Смысл жизни книги: Топ 20 книг о смысле жизни

Содержание

Книга Смысл жизни читать онлайн Антуан де Сент-Экзюпери

Антуан де Сент-Экзюпери. Смысл жизни

Предисловие

Статьи, вошедшие в эту книгу, ранее не переиздавались, воспроизведены без изменений и расположены в хронологическом порядке. Для читателя они станут откровением, познакомив с еще неведомым де Сент-Экзюпери — новеллистом, репортером, лектором, автором предисловий.

Открывают книгу самые ранние произведения писателя. Первое — фрагмент повести «Бегство Берниса», потерянной автором. Жан Прево, секретарь редакции журнала «Навир д’Аржан», издаваемого Адриенной Монье, опубликовал его в апрельском номере 1926 года под названием «Авиатор». Прево был поражен талантом и правдивостью начинающего автора. В «Авиаторе» есть страницы, достойные войти в лучшие произведения зрелого де Сент-Экзюпери, написанные в присущей ему стилистике.

Жан Прево познакомился с Антуаном де Сент-Экзюпери в салоне Ивонны де Лестранж в декабре 1925 года.

Молодые люди были ровесниками. Жан Прево участвовал в Сопротивлении, был в отряде Веркора, он погиб на следующий день после гибели де Сент-Экзюпери.

За «Авиатором» следуют очерки, написанные де Сент-Экзюпери во время поездок в Россию и Испанию, опубликованные в газетах «Пари суар» («Вечерний Париж») и «Энтрансижан» («Непримиримый»).

Сент-Экзюпери отправился в Москву после турне с чтением лекций по Средиземноморью, которое он совершал вместе с друзьями летчиками Жаном-Мари Конти и Андре Прево в конце апреля 1935 года.

После катастрофы, оборвавшей перелет Париж-Сайгон, Сент-Экзюпери, вернувшись из Египта, вынужден был выплачивать большую неустойку и поэтому с большим воодушевлением принял предложение газеты «Энтрансижан» поехать в качестве спецкора в Испанию, где началась гражданская война. В августе 1936 года он отправил в газету свои очерки о Барселоне и боях в Лерида.

Год спустя он вновь приедет в Испанию, но корреспондентом «Пари суар», остановится в Мадриде и будет писать о линии фронта в Карабаншеле.

Очерки Сент-Экзюпери интересны и как его живые, непосредственные впечатления, и как глубокое осмысление этих впечатлений. Не одна страница «Планеты людей» будет написана под влиянием этого жизненного материала — Моцарт, пробуждение сержанта-испанца… В очерках уже зазвучали темы, которые обретут полноту в «Цитадели», — уважение к человеку, смерть, рвение, справедливость, порядок, милосердие.

Очерк «Мир или война?» был написан сразу после Мюнхена и опубликован в октябре 1938 года в «Пари суар». Мы знакомимся с Сент-Экзюпери, охваченным тревогой за будущее, пытающимся найти возможность примирить враждующие стороны, понимающим, что это невозможно и что настоящее — лишь прелюдия будущей мировой катастрофы. В этот миг он вспоминает испанцев, которые ночью переговариваются через фронт из траншеи в траншею. Из тех же тревог и тех же предчувствий родился роман Мальро «Надежда».

Последняя из трех глав «Мира или войны?» носит название «Надо придать смысл человеческой жизни» и волнует больше других. Мы находим в ней мысли и чувства, которые Сент-Экзюпери разовьет в «Письме генералу X»: отвращение к войне, горечь от того, что тяжелые времена превращают человека в робота, лишая его возможности думать. К размышлениям о противоречиях, к образам пастуха, дозорного, землепашца он вернется в «Цитадели».

В октябре 1929 года Сент-Экзюпери был назначен директором филиала «Аэропосталь» в Южной Америке, где нужно было прокладывать новые авиатрассы. Так же, как Гийоме, как Мермоз, он совершал разведывательные полеты. В одном из них над Патагонией попал в циклон. В августе 1939 года еженедельник «Марианна» не поскупился на целую страницу, отдав ее рассказу об этом поединке, который был назван «Пилот и стихии».

Новые книги расскажут о поиске смысла жизни — Российская газета

Среди недавно вышедших книг многие повествуют о поиске и обретении смысла жизни — в повседневности, искусстве, пока еще нетронутой природе, родных местах, истории семьи и даже в, казалось бы, неодушевленных механизмах.

Даниил Гранин. Она и все остальное

Новый роман прославленного писателя посвящен тому, как отголоски событий Второй мировой войны вплетаются в современность, порождая загадки и вопросы без ответов, заставляя страдать тех, кто увидел свет уже после того, как отгремели последние залпы. Он и она, Антон и Магда, встречаются в Берлине, на деловом приеме. Постепенно разговор выходит за рамки обычной светской беседы, и Магда приглашает Антона на выставку архитектурных проектов Шпеера, одного из деятелей Третьего рейха. «Выставленные гипсовые макеты составляли целый город, квартал за кварталом. Антон двигался за Магдой сквозь этот призрачнобелый памятник. Эскизы и модели обретали каменную плоть, вырастали, подавляя грандиозный мегаполис. Они подавляли Антона, в них была жесткость геометрии, торжество размеров над ничтожностью человека». Но если ему неприятна и сама архитектура, и личности тех, кто олицетворяет тот период немецкой истории, то куратор выставки думает иначе. У них завязывается спор — можно ли в истории отделить преступления от достижений? «Краузе задумчиво посмотрел на него: - По-вашему, Мефистофель не может делать добро? — Ответил Антон не сразу, это был хороший вопрос.

