Стокгольмский синдром что это такое: что это такое, почему так называется и самые известные случаи

что это такое, почему так называется и самые известные случаи

Стокгольмский синдром — это состояние, при котором у заложников развивается психологический союз со своими похитителями во время плена. Так организм реагирует на стрессовую ситуацию, но почему это происходит и почему у этого синдрома такое название?

Теги:

Нетленка

Психология

Болезни

Unsplash

Стокгольмский синдром встречается редко. По оценкам Федерального бюро расследований, менее 8% жертв похищений демонстрируют признаки этого состояния.

Стокгольмский синдром — это психологическая травма, при которой жертва привязывается к своему похитителю и может не сбежать, когда предоставится такая возможность. Она даже может стать соучастницей преступления, желая быть вместе с новым возлюбленным.

Откуда такое название?

В 1973 году заключенный Ян-Эрик Олссон, только что сбежавший из тюрьмы, решил ограбить банк в Стокгольме. Войдя в здание, он обнаружил, что там находится 5 человек: 4 женщины и 1 мужчина. Кто-то из них успел нажать на тревожную кнопку, полиция приехала, но грабитель успел спрятаться вместе с заложниками в денежном хранилище. Уже оттуда он озвучил свои требования: 3 миллиона крон, оружие, автомобиль, а также Олссон потребовал, чтобы к нему привели его сокамерника Кларка Улофссона — тоже грабителя банков. За невыполнение его требований он пообещал убить заложников.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Полицейские предоставили все, чего хотел грабитель. Вот только он переживал, что во время попытки бегства его убьют. Переговоры зашли в тупик: в течение пяти дней жертвы и преступники находились в одном помещении размером 3 на 14 метров. За это время они успели найти общий язык и ни разу не пожаловались на плохое отношение со стороны грабителей, наоборот, те заботились о своих заложниках, как могли: замерзшей девушке Улофссон отдал свою куртку, а другую даму, которая не могла дозвониться до родственников, всячески утешал Олссон.

 

Заточённые в маленьком помещении коротали время разными способами: играли в крестики-нолики, разговаривали по душам и даже рассуждали, как лучше поступить преступникам, чтобы спастись от полиции.

В результате полиция решилась на штурм: они начали закачивать в банк слезоточивый газ. Первыми вышли грабители, а за ними — заложники. В дверях они обнялись, пожали друг другу руки и попрощались. В суде жертвы защищали преступников, убеждая, что с ними обращались хорошо, и что они не заслуживают наказания. Кларка Улофссона признали невиновным: судья поверил, что тот прибыл в банк для спасения заложников. А Яна-Эрика Олссона посадили в тюрьму на 10 лет. Трое девушек, которые 5 дней провели в денежном хранилище вместе с ним, все это время его навещали.

Такое поведение группы заложников было непонятно, поэтому криминалист Нильс Бейерот решил проанализировать эту странную ситуацию. Он и стал автором термина «стокгольмский синдром».

Причины

Объяснить, почему у одних жертв развивается Стокгольмский синдром, а у других — нет, наука не может.  

Когда следователи ФБР опросили стюардесс, которые были взяты в заложники во время угона самолета, они пришли к выводу, что для развития этого синдрома необходимы три фактора:

• Продолжительность заточения с преступниками должна составлять несколько дней.
• Захватившие заложников должны были поддерживать тесный контакт с жертвами (постоянно находиться с ними в одном помещении).
• Преступники должны были проявить некоторую доброту по отношению к жертвам или хотя бы воздержаться от причинения им вреда.

Громкие примеры

• Мэри Макэлрой: в 1933 году 25-летнюю Макэлрой держали под прицелом четверо мужчин. Она была прикована к стене в заброшенном фермерском доме, когда похитители требовали выкуп у ее семьи. После освобождения она публично выразила сочувствие своим похитителям и с трудом назвала их имена, когда они предстали перед судом.
• Пэтти Херст: внучка бизнесмена и издателя газеты Уильяма Рэндольфа Херста была похищена Симбионистской освободительной армией в 1974 году.  Во время нахождения в плену она отреклась от своей семьи, взяла новое имя и присоединилась к своим похитителям в ограблении банков. В конце концов Херст арестовали. Девушка использовала Стокгольмский синдром в качестве своей защиты на суде. Тем не менее, она все равно была признана виновной и приговорена к 35 годам тюремного заключения, поскольку присяжные не поверили, что у нее действительно такой диагноз.
• Наташа Кампуш: Наташа была похищена в 1998 году, тогда ей было 10 лет. Ее держали в подземном помещении более восьми лет. Похититель иногда проявлял доброту, но он также избивал ее и угрожал убить. В конце концов Наташе удалось сбежать, а преступник покончил с собой. В новостях сообщалось, что, услышав о его смерти, Наташа горько плакала, что заставило некоторых поверить, что у нее Стокгольмский синдром.

Стокгольмский синдром — Психология человека

Если не научишься противостоять злу, будешь вынужден полюбить его.

