризуется как желание спрятаться или убежать.Это тесно связано со стыдом. В то время как чувство вины обычно ассоциируется с чувством того, что вы делаете что-то неправильно, стыд соотносится с чувством себя плохим человеком. Виновный человек может сказать: «Я принял плохое решение», а постыдный человек может сказать: «Я плохой». Люди, испытывающие унижение, обычно испытывают стыд, особенно когда унижение является публичным или связано с поведением, тесно связанным с самооценкой.
Ритуальное унижение
В ритуалах посвящения иногда используется унижение.Например, дедовщина часто приводит к унижению своих жертв. Унижение также иногда играет роль в сексуальных отношениях. Сексуальные неудачи могут быть особенно унизительными, но некоторые люди также предпочитают участвовать в унижении по обоюдному согласию, участвуя в садомазохизме, рабстве, доминировании или сексуальной дисциплине.
Последствия унижения
Случаи и чувство унижения могут привести к серьезным проблемам с психическим здоровьем. Общая тревога и депрессия распространены среди людей, переживших публичное унижение, а тяжелые формы унижения могут нанести вред, заставляя человека отказываться от своих интересов или прекращать преследовать цели.Когда родители используют унижение как форму наказания, последствия могут быть особенно разрушительными. Дети, которые были унижены своими родителями, могут страдать от хронической заниженной самооценки, а также от множества проблем с психическим здоровьем.
Артикул:
- Унижение. (нет данных). Эмоциональная компетентность. Получено с http://www.emotionalcompetency.com/humiliation.htm
- Розенберг, С. (нет данных). Унижение. За пределами несговорчивости. Получено с http: // www.yondintractability.org/bi-essay/Humiliation
Последнее обновление: 7.08.2015
Пожалуйста, заполните все обязательные поля, чтобы отправить свое сообщение.
Подтвердите, что вы человек.
| Вы были оскорблены, ваше эго ушиблено, ваше
гордость обижена, вы были бессильны и каким-то образом принижены, а теперь вам больно
и чертовски злой! У тебя только что
унижены, это несправедливо, и тебе не нравится чувствовать себя глупо.Унижение часто приводит
в насильственном возмездии и мести. Помните, в конце концов, единственное мнение о себе, которое имеет значение, — это твой собственный. Определения:
Корень: от латинского humilis, низкий, низкий , из перегноя, молотый . Буквально до грязи. Синонимы включают потерять лицо, почувствовать себя дураком, чувствовать глупый, обиженный, опозоренный, униженный, униженный, униженный, удрученный, опозоренный, опозоренный, неуважение, презрение, клевета, униженный, презираемый, пренебрежительный, невнятный, пристыженный, униженный, отвергнутый, смеющийся в.В то время как смирение считается силой, унижение вредно; в различие основывается на автономии. Признательность — это противоположность унижению. Унижение связано с событием, демонстрирующим неравенство сила в отношениях, в которых вы находитесь низшее положение и несправедливо приуменьшено. Часто болезненные переживания ярко проявляются вспомнил давно. Ваш мстительный возбуждаются страсти, и униженная ярость может результат.Есть три вовлеченных стороны: 1) преступник осуществление власти, 2) жертва, которая оказывается бессильной и, следовательно, униженной, и 3) свидетель или наблюдатели на мероприятии. Из-за бессилия и отсутствия контроля, которые он демонстрирует, унижение может вызвать беспокойство. Смирение признает и принимает наши собственные ограничения, основанные на точная и скромная оценка нашей важности и значимости. скромный человек признает, что он один из шести миллиардов взаимозависимые люди на этой Земле, Земля — это одна планета, вращающаяся вокруг Солнца, а наше Солнце одна из миллиарда звезд в ныне известная вселенная.Из-за этого широкого и разумного взгляда на нее значимость, по-настоящему смиренного человека нельзя унижать. Смирение снижает нашу потребность в самооправдании и позволяет нам признавать свои ошибки и учиться на них. Наше эго отступает. Унижение и позорСтыд — личное, унижение — публичное. Существенное различие между унижением и стыдом состоит в следующем: вы соглашаетесь со стыдом, и вы не согласны с унижением.Унижение — это оскорбление. Если вы считаете оскорбление достоверным, тогда тебе становится стыдно. Другие могут оскорблять и унижать вы, но вы почувствуете стыд только в том случае, если снизится ваша самооценка; и это требует вашей собственной оценки и решения. Человек, неуверенный в своих подлинный рост более склонен к стыду, как результат оскорбления. Это потому, что они доверяют тому, что другие думают о них, чем о том, что они думают о себе.Это может привести к хрупкая самооценка. Люди верят, что заслуживают позора, но не верят, что заслуживают их унижение. Унижение считается несправедливым. Формы униженияУ людей есть много способов пренебрегать другими и унижать их. Например:
Парадокс униженияОбида обычно причиняет боль, но ее важно разрешить самостоятельно. разум, исходя из доказательств, почему оскорбление больно.Какие убыток он представляет для вас? Решаем, если оскорбление:
Начните анализ с определения, основано ли оскорбление на информации который точно представляет вас.Затем подумайте и подумайте, если ваш изображение точно отображает ваш рост. Если решите, что оскорбление неоправданно тогда вы можете просто игнорировать это (не клюнуть на приманку) или можете описать, почему это несправедливо и попросите обидчика извинения. Если ваш публичный имидж превосходит ваш рост, то оскорбление может стать оправданным возмездием за ваше высокомерие и он может содержать важное сообщение, из которого вы можете извлечь уроки. Если оскорбление оправдано, это может вызвать у вас чувство позор, а затем заставит вас пересмотреть свои самооценка лучше совместить его со своим ростом.Оскорбление никогда не бывает оправдано, если это попытка снизить свой рост ниже человеческого порога. достоинство. Публичный образ, самооценка, рост и местьЗа оскорбление с целью снизить ваш общественный имидж публика должна поверить в то, что это правда. За оскорбление, чтобы уменьшить твой самооценка или самооценка, вы должны верить, что это правда. Оскорбление не может умалить вашего роста, потому что ваше представление о себе — это не вы. Оскорбление может заставить вас пересмотреть свою самооценка или чувство собственного достоинства. Месть часто ищут как средство от унижение; возможно, используя в качестве оправдания фразу о защите чести. Но месть не может быть эффективным средством от унижения, потому что она ничего не делает чтобы увеличить свой рост. Beyond OffenseУнижение унизительнее и обиднее, чем обидеться на что-то. Обидеться познавательно; вы сомневались, не соглашались или нападали мои убеждения и, возможно, мои ценности.Мы не согласны, и я думаю, что ты не прав. Обида интеллектуальна; это то, о чем я думаю. Унижение интуитивно; ты напал на меня, мое существо, мое я, и заставил меня чувствовать себя глупо из-за того, кто я есть. Атака носит личный характер и достаточно убедительно, что вы заставили меня усомниться в собственной значимости, и тем самым вызвал мой позор. Унижение экзистенциально; это о том, кто я. ПоследствияУнижение связано с неуспеваемостью, низкий чувство собственного достоинства, социальная изоляция, неуспеваемость, в браке конфликт, правонарушение, жестокое обращение, дискриминация, депрессия, выученная беспомощность, социальная разрушение, пытки и даже смерть.Люди у власти используют унижение как форму социального контроля; это обычное орудие угнетения. Страх унижения также мощная мотивирующая сила. Культурные различияХотя стыд и унижение человеческие универсалии, особые обстоятельства и события, которые вызывают унижения, могут сильно отличаться от одной культуры к другой. Благоприятное событие для одной культуры может вызвать большое оскорбление, стыд и унижение в другом.Например:
