Психология это гуманитарная – Гуманитарная психология — это… Что такое Гуманитарная психология?

Содержание

Гуманитарная психология — это… Что такое Гуманитарная психология?

Гуманитарная психология: психологическое течение в общественной науке, изучающее влияние культурных феноменов (различных видов религий, искусств) на психику человека. В этой психологии активно используются понятия «духовность» и «духовное развитие» человека. Под этим понимается «проекция из себя» как социально-психологическое построение, лишенное онтологического статуса. Гуманитарная психология возникла в 90-е годы нашего столетия как продолжение гуманистической психологии и в противовес – естественнонаучной. Представители этого направления, изучая уникальные духовные феномены, стремятся соединить «развитие» человека, не отвечающее на вопросы «куда?» и «зачем?», со смыслами и целями человеческой жизни на Земле.

Гуманистическая психология
Гуманитарные науки

Смотреть что такое «Гуманитарная психология» в других словарях:

ГУМАНИТАРНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ — условное название направления в науке о культуре, по преимуществу занимающегося ценностно смысловыми, “человековедч.” аспектами. Г.к. принципиально близка другим гуманитарным дисциплинам, смежным с нею, искусствознанию и лит ведению,… … Энциклопедия культурологии
психология — (от греч. psyche душа и logos учение, наука) наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. Взаимодействие живых существ с окружающим миром реализуется посредством качественно отличных от… … Большая психологическая энциклопедия
Психология — Психология ♦ Psychologie Изучение психики, рассматриваемое в первую очередь как объективная и экспериментальная дисциплина (как иногда говорят, «от третьего лица», в отличие от интроспекции, осуществляемой «от первого лица», и психоанализа,… … Философский словарь Спонвиля
Гуманитарная модель здравоохранения (human services) — Область гуманит. здравоохранения (human services) как прикладной соц. науки постоянно расширяется и изменяется. В области гуманит. здравоохранения работают врачи, психиатры, психологи, консультанты, соц. работники, реабилитаторы, специалисты по… … Психологическая энциклопедия
Гуманитарная сфера — Гуманитарные науки – дисциплины, изучающие человека в сфере его духовной, умственной, нравственной, культурной и общественной деятельности. По объекту, предмету и методологии изучения часто отождествляются или пересекаются с общественными науками … Википедия
Гуманитарная наука — Гуманитарные науки – дисциплины, изучающие человека в сфере его духовной, умственной, нравственной, культурной и общественной деятельности. По объекту, предмету и методологии изучения часто отождествляются или пересекаются с общественными науками … Википедия
Гуманистическая психология — психологическое течение в общественной науке, изучающее психологию личности, как самости, как самоценности человеческого существования. Ее задача – способствовать расширению возможностей сознания человека, его саморазвитию, самоактуализации… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
Поволжская государственная социально-гуманитарная академия — (ПГСГА) М … Википедия
ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ — (англ. humanistic psychology). Направление в западной, преимущественно американской психологии, предметом изучения которого является человек в его высших, специфических только для него проявлениях: развитие и самоактуализация личности, ее высшие… … Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам)
Самарская Гуманитарная Академия — Самара, ул. 8 я Радиальная, 2. Психология. (Бим Бад Б.М. Педагогический энциклопедический словарь. М., 2002. С. 476) См. также Негосударственные ВУЗы Ч489.514(2)7 … Педагогический терминологический словарь

spiritual_culture.academic.ru

Гуманитарная психология и ее методы

В статье представлено описание психологии как гуманитарной науки. Представлены некоторые методы гуманитарной психологии.

Если обратить свой взгляд на психологическую науку, на ее многочисленные подходы, направления и школы, то можно сделать вывод о том, что в подавляющем большинстве случаев мы имеем дело с реализацией в этих подходах, направлениях и школах естественнонаучного подхода к познанию.

Естественнонаучный подход в науке является самым старым и авторитетным. Данный подход имеет свои преимущества, которые доказывались ни один раз. Недаром и психологи используют его в своей работе.

Суть данного подхода заключается в том, что главной ценностью для исследователя выступает объективное познание истины, ориентация на принцип детерминизма, путь умозаключений от общего к частному. Основными методами исследования при этом являются внешнее наблюдение и эксперимент, позволяющие разложить исследуемое явление на части, а зачем из этих частей реконструировать, построить анализируемое целое. Обязательным атрибутом исследования является научная гипотеза, представляющая собой следствие из теории и связывающая между собой элементы, образующие предмет изучения. Критерием истинности при таком построении исследования выступает практика. Приветствуется независимая проверяемость гипотез – в разных условиях, с помощью различных методов, что входит в задачу беспристрастного и отстраненного от предмета познания исследователя.

Между тем исследовательская практика в первую очередь показала односторонность такого подхода, его ограниченность и методологические упрощения, редукционизм. Дело в том, методами естественнонаучной психологии оказалось невозможно познать (измерить, проанализировать, изучить и пр.) огромное множество психических процессов, свойств и состояний живой человеческой психики, например, таких как ценности субъекта, его творческую активность, переживания любви, феномен самоактуализации личности и мн. др. В результате возникает т.н. гуманитарная психология как альтернатива психологии естественнонаучной.

Гуманитарная психология подходит к пониманию душевной и духовной жизни человека как к целому и неделимому, во всей ее полноте, и не рассматривает последнюю как арифметическую сумму отдельных частей. Методы гуманитарной психологии направлены на понимание и постижение внутреннего мира субъекта во всем их многообразии. Главным в этих методах является особый подход к человеку, заключающийся в ориентации на его понимание во всей целостности душевных проявлений.

Понимание в гуманитарной психологии может достигаться разными путями, протекать в различных формах, реализовываться различными способами. Остановимся кратко на некоторых из них, не претендуя при этом на исчерпывающую полноту классификации методов гуманитарной психологии (что, к слову сказать, наверное, вряд ли вообще возможно).

Метод интроспекции (самонаблюдения), появившийся на заре научной психологии, исходит из фундаментальной особенности человеческой психики – ее рефлексивности, которая обнаруживается в непосредственной представленности субъекту его собственных психических состояний. Интроспекция есть «всматривание» (букв. «смотреть вовнутрь себя») в собственное сознание, явления душевной жизни, психические переживания. Интроспекция существует в различных формах и попадает под критику представителей естественнонаучной психологии, однако она выступает как один из методов гуманитарной понимающей психологии.

В качестве следующего метода гуманитарной психологии может быть назван метод самоотчета, который непосредственным образом вытекает из метода самонаблюдения или интроспекции. Самоотчет представляет собой словесный (устный или письменный) отчет о результатах самонаблюдений. К самоотчетам могут быть отнесены письма, автобиографии, дневники и др. Эти материалы несут большое количество ценной психологической феноменологии.

К методам гуманитарной психологии может быть отнесено включенное наблюдение, которое в отличие от «обычного» классического наблюдения как объективного метода психологии, предполагающего отстраненного наблюдателя, исследующего разрозненные фрагменты внешнего поведения, предполагает реальное участие исследователя, его включенность в экспериментальную ситуацию. Во включенном наблюдении исследователь предстает и как субъект, и как объект познания. Заметим, что большое значение метод включенного наблюдения имеет в практической психологии или психотерапевтической практике.

Эмпатическое слушание как метод гуманитарной психологии основан на способности человека понять собеседника в сопереживании ему. Эмпатию активно использовал в своей работе американский психотерапевт К. Роджерс, с точки зрения которого эмпатия – это способность понимать внутренний мир другого человека как будто он твой собственный, но, не теряя этого «как будто».

Идентификация как метод понимания другого представляет собой способность человека мысленно поставить себя на место другого человека. В отличие от эмпатии, идентификация, наряду с эмоциональными, использует интеллектуальные операции: рассуждение, сравнение, анализ и др.