Максим Власов

Есть агрессор и есть его жертва, которая в первое время может крайне негативно относиться к агрессору, по понятным причинам. Но вот проходит время и у жертвы возникает симпатия к агрессору или она даже может перейти на его сторону, согласиться с его мотивами, и может начать его защищать. Но как? Почему? Что случилось с жертвой, мнение которой так сильно изменилось? Это выглядит немного странным, нелогичным. А это то, что принято называть стокгольмским синдромом, под которым понимают защитно-бессознательную травматическую связь, которая возникает между жертвой и агрессором. Иными словами, психика человека защищается таким образом от того стресса, который возникает в условиях применения угрозы или насилия. И это очень интересное явление, о котором, я считаю, полезно знать. В этой статье я расскажу вам о своем видении стокгольмского синдрома, к которому я пришел, работая с испытывавшими его людьми.

Что это такое

Вкратце еще раз объясню, что такое стокгольмский синдром. Это симпатия, которая возникает между жертвой и агрессором. Она является следствием сильных переживаний жертвы, которые приводят к такому варианту психологической защиты. Сильный стресс и невозможность повлиять на ситуацию вынуждают человека – жертву, ее таким образом принять. Такое принятие необходимо, чтобы не пасть духом. Иначе человек потеряет стремление к выживанию. Лучше встать на сторону агрессора, чем признать неспособность себя защитить, а значит и то, что ты не достоин жизни. Все это, конечно, на бессознательном уровне происходит и переживается человеком посредством эмоций. О происхождении этого синдрома писать не буду, об этом информации в сети более чем достаточно. Да и не это для нас главное. Для нас главное разобраться в закономерностях работы человеческой психики и в том, как это влияет на нашу жизнь. В отдельно взятых случаях можно таким образом мышление перестроить, почему бы и нет. Симпатия, значит симпатия, лишь бы человек не потерял интерес к жизни. Но если постоянно в таком состоянии жить, когда оправдываешь любую агрессию и постоянно, то это уже большая проблема.

В чем проблема

Чтобы понять, в чем заключается проблема такого состояния психики, которое мы относим к рассматриваемому синдрому, следует взглянуть на нее шире, обратив внимание на то, как люди оправдывают и поддерживают любое насилие, любую агрессию, любую враждебность, потому что просто боятся выступить против этих вещей. Любая успешная реакция психики на что-либо довольно быстро принимается мозгом на вооружение. Ну если ты один раз справился с ситуацией, приняв ее таким образом – согласившись с агрессором, поддержав его, приняв его поведение, как правильное, то чего же не делать так постоянно вместо того, чтобы искать другие решения в других ситуациях. Так ведь можно стать и вечной жертвой и поддерживать агрессоров всегда и во всех ситуациях, полностью отказавшись от какой бы то ни было борьбы с ними, а значит и от борьбы со злом.

Это можно делать не только в отношении самого себя, но и в отношении других людей, вставая каждый раз на сторону агрессора, когда он к кому-то применяет насилие и веря в то, что жертва сама заслужила этого наказания. Понимаете, к чему это приведет? К одобрению насилия. Людям легче встать на сторону агрессора и страшно встать на сторону жертвы. Но почему? Да, можно сказать, что люди слабые, поэтому так и поступают. Но что делает их слабыми? Почему в них срабатывает именно такая защитная реакция, а не другая, не в виде, скажем, консолидированного подхода к тому, чтобы наказать агрессора и защитить жертву, дабы в будущем самим не оказаться на ее месте? Зачем распространять такую философию, оправдывающее насилие, на все ситуации? Я считаю, что склонность к такой реакции воспитывается в людях путем подавления их, скажем так, бойцовских качеств. Когда тебя не учат бороться с агрессией, насилием, со стрессом, который возникает из-за опасных для тебя ситуаций, ты находишь в себе то, что тебе доступно. Ты соглашаешься с насилием по отношению к себе, а потом и с насилием по отношению к другим. Людей учат быть жертвами, даже просто не уча их защищаться от стресса, страха, агрессии другими способами.

Другие виды реакций

Давайте подумаем, а как еще можно реагировать на стрессовую ситуацию, при которой человек может стать жертвой насилия или уже ею стал и при этом ничего не может с этим поделать? Что еще можно сделать, кроме как начать испытывать симпатию к агрессору, как это бывает при стокгольмском синдроме? Первое, что приходит на ум – это поиск возможностей дать агрессору отпор. Уточню, речь о поиске возможностей, а не о попытке дать отпор. Потому что, мы исходим из того, что проблема не в том, что человек не знает, как дать отпор агрессору, а в том, что у него по объективным причинам нет такой возможности. Но сам поиск возможности применения такого решения, уже настраивает ум на борьбу и дает надежду на то, что в конечном счете человек сможет поквитаться с тем, кто проявил к нему агрессию. Речь о состоянии ума, а не о действиях. Это тоже защитная реакция, только при ней человек не меняет своего отношения к агрессору, не оправдывает его, не переходит на его сторону, не принимает его мотивы, а верит в возможность повлиять на агрессора в будущем. Можно сказать, что это проявление бойцовского характера. Но для этого человек должен учиться в течении жизни давать отпор агрессорам, у него опыт должен быть соответствующий. Необязательно для этого во всех конфликтных ситуациях вступать в открытую борьбу, можно действовать и скрытно, можно даже месть использовать, находя возможность причинить вред агрессору через какое-то время. Главное, не мериться с агрессией в своей адрес и не прощать обид без особой необходимости.