РазрешениеЖертвы унижения могут добиться разрешения с помощью любого из два пути. Во-первых, переоценить унизительный опыт каким-либо образом, который признает силу и способности жертвы справиться с трудной ситуацией. Этот подход повышает уверенность в себе и уменьшает страх унижения.Второй путь — покинуть унизительную среду и найти более благодарный среда. Котировки
Артикул:Об извинениях, Аарон Лазар Кто-то и ничто: преодоление злоупотребления рангом, Роберт У.Фуллер Насилие, Джеймса Гиллиган Правило без мудаков , Роберт И. Саттон Отношение Угроза эгоизма насилию и агрессии: темная сторона высокого Самооценка, Обзор психологии, 1996, Vol. 103, No. 1, 5-33, автор: Рой Ф. Баумейстер, Лаура Смарт, Джозеф М. Боден Унижение и помощь: говорить правду о власти, рассказывать Новая история Линды М.Хартлинг, Колледж Уэллсли Динамика унижения, Дональд К. Кляйн, доктор философии, Союзный институт Унижение: оценка призрака насмешек, унижения и Унижение, Линда М. Хартлинг (1995), докторская диссертация. Цинциннати, Огайо: Аспирантура Института Союза. |
(PDF) Парадокс унижения
2 Бюллетень личности и социальной психологии
Первый компонент связан с принятием или интернализацией
обесцененной идентичности (Klein, 1991; Torres
& Bergner, 2012 ).Обесцененная идентичность является результатом потери
стоимости, вынужденной кем-то, кто находится в необходимом положении
, чтобы нанести ущерб униженным (Torres & Bergner, 2012). Эта идея
о нанесении ущерба личности жертвы посредством враждебного процесса была подчеркнута Кляйном (1991), который определил унижение
как «то, что человек чувствует, когда его высмеивают, презирают, вызывают в
презрение или иным образом унижают за то, что человек, а не за
за то, что он делает »(стр.90, курсив наш). Таким образом, мы предлагаем
, что, чувствуя себя униженным, жертва интернализирует, усваивает
поздно или принимает навязанную ему или ей девальвацию. В этом отношении
унижение относится как к стыду, так и к стыду —
, что также подразумевает угрозу самому себе (Tracy & Robins,
2007).
Второй ключевой элемент, который включается в большинство обсуждений
унижений, — это оценка того, что такая девальвация
себя несправедлива (Combs, Campbell, Jackson, & Smith,
2010; Ginges & Atran, 2008 ; Hartling & Luchetta, 1999;
Klein, 1991; Walker & Knauer, 2011).В этом смысле мы полагаем
, что унижение связано с гневом, поскольку оценка несправедливости
также является центральной для этой эмоции (Frijda, Kuipers, & ter
Schure, 1989).
Тем не менее, несмотря на эти важные выводы, большая часть из
свидетельств об унижении корреляционная или наблюдательная, что приводит к небольшому консенсусу по характеристикам
, которые, в частности, вызывают унижение и отличают его от других. связанные эмоции (Элисон и Хартер, 2007; Торрес
и Бергнер, 2012).Настоящее исследование было направлено на устранение этого пробела
, предоставив экспериментальные доказательства относительно оценок
, которые вызывают унижение и отличают его от стыда, гнева и смущения
. Опираясь на результаты исследования, рассмотренного выше, и объединяя его, мы предполагаем, что унижение
является результатом принятия обесценивания себя, которое одновременно оценивается как несправедливое или несправедливое
. Поэтому мы,
, предполагаем, что унижение, как и стыд и смущение,
подразумевает принятие обесценивания себя.Однако
, в отличие от стыда и стыда, униженные жертвы
рассматривают причину девальвации как несправедливо причиненную им
другими. Таким образом, мы утверждаем, что оценка
жертвы несправедливости является ключевой переменной, которая отличает
унижения от стыда и смущения. Расширяя этот анализ
, мы также утверждаем, что оценка несправедливости — это важная переменная
, которая связывает унижение с гневом, потому что основной темой оценки
, подчеркивающей гнев, является несправедливость (De
Cremer, Wubben, & Brebels, 2008; Frijda и другие., 1989).
Основное различие между унижением и гневом будет
, что гнев, в отличие от унижения, не характеризуется
интернализацией девальвации личности (Neumann, 2000).
Помимо изучения основных оценок, лежащих в основе унижения
(т. Е. Принятия обесценивания себя и
несправедливости), в настоящем исследовании мы дополнительно исследовали роль
двух дополнительных переменных, которые были определены ранее.
ous исследования, относящиеся к опыту унижения:
публичность и статус преступника.Обесценивание или унижение
на публике часто считается важным предшественником унижения (Combs et al., 2010; Torres & Bergner,
2012), и только те, кто имеет необходимый статус или per-
Считается, что их отношение к жертвам может унизить —
съели их (Torres & Bergner, 2012). Тем не менее, эмпирические
свидетельств роли публичности и статуса в унижении
скудны, и причина, по которой они должны приводить к унижению
, неясна.В текущем исследовании, помимо изучения
роли, которую публичность и статус могут играть в унижении,
мы дополнительно исследовали, связывает ли публичная девальвация
унижение с позором. Поскольку оскорбление
всегда подразумевает присутствие реальной или воображаемой аудитории
(Miller, 2007), мы исследовали, сопровождается ли
случаев, когда унижение сопровождается оценкой
публичной девальвации (vs.в частном порядке) 1 также появилось бы чувство смущения
.
Результаты унижения
Наша гипотеза о том, что унижение разделяет основные оценки с
стыдом, гневом и смущением, может в дальнейшем помочь разрешить
очевидное противоречие в выводах, связывающих унижение с тенденциями избегания и сближения. Действительно, предыдущее исследование
связывало унижение со склонностью
к агрессии и желанием мести (Elison & Harter,
2007; Thomaes et al., 2011; Torres & Bergner, 2012), и
, также с тенденцией к отказу в форме бездействия и
беспомощности (Ginges & Atran, 2008; Leidner et al., 2012).
Например, Leidner et al. (2012) обнаружили, что
унизительных переживаний вызывают сильное возмущение со стороны других людей.
Однако они также обнаружили, что унизительные события вызывали
чувства бессилия. Эта интересная смесь ярости и бессилия находит выражение в том, что Гингес и
Атран (2008) определили как эффект инерции.На основании исследования
, проведенного в контексте израильско-палестинского конфликта,
эти авторы обнаружили, что унизительные опыты не вызывали агрессивных реакций среди палестинцев, а вызывали явную инерцию
, отражающую форму тихой ярости. Точно так же Торрес и
Бергнер (2012) также подчеркнули тенденцию к безнадежности, беспомощности и самоубийству среди жертв унижения,
, что может совпадать с бессильной яростью и крайне агрессивным поведением.
В соответствии с представлением о том, что унижение разделяет центральные
характеристики со стыдом, гневом и смущением, мы
постулируем, что унижение приведет одновременно к действию
тенденций, обычно связанных с чувством стыда и
смущения (т.е. ), а также с
тенденциями действия, обычно связанными с чувством гнева
(т. е. тенденциями приближения). В текущем исследовании, в то время как
с учетом оценок, подчеркивающих стыд и позор,
недовольство (т.е., принятие девальвации самого себя), и гнев
(то есть рассмотрение источника девальвации как несправедливого),
, мы можем проверить, лежат ли эти оценки также в основе
, казалось бы, противоречивых тенденций действий, связанных с
унижение.