Диалогическая беседа в отличие от классического интервью строится на принципах равноправного общения, при котором партнеры по общению находятся в равных позициях. Сказанное означает, что партнер по общению не воспринимается как изучаемый объект, а выступает как полноправный субъект, познание которого может быть достигнуто только через понимание.

Биографический метод как метод гуманитарной психологии направлен на изучение истории жизни субъекта, через описание его биографии. Понимание внутреннего мира человека осуществляется в данном методе за счет описания прошедших этапов жизни. Биографический метод достаточно надежен и имеет широкий спектр распространения. В то же время он весьма трудоемок и требует особой подготовленности психолога.

В качестве следующего метода гуманитарной методологии может быть рассмотрен метод интуиции. Интуиция может быть осмыслена как знание, возникающее без осознания путей и условий его получения. Субъект, приходя к чему-то посредством интуиции, имеет знания как результат «непосредственного усмотрения» или внутреннего постижения. Описать способы и пути. Посредством которых благодаря интуиции происходит познание другого субъекта, конечно же, не представляется возможным. Однако известно, что интуитивное усмотрение или целостное схватывание ситуации становится возможным, если человек имеет большой опыт работы в соответствующей области. Поэтому интуиция как метод гуманитарного познания реальна и вполне возможна.

Следующим методом гуманитарной психологии является интерпретация внутреннего мира другого человека. Данный метод основан на использовании субъектом своего внутреннего опыта или совокупности психологических средств личности. Понимание душевной жизни другого человека осуществляется в данному случае путем аналогий. Здесь используются всевозможные сведения о внешнем поведении наблюдаемого, принимаются во внимание его поступки, действия, мимика, жесты, эмоциональных проявления и пр. арсенал поведенческих проявлений.

Следующий метод, о котором следует упомянуть, это герменевтика. Данный метод представляет собой искусство и теорию истолкования текстов – научных, литературных, исторических, религиозных и др.

Таким образом, методы гуманитарной психологии направлены на познание всей глубины человеческой личности в целом, не суммируя её из отдельных частей. Эти методы прекрасно дополняют методы естественнонаучного подхода и помогают нам лучше понять природу человека, его психики.

novainfo.ru

Психология как естественная и гуманитарная дисциплина. Специфика психологического знания

Превращению психологии в самостоятельную науку способствовал крепнущий союз ее с естествознанием, начало во второй половине XIX в. Сюда относится внедрение в психологию экспериментального метода (Г. Фехнер), особенно после выхода в свет книги И. М. Сеченова “Рефлексы головного мозга”, в которой было показано, что психические явления такие же естественные явления, как все другие функции человеческого организма, что они не могут быть беспричинными. В настоящее время естественнонаучное обоснование психологической науки усиливается за счет углубленного изучения нейрофизиологических механизмов мозговой деятельности. Огромное влияние на разработку основных проблем современной психологии оказали эволюционные идеи великого естествоиспытателя Ч. Дарвина, изложенные в книге “Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь” (1859). Дарвину удалось приложить идею эволюции всего живого к объяснению происхождения инстинктов животных, показав, что те же самые основные факторы, от которых зависит в процессе биологического развития изменение строения тела .

Эволюционное учение дает, возможность объяснить происхождение как инстинктивных форм поведения, программируемых наследственно, так и приобретаемых прижизненно, в результате образования сложных систем условных рефлексов.

Гуманитарные составляющие психологии.Психология изучает психику как на уровне животных, так и на уровне человека. Предмет психологии — изучение психики человека и её высшей, специфически человеческой формы — сознания. Развитие трудовой деятельности и основанных на труде общения людей и языка необходимо породило новую форму психического отражения — сознание.Сознание — высшая, хотя и не единственная форма психического отражения у человека. Предмет психологии можно отнести и к естественнонаучной и гуманитарной дисциплинам.В первом случае, психология — это знание о психике, наука, изучающая ее. Психика есть свойство высокоорганизованной живой материи, субъективное отражение объективной мира, необходимое человеку для активной деятельности в нем и управления своим поведением.Во втором случае, слово «психология» относят и к самой психической, «душевной» жизни, выделяя тем самым особую реальность. Если свойства психики, сознания, психические процессы обычно характеризуют человека вообще, то особенности психологии — конкретного индивида. Психология проявляется каксовокупность типичных для человека способов поведения, общения, познания окружающего мира, убеждений и предпочтений, черт характера.

Психология как наука, ее объект, предмет и задачи.

Психология-наука, предметом изучения кот. явл.закономерн. формирования, функционирования и развития психики чел. «наука о душе».Предметом психологии, подразумевается система понятий, объясняющих закономерности развития и функционирования психики как формы психического отражения действительности, являются собственно психические процессы, а так же психические свойства и состояния личности. Главной задачей психологии как науки является исследование особенностей формирования, развития и проявления психических явлений и процессов. При этом она ставит перед собой и ряд других задач:1) изучение качественного и структурного своеобразия психических явлений и процессов;2) анализ психических явлений и процессов в связи с их детерминированностью объективными условиями жизнедеятельности людей;3) исследование физиологических механизмов, лежащих в основе психических явлений;4) планомерное внедрение научных знаний и представлений психологической науки в практику жизнедеятельности людей, их взаимодействия и взаимопонимания. Цель изучения психологии — научиться понимать человека во всем многообразии и динамичности его внутреннего мира, научиться жить, не мешая друг другу.Объектом психологического познания выступает психика человека, то есть, внутренний мир личности, который возникает в процессе взаимодействия человека с окружающим внешним миром, в процессе активного отражения этого мира. Можно выделить ряд отраслей психологии: общая, психология личности, педагогическая психология, психология труда, медицинская психология, юридическая психология, военная, психология спорта,торговли, возрастная, аномального развития, сравнительная, дифференциалная

studopedia.net

Гуманитарный подход — Психологос

Фильм «О чем говорят мужчины»

Как оценить стоимость картины? Тут нет четких, объективных критериев, наука тут не поможет, это область гуманитарного подхода.
скачать видео

Гуманитарный подход — противоположность естественно-научному подходу. Если естественно-научный подход жесткий, строгий. настаивающий на четких формулировках, экспериментальных проверках и очевидных наблюдаемых признаках, подход скорее мужской, то гуманитарный подход — подход женский, подход гибкий, допускающий свободное толкование понятий, любую произвольность ради достижения ситуативной цели. Гуманитарный подход легче понимается нормальными людьми, далекими от науки, и дает возможность говорить о вещах, где строго экспериментальный подход невозможен или неуместен.

Мамы часто уверены, что их малыши их искренне любят. Ученый-исследователь в этой ситуации начнет уточнять понятие и предложит провести эксперимент, замеряющий меру «любви» ребенка в разных жизненных ситуациях. Понятно, что мамы будут против такого подхода, им ближе просто любоваться своим малышом и верить во взаимные с ним чувства.

Гуманитарный подход чаще адекватен тому, что само лишено жесткой определенности, что не может быть названо вещью, что несет в себе бьющуюся жизнь и свободу.

При гуманитарном взгляде даже каждый автомобиль — это уже мальчик или девочка, он имеет свой характер, свои привычки, что-то любит, а что-то не выносит. Он чувствующий и живой.

Составляющие гуманитарного подхода — феноменологическая, гуманистическая и теологическая парадигма.

Феноменологическая парадигма в центр внимания ставит видение, ощущение, переживание. Важно именно внутренне, то что в душе, а все внешнее лишь в той мере, насколько связано с внутренним. Субъективное важнее объективного. В феноменологическом подходе важно не объективное положение вещей, а что этот уникальный человек при этом чувствует, видит и думает, не собственно поведение, а стоящие за ним переживания, планы и намерения: содержание уникального воспринимающего и переживающего сознания.