Второе, что можно сделать – это договориться с агрессором. То есть, можно словами на него повлиять. Попробовать это сделать. Одно только желание договориться, уже перенастраивает психику человека с роли жертвы, на роль личности, контролирующую ситуацию. Для этого, правда, уже переговорные навыки требуются. Здесь мы можем даже о манипуляциях говорить, потому что решение проблем с помощью слов – это любое информационное воздействие на человека, необязательно правдивое. Но это не каждому дано. Даже опытные переговорщики в сложных стрессовых ситуациях сильно ошибаются, используя тот или иной подход к человеку, а тем более к агрессору, который, во многих случаях находясь в состоянии аффекта может вести себя слишком непредсказуемо. Одно неправильное или неправильно сказанное слово и все. Можешь только хуже сделать. Даже мимика, эмоции, интонация, все может оказаться не таким, каким должно быть, чтобы повлиять на агрессора. Тут надо чувствовать человека – агрессора, понимать, что у него или у них [если их много] в голове, какие эмоции ими движут, какие мысли лежат в основе этих эмоций. Другими словами, надо вжиться в состояние агрессора, чтобы понять, что он может хотеть услышать. Если у человека язык подвешен, благодаря его деятельности, образу жизни, тогда он может такой подход применить. И опять-таки, ни о какой симпатии к агрессору речи не идет, ни о каком смирении с его действиями. Но подыграть ему можно, чтобы, что называется, зубы ему заговорить.

И еще хороший вариант – поискать смысл в происходящем, увидеть в том плохом, что происходит с человеком, когда он сталкивается с насилием или угрозой его применения, что-то важное, полезное для себя, какой-то ценный опыт, какой-то урок. Можно сказать, что это философский подход к жизни. Человек может подумать о том, чему он может научиться, пребывая в роли жертвы. Временно прибывая. Пусть страшно, пусть больно, но это пройдет. А дальше уже надо будет делать выводы из случившегося и чему-то учиться. Это лучше, чем быть жертвой. Можно подумать, например, о том, чтобы в будущем сделать все, чтобы больше никогда в такой ситуации не оказаться, можно подумать о том, как стать сильнее, чтобы получить возможность противостоять любой агрессии и защититься от практически любого насилия. Так этот вариант тоже не делает человека жертвой, ему не нужно защищать агрессора и симпатизировать ему. Ему надо понять, как таких ситуаций избежать, как их предотвратить, как в них себя защищать, а может и еще что-то надо понять и узнать. Вот, допустим, человек стал заложником, только из-за того, что оказался в ненужное время в ненужном месте. Казалось бы, ну что тут можно исправить, чему можно научиться, чтобы такие ситуации не делали из человека жертву. А, например, можно сделать так, чтобы, снова попав в такую ситуацию, иметь навыки переговорщика, чтобы предыдущим описанным мною вариантом воспользоваться для защиты себя и может не только себя. Так хоть как-то будешь управлять своей судьбой, а не от чужих решений зависеть. Мало ли в какой ситуации ты окажешься, когда тебе будет грозить опасность. Но твой язык может тебе помочь, может тебя спасти, если ты его должным образом подвесишь.

Думаю, можно и еще какие-нибудь варианты реакции или лучше сказать, варианты ответа на стрессовые ситуации придумать, найти, чтобы не выбирать вариант патологической жертвы, как это бывает при стокгольмском синдроме. Из любых ситуаций всегда существует множество выходов. Главное настрой соответствующий иметь. А чтобы его иметь, надо практиковать свое поведение, мышление в стрессовых ситуациях.

Бытовые ситуации

Стокгольмский синдром, разумеется, возникает не только в таких ситуациях, которые можно считать экстремальными и не часто встречающимися в жизни, как тот же захват заложников, похищение, военные действия, террор и прочие подобные ситуации. Такой синдром может возникнуть и в быту, то есть, в обычной повседневной жизни. В частности, в семейной жизни. Например, речь может идти о насилии в семье, когда или муж-тиран обижает и подавляет жену или жена-стерва унижает и подавляет мужа. В итоге человек оказывается в такой ситуации, когда он или должен признать, что у него ненормальная семья, не нормальный партнер и с этим надо что-то делать, возможно и скорее всего, ему следует отказаться от этого партнера, или начать копаться в себе, согласившись с тем, что это он виноват и потому с ним поступают именно так, как он этого заслуживает. Известная фраза, не так ли? Вот она часто встречается в таких случаях, когда человек считает, что заслуженно страдает, что это справедливо, когда к нему плохо относятся, а потому и ничего с этим не делает. Он мирится с насилием над собой. Он оправдывает своего партнера – мужа, жену, защищает его, ее перед другими, а партнер тем временем продолжает над этим человеком издеваться.

