Читать онлайн «Сомневайся во всем», Рене Декарт – ЛитРес
© Н. Карпицкий, составление, предисловие, преамбулы к текстам, комментарии, 2019
© С.Я. Шейнман-Топштейн (наследник), перевод, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
* * *
Рене Декарт – мыслитель у истоков Нового времени
Рене Декарт (1596–1650) был выдающимся математиком, физиком и физиологом. Мы до сих пор используем созданную им математическую символику, а его система координат отражает интуитивное представление человека эпохи Нового времени о бесконечном пространстве. Но прежде всего Декарт был философом.
Обликом он напоминает героя из приключенческого романа мушкетерской эпохи. Именно в эту эпоху ему довелось жить. Родился 31 марта 1596 года во Франции, в старинном, но обедневшем дворянском роду. Мать умерла, когда ему был год. С детства мальчик отличался любознательностью, отец даже в шутку называл его маленьким философом. Декарт был человеком разносторонних интересов, занимался физикой, математикой, биологией, психологией.
В детстве Декарт не отличался крепким здоровьем, поэтому в иезуитский колле́ж поступил поздно, в 1607 году. После окончания коллежа два года изучал право в университете Пуатье, затем перебрался в Париж, где жизнь вел разнообразную и беспорядочную. Усталость от светской жизни и тяга к путешествиям побудили его поступить на службу в армию. В 1618 году Декарт присоединился к протестантской армии в Голландии и одновременно занимался математикой, затем служил уже в католической армии в Германии во время Тридцатилетней войны, участвовал в битве за Прагу, позже принимал участие в знаменитой осаде Ла-Рошели.
В 1629 году Декарт поселяется в Голландии и погружается в научную работу. В 1634 году он закончил свой первый программный труд «Мир», но так и не решился его издать, услышав о преследовании Галилея. Далее он пишет «Рассуждение о методе» (1637), «Размышления о первой философии» (1641), «Первоначала философии» (1644).
В 1635 году у Декарта родилась внебрачная дочь Франсина, которая в возрасте пяти лет умерла от скарлатины.
Ее смерть стала тяжелейшей утратой в его жизни.
В 1649 году Декарт принимает приглашение шведской королевы Кристины, которая давно интересовалась его философией, и переезжает в Стокгольм. Декарт дает королеве уроки три раза в неделю в пять утра, но вскоре простужается и умирает, вероятно, от пневмонии.
В 1663 году Папа поместил работы Декарта в индекс запрещенных книг, а в 1671 году Людовик XIV запретил преподавать картезианство в учебных заведениях Франции.
Тем не менее влияние Декарта на умы последующих мыслителей было огромно. Его вклад в философию невозможно переоценить. Декарт заложил основание рационализма в новоевропейской философской традиции. Этому способствовали три обстоятельства: талант, стремление к познанию и время, в которое ему довелось жить.
С одной стороны, Декарт в своих натурфилософских рассуждениях во многом мыслит как средневековый ученый. В частности, он обосновывает научное знание о физических процессах не на основе эксперимента, как его современник Галилео Галилей, а на интуитивных догадках ума исключительно методом умозрения.
С другой стороны, многие явления мира он осмысляет уже как человек новой эпохи, в частности, идею бесконечности мира. Мысль Декарта принадлежит двум разным эпохам, носит переходный характер и отвечает на вызов Нового времени. Этим вызовом стал неразрешимый вопрос, который до сих пор ставит в тупик. Каким образом можно убедиться в достоверности познания мира? Декарт считает жизненно значимым найти ответ на этот вопрос, для чего использует метод радикального сомнения – усомниться во всем, в чем только можно, благодаря этому выявить несомненное и построить на нем прочное здание философии и науки.
Этот вопрос не стоял ни перед античными, ни перед средневековыми мыслителями. Он оформился четыре столетия назад и до сих пор ставит людей в тупик. Когда, например, они смотрят фантастические фильмы, в которых мир оказывается порождением чьего-то сознания или виртуальной реальностью.
Начало эпохи Нового времени ознаменовано великими географическими открытиями, революцией в науке, утверждением гелиоцентрической концепции, ориентацией науки на эксперимент, Реформацией и Тридцатилетней войной.
В этот период в культурном сознании изменяется основополагающая познавательная установка, которая потом оформилась в философской идее познания как отражения реального мира в сознании человека.
Допустим, глаза улавливают отраженный от дерева свет и передают сигнал в мозг. В свою очередь, работа мозга порождает образ дерева в сознании. Человеку дан только внутренний мир его сознания – субъективность, поэтому он воспринимает не дерево само по себе, а образ дерева, отраженный в сознании. У античного человека не было представления о субъективности – внутренним мире сознания, поэтому внешние вещи даны не в отражении, а сами, как они есть. Если человек видит дерево, то и воспринимает само дерево как таковое. Древнегреческие философы обосновывали познание как восприятие самой реальности. Платон полагал, что умом можно видеть сущность вещи – ее идею. Эта идея воплощается в материи и в таком виде непосредственно воспринимается органами ощущений. Это означает, что видимый мир и есть реальный мир как таковой, поэтому усомниться в реальности мира ни Платон, ни какой-нибудь иной античный или средневековый философ не мог.
Во времена Декарта уже сложилось представление о внутреннем мире сознания, в котором отражается мир внешних вещей. Но если так, то как мы можем убедиться, что вещи именно такие, как выглядят в восприятии. Может быть, они порождены внушением или собственной фантазией, а весь окружающий мир – иллюзия? Кстати, современные нейрофизиологи подтверждают, что активность мозга при галлюцинации идентична активности при реальном восприятии объекта. Все образы, в которых мы воспринимаем мир, мозг может продуцировать самостоятельно.
В таком случае как можно убедиться, что окружающий меня мир не сон и не гипноз? Может быть, мы все живем в виртуальной реальности? Ее вторжение в жизнь современных людей привлекло внимание к этому вопросу, который обыгрывается в кино и в фантастической литературе. Однако Рене Декарт продумал его четыре сотни лет тому назад.
Для Декарта было жизненно важно убедиться, что дело его жизни – познание мира, это не пустая игра воображения, и мир, в котором он живет, принимает ответственные решения, к чему-то стремится, и есть настоящий и подлинный.
Однако Декарт понимал, насколько легко поставить под сомнение наше восприятие мира, поэтому философское обоснование надежного знания о нем становится его главной задачей.
Для решения этой задачи он прибегает к методическому сомнению – методу радикального сомнения. Допустим, как гипотетически предположил Декарт, некий злокозненный демон создает иллюзию реальности мира для меня, или, быть может, я в гипнозе, бреду, сновидении или виртуальной реальности, и вокруг только иллюзия, но даже в этом случае несомненно, что дважды два будет четыре. Можно усомниться в реальности мира, но невозможно усомниться в том, что треугольник ограничен тремя линиями.
В этом Декарт обнаруживает самоочевидные истины, которые называет «врожденными идеями». Термин неудачен, так как наталкивает на ошибочную мысль, будто у младенца с рождения уже есть какие-то идеи. Критикуя Декарта, Джон Локк писал, что сознание новорожденного подобно чистой доске и никаких врожденных идей там быть не может. Эта критика несправедлива, поскольку Декарт не имел в виду, что идеи заложены в готовом виде с рождения.
Речь о том, что человек приходит к идеям независимо от характера опыта. Например, он может и не изучать математику, но если приступит к изучению, то придет к истинам, которые ни от чего не зависят.
Правильнее было бы назвать такие идеи не врожденными, а априорными. Но это слово ввел в употребление Иммануил Кант, во времена Декарта его еще не использовали.
Врожденных идей много, но необходима одна особенная, которая позволила бы обосновать реальность познаваемого мира. Декарта озарило во время военного похода. Было холодно, негде укрыться, кругом сгоревшие дома, и лишь печки оставались целыми, сохраняя тепло после пожара. Дабы согреться Декарт закрывается внутри одной такой печки, и там в темноте и тишине оказывается наедине с собой, отрезанным от окружающего мира, и в этот момент он пережил озарение. Ведь даже если бы мир и был иллюзией, есть самоочевидное, которое независимо от восприятия мира – это самоочевидность собственного мышления. Невозможно поставить под сомнение идею: мыслю, следовательно, существую (cogito ergo sum).
Речь идет вовсе не о логическом выводе «если…, то…», а о самоочевидности обнаружения собственного существования.
Эта самоочевидная истина не зависит ни от чего. Она априорна – первична по отношению к эмпирической реальности. Спустя столетие Иммануил Кант совершит революционный переворот в философии – он сделает чистое от эмпирического опыта априорное сознание главным предметом изучения. Но открыл такое сознание Декарт, когда осознал себя как мыслящий субъект, независимый от эмпирического опыта.