- Вы знаете, если положительное число умножить всего лишь на минус единицу, то число станет отрицательным, любое число. Мефистофель — это минус единица». Однако философско-историческая дискуссия — не самое главное противоречие среди тех, на которых строится роман. Между Антоном и Магдой возникает сильное искреннее чувство, но как им преодолеть все остальные различия? Ведь препятствием становится не только образ жизни, который для каждого из них связан с родной страной, но и трагические страницы семейной истории.

Василий Кандинский. Звуки

Впервые на русском языке издан альбом ксилографий и стихотворений в прозе знаменитого художника, одного из создателей нового направления в искусстве — абстракционизма. Альбом вышел в 1912 году на немецком языке и сразу привлек внимание современников, увидевших в нем попытку воплощения единства всех искусств. Осуществить русское издание, которое было подготовлено первым, автору не довелось. Хотя всемирное признание Кандинский получил как художник, недаром он преподавал живопись в знаменитом «Баухаузе», но говоря об этом альбоме, знатоки и критики именовали его и поэтом.

Хугго Балль писал в 1916-1917 годах: «Кандинский был также первым поэтом, изобразившим чистые мыслительные феномены… он воплотил движения, рост, цвет и звук простейшими средствами». В альбоме собраны стихотворения в прозе, которые Кандинский изначально хотел включить в русское издание, а также переводы произведений из немецкой версии, общим числом 38 текстов. Изобразительный ряд составляют 44 черно-белых и 13 цветных гравюр. Для альбома был разработан особый кириллический шрифт, рисунок которого родственен шрифту первого издания. Читатели имеют возможность оценить творческое мастерство Кандинского и необычность литературных образов, рожденные его фантазией: «Множество холмов всех цветов, которые только возможно себе представить, насколько хватит охоты. И все разных величин, но всегда одинаковой формы, т.е. одной и той же: внизу холм толст, вздут по бокам, плоскоокругл наверху. Значит простые, обыкновенные холмы, как каждый их мыслит и никогда не видит». Тексты Кандинского дополнены развернутым послесловием Б.

Соколова, в котором рассказывается о нем как авторе новых языковых и литературных форм, его художественной системе и истории создания альбома.

Александр Семенов. Волшебный мир холодных морей

Морской биолог и подводный фотограф в красочном издании с множеством уникальных фотографий рассказал о об обитателях Белого, Баренцева, Охотского и других морей, редких и необычных существах. В предисловии приводятся данные об экологии северных морей, о роли Арктики в глобальных процессах. Именно здесь происходит самое быстрое на планете изменение климата. Сокращение ледяного покрова северных морей может уже в XXI веке привести к глобальной катастрофе и угрозе затопления Лондона, Рима, Парижа, Вашингтона, Нью-Йорка, Мадрида и других мегаполисов, а Азовские и Черные моря сольются воедино. Книга состоит из трех частей: «Планктон. Бесконечная водная толща», «Прикрепленная жизнь. Каждый валун — тысяча организмов», «Блуждающие. Круглосуточная активность». Раскрывая тайны подводного мира, Семенов рассказывает о медузах (среди которых — цианея, знаменитая «львиная грива» из рассказа Конан Дойла), полипах, губках и другой живности.

«В северных морях обитает бессчетное количество ракообразных, более того, это одна из самых обширных групп морских беспозвоночных, составляющих основу пищевых цепей: биомасса некоторых видов ракообразных местами превышает биомассу всех остальных видов животных, вместе взятых. Это и планктонные мизиды и эвфаузииды, которые собирательно называются крилем и являются основной пищей китов и многих рыб; и многочисленные бокоплавы и изоподы — санитары моря, подчищающие всю мертвую органику на дне и играющие крайне важную роль в морских сообществах… а также крабы, креветки, лобстеры и многие другие животные, от которых зависит не только здоровье океана, но и люди, чья жизнь испокон веков завязана на морской промысел». И в заключение автор подчеркивает, что все многочисленные животные, описанные в этой книге — лишь капля в море и подчеркивает, что холодные моря России — это пока еще неведомый край, полный уникальных богатств и ждущий своих исследователей.

Ольга Покровская. Полцарства

В романе мастерски переплетены и непрестанно сталкиваются разные модели не просто поведения, но самой жизни и отношения к окружающему миру. Они разные, от только формирующихся, что порождает повышенный уровень эмоциональности, до, казалось бы, сложившихся и подкрепленных тем, что принято называть реальными достижениями. В центре сюжета — история любви, за которую неприкаянному музыканту-программисту когда-то не хватило решимости побороться. Но вот теперь он стал виновником трагедии — на машине сбил человека. И знакомая, старшая сестра его возлюбленной, повинуясь внезапному порыву жалости, берет вину на себя. А младшая с мужем едут пристраивать в приют собаку погибшего. Причем тот приют практически нелегально организовал в одном из парков при ветеринарном кабинете мальчишка-старшеклассник. И удивительным образом в этой обители старых, больных и покалеченных псов встречаются самые разные люди — кроме двух сестер и неприкаянного героя, это и муж младшей, и самоотверженный врач, и по иронии судьбы переживающий серьезный кризис выгорания знаменитый коуч. Их и многих других людей соприкосновение с приютом меняет, порой радикально.