Гуманистическая парадигма рассматривает человека как существо самоценное и самооправданное. Источник развития помещен в самом субъекте, исходная аналогия — аналогия желудя, зерна. Зерно будет произрастать куда и как ему надо при наличии соответствующей почвы, влаги, воздуха. Человек будет произрастать в лучшем для него направлении при наличии внимания, принятия, эмпатии и т. п. Теологическая парадигма решительно выносит источник вовне. См.→

www.psychologos.ru

Гуманитарный и естественнонаучный подход в психологии

Фильм «Культурная революция»

Два основных подхода в психологии вообще и практической психологии в частности, это естественно-научный и гуманитарный подход.

Можно говорить проще: Наука и Искусство.

Научно ориентированная психология — подход строгий, мужской. Наука опирается на факты, стремится к точным определениям, ясным показателям и наблюдаемым признакам, чтобы любое утверждение можно было проверить, а величину того, что обсуждается — измерить.

Если исследователь начнет говорить о «психической энергии», его спросят, в каких единицах она измеряется и чем. Если вводится понятие «коллективное бессознательное», необходимо определить, что имеется в виду под бессознательным, и предложить процедуру, явно демонстрирующую, что в такой-то ситуации мы имеем дело именно с коллективным бессознательным, а не чем-то другим. «Результаты тестов показали. Экспертные заключения свидетельствуют…» — это язык науки.

Искусство верит в личность, наука — в технологии. Научный подход не применяется к тому, что уникально, неповторимо и существует принципиально в одном экземпляре — зачем? Если нечто может сделать только один уникальный человек — это искусство, но не наука. Наука создается для того, чтобы то, что может сделать один, смог по найденной технологии повторить другой подготовленный специалист.

Искусство верит откровению, наука предпочитает воспроизводимость предсказаний. В гуманитарном подходе часто достаточно объяснить происшедшее — если все успокоились, этого достаточно. Научно ориентированный специалист ищет закономерности и алгоритмы, позволяющие уверенно говорить, при каких условиях мы в следующий раз получим нужный нам результат. Наука — это воспроизводимость результатов.

Научный подход всегда стоит на логике, удостоверяющей истинность наших построений. В науке логика обязательна, и логика должна быть непротиворечива. Там, где логику сменяют чудеса и Высшие силы — наука заканчивается. Научный подход чаще адекватен тому, что само имеет жесткую определенность, что является в этом смысле вещью и свободы лишено. Логический язык может описать только то, что само имеет логику изнутри.

Следствие этого: в научно-ориентированном подходе все потенциально свободное рассматривается как все-таки несвободное. Человек в рассмотрении естественно-научного подхода — скорее биокомпьютер. Скорее вещь, объект, описываемый схемами и определяемый причинно-следственными связями. Не свободный, не живой.

Гуманитарный подход, подход искусства — подход гибкий и свободный. В языке активно используются многозначные метафоры, легкие ассоциации, свободные аналогии, это скорее не инструментарий работы, а язык общения свободных живых людей со живыми, свободными и спонтанными людьми, которые сейчас поняли друг друга. Гуманитарий позволит себе строгость и науку тогда, когда ему это будет по душе, и уйдет от этой излишней строгости, когда его душа попросит другое. Если два человека в общении между собой выберут сказку или молитву, поскольку на это откликаются их чувства — это их право, это может быть частью психологической работы, но это подход гуманитарный, а не научный.

Гуманитарный подход — подход женский, подход гибкий, допускающий любую произвольность ради достижения ситуативной цели. Чаще адекватен тому, что само лишено жесткой определенности, что не может быть названо вещью, что несет в себе бьющуюся жизнь и свободу.

Следствие этого: для гуманитария даже вещи видятся скорее как живые существа. При гуманитарном взгляде даже каждый автомобиль — это уже мальчик или девочка, он имеет свой характер, свои привычки, что-то любит, а что-то не выносит. Он чувствующий и живой. При гуманитарном подходе я свободен сам выбирать, как мне осмыслять свои действия, как понимать себя, представлять свою жизнь, ощущать свое бытие в мире. Мы сочиняем произвольные истории про себя, про других и жизнь в целом, и насколько эти истории определяются нашей свободой, а не задаются внешними причинами, настолько это гуманитарный подход.

Большая часть немедицинской психотерапии существует в пространстве гуманитарного подхода, а еще точнее — живет в пространстве сказок, метафор и прямых внушений. К психотерапевту приходит клиент с проблемами, которые создал он себе сам, в своей реальности. Психотерапевт в ответ на это предлагает ему другую реальность, новую сказку с другими сущностями, для убедительности создает там новую проблему (с которой он умеет работать лучше), решает эту проблему и этим фактом убеждает клиента, что теперь его проблема ушла. Добрый сказочник вытеснил плохого сказочника, и в этой работе близко не было ни науки, ни логики. Это было искусство внушения.

В реальности, большинство понятий, используемых в практической психологии, с трудом поддаются точным определениям и не всегда имеют четкие наблюдаемые признаки. Водораздел подходов в том, что гуманитарно ориентированным психологам научность и не нужна, их строгость понятий и процедуры верификации не волнуют, в то время как научно ориентированные психологи к научности стремятся, они стараются договориться о четком объеме используемых понятий и найти четкие наблюдаемые признаки того, о чем говорится.

Что выберем для работы?

Уважаемые коллеги психологи, начинайте с научного подхода, но ориентируйтесь на лучшие образцы литературы. Талантливые художники в качестве психологов работают глубже и ярче, чем квалифицированные научные психологи.

«Это правда, что по сравнению с гигантами литературы психологи, занимающиеся изображением и объяснением личности, выглядят как бесплодные и порой немного глупые. Только педант может предпочесть необработанный набор фактов, который психология предлагает для рассмотрения индивидуальной психической жизни, великолепным и незабываемым портретам, которые создаются знаменитыми писателями, драматургами или биографами. Художники творят; психологи только собирают. В одном случае — единство образов, внутренняя последовательность даже в тончайших деталях. В другом случае — нагромождение плохо согласованных данных» — пишет Г. Олпорт.

С другой стороны, подготовка психолога должна начинаться с науки, с хорошей строгой научной школы, поскольку гуманитарный подход дает слишком большие возможности для глупости и подтасовок. «В литературе можно найти, например, что послушание определенного персонажа объясняется тем, что «в его жилах течет лакейская кровь», горячность другого — тем, что у него «горячая голова», и интеллектуальность третьего — «высотой его массивного лба». Психолог был бы разорван на куски, если бы он позволил себе подобные фантастические высказывания относительно причин и следствий» — оттуда же. Гуманитарный подход — как езда без правил. Когда за рулем мастер, вы получите настоящее наслаждение от поездки. В другой ситуации — вы попадете в ДТП. Гуманитарный подход прекрасен, пока не опускается до недалекой житейской психологии.

Гуманитарный подход дает больше возможностей, научный дает больше надежности. Лучшая импровизация та, которая заранее подготовлена, лучшее свободное творчество рождается на научной базе. Работа специалиста-психолога когда-то может выглядеть как шаманство и волшебство, но настоящий специалист всегда сможет разложить свою работу на те детали, которые логичны и определяемы. Специалисты должны уметь пользоваться понятиями, которые определены и имеют (или могут иметь) наблюдаемые признаки. Специалисты должны думать и говорить так, чтобы в их размышлениях и выводах была связность, была логика.

Однако в научном подходе нам ценна не только определенность понятий и логика. Научный подход — это ориентация на человеческий разум, и, выходя за рамки научного подхода, нельзя выходить за рамки разумности. Если после работы психолога сотрудники моей компании начнут принимать решения, ориентируясь вместо данных на свою интуицию и помощь Высших Сил, психолог был не прав. Опытный специалист волен выходить за рамки научного подхода, но он должен понимать все опасности этого.

В процессе психотерапевтической работы вы дали женщине установку, что ваши внушения будут помогать ей дистанционно, то есть в том числе и в ваше отсутствие — да, это красивый ход, и женщине это очень помогло. Готовы ли вы к тому, что вдруг она почувствует, что вы стали дистанционно давать ей уже не позитивные, а негативные внушения? И она ночью придет к дверям вашей квартиры, требуя от вас прекратить наводить на нее порчу?

