Психоанализ о Мужчине и женщине
Отношения между Мужчиной и Женщиной, любовь — основная сила, которая придает им прочность, а недоверие и подозрительность — разрушители отношений. Но что заставляет мужчину и женщину, которые любят друг друга, ругаться, выяснять отношения?
В основном претензии, которые предъявляются партнеру, необоснованны. Все плохое, что мы видим в других, присутствует в какой-то степени и в нас. Возможно, что и женщина сама уделяет мало внимания мужчине, и ее агрессивный настрой только доказывает это.В отношениях люди боятся глубоко любить, боятся сами обмануть и быть обманутыми. Такое состояние может стать навязчивым и будет причинять дискомфорт.
По мнению Зигмунда Фрейда, основателя теории психоанализа, для того, чтобы избежать дискомфорта, нужно осознать скрытые желания и установки, выпустить их наружу и не препятствовать проявлению искренних желаний. Это поможет выйти из замкнутого круга навязчивых идей и негативных мыслей.
Еще одна проблема в отношениях – это чрезмерная их идеализация. Кажется, что избранник должен осуществить все самые сокровенные мечты, понимать с полуслова и создать вечное счастье. Получается, что мечты и надежды вертятся не вокруг любимого человека, а вокруг того, кто их придумал. Такие отношения нельзя, конечно, назвать любовью, это эгоизм, то есть удовлетворение своих потребностей и внутренних противоречий.
Идеализация также выражается в том, что в голове каждого есть образ правильных личных отношений, и несоответствие этому образу вызывает разочарование и душевную боль. Представление о том, что в мужчине должна сочетаться сила и мягкость, что он обязан уделять много внимания, но и одновременно прилично зарабатывать. Все эти качества невозможно совместить в одном мужчине.
Влюбленность — обманчивое чувство. Это чувство приводит к мысли, избранник совершенен, что в нем нет недостатков, и что он воплотит в жизнь все желаемое. Но проходит время и он видится в другом свете: со своими недостатками и поведением, которое не соответствует ожидаемому. Как утверждает Фрейд, конфликт между бессознательными установками и реальностью, может вызвать недовольство, разочарование и привести к неврозу. Чтобы избежать этого и не разрушить отношения, нужно избавиться от неуверенности и страхов, начать ценить и уважать себя.
Но бывает так — невысокая самооценка и страх остаться без партнера не позволяет увидеть выход, и, в результате — депрессия. Начиная отношения с противоположным полом, следует помнить — нельзя быть уверенным в том, что он сохранит верность на протяжении всей жизни. Важнее избавиться от собственных опасений и стать зрелой личностью, личностью способной отвечать и за свои слова и действия, и за поступки партнера. Зрелая личность способна справиться со своими внутренними переживаниями и страхами.
Зрелость в любви дает внутреннюю свободу, создает основу для прочных и искренних отношений, которым уже не страшны никакие подводные течения и камни.
Вернуться в рубрику Лекторий о психоанализе
Чего хочет женщина?
(Отрывок из книги Виктора Мазина «Зигмунд Фрейд. Психоаналитическая революция»)
В статье «О детских теориях сексуальности» Зигмунд Фрейд называет именно половые различия самыми удивительными и фундаментальными среди всех прочих различий между людьми. В течение многих лет он довольно уверенно, можно даже сказать по-мужски, описывает обретение пола анатомическим мальчиком. Более того, он верит в симметричность этой истории для девочки. Так, в «Толковании сновидений» Фрейд пишет о параллельном формировании мальчика и девочки. Отличие между ними лишь в выборе объекта: первая большая любовь у девочки — к отцу, а у мальчика — к матери. Иначе говоря, только эдипальная ситуация ретроспективно и производит на свет мальчиков и девочек. Даже в написанной в 1923 году книге «Я и оно» психоаналитик продолжает настаивать на симметричности прохождения эдипова комплекса.
↓Переходной к новой точке зрения оказывается статья 1925 года «Некоторые психические следствия анатомического различия полов». Начиная с этой работы, Зигмунд Фрейд приступает к расследованию принципиальных отличий в историях возникновения девочек и мальчиков. К вопросу о половых различиях, к этому, казалось бы, самому очевидному вопросу Фрейд теперь подходит с большой осторожностью, неуверенностью и даже опаской. Вот, что он пишет: «Если я действительно, как мне кажется, открыл что-то новое, у меня нет уверенности, что я дождусь подтверждения своему открытию… я и чувствую себя вправе сообщить на сей раз нечто такое, что обязательно должно быть перепроверено». Особое беспокойство у него вызывает маленькая девочка. Она ведь и часть, и совсем не часть истории самого Фрейда. Как же может он быть в чем-то уверен?! В 1926 году, в «Вопросе дилетантского анализа» Фрейд пишет: «О половой жизни маленькой девочки мы знаем меньше, чем о таковой у мальчика. Но мы не должны чувствовать себя виноватыми из–за этого; ведь и половая жизнь взрослой женщины для психологии — dark continent, темный континент, неизведанная земля — terra incognita». Вот как получается: о женской душе на родном языке даже ничего и не скажешь, чужая душа — потёмки, женщина — всегда иностранка, dark continent, terra incognita. Неведомая, темная иноземка никак не выписывается в рамках знакомых символических координат.
Парадокс, между тем, заключается в том, что Фрейд всю свою жизнь только и делал, что стремился понять психический мир женщины, но мир этот так и оставался для него тайной. Как-то он признался своей подруге и сподвижнице, Мари Бонапарт: «Великим вопросом, на который никогда не было дано ответа и на который я все еще не могу ответить, несмотря на тридцатилетнее исследование женской души, является вопрос: “Чего хочет женщина?”». Каково оно, женское желание?
Принцесса греческая Мари Бонапарт, с которой Зигмунд Фрейд делится этим безответным вопросом, открыла для себя психоанализ в 1924 году. В следующем году она отправилась из Парижа в Вену, чтобы пройти анализ у Фрейда. Она стала не только горячей сторонницей психоанализа, но и его послом во Франции. В 1926 году во многом благодаря ее активности было создано Психоаналитической общество Парижа. Мари Бонапарт переводила Фрейда на французский язык, сама занималась клинической практикой и исследовательской работой. Самое знаменитое ее исследование посвящено творчеству Эдгара Аллана По. Фрейд одарил ее одним из тех колец, что носили члены «Тайного комитета». Еще одно такое кольцо было отдано Лу Андреас-Саломе.
↓Лу Андреас-Саломе подружилась с Зигмундом Фрейдом задолго до Мари Бонапарт. С этой прославленной «роковой женщиной», сводившей с ума от любви
Ницше, Рильке и многих других мужчин, Фрейд познакомился в 1911 году на конгрессе в Веймаре, а в октябре 1912 года она, как новый член семьи, на полгода поселилась в одной из комнат на Берггассе, 19. Лу Саломе родилась в 1861 году в Санкт-Петербурге, затем уехала в Европу. Она занималась философией, литературой, затем увлеклась психоанализом. Она стала «поэтом психоанализа», как назвал ее «прозаик психоанализа» Фрейд. Зигмунд и Лу переписывались более 25 лет, с 1912 по 1936 год. Работы Лу-Андреас Саломе по нарциссизму и женской сексуальности внесли необычайно важный вклад в развитие психоаналитической мысли.
В жизни Фрейда было много сторонниц и соратниц с яркими идеями, повлиявшими на ход развития всего психоанализа. Помимо Мари Бонапарт и Лу Андреас-Саломе, это, конечно же, сестра Марты Минна, а также Дороти Берлингем, которая сопровождала его в эмиграции и жила в семье Фрейдов в Лондоне. Это и Жанна Лампл де Гроот, и Рут Мак-Брюнсвик, и Мюриэл Гардинер, и Хелен Дейч. Хелен Дейч прошла анализ у Зигмунда Фрейда и Карла Абрахама. Она возглавляла Психоаналитический институт в Вене с 1924 по 1935 гг., пока не была вынуждена уехать в Соединенные Штаты Америки. Хелен Дейч прославилась своими глубокими исследованиями женственности, женской души, женской сексуальности. Ее книга «Психология женщин» оказала огромное влияние на Симону де Бовуар, считающуюся одной из ключевых фигур в истории феминистской мысли.