Исходя из идеи «cogito ergo sum» Декарт обосновывает сначала существование Бога, а потом и мира. Именно в таком порядке, поскольку, как бы это ни показалось многим странным, но существование Бога обосновать проще. Если атеист отрицает Бога, остается какое-то поле для дискуссий с ним, возможность обсуждать те или иные доводы за или против позиции атеизма. Но если бы атеист перешел на позицию нигилиста, отрицающего существование мира, то поле для дискуссий резко сократилось бы.
Декарт выстраивает умозрительную цепочку рассуждений без опоры на эмпирический опыт, который все равно, как он считает, недостоверен.
Поскольку я сомневаюсь, я существо несовершенное. Но во мне есть идея совершенного существа, до которой я не могу сам додуматься, поскольку не обладаю совершенством. Следовательно, эта идея вложена в меня самим совершенным существом, то есть Богом.
На этой предпосылке обосновывается существование мира: Бог совершенен, потому не будет обманывать, создавая для человека иллюзию мира. Мир существует именно так, как его познает человек, иначе Бог не вкладывал бы в него уверенность в существовании творения. Мир познаваем, поскольку Бог вложил в разум человека те же законы, которые заложил в мироздание, а также наделил человеческий разум способностью исправлять ошибки в познании.
В дальнейшем при описании законов природы Декарт постоянно подчеркивает, что выводит их из самоочевидной идеи существования Бога. В основе средневековой картины мира лежала очевидность этого существования, и человек удостоверял истинность собственного бытия на основе причастности бытию Бога. Для человека Нового времени первичной очевидностью является он сам, его собственное существование, которое удостоверяет бытие мира или бытие Бога.
В своей радикальной критике познавательных способностей человека Декарт выступает как человек новой эпохи, однако в обоснованиях законов природы он апеллирует к тому, что очевидно для человека предшествующей эпохи. Это подчеркивает переходный характер мысли Декарта.
Так он приходит к основополагающей для всей традиции рационализма идее – законы, по которым разум познает мир, соответствуют законам природы. Большинство ученых, не задумываясь, принимают эту идею на веру. Можно спросить физика или биолога: научные законы, которые мы открываем, соответствуют законам внешнего мира, или же они являются только условным способом его описания? Ученый может ответить, что эти законы мы удостоверяем на опыте.
На это можно привести много возражений. Во-первых, из наблюдаемых фактов не следует их необходимость, во-вторых, факты можно обобщить разными способами, и наконец в-третьих, может быть, сами факты искажаются при восприятии или же за них мы принимаем иллюзии сознания.
Но можно ли доказать, что законы познания соответствуют законам природы и поэтому мир именно такой, как он выглядит в научном познании? Декарт честно попытался доказать это, однако убедительно для всех обосновать, что мир реален и законы разума соответствуют законам природы, невозможно в принципе.
Декарт нашел обоснование, пусть и не убедительное для всех, но способное удовлетворить родственных ему по способу мышления людей.
Однако он прекрасно видел возможные возражения. Даже если Бог вкладывает в меня законы разума, как узнать, что я не извратил их подобно умалишенному, который живет в своем вымышленном мире?
Сложную идею легко извратить, но невозможно извратить предельно простую, не придав ей большую сложность. Следовательно, надежной защитой от заблуждений будет умение разлагать любые сложные объяснения на простые составляющие и приводить их в соответствие с очевидными истинами ума. Для этого Декарт разрабатывает правила для руководства ума: исходить из очевидно истинного, разлагать сложную проблему на составляющие ее простые, затем переходить от простых вещей к более сложным, максимально учитывая все факторы и ничего не пропуская. Таким образом, любая сложная задача сводится к набору простых.
Мир должен соответствовать простым и ясным законам разума. Декарт четко формулирует понятие законов природы и дает описание законов движения и механического столкновения, которые определяют явления и свойства физического мира, предвосхитив ньютоновские законы классической механики.
В этом аспекте он выступил как предтеча современной науки. С другой стороны, Декарт выстраивал теорию физического мира, опираясь на умозрение, а не на эксперимент. В этом аспекте он был ближе к средневековой науке, чем к естествознанию в современном понимании.
Умозрительный подход позволял Декарту свести все сложные законы мира к простым механическим. Это давало Декарту уверенность в адекватности познания мира, но привело его к позиции механицизма, уподобляющей мир часовому механизму. Такое упрощение понимания сложных явлений привело к новому неразрешимому противоречию. Ведь если тело человека подчинено законам физического мира, то как тогда обосновать свободу воли, которая управляет телом? Если же разум управляет телом в полном соответствии с законами физического мира, то свободе воли вовсе не остается места. Поэтому продолжатели традиции рационализма Спиноза и Лейбниц вовсе отказались от идеи свободы воли.
Декарт, однако, не отказывается от этой идеи и пытается объяснить, каким образом воля может управлять телом.
Ведь тело, считает он, принадлежит материальной субстанции, основным свойством которой является протяженность. Все процессы в такой субстанции определяются законами движения и столкновения, и не подразумевают свободную волю, которая принадлежит идеальной субстанции. Таким образом, всего в мире только две субстанции, и человек слагается из обеих.
Современная наука позволяет описать движение руки более сложным образом, чем у Декарта: как сложную биохимическую реакцию, вызывающую сокращение мышц. Но суть от этого не меняется. В любом случае каждый физиологический процесс в теле человека предопределен предшествующим процессом, и в этой цепочке причинно-следственных отношений нет места для свободы воли. Причем мозг такой же материальный объект, как и все тело, и также обусловлен биохимическими реакциями, поэтому сам не может воспроизвести действие свободной воли. В самосознании же человек ясно чувствует, что сам свободно управляет рукой.
Декарт пытается решить это противоречие. Он описывает аффекты как телесные состояния и разрабатывает теорию рефлекса, объясняющую работу тела без вмешательства души, что дало толчок развитию физиологии.
Кроме того, он вводит закон сохранения движения: акт сознания человека не может создать нового телесного импульса, но может перенаправить уже имеющиеся импульсы в новое русло. Когда импульсы движения в руке пребывают в равновесии, рука покоится, когда получают команду изменить направление, рука приходит в движение, но количество импульсов от этого не меняется.
Но даже при таком объяснении остается непонятным, как сознание, которое по своей природе вне пространства, дает команды материальному телу? Декарт не может дать на это философский ответ и поэтому дает медицинский. Он указывает на эпифиз – шишковидную железу в мозгу человека, которая и перераспределяет команды сознания в импульсы, передающиеся по нервной системе. Философский ответ Декарт дать не смог, потому что при такой постановке вопроса ответ в принципе невозможен.
Декарт стоит у истоков новой эпохи, его философия носит переходный характер от средневекового типа мышления к новоевропейскому типу. Его научное объяснение мира базируется на умозрительных допущениях, которые не проверяемы эмпирически.
В частности, заполненность мира материальной субстанцией, которая в постоянном движении и бесконечно дробится, из осколков которой образуются звезды и небеса.
В то же время Декарт во многом проявляет себя как ученый в современном понимании этого слова. Он сформулировал понятие научного закона, предложил законы движения, которые согласуются с классической механикой, оперировал идеей бесконечности мира, предложил эволюционное понимание физического мира, разработал современную математическую символику и т. д. Но главное, он поставил основной вопрос, который определил дальнейшее развитие европейской философии – вопрос о познаваемости мира, – и решал этот вопрос как философ Нового времени – методом радикализации сомнения.
Николай Карпицкий
Правила для руководства ума
Перевод В.И. Пикова
Декарт жил в эпоху революции, происходящей в умах и в науке. Отказ от старых представлений, основанных на авторитете и общепризнанных умопостигаемых истинах, угрожал потерей опоры в поиске надежного знания.
Для Декарта жизненно важно было убедиться, что его стремление к познанию не сводится к пустой игре ума и поэтому любое научное знание можно обосновать на очевидных для ума истинных предпосылках. Но для этого был необходим метод, который позволил бы распутать любой клубок запутанных вопросов, опираясь на фундамент твердых и очевидных истин.
С этой целью Декарт пишет методологический трактат «Правила для руководства ума», в котором методы познания сводятся к исходным простым правилам. Время начала работы над трактатом точно неизвестно, а сам трактат так и остался незавершенным, но главную свою мысль Декарт в нем выразил. В 1628 году или в самом начале 1629 года трактат приобретает тот окончательный вид, в котором он известен сейчас.
Впрочем, эта работа еще не дает представление о философской системе Декарта в целом. Для ее понимания лучше обратиться к трактату «Первоначала философии» (1644 г.), в котором он обобщает основные идеи метафизики, к его книге «Размышления о первой философии» (1640 г.
) и к программному труду «Мир» (1634 г.). Однако принципы мышления и познания он излагает в «Правилах…», которые могут служить методологическим введением в философию Декарта.