Помочь клиенту — важно, но не менее важно КАК вы это сделали, за счет чего, какие внушения при этом вы дали клиенту. Важно думать о дальних последствиях нашей работы. Гуманитарно раскрепощенные психологи, не имеющие обязательств перед наукой, сегодня распространяют дикое количество мифов: каждый мальчик хотел или хочет смерти отца (Эдипов комплекс), «сдерживание гнева и агрессии вредно», «выплескивание гнева освобождает от агрессии», «плохих эмоций не бывает», теория родового поля в расстановках и так далее. Чтобы не наносить подобный вред культуре, конкретным людям и авторитету психологической науки, свободный полет гуманитарной мысли необходимо все-таки поверять научными исследованиями.

То, что не сдерживается наукой, скоро начинает противоречить этике.

www.psychologos.ru

От гуманистической к гуманитарной психологии и психотерапии Текст научной статьи по специальности «Психология»

форм, которые из естественнонаучных не вытекают. Если воспользоваться введенным

А.Н. Кричевцом термином «многоэтажная психология», то речь, по сути, идет об определенных этажах знания психологии, которые до этого не принимались в расчет. Трудно, но надо смириться с тем, что объяснительные возможности каждого «этажа» ограничены. И когда они исчерпываются, появляется ощущение повторов, репродукции, а то и просто тупика, стенки. На деле же это часто не глухая (немец скажет «слепая») стена, но не сразу видимое основание ступени, поднявшись на которую мы открываем новое пространство понимания, преобразующее и наш пройденный путь.

Специально заметим в заключении, что предполагаемый подход к гуманитарной психологии отнюдь не растворяет ее в теологии, философии или литературоведении. Речь идет — еще раз — о том, возможен ли (и если да, то как) целостный человек (в том числе, верующий, философствующий, творящий) в сете наших наличных психологических представлений, способна ли психология встроиться, соотнести, соразмерить себя с этими масштабами человеческого бытия и свободы.

Карпова Н.Л. (Москва)

ОТ ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ К ГУМАНИТАРНОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПСИХОТЕРАПИИ1

В 1997 году в издательстве «Смысл» вышел интересный сборник — «Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии», в котором был представлен достаточно широкий «спектр гуманистически ориентированных подходов» в русле уже сложившихся с ориентацией на западную психологию отечественных научных школ. Один из авторов и редакторов сборника ДА. Леонтьев отмечал, что «историко-научный контекст советской психологии 1980-х гг. создал крайне благоприятную почву для развития гуманистической психологии, причем не как движения протеста, а как конструктивного движения, не противопоставляющего себя другим школам и направлениям, а стремящегося преобразовать, изменить существующие подходы, в большей степени повернув их лицом к человеку».

Но оформившемуся в начале 90-х годов движению гуманистических психологов, участники которого разработали достаточно продуктивные принципы и критерии своей деятельности, не суждено было их осуществить: российская действительность тех лет главной для всех выдвинула проблему выживания, а не развитие профессиональных научных сообществ.

С тех пор прошло 15 лет, во многом изменились и внешние, и внутренние условия в нашей стране, стали более тесными и многочисленными контакты с западными психологами, которые принесли в Россию множество образовательных программ, но Ассоциация гуманистической психологии, несмотря на прекрасные замыслы, так и не возродилась как единое целое. Речь не идет о том, что требуется единомыслие -уже оформились и много лет существуют различные направления профессионалов -онтопсихология, психодрама, христианская психология, НЛП и другие, действуют институты психоанализа, экзистенциальной психологии и жизнетворчества. Имеется и профессиональное сообщество всех психологов — РПО со своими региональными подразделениями, которое проводит большие общие съезды и различные конференции, но, на наш взгляд, в отечественной психологии все более оформляется одно из

1 Работа выполняется при поддержке РГНФ, грант 04-06-00269а

Раздел I. Пленарные доклады

перспективных направлений, в русле которого работают Б.С. Братусь, В.П. Зинченко, А.С. Арсеньев, Д.А. Леонтьев, В.М. Аллахвердов, А.Г. Асмолов, Ф.Е. Василюк,

В.И. Слободчиков, А.А. Мелик-Пашаев и многие другие, — гуманитарная психология, вбирающая в себя принципы и гуманистической, и нравственной психологии.

Первую попытку ввести сам термин «гуманитарная психология» сделал в 1990 году Б.С. Братусь, — он говорил о том, что новый термин позволяет определить новый и более широкий подход к проблеме человека, в отличие от сложившегося в мировой психологии гуманистического направления (Г. Олпорт, А. Маслооу, К. Роджерс и другие). Было подчеркнуто, что в российской психологии постепенно происходит смена ориентации от прежней — естественнонаучной, уповающей на образцы естественных наук, к ориентации на ценности гуманитарного восприятия. Как отмечал Б.С. Братусь (см. статью в вышеназванном сборнике), с начала 90 -х годов, когда впервые появились ранее недоступные публикации многих отечественных философов, психологов, историков и литераторов, — в нашей стране началось «собирание воедино гуманитарного мировоззрения», которое не только оригинально, но составляет «удивительное по силе и яркости полотно или — по отношению к психологии — целостное зеркало, отражаясь в котором, она сможет по-новому увидеть и понять свои проблемы».

Гуманитарная психология, на предельно широком поле решающая проблему человека и его сущности, на наш взгляд, вбирает в себя и философско-психологический подход, и философскую психологию (термин Г.И. Челпанова). Проблему психического здоровья, нормы нельзя решить только в рамках естественнонаучной парадигмы, — она требует предельно широкого (не значит абстрактного) определения понятий «человек», «личность», «здоровье».

Апеллируя к работе С.Л. Рубинштейна «Человек и мир», Б.С. Братусь отмечает, что «центральной смыслообразующей характеристикой человека является его способ отношения к другому человеку» и приводит цитату: «Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений человека к другим людям, составляет ядро подлинно жизненной психологии. Здесь вместе с тем область «стыка» психологии с этикой» (С.Л. Рубинштейн, 1957).

В свою очередь и В.Н. Мясищев определял личность как систему отношений индивида с окружающей средой, как целостную, организованную систему активных, избирательных, сознательных и социальных связей с реальной действительностью. Он подчеркивал, что психологическое отношение представляет собой обобщенное внутреннее условие действий человека, содержащее тенденцию определенным образом реагировать на те или иные явления, факты, события, объекты. Говоря о проблеме «личность и неврозы», он также отмечал, что неврозы выступают прежде всего как выраженное противоречие между тенденциями и возможностями личности — внешними и внутренними, требованиями человека к себе и жизни — к нему. В.Н. Мясищев подчеркивал, что «неврозом заболевает не орган, а весь человек или личность», и делал вывод: «Невроз представляет собой болезнь личности еще и потому, что нигде, как в неврозе, с такой полнотой и выпуклостью не раскрывается перед исследователем личность человека, нигде так убедительно не выступает БОЛЕЗНЕТВОРНАЯ И БЛАГОТВОРНАЯ РОЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИИ, нигде так ясно не выступает уродующая и целительная сила воздействия, не сказывается с такой отчетливостью РОЛЬ СОЗДАННЫХ ЛЮДЬМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ (выделено нами — Н.К.). Поэтому область борьбы с неврозами — это область пограничная между педагогикой и медициной» (В.Н. Мясищев, 1995).

То есть оба ученых отмечают необходимость исследований и практики на «стыке» различных областей знания и профессиональной деятельности. И в этом плане можно говорить не только о гуманитарной психологии, но и о гуманитарной

психотерапии.

