Возможности применения теста фрустрационной толерантности Розенцвейга в судебно-экспертной практике: rabota_psy — LiveJournal
?- rorschach_club (rorschach_club) wrote in rabota_psy,
- Общество
- Cancel
https://cyberleninka.ru/article/n/vozmozhnosti-primeneniya-testa-frustratsionnoy-tolerantnosti-rozentsveyga-v-sudebno-ekspertnoy-praktike
АННОТАЦИЯ
научной статьи по психологическим наукам, автор научной работы — Адмакина Татьяна Анатольевна
В статье обсуждается проблема использования формализованных методов в экспертной практике на примере теста фрустрационной толерантности Розенцвейга.
Утверждается, что любая психометрическая методика должна пройти процедуру эмпирической верификации в условиях судебной психологической экспертизы, прежде чем быть рекомендованной к использованию. В представленном эмпирическом исследовании выявляется, что люди, спорящие о праве на воспитание ребенка, по результатам методики обладают конструктивным способом преодоления конфликтных ситуаций, что не соответствует клиническому наблюдению в экспертном собеседовании и реальному поведению испытуемого (по материалам судебного дела). Это ограничивает возможности применения теста Розенцвейга в ситуации судебной экспертизы.
Ещё про тест Розенцвейга:
https://cyberleninka.ru/article/n/frustratsionnaya-tolerantnost-i-tsennostno-smyslovye-orientatsii-pri-prognozirovanii-riska-soversheniya-sotsialno-opasnyh-deystviy-u
Фрустрационная толерантность и ценностно-смысловые ориентации при прогнозировании риска совершения социально опасных действий у лиц с органическими психическими расстройствами
АННОТАЦИЯ
научной статьи по психологическим наукам, автор научной работы — Румянцев Василий Анатольевич
В статье приведены результаты исследования фрустрационной толерантности и ценностно-смысловых ориентаций лиц с органическими психическими расстройствами, находящихся на стационарном принудительном лечении общего и специализированного типов.
Описаны клинические и социально-демографические показатели рассматриваемого контингента больных в сочетании с особенностями их ценностно-смысловой сферы и поведения в конфликтной ситуации на основе анализа данных по методике изучения ценностных ориентаций М. Рокича и теста реакции на фрустрацию С. Розенцвейга.
(В тексте статьи много любопытных фактов и отсылка к методике СОРОП
http://mniip.serbsky.ru/assets/uploads/2018/03/scp_2017-4-3.pdf )
Tags: психологическое исследование, судебная психология
SubscribeВместо 50-минутной сессии у терапевта
Видео, которое заставит вас улыбнуться https://www.youtube.com/watch?v=nNoaXej0Jeg
Котики и машинки
Довольно часто сталкиваюсь с одной проблемой и сама, и слышу о ней и от других фотографов. Людям, в целом, не нужны качественные фото. (Печать,…
С Днём России!
…
Photo
Hint http://pics.
livejournal.com/igrick/pic/000r1edq
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ПРОБЛЕМ ОРГАНИЗАЦИОННОГО ПОВЕДЕНИЯ СУБЪЕКТА ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
1- Авторы
- Файлы
Филимонова Е.В. Волоскова Н.Н.
Эффективность деятельности любой организации во многом определяется организационным поведением, культурой персонала, его профессиональных и психологических качеств, способностью к выживанию. Немалую роль в этом играет коммуникативная компетентность сотрудника: умение грамотно соответственно деловому стилю написать документ, провести беседу с посетителями, выступить перед аудиторией, создав персональный образ визуальной коммуникации субъекта профессиональной деятельности.
С нашей точки зрения, существующую проблему необходимо решать с учетом конституционально-континуальных психотипологических особенностей личности, учитывая иерархическую структуру низших и высших специфических свойств целостного субъекта, включенного во все многообразие реальных связей и отношений.
Представители различных элит нашего общества — политической, экономической, административной, военной, научной, бизнес-элиты живут и работают в той же социально-экологической среде обитания, что и представители основной популяции, испытывая непрерывный поток преимущественно негативных информационных воздействий. Информационно-стрессовые социальные факторы, взаимодействуя с психотипологической структурой личности представителей элит, вероятнее всего, нарушают оптимальную субъект-субъектную и субъект-объектную деятельность, искажая относительно гармоничные межличностные взаимоотношения, дестабилизируя психолого-акмеологические механизмы социального «дозревания» личности (К.А. Абульханова-Славская, И.В. Боев, Б.С. Братусь, А.А. Деркач, А.И. Донцов, А.Л. Журавлев, Е.В. Журавлева, В.И. Кривоконь).
Результаты наших исследований основаны на эмпирическом и психологическом обследовании 240 кадровых сотрудников (начальники отделов, помощники, заместители, главные специалисты) государственных организаций, заводов, финансовых корпораций регионального и муниципального уровня в период с 2007 по 2009 год.
Возраст испытуемых — от 35 до 55 лет.
Методики исследования: оценка уровня невротизации и психопатизации (Е.В. Бажин с соавт. 1976, И.Б. Ласко, 1980), личностный опросник Айзенка, шкала тревоги Тейлор, клинический опросник для выявления и оценки невротического состояния (К.К. Яхин, Д.А. Менделевич, 1978), тест фрустрационной толерантности Розенцвейга, тест антиципационной состоятельности (ТАСС — В.Д. Менделевич, 1999). Все полученные данные были подвергнуты математической непараметрической обработке — дискриминантному анализу (С.Ф. Ступак, И.В. Боев, 1979). С целью подтверждения сравнительной эффективности методов психологической подготовки использовались: опросник Т.П. Зинченко для формирования психологического эталона специальности (должности) — ПЭС (по материалам
Кадровое обеспечение психодиагностики включало группу экспертов-наблюдателей.
Анализ психотипологической и личностной структуры испытуемых продемонстрировал следующие результаты: представители мозаичного психотипа составили 5% обследованных, эпилептоидного психотипа — 22%, шизоидного психотипа — 18%, шизо-эпилептоидного психотипа — 22%, истеро-эпилептоидного — 21%, представители истеро-циклоидного психотипа — 12% обследованных.