Правило I
Целью научных занятий должно быть направление ума таким образом, чтобы он выносил прочные и истинные суждения о всех встречающихся предметах
Декарт считает, что обыденное мышление запутывает и усложняет понимание, а научное мышление, напротив, приводит к простоте понимания на основе твердых и истинных суждений. Поэтому нужно отказаться от ошибок обыденного мышления. Например, если две вещи чем-то похожи, то люди склонны переносить свойства одной из них на другую. Исходя из этого, специалисты в какой-либо одной узкой области начинают судить обо всем многообразии мира со своей узкоспециальной точки зрения. Не понимая многообразия, они не только не постигают всеобщей мудрости, но и не задумываются о здравом смысле.
Заметив какое-нибудь сходство между двумя вещами, люди имеют обыкновение приписывать им обеим, даже в том, чем эти вещи между собою различаются, свойства, которые они нашли истинными для одной из них.
Изучение одной науки не препятствует нам, как это имеет место при упражнении в одном искусстве, преуспевать в другой, но скорее даже способствует. И, право, мне кажется удивительным нрав большинства людей: они весьма старательно изучают свойства растений, движение звезд, превращение металлов и предметы подобных наук, но почти никто и не помышляет о хорошем уме (bona mens) или об этой всеобъемлющей Мудрости, между тем как все другие занятия ценны не столько сами по себе, сколько потому, что они оказывают ей некоторые услуги. Поэтому не без основания мы ставим настоящее правило во главе всех других, ибо ничто не отклоняет нас от прямого пути к искомой истине более, нежели направление наших занятий не к этой общей цели, а к тем или иным целям частного порядка. Я не говорю здесь о дурных и предосудительных целях, которые преследуются, например, из тщеславия или позорного корыстолюбия, ибо ясно, что лживые расчеты и низкие уловки грубых натур открывают к ним пути гораздо более короткие, нежели тот, который доступен действительному познанию истины.
Вскоре он удивится тому, что продвинулся гораздо далее, нежели те люди, которые занимаются частными науками, и достиг не только тех результатов, которых они хотели бы добиться, но и других, более ценных, о которых те не смеют и мечтать.
Декарт делает вывод, что все науки связаны и в основе многообразия знания лежит всеобщая мудрость, постичь которую значительно легче изучая все науки сразу, а не по отдельности. Здесь следует выделить важный момент, который раскрывает культурный смысл позиции этого философа. В Средневековье объяснить явление означало соотнести его с высшей истиной, то есть с такой идеальной определенностью, которая подтверждается авторитетами, традицией или религиозным откровением. Однако Декарт является человеком новой эпохи, поэтому истину ищет в критическом переосмыслении познавательных способностей. В дальнейшем, в соответствии с логикой развития науки, этот путь приведет к разрыву между научным знанием и простотой человеческой интуиции, представляющей мир на простых самоочевидных истинах.
Но этого Декарт не мог знать, а если бы узнал, то вряд ли смог бы с этим смириться. Поэтому он уверен, что может найти за разнообразием научного знания всеобщую мудрость, то есть ту же определенную истину, но которая теперь была бы удостоверена не авторитетами и традицией, а критическим мышлением.
Но этого Декарт не мог знать, а если бы узнал, то вряд ли смог бы с этим смириться. Поэтому он уверен, что может найти за разнообразием научного знания всеобщую мудрость, то есть ту же определенную истину, но которая теперь была бы удостоверена не авторитетами и традицией, а критическим мышлением.Рене Декарт цитата: Сомневайся во всём.
— Рене Декарт
Последнее обновление 3 августа 2022 г.
Рене Декарт
55французский философ, математик, механик, физик и физиолог 1596 — 1650„Сомневаться во всём, верить всему — два решения, одинаково удобные: и то, и другое избавляет нас от необходимости размышлять.“
— Жюль Анри Пуанкаре французский математик, физик, астроном и философ 1854 — 1912
О науке и познании
Вариант: Сомневаться во всём, верить всему — два решения, одинаково удобные: и то, и другое избавляет нас от необходимости размышлять.
„Заставить детей читать — не главное. Дети, которые хотят читать, будут читать.
Дети, которые хотят научиться читать, будут учиться читать. Гораздо важнее научить детей сомневаться в прочитанном. Детей следует учить сомневаться во всём подряд. Сомневаться во всём, что они прочитали, во всём, что они слышат. Детей надо учить сомневаться во власти. Родители никогда не учат своих детей сомневаться во власти, потому что они сами — властные фигуры, и они не хотят подрывать дерьмовые устои своего собственного дома. Так что они подмазываются к детям, дети подмазываются к ним, все подмазываются друг к другу, все вырастают ёбнутыми, а потом приходят на шоу навроде вот этого.“
— Джордж Карлин американский комик 1937 — 2008
[It’s] not important to get children to read. Children who wanna read are gonna read. Kids who want to learn to read [are] going to learn to read. [It’s] much more important to teach children to QUESTION what they read. Children should be taught to question everything. To question everything they read, everything they hear. Children should be taught to question authority.
Parents never teach their children to question authority because parents are authority figures themselves, and they don’t want to undermine their own bullshit inside the household. So they stroke the kid and the kid strokes them, and they all stroke each other, all grow up all fucked up, and they come to shows like this.
„Сомневайтесь в себе, и вы усомнитесь во всём, что вы видите. Судите себя, и вы увидите судей повсюду. Но услышьте звук собственного голоса, и поднимитесь над сомнениями и суждениями. И вы увидите вечность.“
— Нэнси Лопес 1957
„Когда тебя любят, не сомневаешься ни в чем. Когда любишь сам, во всем сомневаешься.“
— Габриэль Сидони Колетт французская писательница 1873 — 1954
„Обо всём уже сказано, но, к счастью, не обо всём подумано.“
— Станислав Ежи Лец польский поэт, философ, писатель-сатирик и афорист XX века 1909 — 1966
Вариант: Обо всём уже сказано, но, к счастью, не обо всём подумано.
„… полезно иногда сомневаться в себе: пока мы сомневаемся, мы стараемся стать лучше.
“
— Энтони Хопкинс британский и американский актёр театра и кино, режиссёр, композитор 1937
„Те, кто любит, либо ни в чем не сомневаются, либо же сомневаются во всем.“
— Оноре де Бальзак французский писатель-прозаик 1799 — 1850
„Смысл есть во всём.“
— Деми Ловато американская актриса и певица 1992
„Существуют два рода глупцов: те, кто не сомневается ни в чем, и те, кто во всем сомневается.“
— Шарль-Жозеф де Линь 1735 — 1814
„Не уверен — не сомневайся.“
— Александр Заяц
„Если ты сомневаешься, ты слаб.“
— Кира Найтли английская актриса 1985
„Умный человек может сомневаться в верности любовницы, но сомневаться в неверности жены может только дурак.“
— Николя де Шамфор 1741 — 1794
„Во всём нужна мера.“
— Солон афинский политик, законодатель и поэт -638 — -558 до н.э.
„Если сомневаетесь, надевайте красное.“
— Билл Бласс 1922 — 2002
„Думай за себя и сомневайся в авторитетах.
“
— Тимоти Фрэнсис Лири 1920 — 1996
„Когда веришь в хорошее — лучше не сомневаться!“
— Джулиана Вильсон
„Русская мысль не сомневается.“
— Андрей Кончаловский советский, американский и российский режиссёр, сценарист 1937
„Когда сомневаешься, говори правду.“
— Марк Твен американский писатель, журналист и общественный деятель 1835 — 1910
„Нет во Всём нигде пустоты, как нет и излишка.“
— Эмпедокл Акрагантский древнегреческий философ -490 — -430 до н.э.
из поэмы «О природе»
„Неонацизм — это когда виноват во всём кто-то, только не я.“
— Сергей Александрович Михеев российский политолог 1967
Программа «Железная логика» с Сергеем Михеевым и Сергеем Корнеевским на радио «Вести FM». Эфир от 21.04.2017 года.
Descartes // Цифровые эссе // Бог и хорошая жизнь // Университет Нотр-Дам
Отказ верить
Мы уже встречались со скептицизмом в философии, когда читали Апологию Сократа .
Но теперь мы собираемся рассмотреть, как скептицизм был возрожден как добродетель в эпоху Просвещения. И, как и любая добродетель, интеллектуальное смирение может быть добродетелью, которую бывает трудно правильно реализовать.
Декарт и скептицизм в эпоху Просвещения.
Рене Декарт (1596-1650) был математиком и философом, писавшим в начале эпохи, которую мы сейчас называем Просвещением. Эпоха Просвещения примечательна несколькими тенденциями. Наука стала более единой, а метод эксперимента стал цениться как надежный способ познания мира. Возникло много новых научных дисциплин. Философы открыли новые вопросы о роли религии в личной и общественной жизни. В основе этого лежало стремление как раздвинуть границы человеческого знания, так и найти наилучшие способы получения знаний.