Многоаспектность и многопозиционность гуманитарного знания особо значима в практической психологии и психотерапии, когда речь идет о необходимости работы с личностными проблемами пациентов. Так, например, заиканием — одной из сложных форм логоневроза — страдает 2,5-3% населения. У нас в стране и за рубежом помимо клинических и логопедических имеется большое число исследований психологического аспекта заикания и социореабилитации лиц, страдающих этим недугом. Работы И.Н. Жинкина и его последователей в области изучения психофизиологии речи показывают, что заикание — это нарушение коммуникативной функции речи и подтверждают, что данный недуг — это прежде всего нарушение системы общения, приводящее к изменениям личности. В более тяжелых случаях заикания эти изменения ведут к утрате чувственного контакта с людьми, интегрированности с миром, отказу от поисковой активности, что ставит проблему восстановления нарушенного общения через глубинное преобразование личности.

И в этом большую помощь оказывают различные виды арттерапии — лечения средствами искусства, — в частности библиотерапия. Библиотерапия — психотерапия словом, заключенным в художественную форму. В процессе социореабилитации заикающихся данный метод служит: а) для развития самоанализа и рефлексии пациентов и их родственников; б) для формирования саногенных (оздоравли-вающих — Ю.М. Орлов) психических состояний, способствующих успешному преодолению недуга; в) для формирования и развития спонтанной внутренней и озвученной ситуационной речи пациентов.

Г уманитарная психология более доверяет и методу рефлексии, который является основным в психологической практике и психотерапии. Исторически метод рефлексии или, иначе, метод познания субъектом внутренних психических актов и состояний у себя и других людей на основе собственных умозаключений, был первым методом психологического исследования. Но далее в рамках естественнонаучной методологии человек рассматривался только как объект исследования без учета его личностных, субъектных проявлений и реакций на сам процесс исследования (Т.А. Флоренская, 1991). Данное противоречие в начале ХХ века позволила снять развивающаяся гуманитарная стратегия исследования. Была подчеркнута такая особенность метода рефлексии как его диалогичность: рефлексия стала пониматься как процесс удвоенного, зеркального взаимоотображения субъектами друг друга, содержанием которого выступает воспроизведение, воссоздание особенностей друг друга (см.: Психология. Словарь, 1990).

В методике семейной групповой логопсихотерапии, разрабатываемой нами на основе метода групповой логопсихотерапии1 Ю.Б. Некрасовой (лечение заикающихся подростков и взрослых), рефлексия является не только методом диагностики происходящих изменений как с группой, так и с каждым из участников в отдельности, — но и средством развития личностного и творческого потенциала участников процесса социореабилитации.

1 Термин логопсихотерапия — объединение в теории и практике ТРЕХ СПЕЦИАЛЬНОСТЕЙ — логопедия, психология и психотерапия — в 1975 г. ввела именно Ю.Б. Некрасова, которая и стала первым в стране логопсихотерапевтом.

cyberleninka.ru

Опыт обоснования гуманитарной психологии — Психологос

Статья Б.С.Братуся

Происходящие в нашей стране кардинальные изменения в области политики, экономики, идеологии, общественной морали привлекают пристальное внимание ученых разных специальностей. Широко известны мнения и дискуссии ведущих экономистов, юристов, историков, социологов. В то же время до сих пор остается затушеванным аспект психологический, анализ того, к каким последствиям во внутренней организации личности привели истекшие годы, почему позитивные изменения, появление новых возможностей и свобод привело одновременно к растерянности, потере ориентиров, увеличению числа психических депрессий и неврозов, резкому повышению уровня агрессивности, страху перед будущим, массовой эмиграции из страны и др. Отсутствие серьезного (и в то же время достаточно доступного широкой публике) психологического анализа происходящего объясняется многими причинами, из которых назовем лишь две главные.

Во-первых — это объективная сложность психологических изменений, их неочевидность, «глубинность», т. е. совершение за поверхностью внешне наблюдаемого или осознаваемого самим действующим лицом поведения. Общественный запрос к психологии еще как бы не сформирован. Представляется, что людям не до психологии, когда пусты полки магазинов. Экономическая разруха сразу бросается в глаза, психологическая разруха личности может успешно камуфлироваться громкими фразами, яркостью внешних атрибутов и т. п. Другая причина связана с состоянием самой психологической науки. Бюрократически-командный стиль управления извратил многие понятия, сам климат научного сообщества. Вместо научных школ появились «команды», «мафии», вместо научных руководителей — «администраторы со связями», занятые удержанием «высот», устранением «чужих» и продвижением, расстановкой «своих». Сколь часто приходилось слышать вопрос о том или ином психологе: «Чей это человек?» (не «Что это за человек?», не «Каков он как ученый или преподаватель, чем занимается» и т. п., а именно — «Чей это человек?»), т. е. главе или главам какого клана он служит. Аналогия в лучшем случае с крепостным правом, в худшем — с бандитской шайкой очевидна. Утвердившись затем в науке, вернее, в научных и учебных заведениях, эти «чьи-то люди» насаждали усвоенный ими стиль, плодя новые «команды», становясь их «боссами». Последствия этого разложения, этой психологической «дедовщины» еще долго будут сказываться в нашем сообществе. Ни на миг не ослабевало и мощное идеологическое давление, цензура. Если это иго могло, наверное, не ощущаться в психофизиологии, при изучении зрительного восприятия, деятельности, памяти или даже мышления, то в области психологии личности его действие было крайне пагубным, нередко, по сути, заграждающим возможность открытых исследовании многих основополагающих реалий внутренней жизни человека.

Долгие годы в психологии были фактически запретными такие темы, как вера, духовность, смысл жизни, совесть и т. п. (Помню, как в 1984 г. редактор решительно вычеркнул слово «грех» из моей книги — «Нельзя, может напомнить о религии» — и тут же рассказал «страшную» историю о том, какой нагоняй получила одна из редакций «сверху» за то, что пропустила в печать несколько подобных слов.)

Но сейчас положение постепенно меняется. В обществе все более зреет понимание того, что никакие экономические доктрины, никакие выверенные юридически законы не заработают до тех пор, пока не будет понята и учтена сложившаяся психология отдельных людей. Слишком долгое время насаждалось, что все в человеке строится снизу, от материального, что «бытие определяет сознание», забывая и, тем самым, игнорируя силу и реальность обратного, когда сознание определяет бытие, формирует, тормозит или изменяет его. Законы и доктрины могут забегать вперед или отставать, но история и культура движутся в конечном итоге скоростью шага конкретных людей, составляющих народ, страну, общество. Поэтому настал черед и психологии сказать свое слово, внести свой вклад в понимание происходящего кризиса и путей выхода из него.

Изменилось и действие второй тормозящей причины. Крайне медленно, но все же преобразуется психологическое сообщество, в противовес жестким административным формам появляются первые свободные ассоциации и объединения психологов. Во многом снята внешняя цензура на изучение реалий души, возвращаются в психологию понятия совести, гуманности, милосердия, духовности. Надо, однако, отдавать отчет, что возвращаются они отнюдь не полнокровными, а больными, многократно оболганными и переименованными: гуманизм стал за эти годы советским и классовым, милосердие стало отождествляться с медициной, духовность пониматься как посещение симфонических концертов и чтение художественной литературы и т. п. Вылечить эти понятия, вернуть им истинный смысл и назначение, привести в соответствие с современным бытием — проблема столь же сложная, сколь и насущная. Ясно, что участие научной психологии в ее разработке совершенно необходимо.

Итак, перед отечественной психологией все более четко выступает задача понять с профессиональных позиций случившееся с конкретным человеком в нашей стране, понять как страшный эксперимент, испытание, урок, данный отнюдь не одним нам в поучение, но всему миру. Я бы сказал даже, что это не задача, а долг, ибо никто, кроме нас самих, выросших в этой системе и — будем надеяться — ее преодолевающих, не сможет исполнить это. В свою очередь, понимание случившегося даст психологическое основание прогнозам развития, прогнозам последствий выбора того или иного конкретного способа движения от общества с извращенной, изувеченной психологией к обществу с психологией полнокровной, нормально человеческой.