Анализ результатов исследования показал, что конституционально-психотипологи-ческая личностная структура всех обследованных, вступая во взаимодействие с деструктивными факторами социальной среды обитания, подвергалась личностной изменчивости, выходя за рамки диапазона психологической нормы-акцентуации, достигая диапазона пограничной аномальной личности (ПАЛ) (И.В. Боев, 1999).
На примере представителей с истеро-эпилептоидным психотипом можно наблюдать психотипологический негативный дрейф в сторону ПАЛ, когда на фоне заметных личностных, психотипологических, поведенческих аномальных изменений служащие отличались активным стремлением использовать свое служебное положение в личных, а не в корпоративных интересах.
В ситуации выбора, предпочтение отдавалось неоптимальным проектам на муниципальном и региональном уровне, многократным неэффективным попыткам использования стереотипного средства (способа) работы, что указывало на инертность (ригидность) мышления и снижение креативности. Отсутствовало умение найти нестандартный способ решения проблемы или устранения, нейтрализации конфликтной ситуации. По мере нарастания признаков аномальной личностной и поведенческой изменчивости представители истеро-эпилептоидного психотипа становились нетерпимы к мнению коллег, отмечалось снижение способности к объективной аргументации своей точки зрения на фоне потребности, требования признания собственных высоких профессиональных качеств от корпорации. Уменьшение гибкости мышления препятствовало поиску рациональных вариантов решения профессиональной проблемы. Коллеги, высказывающие, а, тем более, настаивающие на своей профессиональной точке зрения, подвергались психологической и профессиональной обструкции. Процесс социальной дезадаптации осложнялся формированием фрагментарных, не всегда стойких по своей структуре и степени выраженности невротических и психосоматических нарушений, бытовой алкоголизации.
В процессе визуальной коммуникации истеро-эпилептоиды выявляли психологические маркеры проблем — формулирования предложений по развитию инноваций, систематичности и гибкости мышления, демонстрируя склонность к однозначным, безальтернативным решениям, категоричности в суждениях, неприятия и даже боязнь новых мнений, новых решений. Ригидно настаивали на собственном варианте решения, как единственно правильном, не учитывая объективных обстоятельств. Субъекты профессиональной деятельности с истеро-эпилептоидным психотипом, в тоже время, отличались развитыми коммуникативными навыками, которые реализовались при взаимодействии с персоналом своего отдела, других отделов и руководителями организации. Представители данного психотипа владеют уверенным стилем самопрезентации с оттенком наигранности, неискренности. Среди представителей, относящихся к шизоидному, эпилептоидному, шизо-эпилептоидному и мозаичному психотипам, столь заметной личностной деструкции под влиянием социальных факторов не отмечалось.
Таким образом, представители указанных личностных психотипов выявляют психодиагностические маркеры проблем визуальной коммуникации, такие как: невыразительность выступления, неумение пользоваться определенным видом публичного выступления, проявляют застенчивость, безэмоциональность или же, наоборот, бурные эмоциональные реакции при способности добиваться реальных профессиональных успехов. В то время как истеро-эпилептоидные и истеро-циклоидные психотипы хорошо владеют навыками публичного выступления, при отсутствии конкретных профессиональных успехов.
Библиографическая ссылка
Филимонова Е.В., Волоскова Н.Н. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ ПРОБЛЕМ ОРГАНИЗАЦИОННОГО ПОВЕДЕНИЯ СУБЪЕКТА ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ // Успехи современного естествознания. – 2010. – № 9. – С. 189-191;URL: https://natural-sciences.ru/ru/article/view?id=8877 (дата обращения: 05.07.2023).
Последние исследования фрустрации и агрессии
РЕКЛАМА:
Последние исследования фрустрации и агрессии!
Экспериментальные работы по фрустрации, конфликтам и реакциям на фрустрацию имеют не очень долгую историю.
На самом деле основная часть этого была сделана за последние 50-55 лет.
Это область, в которой психологи проявили огромный интерес к исследованиям, хотя это не очень обнадеживает из-за трудностей проведения экспериментов по этой клинической концепции. Среди работ, проделанных до сих пор, некоторые из них были выполнены на животных, а некоторые — на людях.
РЕКЛАМА:
Экспериментальные исследования фрустрации были тщательно начаты между 1930-1940 годами Розенцвейгом (1934), Миллером Доллардом и Дубом (1939), Шрамом (1940) и другими из Йельского университета, а также Уотсоном и многими другими. специалисты в области.
Розенцвейг (1935) сделал свою знаменитую иллюстрацию фрустрации инструментом для оценки характерных моделей реакций человека в повседневных фрустрационных ситуациях. Это исследование состоит из 24 карикатур, изображающих случаи из повседневной жизни. Персонаж каждой картины показан говорящим что-то разочаровывающее другому. Испытуемых просят записать или проговорить ответ второго человека.
Ответы были разделены на различные типы агрессивных реакций, таких как экстракарательные, интракарательные и безнаказанные. Что касается направленности агрессии, то экстракарательные реакции оказались наиболее частыми как у взрослых, так и у детей разных возрастных групп, а интракарательные — наименее.
Хотя различия между мальчиками и девочками были незначительными, различия между разными возрастными группами были значительными. По мере взросления детей внекарательные меры становились все меньше и меньше.
РЕКЛАМА:
Это классическое исследование Розенцвейга и несколько других смежных исследований породили знаменитую работу Розенцвейга «Очерк теории фрустрации». Кроме того, это послужило огромным стимулом для более поздних психологов для проведения дальнейших исследований в этой области.
Через несколько лет Миллер и Доллард (1939) сформулировали общий принцип своей знаменитой «гипотезы фрустрации-агрессии». Гипотеза утверждает, что «агрессия всегда является следствием фрустрации».
Миллер применил эту гипотезу к неграм США, чтобы изучить их реакцию на фрустрацию, вызванную белой группой.