С загадкой женского Фрейд сталкивается на заре своей психоаналитической деятельности — в случае Доры. 14 октября 1900 года Зигмунд Фрейд пишет своему другу Вильгельму Флиссу, что у него появилась новая пациентка, восемнадцатилетняя девушка, случай которой легко открывается благодаря имеющейся у него коллекции отмычек. Фрейд еще не знает, насколько он ошибается на счет этой самой коллекции. Ида Бауэр (так звали Дору за пределами психоанализа) ему вскоре покажет, что отмычки его никуда не годятся, что он очень даже заблуждается на счет женского желания. После одиннадцати недель анализа Ида Бауэр заявляет о том, что приняла решение с Фрейдом расстаться. По словам Аппиньянези и Форрестера, она «стала символом характерного типажа XIX века, истерической женщины, символом невысказанного бунта против мужской власти над женскими телами и языком женщин».
Увольнение становится для психоаналитика по-настоящему хорошим уроком. Во-первых, Фрейд понимает, что никаких универсальных отмычек не существует, что каждый случай уникален, и заранее заготовленных ключей, инструментов, технических приемов быть попросту не может. Во-вторых, благодаря Доре начинает он осознавать, что его мужское понимание женского желания в рамках простой эдипальной схемы далеко не всегда уместно. Обычно Фрейда упрекают в том, что он не распознал гомосексуальное желание этой девушки, однако, в посвященном Доре «Фрагменте анализа истерии» он сам об этом желании пишет совершенно определенно. Проблема отнюдь не в том, что Фрейд чего-то не увидел. Проблема — в самом переносе, в том месте, которое Фрейду предложила занять Дора, причем предложила, уходя. Фрейд говорит о том, что ключ к пониманию женской души — в ее сексуальности, но сам при этом смущен эротическими разговорами. Не хочет он быть ни гувернанткой, ни госпожой К., в задушевных беседах с которыми царил Эрос.
↓Интересно, что у Доры чуть ли не один-единственный явный истерический симптом — потеря голоса, афония. По словам Лакана, эта девушка теряет дар речи, «как только сталкивается со своим объектом любви, который совершенно определенно связан с особой эротизацией оральной функции, изъятой из своего обычного употребления». Дора теряет голос, стоит ей приблизиться к объекту желания.
Ирония заключается в том, что ключ к эротической жизни Доры лежит в загадке ее сексуальных познаний, в тайне эротических разговоров, то есть как раз там,
где Фрейд, как ему кажется, чувствует себя как дома. Остается предположить, что его сексуальные разговоры были строго научными, противоположными волнующим секретным беседам Доры с женщинами, с гувернантками, с госпожой К., которых она любила именно за то, что они служили источниками эротического знания. Как сказал бы в таком случае Лакан: «Если перенос — это любовь, то это — любовь к знанию».
Сексуальные познания Доры были изначально эротизированы, в противном случае они не были бы познаниями, и Фрейд, увы, принимал самые строгие меры, чтобы отвратить эротизацию своего знания. Его научные познания исключали те удовольствия, которые, как он впоследствии понял, являлись жизненно важными для девушки. Итак, можно предположить, что Фрейда испугала оральная эротика беседы и он построил защитной сооружение в форме отчуждающего научного дискурса (он позволяет себе говорить с Дорой о сексуальности «по праву гинеколога»). Впрочем, если бы Фрейд пошел в переносе Доре навстречу и занял бы позицию гувернантки или госпожи К., его подстерегала бы другая опасность: его клиническая работа превратилась бы в подобие лесбийских оральных отношений, приносящих пациентке наслаждение.
Кем мог стать Фрейд для Доры? Он мог играть в переносе две роли, и обе — женские. Он мог быть возвышенным объектом любви, госпожой К., чуть ли не Мадонной, а мог — соблазненным и брошенным объектом любви, гувернанткой, той самой гувернанткой, которая работала в доме К. и была ближайшей тайной подругой Доры. Фрейд, увы, истолковывает ее слова, ее симптомы, ее сновидения как мужчина, уверенный в том, что юная девушка должна любить мужчин — отца, его друга господина К., психоаналитика, наконец. Фрейд признает, что у Доры особенная связь с женщинами, но не решается вывести эту связь на передний план, не решается прекратить возведение научной стены языка.
Подпишитесь на наш канал в Telegram, чтобы читать лучшие материалы платформы и быть в курсе всего, что происходит на сигме.
Читать онлайн электронную книгу Загадка женственности The Feminine Mystique — 5. Сексуальный солипсизм Зигмунда Фрейда бесплатно и без регистрации!
Пер. Н. Левковской
Было бы не совсем верно сказать, что все пошло от Зигмунда Фрейда. В Америке это вообще началось не раньше сороковых годов. К тому же это было не столько началом, сколько предотвращением конца. Старые предрассудки о том, что женщина — животное, стоящее ниже человека, неспособное мыслить, как мужчина, живущее на свете исключительно для того, чтобы растить детей и прислуживать мужчине, — такие предрассудки рассеять было не так-то легко. Это не удалось сделать ни феминисткам, ни с помощью науки и образования, ни даже с помощью духа демократизма. Они вновь проявились в сороковые годы только в другом наряде, фрейдистском. Загадка женственности получила новую силу от учения Фрейда, так как именно под влиянием Фрейда родилась идея, способствовавшая тому, что сами женщины и те, кто их изучал, неправильно интерпретировали разочарование своих матерей, негодование и несостоятельность своих отцов, братьев и мужей, а также свои собственные чувства и предоставляемый жизнью выбор. Именно благодаря идее Фрейда, воплощенной в жизнь, попалось в ловушку так много современных американских женщин.
Современной женщине значительно труднее поставить под сомнение новый образ таинственной женственности, чем старые предрассудки. Частично оттого, что эта самая таинственная женственность пропагандируется с помощью средств массовой информации представителями социальной науки и образования, которые призваны быть главными врагами предрассудков; частично оттого, что по своей природе фрейдистское учение практически не может быть подвергнуто сомнению. Как может образованная американка, не являющаяся сама специалистом по психоанализу, позволить себе усомниться в правильности учения Фрейда? Она знает, что открытие Фрейдом подсознательной деятельности человеческого мозга было одним из величайших достижений в стремлении человека к знанию. Она знает, что наука, основанная на этом открытии, помогла многим страдающим мужчинам и женщинам. Ей внушали, что, только изучая и практикуя психоанализ в течение многих лет, можно добиться истинного понимания учения Фрейда. Она, возможно, даже знает о том, что человеческий разум подсознательно отказывается признавать истинность этого учения. Как может она взять на себя смелость ступать по священной земле, по которой разрешено ходить только специалистам по психоанализу.»
Никто не подвергает сомнению ни гениальность открытий Фрейда, ни тот вклад, который он внес в нашу культуру. Не сомневаюсь я и в эффективности психоанализа в том виде, в каком он практикуется в наше время последователями Фрейда и представляется его антагонистами. Но, исходя из своего собственного женского опыта и как репортер — из опыта других женщин, я сомневаюсь, что теорию Фрейда можно применить к современным женщинам. Я сомневаюсь, что ее можно использовать не только в терапевтических целях, а в том виде, в каком она проникает в жизнь американских женщин через популярные журналы и толкования так называемых экспертов. Я думаю, что большая часть теории Фрейда, относящаяся к женщине, устарела, она мешает современной американке познать истину и является основной причиной распространяющейся проблемы, не имеющей названия.
В этом деле много парадоксов. Учение Фрейда о подсознании помогло мужчине освободиться от тирании «долженствования», тирании прошлого, которое мешает ребенку становиться взрослым. Однако теория Фрейда помогла создать новое подсознание, которое парализует образованную современную американскую женщину, помогла создать новую тиранию «долженствования», которая цепью приковывает женщину к старому образу, ставит запрет ее росту, не дает возможности выбора и отрицает наличие женской индивидуальности.