«Ася, раздосадованная, несчастная и розовая до ушей, нарисовала Болеку план — как в лесопарке найти закуток Полцарства… Да что же это такое! Она и сказать-то ничего не сказала, а он уже знает это ужасное обстоятельство ее жизни — что «за нее решают», а она и не пытается возразить!». Кого-то постигают перемены к лучшему, когда проявляются дремавшие или тщательно загнанные в глубину души светлые качества, кого-то, увы, и к худшему, когда деструктивное начало оказывается преобладающим. Мозаика искренних порывов и переживаний складывается в объемную картину жизни и чувств современных людей.

Андрей Смирнов. Событие и вещи

Новая книга известного ученого, главы Института философии РАН, посвящена анализу того, как соотносятся факторы языка и различные явления реальности, слова, понятия и предметы. Насколько можно считать универсальным человеческий разум и связанные с ним законы логики? Автор рассматривает, как развивается и трансформируется известный античный постулат о мышлении как главной основе бытия, и другие аспекты связи между разумом и действительностью. «Первая развилка, первое распутье, которое мы встретим на пути превращения события звучит — слово в вещь, заставит нас выбрать либо сторону «звучит», либо сторону «слово» события звучит-слово. Иначе говоря, мы будем рассматривать и объяснять либо одну, либо другую сторону этого события, занимаясь либо звуком и звучанием, либо вопросом о том, почему этот звук и звучание составляют слово, а не что-то еще». Также рассматриваются различия с точки зрения классической философии между понятиями разума и рассудка, теории и практики мышления, соотношение между тем, что дано природой, и тем, что обусловлено культурой. Исследователь особо отмечает, что границы природного и культурного далеко не всегда выглядят расплывчатыми, более того — они являют собой примеры самых четких рубежей из известных нам. Можно научиться говорить и даже думать на другом языке, но нельзя отменить закон всемирного тяготения.

Нил Гейман. Вид с дешевых мест

В книге собраны очерки и статьи известного писателя, посвященные искусству и волшебным сказкам, музыке и людям, которые ее делают, комиксам и научной фантастике, кино, церемониям награждения самыми престижными премиями, картинам Национальной портретной галереи, некоторые из которых не имеют ничего общего с репродукциями. Гейман рассказывает о том, как возникали замыслы его взрослых и детских книг, среди которых были и воплощенные на киноэкране, о встречах со знаменитыми писателями, интервью с прославленными музыкантами. Среди кинотем — фильм «Доктор Кто», запомнившийся Гейману с детских лет, и «Зеркальная маска», снятая по его сценарию «Фильмы по-разному расточают свои дары. Многие из них отдают все, чем богаты, с первого же просмотра, не оставляя ничего на второй. Другие при знакомстве неохотно расстаются с тем, что имеют, но лишь затем, чтобы явить всю свою магию в следующие разы, каждый из которых будет лучше прежнего. Очень немногие похожи на сны, и они собираются и пересобираются у вас голове уже при пробуждении. Эти фильмы, я думаю, мы создаем сами, уже после просмотра, где-то среди теней, обитающих в затылочной части головы».

В главе «Предисловия и опровержения» Гейман воздает должное мастерству Эдгара По, Редьярда Киплинга и Герберта Уэллса, подчеркивая актуальность их произведений в наше время. Одна из лекций Геймана, включенная в это издание, называется «Почему наше будущее зависит от библиотек, чтения и умения мечтать». В ней писатель подчеркивает нашу ответственность и обязательства перед детьми и теми взрослыми, которыми эти дети когда-нибудь станут, ответственность перед миром, в котором они будут жить.

Петер Гюс. Хронология. Путешествие сквозь века: от Большого взрыва до наших дней

Оригинальная красочная книга известного бельгийского художника в остроумных рисунках и емких текстах показывает основные вехи развития Вселенной, планеты Земля и собственно человечества. При этом автор обращается не только к устоявшимся научным фактам, но и к явлениям массовой культуры, благодаря чему текст становится доходчивее, а сама книга обретает как бы дополнительные измерения. В самом деле, история динозавров — это познавательно, но в сочетании с напоминанием о знаменитом «Парке юрского периода» и сообщением о «самом знаменитом динозавре» картина получается объемнее и намного занимательнее. И таких эпизодов в книге очень много. Появление людей, приручение собак, висячие сады и система счета. «Сильные царства Месопотамии сменяли друг друга: Урук, Шумер, Аккад, Ассирия, Новый Вавилон… Расцвет Персидской империи положил конец Нововавилонскому царству». По страницам, посвященным Египту, само собой, разгуливают священные кошки. «Изначально слово «фараон» означало «большой дом» и относилось ко дворцу супругов-правителей. Лишь много позднее это понятие стало титулом правящего царя или царицы». Рассказывается о кельтах, римлянах, Византии, Средневековье и Малом ледниковом периоде, который надолго заставил европейцев терпеть холода и жить впроголодь. Уделено внимание восточным державам — Китаю и Османской империи, государствам Доколумбовой Америки, странствиям великих путешественников, научно-техническому прогрессу, формированию облика нынешнего мира и его актуальным проблемам. Книга адресована в первую очередь детям, но и взрослые найдут в ней много интересного.

