Итоговый тест по дисциплине «Психология» (Тест из 200 вопросов с отметками на правильных ответах), страница 2
S: Основоположник бихевиоризма – науки о поведении:
: Дж. Уотсон
: Ч. Дарвин
: И. Павлов
: З. Фрейд
*I:
S: Сторонники интроспекции утверждали идею:
: «раздвоения сознания»
: «ошибки стимула»
: экстраспекции
: оперантного поведения
*I:
S: Основоположник классического психоанализа:
: Дж. Уотсон
: Ч. Дарвин
: З. Фрейд
: И.П. Павлов
I:
S: Декартова концепция человеческой психики:
: дуалистична
: опирается на практику лечения неврозов
: отводит главную роль индивидуальному опыту
: определяет гештальты как элементы сознания
*I:
S: Схема «S R» как основная единица поведения – это основа:
: метода «свободных ассоциаций»
: гештальпсихологии
: бихевиоризма
: неофрейдизма
V1: Введение в психологию
V2: Предмет, объект, методы психологии
*I:
S: Объективный метод психологического исследования:
: лабораторный эксперимент
: самонаблюдение
: анкетирование
: беседа
: включенное наблюдение
*I:
S: Субъективный метод психологического исследования:
:самонаблюдение
: формирующий эксперимент
: естественный эксперимент
: лабораторный эксперимент
*I:
Q: Порядок планирования эксперимента
1: задачи и цели
2: объект, предмет
3: способ наблюдения
4: способ регистрации наблюдаемого
5: обработка и интерпретация полученных результатов
*I:
S: Эмпирический метод исследования психических состояний:
: эксперимент
: аутотренинг
: ролевые игры
: групповой тренинг
*I:
S: Метод, при котором наблюдатель является членом исследуемой группы, называется:
: включенное наблюдение
: тестирование
: анкетирование
: моделирование
*I:
S: Психологическое исследование писем, дневников называется:
: биографический метод
: лонгитюдное наблюдение
: интроспекция
: эксперимент
*I:
S: Фактор, изменяемый экспериментатором называется … переменная:
: независимая
: зависимая
: побочная
: промежуточная
*I:
S: Метод исследования условий, в которых протекает изучаемая деятельность, называется:
: анкетирование
: естественный эксперимент
: психологический тест
: ролевая игра
*I:
S: К заочному опросу относится:
: анкетирование
: интервью
: беседа
: биографический метод
*I:
S: Метод, который не требует участия испытуемого:
: психологический тест
: лабораторный эксперимент
: математическое моделирование
: естественный эксперимент
*I:
S: Метод исследования, дающий представление о типичном жизненном поведении людей, это:
: естественный эксперимент
: архивный
: математическое моделирование
: тест задание
*I:
S: К методам психологической коррекции относятся:
: аутотренинг
: ролевые игры
: групповые дискуссии
: лабораторный эксперимент
: включенное наблюдение
*I:
S: Метод исследования, который можно проводить неоднократно, при одинаковых условиях, называется:
: беседа
: опрос
: эксперимент
: самонаблюдение
*I:
S: Создатель первой экспериментальной психологической лаборатории:
: В.
Вундт
: Аристотель
: З. Фрейд
: И.П. Павлов
*I:
S: Особенность группового тестирования:
: экономия времени
: сложность работы экспериментатора
: трудность сбора данных
: экономия тестового материала
*I:
S: Метод исследования, при котором происходит развитие изучаемого явления:
: беседа
: опрос
: формирующий эксперимент
: включенное наблюдение
*I:
S: Валидность теста – это величина его:
: точности
: надежности
: прогнозируемости
: вариабельности
I:
S: Особенность метода поперечных срезов это:
: выборочность
: динамичность наблюдений
: большая длительность
: недостоверность
*I:
S: Метод, дающий возможность изучения объекта (явления) разными средствами, это:
: наблюдение
: сравнительный
: беседа
: комплексный
*I:
S: Материалами для биографического метода исследования служат:
: графические таблицы
: дневники
: анкеты
: личностный тест
I:
S: Недостатком экспериментального метода является:
: субъективность
Метод интроспекции и проблема самонаблюдения
Гиппенрейтер Ю.
Б.
ВВЕДЕНИЕ В ОБЩУЮ ПСИХОЛОГИЮ, М., 1996
Раздел I
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПСИХОЛОГИИ. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ
ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ПРЕДМЕТЕ ПСИХОЛОГИИ
Лекция 3
МЕТОД ИНТРОСПЕКЦИИ И ПРОБЛЕМА САМОНАБЛЮДЕНИЯ
Как я уже говорила, в психологии сознания метод интроспекции (букв. «смотрения внутрь») был признан не только главным, но и единственным методом психологии.
В основе этого убеждения лежали следующие два бесспорных обстоятельства.
Во-первых, фундаментальное свойство процессов сознания непосредственно открываться (репрезентироваться) субъекту. Во-вторых, «закрытость» тех же процессов для внешнего наблюдателя. Сознания разных людей сравнивались в то время с замкнутыми сферами, которые разделены пропастью. Никто не может перейти эту пропасть, никто не может непосредственно пережить состояния моего сознания так, как я их переживаю.
Я хочу подчеркнуть, казалось бы, кристальную ясность и строгость выводов психологии того времени относительно ее метода. Все рассуждение заключено в немногих коротких предложениях: предмет психологии – факты сознания; последние непосредственно открыты мне – и никому больше; следовательно, изучать их можно методом интроспекции – и никак иначе.
Однако простота и очевидность каждого из этих утверждений, как и всего вывода в целом, только кажущиеся. В действительности в них заключена одна из самых сложных и запутанных проблем психологии – проблема самонаблюдения.
Нам и предстоит разобраться в этой проблеме. Мне хотелось бы, чтобы на примере рассмотрения этой проблемы вы увидели, как много значат в науке критичность и одновременно гибкость подхода.
Давайте же займемся более внимательно вопросом о том, что такое интроспекция, как она понималась и применялась в качестве метода психологии на рубеже XIX–XX вв.
Идейным отцом метода интроспекции считается английский философ Дж. Локк (1632–1704), хотя его основания содержались также в декартовском тезисе о непосредственном постижении мыслей.
Дж. Локк считал, что существует два источника всех наших знаний: первый источник – это объекты внешнего мира, второй – деятельность собственного ума.
На объекты внешнего мира мы направляем свои внешние чувства и в результате получаем впечатления (или идеи) в внешних вещах. Деятельность же нашего ума, к которой Локк причислял мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желания, познается: с помощью особого, внутреннего, чувства; – рефлексии.
Рефлексия, по Локку – это «наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность».Дж. Локк замечает, что рефлексия предполагает особое направление внимания на деятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта. У детей рефлексии почти нет, они заняты в основном познанием внешнего мира. Она может не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению над самим собой и не направит на свои внутренние процессы специального внимания.
«Ибо хотя она (т. е. деятельность души.– Ю. Г.) протекает постоянно, но, подобно проносящимся призракам, не производит впечатления, достаточно глубокого, чтобы оставить в уме ясные, отличные друг от друга, прочные идеи» [64, с. 131].
Итак, у Локка содержится по крайней мере два важных утверждения.
1. Существует возможность раздвоения, или «удвоения», психики. Душевная деятельность может протекать как бы на двух уровнях:
процессы первого уровня –восприятия, мысли, желания;
процессы второго уровня – наблюдение, или «созерцание» этих восприятий, мыслей, желаний.