Утрата доверия к миру: унижение и его последствия
Psychodyn Pract. 2013 май; 19 (2): 129–142.
Phil Leask
Департамент немецкого языка, Университетский колледж Лондона, Лондон, Великобритания
Департамент немецкого языка, Университетский колледж Лондона, Лондон, Великобритания
Поступила в редакцию 20 мая 2011 г .; Пересмотрено 17 января 2013 г.
Авторские права © 2013 Автор (ы).Опубликовано Taylor & Francis. Эта статья цитируется в других статьях в PMC.Abstract
Автор определяет акты унижения как специфический и часто травмирующий способ использования власти с набором постоянно возникающих элементов и предсказуемых последствий, включая потерю способности доверять другим. Утверждается, что эти последствия серьезны и долговременны. В статье проводится различие между «стыдом» как душевным состоянием и «унижением» как действием, совершенным против человека или группы.Обсуждается взаимодействие между унижением и позором после унизительного акта. Утверждается, что восстановление способности пациента вернуться к относительно нормальной жизни становится более вероятным, если терапевт признает специфику унижения, невозможность обратить вспять унизительный акт и важность сосредоточения внимания на последствиях унижения.
Ключевые слова: унижение, стыд, травма, насилие, ярость, месть, несправедливость
Введение
Хартлинг и Лучетта (1999) описывают унижение как «родственную форму человеческого поведения, проистекающую из межличностной динамики, которую нельзя адекватно объяснить с помощью индивидуалистические, внутрипсихические теории »(стр.260). В этой статье я предлагаю рассматривать унижение как акт, который имеет место объективно и имеет жертву, страдания которой, вероятно, будут существенными и продолжительными. С этой точки зрения проводится различие между унижением и связанными с ним понятиями, такими как стыд. Я утверждаю, что психотерапевты рискуют патологизировать людей, чрезмерно концентрируясь на внутреннем мире пациента и рассматривая унижение и стыд, как если бы они были идентичными явлениями.
Подходя к этому предмету с междисциплинарной точки зрения, включая историю, литературу, философию, социологию, антропологию, а также психологию и психоанализ, я хочу признать, что психодинамическое мышление не было центральным в моем исследовании унижения и его последствий (Leask, 2012).Поэтому читатели журнала, скорее всего, будут экспертами в той области, в которой я не разбираюсь. Однако моя цель — показать, что акты унижения, на каком бы уровне и при любых обстоятельствах они ни происходили, постоянно содержат одни и те же элементы и имеют схожие последствия, даже если степень страдания или способность уменьшить воздействие акта унижения будет варьироваться, отчасти из-за устойчивости, заложенной в успешных ранних отношениях, а отчасти из-за стратегий сопротивления (которые сами могут быть многим обязаны таким ранним отношениям).Я также предполагаю, что осознание специфической природы унижения влияет на отношения между терапевтом и пациентом.
Не всегда легко узнать из рассказа пациента, имел место акт унижения или нет. Часто то, что произошло, неясно, и необходимо признать возможность того, что «жертвой» может быть кто-то, кого постоянно тянет к оскорбительным и унизительным отношениям. В таких ситуациях психодинамические терапевты будут видеть свою роль не только в работе с внешними факторами — предполагаемыми актами насилия и их последствиями — но также в стремлении понять бессознательные факторы (включая влияние ранних переживаний, которые сами по себе могли быть связаны с унижением). ), из-за которых пациент неоднократно вовлекался в такие отношения (van der Kolk, 1996, p.183).
В этой статье, говоря о жертвах унижения, я решил использовать «он», потому что использование «она» может вызвать у женщин ощущение жертв, особенно мужчин; это бесполезно при попытке понять природу унижения и его последствия. Полное обсуждение гендерных аспектов унижения и их значения выходит за рамки данной статьи. Читатели знают, что девочки и женщины непропорционально представлены в случаях сексуального насилия и домашнего насилия (Герман, 2009, стр.xiv). Однако во многих других обстоятельствах мальчики или мужчины становятся жертвами унижений.
Унижение: последствия «первого удара»
Писатель австрийского происхождения Жан Амери, еврейский беженец в оккупированной Бельгии, был арестован в 1943 году гестапо за распространение листовок, осуждающих Гитлера и войну. Он был немедленно подвергнут физическому унижению: его жестоко избили сотрудники полиции, а затем подвесили на крюке, заложив руки за спину, так что его суставы разъединились от мучительной боли во время допроса в СС.Воздействие этого, как он говорит много лет спустя, остается с ним и всегда будет тем, с чем ему придется жить; акт унижения произошел, и, вместе с вытекающими из него эмоциями и последствиями, нельзя сделать так, чтобы оно не произошло. Пытаясь разобраться в этом для себя, Амери (1980/1999) говорит, что обычно, когда кто-то получает травму, также ожидают помощи, которая компенсирует травму. Однако акт унижения демонстрирует тщетность такого ожидания: «с первым ударом кулака полицейского, против которого не может быть защиты и от которого никакая рука помощи не отразит, часть нашей жизни заканчивается, и она может никогда не возродиться » (стр.29). Что потеряно, так это «элемент доверия к миру» и уверенность в том, что
из-за письменных или неписаных социальных контрактов другой человек пощадит меня — точнее говоря, что он будет уважать мое физическое тело, а вместе с ним и его. мое метафизическое существо. Границы моего тела — это также границы моего «я». (стр. 28)
Амери говорит, что такой опыт (за которым последовало дальнейшее унижение в концентрационных лагерях) «блокирует взгляд в мир, в котором правит принцип надежды» и делает жертву унижения «беззащитным заключенным». страха ‘(стр.40). Хотя у Амери могут быть симптомы «сложного посттравматического стрессового расстройства (ПТСР)», возникшего в результате хронической или длительной травматизации (Courtois & Ford, 2009; Herman, 1992/1997; van der Kolk, 1996), это важно. для обсуждения унижения, что это первый жестокий акт, который трансформирует его представление о своем положении в мире.
Определение унижения
В обычном использовании, унижение, по-видимому, означает во многом то же, что и смущение, или стыд, или позор.Это отражает неуверенность в том, что концептуально представляет собой унижение, является ли это действием, эмоцией или, возможно, и тем, и другим. Случай с Жаном Амери указывает на то, что власть играет центральную роль в унижении, и в частности, власть используется демонстративно и несправедливо. Это также предполагает, что вероятными последствиями унижения являются чувство постоянной утраты и чувство бессилия, разочарованная ярость, отчаяние и «злая жажда мести» (стр. 70). Спорив с этими последствиями в течение 35 лет, Амери покончила жизнь самоубийством в 1978 году.
Пример, подобный этому, предполагает, что унижение — это акт, который вызывает изменение к худшему в положении жертвы и в ее чувствах к себе и своему отношению к миру. Поскольку власть играет центральную роль в унижении, жертву унижения можно охарактеризовать не как , чувствуя , а как , будучи униженным, , как жертву акта власти. Унижение — это то, что один человек активно совершает по отношению к другому, даже если он осуществляется через институты или в принципе направлен против групп.Это демонстрация способности использовать власть несправедливо и с явной безнаказанностью.