Психология фрейдизма, делая упор на свободе от всеподавляющей морали, не позволяющей достичь состояния сексуального удовлетворения, была частью идеологии женской эмансипации. Наиболее устойчивый образ «эмансипированной» американки — это женщина свободной морали двадцатых годов нашего столетия: раздражающие волосы отрижены «под фокстрот», колени обнажены, похваляется возможностью жить в студии Гринвич-Вилледжа или на северной стороне Чикаго, водит машину, пьет и курит, пускается во всякие сексуальные приключения или говорит о них. Тем не менее сегодня по причинам, вовсе не похожим на те, которые были при жизни Фрейда, его учение стало идеологическим оплотом сексуальной контрреволюции в Америке. Если бы фрейдистское определение сексуальной природы женщины не дало общепризнанному образу женственности нового импульса, я не думаю, что было бы так легко сбить с толку несколько поколений образованных, духовно развитых американских женщин и не дать им возможности осознать, кто они такие и кем могут стать.
Понятие «зависть к мужскому половому члену», сформулированное Фрейдом для описания наблюдаемого им у женщин явления (а конкретнее, у женщин, принадлежащих среднему классу, которые были его пациентками в викторианской Вене), было использовано в нашей стране в сороковые годы для однозначного объяснения всего того, что происходило с женщинами. Многие из тех, кто проповедовал доктрину поставленной под угрозу женственности, побуждая американских женщин к борьбе за независимость и достижение права развивать свою личность, никогда не догадывались о фрейдистском происхождении доктрины. Многие из тех, кто ухватился за эту идею, — не горстка психоаналитиков, а множество популяризаторов, социологов, жителей, работников рекламных агентств, авторов журнальных публикаций, экспертов по детской психологии, консультантов в области брака, священников, завсегдатаев вечеринок — не могли знать, что имел в виду Фрейд под понятием зависть к мужскому половому члену». Следует только посмотреть, на что обращал внимание сам Фрейд, описывая своих викторианских пациенток, чтобы увидеть, насколько неверно такое прямолинейное отнесение его теории женственности к современной женщине. И стоит только понять, почему он описывал это таким образом, чтобы осознать, что многое из этого устарело и противоречит сведениям, являющимся частью знания любого современного социолога, которое не было известным во времена Фрейда.
Общепризнано, что Фрейд был наиболее тонким и добросовестным наблюдателем серьезных проблем человеческой личности. Но, описывая и давая оценку этим проблемам, он находился в плену у своей культуры. Раздвигая границы нашего познания, нашей культуры, он не мог тем не менее выйти за пределы границ собственного знания. Даже его гений не мог в то время подсказать ему знание культурных процессов, которые в настоящее время являются основой воспитания самых заурядных людей.
Теория относительности в физике, которая в последние годы полностью изменила наше представление о научных знаниях, которыми мы обладали, является более определенным понятием, и поэтому ее легче принять, чем теорию относительности в социологии. Это не лозунг, а серьезное заявление по существу. Очевидно, что ни один исследователь социальных явлений не может полностью освободиться от оков своей собственной культуры, он может интерпретировать свои наблюдения только в границах науки своего времени. Это относится и к великим новаторам. Они вынуждены соотносить свои революционные открытия с современностью и переводить их на язык той науки, которая существует в их время. Даже открытия, выдвигающие новые направления в науке, являются относительными с точки зрения выдвижения их создателя на какие-то более выгодные позиции.
Знание других культур, понимание относительности любой культуры, являющееся частью знаний современного социолога, были неизвестны Фрейду. Выяснилось, что многое из того, что Фрейд считал биологическим, инстинктивным и неизменным, как показали последние исследования, является результатом особых культурологических причин. Многое из того, что Фрейд считал присущим человеческой натуре вообще, было характерно только для некоторых мужчин и женщин среднего класса, живших в Европе в конце девятнадцатого века.
Например, теория Фрейда о сексуальном происхождении неврозов обязана своим возникновением тому факту, что многие его первые пациенты страдали истерией, и в этих случаях, как ему удалось выяснить, причиной болезни было подавление сексуального инстинкта. Ортодоксальные фрейдисты все еще открыто признают, что верят в сексуальную подоплеку всех неврозов, а так как они ищут у своих пациентов подсознательные сексуальные проявления и интерпретируют услышанное в сексуальных символах, им все еще удается находить то, что они хотят найти.
Но дело в том, что случаи истерии, наблюдавшиеся Фрейдом, в наше время встречаются значительно реже. Естественно, что во времена Фрейда ханжество жизненных принципов подавляло сексуальные проявления. (Некоторые социологи-теоретики даже предполагают, что причиной сексуальной озабоченности пациентов Фрейда являлось отсутствие других интересов у этих людей в умирающей Австрийской империи.) Естественно, тот факт, что культурные ценности времен Фрейда отрицали сексуальные проявления, способствовал сосредоточению его интереса именно на них. Затем он разработал свою теорию, описывающую все стадии развития организма с позиций секса, подгоняя все явления, которые он наблюдал, под сексуальные рубрики.
Его стремление интерпретировать все психологические явления в терминах секса, рассматривать все проблемы взрослой личности с позиции последствий детских сексуальных комплексов также являлось частично результатом его медицинского образования и понимания причинной обусловленности явлений, принятой в научной мысли того времени. Он так же неуверенно описывал психологические явления в терминах данной науки, как и многие другие ученые, занимающиеся проблемами человеческого поведения. По мере продвижения в неизведанную область подсознательного в человеческом мозгу ему казалось более удобным, надежным, естественным и научным описывать все, что можно, в физиологических терминах, соотнося это с анатомическими органами. По словам его биографа Эрнеста Джоунза, он предпринял «отчаянную попытку зацепиться за спасательный круг церебральной анатомии». Он обладал такими прекрасными способностями видеть и описывать психологические явления, что независимо от того, были ли заимствованы термины, определяющие выдвинутые им понятия, из физиологии, философии или литературы, — такие, как «зависть к мужскому половому члену», или «эго», или «эдипов комплекс», — казалось, что вес они имеют конкретную физическую субстанцию. Психологические факты были для него, как писал Джоунз, «настолько же реальны и конкретны, как металлы для металлурга». Эта его способность породила массу недоразумений, когда его понятиями стали пользоваться менее талантливые мыслители.
Вся сложная структура теории Фрейда основана на строгом детерминизме, характеризовавшем научное мышление викторианской эпохи. Детерминизм в наше время заменен более сложным подходом к причинно-следственным отношениям при описании как физических процессов и явлений, так и психологических. С позиций этого нового подхода ученым, изучающим поведение человека, нет необходимости заимствовать язык физиологии для объяснения психологических явлений, так же как нет необходимости присваивать псевдосубстанцию. Сексуальные явления являются столь же реальными, как и явление написания «Гамлета» Шекспиром, хотя последнее и не может быть точно «объяснено» в сексуальных терминах. Даже самого Фрейда нельзя объяснить через его собственную детерминистскую физиологическую программу, хотя его биограф считает, что в основе его гениальности, его «божественной жажды знания» лежит ненасытное сексуальное любопытство, которое овладело им, когда ему не было еще и трех лет, желание узнать, что происходит и спальне между его матерью и отцом.
В наше время биологи, социологи и растущее число психоаналитиков считают, что импульс для человеческого развития является естественной потребностью человека, такой же существенной, как и секс. «Оральная» и «анальная» стадии, которые Фрейд описал в терминах сексуального развития, когда ребенок получает сексуальное удовлетворение (начала через рот от груди матери, а затем от акта дефекации), в настоящее время считаются стадиями человеческого развития, на которые оказывают влияние как культурная среда и отношение родителей, так и секс. Когда растут зубы, ребенок может не только сосать, но и кусаться. Мускулы и мозг тоже растут. Ребенок учится контролировать себя, совершенствоваться, понимать. Его потребность расти и обучаться в пять, двадцать пять, пятьдесят лет может быть удовлетворена, отвергнута, подавлена, атрофирована, стимулирована или не поддержана его культурной средой, так же как и его сексуальные потребности.