2. Деятельность души первого уровня есть у каждого человека и даже ребенка. Душевная деятельность второго уровня требует специальной организации. Это специальная деятельность. Без нее знание о душевной жизни невозможно. Без нее впечатления о душевной жизни подобны «проносящимся призракам», которые не оставляют в душе «ясные и прочные идеи».
Эти оба тезиса, а именно возможность раздвоения сознания и необходимость организации специальной деятельности для постижения внутреннего опыта, были приняты на вооружение психологией сознания. Были сделаны следующие научно–практические выводы:
1) психолог может проводить психологические исследования только над самим собой. Если он хочет знать, что происходит с другим, то должен поставить себя в те же условия, пронаблюдать себя и по аналогии заключить о содержании сознания другого человека;
2) поскольку интроспекция не происходит сама собой, а требует особой деятельности, то в ней надо упражняться, и упражняться долго.
Когда выбудете читать современные статьи с описанием экспериментов, то увидите, что в разделе «Методика», как правило, приводятся различные сведения об испытуемых. Обычно указывается их пол, возраст, образование. Иногда даются специальные, важные для данных экспериментов, сведения: например, о нормальной остроте зрения, умственной полноценности и т. п.
В экспериментальных отчетах конца прошлого и начала нашего века также можно обнаружить раздел с характеристикой испытуемых. Но он выглядит совсем необычно. Например, читаешь, что одним испытуемым был профессор психологии с десятилетним инстроспекционистским стажем; другой испытуемый был, правда, не профессор, а всего лишь ассистент–психолог, но также опытный интроспекционист, так как прошел 6–месячные курсы интроспекции, и т. п.
Психологи того времени отмечали важные дополнительные преимущества метода интроспекции.
Во-первых, считалось, что в сознании непосредственно отражается причинная связь психических явлений.
Например, если я захотела поднять руку и подняла ее, то причина действия мне непосредственно известна: она присутствует в сознании в форме решения поднять руку. В более сложном случае, если человек вызывает во мне сострадание и я стремлюсь ему всячески помочь, для меня очевидно, что мои действия имеют своей причиной чувство сострадания. Я не только переживаю это чувство, но знаю его связь с моими действиями.
Отсюда положения психологии считалось намного легче, чем положение других наук, которые должны еще доискиваться до причинных связей.
Второе отмечавшееся достоинство: интроспекция поставляет психологические факты, так сказать, в чистом виде, без искажений. В этом отношении психология также выгодно отличается от других наук. Дело в том, что при познании внешнего мира наши органы чувств, вступая во взаимодействие с внешними предметами, искажают их свойства. Например, за ощущениями света и звука стоят физические реальности – электромагнитные и воздушные волны, которые совершенно не похожи ни на цвет, ни на звук.
И их еще надо как-то «очищать» от внесенных искажений.
В отличие от этого для психолога данные ощущения есть именно та действительность, которая его интересует. Любое чувство, которое испытывает человек независимо от его объективной обоснованности или причины, есть истинный психологический факт. Между содержаниями сознаний и внутренним взором нет искажающей призмы!
«В сфере непосредственных данных сознания нет уже различия между объективным и субъективным, реальным и кажущимся, здесь все есть, как кажется, и даже именно потому, что оно кажется: ведь когда что-нибудь нам кажется, что и есть вполне реальный факт нашей внутренней душевной жизни».
Итак, применение метода интроспекции подкреплялось еще соображениями об особых преимуществах этого метода.
В психологи конца XIX в. начался грандиозный эксперимент по проверке возможностей метода интроспекции. Научные журналы того времени были наполнены статьями с интроспективными отчетами; в них психологи с большими подробностями описывали свои ощущения, состояния, переживания, которые появлялись у них при предъявлении определенных раздражителей, при постановке тех или иных задач.
Надо сказать, что это не были описания фактов сознания в естественных жизненных обстоятельствах, что само по себе могло бы представить интерес. Это были лабораторные опыты, которые проводились «в строго контролируемых условиях», чтобы получить совпадение результатов у разных испытуемых. Испытуемым предъявлялись отдельные зрительные или слуховые раздражители, изображения предметов, слова, фразы; они должны были воспринимать их, сравнивать между собой, сообщать об ассоциациях, которые у них возникали, и т. п.
Эксперименты наиболее строгих интроспекционистов (Э. Титченера и его учеников) осложнялись еще двумя дополнительными требованиями.
Во-первых, интроспекция должна была направляться на выделение простейших элементов сознания, т. е. ощущений и элементарных чувств. (Дело в том, что метод интроспекции с самого начала соединился с атомистическим подходом в психологии) т.е. убеждением, что исследовать – значит разлагать сложные процессы на простейшие элементы.)
Во-вторых, испытуемые должны были избегать в своих ответах терминов, описывающих внешние объекты, а говорить только о своих ощущениях, которые вызывались этими объектами, и о качествах этих ощущений.
Например, испытуемый не мог сказать: «Мне было предъявлено большое, красное яблоко». А должен был сообщить примерно следующее: «Сначала я получил ощущение красного, и оно затмило все остальное; потом оно сменилось впечатлением круглого, одновременно с которым возникло легкое щекотание в языке, по–видимому, след вкусового ощущения. Появилось также быстро преходящее мускульное ощущение в правой руке…».
Ответ в терминах внешних объектов был назван Э. Титченером «ошибкой стимула» – известный термин интроспективной психологии, отражающей ее атомистическую направленность на элементы сознания.
По мере расширения этого рода исследований стали обнаруживаться крупные проблемы и трудности.
Во-первых, становилась все более очевидной бессмысленность такой «экспериментальной психологии». По словам одного автора, в то время от психологии отвернулись все, кто не считал ее своей профессией.
Другим неприятным следствием были накапливающиеся противоречия в результатах. Результаты не совпадали не только у различных авторов, но даже иногда у одного и того же автора при работе с разными испытуемыми.
Больше того, зашатались основы психологии – элементы сознания. Психологи стали находить такие содержания сознания, которые никак не могли быть разложены на отдельные ощущения или представлены в виде их сумм. Возьмите мелодию, говорили они, и перенесите ее в другую тональность; в ней изменится каждый звук, однако мелодия при этом сохранится. Значит, не отдельные звуки определяют мелодию, не простая их совокупность, а какое–то особое качество, которое связано с отношениями между звуками. Это – качество целостной структуры (нем.– «гештальта»), не суммы элементов.
Далее, систематическое применение интроспекции стало обнаруживать нечувственные, или безобразные, элементы сознания. Среди них, например, «чистые» движения мысли, без которых, как оказалось, невозможно достоверно описать процесс мышления.
Наконец, стали выявляться неосознаваемые причины некоторых явлений сознания (о них подробнее ниже).
Таким образом, вместо торжества науки, обладающей таким уникальным методом, в психологии стала назревать ситуация кризиса.
В чем же было дело? Дело было в том, что доводы, выдвигаемые в защиту метода интроспекции, не были строго проверены. Это были утверждения, которые казались верными лишь на первый взгляд.
В самом деле, начну с утверждения о возможности раздвоения сознания. Казалось бы, мы действительно можем что–то делать и одновременно следить за собой. Например, писать – и следить за почерком, читать вслух – и следить за выразительностью чтения. Казалось бы так – и в то же время не так или по крайней мере не совсем так!
Разве не менее известно, что наблюдение за ходом собственной деятельности мешает этой деятельности, а то и вовсе ее разрушает? Следя за почерком, мы можем потерять мысль; стараясь читать с выражением – перестать понимать текст.