Определение, которое я буду использовать здесь, состоит в том, что унижение — это демонстративное проявление власти против одного или нескольких лиц, которое последовательно включает в себя ряд элементов: лишение статуса; отказ или исключение; непредсказуемость или произвол; и личное чувство несправедливости, сочетающееся с отсутствием какого-либо средства правовой защиты от перенесенной несправедливости. Такое определение помогает определить, когда произошло унижение, понять чувства, возникающие в результате унижения, и отличить унижение от стыда.Унижение приводит к сильному чувству, что с человеком поступили несправедливо, в то время как стыд включает в себя ощущение того, что человек поступил неправильно и принизил себя в собственных глазах или в глазах других. Кроме того, как предполагают Хартлинг и Лучетта (1999), «стыд может выполнять соответствующую адаптивную функцию, подавляя агрессию или защищая человека от ненужного личного воздействия. Напротив, унижение не считалось выполнением адаптивной функции »(стр. 263).
Власть, отторжение и исключение
То, что открыто, если не всегда сознательно, демонстрируется в акте унижения, — это неравенство между человеком, обладающим властью, и человеком без нее.Случай Сэвила — жестокое обращение с детьми со стороны телевизионной «личности», которая имела власть совершить насилие и которая считала, что его собственная сила сделала его неприкосновенным, — это очевидный пример.
Это проявление власти постоянно подразумевает отказ или исключение из семьи, из общества (например, для беженцев), из мира, где доверие имело значение. Хотя это не всегда очевидно сразу, по крайней мере для постороннего, неприятие или исключение, связанное с унижением, является абсолютным, что бы ни случилось после.Акт унижения уже произошел, и, вместе с вытекающими из него эмоциями и последствиями, нельзя сделать так, чтобы он не произошел. Амери говорит, что у него осталось «негодование», и это негодование «пригвоздит каждого из нас к кресту его разрушенного прошлого. Абсурдно, он требует, чтобы необратимое было обращено вспять, чтобы событие было отменено. Негодование блокирует выход в подлинное человеческое измерение, в будущее »(стр. 68). Амери считает, что в основе этой проблемы лежит одиночество жертвы; жертва одинока, исключена из прошлого, в которое он хочет вернуться, общества, к которому, по его мнению, он принадлежал, и будущего, которого он ожидал, будет его.Можно утверждать, что единичный акт унижения в исключительном контексте, например нападение в чужой стране, не вызывает постоянного чувства исключения или отторжения. Жертва возвращается домой в безопасное место, к доверительным отношениям, и унижающий ей больше не угрожает. Однако ощущение того, что мир не такой, каким он был ранее, и что он уязвим для неожиданных и произвольных действий со стороны кого-то, обладающего большей властью, будет сохраняться (Reiker & Carmen, 1986, p.367). Выздоровление, безусловно, возможно, и можно возобновить обычную жизнь, но, как говорит Герман, говоря о травме: «выздоровление никогда не бывает полным. Воздействие травмирующего события продолжает отражаться на протяжении всего жизненного цикла выжившего »(Герман, 1992/1997, стр. 211).
То же самое можно увидеть в случаях сексуального насилия над детьми со стороны католической церкви. Мемуары Клеменджера (2012) сосредоточены на его физическом и сексуальном унижении со стороны христианских братьев в «Промышленной школе» в Ирландии с 1959 по 1967 год.В течение этого периода он чувствовал себя изолированным в школе от любой обычной жизни, а за ее пределами — от того, что он считал обычными семьями со счастливыми детьми. Чтобы спастись от худшего физического насилия, ему пришлось принять защиту двух родительских фигур, которые, казалось, искренне его любили, но были его сексуальными насильниками. Он понимал, насколько это разрушительно: «Я был аутсайдером, движимым ненавистью и изоляцией» (стр. 100). Его история, когда он рос, включала попытку самоубийства, дальнейшее неприятие и дискриминацию после окончания школы, отказ большинства авторитетных фигур поверить его рассказу о жестоком обращении, время в тюрьме, глубокое подозрение в мотивах людей, которые были к нему добрые. , и в конечном итоге спасение женщиной, которая стала его женой.Как и Амери, он попытался оставить позади унижение, применив продуманный подход к управлению его последствиями. Он избегал самоанализа, отказывался верить в то, что несет ответственность за жестокое обращение, признавал, что все еще будут «плохие дни», продолжал свое образование, инвестировал в свою эмоциональную жизнь с женой и оставался настроенным быть оптимистичным и «менее озабоченным« если только »(стр. 346–347). Однако, когда скандал с жестоким обращением с детьми стал достоянием общественности в Ирландии в 1990-х годах, воспоминания, от которых он скрывался десятилетиями, « вырвались из своих цепей и начали мучить меня день и ночь », не давая уснуть и заставляя его становиться зависит от антидепрессантов (стр.356–357).
Для Майкла Клеменджера даже повторное открытие семьи, частью которой он считал себя, было неудачной попыткой снова быть включенным, чтобы преодолеть первоначальное неприятие, которое заставило его воспитываться в церковных учреждениях. Для детей, подвергшихся насилию в семье, точно так же не может быть возврата в прошлое, в котором они хотят быть, принадлежат к сердцу семьи, могут безоговорочно любить и доверять (Goodyear-Brown, 2012, стр. 18).
Как отмечает Амери, унижение ставит под угрозу будущее.Уэйн Кестенбаум (2011) в преднамеренно фрагментированном эссе приводит на последних страницах один длинный пример унижения и посвящает свою книгу его жертве (стр. 203–206). В очереди в аэропорту, рассказывает Кестенбаум, мужчина ударил свою дочь ногой по ягодицам. Она «достигла полового возраста» и ей, вероятно, тринадцать лет. Она в ярости и заливается слезами, но также с сожалением смотрит на отца, выражение которого остается холодным. Кестенбаум, наблюдатель, хочет утешить дочь, но, вопреки своему здравому смыслу, чувствует печальную, безнадежную жалость к отцу, который уничтожил любой возможный шанс на счастье для себя и своей дочери в будущем, и который казалось, он не осознавал, что отравил будущее, как пролил масло в океан и никогда не смог его очистить.
Отец своим «жестоким, но загадочным актом» унижения разрушил возможность будущего, в котором будет безопасность и взаимное доверие.
Непредсказуемость, произвол и несправедливость
Унижение почти всегда происходит неожиданно, даже если жертва жила в страхе перед этим. Это связано с нарушением закона, норм или ценностей, которые как унижатель, так и жертва считали обязательными. Родитель, изнасилующий ребенка, делает то, что ребенок, даже в замешательстве, чувствует, находится в противоречии со всем, что его воспитали, чтобы верить в то, что правильно и чего можно ожидать от родителя.В 1935 году немецкие граждане-евреи обнаружили, что их жизнь со дня на день изменилась из-за нацистов Нюрнбергских законов, лишивших их статуса немцев. Майкл Клеменджер подвергался жестокому обращению со стороны людей, лицемерно критиковавших те самые действия, которые они совершали.
Непредсказуемость усиливает силу унижающего и внушает страх унижения, который силен сам по себе. Это может быть усилено, когда люди стали свидетелями или услышали об актах унижения (Hartling & Luchetta, 1999, стр.262). В приведенных выше примерах все жертвы были уязвимы перед произвольными или непредсказуемыми действиями властей. Поскольку власть имущие также контролируют систему правосудия и отказывают в доступе к ней тем, кого унижают, чувство беспомощности перед лицом несправедливости было центральным в реакции жертв на унижение.