Несмотря на свои ограничения и множество критических замечаний, с которыми пришлось столкнуться этой гипотезе, она является отправной точкой всех исследований в области фрустрации и ее возможных реакций. Сирс и Сирс (1939) завершили первый эксперимент в этом направлении, чтобы проверить гипотезу о том, что сила подстрекательства к агрессии прямо зависит от степени фрустрации.
Они разработали эксперимент, чтобы использовать в качестве независимой переменной вариации силы стимуляции голода у 5-месячного ребенка. В течение трех недель непрерывно кормление ребенка систематически прерывалось изъятием бутылочки изо рта, и у него возникали сосательные расстройства.
По мере того, как ребенок приближался к насыщению, сила фрустрации уменьшалась, и, следовательно, сразу же агрессивные реакции становились все меньше и меньше. Два исследования с анкетированием, проведенные Дубом, Сирсом и Миллером, добавили дополнительные доказательства в поддержку вышеуказанной точки зрения.
Данные показали, что доля агрессивных ответов была больше по мере того, как сила подстрекательства становилась выше.
Doob и Sears (1940) в ходе дальнейшего исследования обнаружили, что по мере усиления побуждения к агрессии происходит прогрессивное увеличение количества открытой агрессии.
Sears, Hovland и Miller (1940) провели исследование по созданию методов измерения агрессии. Эксперимент проводился на студентках колледжа. Испытуемые были проинформированы заранее, что им придется бодрствовать всю ночь. Но им также обещали обед, игры и карты в бессонный период.
Как ни странно, к их крайнему удивлению, все обещания были ложными, вдобавок к этому им было запрещено курить. Все это вызывало у испытуемых раздражение и разочарование. В ответ они выражали агрессию холодностью, равнодушием, враждебностью, жалобами и отказом от сотрудничества. Настолько, что дошли до того, что отметили «Все ли психологи сумасшедшие?»
Уотсон (Watson, 1934) провел сравнительное исследование поведения 230 студентов колледжа с фрустрирующим и безопасным детским опытом.
Значительно высокая разница в агрессивном поведении фрустрированных и обеспеченных детских переживаний привела Йельскую группу к более уверенному выводу о том, что агрессия является необходимым следствием фрустрации.
РЕКЛАМА:
Дембо, Кейстер, Апдеграфф наблюдали за гневной реакцией ряда детей, которым дали решить другую задачу. Они обнаружили, что частота агрессии коррелирует со степенью, в которой ребенок может решить проблему.
Goodenough, Isanc, Green Jersild и другие исследовали агрессивное поведение у детей как следствие фрустрации. Вмешательство в нормальное желание заснуть приводит к большому разнообразию агрессивных действий, как сообщают Sears, Hovland и Miller в соответствующей литературе.
Sears и Sears (1940) также обнаружили, что вмешательство в прием пищи вызывает злобный плач у маленьких детей и увеличение количества щелкающих и кусающих крыс (Miller, Stevenson, 19).35, Хантер (1934).
Также был проведен ряд исследований, доказывающих, что степень агрессии зависит от силы фрустрации, а также от степени вмешательства.
Исследования Дуба и Сирса (1939), Беллака, Родрика и Кибероффа подтверждают вышеуказанную точку зрения. Было также проведено несколько исследований смещения агрессии, чтобы подтвердить гипотезу о том, что сильная тенденция заторможенной агрессии должна быть смещена.
Ласуэлл поддерживает дело политического реформатора, который сублимировал свою агрессию по отношению к отцу и братьям в политике. Миллер и Доллард провели эксперимент, в котором крысам разрешили драться друг с другом. После боя вместо крысы оставили куклу.
Когда одну крысу увели, другая крыса напала на куклу. В другом подобном инциденте расстроенный человек может напасть на невинных наблюдателей или прохожих, особенно когда реальное препятствие не установлено.
Вышеизложенное подтверждается исследованием Ховланда и Сирса (1940), которые установили, что фрустрация была связана с низкой ценой на хлопок на Юге, но жертвой нападения стал ни в чем не повинный прохожий, негр. Козлы отпущения, а также случаи показывают смещение агрессии, хотя объекты нападения могут не иметь никакого отношения к происхождению фрустрации.
Последовательность замещения фрустрации была экспериментально продемонстрирована в некоторых исследованиях отношения. Мужчин в возрасте от 18 до 20 лет во время посещения летнего лагеря попросили указать свое отношение к мексиканцам и японцам до и после ситуации, связанной с разочарованием.
Сравнение двух ситуаций показало, что после фрустрации испытуемые проверяли меньше желаемых качеств, чем раньше. Несмотря на несколько положительных результатов, гипотеза Миллера-Долларда о фрустрации-агрессии не была принята многими более поздними психологами. Они высказали мнение, что регрессия, фиксация, отстранение и приспособление также являются реакцией на фрустрацию.
Баркер, Дембо, Левин и Райт (1941) провели «Экспериментальные исследования фрустрации у маленьких детей» , которая известна своим объективным вкладом в психодинамику. Поведение 30 детей в фрустрирующей и не фрустрирующей игровой ситуации сравнивали для измерения степени фрустрации и ее возможных реакций и влияния на эмоциональное и интеллектуальное поведение.
В ситуации, не вызывающей фрустрации, каждому ребенку разрешалось играть 20 минут с куклами, и «Э» записывала поведение ребенка без его ведома. Ситуация фрустрации была разделена на 3 части.
В период до фрустрации субъекту разрешалось играть с некоторыми привлекательными игрушками, смешанными со старыми, в течение 15 минут. После этого новые игрушки хранились в стеклянной альмире (проволочной сетке) и только показывались ребенку, а не давали играть с ними. Однако ему разрешили играть со старыми игрушками.
Полученные данные показали, что индукция фрустрации в среднем снижала конструктивность игры, чего не было обнаружено в нефрустрирующей ситуации. Иными словами, из-за фрустрации у каждого ребенка или в среднем наблюдалось ухудшение конструктивного характера их игрового поведения, что явно указывало на средний регресс уровня интеллектуального функционирования.