Известно, насколько разрушающим образом действует рефлексия на протекание наших чувств: от нее они бледнеют, искажаются, а то и вовсе исчезают. И напротив, насколько «отдача чувству» исключает возможность рефлексии!
В психологии специально исследовался вопрос о возможности одновременного осуществления двух деятельностей.
Было показано, что это возможно либо путем быстрых переходов от одной деятельности к другой, либо если одна из деятельностей относительно проста и протекает «автоматически». Например, можно вязать на спицах и смотреть телевизор, но вязание останавливается в наиболее захватывающих местах; во время проигрывания гамм можно о чем–то думать, но это невозможно при исполнении трудной пьесы.
Если применить все сказанное к интроспекции (а ведь она тоже вторая деятельность), то придется признать, что ее возможности крайне ограничены. Интроспекцию настоящего, полнокровного акта сознания можно осуществить, только прервав его. Надо сказать, что интроспекционисты довольно быстро это поняли. Они отмечали, что приходится наблюдать не столько сам непосредственно текущий процесс, сколько его затухающий след. А чтобы следы памяти сохраняли возможно большую полноту, надо процесс дробить (актами интроспекции) на мелкие порции. Таким образом, интроспекция превращалась в «дробную» ретроспекцию.
Остановимся на следующем утверждении – якобы возможности с помощью интроспекции выявлять причинно-следственные связи в сфере сознания.
Пожалуй, примерами отдельных, так называемых произвольных, действий справедливость этого тезиса и ограничивается. Зато с каким количеством необъяснимых фактов собственного сознания мы встречаемся повседневно! Неожиданно всплывшее воспоминание или изменившееся настроение часто заставляет нас проводить настоящую исследовательскую работу по отысканию их причин. Или возьмем процесс мышления: разве мы всегда знаем, какими путями пришла нам в голову та или иная мысль? История научных открытий и технических изобретений изобилует описаниями внезапных озарений!
И вообще, если бы человек мог непосредственно усматривать причины психических процессов, то психология была бы совсем не нужна! Итак, тезис о непосредственной открытости причин на проверку оказывается неверен.
Наконец, рассмотрим мнение о том, что интроспекция поставляет сведения о фактах сознания в неискаженном виде. Что это не так, видно уже из сделанного выше замечания о вмешательстве интроспекции в исследуемый процесс.
Даже когда человек дает отчет по памяти о только что пережитом опыте, он и тогда неизбежно его искажает, ибо направляет внимание только на определенные его стороны или моменты.
Именно это искажающее влияние внимания, особенно внимания наблюдателя, который знает, что он ищет, настойчиво отмечалось критиками обсуждаемого метода.
Интроспекционист, писали они не без иронии, находит в фактах сознания только те элементы, которые соответствуют его теории. Если это теория чувственных элементов, он находит ощущения, если безобразных элементов,– то движения «чистой» мысли и т. п.
Итак, практика использования и углубленное обсуждение метода интроспекции обнаружили ряд фундаментальных его недостатков. Они были настолько существенны, что поставили под сомнение метод в целом, а с ним и предмет психологии – тот предмет, с которым метод интроспекции был неразрывно связан и естественным следствием постулирования которого он являлся. Во втором десятилетии нашего века, т. е.
спустя немногим более 30 лет после основания научной психологии, в ней произошла революция: смена предмета психологии. Им стало не сознание, а поведение человека и животных.
Дж. Уотсон, пионер этого нового направления писал: «…психология должна… отказаться от субъективного предмета изучения, интроспективного метода исследования и прежней терминологии. Сознание с его структурными элементами, неразложимыми ощущениями и чувственными тонами, с его процессами, вниманием, восприятием, воображением – все это только фразы, не поддающиеся определению».
На следующей лекции я буду подробно говорить об этой революции. А сейчас рассмотрим, какой оказалась судьба сознания в психологии. Удалось ли психологии полностью порвать с фактами сознания, с самим понятием сознания?
Конечно, нет. Заявление Дж. Уотсона было «криком души» психолога, заведенного в тупик. Однако после любого «крика души» наступают рабочие будни. И в будни психологии стали возвращаться факты сознания.
Однако с ними стали обращаться иначе. Как же?
Возьмем для иллюстрации современные исследования восприятия человека. Чем они в принципе отличаются от экспериментов интроспекционистов?
И в наши дни, когда хотят исследовать процесс восприятия, например зрительного восприятия человека, то берут испытуемого и предъявляют ему зрительный объект (изображение, предмет, картину), а затем спрашивают, что он увидел. До сих пор как будто бы то же самое. Однако есть существенные отличия.
Во-первых, берется не изощренный в самонаблюдении профессор–психолог, а «наивный» наблюдатель, и чем меньше он знает психологию, тем лучше. Во-вторых, от испытуемого требуется не аналитический, а самый обычный отчет о воспринятом, т. е. отчет в тех терминах, которыми он пользуется в повседневной жизни.
Вы можете спросить: «Что же тут можно исследовать? Мы ежедневно производим десятки и сотни наблюдений, выступая в роли «наивного наблюдателя»; можем рассказать, если нас спросят, обо всем виденном, но вряд ли это продвинет наши знания о процессе восприятия.
Интроспекционисты по крайней мере улавливали какие то оттенки и детали».
Но это только начало. Экспериментатор–психолог для того и существует, чтобы придумать экспериментальный прием, который заставит таинственный процесс открыться и обнажить свои механизмы. Например, он помещает на глаза испытуемого перевертывающие призмы, или предварительно помещает испытуемого в условия «сенсорного голода», или использует особых испытуемых – взрослых лиц, которые впервые увидели мир в результате успешной глазной операции и т. д.
И так, в экспериментах интроспекционистов предъявлялся обычный объект в обычных условиях; от испытуемого, же требовался изощренный анализ «внутреннего опытах, аналитическая установка, избегание «ошибки стимула» и т. п.
В современных исследованиях происходит все наоборот. Главная нагрузка ложится на экспериментатора, который должен проявить изобретательность. Он организует подбор специальных объектов или специальных условий их предъявлений; использует специальные устройства, подбирает специальных испытуемых и т.
п. От испытуемого же требуется обычный ответ в обычных терминах.
Если бы в наши дни явился Э. Титченер, он бы сказал: «Но вы без конца впадаете в ошибку стимула!» На что мне, ответили бы: «Да, но это не «ошибка», а реальные психологические факты; вы же впадали в ошибку аналитической интроспекции».
Итак, еще раз четко разделим две позиции по отношению к интроспекции – ту, которую занимала психология сознания, и нашу, современную.
Эти позиции следует прежде всего развести терминологически. Хотя «самонаблюдение» есть почти буквальный перевод слова «интроспекция», за этими двумя терминами, по крайней мере в нашей литературе, закрепились разные позиции.
Первую мы озаглавим как метод интроспекции. Вторую – как использование данных самонаблюдения. Каждую из этих позиций можно охарактеризовать по крайней мере по двум следующим пунктам: во-первых, по тому, что и как наблюдается; во-вторых, по тому, как полученные данные используются в научных целях.
Таким образом, получаем следующую простую таблицу.
| Метод интроспекции | Использование данных самонаблюдения | |
| Что и как наблюдается | Рефлексия, или наблюдение (как вторая деятельность) за деятельностью своего ума | Непосредственное постижение фактов сознания («моноспекция») |
| Как используется в научных целях | Основной способ получения научных знаний | Факты сознания рассматриваются как «сырой материал» для дальнейшего научного анализа |
Итак, позиция интроспекционистов, которая представлена первым вертикальным столбцом, предполагает раздвоение сознания на основную деятельность и деятельность самонаблюдения, а также непосредственное получение с помощью последней знаний о законах душевной жизни.