Унижение и сопротивление
Может ли предполагаемая жертва отказаться или отвергнуть унижение? Это кажется маловероятным из-за вовлеченных властных отношений.Частичное исключение возникает, когда люди участвуют в действиях сопротивления, которые демонстрируют, что они не принимают или не разделяют нормы и ценности тех, кто находится у власти. Коммунисты в нацистской Германии считали, что их могут убить за попытки сопротивления нацистам, но не то, что их можно было унижать. Свидетели Иеговы, заключенные в тюрьму в Германской Демократической Республике (ГДР), проявили необычайную способность сопротивляться, ожидая лучшей жизни после этого (Кабелиц, 1939–1956, стр. 292).В таких случаях участники сопротивления видят свое наказание и исключение как предсказуемые последствия борьбы за власть, в которую они вовлечены. Они считают себя временно побежденными, а не жертвами унижения. Столкнувшись с таким сопротивлением, власть имущие часто отвечают актами пыток или других «жестоких и необычных наказаний», чтобы продемонстрировать, что они могут унизить даже тех, кто отрицает, что это возможно.
Герман (2009) перечисляет действия, которые преступники используют для унижения жертвы, и предполагает, что последствия таких действий могут включать посттравматическое стрессовое расстройство или сложное посттравматическое стрессовое расстройство (стр.xiv). Когда сопротивление как способ предотвратить унижение оказывается успешным, борьба с сопротивлением сама по себе может быть травмирующей. Однако такая устойчивость может также снизить частоту посттравматического стрессового расстройства. В своем исследовании бывших политических заключенных ГДР Ehlers, Maercker и Boos (2000) выделяют «психическое поражение», но также отчуждение и чувство постоянного изменения как вероятных индикаторов посттравматического стрессового расстройства среди заключенных после их освобождения. Психическое поражение, контрастирующее с «восприятием себя как автономного человеческого существа» (стр.45), было обычным явлением и является логическим следствием унижения. В исследовании он показал, что это самый надежный предиктор серьезности последующих симптомов посттравматического стрессового расстройства. Другими словами, психическое поражение с большей вероятностью, чем «предполагаемая угроза жизни», приведет к тяжелым симптомам посттравматического стресса. Авторы отмечают, что результаты согласуются с их гипотезой (которая также является моей) о том, что «воспринимаемая угроза психологической автономии является важным аспектом психологической серьезности травмы, намеренно нанесенной другими людьми» (стр.51). Важно отметить, что исследование предполагает, что сопротивление, основанное на политической приверженности и понимании, приводит к лучшему долгосрочному результату в отношении воздействия потенциально травмирующих событий и вероятности депрессии. Однако это мало утешает уязвимую индивидуальную жертву унижения, особенно ребенка в семье или в других условиях, где власть имущие злоупотребляют своей властью. Здесь любое желание сопротивляться скомпрометировано огромным дисбалансом сил, физически, эмоционально и социально, а также двойственным отношением ребенка к родительской фигуре (Philpot, 2009, стр.105–106).
Последствия унижения
Унижение, за исключением тривиальных случаев, на которые мы обычно не обращаем внимания, может изменить жизнь жертвы, как показывают приведенные выше примеры. Другой хорошо известный пример — это жестокое унижение чернокожего Родни Кинга четырьмя белыми полицейскими в Лос-Анджелесе в 1991 году. Первоначальное оправдание офицеров, которое широко интерпретируется как указание на то, что государство и общество попустительствовали унижению. , привело непосредственно к беспорядкам, в которых погибло более 50 человек.Интервью Guardian с Кингом в мае 2012 года изображает его как утверждающего, что он счастлив от того, что он жив и имеет возможность рассказать о своей истории, и так же внезапно впадающий в «самую темную нишу своей памяти», когда он переживает нападение (Carroll, 2012). Он показывает признаки «десятилетий злоупотребления алкоголем и многочисленных автомобильных аварий» и «заброшенная фигура, по-видимому, захваченная своим прошлым, своим именем и его пристрастием к алкоголю, которые, по его мнению, неразрывно связаны». Интервьюер отмечает всепоглощающий гнев Кинга и «саморазрушительный водоворот, который стоил ему семьи, здоровья и сбережений» в годы после унижения.Есть все признаки того, что проблемное детство Кинга оставило его плохо подготовленным, чтобы справиться с нападением на него и его последствиями. Сам Кинг считал, что время лечит и что он наконец обрел покой. Шесть недель спустя Кинг, по-видимому, случайно утонул в своем бассейне, находясь в состоянии сильного опьянения от алкоголя и различных наркотиков.
Чувство вторжения, которое испытал Король, незаконно пересеченных личных границ и уменьшения в результате самости, является центральным элементом разрушительной силы унижения.Рипштейн (1997) говорит, что реакция государства через правовую систему важна, что имеет отношение к делу Кинга, а также к примерам жестокого обращения с детьми. Наказание, как говорит Рипштейн, «служит тому, чтобы общество не соглашалось с этим унижением. […] Не наказывать преступление — значит превратить личное унижение в публичное »(стр. 103). Конечно, это явное намерение, когда само государство сознательно унижает, как в нацистской Германии.
Реакции жертвы
Любой акт унижения может восприниматься как травмирующий, но, как отражено в психоаналитическом обсуждении травмы, различные влияния и фоновые переживания, особенно ранние отношения и способы их интернализации, влияют на то, как индивиды реагируют, когда они становятся жертвами травматического унижения (Baron-Cohen, 2011, стр.47–48; Bentovim, Cox, Bingley & Pizzey, 2009, стр. 12; Гаскилл и Перри, 2012, стр. 29–30; Goodyear-Brown, 2012, стр. 14, 18–19; Кристал, 1988; Филпот, 2009, стр. 11–14; van der Kolk, 1996, с. 185, 202).
Из личного рассказа об унижении следует, что жертва имеет тенденцию проходить через различные комплексы реакций, от чувства растерянной беспомощности до гнева и оттуда до бунта, сопротивления или подчинения, которые также могут включать отчаяние и самоуничтожение. Первая стадия часто включает в себя удивление и шок по поводу того, что произошло, тревогу и дезориентацию из-за включенного в нее отказа или исключения, горе от понесенной потери и недоумение по поводу перенесенной несправедливости.Как ребенку понять жестокого родителя, а женщине примириться с осознанием того, что любящий муж может беспощадно насиловать ее?
Следующая стадия, вероятно, будет связана с гневом и желанием наброситься и отомстить. Для жертвы унижения чувство несправедливости — главная причина гнева. Когда унижение затрагивает все общество или большую группу в нем, те, кого Линднер называет «предпринимателями унижения» (2006, стр. Xv), используют эту ярость по отношению к несправедливости и вытекающее из нее чувство бессилия как способ заручиться поддержкой своих людей. насильственные, ответные действия.(Ярким примером является использование Гитлером предполагаемого унижения немцев в результате Версальского договора.) Гнев, ненависть и насилие наносят психологический ущерб жертвам унижения, и может начаться цикл унижения и возмездия, что приведет к еще большему страдания и разрушения. Это касается не только национальной и международной политики; как часто отмечается, нередки случаи, когда жертвы жестокого обращения с детьми сами становятся насильниками в более позднем возрасте (Bentovim et al., 2009, с. 68; Goodyear-Brown, 2012, стр. 12).
Гнев, вызванный унижением, также может сопровождаться реалистичным ощущением бессилия. Ответы на это включают стратегии избегания: взгляд от реальности; самообман по поводу произошедшего; и отказ встретиться лицом к лицу с новыми, стесненными обстоятельствами (Philpot, 2009, p. 14). Жертва может стать безразличной к судьбе окружающих или стать жестокой, поскольку это восстанавливает у него некоторое чувство власти.