Франсис Малька. Торговец зонтиками

Впервые на русском языке издан роман известного канадского писателя, лауреата многих литературных премий, излагающий необычную версию того, чем может объясняться столь причудливый, как нам сейчас кажется, ход истории. Внезапные стихийные бедствия и неожиданные удачи, архитектурные странности, географические открытия — а началось все с того, что молодой сапожник в средневековом Арле вдруг увидел странного человека, продающего китайские зонтики в яркий солнечный день. Вроде молодой, а вроде и старик… и почему он выходит со своим товаром на берег реки только, когда нет дождя? Но при второй встрече сапожник все же приобретает зонтик, а в придачу получает маленькую неказистую книжицу. «Из жителей города Арля вы единственный, кто приобрел у меня мой товар, и вы даже представить не можете, сколько добра принесут мне ваши шесть денье. В знак признательности извольте принять этот подарочек… Эта книга переменит вашу жизнь до такой степени, какой вам даже не вообразить». Действительно, сапожник, для которого до сих пор высшей радостью была возможность купить себе на обед не требуху, а хороший кусок мяса, оказывается вовлечен в череду необыкновенных приключений. Вовлечен — или сам тому поспособствовал, не в силах бороться с любопытством и искушением странной властью, исходящей от той самой книги. Черты классического плутовского романа и притчи об искушении и попытках откупиться от судьбы переплетены так органично, что порой невозможно понять, кто первый начал, книга или ее первый читатель и он же автор. Ну, в самом деле, кто бы устоял против соблазна чуточку подправить завтрашний день, если для этого достаточно лишь написать несколько слов на чистой странице? Однако невозможно предугадать, где, когда и как отзовутся все эти слова.

Саймон Скэрроу. Британия

В романе мастерски описана историческая реальность почти двухтысячелетней давности, интриги в императорском Риме и сражения римских легионов на британской земле, героизм воинов и планы предводителей, жаждущих победы любой ценой — ради обретения собственной славы. Так описывается рейд одного из римлян, центуриона Макрона, спешащего предупредить боевых товарищей о грозящей опасности: «В течение двух дней они скакали, стараясь выжать из своих коней максимум, переходя с рыси на шаг и обратно, когда позволяла тропа. Макрон считал, что нет смысла двигаться скрытно — он рассчитывал, что надежные клинки и яростная решимость помогут им победить, если они наткнутся на вооруженных варваров. Они миновали несколько деревень, расположенных в долинах, огибая их так, чтобы у обитателей не возникло желание начать преследование. Пассивность врага лишь усиливала тяжесть на сердце Макрона — он уже не сомневался в том, что варвары собрали всех своих воинов, чтобы напасть на колонну римлян и захлопнуть западню». Одна из проблем, которым римлянам приходилось решать в Британии во время войны — это забота о своем пусть и немногочисленном гражданском населении. Его приходилось размещать в фортах, чтобы они не стали добычей для воинственных банд врага. В попытках превратить Британию в свою новую провинцию, «подогнав» ее под существовавший имперский стандарт, римляне спровоцировали масштабный конфликт, отразившийся во взаимоотношениях самых разных слоев обеих культур.

Дэвид Минделл. Восстание машин отменяется! Мифы о роботизации

Насколько люди управляют и контролируют современную технику? Причем не только рядом с собой, в привычных условиях, а находящуюся вдалеке, в том числе — в море, воздухе, на войне и в космосе — и управляемую человеком дистанционно. Те же самые дроны — это вовсе не обезличенная техника, а результат человеческого труда. В ходе своей деятельности они поддерживают отношения с человеческим миром, следуя приказам людей операторов. «Главное заблуждение состоит в том, что прямое человеческое присутствие обеспечивает аутентичное, компетентное восприятие, тогда как роботы не управляются человеком и делают свою работу сами. Мы не будем вступать в споры об искусственном интеллекте и о том, способны машины думать или нет. Автономная система действительно может использовать недетерминированное (иначе говоря, непредсказуемое) программное обеспечение, или проявлять неожиданные свойства, формирующиеся под действием окружающей обстановки, или задействовать режим обучения. Тем не менее любые системы, считающиеся интеллектуальными, программируются людьми, которые запечатлевают в них свое видение мира». Поэтому Минделл подчеркивает, что в XXI столетии автономность представляет собой человеческое действие, отдаленное во времени. Поэтому, когда речь идет о человеческих жизнях, будь это в океанских глубинах или на орбите планеты, люди контролируют автономность техники. Перед робототехникой стоит задача по внедрению машин в человеческие и социальные системы, а вовсе не взятие их под контроль Искусственного разума. Наиболее целесообразна проблема развития автономности роботов именно в связке с людьми.

Для читающих… — Книги о смысле жизни

Давно хотели понять в чем заключается смысл жизни? Прочтите эти книги.