Вот такой получается, бытовой стокгольмский синдром. И даже если муж, жена разведется с партнером из-за его безобразного поведения, то потом может сожалеть об этом, испытывая чувство вины. Жертва будет жалеть агрессора, считая, что неправильно с ним поступила. Ну как же так, надо было сохранить семью, а не разрушать ее, надо было понять человека, простить его, принять таким, какой он есть, послушаться его, найти другие решения возникающих проблем, но не рушить все. И в работе с таким человеком, подавленным из-за чувства вины, приходится долго развеивать все вот эти вредные мысли о том, как надо было бы поступить, давая ему понять, что не о чем сожалеть, все было сделано правильно, именно так, как надо было делать и иного выхода не было. Понятно, что просто так человеку этого не скажешь, его к этому нужно подвести. И это еще хорошо, если человек уже расстался с мучавшим его партнером, а если нет, если он, так сказать, в заложниках у него, если постоянно сталкивается с насилием, исходящим с его стороны, то вот эту психологию жертвы еще сложнее исправить. Мозг, он ведь как настроится на какую-то волну, так потом долго с нее ни на что не переключается. Мы любим быть последовательными в своих решениях, любим придерживаться таких убеждений, которые помогают нам оправдывать нашу слабость и бездействие. Поэтому, впасть в такое состояние легко, а выйти из него трудно.

Мне часто приходится иметь дело с бытовым стокгольмским синдромом, который люди испытывают на работе. Начальник их унижает, подавляет, критикует не по делу, заставляет перерабатывать, обесценивает их старания и ничего ему не сделаешь, он же начальник. Ну или начальство, так будет правильнее. В большой компании много кто может себе позволять плохо обращаться с некоторыми сотрудниками. И люди страдают из-за этого, нервничают. Кто-то из может не выдержать и уволиться, кто-то может взорваться и натворить глупостей. А кто-то впадет в состояние стокгольмского синдрома, начав, так сказать, влюбляться в жесткость и агрессивность своего начальника, они симпатизируют его агрессивному поведению, начав считать его не простой номой, а даже необходимостью. Ну, вы, наверное, знаете, как некоторые люди говорят о том, что им самим, а также другим людям в обществе, в коллективе, требуется железная рука, чтобы навести порядок или поддерживать его, потому что с людьми по-хорошему нельзя, иначе они ничего не понимают, могут распоясаться, расслабиться, обнаглеть и так далее. Этакие любители ремня, как я их еще называю. Они такими не были, они такими стали, чтобы приспособиться к постоянному стрессу. Иначе внутренний конфликт разорвал бы их изнутри. Надо или полюбить боль или что-то с ней делать.

Таким образом, любое оправдание насилия над собой со стороны вышестоящих людей, хоть в организации, хоть в обществе, есть проявление стокгольмского синдрома. Любить железную руку, а значит любить боль и страдания – это ненормально. Это нездоровое состояние. В каком-то смысле это мазохизм. Из-за него насилия будет только больше. Любая рука, неважно, о руководителе какого масштаба идет речь, должна прежде всего кормить и гладить, а уже только потом, в случае крайней необходимости, наказывать, бить. А если агрессия, насилие, жесткость преобладают в поведении руководителям, значит с кормлением и поглаживанием что-то не так. И это говорит о том, что руководитель плохой, управленец плохой, плохой начальник, плохой лидер, который не умеет использовать все рычаги управления людьми, причем в первую очередь самые главные. Погоняя людей палкой, далеко не уйдешь. И именно так он и должен восприниматься, как плохой управленец, за своей отвратительное отношение к людям, без всякий оправданий. А то, как бывает, рассуждают люди, говоря, что ситуация была такая, времена были такие, вот лидеры и проявляли излишнюю, жесткость и жестокость. Не ситуации, не времена виноваты, а люди, которые эти ситуации создали и эти времена сделали такими. Если твой начальник тебя унижает, оскорбляет, подавляет и несправедливо эксплуатирует, с этим не нужно мириться, это нельзя принимать, в этом не надо видеть силу начальника. Нет никакой силы, есть лишь плохое управление, некомпетентность, дурной характер начальника, какие-то его внутренние проблемы, да и просто он может быть психопатом, которому доставляет удовольствие издеваться над другими.