Несмотря на различия между ними, часто существует взаимосвязь между унижением, стыдом и чувством вины, что важно учитывать при рассмотрении последствий унижения.Избегающие действия, предпринимаемые людьми, опасающимися унижения, могут привести к тому, что они сделают то, что они внутренне считают неправильным, за что им стыдно: например, присоединиться к унижению других. Обращение к чувству стыда — это также способ попытаться контролировать то, что неконтролируемо, путем признания или утверждения своего участия в этом: жертва обвиняет себя в своих поступках, а не человека, который обидел ее. Точно так же чувство вины подразумевает принятие внешнего авторитета с согласованными правилами, такого как родительская фигура; поскольку правила были нарушены, жертва соглашается с тем, что власть имеет право наказать его.Чувство вины (как и чувство стыда) в ответ на унижение — это способ попытаться разобраться в необъяснимом, попытаться наложить образец на то, что в противном случае выглядит как случайное, произвольное поведение. Это особенно часто встречается в детстве. С психологической точки зрения ребенку безопаснее видеть себя плохим ребенком, чем ребенком с плохими родителями. Поступая так, он может придерживаться принципа справедливости и избегать признания несправедливости унизительных действий. Обвинение самого себя, по крайней мере, дает объяснение тому, что произошло (Philpot, 2009, p.13). Поскольку это также извиняет унижающего, в интересах унижателя развивать у жертвы чувство вины или стыда, или и то, и другое (Смит, 2008, стр. 373).
Ощущение бессилия среди жертв унижения может привести к паранойе, отчаянию или депрессии. Для Кестенбаума «раны унижения — это всегда интимные острые уколы». Один из ответов на это включает закрытие от мира физически и психологически, в то же время образно создавая твердую оболочку или оболочку, чтобы контролировать то, что разрешено входить или выходить (Bick, 1968; Turp, 2007).
Когда ни одна из стратегий выживания не оказывается эффективной и реальность положения жертвы ошеломляет его, он может достичь стадии личной фрагментации и дезинтеграции с серьезными трудностями в повседневном функционировании на индивидуальном или социальном уровне. Этой позиции достигли Майкл Клеменджер и Родни Кинг даже после того, как каждый из них подумал, что он успешно избавился от последствий своего унижения.
Профессиональные ответы
В ходе своей работы терапевты неизбежно столкнутся лицом к лицу с личными последствиями, возникающими в результате жизни с противоречивыми чувствами, переживаниями и защитами, возникающими в результате унижения.Чтение терапевтом ситуации может иметь серьезные последствия для его или ее практики. Точно так же, как профессиональное вмешательство в случаях жестокого обращения с детьми предполагает обеспечение того, чтобы ребенок находился в безопасном месте вне досягаемости обидчика — унижателя, — так и терапевт будет, по крайней мере, стремиться предоставить безопасное место в кабинете для униженного взрослого пациента. . Однако он или она также могут столкнуться с осознанием того, что пациент все еще находится под контролем унижающего, и что унижение может продолжаться.Ниже приводится ряд примеров того, как терапевты видят себя борющимися с последствиями унижения пациента.
Льюис (1987) использует термины «униженная ярость» и «стыд-гнев» как синонимы, что указывает на последствия унижения больше, чем стыда. Однако она не осознает конкретных последствий (включая стыд), возникающих в результате унижения. По ее мнению, стыд «рассматривается как средство, с помощью которого люди пытаются сохранить свои любовные отношения с другими» (стр.2), может применяться, когда жертва унижения пытается переложить вину с унижающего на себя, но отрицает лежащие в основе отношения власти, вовлеченные в унижение.
Моисей-Грушовски (1994), признавая, что ее униженные пациенты ужасно страдали от жестокости или сексуального насилия, тем не менее классифицирует их защиты как «патологические» (стр. Xix). Часто рассматривая термины стыд и унижение как синонимы, она предполагает, что процессы обвинения, используемые ее пациентами, «являются попытками изменить направление стыда и вины от самих себя, чтобы избежать болезненных переживаний» (стр.6). Здесь есть опасность обвинить жертву и, следовательно, снова ее унизить — после чего кабинет перестает быть безопасным местом — вместо того, чтобы помочь ему оплакивать потери, порожденные опытом унижения. Как сказал Жан Амери о предположении, что его озабоченность антисемитизмом и Холокостом означает, что он психически болен или страдает истерией: «Я знаю, что меня угнетает не невроз, а скорее точное отражение реальности. Это были не истерические галлюцинации, когда я услышал, как немцы призывают евреев «умереть, как собака!» (Стр.96).
Гилберт (1998) (когнитивно-поведенческий терапевт) отмечает совпадения и различия между стыдом и унижением, включая бессилие и чувство несправедливости в унижении, и предполагает, что «в проблемах, основанных на унижении, основное внимание уделяется вреду, причиненному другими ‘(стр. 259). Обсуждая возможные терапевтические вмешательства, он говорит, что некоторые пациенты могут бояться своих деструктивных действий или потери контроля, и что для них может быть полезно «изучить способы достижения эмоционального контроля и дать понять, что в работе с унижением это не поощрение к разыграть эти чувства, но исцелить их » (стр.263). Многие из предложенных Гилбертом вмешательств направлены не столько на унижение, сколько на порождаемые им гнев и ненависть, как будто это, в конечном счете, все, что можно сделать. Гилберт неявно соглашается с этим, когда говорит, по всей видимости, одобрительно, о пациенте, рассматривающем возможность оставить работу, на которой его унижали (стр. 264). Для пациента такой ход представляет собой признание бессилия и явную победу унижающего; здесь нет справедливости, только возможность начать заново где-нибудь и попытаться справиться с оставшимися чувствами гнева и ненависти или, в данном случае, депрессией, возникающими в результате унижения.
Ehlers et al. чье исследование подчеркивает долгосрочные последствия унизительных действий и возможность необратимых изменений для жертвы, предлагает несколько неубедительные предложения по лечению. Среди них они предлагают, чтобы пациенты, которые испытывают « общее чувство отчуждения или постоянных изменений », могли бы извлечь пользу из » вмешательств, которые побуждают их восстановить контакт с друзьями и семьей и снова заняться деятельностью, которая им нравилась до травмы. ‘(стр.54). Для таких людей, как Жан Амери, Майкл Клеменджер или Родни Кинг, это вряд ли можно рассматривать как эффективный путь к выздоровлению.
Психоаналитик Фил Моллон в исследовании стыда и связанных с ним эмоций (2002) пишет, что «лекарством от состояний стыда и унижения является сочувствие» (стр. 20), но не рассматривает конкретно значение и значение этих эмоций. унижение. Он описывает случай с «Натали», мать которой «казалась очень агрессивной и контролирующей, настаивая на том, что у ее дочери нет секретов от нее» (стр. 6). Вопреки собственной воле и здравому смыслу Натали «была склонна строить свою жизнь вокруг лжи и обмана» (стр.8) в качестве защиты от «нарушения ее сущности». Моллон говорит, что такое насилие «может быть воспринято как изнасилование разума — а точнее, души — и потенциально вредно как физическое изнасилование. Эмоциональная реакция на насилие — стыд »(с. 7). Другим способом выразить это было бы сказать, что Натали росла с постоянным и оправданным страхом унижения, поскольку здесь присутствуют все элементы унижения: вторжение или нарушение — это демонстративное проявление силы, которое противоречит явно принятым нормам поведение между матерью и ее дочерью включает отказ, произвольное применение правил, с которыми Натали не может согласиться, и несправедливость без средств правовой защиты.