Книги о смысле жизни

1. «Иллюзии» (Ричард Бах)

Некий пилот, зарабатывающий себе на жизнь полетами на самолете, встречает «коллегу». Между ними завязывается дружба, и вскоре пилот узнает, что его новый друг Шимода вовсе не простой человек… Оказывается, что «творить чудеса» вовсе не сложно — это умеет любой человек, если только поверит и захочет этого. Для многих книга станет действительно путеводной нитью в мир познания себя и своих возможностей. Ведь дар летать есть у каждого.

2. «О дивный новый мир» (Олдос Хаксли)

Роман Хаксли – это предостережение для нашего будущего: автор убедительно доказывает нам, что технический прогресс, который пренебрегает простыми чувствами и эмоциями — прямая дорога человечества в тупик.

3. «Оскар и Розовая Дама» (Эрик-Эмманюэль Шмитт)

Мальчик Оскар тяжело болен. У него лейкемия и его дом — это госпиталь. Оскару всего десять лет, врачи и родители не могут сказать ему истины про его болезнь. Не пасть духом ему помогает больничная сиделка, бабушка Рози. Только Розовая дама не скрывает от Оскара ничего. Она становится для мальчика другом и изобретает увлекательную игру в жизнь. Жить каждый день так, словно это десять лет и непременно писать о каждом прожитом событии Богу. Оскар не сильно умеет и любит писать, но принимает условия этой игры и увлекается ей. Каждый день в небо будет улетать воздушный шарик с привязанным к нему письмом Богу.

4. «Кто заплачет, когда ты умрешь?» (Робин Шарма)

Робин Шарма предлагает простые решения 101 сложнейшей проблемы, начиная с малоизвестного метода избавления от стресса и заканчивая действенным средством, позволяющим не только наслаждаться путешествием по жизни, но и оставить бесценное наследие своим потомкам.

5. «Шагреневая кожа» (Оноре де Бальзак)

«Шагреневую кожу» можно назвать одним из самых загадочных и увлекательных произведений «Человеческой комедии» — грандиозной эпопеи, которую Оноре де Бальзак задумывал как своего рода художественную энциклопедию жизни Франции XIX века. По словам автора, все в этом романе «миф и символ». Даже его название не переводится однозначно: французское слово «chagrin» означает и сорт кожи, и «горе», «печаль».

6. «Ночной поезд на Лиссабон» (Паскаль Мерсье)

Жизнь главного героя романа Раймунда Грегориуса, преподавателя древних языков в Берне, протекала спокойно и размеренно, до тех пор пока он однажды не встретил на мосту таинственную незнакомку, которая оказалась португалкой. Грегориус очарован ею, но она неожиданно исчезает из его жизни. Теперь все его мысли о ней и о… Португалии. Он, решая узнать побольше об этой стране, идет в букинистический магазин, где покупает книгу Амадеу ди Праду. И встреча с женщиной, и книга, мысли которой необычайно созвучны душе Грегориуса, круто меняют его жизнь: неожиданно для себя он уезжает в Лиссабон, пытаясь разобраться в себе и погрузиться в притягательный мир не знакомых ему людей…

7. «Шпиль» (Уильям Голдинг)

Настоятель Джослин находится во власти навязчивой идеи о собственном предназначении, состоящей в необходимости воздвигнуть 400-футовую башню со шпилем над церковью. Коллеги и строители пытаются отговорить священника, ведь строительство обречено на неудачу, но Вера в «миссию» гораздо сильнее…

8. «Сила Настоящего» (Толле Экхарт)

Все проблемы, страдания и боль порождаются нашим эгоистичным умом, цепляющимся за свое ложное я. Вырваться из его плена можно только через абсолютное присутствие в Настоящем — единственно реальном моменте жизни. Именно в Настоящем мы обретаем свою истинную суть, а также радость и понимание того, что целостность и совершенство есть не цель, а реальность, доступная нам уже Сейчас.

9. «Отец-лес» (Анатолий Ким)

Блистательный роман-притча А. Кима повествует о трех поколениях дворянского рода Тураевых. Первое поколение военный ветеринар Николай, который в 1891 году приехал в родные края и собственноручно выстроил себе усадьбу. Второе поколение его сын Степан, прошедший через фашистский концлагерь, восстановивший отчий дом и ставший лесником. Третье его внук, городской житель Глеб, тоже в конце концов вернувшийся в родной край.

10. «Бремя страстей человеческих» (Сомерсет Моэм)

Возможно, самый значительный роман Сомерсета Моэма. Гениальность, с которой писатель раскрывает темные и светлые стороны человеческой души, проявилась тут особенно отчетливо. И именно в этой книге Моэм с удивительной даже для него искренностью обнажает душу собственную…

Александр. Омильянович — Смысл жизни читать онлайн

Омильянович Александр

Смысл жизни. Сборник рассказов

Это была горечь первого поражения. После восьми дней боев на рубеже реки Нарева разгромленные части польской армии под напором корпусов гитлеровских генералов Гудериана и Фалькенхорста оставили эту линию обороны и отступали на юг. Там, куда они шли, не было ни новой подготовленной линии обороны, ни естественных препятствий, которые облегчили бы им выполнение задачи — сдержать натиск врага.