Что же делать в таком случае? Не принимать зло. Это самое главное, что нужно сделать. А уж как именно, ну это зависит от ситуации и человека. С начальником можно бороться, можно настроиться на такую борьбу, как это и происходит во многих компаниях, где многие плетут интриги друг против друга. А кто этого не делает, тот ломается и становится жертвой, с которой в любой момент могут сделать все что угодно. Подсиживать начальника-агрессора, дискредитировать его, обманывать, манипулировать им и таким образом бороться со злом, а не оправдывать его, все это по силам многим. Непринятие такого зла должна быть прежде всего внутренней. Необязательно открыто враждовать с тем, кто сильнее, можно делать это внутри себя, настроившись на нужные мысли. А там, уж как получится. Бывает, что жизнь предоставляет человеку возможность скинуть агрессора со своей шеи, если он сам эту возможность не ищет. Ею нужно будет только воспользоваться. Но если симпатизировать агрессору, а то и боготворить его, ты такая возможность не будет использована. И зла станет больше. Чтобы победить зло, нужно победить любовь к нему, которая возникает при стокгольмском синдроме. Для этого человек должен быть сильным. Сильным духом. А дух в себе надо взращивать. Для этого, хочешь не хочешь, а надо учиться бороться с внешней средой, когда это необходимо, а не всегда мириться со всем, что в твоей жизни происходит, а уж тем более поддерживать и принимать зло. Можно, конечно, и так жить, со всем мирясь, но это будет не самая лучшая жизнь.

Стокгольмский синдром учит нас тому, что если человек не развивает в себе сильную, свободную, думающую личность, готовую искать разные решения в проблемных ситуациях, готовую к сложным, стрессовым, даже шоковым событиям, готовую бороться за свое благополучие, за свою жизнь, за свои интересы и свободу, то когда такие ситуации возникнут и человек столкнется с насилием, то из-за страха и чувства беспомощности он это насилие приме и оправдает. Он полюбит то, что любить нельзя. И это может причинить ему еще больший вред. Возможно, оправдание насилия поможет ему справиться с ситуацией, пережить ее, не сломаться, но в долгосрочной перспективе такая защитная реакция психики лишь сделает человека еще менее защищенным перед агрессией внешнего мира. Находясь под действием рассматриваемого синдрома, человек может покорно направиться к краю пропасти, веря, что это правильно, что так и должно быть, что тот, кто его к этой пропасти направил абсолютно прав и его нужно послушаться. Ведь если оправдывать насилие, симпатизировать тому, кто его применяет, соглашаться с тем, кто заставляет тебя и других страдать, тогда будешь беспрекословно слушаться всех, от кого все это исходит.

Синдром – это набор симптомов, а симптом – это проявление определенного заболевания, это его признаки. А заболевание – это ненормальное состояние организма. В нашем случае, речь хоть и идет о естественной защитной реакции психики, которая тоже вписывается в определенные нормы, но она далеко не самая правильная для многих ситуаций, которые ее вызывают. Организм, спасая себя таким образом в текущей ситуации, в долгосрочной перспективе становится слабее. Психологический иммунитет человека снижается, а вместе с ним и его жизнестойкость. Стокгольмский синдром – это следствие неподготовленности человека к стрессовым ситуациям.

Что такое Стокгольмский синдром?

Стокгольмский синдром, который часто ошибочно считают психологическим диагнозом, представляет собой эмоциональную реакцию, наблюдаемую у заложников или жертв жестокого обращения. Это включает в себя этот человек — тот, кто находится в заложниках или подвергается насилию — развивает чувство сочувствия или другие положительные эмоции к своему мучителю. У людей также может развиться эта реакция из-за других типов травм.

Изображение через Pixabay.

Термин был впервые придуман в 1970-х годах, после того как попытка ограбления банка превратилась в шестидневную осаду в Стокгольме, Швеция. В общественном сознании это событие закрепило связь между ситуациями с заложниками и синдромом. Однако не только заложники могут развить сочувствие или позитивные отношения со своими мучителями.

Содержание

• 1 Что это такое?
• 2 Когда это происходит?
• 3 Почему это происходит?
• 4 Каковы признаки стокгольмского синдрома?

Что это?

Как и во всем, что связано с человеческими эмоциями, понять корни стокгольмского синдрома непросто. Это включает в себя бессознательное взаимодействие между похитителем и пленником.

В очень простом изложении того, как работает синдром, он включает в себя формирование эмоциональной связи между похитителем и пленником. В конце концов, желание жертвы выжить и ее благодарность похитителю за «защиту» их жизни становится больше, чем их негодование или стремление наказать человека, который в первую очередь создал ситуацию (который также является самим похитителем).

По сути, жертвы со стокгольмским синдромом начинают сочувствовать своим похитителям, а не испытывать к ним страх, ужас или презрение.

«Первые люди столкнутся с чем-то ужасным, что придет к ним ни с того ни с сего. Они уверены, что умрут. Затем они переживают своего рода инфантилизацию — когда, подобно ребенку, они не могут есть, говорить или ходить в туалет без разрешения», — объяснил психиатр доктор Фрэнк Очберг из Национальной целевой группы США по терроризму и беспорядкам в 1919 году.70-е годы.