В этом тексте Декарт задается вопросом: как мы можем знать, что наши убеждения обоснованы? Как мы можем искоренить наши предубеждения? Это тема размышлений о первой философии. Сегодня мы читаем отрывки из первых двух из этих Медитаций . Если вы хотите скачать PDF-файл всех шести «Размышлений Декарта», вы можете получить доступ к одному из них здесь. (Этот перевод сделан философом Джонатаном Беннеттом.)
Здесь профессор Северной Дакоты Пэдди Бланшетт представляет точку зрения Декарта на знание и описывает разницу между и верой и знанием.
Разрушение моих мнений (медитация 1)
Несколько лет назад я был поражен тем, как много ложных вещей я верил, и насколько сомнительной была структура убеждений, которые я основывал на них.
Я понял, что если я хочу установить в науках что-то стабильное и долговечное, мне нужно — хотя бы раз в жизни — полностью разрушить все и начать заново с основ. Это выглядело как огромная задача, и я решил подождать, пока не стану достаточно взрослым, чтобы быть уверенным, что откладывать ее дальше бесполезно. Теперь я откладывал это так долго, что у меня нет оправдания тому, чтобы продолжать планировать это, вместо того чтобы приступить к работе. Так что сегодня я отложил все свои заботы и устроил себе четкий отрезок свободного времени. Я здесь совершенно один и, наконец, искренне и без сдерживания посвящу себя разрушению своих мнений.
Я могу сделать это, не показывая, что все мои убеждения ложны, что, вероятно, больше, чем я когда-либо мог бы сделать. Мой разум подсказывает мне, что не только не соглашаясь с утверждениями, которые явно ложны, я должен также воздерживаться от утверждений, которые не вполне достоверны и несомненны. Так что все, что мне нужно для того, чтобы отвергнуть все мои мнения, это найти в каждом из них хоть какой-нибудь повод для сомнения.
Я могу сделать это, не проходя их по одному, что заняло бы целую вечность: как только фундамент здания подорван, все остальное рушится само по себе; так что я перейду прямо к основным принципам, на которых покоились все мои прежние убеждения.
Все, что я до сих пор принимал как самое верное, пришло ко мне через мой . Но время от времени я обнаруживал, что они обманули меня, и неразумно полностью доверять тем, кто обманул нас хотя бы однажды.
Декарт пытается усомниться в своих чувствах
Всегда ли некоторые представления заслуживают доверия?
Однако, хотя чувства иногда обманывают нас относительно объектов, которые очень малы или далеки, это не относится к моему убеждению, что я здесь, сижу у огня, в зимнем халате, держу в руках этот лист бумаги. руки и тд. Кажется совершенно невозможным сомневаться в подобных верованиях, исходящих от чувств.
Другой пример: как я могу сомневаться в том, что эти руки или все это тело мои? Чтобы усомниться в таких вещах, я должен был бы уподобить себя сумасшедшим с поврежденным мозгом, которые убеждены, что они короли, когда на самом деле они нищие, или говорят, что они одеты в пурпур, когда они наги, или что они тыквы или сделаны из стекла. Такие люди безумны, и меня сочли бы таким же сумасшедшим, если бы я подражал им.
… Нет. Любое восприятие может быть сном.
Какое блестящее рассуждение! Как будто я не человек, который спит по ночам и часто испытывает во сне все те же переживания, что и сумасшедшие, когда бодрствуют, а иногда даже более невероятные. Часто во сне я убеждаюсь в таких же знакомых событиях, что я сижу у огня в халате, а на самом деле лежу в постели раздетый!
Могу ли я сказать, сплю ли я?
Но прямо сейчас мои глаза, безусловно, широко открыты, когда я смотрю на этот лист бумаги; Я качаю головой, и она не спит; когда я потираю одну руку о другую, я делаю это намеренно и знаю, что делаю.
Все это не произошло бы с такой ясностью для того, кто спит.
… Нет. Некоторые сны очень яркие.
Действительно! Как будто я не помнил других случаев, когда меня обманывали точно такие же мысли во сне! Размышляя об этом более внимательно, я понимаю, что никогда не существует надежного способа отличить бодрствование от сна. Это открытие вызывает у меня головокружение, что само по себе укрепляет мысль о том, что я, возможно, сплю!
Здесь Декарт представляет тему, затронутую во многих научно-фантастических фильмах. Например, начало:
Аргумент Аргумент сновидения
Вот один из способов, которым мы можем попытаться обрисовать Аргумент сновидения Декарта:
- Если я что-то знаю, то это потому, что мои чувства не обманывают меня.
- Когда я сплю, мои чувства обманывают меня.
- Я не знаю наверняка, бодрствую я или сплю.
Поэтому ничего не делаю (по крайней мере, ничего сенсорного).
Верен ли аргумент? Придумайте контрпримеры. Мы обсудим их в классе.
Возражение Возражение: некоторые убеждения достоверны даже во сне?
Затем Декарт задается вопросом, существуют ли какие-то убеждения, которые, как мы знаем, верны даже во сне…
Предположим, что я сплю — это неправда, что я с открытыми глазами двигаю головой и протягивая руки. Предположим, в самом деле, что у меня нет ни рук, ни вообще никого. Тем не менее, следует признать, что видения, приходящие во сне, подобны картинам: они должны быть сделаны как копии реальных вещей; поэтому, по крайней мере, эти общие виды вещей — глаза, голова, руки и тело в целом — должны быть реальными, а не воображаемыми.
Даже когда художники пытаются изобразить сирен и сатиров с самыми необычными телами, они просто смешивают конечности разных видов реальных животных, а не изобретают совершенно новые натуры.
Если им удастся придумать что-то совершенно выдуманное и нереальное, даже отдаленно не похожее на то, что когда-либо видели раньше, то, по крайней мере, цвета, использованные в картине, должны быть настоящими. Точно так же, хотя эти общие виды вещей — глаза, голова, руки и т. д. — могут быть воображаемыми, нельзя отрицать, что некоторые еще более простые и универсальные виды вещей реальны. Это элементы, из которых мы делаем все наши мысленные образы вещей — как истинные, так и ложные. Эти более простые и универсальные виды включают в себя тело и протяженность; форма удлиненных вещей; их количество, размер и количество; места, в которых вещи могут находиться, время, в течение которого они могут существовать, и так далее.
Таким образом, кажется разумным заключить, что физика, астрономия, медицина и все другие науки, имеющие дело с вещами, имеющими сложную структуру, сомнительны; а арифметика, геометрия и другие учения о простейших и самых общих вещах, независимо от того, действительно ли они существуют в природе или нет, содержат нечто определенное и несомненное.
Бодрствую я или сплю, два плюс три — пять, а у квадрата только четыре стороны. Кажется невозможным заподозрить, что такие очевидные истины могут быть ложными.
Бог, вера и философские демоны
Обманчивый бог?
Однако я много лет был уверен, что есть всемогущий Бог, который сделал меня таким существом, какое я есть. Откуда мне знать, что он не довел до того, что нет ни земли, ни неба, ничего, что занимает пространство, ни формы, ни размера, ни места, и в то же время убедился, что все эти вещи кажутся мне существующими?
Некоторые люди предпочли бы отрицать существование такого могущественного Бога, чем верить, что все остальное неясно. Допустим, для аргументации, что Бога нет, а богословие — фикция. С их точки зрения, я продукт судьбы, случайности или длинной цепи причин и следствий. Но чем менее мощной они делают мою первопричину, тем более вероятно, что я настолько несовершенен, что постоянно обманываюсь, потому что обман и заблуждение кажутся несовершенствами.
Не имея ответа на эти аргументы, я возвращаюсь к позиции, согласно которой сомнения могут возникнуть в отношении любого из моих прежних убеждений. Я прихожу к такому заключению не легкомысленно или небрежно, а на основании веских и хорошо продуманных доводов. Поэтому в будущем, если я захочу обнаружить какую-либо уверенность, я должен воздерживаться от этих прежних убеждений так же тщательно, как я воздерживаюсь от очевидных заблуждений.
Вера и воля
В этот момент Декарт сталкивается с проблемой. Несмотря на то, что у него есть то, что он считает хорошими скептическими аргументами, он обнаруживает, что возвращается к своей старой привычке верить своим чувствам…
Однако недостаточно просто заметить это; Я должен сделать усилие, чтобы запомнить это. Мои старые знакомые мнения продолжают возвращаться и против моей воли захватывают мою веру. Это как если бы они имели право на место в моей системе верований в результате долгой оккупации и закона обычая.
Эти мои привычные мнения действительно весьма вероятны; хотя они в некотором смысле сомнительны, как я показал, более разумно верить им, чем отрицать их. Но если я буду продолжать рассматривать их в таком свете, я никогда не отвыкну с уверенностью соглашаться с ними. Поэтому, чтобы побороть эту привычку, мне лучше сразу переключиться и притвориться (на время), что мои прежние мнения совершенно ложны и вымышлены. Я буду делать это до тех пор, пока у меня не будет чего-то, чтобы уравновесить вес старого мнения, и искажающее влияние привычки больше не будет мешать мне правильно судить.