Одна из основных возникающих в этом контексте проблем — обсуждение места психологии личности, разных ее парадигм в современном научном, а если взять шире — социальном мире. Оттолкнемся от понятия «социальной биографии науки», введенного А. Г. Асмоловым. Напомню, несколько упростив, суть его: возникшая социальная ситуация часто диктует ход науки, обусловливая те или иные ее повороты, ту или иную ее биографию. Эта мысль имеет слишком много подтверждений в нашей печальной истории, чтобы пытаться ее оспаривать. Но хотелось бы задаться вопросом, а что определяет саму эту давящую социальную ситуацию, что определяет то силовое социальное поле, в котором как железные опилки в поле магнита начинают выстраиваться линии общественного и научного движений: Это вопрос отнюдь не праздный, а один из ключевых для самосознания ученого, особенно в переломные времена, как нынешнее. Речь, огрубляя, может идти о двух парадигмах построения мира и человека в нем, в пределе — о двух парадигмах мироздания, миросозидания, миростроительства. Одну можно свести к формуле «вначале было дело», вторую — к формуле «вначале было слово». Первая формула наиболее ярко воплощена в отечественной психологии в теории деятельности. Вспоминаю, как на лекциях и в беседах с сотрудниками А. Н. Леонтьев не уставал повторять: «Вначале было дело и в этом-то и все дело». Мироздание, человекосозидание представлялось как цепь деятельностей, которые сами себя порождают, не имеют другого начала, кроме как в самих себе, не имеют, как в ленте Мёбиуса, четко выраженного внешнего и внутреннего, внешнее и внутреннее плавно переходят от одного в другое. Согласно этой парадигме, человек попадал, окунался в этот поток, в это сонмище приводных ремней, сам так или иначе становясь производителем, работником, созидателем мира. Не случайно для А.Н. Леонтьева понятие личности возникает, выводится из деятельности, личность — это субъект деятельности. Он пишет в одном месте даже более узко и четко — это «момент деятельности» [2; 159]. Приводной ременный момент. Разумеется, это огрубление сути, но оно сейчас необходимо, чтобы четко выделить, обнаружить контуры проблемы.

Вторая формула — «вначале было слово» — в теории деятельности, как вообще материалистической традиции серьезно не рассматривалась. Материализм отвергал эту формулу прежде всего потому, что она прочно соединялась в сознании со следующим евангельским построением: «Слово было у Бога. Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ио. 1, 1—3). Красной тряпкой являлось то, что Слово писалось здесь с большой буквы и прямо отождествлялось с Богом, тоже написанном с большой буквы. Но если воспользоваться старым постулатом о подобии микро- и макрокосма и низвести до конкретно-земного, социального бытия, то формула может быть прописана со «словом» с маленькой буквы и рассмотрена, испытана как определенная модель представлений о человеке. Согласно этой модели, дело возникает не из себя самого, но из предваряющего его слова, идеи, звука, что далее входят в дело, существенно определяя его ход. Если, по Леонтьеву, личность — субъект, момент деятельности, то здесь она может быть рассмотрена как субъект, момент созидания животворящего слова, тем самым приобщающийся, кстати, и к созиданию, постижению, точнее, Слова с большой буквы. Если рассматриваемый в качестве момента деятельности, он так или иначе остается в мире тварном, возникающем и умирающем в зависимости от движения или остановки деятельностных процессов, то через созидающее слово он становится приобщенным к миру творящему.

Разведя эти две формулы, попытаемся теперь сопрячь их. Это сопряжение может быть произведено через введение представления о двух плоскостях человеческого развития — горизонтальной и вертикальной. Горизонтальная — движение деятельности и времени, деятельности во времени. И вертикальная — смысловая ось отношений к миру, пронизывающая время и действие. Теория деятельности была занята горизонтальными связями, точнее — механизмами этих связей, религия — вертикальными. Разумеется, и тот, и другой подходы затрагивали оба вида связей, но один был фигурой, а другой — фоном и следствием. Религия говорила о необходимости достойной, добросовестной деятельности, но главное таинство и жизнь свершались в глубине сердца, вертикальных связях, лестнице, лествице к Богу. А.Н. Леонтьев писал о личностном смысле, высказал много важных о нем положений, но все же рассматривал его, по сути, как феномен, приписанный, замкнутый в деятельность, обслуживающий ее.

Меж тем встреча вертикальных и горизонтальных движений происходит в каждый момент жизни. Жизнь в каждый данный момент, собственно, и есть это скрещение, перекрест, возможность выхода, ухода, бегства, развертки как в одном, так и в другом измерении. Таким образом, вопрос о том, что «вначале», снимается: в начале есть перекрест, необходимо образуемый двумя составляющими — вертикальной и горизонтальной. Новое начало можно образовать, сместившись как по вертикали, так и по горизонтали. Более того, каждое такое смещение подразумевает свое восполнение в смежной области (что было прекрасно показано в работах Д. Б. Эльконина).

Трудно поэтому определенно сказать, что есть главное в человеке — как сказать, что важнее — правое или левое крыло у птицы. Но если перейти к понятию, постулированию особого личностного пространства бытия человека, то оно определяется, точнее, свершается прежде всего в плоскости вертикального измерения. Деятельность может обслуживать и память, и внимание, и мышление, и другие процессы, которые в данный момент не имеют прямого касательства к личности. Лишь будучи пронизанной общим смысловым отношением, деятельность приобретает личностный оттенок, способность отражать, являть через себя личность. Личностное — это вертикаль, осуществляемая, обнаруживаемая, проявляемая через горизонтальные связи.

Исходя из сказанного, существующие подходы и практики можно, пусть достаточно условно и грубо, разделить на смысловые и бихевиорально-деятельностные, поведенческие. Первые, по преимуществу, занимаются проблемой отношений к миру, вертикальными связями глубинными и вершинными; вторые, по преимуществу, связями горизонтальными, инструментальными. Если для первых главное — по-новому осознать себя, то для вторых — научиться жить с тем осознанием, какое есть. Если для первых главная ценность — человек и его внутренний мир, то для вторых исходное — мир внешний, уже созданный, к которому данного индивида надо приспособить, приладить, включить. Нетрудно видеть, что сейчас в отечественной психологии идет процесс перемещения внимания со вторых на первые концепции. За этим смещением лежит более глобальная тенденция в понимании человека, наблюдающаяся в современном мире, в частности, в связи с крахом тоталитарных идеологий — переход от понимания человека как винтика, как средства, к пониманию человека как самоценности. Момент этот крайне важный для психологии, но в то же время таящий и известную опасность.

Для того чтобы представить суть этой опасности, вернемся к понятию «социальной биографии науки». Согласно этому понятию, наука существует в некоем силовом социальном поле, подчиняясь его внутренним магнитным векторам. Но это исходя лишь из позиции, что «вначале было дело» и наука попадает в это «дело», вовлекается как ребенок в подручные свершаемого. Исходя же из «вначале было слово», необходимо рассматривать саму социальную ситуацию как отдаленное следствие слова, слов, разговоров, знаков. «Все начинается с разговоров мальчиков»,— писал А. И. Герцен о начале революционного движения в России, все началось с конспектов Г.В. Гегеля, до дыр зачитываемых в кружке Станкевича, а разразилось столетие спустя кровавым террором Сталина. Все начинается с едва заметной вертикальной поземки, что может перейти в метель и смерч. А бросают эти слова мыслители, ученые. Так что наука не просто страдалица от ситуаций, она производит их семена, разбрасывает варианты будущих перемен и социальных действий. Иван Карамазов произносит слово, а Смердяков по тому слову убивает. И говоря о сегодняшней ситуации, мы не должны ее воспринимать как данную, как рамку, которая нас ограничивает и тем самым оправдывает. Мы сегодня участвуем в создании некоторых вариантов завихрений, которые, раскрутившись, могут привести к самым серьезным последствиям.