«Заложники испытывают сильное, примитивное положительное чувство к своему похитителю. Они отрицают, что именно этот человек поставил их в такую ​​ситуацию. По их мнению, они думают, что это тот человек, который оставит их в живых».

Стокгольмский синдром практически всегда развивается между заложниками и похитителями, ранее не состоявшими в отношениях; положительные чувства жертвы по отношению к своим похитителям развиваются с чистого листа во время угрожающей или оскорбительной ситуации. Если у этой связи есть достаточно времени (и благоприятный контекст) для развития, это может привести к тому, что жертвы сильно привяжутся к своим мучителям.

Нередко заложники с признаками стокгольмского синдрома отказываются сотрудничать с полицией или другими властями, вплоть до того, что помогают своим похитителям. Стокгольмский синдром может проявиться у заложников всего за несколько дней.

Другие элементы, которые, по-видимому, участвуют в развитии синдрома, включают гуманное обращение похитителей со своими жертвами, высокий уровень личного или личного общения между похитителями и пленниками, ощущение жертвами того, что правоохранительные органы делают недостаточно для спасения их, или что власти вообще не защищают их интересы.

Когда это происходит?

Судя по доказательствам, которые мы собрали на сегодняшний день, психологи считают, что синдром укореняется, когда похититель угрожает убить пленника или причинить ему вред, размышляет, а затем решает не делать этого. Предполагается, что это, казалось бы, простое событие превращает похитителя в восприятии жертвы из того, кто причиняет им вред, в того, кто их спасает. Первоначальный страх смерти трансформируется в благодарность похитителю, поскольку в восприятии жертвы именно он снял угрозу и защитил ее.

«Юлиан [Отступник] возвращает сына-заложника лидеру Чамавенов, ок. 350–363», Кристиан Лодевийк ван Кестерен. Изображение в общественном достоянии через Lookandlearn.com.

Имея возможность взаимодействовать с ними, заложники могут легче идентифицировать себя со своими похитителями, видеть в них больше личностей, а не абстрактных фигур агрессора, и лучше узнать их. В конце концов, это заставляет заложников меньше воспринимать своих захватчиков как угрозу — может быть, даже как товарищей в опасный период — особенно в тех случаях, когда жертвы и агрессоры придерживаются одинаковых или близких ценностей.

В основе синдрома лежат наши инстинкты выживания. Ситуации с заложниками или жестоким обращением очень тяжелы для человеческой психики, и обычные заботы нашей повседневной жизни отметаются простой потребностью выжить. Выживание заложников находится в очень реальных условиях в руках их похитителей, и они живут в вынужденной зависимости от них. На этом фоне жертвы могут интерпретировать незначительные акты доброты как хорошее обращение. Поскольку их жизнь зависит от решений других людей, жертвы становятся сверхосознанными в потребностях и требованиях своих похитителей.

Таким образом, в сознании жертвы их счастье и благополучие полностью связаны со счастьем и благополучием их мучителя. Это основа, на которой формируются их позитивные отношения с похитителем. Нередко заложники негативно относятся к тем, кто пытается их спасти, в различных ситуациях встают на сторону своих похитителей. Чаще всего это наблюдается у тех заложников, которые бесполезны для своих похитителей, кроме как в качестве рычага воздействия.

Похитители также могут испытывать положительные чувства к своим жертвам.

Почему это происходит?

До сих пор неясно, почему у некоторых жертв развивается стокгольмский синдром. Не каждый заложник, жертва жестокого обращения или человек, переживший травму, развивает эту реакцию. Хотя утверждалось, что стокгольмский синдром является психологическим механизмом преодоления стресса, его достоверность как болезни все еще оспаривается. Утверждалось, что его симптомы совпадают с другими психологическими феноменами, особенно с привязанностью к травме и выученной беспомощностью.

Значит, мы точно не знаем; мы даже не уверены, что это реальная, автономная психологическая реакция. Но у нас есть некоторые теории относительно того, почему у некоторых жертв может развиться стокгольмский синдром.

Эту эмоциональную реакцию можно рассматривать как механизм выживания. Люди развивают эмоциональные связи с другими как часть нашей врожденной стратегии выживания, и такая связь даже с обидчиком может повысить наши шансы на выживание. Поскольку мы склонны любить людей, которым нравимся мы, эта эмоциональная связь может незначительно улучшить ситуацию для жертвы и убедить похитителей или насильников удовлетворить их основные потребности, по крайней мере.

Однако достоверных данных о синдроме очень мало, поскольку исследователи не могут просто взять людей в заложники. Таким образом, нет большого согласия относительно того, что это такое, его симптомы или его цель. То, о чем мы здесь говорили, является скорее догадкой и дедукцией, чем поддающимся проверке фактом.

Каковы признаки стокгольмского синдрома?

В общих чертах, любая жертва или пленник, проявляющая неожиданное сочувствие или дух товарищества по отношению к своим похитителям, может демонстрировать признаки стокгольмского синдрома. Это может выражаться как пассивно (т. е. вести себя дружелюбно), так и активно (т. е. оказывать помощь).