Но эта стратегия поднимает еще большую проблему: многие философы считают, что убеждения — это не то, чем мы можем управлять по своему желанию. Для иллюстрации: попробуйте поверить (прямо сейчас), что на вашем банковском счету есть миллион долларов. Скорее всего, вы не могли этого сделать. Возможно, вы принимали во внимание предположение: «На моем счету есть 1 000 000 долларов», но просто принять предложение недостаточно, чтобы поверить.
Вдобавок к этому Декарт сталкивается с еще большей проблемой: он писал в то время, когда было немыслимо ставить под сомнение существование Бога. Написав об «обманчивом Боге», Декарт рисковал быть дискредитированным как ученый. Его решение обеих этих проблем несколько изобретательно…
Злой Демон
Итак, я предполагаю, что какой-то злонамеренный, могущественный, хитрый демон сделал все возможное, чтобы обмануть меня, а не Бог, который в высшей степени благ и является источником истины. Я буду думать, что небо, воздух, земля, цвета, формы, звуки и все внешние вещи — просто сны, устроенные демоном как ловушки для моего суждения. Я буду считать себя не имеющим ни рук, ни глаз, ни плоти, ни крови, ни чувств, но ложно поверившим, что имею все это. Я буду упорно настаивать на этом ходе мысли; и даже если я не смогу узнать никакой правды, я, по крайней мере, сделаю то, что могу, а именно буду остерегаться принимать какую-либо ложь, чтобы обманщик, каким бы могущественным и хитрым он ни был, не смог повлиять на меня в малейшей степени.
Однако это будет тяжелая работа, и какая-то лень возвращает меня к прежнему образу жизни. Как узник, которому снится, что он на свободе, начинает подозревать, что это всего лишь сон, и хочет продолжать мечтать, а не просыпаться, так и я довольствуюсь тем, что соскальзываю обратно к своим старым мнениям; Я боюсь быть вытряхнутым из них, потому что боюсь, что мой мирный сон может смениться тяжелым трудом, когда я проснусь, и что мне придется бороться не в свете, а в сковывающей тьме поднятых мной проблем.
Другие способы поиска оправдания
У Декарта есть особый метод для выяснения того, обоснованы ли его убеждения. это единственный метод? Здесь НД профессор Пол Вейтман обсуждает другой подход к поиску обоснования — метод рефлексивного равновесия.
Аргумент Что я? (Медитация 2)
В следующей главе «Размышлений» Декарт пытается продемонстрировать, что он по крайней мере уверен в том, что он (Декарт) мыслит.
.. и, следовательно, существует как мыслящая вещь. Даже во сне это надежно обоснованная вера. Даже демон не может заставить вас думать, что вы не думаете! Этот аргумент известен как аргумент Cogito, иногда называемый аргументом «я думаю».
Даже тогда, если (злой демон) обманывает меня, я несомненно существую: пусть он обманывает меня сколько может, он никогда не добьется того, чтобы я был ничем, а думал, что я что-то. Итак, после тщательного обдумывания вопроса, я заключаю, что это положение «я есть, я существую» должно быть истинным всякий раз, когда я утверждаю или думаю об этом.
Но это «я», которое должно существовать, — я еще не совсем понимаю, что это такое; так что я рискую спутать его с чем-то другим, тем самым впадая в ошибку в том самом элементе знания, который, по моему мнению, является наиболее достоверным и очевидным из всех. Чтобы понять, что такое это «я», я вернусь назад и еще немного подумаю о том, кем я считал себя до того, как начал эту медитацию.
Я устраню из этих убеждений все, что может быть хоть немного поставлено под сомнение аргументами, которые я использовал, что оставит мне только убеждения о себе, которые являются определенными и непоколебимыми.
Анализ аргумента Cogito
Cogito в форме ПК
Аргумент Декарта обманчиво прост:
(1) Теперь я думаю.
(C) Поэтому я существую сейчас.
Логически верно? То есть … заставляет ли посылка быть истинным вывод? Это зависит от того, что представляет собой Декарт — что означает слово «я»? Если мы не можем исправить значение «я», тогда мы можем беспокоиться о двусмысленности аргумента. Декарт углубляется в это в следующем разделе…
Кто я?
Ну, тогда кем я себя представлял? Человек. Но что такое мужчина? Сказать «разумное животное»? Нет; ибо тогда мне пришлось бы спрашивать, что такое животное и что такое рациональность — каждый вопрос вел бы меня к другим, еще более трудным, а это заняло бы больше времени, чем я могу выделить.
[СРАВНИ с Аристотелем]. Вместо этого позвольте мне сосредоточиться на убеждениях, которые спонтанно и естественно приходили ко мне всякий раз, когда я думал о том, кем я был. Первое такое убеждение состояло в том, что у меня есть лицо, руки, руки и вся структура телесных частей, которые есть и у трупов, — я называю это телом. Следующее убеждение состояло в том, что я ел и пил, что я двигался; и что я занимался чувственным восприятием и мышлением, которые, как я думал, были сделаны душой. [В этой работе «душа» = «разум»; это не имеет никакого религиозного значения.] Если я задумывался о том, на что была похожа эта душа, я представлял ее как нечто тонкое и пленчатое — подобное ветру, огню или эфиру, — пронизывающее мои более твердые части. Однако насчет тела я был более уверен, думая, что точно знаю, что это за штука. Если бы я попытался выразить свое представление о теле словами, я бы сказал так:
Под «телом» я понимаю все, что имеет определенную форму и положение и может занимать область пространства таким образом, что никакое другое тело не попадает в нее; его можно воспринимать осязанием, зрением, слухом, вкусом или запахом, и его можно перемещать различными способами.
Я бы добавил, что тело не может начать движение само по себе, а может двигаться только благодаря тому, что его двигают другие предметы, натыкающиеся на него. Мне казалось совершенно нехарактерным для тела способность •инициировать движения или способность •чувствовать и думать, и я был поражен тем, что некоторые тела — ·а именно, человеческие—могут делать такие вещи.
Но теперь, когда я предполагаю, что существует в высшей степени могущественный и злонамеренный обманщик, который вознамерился обмануть меня всеми возможными способами, — теперь, что я могу сказать, что я? Могу ли я теперь заявить, что обладаю какой-либо чертой, которую я раньше считал принадлежащей телу? Когда я хорошенько вдумаюсь в них, я нахожу, что все они вызывают сомнения: я не буду тратить время, показывая это о каждом из них в отдельности. А как насчет свойств, которые я приписал душе? Питание или движение? Поскольку сейчас я притворяюсь, что у меня нет тела, это просто фикции.
Чувственное восприятие? Чтобы воспринимать, нужно тело; и, кроме того, во сне мне казалось, что я воспринимаю через чувства многие вещи, которые, как я позже понял, я не воспринимал таким образом. Думаешь? Наконец-то я это обнаружил — подумал! Это единственное, что не может быть отделено от меня. Я есть, я существую — это несомненно. Но как долго? Пока я думаю. Но, возможно, не дольше; ибо может случиться так, что, если я перестану думать, я перестану существовать; и я должен относиться к этой возможности так, как если бы она была реальной, потому что моя нынешняя политика состоит в том, чтобы отвергать все, что не обязательно верно. Строго говоря, я просто вещь, которая думает, ум, или душа, или интеллект, или разум, то есть слова, смысл которых я только что узнал. Тем не менее, я реальная, существующая вещь. Что за вещь? Я ответил на это: мыслящая вещь.
Что еще я? Я буду использовать свое воображение, чтобы увидеть, есть ли я что-то большее. Я не та структура конечностей и органов, которая называется человеческим телом; и я не тонкий пар, пронизывающий члены, — ветер, огонь, воздух, дыхание или что-то еще, что я воображаю; ибо я полагал, что все эти вещи — ничто, потому что я полагал, что все тела — ничто.
Даже если я продолжаю считать их ничем, я все равно что-то. Но эти вещи, которые я полагаю ничем, потому что они мне неизвестны, — не могут ли они на самом деле быть тождественными тому я, которое я осознаю? Я не знаю; и сейчас я не буду обсуждать этот вопрос, потому что я могу составить мнение только о вещах, которые я знаю. Я знаю, что я существую, и я спрашиваю: что это за я, которого я знаю? Мое знание о ней не может зависеть от вещей, о существовании которых я еще не подозреваю; так что это не может зависеть ни от чего, что я изобретаю в своем воображении. Слово «изобретать» указывает на то, что неправильно полагаться на свое воображение в этом вопросе: если бы я использовал воображение, чтобы показать, что я что-то или другое, это было бы просто выдумкой, простым повествованием; ибо воображение — это просто созерцание формы или образа телесной вещи. [Декарт опирается здесь на свою теорию психологии воображения.] Это ставит воображение под подозрение, ибо, хотя я точно знаю, что существую, я знаю, что все, что относится к природе тела, включая воображение, может быть просто сновидением; поэтому с моей стороны было бы глупо говорить: «Я воспользуюсь своим воображением, чтобы яснее понять, кто я такой» — так же глупо, как говорить: «Я проснулся и вижу некоторую истину; но я нарочно засну, чтобы еще больше и вернее увидеть во сне! Если мой разум хочет получить ясное понимание своей собственной природы, ему лучше не обращаться за этим к воображению.