В нашей позиции «данные самонаблюдения» означают факты сознания, о которых субъект знает в силу их свойства быть непосредственно открытыми ему.
Сознавать что-то – значит непосредственно знать это. Сторонники интроспекции, с нашей точки зрения, делают ненужное добавление: зачем субъекту специально рассматривать содержания своего сознания, когда они и так открыты ему? Итак, вместо рефлексии – эффект прямого знания.
И второй пункт нашей позиции: в отличие от метода интроспекции использование данных самонаблюдения предполагает обращение к фактам сознания как к явлениям или как к «сырому материалу», а не как к сведениям о закономерных связях и причинных отношениях. Регистрация фактов сознания – не метод научного исследования, а лишь один из способов получения исходных данных. Экспериментатор должен в каждом отдельном случае применить специальный методический прием, который позволит вскрыть интересующие его связи. Он должен полагаться на изобретательность своего ума, а не на изощренность самонаблюдения испытуемого. Вот в каком смысле можно говорить об использовании данных самонаблюдения.
После этого итога я хочу остановиться на некоторых трудных вопросах.
Они могут возникнуть или уже возникли у вас при придирчивом рассмотрении обеих позиций.
Первый вопрос, которого мы уже немного касались: «Что же, раздвоение сознания возможно или нет? Разве невозможно что–то делать – и одновременно наблюдать за тем, что делаешь?» Отвечаю: эта возможность раздвоения сознания существует. Но во-первых, она существует не всегда: например, раздвоение сознания невозможно при полной отдаче какой-либо деятельности или переживанию. Когда же все-таки оно удается, то наблюдение как вторая деятельность вносит искажение в основной процесс. Получается нечто, похожее на «деланную улыбку», «принужденную походку» и т. п. Ведь и в этих житейских случаях мы раздваиваем наше сознание: улыбаемся или идем – и одновременно следим за тем, как это выглядит.
Примерно то же происходит и при попытках интроспекции как специального наблюдения. Надо сказать, что сами интроспекционисты многократно отмечали ненадежность тех фактов, которые получались с помощью их метода.
Я зачитаю вам слова одного психолога, написанные в 1902 г. по этому поводу:
«Разные чувства – гнева, страха, жалости, любви, ненависти, стыда, нежности, любопытства, удивления – мы переживаем постоянно: и вот можно спорить и более или менее безнадежно спорить о том, в чем же собственно эти чувства состоят и что мы в них воспринимаем? Нужно ли лучшее доказательство той печальной для психолога истины, что в нашем внутреннем мире, хотя он всецело открыт нашему самосознанию, далеко не все ясно для нас самих и далеко не все вмещается в отчетливые и определенные формулы?».
Эти слова относятся именно к данным интроспекции. Их автор так и пишет: «спорить о том, что мы в этих чувствах воспринимаем». Сами чувства полнокровны, полноценны, подчеркивает он. Наблюдение же за ними дает нечеткие, неоформленные впечатления.
Итак, возможность раздвоения сознания, или интроспекция, существует. Но психология не собирается основываться на неопределенных фактах, которые она поставляет. Мы можем располагать гораздо более надежными данными, которые получаем в результате непосредственного опыта.
Это ответ на первый вопрос.
Второй вопрос. Он может у вас возникнуть особенно в связи с примерами, которые приводились выше, примерами из исследований восприятия.
В этой области экспериментальной психологии широко используются отчеты испытуемых о том, что они видят, слышат и т. п. Не есть ли это отчеты об интроспекции? Именно этот вопрос разбирает известный советский психолог Б.М. Теплов в своей работе, посвященной объективному методу в психологии.
«Никакой здравомыслящий человек, – пишет он,– не скажет, что военный наблюдатель, дающий такое, например, показание: «Около опушки леса появился неприятельский танк», занимается интроспекцией и дает показания самонаблюдения. …Совершенно очевидно, что здесь человек занимается не интроспекцией, а «экстроспекцией», не «внутренним восприятием», а самым обычным внешним восприятием» [109, с. 28).
Рассуждения Б. М. Теплова вполне справедливы. Однако термин «экстроспекция» может ввести вас в заблуждение. Вы можете сказать: «Хорошо, мы согласны, что регистрация внешних событий не интроспекция.
Пожалуйста, называйте ее, если хотите, экстроспекцией. Но оставьте термин «интроспекция» для обозначения отчетов о внутренних психических состояниях и явлениях – эмоциях, мыслях, галлюцинациях и т.п.».
Ошибка такого рассуждения состоит в следующем. Главное различие между обозначенными нами противоположными точками зрения основывается не на разной локализации переживаемого события: во внешнем мире – или внутри субъекта. Главное состоит в различных подходах к сознанию: либо как к единому процессу, либо как к «удвоенному» процессу.
Б. М. Теплов привел пример с танком потому, что он ярко показывает отсутствие в отчете командира наблюдения за собственным наблюдением. Но то же отсутствие рефлексирующего наблюдения может иметь место и при эмоциональном переживании. Полагаю, что и экстроспекция и интроспекция в обсуждаемом нами смысле может объединить термин «моноспекция».
Наконец, третий вопрос. Вы справедливо можете спросить: «Но ведь существует процесс познания себя! Пишут же некоторые авторы о том, что если бы не было самонаблюдения, то не было бы и самопознания, самооценки, самосознания.
Ведь все это есть! Чем же самопознание, самооценка, самосознание отличаются от интроспекции?»
Отличие, на мой взгляд, двоякое. Во-первых, процессы познания и оценки себя гораздо более сложны и продолжительны, чем обычный акт интроспекции. В них входят, конечно, данные самонаблюдения, но только как первичный материал, который накапливается и подвергается обработке: сравнению, обобщению и т. п.
Например, вы можете оценить себя как человека излишне эмоционального, и основанием будут, конечно, испытываемые вами слишком интенсивные переживания (данные самонаблюдения). Но для заключения о таком своем свойстве нужно набрать достаточное количество случаев, убедиться в их типичности, увидеть более спокойный способ реагирования других людей и т. п.
Во-вторых, сведения о себе мы получаем не только (а часто и не столько) из самонаблюдения, но и из внешних источников. Ими являются объективные результаты наших действий, отношения к нам других людей и т. п.
Наверное, трудно сказать об этом лучше, чем это сделал Г.
–Х. Андерсен в сказке «Гадкий утенок». Помните тот волнующий момент, когда утенок, став молодым лебедем, подплыл к царственным птицам и сказал: «Убейте меня!», все еще чувствуя себя уродливым и жалким существом. Смог бы он за счет одной «интроспекции» изменить эту самооценку, если бы восхищенные сородичи не склонили бы перед ним головы?
Теперь, я надеюсь, вы сможете разобраться в целом ряде различных терминов, которые будут встречаться в психологической литературе.
Метод интроспекции – метод изучения свойств и законов сознания с помощью рефлексивного наблюдения. Иногда он называется субъективным методом. Его разновидностями являются метод аналитической интроспекции и метод систематической интроспекции.
Речевой отчет – сообщение испытуемого о явлениях сознания при наивной (неинтроспективной, неаналитической) установке. То же иногда называют субъективным отчетом, субъективными показаниями, феноменальными данными, данными самонаблюдения.