Таким образом, ложь и обман Натали — это средства, которые она использует, чтобы защитить себя от унижений со стороны матери. Моллон признает, что это дает ей чувство свободы и свободы воли, поскольку указывает на то, что она сохраняет частное ядро. Проблемы Натали связаны с нереалистичным переносом на других, которых она считает эквивалентом своей матери. Беспорядочное использование лжи в результате этого серьезно вредит другим ее отношениям. Моллон говорит, что часть терапевтической работы «для Натали заключалась в том, чтобы обнаружить, что честность не должна означать нарушение ее основного« я », — и осознать, что, хотя у нее определенно была способность лгать и успешно скрываться, она могла выбрать в качестве правдивый ‘(стр.9). Именно здесь терапевту было бы полезно признать, что Натали неоднократно подвергалась унижениям и не несла ответственности за агрессивное поведение своей матери. Это могло затем привести Натали к открытию чего-то другого: выбор быть правдивым для всех, но ее мать не обязательно должна открывать ее для нападок со стороны других, и вместо этого может быть способом ответить на чувство стыда, которое возникает, когда в прошлом она избегала говорить правду.Чтобы держать ее унизительную мать на расстоянии вытянутой руки, возможно, необходимо продолжать лгать ей и чтобы Натали осознала, что ей не нужно стыдиться этой защиты от продолжающихся попыток ее матери нарушить ее сущность.
Хартлинг и Лучетта предполагают, что, когда ясно, насколько унижение или страх унижения способствуют возникновению психологических проблем пациента, лечение может быть сосредоточено на «распутывании и устранении изнурительных последствий фактического или предполагаемого опыта человека; восстановление индивидуального самосознания до более оптимального уровня самоуважения и самооценки ».Терапевт должен помочь укрепить «сопротивление или сопротивляемость человека перед лицом возможных, часто неизбежных будущих унижений» и дать ему возможность «бросить вызов и изменить социальные и экологические факторы, которые могут поддерживать или продвигать унизительные социальные практики» (стр. 273).
Заключение
Я привел здесь ряд теоретических положений о природе унижения. Во-первых, я предполагаю, что унижение — это особый способ проявления власти с определенным набором реакций и последствий, которые часто бывают катастрофическими и меняют жизнь.Во-вторых, я утверждаю, что унижение — это акт силы, который демонстративно и несправедливо используется с очевидной безнаказанностью, и что унижение само по себе не является эмоцией и, следовательно, не следует путать со стыдом, но что оно приводит к предсказуемому набору эмоций, которые могут иногда включает стыд, но в котором преобладают гнев и желание мести в сочетании с чувством бессилия. Как и многие другие теоретики, я также утверждаю, что нельзя сделать так, чтобы акты унижения не произошли, и что их эмоциональное воздействие, вероятно, сохранится в течение длительного времени.В то же время я признаю, что как степень страдания, вызванного актом унижения, так и способность уйти от такого акта и восстановить свою жизнь варьируются от человека к человеку, частично, по крайней мере, в соответствии с внутренней силой. и устойчивость, возникающая в результате успешных ранних отношений или стратегий сопротивления.
Все эти теоретические положения имеют значение для терапевтов в их работе. Они подразумевают, что терапевтам важно иметь двойную направленность.Во-первых, как утверждают ван дер Колк, Макфарлейн и Вайсэт (1996) в поддержку психодинамического подхода к лечению жертв тяжелой травмы, терапевты должны « сосредоточиться на понимании субъективного значения травмирующего события и процесса (и препятствий) ». в) интеграция опыта с ранее существовавшими установками, убеждениями и психологическими конструктами »(стр. xvii). Во-вторых, они должны признать, что рассказы пациента могут включать фантазии и заблуждения, но могут также содержать рассказы о реальных, ужасных страданиях от рук кого-то другого и о несправедливости, которую невозможно исправить.
Там, где унизительные действия остались в прошлом, у пациента есть шанс оплакивать то, что он потерял, вместо того, чтобы заниматься бесполезными поисками возмещения ущерба или того, что по-немецки называется Wiedergutmachung : снова исправить, вернуть все на круги своя. они когда-то были. Затем ему можно помочь избавиться от ощущения себя жертвой и продвинуться вперед к восстановлению доверия к другим и чувства автономии, но без отрицания продолжающегося воздействия того, что было сделано с ним, и осознания того, что этого никогда не может быть. отменено.
Там, где, однако, унизительные действия продолжаются, то есть крайний дисбаланс сил не был изменен, у пациента может быть реалистичное ощущение, что он продолжает оставаться жертвой, чья способность действовать автономно все еще сильно скомпрометирована. . Терапевт сталкивается с вопросом, как отреагировать на эту неразрешенную ситуацию, когда то, что Гиллиган (2000) называет внешними силами, над которыми пациент не властен, вносит свой вклад в «круг проблем, которые не поддаются разрешению самостоятельно. знания, хотя некоторые из них могут быть решены другими способами, такими как медицинские исследования или политические действия » (стр.21). Здесь пациенту может быть полезно определить возможные варианты — которые сами по себе могут иметь болезненные, разрушительные последствия — для того, чтобы положить конец унизительным отношениям или сбежать от них, или достичь понимания того, почему он упорствует или даже принимает убежище в унизительных отношениях.
В любом случае, как говорит ван дер Колк (1996), для терапевтов важно определить и принять «существенную правду» переживаний своих пациентов о прошлой травме — в данном случае унижении — чтобы они не « усугубляют чувство гнева и беспомощности, обесценивая реалии жизни своих пациентов » (стр.183). Герман (1992/1997) более настойчив, прося терапевта «засвидетельствовать о преступлении» и занять позицию солидарности с жертвой, не обязательно освобождая жертву от всей вины, — позиция, которая «включает в себя понимание сути преступления». фундаментальная несправедливость травмирующего опыта и необходимость разрешения, которое восстанавливает некоторое чувство справедливости »(стр. 135).
Признавая особую природу унижения, терапевт может предоставить необходимое безопасное место, в котором пациент может начать думать и формулировать, что значит быть жертвой унижения.В этом безопасном месте пациент должен знать или чувствовать, что терапевт не будет отрицать реальность своих переживаний, не будет стремиться относиться к нему как к кому-то, для кого стыд является или должен быть центральной эмоцией, возникающей в результате этих переживаний, и не будет старайтесь внушить ему ощущение, что все, что с ним сделали, можно оставить. Терапевт распознает унижение таким, каким оно является: унизительным, произвольным, исключающим и несправедливым проявлением власти, которого нельзя избежать.
Заметки об участнике
Фил Лиск — писатель и исследователь, доктор философии. из Университетского колледжа Лондона. В его докторской диссертации рассматривалась концепция унижения и ее значение в представлениях о бывшей Германской Демократической Республике. В настоящее время он работает над исследовательским проектом по нарративам идентичности между поколениями и странами за пределами страны, опираясь на личные рассказы людей в ГДР или из ГДР.