Между Новогрудом и Стренковой Гурой прорвавшиеся вперед танковые части, поддерживаемые артиллерией и пехотой, широкой волной вливались на белостокскую землю. Словно зловещие птицы, кружили в небе самолеты с черными крестами. Враг обозначал свою дорогу пожарами, громом орудий, грохотом бронированных колоссов.

Из-под Новогруда отступала группа солдат. Было их не больше взвода. Когда гитлеровцы прорвали оборону под Новогрудом и немецкая пехота овладела левым берегом Нарева, остатки разных частей оторвались от противника и стали отступать к югу. Шли в пекле сентябрьского зноя, в клубах пыли, грязные, обросшие, оглушенные громом пушек. Это было не спокойное отступление. То и дело на них сверху обрушивались вражеские истребители, от которых трудно было найти укрытие. Путь отступления усеяли могилы, над которыми вырастали примитивные кресты с повешенными на них касками.

В этой группе отступавших шел солдат, рослый, плечистый, статный, с большими, натруженными руками. Он нес ручной пулемет. Его мрачное, порой с хищным выражением лицо покрывала густая щетина и пыль.

Его называли Вавжоном, хотя на самом деле его имя было Вавжинец Загдан.

До того как почтальон принес ему призывную повестку, он работал на белостокском железнодорожном узле. По природе человек веселый, он любил рассказывать, высмеивать недостатки ближних. В роте его ценили за товарищеское отношение к другим и прекрасное владение ручным пулеметом. Когда Новогруд пал и дело дошло до рукопашных боев, когда напирающие гитлеровцы ворвались в окопы и блиндажи оборонявшихся, в Загдане что-то словно надломилось. Правда, он до конца держался на своей позиции, слившись воедино с пулеметом, и уходил последним. Но теперь он был уже другим человеком. С лица исчезла улыбка, с ожесточенностью смотрел он на тела убитых солдат, женщин и детей, на пылающие дома, на неисчислимые разрушения. И хотя он и был рядовым, но возглавил группу отступающих.

Когда они прошли через небольшой лес и пересекли шоссе, все время обстреливаемое артиллерией, перед ними показались дома деревни Нагурки, а дальше и крыши Замбрува. Солдаты обошли деревню стороной, потом вброд перебрались через речку Яблонку и между Нагурками и Замбрувом залегли в зарослях. Отсюда хорошо просматривалось шоссе, по которому должен был продвигаться враг.

Ждать пришлось не долго. Едва они успели сделать по глотку воды и вытереть с лица пыль, как несколько снарядов разорвалось на шоссе, в деревне, на окраине Замбрува… Орудия перенесли огонь дальше. Сразу после этих разрывов на поле появились цепи немцев, а на шоссе показались мотоциклисты. Загдан и пулеметчик, у которого был станковый пулемет, прошлись очередью по мотоциклистам. Двое из них были тут же убиты; один мотоцикл загорелся. Немцы залегли и открыли огонь. Снова ударили вражеские орудия. За первой цепью показалась вторая, которая, изогнувшись в широкую дугу, старалась охватить обороняющихся с востока и запада. На шоссе послышался грохот приближающихся танков.

Группа обреченных продолжала бой. Винтовки и минометы немецкой пехоты обрушили свой огонь на зеленый островок кустов и деревьев, где укрылись отступающие. Разрывы мин забрасывали их землей и сбитой с деревьев листвой. Немецкая пехота медленно, но неумолимо затягивала вокруг оборонявшихся петлю.

Вавжинец Загдан непрерывно стрелял по наступавшим. Пот склеивал свалявшиеся под каской волосы, заливал глаза, проделывал глубокие борозды на его запыленном лице. Но Загдан ничего этого не замечал. Его ручной пулемет замолкал лишь ненадолго, когда Загдан протягивал руку ко второму номеру за новым магазином. То и дело его обдавали песком рвущиеся поблизости мины. Он не видел этого — не хотел видеть. Глядя перед собой, он бил и бил по ползущим бурым фигурам, так что даже ствол пулемета сделался фиолетовым. Иногда, когда промахивался, сквозь стиснутые зубы он бросал проклятье и снова прижимал приклад к плечу. Знал ли он, что это уже конец? Думал ли о том, что это его, польского солдата, последние минуты? Борьба поглотила его и заслонила все остальное. Неожиданно второй номер крикнул ему, что подает последний магазин. Значит, боеприпасы кончаются…

Он словно не расслышал этих слов. Только начал отсчитывать каждый выстрел да лучше прицеливаться. Солдаты, еще оставшиеся в живых, тоже стреляли все реже — их становилось все меньше.

Гитлеровцы шли лавиной. От оборонявшихся их отделяло, наверное, всего шагов двести. Давно уже замолчал станковый пулемет, затихли винтовки. Только Загдан иногда еще стрелял.

Ближайшая немецкая цепь бросилась на штурм. Отчетливо раздался громкий крик, требовавший сдаться. И тогда умолк пулемет Загдана. Пот, а может, слезы жалости и ярости залили ему щеки. Он погладил шершавой ладонью по теплой стали своего пулемета, а потом схватил его сильными руками и стал бить о землю. Треснул приклад, изогнулась сталь. Тогда он отбросил ставший теперь ненужным пулемет в сторону.