1.2 История психологии – Введение в психологию
(a) Вильгельм Вундт считается одним из основателей психологии. Он создал первую лабораторию для психологических исследований. (b) На этой фотографии он изображен сидящим в окружении коллег-исследователей и оборудования в своей лаборатории в Германии.Однако, несмотря на его усилия по обучению людей процессу самонаблюдения, этот процесс оставался в высшей степени субъективным, и между людьми было очень мало согласия. В результате структурализм потерял популярность после смерти ученика Вундта Эдварда Титченера в 1919 г.27 (Гордон, 1995).
ДЖЕЙМС И ФУНКЦИОНАЛИЗМ
Уильям Джеймс (1842–1910) был первым американским психологом, поддержавшим иной взгляд на то, как должна действовать психология (рисунок). Джеймс познакомился с дарвиновской теорией эволюции путем естественного отбора и принял ее как объяснение характеристик организма. Ключом к этой теории является идея о том, что естественный отбор приводит к появлению организмов, адаптированных к окружающей среде, включая их поведение.
Адаптация означает, что черта организма имеет функцию выживания и воспроизводства особи, потому что она была отобрана естественным путем. По мнению Джеймса, целью психологии было изучение функции поведения в мире, и поэтому его точка зрения была известна как функционализм. Функционализм сосредоточился на том, как умственная деятельность помогает организму вписаться в окружающую среду. Функционализм имеет второй, более тонкий смысл в том, что функционалистов больше интересовала работа всего разума, а не отдельных его частей, которые были в центре внимания структурализма. Подобно Вундту, Джеймс считал, что самоанализ может служить одним из средств изучения умственной деятельности, но Джеймс также полагался на более объективные измерения, включая использование различных записывающих устройств, исследование конкретных продуктов умственной деятельности, анатомию и физиологию. (Гордон, 19 лет95).
Уильям Джеймс, изображенный здесь в виде автопортрета, был первым американским психологом.
ФРЕЙД И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
Возможно, одной из самых влиятельных и известных фигур в истории психологии был Зигмунд Фрейд (Рисунок). Фрейд (1856–1939) был австрийским неврологом, который был очарован пациентами, страдающими «истерией» и неврозами. Истерия была древним диагнозом расстройств, в первую очередь у женщин с широким спектром симптомов, включая физические симптомы и эмоциональные расстройства, ни одно из которых не имело очевидной физической причины. Фрейд предположил, что многие проблемы его пациентов возникают из-за бессознательного. С точки зрения Фрейда, бессознательный разум был хранилищем чувств и побуждений, о которых мы не догадываемся. Таким образом, получение доступа к бессознательному имело решающее значение для успешного решения проблем пациента. Согласно Фрейду, доступ к бессознательному можно получить с помощью анализа сновидений, исследования первых слов, пришедших в голову людям, и посредством, казалось бы, невинных оговорок.
Психоаналитическая теория фокусируется на роли бессознательного человека, а также на опыте раннего детства, и именно эта точка зрения доминировала в клинической психологии на протяжении нескольких десятилетий (Thorne & Henley, 2005).
(а) Зигмунд Фрейд был очень влиятельной фигурой в истории психологии. (б) Одна из его многочисленных книг, Общее введение в психоанализ , поделилась его идеями о психоаналитической терапии; он был опубликован в 1922 году.
Идеи Фрейда оказали большое влияние, и вы узнаете о них больше, когда будете изучать развитие на протяжении жизни, личность и терапию. Например, многие терапевты твердо верят в бессознательное и влияние переживаний раннего детства на всю оставшуюся жизнь человека. Метод психоанализа, в котором пациент рассказывает о своем опыте и себе, хотя и не был изобретен Фрейдом, безусловно, был популяризирован им и используется до сих пор. Однако многие другие идеи Фрейда противоречивы. Дрю Вестен (1998) утверждает, что многие критические замечания в адрес идей Фрейда неуместны, поскольку они нападают на его старые идеи, не принимая во внимание более поздние работы.
Вестен также утверждает, что критики не учитывают успех широких идей, которые Фрейд ввел или развил, таких как важность детского опыта во взрослой мотивации, роль бессознательных и сознательных мотивов в управлении нашим поведением, тот факт, что мотивации могут вызывать конфликты. которые влияют на поведение, влияние ментальных репрезентаций нас самих и других на наши взаимодействия и развитие личности с течением времени. Вестен определяет последующую исследовательскую поддержку всех этих идей.
Эмпирически продемонстрирована эффективность более современных итераций клинического подхода Фрейда (Knekt et al., 2008; Shedler, 2010). Некоторые современные методы психотерапии включают изучение бессознательных аспектов себя и отношений, часто через отношения между терапевтом и клиентом. Историческое значение Фрейда и его вклад в клиническую практику заслуживают его включения в обсуждение исторических движений в психологии.
ВЕРТГЕЙМЕР, КОФФКА, КЕЛЕР И ГЕШТАЛЬТ-ПСИХОЛОГИЯ Макс Вертхаймер (1880–1943), Курт Коффка (1886–1941) и Вольфганг Келер (1887–1967) были тремя немецкими психологами, иммигрировавшими в США в начале 20 века, спасаясь от нацистской Германии.
Этим людям приписывают знакомство психологов в Соединенных Штатах с различными принципами гештальта. Слово «гештальт» примерно переводится как «целостное». основной акцент гештальт-психологии касается того факта, что, хотя сенсорный опыт можно разбить на отдельные части, то, как эти части соотносятся друг с другом в целом, часто является тем, на что человек реагирует в восприятии. Например, песня может состоять из отдельных нот, сыгранных на разных инструментах, но подлинный характер песни воспринимается в сочетаниях этих нот, образующих мелодию, ритм и гармонию. Во многих отношениях эта конкретная точка зрения прямо противоречила бы идеям структурализма Вундта (Thorne & Henley, 2005).
К сожалению, переехав в Соединенные Штаты, эти люди были вынуждены отказаться от большей части своей работы и не смогли продолжать проводить исследования в больших масштабах. Эти факторы, наряду с ростом бихевиоризма (описанного далее) в Соединенных Штатах, помешали принципам гештальт-психологии быть столь же влиятельными в Соединенных Штатах, как они были в их родной Германии (Thorne & Henley, 2005).
Несмотря на эти проблемы, некоторые принципы гештальта по-прежнему очень влиятельны сегодня. Рассмотрение человеческой личности как целого, а не как суммы индивидуально измеренных частей, стало важной основой гуманистической теории в конце века. Идеи гештальта продолжали влиять на исследования ощущений и восприятия.
Структурализм, Фрейд и гештальт-психологи так или иначе занимались описанием и пониманием внутреннего опыта. Но другие исследователи были обеспокоены тем, что внутренний опыт может быть законным предметом научного исследования, и предпочли вместо этого изучать исключительно поведение, объективно наблюдаемый результат психических процессов.
ПАВЛОВ, УОТСОН, СКИННЕР И БИХЕВИОРИЗМ Ранние работы в области поведения проводились русским физиологом Иваном Павловым (1849 г.).–1936). Павлов изучал форму обучающего поведения, называемую условным рефлексом, при которой животное или человек вырабатывали рефлекторный (бессознательный) ответ на стимул и со временем приучались производить реакцию на другой стимул, который экспериментатор связывал с исходным.
стимул. Рефлексом, с которым работал Павлов, было слюноотделение в ответ на присутствие пищи. Рефлекс слюноотделения можно было вызвать с помощью второго стимула, такого как специфический звук, который предъявлялся несколько раз в сочетании с первоначальным пищевым стимулом. Как только реакция на второй стимул была «выучена», пищевой стимул можно было исключить. «Классическая обусловленность» Павлова — это лишь одна из форм обучения поведению, изучаемая бихевиористами.