Ссылки
- Améry J. In: At the Mind’s Limit.Размышления выжившего об Освенциме и его реалиях. Розенфельд С., Розенфельд С., редакторы. Лондон: Гранта; 1999 г. (Оригинальная работа опубликована в 1980 г.) [Google Scholar]
- Барон-Коэн С. Нулевые степени эмпатии. Новая теория человеческой жестокости. Лондон: Пингвин; 2011. [PubMed] [Google Scholar]
- Бентовим А., Кокс А., Бингли М. Л., Пицзи С. Защита детей, перенесших травмы и насилие в семье. доказательная оценка, анализ и планирование вмешательств. Лондон: Джессика Кингсли; 2009 г.[Google Scholar]
- Бик Э. Опыт кожи в ранних объектных отношениях. Международный журнал психоанализа. 1968; 49: 484–486. [PubMed] [Google Scholar]
- Куртуа К. А., Форд Дж. Д., редакторы. Лечение сложных травматических стрессовых расстройств. Руководство, основанное на фактах. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс; 2009. [Google Scholar]
- Кэрролл Р. Гардиан. 2012, 2 мая. «Мне пришлось простить»: интервью с Родни Кингом. [Google Scholar]
- Клеменджер М. Все знали.Мальчик, два брата. Украденное детство. Лондон: Ebury Press; 2012. [Google Scholar]
- Элерс А., Меркер А., Боос А. Посттравматическое стрессовое расстройство после политического заключения: роль психического поражения, отчуждения и воспринимаемых постоянных изменений. Журнал аномальной психологии. 2000; 109: 45–55. [PubMed] [Google Scholar]
- Гаскилл Р. Л., Перри Б. Д. Сексуальное насилие над детьми, травмы и их влияние на развивающийся мозг. В: Гудиер-Браун П., редактор. Справочник по сексуальному насилию над детьми: выявление, оценка и лечение.Хобокен, Нью-Джерси: Уайли; 2012. С. 29–47. [Google Scholar]
- Гилберт П. Стыд и унижение при лечении сложных случаев. В: Тарриер Н., Уэллс А., Хэддок Г., редакторы. Лечение сложных случаев: подход когнитивно-поведенческой терапии. Чичестер: Уайли; 1998. С. 241–271. [Google Scholar]
- Гудиер-Браун П., редактор. Справочник по сексуальному насилию над детьми. Выявление, оценка и лечение. Хобокен, Нью-Джерси: Уайли; 2012. [Google Scholar]
- Гиллиган Дж. Насилие: размышления о самой смертоносной эпидемии.Лондон: Джессика Кингсли; 2000. [Google Scholar]
- Хартлинг Л. М., Лучетта Т. Унижение: оценка воздействия насмешек, унижения и унижения. Журнал первичной профилактики. 1999; 19: 259–278. [Google Scholar]
- Герман Дж. Л. Травма и восстановление. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: основные книги; 1997 г. (Оригинальная работа опубликована в 1992 г.) [Google Scholar]
- Герман Дж. Л. Предисловие. В: Куртуа К. А., Форд Дж. Д., редакторы. Лечение сложных травматических стрессовых расстройств. Руководство, основанное на фактах.Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд; 2009. [Google Scholar]
- Kabelitz F. Lebenserinnerungen. Vol. 7043. Берлин: Биографический архив Кемповски, Академия дер Кюнсте; 1939–1956 гг. [Google Scholar]
- Льюис Х. Б., редактор. Роль стыда в формировании симптомов. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум; 1987. [Google Scholar]
- Koestenbaum W. Humiliation. Лондон: Notting Hill Editions; 2011. [Google Scholar]
- Кристал Х. Интеграция и самовосстановление: аффект, травма, алекситимия. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Аналитическая пресса; 1988 г.[Google Scholar]
- Лиск П. Власть, партия и народ: значение унижения в представлениях о Германской Демократической Республике (докторская диссертация) Университетский колледж Лондона; 2012. [Google Scholar]
- Линднер Э. Наживать врагов. Унижение и международный конфликт. Вестпорт, Коннектикут: Praeger; 2006. [Google Scholar]
- Моллон П. Стыд и ревность: скрытые беспорядки. Лондон: Карнак; 2002. [Google Scholar]
- Мозес-Хрушовски Р. Развертывание: прячется за борьбой за власть в качестве защиты персонажа.Нортвейл, Нью-Джерси: Аронсон; 1994. [Google Scholar]
- Филпот Т. Понимание жестокого обращения с детьми. Свои истории рассказывают партнеры сексуальных преступников. Абингдон: Рутледж; 2009. [Google Scholar]
- Рейкер П. П., Кармен Э. Х. Процесс от жертвы к пациенту: опровержение и преобразование жестокого обращения. Американский журнал ортопсихиатрии. 1986. 56: 360–370. [PubMed] [Google Scholar]
- Рипштейн А. Ответы на унижение. Социальные исследования. 1997; 64: 90–111. [Google Scholar]
- Смит Д.Глобализация, деградация и динамика унижения. Современная социология. 2008. 56: 371–380. [Google Scholar]
- Трамбулл Д. У. Унижение: травма неуважения. Журнал Американской академии психоанализа и динамической психиатрии. 2008. 36: 643–660. [PubMed] [Google Scholar]
- Turp M. Самоповреждение в результате бездействия: вопрос защиты кожи? Психодинамическая практика. 2007. 13: 229–244. [Google Scholar]
- ван дер Колк Б. А. Сложность адаптации к травме.В: van der Kolk B.A., McFarlane A.C., Weisaeth L., editors. Травматический стресс: последствия непомерных переживаний для разума, тела и общества. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд; 1996. [Google Scholar]
- van der Kolk B. A., McFarlane A. C., Weisaeth L., editors. Травматический стресс. Влияние подавляющего опыта на разум, тело и общество. Нью-Йорк, Лондон: Guilford Press; 1996. [Google Scholar]
НОВАЯ ПАРАДИГМА в JSTOR
. Информация о журналеPeace Research: Канадский журнал исследований мира и конфликтов — это многопрофильный профессиональный журнал, посвященный публикации научных статей о причинах войны и условиях мира.Мы интерпретируем это в широком смысле и поощряем представления, которые исследуют, например, милитаризм, разрешение конфликтов, движения за мир, образование в защиту мира, экономическое развитие, защиту окружающей среды, международное развитие, культурный прогресс, социальные движения, религию и мир, гуманизм, права человека и феминизм. , все из которых имеют влияние на сферу исследований мира и конфликтов. Изучение мира и конфликтов посвящено миру как ценности и мирным методам как наиболее желательной форме трансформации конфликта.С конечной целью человеческого благополучия, он посвящен сокращению насилия, милитаризма, вооружений и войн посредством ненасилия, разоружения и мирного урегулирования споров. Соответственно, Peace Research публикует исследования, связанные с философией, теорией и практикой разрешения конфликтов, воспитанием в духе мира и движениями за мир.
Информация об издателеИсследование мира публикуется в Колледже Менно Симонса, колледже Канадского университета меннонитов, связанного с университетом Виннипега и расположенного на его территории.Колледж Менно Симонса предоставляет образование, основанное на понимании меннонитов анабаптистами веры, мира и справедливости, а также других религиозных традиций и интеллектуальных перспектив. Члены факультета имеют ученые степени в области исследований мира и конфликтов, социологии, психологии, экономики, истории, политических исследований, антропологии, географии, религии и социальных наук. Посредством междисциплинарных программ в области исследований по разрешению конфликтов и исследований международного развития с широким спектром курсов и возможностей практики, Menno Simons College готовит студентов из разных слоев общества к участию и лидерству в местных и глобальных сообществах с целью способствовать укреплению мира и справедливости, облегчить конфликт, открытие новых методов справедливого устойчивого развития и борьба с угнетением и маргинализацией.
.