Кроме того, отмечалась неудовлетворенность, беспокойство, деструктивность и повышенная групповая агрессия.
Результаты убедительно показали, что регрессия также является возможной реакцией на фрустрацию.
Исследование реакции детей на неудачи, проведенное Кейстером и Апклеграффом, показало, что не только агрессия и регрессия, но и фиксация, рационализация и уход в себя также являются возможными реакциями на фрустрацию. Когда детям давали очень сложную задачу, некоторые пытались ее решить, в то время как другие проявляли агрессию, регрессию и синдром отмены.
Цандер собрал нормальную реакцию на фрустрацию у 34 детей 5-го и 6-го классов. Невнимание, плач и т. д. были ответами. Исследование Макклеланда и Апичеллы с участием 28 испытуемых, подвергшихся средним и тяжелым фрустрациям в лаборатории, демонстрировало различные типы агрессивных реакций, атак, отстранения и рационализации.
Были также проведены некоторые эксперименты по фиксации как реакции фрустрации. В исследовании на животных те, кого поставили в неразрешимую ситуацию и заставили продолжать, несмотря на неудачу, продолжали свою прежнюю работу, хотя предыдущее решение было неэффективным.
Компания New Comb исследовала изменение политических взглядов среди студентов. Те, кто легко изменился, 15 % имели фрустрацию, тогда как те, кто не смог измениться, 37 % имели фрустрацию.
Seward (1945) провел серию исследований на крысах по определению агрессивного поведения у крыс с целью выяснить развитие поведения у крыс обоего пола. Результаты показали, что по мере увеличения возраста происходило снижение количества выраженности агрессивного поведения. Имеются данные о том, что агрессия возникает из-за условной реакции.
Стаффорд (1948) провел исследование под названием «Экспериментальное расстройство у взрослых людей» на 99 студентах колледжа. Они попали в две неприятные ситуации. В первом условии испытуемым давали вспомнить определенные тесты интеллекта, и им давали достаточно времени, чтобы вспомнить его.
В следующем условии E прочитал некоторые материалы и попросил их указать, верны они или нет. Какими бы ни были их оценки, буква Е всегда говорила им, что их ответы неверны, и это их расстраивало.
Затем им дали список прилагательных, чтобы проверить свои чувства. Реакции были классифицированы как рационализация, абстиненция, невротическая депрессия и нормальная депрессия.
В исследовании реакций на фрустрацию 236 студентов колледжей и 207 заключенных государственной тюрьмы Франклин (1949) использовал Т.А.Т. как меру агрессии. Р.П.Ф. также использовался тест. Все группы в этом исследовании превышали норму в склонности приписывать свои фрустрации самим себе, а не внешним людям и вещам.
Исследование Линдзи и Гарднера (1950) «Экспериментальное исследование теории предубеждений о козлах отпущения» показало значительно большую восприимчивость к фрустрации, но не выявило значительно большего количества свидетельств внешней агрессии, чем те, у кого были низкие предрассудки меньшинства.
Биллинг (1950) провел исследование сравнительного влияния фрустрации на целенаправленное поведение в классе. Гипотеза, которую нужно было проверить, заключалась в том, что учащиеся, получившие неудовлетворительные оценки на экзамене, значительно уменьшат количество своих последующих записей в классе по сравнению с теми, кто получил проходные оценки на экзамене.
Результаты показали, что фрустрация, как правило, приводила к меньшему количеству записей после осмотра, но возвращалась к прежнему уровню через 48 часов. Различия между двумя группами не были значительными.
Hottenbuge (1951) провел исследование «Влияние фрустрации на игру в куклы». Результаты показали, что дети, сильно расстроенные и наказанные дома, были более агрессивны в играх с куклами, а дети, которых экспериментально наказывали (в лаборатории) за игру в куклы, были менее агрессивны.
Пасторе в критике гипотез фрустрационной агрессии указал на то, что «разумность или необоснованность фрустрирующего агента в значительной степени связана с вызыванием агрессивных реакций».
Комментируя гипотезы фрустрационной агрессии, Леви в своей статье о «Акт враждебности» заметил: «Существует ряд фрустраций, которые не вызывают агрессивных реакций в смысле разрядки враждебности по отношению к социальному объекту или его суррогатам».
Есть ряд экспериментов, в которых животные были расстроены… но никакой агрессии не было».
Мохсин (Mohsin, 1954) провел исследование «Влияние фрустрации на поведение при решении задач», в котором он попытался определить влияние фрустрации на выполнение одной задачи на выполнение следующей за ней задачи.
Прежде чем дать решить вторую задачу, разочарование было вызвано ложным отказом и саркастическими замечаниями по поводу плохой работы в первой задаче. Затем им дали решить следующую задачу.
Но существенной разницы между средними показателями контрольной или экспериментальной группы как в исходном, так и в конечном результате не наблюдалось. Мохсин объяснил этот результат тем, что фрустрация не была вызвана в экспериментальной группе, возможно, из-за сильного эго и высокой устойчивости испытуемых к фрустрации.
Таким образом, в их поведении не было признаков агрессии или регрессии как вероятной реакции на фрустрацию. Ливон и Муссен (1957) провели одно исследование связи контроля эго с явной агрессией и зависимостью.
Обычно предполагается, что степень открытой агрессии является проявлением фрустрации, а также силы торможения.
Ребенок, который приобретает высокую способность контролировать эго, скорее всего, будет справляться с фрустрацией более социализированным и одобренным образом. Исследование было разработано для проверки гипотезы о том, что индивидуальные различия в способности контролировать эго связаны со степенью подавления агрессии и зависимого поведения.
Исследование проводилось на представителях обоих полов и в двух возрастных группах. У девочек раньше развивалась способность контролировать эго, и они были менее склонны к открытой агрессии. Но различия между мальчиками и девочками не были существенными. Это исследование показало, что агрессивные импульсы можно подавлять с помощью процедуры контроля эго.