Итак, какие опасности и проблемы для психологии могут сопровождать переход от понимания человека как средства к пониманию человека как самоценности. Едва ли не главным представляется неразработанность предельных категории, векторов развития личности. Точнее — эти категории, вектора проработаны, продуманы, но в других областях, нежели психология. В теологии, философии, этике. И хотя большинство ныне согласится, что психология не должна пребывать бездуховной и бездушной, но реальная история говорит об ином: категории духа и души уже сто лет как разрабатываются отдельно от научной психологии. Между тем двигаться далее в исследовании, воспитании, коррекции личности без включения в психологический аппарат этих категорий нельзя. С другой стороны выбор, принятие, подключение психологии к этим категориям должно рассматриваться как крайне ответственный шаг, ибо это как раз те слова, что, обрастая делом, могут привести к самым серьезным последствиям.

Чтобы кратко проиллюстрировать такую зависимость от выбора предельных категорий и векторов развития, воспользуемся следующим образом. При обсуждении картины Н. Рериха «Гонец» Л. Н. Толстой не столько, видимо, о самой картине, сколько в жизненное напутствие молодому тогда художнику сказал: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше — жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет» [4; 109]. Представим сказанное в виде простой схемы: река событий жизни с ее сносящим течением к низшему, субъект © и та предельная цель, которую он ставит (А), к которой направляет свое стремление, с которой сверяет свой путь. Но реально эта цель не достижима, реально он, снесенный противостоящим нравственности бытием, всегда окажется ниже по течению в точке «В».

Сравним теперь с помощью этой схемы некоторые парадигмы личностного бытия, чтобы показать, насколько тот или иной выбор небезразличен для судьбы психологии.

Теологическая парадигма решительно выносит источник вовне. Если использовать метафору зерна, то человек подобен не зерну, из которого при поливе и удобрении все само вырастет, а почве, на которую должны еще попасть зерна Божественного слова (притча о сеятеле), а если они не попадут, то заполнятся другими, не исключено — бесовскими. Что же касается движения из самого себя, то, кроме скверны, из самого себя человек родить ничего не может. Процитируем современного православного теолога: «Христианский взгляд на человека зиждется на утверждении двух одинаково неприемлемых гуманистическим и секулярным сознанием положений: «заданным» богоподобном величии человека (Быт. 5,1) и «данным» настолько глубоким его падением, что самому Богу потребовалось прийти, чтобы прежде падший воскресити образ» [3; 57]. Нормальным человеком, «новым человеком», воплощенной истиной человека является Христос, «обычный» же человек, который заведомо духовно ущербен и болен, может стать нормальным, подлинным человеком, лишь веруя и приобщаясь к жизни Христа, «подражая» Ему. Последнее обстоятельство чрезвычайно важно, поскольку если для всего позитивного знания вопросом вопросов является «ЧТО есть истина?», то для религиозного сознания этот вопрос звучит как «КТО есть истина?», КТО являет собой истину и через обращение и приобщение к КОМУ жизнь станет истинной, станет Жизнью, но не смертью.

Как соотносится с этими подходами культурно-историческая традиция? По своей конструкции, структурно-бессодержательному моменту она (как это ни покажется, быть может, странным) значительно ближе к теологическому взгляду, поскольку, во-первых, источник развития здесь также выносится вовне; во-вторых, реальным носителем этого источника является, по преимуществу, другой человек. То, что подлежит усвоить, воспринять, лежит вовне самого субъекта, точнее — между субъектом и обучающим началом, образуя живую связь, вольтову дугу о двух полюсах. Всякая функция вначале есть функция двух людей, подчеркивал Л.С. Выготский. «Принцип оформления души есть принцип оформления внутренней жизни извне, из другого сознания…»,— писал М.М. Бахтин [1; 88].

Вернемся к схеме. Из гуманистической парадигмы (желудь, зерно, соответствие природе, «все в человеке», «все из человека» и т. п.) следует, что пункт назначения, цель движения будет определяться, соответствовать каждому данному человеку, его ситуации, примериваться, соотноситься с ним, произрастать из него. Это, казалось бы, единственно возможное, верное, гуманное, если бы не одно обстоятельство. Строение жизни таково, что ее течение сносит намного ниже. Слишком много примеров, как человекопоклонство оборачивается человеконенавистничеством. Отсюда необходимость вынесения вовне образцов, эталонов, которое, как мы отмечали, объединяет и теологическую, и культурно-историческую парадигмы. Правда, в последнем случае в психологическом плане можно пока говорить только об опыте организации усвоения, формирования тех или иных отдельных социальных и культурных знаков, понятий, умений и т. п. В теологической же парадигме речь идет о надкультурной, абсолютной сфере, о целостной жизни, о необходимости установления психологической связи со сверхличными началами, полагающимися вне меня и заведомо не достижимыми мной, поскольку лишь тогда возникает необходимый угол, острие к течению жизни, которая, конечно же, неизбежно «снесет», но можно надеяться, что не исказит до конца смысл человеческого бытия.

Вытекающий из теологической парадигмы принцип коррекции личности можно — весьма условно, разумеется, представить и с помощью следующей аналогии (идея которой была подсказана И. Я. Розовским). Представим шар, глобус. Нижний полюс — символизирует начальную точку роста, рождения человека, которая исходит, несет в себе определенный замысел, потенциальную возможность и обещание должного воплощения. Затем жизнь нередко уходит далеко в сторону, приводя к тем или иным отклонениям, извращениям, аномалиям. Каждое такое извращение не просто отступление от некоего образца, но свой особый закономерный путь, движимый особой логикой и психологией. Необходима поэтому не терапия симптомов, адаптация к наличному и т. п., а терапия движения, пути. Последняя же возможна из теологических представлений только при наличии живого образа должного пути, с которым будет установлена личная обратная связь (одно из толкований термина «религия»: от «лигас» — связь, «ре» — обратная), когда будет выбрано, принято, уверовано — КТО есть истина, в отличие от холодно-рационального ЧТО есть истина, не дающего силы (обратной личной связи) для преодоления сносящего течения жизни. Отсюда вовсе не любая самореализация есть благо, но та лишь, чей путь в конечной перспективе повернут, направлен к исходному (в двух значениях — как начало и конец) замыслу и смыслу. И как меридианы, выйдя из одной точки и даже максимально разойдясь на экваторе, все же сойдутся вновь на другом полюсе, так и жизнь человека, несмотря на все отклонения, должна повернуться, устремиться к единению с замыслом, с источником, из которого она выходит и которым в своей душевной реальности жив человек.

Отметим еще одно сходство теологического и деятельностного, культурно-исторического подходов — постулат активного, преодолевающего препятствия и соблазны движения к формирующему началу. Подчеркнем, что анализ внутренней активности личности, ее внутреннего роста — несомненно сильная, выигрышная сторона и гуманистической парадигмы в психологии, открывающей здесь множество красивых и гонких закономерностей и феноменов. Однако при этом активность абсолютизируется по принципу «движение все, цель ничто». Главное — самораскрытие, а что при этом раскроется — затушевывается. Если культурно-историческая парадигма, по преимуществу, берет, прорабатывает в конкретно-психологическом плане компоненту, линию вынесенности источника развития вовне, внеположенность его субъекту, то гуманистическая акцентирует внутреннюю компоненту, движение изнутри, не указывая источника жизни, вернее, сомнительно помещая этот источник в самом изолированном субъекте. Теологическая, по сути, соединяет, возвышает и преображает две эти линии — внутреннего роста и внешнего источника.

Разумеется, отмеченное сходство теологической и культурно-исторической парадигм отнюдь не безоговорочное, как два уже названных выше — само вынесение вовне направляющего развитие начала и полагание его в другом. Собственно, эти сходства и могут быть обнаружены только при сопоставлении структурно-бессодержательных схем развития. Их конкретное наполнение в той и другой парадигме просто несопоставимо.