Джон Б. Уотсон (1878–1958) был влиятельным американским психологом, чья самая известная работа была сделана в начале 20 века в Университете Джона Хопкинса (рисунок). В то время как Вундт и Джеймс были озабочены пониманием сознательного опыта, Уотсон считал, что изучение сознания ошибочно. Поскольку он считал, что объективный анализ разума невозможен, Уотсон предпочел сосредоточиться непосредственно на наблюдаемом поведении и попытаться взять это поведение под контроль. Уотсон был главным сторонником смещения фокуса психологии с разума на поведение, и этот подход к наблюдению за поведением и контролю за ним стал известен как бихевиоризм.
Основным объектом изучения бихевиористов было усвоенное поведение и его взаимодействие с врожденными качествами организма. Бихевиоризм обычно использовал животных в экспериментах, предполагая, что то, что было изучено с использованием моделей животных, может быть в некоторой степени применимо к поведению человека. Действительно, Толмен (1938) заявил: «Я полагаю, что все важное в психологии (кроме… таких вопросов, как общение и слова) может быть исследовано, по существу, посредством непрерывного экспериментального и теоретического анализа детерминантов поведения крысы в точке выбора в лабиринте. ”
Джон Б. Уотсон известен как отец бихевиоризма в психологии.
Бихевиоризм доминировал в экспериментальной психологии в течение нескольких десятилетий, и его влияние ощущается до сих пор (Thorne & Henley, 2005). Бихевиоризм в значительной степени ответственен за становление психологии как научной дисциплины благодаря своим объективным методам и особенно экспериментированию.
Кроме того, он используется в поведенческой и когнитивно-поведенческой терапии. Модификация поведения обычно используется в классе. Бихевиоризм также привел к исследованиям влияния окружающей среды на поведение человека.
Б. Ф. Скиннер (1904–1990) был американским психологом (рисунок). Как и Уотсон, Скиннер был бихевиористом и сосредоточился на том, как последствия влияют на поведение. Поэтому Скиннер говорил о подкреплении и наказании как о главных факторах поведения за рулем. В рамках своего исследования Скиннер разработал камеру, которая позволила тщательно изучить принципы изменения поведения посредством подкрепления и наказания. Это устройство, известное как камера оперантного обусловливания (или, более привычно, ящик Скиннера), остается важным ресурсом для исследователей, изучающих поведение (Thorne & Henley, 2005).
(а) Б. Ф. Скиннер известен своими исследованиями оперантного обусловливания. (b) Модифицированные версии камеры оперантного кондиционирования, или ящика Скиннера, до сих пор широко используются в исследовательских учреждениях.
(кредит: модификация работы «Глупый кролик»/Wikimedia Commons) Ящик Скиннера — это камера, которая изолирует субъекта от внешней среды и имеет индикатор поведения, такой как рычаг или кнопка. Когда животное нажимает на кнопку или рычаг, коробка способна обеспечить положительное подкрепление поведения (например, пищу), наказание (например, шум) или символический кондиционер (например, свет), который коррелирует либо с положительное подкрепление или наказание.
Акцент Скиннера на положительном и отрицательном подкреплении выученного поведения оказал длительное влияние на психологию, которое несколько ослабло с ростом исследований в области когнитивной психологии. Несмотря на это, условное обучение по-прежнему используется для модификации поведения человека. Две широко читаемые и противоречивые научно-популярные книги Скиннера о ценности оперантного обусловливания для создания более счастливой жизни остаются аргументами в пользу его подхода (Greengrass, 2004).
МАСЛОУ, РОДЖЕРС И ГУМАНИЗМ В начале 20 века в американской психологии доминировали бихевиоризм и психоанализ.
Однако некоторых психологов не устраивало то, что они считали ограниченными взглядами, столь влиятельными в этой области. Они возражали против пессимизма и детерминизма (все действия, обусловленные бессознательным) Фрейда. Им также не нравился редукционизм или упрощение бихевиоризма. Бихевиоризм также детерминирован по своей сути, потому что он рассматривает поведение человека как полностью определяемое комбинацией генетики и окружающей среды. Некоторые психологи начали формировать свои собственные идеи, которые подчеркивали личный контроль, намеренность и истинную предрасположенность к «хорошему» как важные для нашей самооценки и нашего поведения. Так появился гуманизм. Гуманизм — это перспектива в психологии, которая подчеркивает потенциал добра, присущий всем людям. Двумя наиболее известными сторонниками гуманистической психологии являются Абрахам Маслоу и Карл Роджерс (О’Хара, nd).
Абрахам Маслоу (1908–1970) был американским психологом, который наиболее известен тем, что предложил иерархию человеческих потребностей в мотивации поведения (рисунок).
Хотя эта концепция будет обсуждаться более подробно в следующей главе, здесь будет представлен краткий обзор. Маслоу утверждал, что до тех пор, пока основные потребности, необходимые для выживания (например, еда, вода, кров), удовлетворяются, потребности более высокого уровня (например, социальные потребности) начинают мотивировать поведение. Согласно Маслоу, потребности самого высокого уровня связаны с самореализацией — процессом, посредством которого мы полностью раскрываем свой потенциал. Очевидно, налицо направленность на положительные стороны человеческой натуры, характерные для гуманистической точки зрения (Thorne & Henley, 2005). Психологи-гуманисты в принципе отвергли исследовательский подход, основанный на редукционистском экспериментировании в традициях физических и биологических наук, потому что он упускал из виду «всего» человека. Начиная с Маслоу и Роджерса, существовала настойчивость в гуманистической исследовательской программе. Эта программа была в основном качественной (не основанной на измерениях), но в рамках гуманистической психологии существует ряд количественных направлений исследований, включая исследования счастья, самооценки, медитации и результатов гуманистической психотерапии (Friedman, 2008).
Показана иерархия потребностей Маслоу.
Карл Роджерс (1902–1987) также был американским психологом, который, как и Маслоу, подчеркивал потенциал добра, который существует во всех людях (рисунок). Роджерс использовал терапевтическую технику, известную как клиентоцентрированная терапия, помогая своим клиентам решать проблемные вопросы, которые привели к их обращению за психотерапией. В отличие от психоаналитического подхода, при котором терапевт играет важную роль в интерпретации того, что сознательное поведение говорит о бессознательном, клиент-центрированная терапия предполагает, что пациент играет ведущую роль в терапевтическом сеансе. Роджерс считал, что терапевт должен демонстрировать три качества, чтобы максимизировать эффективность этого конкретного подхода: безусловное положительное отношение, искренность и сочувствие. Безусловное положительное отношение относится к тому факту, что терапевт принимает своего клиента таким, какой он есть, независимо от того, что он или она может сказать.
Роджерс считал, что при наличии этих факторов люди более чем способны справляться со своими проблемами и решать их (Thorne & Henley, 2005).
Карл Роджерс, изображенный на этом портрете, разработал клиентоцентрированный метод терапии, оказавший большое влияние на клиническую практику. (кредит: «Didius»/Wikimedia Commons)
Гуманизм оказал влияние на психологию в целом. И Маслоу, и Роджерс хорошо известны среди студентов-психологов (подробнее об обоих мужчинах вы прочтете далее в этом тексте), и их идеи оказали влияние на многих ученых. Более того, подход Роджерса к терапии, ориентированный на клиента, до сих пор широко используется в психотерапевтических учреждениях (O’hara, n.d.)
КОГНИТИВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Акцент бихевиоризма на объективность и сосредоточенность на внешнем поведении отвлек внимание психологов от разума на длительный период времени.
Ранние работы психологов-гуманистов перенаправили внимание на отдельного человека в целом и как на сознательное и самосознающее существо. К 1950-м годам появились новые дисциплинарные подходы в лингвистике, неврологии и компьютерных науках, и эти области возродили интерес к разуму как к предмету научных исследований. Эта конкретная точка зрения стала известна как когнитивная революция (Miller, 2003). К 1967 года Ульрик Нейссер опубликовал первый учебник под названием «Когнитивная психология », который стал основным текстом курсов по когнитивной психологии по всей стране (Thorne & Henley, 2005).
Хотя ни один человек не несет полной ответственности за начало когнитивной революции, Ноам Хомский был очень влиятельным в первые дни этого движения (рисунок). Хомский (1928–), американский лингвист, был недоволен влиянием бихевиоризма на психологию. Он считал, что акцент психологии на поведении был недальновидным и что эта область должна вновь включить психическое функционирование в сферу своей компетенции, если она должна внести какой-либо значимый вклад в понимание поведения (Miller, 2003).
Ноам Хомский оказал большое влияние на начало когнитивной революции. В 2010 году эта фреска в его честь была установлена в Филадельфии, штат Пенсильвания. (кредит: Роберт Моран)
Европейская психология никогда не находилась под таким влиянием бихевиоризма, как американская психология; таким образом, когнитивная революция помогла восстановить связи между европейскими психологами и их американскими коллегами. Кроме того, психологи начали сотрудничать с учеными в других областях, таких как антропология, лингвистика, компьютерные науки и нейробиология. Этот междисциплинарный подход часто называют когнитивными науками, и влияние и известность этой конкретной точки зрения находят отклик в современной психологии (Miller, 2003).
Феминистская психология
Психологическая наука оказала влияние на благополучие человека, как положительное, так и отрицательное. Доминирующее влияние западных, белых и ученых-мужчин в ранней истории психологии означало, что психология развивалась с предубеждениями, присущими этим людям, что часто имело негативные последствия для членов общества, которые не были белыми или мужчинами.
Женщинам, представителям этнических меньшинств как в Соединенных Штатах, так и в других странах, а также лицам с сексуальной ориентацией, отличной от гетеросексуальной, было трудно войти в область психологии и, следовательно, повлиять на ее развитие. Они также страдали от отношения белых психологов-мужчин, которые не были застрахованы от ненаучных взглядов, преобладающих в обществе, в котором они развивались и работали. До 19В 60-х годах наука о психологии была в значительной степени «безженской» психологией (Crawford & Marecek, 1989), а это означало, что немногие женщины могли заниматься психологией, поэтому они мало влияли на то, что изучалось. Кроме того, экспериментальными субъектами психологии были в основном мужчины, что явилось результатом исходных предположений о том, что пол не влияет на психологию и что женщины не представляют достаточного интереса для изучения.
Статья Наоми Вайсштейн, впервые опубликованная в 1968 году (Вайсштейн, 19 лет).93), стимулировала феминистскую революцию в психологии, представив критику психологии как науки.
Она также особо критиковала психологов-мужчин за построение психологии женщин исключительно на основе их собственных культурных предубеждений и без тщательных экспериментальных тестов для проверки любой из их характеристик женщин. Вайсштейн использовал в качестве примера утверждения выдающихся психологов 1960-х годов, такие как эта цитата Бруно Беттлхейма: «. . . мы должны начать с осознания того, что, как бы женщины ни хотели быть хорошими учеными или инженерами, они в первую очередь хотят быть женственными спутницами мужчин и быть матерями». Критика Вайсштейна легла в основу последующего развития феминистской психологии, пытавшейся освободиться от влияния мужских культурных предубеждений на наши знания о психологии женщин и, по сути, обоих полов.
Кроуфорд и Маречек (1989) выделяют несколько феминистских подходов к психологии, которые можно охарактеризовать как феминистскую психологию. К ним относятся переоценка и обнаружение вклада женщин в историю психологии, изучение психологических гендерных различий и сомнение в предвзятости мужчин, присутствующих в практике научного подхода к знаниям.
Культура оказывает важное влияние на людей и социальную психологию, однако влияние культуры на психологию изучено недостаточно. Существует риск того, что психологические теории и данные, полученные в среде белых американцев, можно предположить, что они применимы к людям и социальным группам из других культур, и это вряд ли будет правдой (Betancourt & López, 19).93). Одним из недостатков кросс-культурной психологии является то, что при поиске различий в психологических характеристиках между культурами по-прежнему необходимо выходить за рамки простой описательной статистики (Betancourt & López, 1993). В этом смысле она осталась описательной наукой, а не наукой, стремящейся определить причину и следствие. Например, исследование характеристик лиц, обращающихся за лечением от компульсивного переедания, среди латиноамериканцев, афроамериканцев и представителей европеоидной расы выявило значительные различия между группами (Franko et al.
, 2012). Исследование пришло к выводу, что результаты изучения любой из групп нельзя распространить на другие группы, и все же потенциальные причины различий не были измерены.
Эта история мультикультурной психологии в Соединенных Штатах длинная. Роль афроамериканских психологов в исследовании культурных различий между афроамериканской индивидуальной и социальной психологией является лишь одним из примеров. В 1920 году Сесил Самнер стал первым афроамериканцем, получившим докторскую степень по психологии в Соединенных Штатах. Самнер учредил программу обучения психологии в Университете Говарда, что привело к обучению нового поколения афроамериканских психологов (Блэк, Спенс и Омари, 2004). Большая часть работы первых афроамериканских психологов (и основной упор в работе психологов США в первой половине 20-го века) была посвящена тестированию и, в частности, тестированию интеллекта (Black et al., 2004). Этот акцент сохраняется, особенно из-за важности тестирования для определения возможностей для детей, но другие области исследований в исследованиях афроамериканской психологии включают стиль обучения, чувство общности и принадлежности, а также спиритуализм (Black et al.
, 2004).
Американская психологическая ассоциация имеет несколько этнических организаций профессиональных психологов, которые способствуют взаимодействию между членами. Поскольку психологи, принадлежащие к определенным этническим группам или культурам, больше всего заинтересованы в изучении психологии своих сообществ, эти организации предоставляют возможность для роста исследований влияния культуры на индивидуальную и социальную психологию.
ОБЗОР
До времен Вундта и Джеймса философы рассматривали вопросы о разуме. Однако и Вундт, и Джеймс помогли создать психологию как отдельную научную дисциплину. Вундт был структуралистом, а это означало, что он считал, что наш познавательный опыт лучше всего можно понять, разбив его на составные части. Он думал, что это лучше всего достигается путем самоанализа.
Уильям Джеймс был первым американским психологом, сторонником функционализма. Эта конкретная точка зрения была сосредоточена на том, как умственная деятельность служила адаптивной реакцией организма на окружающую среду.
Как и Вундт, Джеймс также полагался на самоанализ; однако его исследовательский подход также включал более объективные меры.
Зигмунд Фрейд считал, что понимание бессознательного абсолютно необходимо для понимания сознательного поведения. Особенно это касалось отдельных лиц, которых он видел, страдающих различными истериями и неврозами. Фрейд полагался на анализ сновидений, оговорки и свободные ассоциации как на средства доступа к бессознательному. Психоаналитическая теория оставалась доминирующей силой в клинической психологии в течение нескольких десятилетий.