В частности, они:

• воспринимают или описывают определенные действия или слова похитителей или обидчиков как проявление доброты и сострадания;
• испытывают к ним необъяснимые положительные чувства;
• начинают перенимать идеологию, цели, манеры или мировоззрение своих мучителей;
• отказываются покидать своих похитителей, даже если у них есть такая возможность;
• испытывают угрызения совести к своим похитителям или обидчикам, если их поймают;
• они могут даже помочь им или попытаться помешать правоохранительным органам и всем, кто пытается помочь им сбежать.

Удивительно, но эти реакции сохраняются даже после того, как жертва удаляется из угрожающей ситуации. Они могут продолжать выражать положительные чувства к своим похитителям или обидчикам даже после того, как они были задержаны и признаны виновными. В то же время они могут испытывать обычные признаки выживания в условиях жестокого обращения, такие как депрессия, тревога, воспоминания и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР).

Сегодня Стокгольмский синдром не признается психологами реальным состоянием. Термин был даже придуман полицейским психиатром, чтобы дискредитировать женщину-заложницу во время ограбления банка в 1973 году после того, как она раскритиковала полицию. Несмотря на это, заложники и жертвы жестокого обращения демонстрируют последствия этого синдрома достаточно часто, чтобы это не могло быть совпадением. Основная трудность в изучении этого синдрома заключается в том, что исследователи не могут этически получить достоверные данные о синдроме, так как мы не можем просто взять людей в заложники. В связи с этим мы никогда не сможем по-настоящему понять этот синдром, как он возникает и каковы его симптомы.

Было ли это полезно?

Спасибо за отзыв!

Метки: заложникиСтокгольмСиндромвиктим

Понимание стокгольмского синдрома — Австралийский справочник психологов

взайченко 7 февраля 2023 г.

СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ ЗНАЧЕНИЕ

Стокгольмский синдром означает психологическую реакцию, связанную с преступлениями с участием насильника и жертвы, в которых похититель и заложник, связанные в делах о похищении, являются наиболее распространенными. Это не признается психическим состоянием, а скорее приписывается экспертами как адаптивный механизм разума, когда физическому и психологическому благополучию человека угрожает опасность, и в некоторых случаях развивается из тактики выживания жертвы. в котором жертва идентифицирует себя с похитителем, чтобы избежать дальнейшего вреда и обеспечить свою безопасность. Эта реакция, не ограничивающаяся только заложниками, также была отмечена в других видах оскорбительных событий, таких как оскорбительные или контролирующие отношения, жестокое обращение с детьми, торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации и т. Д., А также у социальных низших животных, таких как собаки.

Это состояние не является постоянным в каждом случае злоупотребления, и причина его возникновения не ясна.

Итак, что такое стокгольмский синдром? Стокгольмский синдром диагностируется, когда жертвы жестокого обращения или похищения эмоционально переплетаются со своими похитителями, поэтому вместо ожидаемого чувства ненависти, гнева или страха они испытывают понимание, сочувствие или другие положительные чувства по отношению к похитителю.

Похоже, это результат тесного контакта между пленником и похитителем в течение нескольких дней, недель, месяцев или даже лет. Связь связывает этот синдром с его обратным синдромом Лимы, при котором похититель испытывает сочувствие или сомневается в отношении заложника, что приводит к доброму обращению и меньшему вреду от обидчика.

Исследования нескольких случаев жестокого обращения свидетельствуют о том, что люди, находящиеся вместе в травмирующих ситуациях, скорее всего, образуют прочные связи друг с другом, даже если связь не наложена на похитителя. Теории предполагают, что пленники очень эмоционально заряжены, что может быть основной причиной травматической привязанности. Следовательно, из-за эмоциональной потребности при каждом маленьком проявлении доброты, даже если похититель большую часть времени недоброжелателен, заложник цепляется за доброту как за надежду на то, что похититель добрый человек, что, в свою очередь, может передать ложное сообщение. мозгу, поскольку похититель не был «совсем плохим» человеком.

Психиатры констатировали, что развитие этого синдрома могло быть связано с изоляцией жертвы от внешнего мира и чувством благодарности, когда исчезает угроза смерти.

Почему это называется стокгольмским синдромом?

Эта реакция существовала еще тогда, когда люди сталкивались с травматическим опытом, но получила название только в 1973 году криминологом и психиатром Нильсом Беджеротом после ограбления банка в Стокгольме, Швеция. В печально известном ограблении банка участвовали 4 сотрудника банка, взятые в заложники двумя грабителями, Олссоном и Олофссоном, в течение шести дней противостояния с полицией, прежде чем они были освобождены. После их освобождения было обнаружено, что четверо заложников были сильно привязаны эмоционально к своим похитителям, когда они отказались давать показания против них, а вместо этого обратились к адвокатам для защиты своих задержанных.