В наше время психоневрологи подтверждают наблюдения Фрейда, согласно которым проблемы между матерью и ребенком на ранних стадиях его развития возникают в связи с питанием, а позднее в связи с тем, что ребенка начинают приучать проситься на горшок. Однако в последние годы в Америке наметилась тенденция снижения «проблемы детского питания». Означает ли это, что изменился характер развития ребенка? Это невозможно, так как по определению оральная стадия относится к инстинктивному этапу развития. Скорее всего, современная культура способствовала тому, что проблема детского питания перестала занимать центральное место среди проблем раннего детского развития. Видимо, свою роль сыграло то, что американцы увлеклись идеей вседозволенности в воспитании детей либо в нашем богатеющем обществе мать просто перестала беспокоиться о том, что ей нечем будет кормить ребенка. В связи с влиянием идей Фрейда на нашу культуру образованные родители обычно стараются «не давить» на ребенка, когда приучают его как можно раньше проситься на горшок. Более вероятно, что в наше время проблемы могут возникнуть, когда ребенок учится ходить или читать. Уже в сороковые годы американские социологи и психоаналитики начали пересматривать концепцию Фрейда с позиции новых культурных ценностей. Но, как это ни странно, это не помешало им применить к американской женщине теорию женственности в том виде, в каком она была создана Фрейдом.
Дело в том, что для Фрейда даже в большей степени, чем для современного редактора журнала на Мздисон-авеню, женщина представляла собой странное существо, более низкого разряда, чем мужчина. Он видел в них куколок с детским развитием, которые существуют только для того, чтобы любить мужчину и удовлетворять все его нужды. Это был такой же неосознанный солипсизм, как тот, согласно которому в течение многих веков человек думал, что Солнце представляет собой яркий предмет, который вращается вокруг Земли. Фрейд вырос с этим представлением о женщине, внедренным в него культурой его времени — не только культурой викторианской Европы, но и еврейской культурой, позволявшей мужчине говорить в своих ежедневных молитвах: «Я благодарю Тебя, Боже, за то, что Ты не создал меня женщиной», — а женщинам покоряться своей судьбе: «Я благодарю Тебя, Боже, что Ты создал меня согласно своей ноле».
Мать Фрейда была симпатичной женщиной, которая покорно вышла замуж за человека в два раза старше ее; его отец диктаторски правил семьей, как это было принято и еврейских семьях в течение всех веков преследования, когда отцы семейства редко могли оказывать влияние на события вне семейного круга. Его мать обожала юного Зигмунда, своего первенца, и мистически верила в то, что ему судьбой уготовано стать великим человеком. Казалось, она жила только для того, чтобы удовлетворять все его желания. Его воспоминания о ревности на сексуальной почве, испытываемой им по отношению к отцу, желания которого мать также неукоснительно исполняла, явились основой его теории об эдиповом комплексе. Для его жены, так же как для матери и сестер, его потребности, его желания, его мечты всегда занимали центральное место в их семейной жизни. Когда выяснилось, что звуки пианино, на котором его сестры учились играть, мешают его занятиям, «пианино исчезло» и, как позднее вспоминала Анна Фрейд, вместе с ним исчезли «все возможности для его сестер стать музыкантами».
Фрейд не видел в таком отношении ничего особенного и не считал его причиной возникновения проблем у женщины. Самой природой было предназначено, чтобы мужчина управлял женщиной, а она по своей слабости завидовала ему. В письмах Фрейда к Марте, его будущей жене, написанных во время их помолвки, длившейся четыре года (1882–1886), звучат те же нежные покровительственные мотки, которые слышны в словах Торвальда в «Кукольном доме», когда он бранит Нору за ее стремление стать человеком. Фрейд начал изучать секреты человеческого мозга в лаборатории в Вене, Марта же, его «нежное дитя», все эти четыре года должна была под опекой своей матери ждать, когда же он сможет приехать и забрать ее. Из его писем видно, что для него она не являлась личностью, а была всего лишь домохозяйкой с развитием ребенка даже тогда, когда она уже перестала быть ребенком и еще не стала домохозяйкой. «Столы и стулья, кровати, зеркала, часы, которые должны напоминать счастливой паре об уходящем времени, кресло, в котором приятно посидеть часок-другой, предаваясь мечтаниям, ковры, которые помогут хозяйке содержать полы в чистоте, постельное белье, перевязанное красивыми ленточками и сложенное в шкафах и комодах последнего образца, шляпки с искусственными цветами, картины на стенах, стаканы и рюмки на каждый день и для торжественных случаев, тарелки и блюда… стол, за которым шьют, и лампа, создающая уют, все должно содержаться в полном порядке, а иначе, если будет отдаваться предпочтение лишь каким-то отдельным вещам, хозяйка потеряет душевное равновесие. Вот этот предмет, например, был очевидцем того, как создавался семейный очаг, и этим он дорог, а этот взывает к чувству красоты, этот напоминает о друзьях, о которых хочется помнить всегда, о городах, в которых ты побывал, о времени, которое приятно вспоминать… И мы должны отдавать наши сердца таким ничтожным вещам? Да, и не раздумывая… В конце концов, я знаю, какая ты нежная, что ты можешь превратить дом в райский уголок, что ты будешь жить моими интересами, будешь веселой и заботливой. Я позволю тебе управлять домом так, как тебе захочется, а ты вознаградишь меня своей нежной любовью и тем, что будешь выше тех слабостей, за которые так часто презирают женщин. Насколько будет позволять моя работа, мы сможем читать и изучать то, что захотим, я помогу тебе понять те вещи, которые обычно не могут интересовать девушку, если она ничего не знает о своем будущем супруге и его профессии…» 5 июля 1885 года он бранит ее за то, что она продолжает посещать свою подругу Элизу, чье поведение в отношении мужчин явно страдает отсутствием скромности: «Что толку, что ты считаешь себя достаточно взрослой и думаешь, что ваши взаимоотношения не могут повредить тебе?.. Ты слишком мягкая, и я должен исправить этот недостаток, потому что за твои поступки спросится и с меня. Ты моя драгоценная маленькая женщина, и, даже когда ошибаешься, ты не становишься для меня менее драгоценной… Но ведь ты знаешь все это, мое нежное дитя…»
Смесь присущих викторианской эпохе духа рыцарства и снисходительности, которую мы находим в научных теориях Фрейда о женщинах, получает свое объяснение в письме, которое он написал 5 ноября 1883 года и в котором он высмеивает взгляды Джона Стюарта Милля на «эмансипацию женщины и вообще на женский вопрос в целом»: «Нигде в его рассуждениях не говорится о том, что женщины — совершенно другие существа, не то чтобы хуже, а скорее противоположные мужчинам. Он считает, что угнетение женщин аналогично угнетению негров. Любая девушка, не будучи суфражисткой и не обладая правовой компетенцией, всегда может осадить мужчину, который целует ей руку и который ради своей любви к ней готов пожертвовать всем, что он имеет. Я считаю, что идея, согласно которой женщин у следует посылать на борьбу за свое существование наравне с мужчиной, является мертворожденной. Если бы, например, я мог представить, что девушка, которую я нежно люблю, выступает в роли моего соперника, конкурента, дело кончилось бы тем, что я сказал бы ей — а именно это я и сделал почти полтора года назад, — что я очень люблю ее и умоляю не состязаться со мной, а заняться спокойной, лишенной соперничества деятельностью в стенах моего дома. Разумеется, возможны изменения в воспитании женщины, которые смогут привести к подавлению всех слабых и нежных черт ее характера, с одной стороны, нуждающихся в защите, а с другой стороны, весьма победоносных; в таком случае она (может обеспечивать себя наравне с мужчиной. Возможно также, что при этом не надо будет скорбеть по поводу того, что мы теряем восхитительнейшую в мире вещь — наш идеал женственности. Но я верю в то, что любые изменения в законе и в образовательном цензе потерпят неудачу, окажутся ненужными перед тем законом Природы, который задолго до того, как мужчина завоевал свое положение в обществе, ниспослал женщине судьбу быть прекрасной, очаровательной и нежной. Закон и традиция могут дать женщине многое из того, чего она была лишена, но положение женщины, безусловно, не изменится: в молодости она будет горячо любимым, обожаемым созданием, в зрелые годы — любимой женой».