Гештальт-психология имела большое влияние в Европе. Гештальт-психология принимает целостный взгляд на человека и его переживания. Когда нацисты пришли к власти в Германии, Вертхаймер, Коффка и Келер иммигрировали в Соединенные Штаты. Хотя они оставили позади свои лаборатории и свои исследования, они познакомили Америку с идеями гештальта. Некоторые из принципов гештальт-психологии до сих пор оказывают большое влияние на изучение ощущений и восприятия.
Одной из самых влиятельных школ в истории психологии был бихевиоризм. Бихевиоризм сосредоточился на том, чтобы сделать психологию объективной наукой, изучая открытое поведение и преуменьшая важность ненаблюдаемых психических процессов. Джона Уотсона часто считают отцом бихевиоризма, и нельзя недооценивать вклад Б. Ф. Скиннера в наше понимание принципов оперантного обусловливания.
По мере того, как бихевиоризм и психоаналитическая теория овладевали столь многими аспектами психологии, некоторые начали испытывать неудовлетворенность психологической картиной человеческой природы. Таким образом, гуманистическое движение в психологии начало укрепляться. Гуманизм фокусируется на потенциале всех людей к добру. И Маслоу, и Роджерс оказали влияние на формирование гуманистической психологии.
В 1950-х ландшафт психологии начал меняться. Наука о поведении начала возвращаться к своим корням, сосредоточившись на психических процессах. Этому переходу способствовало появление нейронауки и информатики.
В конце концов произошла когнитивная революция, и люди осознали, что познание имеет решающее значение для истинной оценки и понимания поведения.
Каталожные номера:
Текст Openstax Psychology, написанный Кэтрин Дампер, Уильямом Дженкинсом, Арлин Лакомб, Мэрилин Ловетт и Марион Перлмуттер, под лицензией CC BY v4.0. https://openstax.org/details/books/psychology
Каково их влияние на психологию
Мария Пенге
Размышляя о структурализме и функционализме, психологи обычно думают о двух старейших школах и спорах о том, как объяснить человеческое поведение и исследовать разум. Эта дискуссия впервые началась, когда психология сформировалась как дисциплина, отдельная от философии.
Хотя многие критики разрабатывали разные теории, невозможно отрицать, что и функционализм, и структурализм внесли значительный вклад в современную психологию.
Узнайте в этой статье
- Что такое структурализм
- Сильные стороны структурализма
- Критика структурализма
- Что такое функционализм
- Сильные стороны функционализма
- Критика функционализма
- Структурализм и функционализм: в чем разница
- Сходства между структурализмом и функционализмом
- Примеры структурализма и функционализма в психологии
- Влияние структурализма и функционализма в психологии
Что такое структурализм
Чтобы определить структурализм в психологии, мы должны вернуться к его истокам. Структурализм был основан Вильгельмом Вундтом, которого часто считают отцом психологии.
Вундт считал, что разум можно разбить на отдельные части, не жертвуя ни одним из его свойств. Он также утверждал, что лучший способ понять разум — это изучить его с научной точки зрения, используя тщательное наблюдение, измерение и самоанализ.
В целом структурализм утверждает, что структура сознательного опыта может быть выведена путем рассмотрения основных частей идей и чувств.
Сильные стороны структурализма
Размышляя о структурализме в психологии, вы не должны упускать из виду некоторые сильные стороны. Например, люди могут лучше понимать человеческое восприятие с помощью своих пяти чувств: осязания, обоняния, вкуса, зрения и слуха.
Критика структурализма
С другой стороны, структурализм в значительной степени опирается на самоанализ, который представляет собой метод заглядывания внутрь себя и наблюдения за своими мыслями и чувствами. К сожалению, это может быть потенциально субъективным процессом, поскольку люди испытывают разные ощущения.
Более того, структурализм рассматривает поведение только со статической точки зрения. Он не принимает во внимание, как поведение меняется с течением времени.
Что такое функционализм
Функционализм — это школа мысли, вдохновленная теорией эволюции Дарвина, восходящая к 19век.
Основанный американским психологом Уильямом Джеймсом, функционализм родился как реакция на структурализм.
В целом, функционализм определяется как ментальная обработка, которая переходит в мышление и интерпретацию осознания и реальности. Эти мозговые процессы определяют поведение человека и помогают людям адаптироваться и изменять свое поведение в ответ на окружающую среду.
Сильные стороны функционализма
Существенным преимуществом функционализма является учет динамического характера поведения. В отличие от структурализма, функционализм признает, что поведение меняется со временем и часто носит адаптивный характер. Кроме того, функционализм больше связан с реальными приложениями психологии.
Критика функционализма
Хотя функционализм используется и по сей день, есть несколько недостатков, которые стоит обсудить.
Многие критики утверждают, что функционализм не учитывает прошлый опыт и не всегда дает четкое объяснение того, почему происходит определенное поведение.
Структурализм и функционализм: в чем разница
Как уже упоминалось ранее, функционализм и структурализм — две наиболее влиятельные школы мысли в психологии. Но насколько они отличаются друг от друга?
Структурализм был философией, которая сформировала психологию как отдельный предмет и повлияла на развитие экспериментальной психологии. С другой стороны, функционализм возник как критика структурализма.
Основное различие между структурализмом и функционализмом в психологии можно увидеть в их основной области изучения. Структурализм — это ветвь психологии, которая анализирует человеческий разум и основные единицы, которые можно обнаружить посредством самоанализа. Однако функционализм утверждает, что изучение компонентов поведения и адаптации человеческого разума к различным условиям жизненно важно.
Сходства между структурализмом и функционализмом
Хотя структурализм и функционализм являются противоположными теориями, у них есть несколько общих черт.
Обе точки зрения отмечают важность разума в формировании поведения. Кроме того, структурализм и функционализм делают акцент на роли инстинктов и побуждений в человеческом поведении. Наконец, оба рассматривают общество как систему, состоящую из взаимосвязанных частей.
Примеры структурализма и функционализма в психологии
Теперь, когда мы хорошо разобрались в функционализме и структурализме, мы можем проиллюстрировать несколько примеров из психологии.
Один из примеров структурализма можно увидеть в работе Вундта о структуре разума. Он считал, что разум можно разбить на более мелкие части, и использовал самоанализ для изучения основных элементов сознания. Другой гигант психологии, Фрейд, анализировал структуру психики. Он считал, что разум состоит из трех частей: ид, эго и суперэго.
С другой стороны, мы можем видеть функционализм в психологии в работе Уильяма Джеймса о функциях сознания. Согласно его исследованиям, сознание выполняло ряд важных функций, в том числе помогало людям адаптироваться к окружающей среде.
Влияние структурализма и функционализма в психологии
И структурализм, и функционализм оказали длительное влияние на психологию. Структурализм был первой школой мысли в психологии и заложил основу для последующих теорий, включая работы Фрейда по психоанализу.
Тем временем функционализм сосредоточился на реальных приложениях психологии и помог создать область бихевиоризма. Кроме того, функционализм вдохновил многие научные методы, используемые в психологии по сей день.
Структурализм против функционализма: основные выводы
Давний спор между структурализмом и функционализмом не утихает на протяжении веков. И, как и во всех хороших дебатах, у каждой точки зрения есть свои плюсы и минусы.
Структуралисты считают, что ключом к пониманию человеческой психики является анализ основных компонентов разума. Они утверждают, что разум можно разбить на более мелкие части, которые можно изучать отдельно. С другой стороны, функционалисты считают, что психологи должны сосредоточиться на функции или цели сознания, а не на его структуре.