Ну, тогда кто я? Вещь, которая думает. Что это? Вещь, которая сомневается, понимает, утверждает, отрицает, хочет, отвергает, а также воображает и ощущает.
Декарт доказал слишком много?
Декарт думает, что он доказал то, что он может знать, а именно, что он существует теперь как мыслящая вещь. Но он не может знать никаких фактов о своем теле — в конце концов, во сне вы можете иметь ошибочные представления о своем теле. Итак, доказал ли Декарт, что он является чем-то (душой? разумом?), отличным от своего тела?
Резюме: Декартовский скептицизм и когнитивные искажения
Резюме
Сократический скептицизм проистекает из стремления Сократа к добродетели и мудрости. Скептицизм Декарта проистекает из его стремления искоренить свои предубеждения. Первоначальной целью Сократа были наши моральные убеждения, особенно наши представления о справедливости.
Декарт пошел дальше скептицизма, ставя под сомнение наши представления о восприятии и математике. Скептицизм легко отвергнуть, но мы все же должны ответить на вопрос Декарта: какие из наших убеждений обоснованы? Каким из них мы должны доверять? Мы знаем, что у нас есть постоянные предубеждения. Как рациональные люди справляются со своими предубеждениями? Это наша тема для обсуждения сегодня в классе.
Подробнее о когнитивных искажениях
Узнайте больше о том, как психологи исследуют когнитивные искажения. Вот лекция лауреата Нобелевской премии психолога Даниэля Канемана, объясняющая его теорию.
Видеорезюме Декарта
Получите краткое изложение некоторых ключевых декартовских аргументов в этом Ускоренном курсе:
Благодарности
Это цифровое эссе было подготовлено Полом Блашко и Меган Салливан.
размышлений Декарта: сомневайтесь во всем | Философия как образ жизни
Что мы можем знать и как мы можем это знать?
Разминка: «Почему?» Игра
Если вы когда-либо проводили время с маленьким ребенком, вы, вероятно, играли в подобную игру раньше. Во-первых, начните с любого убеждения, которое у вас есть о сегодняшнем дне. Это может быть что угодно, от «моя любимая команда выиграет сегодня вечером» до «Бог наблюдает за мной».
Затем спросите себя, почему вы в это верите? Вы можете ответить: «Потому что они лучшая команда, чем их соперник» или «Потому что я чувствую Его присутствие в течение дня».
Тогда спросите себя, почему вы верите в это новое утверждение. Продолжайте спрашивать «почему» и излагать «более глубокое» убеждение, которое оправдывает каждое предыдущее, пока не наткнетесь на «основу убеждения», убеждение, которое не подтверждается никакими другими, но которое, как вам кажется, является истинным без сомнений.
. Вероятно, это такое базовое убеждение, как «Я доверяю тому, что говорят мне мои чувства, верно» или «Все вещи должны иметь причину» (если ваше убеждение не является таким базовым, копните глубже!).
А теперь подумайте: может ли это «основополагающее убеждение» быть ложным? При каких обстоятельствах я бы изменил свое мнение об этом убеждении?
Это метод сомнения, который Рене Декарт использует в чтении сегодня. За исключением того, что вместо того, чтобы делать это только для одного из своих убеждений, он пытается сделать это для всех своих убеждений.
Введение
Скептицизм: отказ верить
Мы уже встречались со скептицизмом в философии, когда читали «Апологию Сократа». Но теперь мы собираемся рассмотреть, как скептицизм был возрожден как добродетель в эпоху Просвещения. И, как и любая добродетель, интеллектуальное смирение может быть добродетелью, которую бывает трудно правильно реализовать.
Декарт и скептицизм в эпоху Просвещения
Рене Декарт (1596–1650) был математиком и философом, писавшим в начале эпохи, которую мы сейчас называем Просвещением. Эпоха Просвещения примечательна несколькими тенденциями. Наука стала более единой, а так называемый «научный метод» стал цениться как надежный способ познания мира. Возникло много новых научных дисциплин. Философы открыли новые вопросы о роли религии в личной и общественной жизни. В основе этого лежало стремление как раздвинуть границы человеческого знания, так и найти наилучшие способы получения знаний.
В этом тексте Декарт задается вопросом: как мы можем знать, что наши убеждения обоснованы? Как мы можем искоренить наши предубеждения? Это тема « размышлений о первой философии» Декарта . Сегодня мы читаем отрывки из первых двух из этих «Размышлений».
Ссылки
|
Ключевые понятия
- Декартово сомнение
- Априори против Апостериори
- Глобальный и местный скептицизм
- Проблема разума и тела
Картезианский метод сомнения (размышление 1)
| Декарт начинает свое первое «Размышление» с изложения причин, по которым он решил усомниться во всех своих убеждениях, и метода, с помощью которого он будет это делать. |
Несколько лет назад я был поражен тем, как много ложных вещей я верил, и насколько сомнительной была структура моих убеждений, основанных на них. Я понял, что если я хочу установить в науках что-то стабильное и долговечное, мне нужно — хотя бы раз в жизни — полностью разрушить все и начать заново с основ.
Это выглядело как огромная задача, и я решил подождать, пока не стану достаточно взрослым, чтобы быть уверенным, что откладывать ее дальше бесполезно. Теперь я откладывал это так долго, что у меня нет оправдания тому, чтобы продолжать планировать это, вместо того чтобы приступить к работе. Так что сегодня я отложил все свои заботы и устроил себе четкий отрезок свободного времени. Я здесь совершенно один и, наконец, искренне и без сдерживания посвящу себя разрушению своих мнений.
Я могу сделать это, не показывая, что все мои убеждения ложны, что, вероятно, больше, чем я когда-либо мог бы сделать. Мой разум подсказывает мне, что не только не соглашаясь с утверждениями, которые явно ложны, я должен также воздерживаться от утверждений, которые не вполне достоверны и несомненны. Так что все, что мне нужно для того, чтобы отвергнуть все мои мнения, это найти в каждом из них хоть какой-нибудь повод для сомнения. Я могу сделать это, не проходя их по одному, что заняло бы целую вечность: как только фундамент здания подорван, все остальное рушится само по себе; так что я перейду прямо к основным принципам, на которых покоились все мои прежние убеждения.
Декарт чувствует, что ошибался так много раз, и не совсем уверен, почему он верит в определенные вещи, в которые он верит, поэтому он решает хотя бы раз в жизни построить совершенно новую систему убеждений на твердой почве. Для этого он говорит, что сначала должен усомниться во всех своих прежних убеждениях. Чтобы усомниться во всех своих убеждениях, он ищет основания своих убеждений. Если он сможет усомниться в фундаменте, то, по логике вещей, весь набор верований, покоящихся на этом фундаменте, также рухнет. Этот метод известен как Декартовский метод сомнения : исследование основ убеждений с целью подвергнуть их сомнению и, соответственно, всей системе убеждений. Цель состоит в том, чтобы разрушить все ваши убеждения, чтобы построить новый набор убеждений на более обоснованной основе. Из-за природы этого метода «Размышления Декарта» проходят в стиле возражений-опровержений, подобно игре «Почему?», в которую вы играли на разминке. |
Могу ли я доверять своим чувствам?
| Мы можем подумать, что убеждения, которые приходят к нам через зрение, обоняние, осязание (восприятие), являются одними из самых надежных убеждений, которые у нас есть. Мы можем быть обмануты относительно убеждений, которым мы учимся у других людей, или любых убеждений, которые требуют большого количества рассуждений. Но наши глаза обычно не лгут нам о том, что нас окружает. И нам нужны хорошо функционирующие чувства, чтобы проводить научные наблюдения — золотой стандарт Просвещения для рациональности. Таким образом, наши чувства — первое основание, в котором Декарт пытается усомниться. |
Сомнение: иногда наши чувства лгут нам.
Все, что я до сих пор принимал за самое верное, пришло ко мне через мои чувства. Но время от времени я обнаруживал, что они обманули меня, и неразумно полностью доверять тем, кто обманул нас хотя бы однажды.
| Наши чувства часто обманывают. Вспомните оптическую иллюзию в начале этого эссе или дайте другу с завязанными глазами чашку апельсинового сока и скажите, что это молоко. Если наши чувства можно так легко обмануть, почему мы должны им доверять? |
Однако, хотя чувства иногда обманывают нас относительно объектов, которые очень малы или далеки, это не относится к моему убеждению, что я здесь, сижу у огня, в зимнем халате, держу этот лист бумаги в моих руках и тд. Кажется совершенно невозможным сомневаться в подобных верованиях, исходящих от чувств. Другой пример: как я могу сомневаться в том, что эти руки или все это тело мои? Чтобы усомниться в таких вещах, я должен был бы уподобить себя сумасшедшим с поврежденным мозгом, которые убеждены, что они короли, когда на самом деле они нищие, или говорят, что они одеты в пурпур, когда они наги, или что они тыквы или сделаны из стекла.