Поскольку общеизвестно, что все теории Фрейда основаны на всеобъемлющем бесконечном психоанализе самого себя и что сексуальность была центральным звеном всех его теорий, представляется уместным остановиться на некоторых парадоксах его сексуальности. Как отмечают многие ученые, в его трудах гораздо больше внимания уделяется детской сексуальности, чем взрослой. Его главный биограф Джоунз свидетельствует, что даже для своего времени он был удивительно чистым человеком с пуританскими взглядами и высокой моралью. В своей собственной жизни Фрейд относительно мало интересовался сексом. В юности он обожал свою мать, в шестнадцать лет у него был роман, существовавший исключительно в его воображении, с девушкой по имени Жизель, а в двадцать шесть он был помолвлен с Мартой. Девять месяцев, которые они провели в Вене, нельзя назвать очень счастливыми, потому что она была застенчива и боялась его. За последующие четыре года, когда они жили вдали друг от друга, родилась «великая страсть», выразившаяся в девятистах любовных письмах. После женитьбы страсть, видимо, исчезла довольно быстро, хотя его биографы отмечают, что, будучи строгим моралистом, он не искал сексуального удовлетворения на стороне. Единственной женщиной, к которой, будучи взрослым человеком, он испытывал сильные чувства любви и ненависти, на какие только был способен, была Марта. Позже подобные чувства он испытывал только к мужчинам. Как почтительно выражался его биограф Джоунз: «Отклонение Фрейда в этом отношении от обычного мужчины, а также его ярко выраженная ментальная бисексуальность, безусловно, могли оказать определенное влияние на его научные взгляды».
Его менее благосклонные биографы, да и сам Джоунз, отмечали, что, если рассматривать теории Фрейда с позиций его собственной жизни, можно заметить сходство со старой девой пуританских взглядов, которая видит секс во всем. Интересно, что его послушная Hausfrau вызывала особенно большое недовольство мужа тем, что была недостаточно «послушной», сама же она испытывала странную раздвоенность чувств оттого, что не могла вести себя непринужденно по отношению к нему, не будучи его «товарищем по борьбе»: «Фрейд был болезненно поражен, когда понял, что в душе она вовсе не послушна, а обладает твердым характером, который не очень легко поддается исправлению. Она уже полностью сформировалась как личность и вполне заслуживала самой высокой оценки психоаналитика, будучи вполне «нормальным» человеком».
То, что намерения Фрейда «сделать ее похожей на идеальный образ» так и остались неосуществленными, можно помять, читая следующие строки из его письма к ней: «Стань очень юной возлюбленной, чтобы тебе была всего неделя от роду и чтобы ты легко могла отказаться от всего резкого ч грубого в себе». Но далее он сам себя упрекает: «Любимая не должна быть игрушкой, куклой, она должна стать товарищем, готовым всегда дать разумный совет, даже когда ее строгий хозяин исчерпал всю свою мудрость. А я пытался бороться с ее откровенностью, пытался заставить ее не высказывать своего мнения, пока она не узнает моего».
Как отмечал Джоунз, Фрейд болезненно переживал, что она не прошла самого главного испытания — «полного отождествления с ним, с его взглядами, его чувствами и его намерениями. Она не могла быть полностью его до тех пор, пока он не увидит своего «отпечатка» на ней». Фрейд «даже признавался, что ему было скучно, когда он не находил в человеке ничего, что можно было бы изменить к лучшему», Джоунз неоднократно подчеркивал, что любовь Фрейда «могла свободно выражать себя только при очень благоприятных условиях… Марта, возможно, боялась своего властного возлюбленного и поэтому чаще всего отмалчивалась».
Видимо, в связи с этим он писал ей: «Я отказываюсь от своего требования. Мне не нужен товарищ по оружию, каким я хотел тебя сделать. У меня достаточно сил бороться одному… Ты остаешься для меня драгоценным существом, возлюбленной». Возможно, этим и закончился «единственный период в его жизни, когда он испытывал такие чувства, как любовь и ненависть, к женщине».
Брак был нормальным, но без вышеописанной страсти. Джоунз так охарактеризовал его: «На свете было мало более удачных браков. Марта, безусловно, была прекрасной женой и матерью. Она была отличной хозяйкой и обладала редкой способностью прекрасно ладить со слугами, но она не была той Hausfrau, которая ценит вещи выше людей. Удобства, обеспечивающие покой ее мужу, были для нее превыше всего… Вряд ли можно было ожидать, что она воспримет все его далеко идущие фантазии и поймет их лучше, чем весь остальной мир».
Как самая преданная еврейская мать, она очень ревностно относилась ко всем его физическим потребностям, составив график принятия пищи таким образом, чтобы он был особенно удобен der Papa. Но она никогда и не мечтала жить так, как он. И Фрейд не считал, что она может быть хорошим опекуном их детям в случае его смерти, особенно в вопросах образования. Он сам вспоминает сон, в котором он забывает зайти за ней, чтобы отправиться в театр. Согласно его собственным представлениям об ассоциативной связи, «подобная забывчивость возможна только в случаях, не имеющих для человека никакого значения».
Такое безграничное подчинение женщины, считавшееся для культуры того времени совершенно естественным, само отсутствие для женщины возможности действовать независимо и обрести индивидуальность часто усиливали чувства неловкости и сдержанности со стороны жены и вызывали раздражение со стороны мужа, что было характерно для брака Фрейда. Как резюмировал Джоунз, отношение Фрейда к женщинам, «скорее всего, можно назвать старомодным, что, видимо, следует приписать влиянию социального окружения и тому времени, в котором он вырос, а не каким-либо личностным факторам»:
«Каково бы ни было его отношение к этому вопросу с точки зрения разума, его произведения и письма показывают, как он подходил к нему с точки зрения чувств. Конечно, будет преувеличением сказать, что он относился к мужчинам как к высшим существам, так как его натуре не было свойственно чувство превосходства, самонадеянности. Но, видимо, мы не погрешим против истины, если скажем, что к женщинам он относился как к существам, чье назначение быть ангелами-хранителями мужчин, обслуживать их и создавать им все удобства. Его письма, да и сам выбор жены однозначно указывают на тип женщины, который ему нравился, — нежной, женственной… Нет сомнения в том, что Фрейд считал психологию женщины более загадочной, чем мужчины. Однажды он сказал Мари Бонапарт: «Самый сложный вопрос, на который никогда не могли найти ответ и на который я также не могу ответить, несмотря на тридцать лет моих исследований в области женской души, заключается в следующем: как понять, что хочет женщина?»».
Джоунз также обратил внимание на то, что «Фрейда интересовал и другой тип женщины, более интеллектуальный и, возможно, даже более мужеподобный. Такого рода женщины сыграли определенную роль в его жизни. Они входили в женское окружение его друзей и, хотя были весьма привлекательными, не вызывали в нем чувственного влечения».
В число этих женщин входила его золовка Мина Бернис, которая была умнее и независимее Марты; позже это были женщины, изучающие психоанализ, или его почитательницы: Мари Бонапарт, Джоан Ривьер, Лу Андреас-Саломе. Однако ни биографы, идеализировавшие его, ни те, которые относились к нему несколько враждебно, не заподозрили его и том, что он искал сексуального удовлетворения на стороне. Таким образом, секс был, видимо, полностью исключен из набора человеческих страстей, которые на протяжении всей своей последующей долгой жизни он стремился выразить в своем учении и в какой-то степени в дружбе с мужчинами и теми женщинами, которых он считал равными себе и потому «мужеподобными». Однажды он заметил: «Мне всегда кажутся опасными люди, которых я не могу понять, потому что они не похожи на меня».