Лезер (1957) провел дальнейшее исследование «Взаимосвязь между явной и фантазийной агрессией как функция материнской реакции на агрессию». Пытался выяснить влияние поощрения и уныния на агрессию.
Корреляция между фантазиями и открытой агрессией детей составляет +43 для матери тех детей, которые поощряли фрустрацию, в то время как для детей, которые были обескуражены матерями, соответствующее r равно +.41. Таким образом, результаты показали, что материнское отношение, по крайней мере, до некоторой степени определяет связь между фантазией и открытой агрессией.
После «гипотез фрустрационной агрессии» Миллера и Долларда также был проведен ряд исследований гипотез о том, что агрессия снижает напряжение. Исследования Аппеля и Джонса подтверждают мнение о том, что агрессия снижает напряжение, и, следовательно, люди должны выражать свои худшие чувства, а не подавлять их.
Автор настоящей статьи (1967) провел исследование «Половые различия в реакции на фрустрирующие ситуации», чтобы выяснить различия между студентами мужского и женского пола в их реакции на фрустрирующие ситуации. Для исследования проблемы был построен график реакции фрустрации по методике Дуба, Сирса и Миллера (1939).
Схема реакции фрустрации, состоящая из 10 различных фрустрирующих ситуаций и 8 паттернов реакции, была применена к 220 субъектам, 110 мужчинам и 110 девушкам-студентам колледжа. Результаты показали, что 10 ситуаций являются более или менее похожими ситуациями, вызывающими фрустрацию, и различные реакции являются типичными.
Тест хи-квадрат показал, что мужчины и женщины в целом значительно различались по характеру своей реакции на нормальные фрустрирующие ситуации.
Субъекты женского пола, в частности, оказались регрессивными и им нравилось поведение отстранения, чем испытуемые мужского пола, тогда как мужчины оказались значительно более агрессивными.
Среди других типов реакций на фрустрирующие ситуации, таких как подавленная агрессия, тревога, приспособление, самоагрессия и рационализация, разница между мужской и женской группами не была достоверной.
При объективной оценке проведенного Розенцвейгом анализа субъективных реакций на фрустрацию в условиях пакистанской культуры Zaidi (1965) обнаружил, что: Здесь не было никаких существенных различий между интрапу- тивными и экстракарательными реакциями для обоих полов.
Выводы обсуждаются в свете пакистанской культуры.
Томас и Блэк (1967) оценили различия в реакции на фрустрацию в исследовании Rosenzweig Picture Frustration у испытуемых с высоким и низким уровнем одобрения. По сравнению с низкой группой, высокая n испытуемые с одобрением давали значительно меньше ответов агрессии по отношению к своему окружению, но больше ответов, указывающих на тенденцию к непризнанию враждебности путем смягчения вины.
Для интракарательной категории различий не обнаружено. Rosenzweig (1969) изучал различия в реакциях на фрустрацию между молодыми мужчинами и женщинами.
Определены статистически значимые половые различия в реакции на фрустрацию. Мальчики были значительно более агрессивны и защищали свое эго, чем девочки. Девочки были значительно более интрогрессивны и проявляли заметно большую зависимость. При отсутствии норм для подростков это показывает, что они соответствуют способам реагирования взрослых соответствующего пола.
Мутайя (1969) провел исследование взаимосвязи между уровнем стремления и реакцией на фрустрацию.
Были обнаружены значимые корреляции между средними баллами GD и реакциями фрустрации. Розенцвейг (Rosenzweig, 1969) провел еще одно исследование реакции подростков на фрустрацию с помощью теста Розенцвейга на фрустрацию.
Половые различия появляются в подростковом возрасте. Самцы более агрессивны (положительно и отрицательно), чем самки, возможно, из-за их большей конкурентоспособности со старшим поколением. Взрослые более опасны, чем сверстники, для субъектов-подростков.
Розенцвейг и Браун (1969) исследовали различия в зависимости от пола в реакциях подростков на фрустрацию. Различия в зависимости от пола были обнаружены, особенно когда фрустрирующие лица, представленные взрослыми, а не современниками, т. Е. Испытуемые мужского пола, оказались более агрессивными, чем испытуемые женского пола, особенно в отношении соперничества со старшим поколением.
Lieblich (1970) изучал реакцию на фрустрацию или произвольную фрустрацию другого в дилактических отношениях. Результаты показали, что люди верят в справедливый мир, в котором индивидуальная ценность и любовь связаны.
Розенцвейг и Браун (Rosenzweig, Braun, 1970) провели исследование половых различий в реакциях на фрустрацию среди подростков, что было изучено в рамках исследования фрустрации Розенцвейга с картинками.
Подростковая форма Rosenzweig P.F. Исследование было использовано для изучения половых и возрастных различий между 224 учащимися 10-х и 12-х классов. Были обнаружены некоторые половые различия. Однако в этой возрастной группе возрастные различия не были существенными. Наблюдались устойчивые различия во всех группах, независимо от того, был ли фрустрат сверстником или взрослым.
Kramer и Sonesblum (1970) провели исследование реакции на фрустрацию у годовалых детей. 25 нормальных младенцев получили график развития Гезелля, и их поведение в фрустрирующей ситуации наблюдалось с помощью киносъемки.
В одной группе испытуемых негативный аффект развился в достаточно короткий срок и привел к нарушению интереса. В другой группе негативный аффект не развился, но вместо этого произошло смещение фокуса их интереса.
В исследовании мотивационных и поведенческих аспектов фрустрации Хорст (1971) обнаружил, что результат фрустрации может быть конструктивным в зависимости от индивидуальной терпимости к фрустрации. При неадекватных реакциях могут наблюдаться агрессия, регрессия, ригидность и другие защитные механизмы.
В исследовании физической агрессии как функции фрустрации и физического нападения Тейлор и Ричард (1971) исследовали взаимосвязь между физической агрессией, двумя типами фрустрации и нападением. Они позволили 20 разочарованным и 20 не разочарованным студентам мужского пола соревноваться в задаче, связанной с Р.Т. с противниками, которые пытались дать им все большее количество шока.