Такие люди безумны, и меня сочли бы таким же сумасшедшим, если бы я подражал им.
Сомнение: может быть, я сплю.
Какое блестящее рассуждение! Как будто я не человек, который спит по ночам и часто испытывает во сне все те же переживания, что и сумасшедшие, когда бодрствуют, а иногда даже более невероятные. Часто во сне я убеждаюсь в таких же знакомых событиях, что я сижу у огня в халате, а на самом деле лежу в постели раздетый!
Хоуп: Я знаю, когда не сплю!
Но прямо сейчас мои глаза определенно широко открыты, когда я смотрю на этот лист бумаги; Я качаю головой, и она не спит; когда я потираю одну руку о другую, я делаю это намеренно и знаю, что делаю. Все это не произошло бы с такой ясностью для того, кто спит.
Сомнение: Сны почти всегда кажутся реальными, когда вы в них находитесь.
Действительно! Как будто я не помнил других случаев, когда меня обманывали точно такие же мысли во сне! Размышляя об этом более внимательно, я понимаю, что никогда не существует надежного способа отличить бодрствование от сна.
Это открытие вызывает у меня головокружение, что само по себе укрепляет представление о том, что я, возможно, сплю!
Аргумент сновидения разбит на части
| Аргумент сновидения разбит на части Вот один из способов, которым мы могли бы попытаться обрисовать аргумент Декарта о сновидениях:
С. Поэтому я ничего не знаю (по крайней мере, ничего сенсорного). Является ли аргумент действительным? Это звук? Если вы не считаете это правильным, то каковы контрпримеры? Мы обсудим их в классе. |
Глобальный скептицизм
Утверждая, что он ничего не может знать, Декарт поддерживает форму глобального скептицизма , идею о том, что мы вообще не можем с уверенностью знать, что что-либо является истинным или ложным. Это противоречит местному скептицизму , идее о том, что мы не можем знать ничего с уверенностью о том или ином аспекте мира. Например, вы можете локально скептически относиться к тому, существует ли Бог или нет, но вы не скептически относитесь к тому, есть ли у вашей руки пять пальцев (если у нее шесть пальцев, кто-то ищет вас…) |
Медитация 1 (продолжение)
Надежда: некоторые мои убеждения верны даже во сне
Предположим, что я сплю — это неправда, что я с открытыми глазами двигаю головой и протягиваю руки. Предположим, в самом деле, что у меня нет ни рук, ни вообще никого. Тем не менее, следует признать, что видения, приходящие во сне, подобны картинам: они должны быть сделаны как копии реальных вещей; поэтому, по крайней мере, эти общие виды вещей — глаза, голова, руки и тело в целом — должны быть реальными, а не воображаемыми.
Мечтаешь ты или нет, но у квадрата четыре стороны… верно?
Даже когда художники пытаются изобразить сирен и сатиров с самыми необычными телами, они просто смешивают конечности разных видов реальных животных, а не изобретают совершенно новые натуры. Если им удастся придумать что-то совершенно выдуманное и нереальное, даже отдаленно не похожее на то, что когда-либо видели раньше, то, по крайней мере, цвета, использованные в картине, должны быть настоящими. Точно так же, хотя эти общие виды вещей — глаза, голова, руки и т. д. — могут быть воображаемыми, нельзя отрицать, что некоторые еще более простые и универсальные виды вещей реальны. Это элементы, из которых мы делаем все наши мысленные образы вещей — как истинные, так и ложные. Эти более простые и универсальные виды включают в себя тело и протяженность; форма удлиненных вещей; их количество, размер и количество; места, в которых вещи могут находиться, время, в течение которого они могут существовать, и так далее.
Таким образом, кажется разумным заключить, что физика, астрономия, медицина и все другие науки, имеющие дело с вещами, имеющими сложную структуру, сомнительны; а арифметика, геометрия и другие учения о простейших и самых общих вещах, независимо от того, действительно ли они существуют в природе или нет, содержат нечто определенное и несомненное. Бодрствую я или сплю, два плюс три — пять, а у квадрата только четыре стороны. Кажется невозможным заподозрить, что такие очевидные истины могут быть ложными.
Сомнение: Бог-обманщик
Однако на протяжении многих лет я был уверен, что существует всемогущий Бог, сотворивший меня таким, каким я есть. Откуда мне знать, что он не довел до того, что нет ни земли, ни неба, ничего, что занимает пространство, ни формы, ни размера, ни места, и в то же время убедился, что все эти вещи кажутся мне существующими?
Некоторые люди предпочли бы отрицать существование такого могущественного Бога, чем верить, что все остальное неясно.
Допустим, для аргументации, что Бога нет, а богословие — фикция. С их точки зрения, я продукт судьбы, случайности или длинной цепи причин и следствий. Но чем менее мощной они делают мою первопричину, тем более вероятно, что я настолько несовершенен, что постоянно обманываюсь, потому что обман и заблуждение кажутся несовершенствами.
Не имея ответа на эти аргументы, я возвращаюсь к позиции, согласно которой сомнения могут возникнуть в отношении любого из моих прежних убеждений. Я прихожу к такому заключению не легкомысленно или небрежно, а на основании веских и хорошо продуманных доводов. Поэтому в будущем, если я захочу обнаружить какую-либо уверенность, я должен воздерживаться от этих прежних убеждений так же тщательно, как я воздерживаюсь от очевидных заблуждений.
Декарт здесь в опасных водах. Он писал в то время, когда было немыслимо ставить под сомнение существование Бога. Написав об «обманчивом Боге», Декарт рисковал быть дискредитированным как ученый. Его решение этой проблемы состоит в том, чтобы предположить, что злой демон обманывает его. |
Сомнение: обманчивый
Итак, я предполагаю, что какой-то злонамеренный, могущественный, коварный демон сделал все возможное, чтобы обмануть меня, а не сделал это Бог, который в высшей степени благ и является источником истины. Я буду думать, что небо, воздух, земля, цвета, формы, звуки и все внешние вещи — просто сны, устроенные демоном как ловушки для моего суждения. Я буду считать себя не имеющим ни рук, ни глаз, ни плоти, ни крови, ни чувств, но ложно поверившим, что имею все это. Я буду упорно продолжать эту мысль; и даже если я не смогу узнать никакой правды, я, по крайней мере, сделаю то, что могу, а именно буду остерегаться принимать какую-либо ложь, чтобы обманщик, каким бы могущественным и хитрым он ни был, не смог повлиять на меня в малейшей степени. Это будет тяжелая работа, и какая-то лень возвращает меня к прежнему образу жизни.
Как узник, которому снится, что он на свободе, начинает подозревать, что это всего лишь сон, и хочет продолжать мечтать, а не просыпаться, так и я довольствуюсь тем, что соскальзываю обратно к своим старым мнениям; Я боюсь быть вытряхнутым из них, потому что боюсь, что мой мирный сон может смениться тяжелым трудом, когда я проснусь, и что мне придется бороться не в свете, а в сковывающей тьме поднятых мной проблем.
Априорная правда против апостериорной истины
Не доверяя своим чувствам, Декарт спрашивает себя: есть ли что-нибудь, что я могу знать без своих чувств. Другими словами, есть ли что-то, что я могу знать с уверенностью до опыта? Такое знание — это то, что философы называют априорным (думать «до» опыта), в противоположность апостериори («после» опыта). Некоторыми кандидатами на априорное знание могут быть наши моральные интуиции (т. Вот профессор Нотр-Дама Патрисия Бланшетт, объясняющая это различие у Декарта:
|
е. нельзя пинать щенков) или математические истины (1 + 1 = 2), в то время как апостериорное знание может состоять в том, что вчера в вашей комнате было холодно или что это текстовое поле серого цвета.
Единственное, что я могу знать (Медитация 2)
| Не имея какой-либо уверенности в вещах, которые он знает апостериори или после опыта, Декарт спрашивает, что мы можем знать априори , используя чистое рассуждение, без какого-либо участия чувственного опыта. Он приходит к одной единственной априорной истине, что стало, пожалуй, самым известным аргументом в истории западной философии… |
Даже тогда, если (злой демон) обманывает меня, я несомненно существую: пусть он обманывает меня сколько может, он никогда не добьется того, чтобы я был ничем, а думал, что я что-то.
Итак, после тщательного обдумывания вопроса, я заключаю, что это положение «я есть, я существую» должно быть истинным всякий раз, когда я утверждаю или думаю об этом.