Несмотря на то значение, которое Фрейд придавал сексу и своей теории, из его слов можно понять, что половой акт казался ему унизительным. Но если сами женщины были унижены в глазах мужчин, каким еще могло быть отношение к сексу? Конечно, подобные мысли не входили в его теорию. По Фрейду, идея кровосмешения с матерью или сестрой заставляет мужчину «смотреть на половой акт как на нечто постыдное, оскверняющее и оказывающее пагубное влияние не только на тело». Во всяком случае, Фрейд считал унижение женщины вполне естественным, и в этом ключ к пониманию его теории женственности. Согласно этой теории, сущностью женской личности, мотивирующей все поступки жен-тины, является ее зависть к мужскому половому члену, которая и вызывает осуждение ее же самой, а также как «мальчика, так, возможно, и мужчины». У нормальной женщины это выражается в желании обладать половым членом своего мужа, желании, которое никогда до конца не реализуется, пока она не становится обладательницей пениса, дав рождение сыну. Короче говоря, она представляет собой просто homrne manque, «дефектного мужчину», у которого чего-то не хватает. Клара Томпсон, крупный специалист по психоанализу, заметила: «Фрейду так никогда и не удалось освободиться от викторианского отношения к женщине. Он считал, что женщине предначертано судьбой иметь ограниченный кругозор и вести образ жизни, который был принят в викторианскую эпоху… Комплекс кастрата и концепт зависти к мужскому половому члену, две наиболее важные, фундаментальные идеи всего его учения, основаны на положении о том, что женщина в своем биологическом развитии стоит ниже мужчины».
Что имел в виду Фрейд под понятием зависти к мужскому половому члену? Ведь даже те, кому ясно, что Фрейд не мог выйти за рамки представлений, очерченных культурой его времени, не сомневаются в том, что он правдиво описал все изученное им в пределах этой культуры. Фрейд вывел феномен, который он назвал завистью к мужскому половому члену, анализируя данные, единодушно представленные женщинами среднего класса Вены викторианской эпохи, и вся его теория женственности построена на этом понятии. В лекции «Психология женщины» он высказал следующую идею:
«У мальчика комплекс кастрации возникает после того, как, увидев женские половые органы, он узнает, что столь высоко ценимый им член не обязательно должен быть вместе с телом… после чего он попадает под влияние страха кастрации, который становится самой мощной движущей силой его дальнейшего развития. Комплекс кастрации у девочки тоже возникает благодаря тому, что она видит гениталии другого. Она сразу же замечает различие и, надо признаться, его значение. Она чувствует себя глубоко обделенной, часто дает понять, что ей тоже хотелось бы «иметь такое же», в ней появляется зависть к пенису, которая оставляет неизгладимые следы в ее развитии и формировании характера, преодолеваемые даже в самом благоприятном случае не без серьезной затраты психических сил. То, что девочка признает факт отсутствия пениса, отнюдь не говорит о том, что она с этим смиряется. Напротив, она еще долго держится за желание тоже получить «это», верит в эту возможность невероятно долго, и даже тогда, когда знание реальности давно отбросило это желание как невыполнимое, анализ может показать, что в бессознательном оно осталось и сохранило значительный запас энергии. Желание все-таки получить в конце концов долгожданный пенис может способствовать возникновению мотивов, которые приведут зрелую женщину к психоанализу, и то, чего она, понятно, может ожидать от анализа, а именно возможность заниматься интеллектуальной деятельностью, может быть часто истолковано как сублимированная вариация этого вытесненного желания».
«Открытие своей кастрации является поворотным пунктом в развитии девочки, — продолжает Фрейд. — Это невыгодное сравнение с мальчиком, наделенным пенисом, уязвляет ее самолюбие». Ее мать и вообще все женщины мельчают в ее глазах, подобно тому как по этой же самой причине женщины обесценены в глазах мужчины. Это приводит либо к полному подавлению сексуальности и как следствие этого к неврозам, либо к «комплексу мужественности», когда женщина не хочет отказываться от «фаллической» активности (то есть от «активности, обычно характерной для мужчины»), либо к «нормальной женственности», при которой импульсы женской активности подавлены, и девочка в своем желании иметь мужской половой член обращается к отцу. «Женская ситуация восстанавливается только тогда, когда желание иметь мужской половой член замещается желанием иметь ребенка; ребенок, таким образом, занимает место мужского полового члена». Когда девочка играла с куклами, это «еще не было выражением ее женственности», так как это были активные действия, а не пассивные. «Самое сильное женское желание», желание иметь мужской половой член, полностью осуществится, «если родившийся ребенок будет мальчиком, который принесет с собой долгожданный пенис… В таком случае мать может перенести на сына то самое желание, которое она так долго в себе подавляла, и может надеяться получить от него удовлетворение всех тех чувств, которые остались в ней от комплекса мужественности».
Но ее врожденная неполноценность и как следствие этого зависть к мужскому половому члену преодолеваются с таким большим трудом, что суперэго женщины — ее совесть, идеалы — никогда так и не достигает такого полного развития, как у мужчины: «Женщине мало свойственно чувство справедливости, что, безусловно, связано с преобладанием зависти в ее душевной жизни». По этой же причине социальные интересы женщины слабее, а «способность к сублимации влечений меньше», чем у мужчины. В итоге Фрейд замечает: «Не могу не отметить, что, чем больше занимаешься аналитической деятельностью, тем больше убеждаешься, что даже специалисты по психоанализу не могут радикально помочь женщине в связи с тем, что женская неполноценность является ее врожденным свойством… Мужчина около тридцати лет представляется молодым, скорее незрелым индивидуумом, от которого мы ждем, что он в полной мере использует возможности развития, которые ему открывает анализ. Но женщина приблизительно того же возраста часто пугает нас своей психической закостенелостью и неизменяемостью… У нее нет путей для дальнейшего развития; дело обстоит так, как будто весь процесс уже закончен, не может подвергнуться отныне никакому воздействию и даже как будто трудное развитие на пути к женственности исчерпало возможности личности… даже если нам удается устранить недуг путем разрешения невротического конфликта».
Что же в конце концов описал Фрейд? Если посмотреть на «зависть к мужскому половому члену» в свете новых знаний, как это было сделано в отношении других его концепций, то мы увидим, что Фрейд относил к биологическим факторам зачастую то, что было следствием влияния культуры, то есть можно сказать, что викторианская культура давала женщине много поводов для того, чтобы завидовать мужчине. Иными словами, она создавала те самые условия, против которых боролись феминистки. Если женщина, не имевшая свободы, общественного положения и развлечений, которые были доступны мужчине, втайне стремилась ко всему этому, она могла свести все свои желания к одному: представить себя мужчиной, обладающим единственным бесспорным преимуществом — пенисом. Безусловно, она должна была научиться скрывать свою зависть и раздражение, постоянно играть роль ребенка, куклы, игрушки, ведь ее судьба зависела от чародея мужчины. Но в глубине души она продолжала мучиться, переводя все эти устремления в любовь. Тайно презирая себя и завидуя всему тому, что мог иметь мужчина и чего не могла иметь она сама, женщина стремилась к любви, а иногда даже испытывала чувство рабского поклонения, но была ли она способна свободно любить и радоваться своему чувству? Нельзя рассматривать зависть женщины к мужчине и ее презрение к самой себе только как отказ признавать свой собственный половой недостаток, если только вы не считаете, что женщина по своей природе поит ниже мужчины.
В таком случае, конечно, ее желание быть равной мужчине можно объяснить неврозом.
В настоящее время считается, что Фрейд никогда не придавал должного значения развитию эго, или внутреннему развитию, даже мужчины, то есть «выработке определенных импульсов самоконтроля, возможности самовыражения в зависимости от определенных условий окружающей среды». Специалисты по психоанализу, освободившиеся от влияния учения Фрейда и разделяющие идеи других ученых-бихевиористов в области изучения человеческого развития, приходят к мысли, что потребность в развитии является основной человеческой потребностью и любое вмешательство в него приводит к психическим расстройствам. Сексуальность— это только одно из проявлений человеческой жизнедеятельности. Не следует забывать, что, согласно Фрейду, пес неврозы имеют сексуальное происхождение; он видел женщин только как объект сексуального взаимоотношения с мужчинами. Но у всех тех женщин, у которых он видел только сексуальные проблемы, должны были быть и очень серьезные проблемы заторможенного роста, невозможности в полной мере развивать свою человеческую личность, проблема неразвитого, неполноценного «я». Общество того времени, открыто не признавая за женщиной права получать образование и быть независимой, не позволяло ей полностью реализовать свои возможности, жить своими интересами и достигать тех идеалов, которые могли бы способствовать ее развитию. Фрейд описал эти недостатки, но видел в них только дань «зависти к мужскому половому члену». Он считал, что зависть женщины к мужчине является исключительно сексуальной болезнью. Он видел, что женщины, тайно стремившиеся к равенству с мужчинами, весьма неохотно становились объектом его исследований; видимо, это было действительно так. Но, отбрасывая любые другие мотивы, которыми руководствовалась женщина в стремлении быть равной мужчине, и определяя его только как «зависть к мужскому половому члену», разве не выражал он этим свою точку зрения на то, что женщине так же невозможно быть равной мужчине, как и иметь мужской половой член?