В своем отчете они сказали, что мужчины обращались с ними хорошо и не причиняли им физического вреда.

Впоследствии этот термин использовался для определения условий, в которых пленники эмоционально соединяются со своими похитителями.

Это источник стокгольмского синдрома.

Стокгольмский синдром Примеры

После 1973 г. было зарегистрировано несколько случаев стокгольмского синдрома. Одним из эпических случаев, обычно связанных с этим синдромом, является случай с внучкой бизнесмена Уильяма Рэндольфа Херста, Патрисией Херст, которая была похищена в 1974 Симбионистской либерийской армии (SLA). Патриция во время плена отказалась от своей фамилии и приняла новое имя. Через 10 недель после освобождения она была арестована вместе с похитителями при ограблении банка.

Другие примеры инцидентов со стокгольмским синдромом:

• 10-летняя Наташа Кампуш, похищенная Вольфгангом Приклопилем в 1988 году и более 8 лет удерживаемая в заложниках в темном изолированном подземном подвале. Сообщалось, что после ее побега Наташа безутешно плакала, услышав известие о самоубийстве Приклопиля. Она сказала, что во время ее плена он физически оскорблял ее, а также угрожал убить ее, но несколько раз был добр к ней. Ее дело было не только делом похитителя и заложника, но и жестоким обращением с детьми.
• Угон рейса 847 авиакомпании TWA в 1985 году, организованный Имадом Мугнией, в ходе которого заложники удерживались более двух недель. Сообщается, что некоторые из заложников с пониманием отнеслись к требованию похитителей.

Другие ситуации, связанные со Стокгольмским синдромом, включают:

• Оскорбительные отношения: Домашний Стокгольмский синдром распространен в романтических отношениях, которые свидетельствуют о постоянном насилии. При этом партнер-жертва предпочитает сосредоточиться на периодической доброте, проявляемой жестоким партнером, а не на жестоком обращении. В большинстве случаев жестокий партнер использует угрозы и другие средства манипуляции, чтобы убедить партнера, подвергшегося насилию, в том, что жестокое обращение является «признаком их любви», тем самым гарантируя, что они останутся в отношениях. Даже получив возможность разорвать отношения, большинство партнеров, подвергшихся насилию, рассматривают это скорее как предательство любви, которую они разделяют.
• Торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации: в исследовании, проведенном Карен и Хасен в 2018 году, чтобы установить, развился ли синдром у секс-работников, ставших жертвами торговли людьми. Описание отзывов, полученных в ходе исследования, показало, что некоторые женщины не только чувствовали доброту со стороны торговца людьми и клиентов, но и заявляли, что когда-то надеялись создать семью с торговцем людьми или клиентом.

Признаки стокгольмского синдрома

Основными признаками и симптомами стокгольмского синдрома являются сбивающие с толку чувства любви и сочувствия, которые развивает жертва по отношению к обидчику.

Другие реакции, которые наблюдались у людей с этим синдромом, включают.

1. Желание защитить и спасти своего похитителя; это происходит, когда жертвы начинают пытаться понять действия похитителя и даже жалеть их,
2. Рассуждение о причинах, целях и перспективах похитителя,
3. Верить в добро и человечность похитителя, а не видеть причиненный им вред или угрозу,
4. Отношения и положительные чувства к похитителям даже после их освобождения,
5. Негативные чувства по отношению к полиции, семьям и друзьям, которые могут попытаться спасти их, как к несправедливым суждениям по отношению к их похитителю.
6. Ставить интересы похитителей выше собственных даже после их освобождения.

Признаки стокгольмского синдрома также могут быть физическими и психологическими, причем эффект зависит от тяжести переживания. Они могут варьироваться от эмоциональных, социальных или физических, включая постоянные чувства:

• Замешательство,
• Отказ
• Беспомощность
• Агрессия
• Вина
• Депрессия
• Беспокойство
• Раздражительность
• Крайняя осторожность
• Воспоминания
• Кошмары

и другие состояния физического и психического здоровья, возникшие в результате жестокого обращения. Сообщалось также о симптомах, сходных с симптомами посттравматического стрессового расстройства, таких как паническое расстройство и недоверие.

В других случаях сообщается, что жертвы этого синдрома после освобождения из плена имеют низкую самооценку и уверенность среди других, что может быть связано с их предыдущей зависимостью от своих похитителей.

Как избавиться от стокгольмского синдрома?

Серьезной проблемой при лечении стокгольмского синдрома является тот факт, что большинство жертв, у которых он развился, не признают, что это проблема, требующая внимания.

Наташа Кампуш, отвечая на вопрос о том, что она думает о смерти своего похитителя, в интервью Guardian News сказала: время с ними».

Итак, как избавиться от Стокгольмского синдрома? Как нераспознанное психическое заболевание, официального лечения синдрома не существует, но для облегчения симптомов, связанных с этим состоянием, можно использовать психотерапию и лекарства.