Но это «я», которое должно существовать, — я еще не совсем понимаю, что это такое; так что я рискую спутать его с чем-то другим, тем самым впадая в ошибку в том самом элементе знания, который, по моему мнению, является наиболее достоверным и очевидным из всех. Чтобы понять, что представляет собой это «я», я вернусь назад и еще немного подумаю о том, кем я считал себя до того, как начал эту медитацию. Я устраню из этих убеждений все, что может быть хоть немного поставлено под сомнение аргументами, которые я использовал, что оставит мне только убеждения о себе, которые являются определенными и непоколебимыми.
Аргумент Cogito разбит на части Любопытно, что, хотя это и считается его самой известной цитатой, Декарт никогда на самом деле не говорит: «Я мыслю, следовательно, я существую». Аргумент имеет только одну посылку:
С. Следовательно, я существую прямо сейчас. кредит: u/OnceAndForeverKingЯвляется ли это логически правильным? То есть … заставляет ли посылка быть истинным вывод? Это зависит от того, что представляет собой Декарт. Что означает слово «я»? Если мы не можем исправить значение «я», тогда мы можем беспокоиться о двусмысленности аргумента. Декарт углубляется в это в следующем разделе. |
‘Мыслю, следовательно, существую’). Неважно, спите ли вы или вас обманывает демон, пока вы думаете, вы должны существовать.
Что я?
Ну, тогда кем я себя представлял? Человек. Но что такое мужчина? Должен ли я сказать « разумное животное »? Нет; ибо тогда мне пришлось бы спрашивать, что такое животное и что такое рациональность — каждый вопрос вел бы меня к другим, еще более трудным, и это заняло бы больше времени, чем я могу выделить.
Вместо этого позвольте мне сосредоточиться на убеждениях, которые спонтанно и естественно приходили ко мне всякий раз, когда я думал о том, кем я был. Первое такое убеждение состояло в том, что у меня было лицо, руки, руки и вся структура телесных частей, которые есть и у трупов — я называю это телом. Следующее убеждение состояло в том, что я ел и пил, что я двигался; и что я занимался чувственным восприятием и мышлением, которые, как я думал, были сделаны . Если я задумывался о том, на что похожа эта душа, я представлял себе ее как нечто тонкое и пленчатое — вроде ветра, огня или эфира, — проникающее в мои более твердые части. Однако насчет тела я был более уверен, думая, что точно знаю, что это за штука. Если бы я попытался выразить свое представление о теле словами, я бы сказал так:
Под «телом» я понимаю все, что имеет определенную форму и положение и может занимать область пространства таким образом, что никакое другое тело не попадает в нее; его можно воспринимать осязанием, зрением, слухом, вкусом или запахом, и его можно перемещать различными способами.
Я бы добавил, что тело не может начать движение само по себе, а может двигаться только благодаря тому, что его двигают другие предметы, натыкающиеся на него. Мне казалось совершенно нехарактерным для тела способность инициировать движения или способность чувствовать и думать, и я был поражен, что некоторые тела, а именно человеческие, могут делать такие вещи.
Но теперь, когда я предполагаю, что существует в высшей степени могущественный и злобный обманщик, который вознамерился обмануть меня всеми возможными способами, — теперь, что я могу сказать, что я? Могу ли я теперь заявить, что обладаю какой-либо чертой, которую я раньше считал принадлежащей телу? Когда я хорошенько вдумаюсь в них, я нахожу, что все они вызывают сомнения: я не буду тратить время, показывая это о каждом из них в отдельности. А как насчет свойств, которые я приписал душе? Питание или движение? Так как сейчас я делаю вид, что у меня нет тела, это просто фикции. Чувственное восприятие? Чтобы воспринимать, нужно тело; и, кроме того, во сне мне казалось, что я воспринимаю через чувства многие вещи, которые, как я позже понял, я не воспринимал таким образом.
Думаешь? Наконец-то я это обнаружил – подумал! Это единственное, что не может быть отделено от меня. Я есть, я существую – это несомненно. Но как долго? Пока я думаю. Но, возможно, не дольше; ибо может случиться так, что, если я перестану думать, я перестану существовать; и я должен относиться к этой возможности так, как если бы она была реальной, потому что моя нынешняя политика состоит в том, чтобы отвергать все, что не обязательно верно. Строго говоря, я всего лишь вещь, которая думает, — ум, или душа, или разум, или разум, то есть слова, смысл которых я только что узнал. Тем не менее, я реальная, существующая вещь. Что за вещь? Я ответил на это: мыслящая вещь.
Что еще я? Я буду использовать свое воображение, чтобы увидеть, есть ли я что-то большее. Я не та структура конечностей и органов, которая называется человеческим телом; и я не тонкий пар, пронизывающий члены, — ветер, огонь, воздух, дыхание или что-то еще, что я воображаю; ибо я полагал, что все эти вещи — ничто, потому что я полагал, что все тела — ничто.
Даже если я продолжаю считать их ничем, я все равно что-то. Но эти вещи, которые я полагаю ничем, потому что они мне неизвестны, не могут ли они на самом деле быть тождественными тому я, которое я осознаю? Я не знаю; и сейчас я не буду обсуждать этот вопрос, потому что я могу составить мнение только о вещах, которые я знаю. Я знаю, что я существую, и я спрашиваю: что это за я, которого я знаю? Мое знание о ней не может зависеть от вещей, о существовании которых я еще не подозреваю; так что это не может зависеть ни от чего, что я изобретаю в своем воображении. Слово «изобретать» указывает на то, что неправильно полагаться на свое воображение в этом вопросе: если бы я использовал воображение, чтобы показать, что я что-то или другое, это было бы просто выдумкой, простым повествованием; ибо воображение — это просто созерцание формы или образа телесной вещи. Это заставляет подозревать воображение, поскольку, хотя я точно знаю, что существую, я знаю, что все, что касается природы тела, включая воображение, может быть просто мечтами; поэтому с моей стороны было бы глупо говорить: «Я воспользуюсь своим воображением, чтобы яснее понять, кто я такой» — так же глупо, как говорить: «Я проснулся и вижу некоторую истину; но я нарочно засну, чтобы еще больше и вернее увидеть во сне! Если мой разум хочет получить ясное понимание своей собственной природы, ему лучше не обращаться за этим к воображению.
Ну, тогда кто я? Вещь, которая думает. Что это? Вещь, которая сомневается, понимает, утверждает, отрицает, хочет, отвергает, а также воображает и ощущает.
Декарт доказал слишком много?Декарт думает, что доказал то, что он может знать, а именно, что он существует сейчас как мыслящая вещь. Но он не может знать никаких фактов о своем теле — ведь у вас могут быть ошибочные представления о своем теле во сне. Итак, доказал ли Декарт, что он является чем-то (душой? разумом?), отличным от своего тела? Это источник так называемой проблемы разума и тела : Являются ли человеческий разум (или душа) и человеческое тело двумя отдельными объектами? И если да, то как они взаимодействуют? Как бы тривиальна она ни казалась на первый взгляд, эта проблема не давала покоя философам на протяжении столетий после Декарта, и это было, пожалуй, все, о чем они могли говорить. Любой предоставленный ответ увязал в возражениях, парадоксах и противоречиях. Душа отдельно от тела, ну тогда как они взаимодействуют? Если они взаимодействуют через нейроны или что-то физическое, то разве душа не является хотя бы частично физической? Разве разум не отделен от тела, а просто возбуждается нейронами и текут химические вещества? Тогда кажется, что все мы — машины, и это не согласуется с нашим восприятием самих себя. Сегодня некоторые философы все еще пытаются ответить на этот вопрос, но многие вместо этого предпочитают утверждать, что проблемы разум-тело не существует, что Декарт трагически отправил всю западную философию в кроличью нору на века, основанную на ошибочной концептуальной системе. |
Связи: когнитивные искажения и рефлексивное равновесие
Когнитивные искажения
Сократический скептицизм проистекает из стремления Сократа к добродетели и мудрости. Чтобы узнать больше о том, как психологи исследуют когнитивные искажения, прочитайте лекцию лауреата Нобелевской премии психолога Дэниела Канемана, объясняющую его теорию. |
Скептицизм Декарта проистекает из его стремления искоренить свои предубеждения. Первоначальной целью Сократа были наши моральные убеждения, особенно наши представления о справедливости. Декарт пошел дальше скептицизма, ставя под сомнение наши представления о восприятии и математике. Может быть легко игнорировать глобальный скептицизм, но мы все равно должны ответить на вопрос Декарта: какие из наших убеждений обоснованы? Каким из них мы должны доверять? Мы знаем, что у нас есть постоянные предубеждения. Как рациональные люди справляются со своими предубеждениями? Это наша тема для обсуждения сегодня в классе.
Другие способы поиска обоснования
У Декарта есть особый метод для выяснения того, обоснованы ли его убеждения. |