Солдаты вставали с земли и поднимали руки. Загдан поднялся медленно, провел рукой по мокрому лицу и остановил свой взгляд на вражеских солдатах. Первый раз за несколько дней этой горькой войны он увидел их так близко и отчетливо. Он не испытывал тревоги и, наверное, не сумел бы определить чувство, которое им овладело. Он перевел взгляд с их касок на ожесточенные лица, грязно-голубые гимнастерки с завернутыми рукавами и на оружие, которое они держали в руках.

— Хенде хох! — крикнули ему, когда только он один остался стоять с неподнятыми руками. Он не реагировал. Несколько немцев отделилось от цепи. Три ствола уперлись в грудь Загдана. Он не дрогнул. Стоял, словно врос в землю. На него закричали, ткнули стволами. Он не поднял рук. Один из немцев отошел на шаг и поднял винтовку, но кто-то из командиров схватил ее за ствол и заорал, чтобы не стреляли…

У них забрали ремни, вывернули карманы и вещмешки. Под град насмешек и издевательств их погнали в сторону Замбрува.

* * *

Это был обширный учебный плац 71-го пехотного полка в Замбруве. Теперь он служил лагерем для военнопленных. Немцы сгоняли сюда тысячи польских солдат, а иногда и гражданских лиц. Вокруг плаца гитлеровцы поставили грузовики, а на них — станковые пулеметы, стволы которых были направлены на беззащитную людскую массу.

Похоже, у людей есть два «я», и одно придает жизни смысл. Отрывок из книги об умирании

Феноменальные медицинские прорывы последних десятилетий породили противоречие, которое не сразу бросается в глаза. С одной стороны, после Второй мировой войны ожидаемая продолжительность жизни в среднем по миру выросла в полтора раза: с 46 лет в 1950-м до 71 года в 2015-м. Намного больше людей встречают старость, но мы, молодые, не всегда можем о них как следует позаботиться. Впрочем, это еще вопрос — как следует. Культура, где смерть избегают, вытесняют, маскируют, не дает понять, что действительно заботит человека перед смертью и что ему нужно.

Об этом и пишет бостонский хирург с индийскими корнями в своей книге. Ее содержание, как и полное название — «Все мы смертны. Что для нас дорого в самом конце и чем тут может помочь медицина», делится на две части. В первой Гаванде рассуждает о домах престарелых и о том, как старикам сохранить достоинство, во второй — об умирании и паллиативном уходе, где появляется упомянутая в отрывке Джуэл Дуглас. Рак вызвал у нее непроходимость кишечника, то есть лишил возможности есть. Перед ней встал выбор: делать или не делать операцию. В случае успеха она бы не так сильно страдала, но вмешательство хирурга могло ее просто убить.

Гаванде пишет от сердца и, возможно, поэтому не боится тяжелых выводов. Например, что иногда самый мужественный и правильный поступок — ничего не делать (об этом он говорит, рассказывая историю больного раком отца, тоже хирурга). Какой толк оттягивать смерть, если смысл жизни не в том, чтобы протянуть лишний день, неделю, месяц.

У нашего мозга есть два способа оценки такого опыта, как страдание: во-первых, мы воспринимаем подобные переживания непосредственно, в тот момент, когда они происходят, во-вторых — оцениваем их ретроспективно, когда они уже закончились. И эти два способа принципиально противоречат друг другу. Нобелевский лауреат Даниэль Канеман в своей великолепной книге Thinking, Fast and Slow приводит в качестве иллюстрации несколько своих экспериментов. В одном из них, который Канеман проводил вместе с Дональдом Редельмейером, профессором медицины из Университета Торонто, участвовали 287 человек, которым как раз в это время предстояло пройти колоноскопию и процедуру извлечения камней из почек. Ни в том, ни в другом случае не использовался общий наркоз. Исследователи выдали пациентам устройство, позволявшее им каждые 60 секунд оценивать уровень боли, которую они испытывали, по шкале от 1 (боли нет) до 10 (нестерпимая боль). Эта система позволяла количественно оценить их непосредственное ощущение страдания в каждый данный момент. Затем, когда болезненная процедура была уже позади, пациентов просили оценить общее количество боли, которую они испытали за это время. Процедуры длились от четырех минут до часа с лишним. Как правило, пациенты говорили, что они на протяжении больших отрезков времени не чувствовали никакой боли или лишь умеренную боль, но время от времени случались моменты сильной боли. Треть пациентов, проходивших колоноскопию, и четверть пациентов, избавлявшихся от камней в почках, по крайней мере один раз в течение процедуры оценили боль в десять баллов.

Спецпроект на тему

Интуитивно мы сразу готовы предположить, что оценка по итогам процедуры должна более или менее соответствовать среднему значению оценок в каждый данный момент этой процедуры. Все мы думаем, что краткое болевое ощущение лучше, чем продолжительная боль, и что в среднем слабая боль лучше, чем в среднем более сильная. Однако в данном случае наблюдалась совершенно другая картина: в ретроспективных оценках продолжительность боли по большей части вообще игнорировалась. Эти оценки лучше всего подчинялись закону, который Канеман назвал «правилом пик — конец» (Peak-End rule): оценку определял уровень боли всего в два момента — в самый болезненный момент процедуры и в самом ее конце. Гастроэнтерологи, проводившие процедуры, оценивали уровень страданий, которые они, по их мнению, причиняли больным, точно так же, как сами пациенты: по уровню боли в пиковый момент процедуры и по уровню боли в конце, а не по общему количеству боли.