Фрейд не помышлял об изменениях в обществе, он только хотел помочь и мужчинам и женщинам приспособиться к условиям жизни. Так, он рассказывает о старой деве средних лет, которой он помог избавиться от комплекса, мешавшего ей жить нормальной жизнью в течение пятнадцати лет. Освободившись от симптомов этого комплекса, она попыталась «погрузиться в вихрь активной деятельности, стала развивать свои таланты, которые были весьма заметными. Она имела определенный успех и признание, получая от жизни удовольствия, пока не стало слишком поздно», но прекратила дальнейшие попытки, когда увидела, что не смогла завоевать прочного положения в обществе. Поскольку теперь ей не удавалось впадать в невротические состояния, с ней стали происходить несчастные случаи: она повредила голеностопный сустав, потом стопу, потом руку. После проведенного анализа «несчастные случаи сменились симптомами других заболеваний, таких, как катар, больное горло, гриппозные состояния или ревматические опухоли; и все это продолжалось до тех пор, пока она не решила прекратить всякую активную деятельность, после чего все само собой прошло».
Хотя Фрейд и его современники считали, что женщина является существом более низкого порядка, чем мужчина, по своей неизменной природе, по тому, как создал ее Бог, современная наука не может признать подобную точку зрения правильной. Теперь мы знаем, что это чувство собственной неполноценности являлось результатом отсутствия образования и ограничения деятельности женщины исключительно заботами по дому. В наше время, когда наука доказала равенство женщины в области интеллекта, когда у нее выявились такие же способности во всех сферах человеческой деятельности, как и у мужчины, за исключением чисто физической силы, теория, открыто проповедующая природную неполноценность женщины, может показаться нелепой и даже лицемерной. именно это отношение лежит в основе теории Фрейда о женщине, несмотря на то что в наше время его сложные изыскания скрываются под маской непреходящей правды о сексе.
В связи с тем что последователи Фрейда видели перед собой только тот образ женщины, что был представлен их учителем, — то есть существа, занимающего более низкое положение, беспомощного, похожего на ребенка, не способного добиться собственного счастья до тех пор, пока она не станет пассивным, бездушным предметом в руках мужчины, — они хотели помочь женщине избавиться от угнетавшего ее чувства зависти, от желания быть равной мужчине, приводившего ее к неврозам. Они хотели помочь ей добиться сексуального удовлетворения как женщине, при этом она должна была признать естественным чувство собственной неполноценности.
Но общество, определившее эту неполноценность, кардинально изменилось к тому времени, когда последователи Фрейда без особых корректив перенесли в Америку двадцатого века причины и методы лечения состояния, которое Фрейд называл завистью к мужскому половому члену. В свете наших новых учений о культурных процессах и человеческом развитии можно предположить, что женщины, выросшие в обществе, предоставившем им право свободы и возможности получения образования, которых женщины викторианской эпохи были лишены, будут отличаться от больных, пользовавшихся услугами Фрейда. Можно предположить, что у них будет гораздо меньше причин завидовать мужчинам. Но Фрейд был представлен американской женщине и таком странном буквальном толковании, что понятие зависти к мужскому половому члену мистически обрело самостоятельную жизнь, независимую от женщин, наблюдения над которыми способствовали его созданию. Складывалось впечатление, что викторианский образ женщины, представленный Фрейдом, стал более реальным, чем те женщины двадцатого века, в отношении которых этот образ хотели применить. Теория женственности Фрейда использовалась в Америке настолько буквально, что к современным женщинам подходили с теми же мерками, что и к женщинам викторианской эпохи. Реальные несправедливости, имевшие место в прошлом веке по отношению к женщине в сравнении с мужчиной, были отброшены, к ним отнеслись исключительно как к рационалистическому объяснению чувства зависти к мужскому половому члену. И реальные возможности, предоставляемые жизнью современной женщине, оказались ей недоступны в связи с тем, что все ее потребности стали объяснять завистью к мужскому половому члену из-за такого буквального сравнения се с женщиной той эпохи.
Подобное буквальное толкование теории Фрейда можно встретить в следующих отрывках из книги специалиста по психоанализу Маринии Фарнхэм и социолога Фердинанда Лундберга «Современная женщина: утраченный пол», которая пересказывалась в журналах и в пособиях для молодоженов и стала настолько популярной, что многие положения из нее представляются в наше время общепринятыми, общеизвестными истинами. Считая, что в основе феминизма лежит только зависть к мужскому половому члену, авторы категорически утверждают:
«Феминизм, несмотря на кажущуюся важность его политической программы и большей части (не всей) социальной программы, по сути своей представляет собой скрытую болезнь… Основное направление развития и воспитания женщины в наше время… мешает проявлению как раз таких черт, которые необходимы для достижения сексуального удовлетворения, — восприимчивости, пассивности, желания признавать свою зависимость без страха или возмущения, с глубоким пониманием и готовностью достижения главной цели сексуальной жизни — зачатия… В результате начинает обретать форму психосоциальная закономерность, заключающаяся в следующем: чем больше женщина образованна, тем больше опасность более или менее серьезных расстройств на сексуальной почве. Чем больше подобных расстройств в данной группе женщин, тем меньше у них детей… Судьба даровала им благо, которого так настойчиво домогалась леди Макбет: они не сексуальны не только с точки зрения отсутствия возможности рожать детей, но и потому, что не могут получать сексуального удовлетворения».
Таким образом, популяризаторы идей Фрейда еще прочнее скрепили современную псевдонауку скрытыми в сердцевине его учения традиционными предрассудками относительно женщин. Фрейд сам прекрасно понимал, что его стремление построить огромный массив дедуктивных рассуждений основано на одном-единственном факте и представляет собой плодотворный и творческий метод, но является обоюдоострым оружием, если значение этого единственного факта будет неправильно истолковано. Фрейд писал Юнгу и 1909 году: «Твое предположение о том, что после моего ухода мои ошибки могут быть возведены в ранг священных писаний, весьма меня позабавило, но я этому не верю. Напротив, я думаю, что мои последователи поспешат разрушить все, что не является прочным в моем наследии».
Но в разрешении проблем, касающихся женщин, последователи Фрейда не только не отказались от его ошибок, но и своем мучительном стремлении подогнать свои наблюдения над реальными женщинами под теоретический каркас его учения закрыли даже те вопросы, которые он сам оставил открытыми. Так, например, Елена Дойч, чей полный двухтомный труд «Психология женщины. Психоаналитическая интерпретация» вышел в 1944 году, не может утверждать, что все расстройства женской психики восходят исключительно к комплексу зависти к мужскому половому члену. И тогда она делает то, что сам Фрейд считал неблагоразумным: она приравнивает «женственность» к «пассивности», а «мужественность» к «активности», и не только is области секса, но во всех сферах жизнедеятельности:
«Четко осознавая, что положение женщины зависит от внешних условий существования, я тем не менее рискну заметить, что фундаментальные понятия «женское — пассивное» и «мужское- активное» существуют во всех известных нам культурах, у всех народов в разных формах и в разной степени. Очень часто женщина не хочет мириться с тем, что дано ей природой, и, несмотря на то что она извлекает из этого определенные преимущества, некоторые характеристики ее поведения дают основание полагать, что она не совсем удовлетворена своей конституцией… выражение этой неудовлетворенности в сочетании с попытками исправить положение вещей приводит к появлению в женщине «комплекса мужественности»».