Интенсивность агрессии напрямую зависит от интенсивности физической атаки. Ни одна из манипуляций с фрустрацией существенно не повлияла на поведение при установке шока.
Лорен (1971) в исследовании конструктивного подхода к фрустрации рассматривает фрустрацию как чувство, возникающее, когда цель не достигнута или недостижима в желаемое время.
Также утверждается, что разочарование приводит к творчеству.
Чтобы эффективно справляться с фрустрацией, необходимо позаботиться о следующем:
(A) Интеллектуальное осознание фрустрации как проблемы.
(b) Выявление причины разочарования.
(c) Принятие решения о порядке действий.
(d) Принятие решения о том, когда произойдет действие.
(e) Само действие.
Forbes and Shirley (1971) провели исследование «Приписывание вины, чувство гнева и направление агрессии в ответ на внутреннюю фрустрацию среди взрослых негритянок, живущих на уровне бедности».
Исследователи провели тест на 31 низкий S.E.S. Негры 20-60 лет. Было обнаружено, что испытуемые приписывали больше вины, когда белый расстраивал негра, чем когда негр расстраивал белого. Предполагается, что реакции негров на разочарование белых были связаны с полом, возрастом и социально-экономическим классом и, следовательно, могут быть неприменимы к другим негритянским группам.
В исследовании дифференциальных реакций на фрустрацию подростков и умственно отсталых взрослых, помещенных в специализированные учреждения, Rosenzweig P.F. исследование проводилось Сигелем (1972) до 52, 12-44-летних институционализированных умственно отсталых.
Результаты показали, что подростки и взрослые направляют свои фрустрации по существу экстраординарным или ненаказующим образом. Однако взрослые умственно отсталые склонны сосредотачиваться на самой фрустрирующей ситуации, в то время как подростки также сосредотачивают свою энергию на попытках найти ситуации, связанные с фрустрирующей проблемой. Продолжительность институционализации также обсуждается как возможная переменная для объяснения этого.
Сингх, Паливал и Гупта (1972) провел исследование реакции фрустрации у эмоционально неуравновешенных детей, сравнил фрустрационные реакции эмоционально неуравновешенных и нормальных детей с точки зрения типов реакции, направленности агрессии, паттернов Супер-Эго и оценок группового соответствия.
Испытуемыми были 50 детей с эмоциональными проблемами, энурезом, истерией и тревожными реакциями, 25 детей, выбранных случайным образом из приюта для мальчиков, обвиняемых в краже и побеге из дома, и 75 обычных детей начальной школы, соответствующих этим группам.
Делинквентные группы отличались от нормальных испытуемых типом реакции на фрустрацию и направленностью агрессии. Целостности и истерики демонстрировали различия в своих паттернах супер-эго. Рейтинги группового соответствия не выявили различий между группами.
Холмс (1972) провел эксперимент по смещению агрессии и вине с 60 студентами мужского пола, чтобы определить, приводит ли смещенная агрессия к большему чувству вины, чем прямо выраженная агрессия, и (б). Смещали ли фрустрированные субъекты меньше агрессии, чем они выражали бы непосредственно к источнику фрустрации.
Thompson and Kolstoe (1974) провели исследование физической агрессии как функции силы фрустрации и инструментальности агрессии.
Прямая физическая агрессия была связана с 3 переменными посредством модификации машины и процедуры агрессии А. Х. Басса (1961). Агрессия была либо инструментальной, либо неинструментальной в преодолении фрустрации, а фрустрация была произвольной и непроизвольной.
Результаты показывают, что в инструментальных условиях проявляется больше агрессии, чем в неинструментальных условиях. Более сильная фрустрация вызывала большую агрессию, чем более слабая фрустрация, но только тогда, когда агрессия ранее воспринималась как инструмент. Результаты также обсуждаются в связи с гипотезами фрустрационной агрессии.
Trexler (1976) в статье «Разочарование — это факт, а не чувство» обсуждал связь между разочарованием и низким самопринятием. Считается, что фрустрация — это факт, а не чувство, и поэтому она может научить пациентов лучше переносить фрустрацию.
Представлены случаи, чтобы проиллюстрировать, что долгосрочная фрустрация у клиента может быть сведена к минимуму, если научить его терпеть риск неудачи в достижении ближайших целей из-за настойчивости.
Рычаг (1976) провел исследование «Разочарование и предубеждение в Южной Африке». Он отметил, что сторонники теории фрустрационной агрессии рассматривают предубеждение как форму агрессии. Описаны три исследования влияния фрустраций на предубеждения в Южной Африке.
Результаты показывают, что, по-видимому, есть некоторые свидетельства фрустрации и симпатии, которые могут быть, а могут и не быть характерными для Южной Африки. Конкретные этнические группы могут быть выбраны в качестве подходящих объектов для перемещенной агрессии. Эти этнические группы не обязательно являются самыми низкими в иерархии этнических предпочтений.
Исследования, проведенные в области фрустрации, свидетельствуют о важности, придаваемой фрустрации и ее реакциям клиническими психологами.
Принимая во внимание роль фрустрации в психодинамике и в развитии неадекватного поведения, следует предпринять шаги для снижения степени фрустрации в детстве, для развития у ребенка толерантности к фрустрации и, наконец, для направления фрустрации через социально приемлемое поведение.
Главная ›› Психология ›› Аномальная психология ›› Фрустрация и агрессия
Фототест Фрустрации фон Розенцвейга
Gerd WenningerDie konzeptionelle Entwicklung und rasche Umsetzung sowie die optimale Zusammenarbeit mit den Autoren sind das Ergebnis von 20 Jahren herausgeberischer Tätigkeit des Projektleiters. Gerd Wenninger ist Mitherausgeber des seit 1980 führenden Handwörterbuch der Psychologie, des Handbuch der Medienpsychologie, des Handbuch Arbeits-, Gesundheits- und Umweltschutz sowie Herausgeber der Deutschen Ausgabe des Handbuch der Psychotherapie. Er ist Privatdozent an der Technischen Universität München, mit Schwerpunkt bei Lehre und Forschung im Bereich Umwelt- und Sicherheitspsychologie. Darüber hinaus arbeitet er freiberuflich als Unternehmensberater und Moderationstrainer.