Похоже, у каждого из нас есть два независимых «я» — «ощущающее я», которое с одинаковой остротой переживает каждый конкретный момент, и «вспоминающее я», которое в конце концов выносит суждение, опираясь всего на два момента — самый тяжелый и самый последний. Причем «вспоминающее я», похоже, следует правилу «пик — конец», даже если финал процедуры был аномальным с точки зрения ее логики. Всего несколько минут без боли в конце медицинской процедуры — и общая оценка уровня боли у пациентов резко снижалась, даже если совсем недавно им пришлось на протяжении получаса с лишним испытывать боль очень высокого уровня. «Не так уж это было и ужасно», — вспоминали они потом. С другой стороны, болезненный финал процедуры не менее резко поднимал общую оценку уровня боли.

Атул Гаванде

Дальнейшие эксперименты, проведенные в различной обстановке, подтвердили верность правила «пик — конец» и нашу склонность ретроспективно игнорировать продолжительность страданий. Кроме того, исследования показали, что оценка приятных переживаний подчинена тому же правилу. Каждому знакома ситуация, когда спортивная команда, прекрасно игравшая в течение почти всего матча, в финале вдруг бездарно упускает победу. Зрителям кажется, что этот финал погубил все удовольствие от зрелища. В основе такого суждения — глубинное противоречие: если «ощущающее я» в течение нескольких часов получало удовольствие и лишь в конце испытало краткий миг неудовольствия, то «вспоминающему я» удовольствия не досталось вовсе.

Если «вспоминающее я» и «ощущающее я» могут настолько по-разному оценивать один и тот же опыт, то возникает сложный вопрос — к которому из этих «я» мы должны прислушаться? Именно это на самом деле и терзало Джуэл Дуглас — а в какой-то степени и меня, раз уж мне предстояло помочь ей сделать выбор. Кого должна слушать Джуэл — свое «я» вспоминающее (или, в данном случае, прогнозирующее), которое сосредоточено на самом худшем варианте развития событий? Или ей лучше довериться своему «я» ощущающему, которое, вероятно, впоследствии будет испытывать в среднем меньший уровень страданий, если Джуэл согласится на операцию, а не просто уедет сейчас домой? Возможно, к ней даже на какое-то время вернется способность нормально есть.

На эту тему

На закате дней человек не вспоминает свою жизнь как некое среднее арифметическое из всех ее моментов — в которых по большей части не было ничего особенного, не говоря уже о времени, проведенном во сне. Для большинства человеческих существ жизнь обретает смысл, поскольку это связная история. История имеет смысл только как целое, но повороты ее сюжета определяются самыми важными моментами — такими, когда что-то происходит. Измерения уровней удовольствия и страдания человека в тот или иной конкретный момент упускают из виду этот фундаментальный аспект человеческого бытия. Жизнь, которая со стороны кажется счастливой, на самом деле оказывается пустой. Нам кажется, что чья-то жизнь полна невзгод, но на самом деле она посвящена великому делу. Наши цели более значительны, чем мы сами. В отличие от «ощущающего я», которое живет настоящим моментом, «вспоминающее я» пытается распознать не только пики радости и ущелья несчастья, но и то, как в целом развивается история жизни. А это во многом определяется тем, как обернется дело в самом конце. Почему футбольный болельщик позволяет нескольким неприятным минутам в конце матча стереть из его памяти полтора часа блаженства? Потому что футбольный матч — это связная история. А в любой истории очень важен финал.

При этом мы понимаем, что «ощущающее я» тоже не стоит игнорировать. Ведь пик и конец — не единственное, что следует брать в расчет. И «вспоминающее я», которое всегда предпочло бы миг величайшей радости годам тихого счастья, едва ли ведет себя мудро. Канеман замечает:

Непостоянство — неотъемлемое свойство нашего разума. У нас есть четкие предпочтения по поводу длительности испытываемых страданий и удовольствия. Мы хотим, чтобы боль была короткой, а удовольствие — продолжительным. Однако наша память… развилась так, чтобы хранить только самый сильный момент страданий или удовольствия, а также ощущения ближе к концу эпизода. Память, которая игнорирует длительность, не поможет нам продлевать удовольствие и сокращать боль.

Пер. А. Андреева, Ю. Деглиной, Н. Парфеновой

Если наше время ограничено, и мы не уверены в том, как наилучшим образом обеспечить собственные приоритеты, мы вынуждены учитывать тот факт, что и “ощущающее”, и “вспоминающее я” имеют значение. Мы не хотим долго терпеть боль и ограничиваться лишь кратким удовольствием. Однако есть такие удовольствия, ради которых вполне стоит пострадать. В истории важны и кульминации, и финал.

Смысл жизни (Франк Семен) — слушать аудиокнигу онлайн

00:00 / 04:13

Семен Франк — СМЫСЛ ЖИЗНИ. Глава 1. Вступление. Фрагмент 01 — www.predanie.ru