В деятельностной психологии, как и вообще в психологии, совершенно не разработан ценностный аспект развития, проблема предельных целей воспитания, вообще бытия личности. Куда и к чему вести в конечном итоге личность, никто не ответит толком и более того — многие сочтут за дурной тон саму постановку такого вопроса как ненаучную, необъективную, пристрастно субъективную и т. п. Если же попытаться эксплицировать, к чему же все-таки призывалось вести личность в советской психологии, что полагалось должным, то обнаружим, что ценности эти даже не достигали уровня нравственности, требований кантовского императива «поступай так, чтобы максима твоего поведения могла стать правилом для всего человечества». Советская максима звучала — поступай так, чтобы это удовлетворяло коллектив, партию, «лично товарища…». Речь шла о формировании не нравственности, а классовой, групповой, партийной морали. Внутренняя логика такого развития известна: когда класс ставится выше человека — это ведет к тоталитаризму. Когда нация становится выше человека — это ведет к фашизму. (Неизбежность этой логики, этой психологии пути многократно подтверждал уходящий век, и остается лишь поразиться безответственности тех, кто и ныне провоцирует новые повторения заведомо пагубных движений.)

Ничто не может стоять выше человека из земных институтов и сообществ, но парадокс, антиномия состоит в том, что одновременно лишь то, что вне и выше человека, достойно его и может двигать его развитие. Вот почему исходная задача психологии личности — осознанный выбор этих ориентиров, а затем исследование механизмов и закономерностей путей их достижения, равно как механизмов и закономерностей отклонений от этих путей. Так и тянет вспомнить традиционное перепутье из русских сказок, молодца, в раздумье стоящего перед камнем с надписью: направо пойдешь — коня потеряешь, налево… У психологии должна быть своя скрижаль — куда пойдешь и что в том пути потеряешь и обретешь, за которую она должна нести полноту ответственности перед обществом и людьми. Пора перестать быть слепым (в лучшем случае — подслеповатым) поводырем слепых, но определить свое место, свою мировоззренческую позицию и те следствия, что будут вытекать из этой позиции. Эта задача кажется едва ли не наиболее важной и значимой на сегодня. Ее решение может составить предмет новой области психологического знания — аксиопсихологии личности. Если же особо выделить проблему предельных целей, исходов развития, то ее разработку как специальную отрасль можно назвать эсхатологической психологией.

Еще раз отметим, что подобного рода проблемы даже не могли быть серьезно поставлены до недавнего времени открытой научной печатью в нашей стране, поскольку основные постулаты проблемы человека жестко задавались и контролировались идеологией и частные науки должны были исходить из некой предписываемой модели, точнее согласовывать, подгонять под нее (осознанно или неосознанно) свои данные. Теперь, когда происходит важнейший процесс деидеологизации науки, мы можем отрешиться, наконец, от давления безжизненных схем, но это не значит, однако, что исходное духовное пространство бытия личности может оказаться вовсе свободным, пустым. Свято место пусто не бывает. Хотим мы того или нет, оно окажется неизменно заполненным и каждый вариант заполнения повлечет за собой вполне определенные (и, видимо, достаточно обозримые по числу) варианты бытия и судьбы личностного развития. Отсюда и возникает специальная задача — отрефлексировать, осознать новые исходные реалии и их возможные следствия для разных уровней психической жизни. Речь при этом сейчас идет не о сугубо мировоззренческом, философском решении (хотя роль философской культуры здесь необыкновенно значима), а, в известном смысле, о решении прикладном, способном быть приложимым к разнообразным частным задачам психологии личности.

Спустя столетие разрыва должна произойти новая встреча психологии и философии. Она не может состояться на прежних основаниях, ибо психология прошла значительный путь, накопила массу важных и разнообразных знаний, нашедших широкое применение во многих областях жизни. Это серьезная самостоятельная наука, но, приходится констатировать, наука, в своем развитии так и не пришедшая к стыковке с общими проблемами бытия, представлениями о сущности и назначении человека. Доминирующий в психологии естественнонаучный подход при всех его несомненных успехах показал, однако, свою явную несостоятельность в вопросах исследования «вершинных», по слову Л. С. Выготского, феноменов и категорий психологического бытия, таких, как ценностные образования, смысл жизни и др. Возникает дилемма — случилось ли это потому, что естественно ориентированный аппарат психологии был неверно применен и надо продолжать все новые попытки в этом направлении, или дело в том, что этот аппарат и не может, в принципе, быть эффективен в данной области. Из всего сказанного достаточно ясно, что мы решительно склоняемся к последнему. Такой вывод может напоминать возврат к шпрангеровской, дильтеевской позиции разделения психологии на естественную и науку о духе. Первую можно изучать опытно, экспериментально исследовать, вторую — лишь постигать, понимать. Однако история и история науки, в частности, не повторяется, или, по крайней мере, если вспомнить забытую ныне диалектику, развивается по спирали. И сегодняшний призыв не означает возврата к «понимающей психологии», к прежним способам отношения к философии, к гуманитарным знаниям вообще. Не «назад» к философии и гуманитарному подходу, а «вперед» к философии и гуманитарному подходу. Ведь за годы существования научной психологии с ее ориентацией, в основном, на естественную парадигму гуманитарные знания отнюдь не стояли на месте. Необходим поэтому тщательный анализ современной гуманитарной мысли и в первую очередь достижений философии (включая, разумеется, не только светскую, но и религиозную). С другой стороны, философия, «потеряв» сто лет назад психологию, во многом лишилась почвы, опоры в своих рассуждениях о человеке, чем в значительной степени определяется ее отставание, утрата реального видения человека. Новая встреча поэтому обогатит обе науки, придав психологии мировоззренческий смысл, а философии — реальную почву в постижении феномена человека.

Итак, необходима последовательная разработка современной гуманитарной парадигмы изучения целостных форм психической жизни, что подразумевает, на наш взгляд, решение целого ряда задач: введение основных гуманитарных категорий в теоретико-психологический и конкретно-прикладной контексты; разработка гуманитарной психотехники, психологически обоснованных и этически оправданных путей духовного развития, формирования психологических условий полноты человеческого бытия; построение аксиопсихологии как особой отрасли, направленной на изучение субъективно-ценностной сферы; разработка психологических аспектов категории предельных целей развития, воспитания и коррекции личности или эсхатологическая психология; сравнительный анализ разных видов гуманитарных парадигм, рефлексия психологических следствий того или иного выбора этих парадигм и др. Осуществление каждой такой задачи (из числа которых мы в данной статье кратко упомянули лишь некоторые) может составить одно из взаимосвязанных направлений, объединенных общей целью создания основ гуманитарной психологии.

Специально обратим внимание, что несмотря на внешнюю терминологическую близость, мы сейчас говорим не о гуманистической психологии — уже сложившемся течении в мировой психологии (А. Маслоу, К. Роджерс и другие) и его развитии на нашей отечественной почве, а о новом и более широком подходе, в котором могут быть соотнесены и другие гуманитарные, т. е. имеющие единицей, масштабом своего анализа целостного человека, парадигмы. Речь идет о построении такого общего пространства бытия личности, в котором бы соотносились разные психологические языки и предметы. Разумеется, каждый с неизбежностью разрабатывает свое понимание личности, конструирует свое пространство, но нельзя забывать, что оно в конечном итоге и перспективе не индивидуально, а надиндивидуально. Индивидуальны лишь место и способ жизни человека в этом пространстве, но не оно само.

Актуальность и значимость предложенного подхода очевидны. Вся история уходящего столетия и в особенности опыт нашей многострадальной страны дает основание прогнозу, согласно которому наступающий XXI век будет веком гуманитарным, либо его не будет вовсе. Способствовать словом и делом первому и противостоять второму — долг профессионального психолога, однако выполнить его возможно лишь при условии последовательной гуманитаризации самой психологической науки.

Литература

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1977.
Осипов А. Богословские аспекты прав человека // Журн. Московской патриархии. 1984. № 5.
Рерих Н. К. Из литературного наследия. М., 1974.