Autoren und Autorinnen
Prof. Dr. Hans-Joachim Ahrens, Heidelberg
Dipl.-Psych. Roland Asanger, Heidelberg
PD Dr. Gisa Aschersleben, München
PD Dr.
Ann E. Auhagen, Berlin
Dipl.-Psych. Эберхард Бауэр, Фрайбург
Проф. д-р Ева Бамберг, Гамбург
Dipl.Soz.Wiss. Gert Beelmann, Bremen
Prof. Dr. Helmut von Benda, Erlangen
Prof. Dr. Hellmuth Benesch (Emeritus), Mainz
Prof. Dr. Detlef Berg, Bamberg
Prof. Dr. Hans Werner Bierhoff, Bochum
Проф. д-р Эльфрида Биллманн-Махеча, Ганновер
Проф. д-р Нильс Бирбаумер, Тюбинген
Дипл.-псих. Клаус Бликхан, Großkarolinenfeld
Dipl.-Psych. Daniela Blickhan, Großkarolinenfeld
PD Dr. Gerhard Blickle, Landau
Prof. Dr Peter Borkenau, Halle
Dr. Veronika Brandstätter, München
Dr. Elisabeth Brauner, Berlin
PD Dr. Jens Brockmeier, Toronto
Dr. Felix Brodbeck , Мюнхен
Проф. д-р Ханс-Бернд Брозиус, Мюнхен
Проф. д-р Хайнер Бубб, Гархинг
Christiane Burkart-Hofmann, Singen
Prof. Dr. André Büssing, München
Prof. Dr. Willi Butollo, München
Dipl.-Psych. Christoph Clases, Zürich
Dr.
Heinrich Deserno, Frankfurt
Prof. Dr. Iwer Diedrichsen, Stuttgart
Dr. Nicola Döring, Ilmenau
Dr. Heinz-Jürgen Ebenrett, Bonn
Prof. Dr. Walter Edelmann, Брауншвейг
Др. Вальтер Эренштейн, Дортмунд
Дипл.-псих. Моника Эйгенштеттер, Синцинг
Проф. д-р Томас Эльберт, Констанц
Проф. Доктор Эберхард Элбинг, München
PD Dr. Wolfgang Ellermeier, Regensburg
Проф. Доктор Гизела Эрдманн, Берлин
Доктор Бабетт Фалбрух, Берлин
Проф. Берн
Д-р Вольфганг Фастенмайер, Мюнхен
Проф. Д-р Фолькер Фауст, Ульм
Проф. Д-р Хуберт Фегер, Берлин
Дипл.-псих. Георг Фельзер, Трир
Проф. д-р Готфрид Фишер, Кельн
Проф. д-р Ульрих М. Флейшманн, Бонн
Дипл.-псих. Харис Фёрстер, Берлин
Prof. Dr. Dieter Frey, München
Gabriele Freytag, Berlin
Dr. Wolfgang Friedlmeier, Konstanz
Dr. Art T. Funkhouser, Bern
Brigitte Gans, München
Roland R. Geisselhart, Friedrichshafen
Dipl.
— Псих. Стефани Герлах, Мюнхен
Проф. д-р Хельмут Гиглер, Аугсбург
Д-р Клаус-Мартин Гётерс, Гамбург
Тобиас Грайтемейер, Мюнхен
Хайко Гросманн, Мюнстер
Д-р Герберт Гштальтер, Мюнхен
Проф. д-р Хорст Гундлах , Пассау
Проф. д-р Винфрид Хакер, Дрезден
Д-р Кристиан Хаваллек
Проф. Д-р Вольфганг Хекманн, Магдебург
Проф. Д-р Курт Хеллер, Мюнхен
Проф. Д-р Андреас Хельмке, Ландау
Д-р Юрген Хенниг, Гиссен
Проф. Д-р Герберт Хойер, Дортмунд
Проф. Доктор Зигфрид Хёфлинг, München
Mag. Эрик Хёльцль, Вена
Проф. Д-р Эрнст Хофф, Берлин
Д-р Ханс-Уве Хохнер, Берлин
Проф. Д-р Хайнц Холлинг, Мюнстер
Д-р Элис Холжей, Цюрих
Проф. , Мюнхен
Доктор Гундула Хюбнер, Галле
д-р Марин Игнатов, Берлин
д-р Беттина Янке, Аугсбург
проф. д-р Вильгельм Янке, Вюрцбург
д-р Уве Петер Каннинг, Мюнстер
д-р Юрген Кашубе, Мюнхен
проф. д-р Хайнер Ке упп, Мюнхен
проф.
д-р Томас Кизельбах, Ганновер
проф. д-р Эрих Кирхлер, Вена
д-р Эллен Кирш, Киль
проф. д-р Уве Клейнбек, Дортмунд
д-р Регина Клингер, Гамбург
проф. д-р Фридхарт Кликс, Берлин
Проф. д-р Райнер Х. Клюве, Гамбург
Nina Knoll, Berlin
Stefan Koch, München
Prof. Dr. Günter Köhnken, Kiel
Dr. Ira Kokavecz, Münster
Prof. Dr. Günter Krampen, Trier
Prof. Dr. Jürgen Kriz, Osnabrück
Д-р Фил Сильвия Ленгле, Вена
Проф. Д-р Эрих Ламп, Майнц
Аня Ланг фон Винс, Мюнхен
Томас Ланг фон Винс, Мюнхен
Проф. Д-р Арнольд Лангенмайр, Эссен
Проф. Д-р Эрнст Lantermann, Kassel
Dr. Fernando Lleras, Wien
Dr. Dr Walter v. Lucadou, Freiburg
PD доктор Урсель Лука-Краусгриль, Майнц
доктор Гюнтер В. Майер, Мюнхен
профессор, доктор Х. Мандл, Мюнхен
PD доктор Роланд Мангольд, Саарбрюккен
доктор Дитрих Манцей, Гамбург
Дипломированный психолог .
Маркос Марагкос, München
PD Dr. Morus Markard, Berlin
Prof. Dr. Hans J. Markowitsch, Bielefeld
Dr. Hans Peter Mattes, Berlin
Prof. Dr. Rainer Mausfeld, Kiel
Dr. Mark May, Hamburg
Prof. Д-р Филипп Майринг, Людвигсбург
Проф. д-р Эльке ван дер Меер, Берлин
Д-р Альберт Мельтер, Бонн
Dipl.-Psych. Brigitte Melzig, Landshut
Prof. Dr. Wolfgang Mertens, München
PD Dr. Rudolf Miller, Hagen
Dr. Helmut Moser, Hamburg
PD Dr. Jochen Müsseler, München
PD Dr. Hans Peter Musahl, Duisburg
Dr. Tamara Musfeld , Берлин
Проф. д-р Фридеманн Нердингер, Росток
Проф. д-р Петра Неттер, Гиссен
Проф. Меккенхайм
Проф. д-р Юрген Нич, Кёльн
Проф. д-р Рольф Ортер, Мюнхен
Проф. Доктор мед. Доктор Висс. Hanus Papousek, München
PD Dr. Mechthild Papousek, München
Dr. Christoph Perleth, München
Prof. Dr. Franz Petermann, Bremen
Prof. Dr. Matthias Petzold, Köln
Prof.
Dr. Gunter A. Pilz, Hannover
Di пл .-Псих. Waltraud Pilz, Bonn
Prof. Dr. Monika Pritzel, Landau/Pfalz
Dr. Klaus Puzicha, Bonn
Dr. Claudia Quaiser-Pohl, Bonn
Проф. Д-р Эрика Регнет, Вюрцбург
Доктор Габи Рейнманн-Ротмейер, Мюнхен
Гюнтер Рейсбек, Мюнхен
PD Dr. Rainer Reisenzein, Bilefeld
Prof. Dr. Alexander Renkl, Freiburg
77777.-Pys. Britta Renner, Berlin
Prof. Dr. Peter Riedesser, Hamburg
Prof. Dr. Dieter Riemann, Freiburg
Dr. Heiner Rindermann, München
Prof. Dr. Brigitte Rockstroh, Konstanz
Prof. Dr. Hans-Dieter Rösler, Rostock
Д-р Эльке Рорманн, Бохум
Проф. д-р Лутц фон Розенштиль, Мюнхен
Проф. д-р Генрих Петер Рюддель, Бад Кройцнах
Проф. д-р Франц Рупперт, Мюнхен
Проф. д-р Рут Рустемейер, Кобленц
Д-р Кристель Салевски, Грайфсвальд
PD д-р Мария фон Салиш, Берлин
Дипл.- Псих. Ларс Сатоу, Берлин
Проф. д-р Буркхард Шаде, Дортмунд
Проф.
д-р Райнер Шандри, Мюнхен
Проф. д-р мед. Кристиан Шарфеттер, Цюрих
Д-р Арист фон Шлиппе, Оснабрюк
PD Д-р Клаус-Гельмут Шмидт, Дортмунд
Д-р Мартин Шмидт, Мюнхен
PD д-р Лотар Шмидт-Атцерт, Вюрцбург
проф. д-р Стефан Шмидтхен, Гамбург
Кристоф Шмидт-Леллек, Франкфурт
проф. д-р Эдгар Шмитц, Мюнхен
проф. д-р Клаус А. Шнеевинд, Мюнхен
проф. Ханс-Дитер Шнайдер, Фрибур
Др. Йорк
Доктор Михаэль Шредл, Мангейм
Проф. д-р Хайнц Шулер, Штутгарт
Д-р Юрген Шульте-Маркворт, Гамбург
Д-р Оливер Шульц, Киль
Дипл.-псих. Ute Schulz, Berlin
Ralf Schulze, Münster
Dr. Stefan Schulz-Hardt, München
PD Dr. Beate Schuster, München
Prof. Dr. Ralf Schwarzer, Berlin
Dr. Bärbel Schwertfeger, München
Prof. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Dr. Бамберг
Проф. д-р Бернд Сикс, Галле
Дипл.-псих. Iris Six-Materna, Halle
Prof. Dr. Karlheinz Sonntag, Heidelberg
PD Dr.
Erika Spieß, München
Дипл.-псих. Peter Stadler, München
Prof. Dr. Irmingard Staeuble, Berlin
Dipl.-Psych. Габи Стаффа, Ландсхут
Д-р Фридрих-Вильгельм Штеге, Бонн
Д-р Эльфрида Штефан, Берлин
Проф. Д-р Мартин Стенгель, Аугсбург
Проф. Д-р Арне Стиксруд, Карлсруэ
Герхард Сторм, Бонн
Д-р Барбара Стозиек-тер -Braak, Essen
Prof. Dr. Bernd Strauß, Jena
Dr. Gudrun Strobel, München
Steffen Taubert, Berlin
Prof. Dr. Reinhard Tausch, Hamburg
Prof. Dr. Uwe Tewes, Hannover
проф. д-р Александр Томас, Регенсбург
проф. д-р Вальтер Токарски, Кёльн
Уте Томаски, bei Mannheim
PD д-р Рюдигер Тримпоп, Йена
проф. д-р Гизела Троммсдорф, Констанц
проф. д-р Вольфганг Туннер, Мюнхен
Доктор фил. Лило Тутч, Вена
Проф. д-р Иварс Удрис, Цюрих
Проф. д-р Дитер Улих, Аугсбург
Д-р Корделия Фолланд, Аугсбург
Проф. д-р Али Ваккер, Ганновер
Проф. д-р Гельмут Вагнер, Мю нчен
Проф.