«Комплекс мужественности», согласно доктору Дойч, восходит непосредственно к «комплексу женской кастрации». Таким образом, анатомия все еще предопределяет судьбу женщины, женщина все еще остается «дефектным мужчиной». Конечно, доктор Дойч не может не отметить, хотя бы вскользь, что, «если говорить о девушке, окружающая среда тоже оказывает подавляющее воздействие как на ее агрессивность, так и на ее активность». Таким образом, и зависть к мужскому половому члену, и несовершенство женской анатомии, и влияние общества — «все это, вместе взятое, лежит в основе женственности».
«Нормальная» женственность достигается, однако, только тогда, когда женщина полностью отказывается от собственной активной деятельности, от своей «оригинальности», отождествляет себя со своим мужем или сыном и реализуется только через них, живя исключительно их целями и заботами. Этот процесс может быть сублимирован несексуальным способом, например, если женщина делает большую часть работы в исследованиях мужчины. Дочь, посвятившая свою жизнь отцу, тоже достаточно успешно достигает женской «сублимации». Только собственная активная деятельность женщины, проявление ее оригинальности на основе равенства с мужчиной заслуживают позорного определения «комплекса мужественности». Эта блистательная последовательница Фрейда категорически утверждает, что до 1944 года американские женщины добивались выдающихся успехов в различных областях деятельности только в результате того, что не могли реализовать себя как женщины. Она не хочет называть никакие имена, но уверена, что все они страдали «комплексом мужественности».
Как могла девушка или женщина, не будучи специалистом по психоанализу, игнорировать подобные зловещие высказывания, которые в сороковые годы обрушили на нее оракулы всевозможных изощренных учений?
Нелепо было бы предполагать, что использование теорий Фрейда для «промывания мозгов» двум поколениям образованных американских женщин являлось частью заговора психоаналитиков. Это делали доброжелательные популяризаторы и небрежные исказители; новообращенные ортодоксы и чудаки из балаганов; те, кого лечили, и те, кто лечил, а также те, кто извлекал прибыль из страданий этих людей; но самое большое значение имело в данном случае несоответствие между возможностями и потребностями людей, столь характерное для Америки того времени. В действительности же подобное буквальное принятие американской культурой теории женского самовыражения Фрейда находилось в трагикомическом противоречии с индивидуальной борьбой многих американских психоаналитиков, которые старались привести теорию Фрейда в соответствие с тем, что они видели у своих пациенток. Согласно теории, женщины смогут реализовать себя в качестве жен и матерей, если с помощью психоанализа смогут побороть в себе «комплекс мужественности», избавиться от «зависти к мужскому половому члену». Но все было не так просто. «Я не понимаю, почему американские женщины столь разочарованы, — заявлял психоаналитик из Уэст-Честера. — Тем не менее довольно-таки трудно полностью избавить американских женщин от зависти к мужскому половому члену».
Психоаналитик из Нью-Йорка, один из последних учеников фрейдовского Психоаналитического института в Вене, сказал мне:
«Вот уже двадцать лет я анализирую состояние американских женщин и постоянно попадаю в ситуацию, когда, попреки собственному желанию, я вынужден накладывать теорию женственности Фрейда на душевное состояние моих пациенток. Я пришел к заключению, что зависти к мужскому половому члену просто не существует. Я видел женщин, которые достигали полного сексуального удовлетворения обычным вагинальным путем, и, однако, нельзя сказать, что» то были зрелые, целостные, полностью состоявшиеся личности. У меня была пациентка, которую я лечил в течение практически двух лет, прежде чем понял, в чем же заключалась ее проблема — она не хотела быть только домохозяйкой и матерью. Однажды ей приснился сон, что она работает учительницей. Я не мог связать это страстное желание, выраженное в сне домохозяйки, с завистью к мужскому половому члену. Сон указывал на необходимость ее реализации как личности. Я сказал ей: «Здесь психоанализ не поможет. Вы должны сами что-то сделать в этом направлении»».
Этот же человек говорил своим молодым аспирантам в клинике психоанализа при Восточном университете: «Если случай вашего пациента расходится с тем, что описано в учебнике, выбросьте учебник и слушайте пациента».
Но многие психоаналитики бросали учебник в своих пациентов, и теории Фрейда получили распространение даже среди женщин, которые никогда не лечились у психоаналитиков, а только читали или слышали об этом. И в наше время не стала всеобщим достоянием мысль о том, что получающая все более широкое распространение разочарованность американских женщин не обязательно должна быть связана с проблемой секса. Надо сказать, что некоторые психоаналитики внесли существенные изменения в теории с тем, чтобы они в большей степени соответствовали реальным случаям своих пациентов, а иногда и вовсе их отбрасывали, но подобные вещи никогда не становились достоянием гласности. В конце сороковых годов Фрейда приняли так быстро и так безоговорочно, что в течение более чем десяти лет никому и в голову не приходило сомневаться в том, что образованная американка должна срочно вернуться в дом. Когда в конце концов пришлось все-таки поставить определенные вопросы, поскольку стало очевидно, что что-то здесь не так, они были поставлены исключительно в рамках теории Фрейда, поэтому ответ мог быть только один: ошибочно было предоставлять женщинам свободу, право на получение образования и другие права.
Такое некритическое отношение к доктрине Фрейда в Америке было вызвано тем, что хотя бы частично она снимала остроту неприятных вопросов объективной реальности. После депрессии, после войны психология фрейдизма играла более важную роль, чем только наука о поведении человека, помогающая облегчить страдания. Она стала всеобъемлющей идеологией Америки, новой религией. Она заполнила вакуум в мыслях и делах многих людей, для которых Бог, флаг или счет в банке не являлись самодостаточными и которые в то же время стали испытывать чувство ответственности за суды Линча, концентрационные лагеря, голодающих детей Индии и Африки. Она предоставила удобную возможность не думать об атомной бомбе, о Маккарти, о всех тех тревожных вопросах, которые могут испортить удовольствие от вкусной отбивной, от автомобиля, цветного телевизора или плавательного бассейна на заднем дворе дома. Она позволила нам подавить тревогу, вызванную мучившими нас вопросами окружающего мира, и предаться нашим личным наслаждениям. А если новая «психологическая религия», которая возвела секс в добродетель, оправдала все частные пороки и поставила под сомнение высокие устремления человеческого ума и духа, оказала разрушительное воздействие на женщин в большей степени, чем на мужчин, гак никто этого не хотел.
Психология, давно озабоченная своим собственным комплексом неполноценности, давно погруженная в свои маленькие лабораторные эксперименты, живущая иллюзией того, что всю сложность человеческой натуры можно свести к поведению крыс в лабиринте, — эта психология была преобразована и дала возможность совершить крестовый поход по бесплодным полям американской мысли. Фрейд был духовным пастырем, чьи теории стали библией. И насколько же захватывающими и по-настоящему важными они казались. Их таинственная сложность придавала всему еще большее очарование в глазах уставших американцев. А если что-то и казалось в них мистификацией, то кто же признается, что не может ее разгадать? Америка превратилась в центр психоанализа, потому что последователи Фрейда, Юнга и Адлера летели сюда из Вены и Берлина и новые школы расцветали на неврозах и долларах американцев.
Но не терапевтический эффект практического использования психоанализа явился причиной создания мифа о женском предназначении. Он появился на свет благодаря писателям, издателям газет и журналов, исследователям рекламных агентств, за которыми стояли популяризаторы и интерпретаторы, распространявшие учение Фрейда в колледжах и университетах. Фрейдистские и псевдофрейдистские теории покрыли все, как вулканический пепел. Социология, антропология, педагогика и даже изучение истории и литературы были пронизаны и преобразованы теориями Фрейда. Наиболее ревностные пропагандисты загадки женственности, наскоро проглотив и не переварив идеи Фрейда, начали создавать новые кафедры типа «педагогики брака и семейной жизни». На практических курсах по вопросам семейной жизни девушек в колледжах Америки обучали тому, как надо «играть роль» женщины: старая роль стала новой наукой. Возникающие за стенами колледжей движения — Ассоциация родителей и учителей группы по изучению поведения ребенка, группы по изучению поведения матери в предродовой период, педагогика умственного здоровья- распространили новую психологию суперзго по всей стране, заняв место бриджа и канасты, которые были излюбленным развлечением молодых жен, имеющих образование. Эта фрейдистская идея воздействовала на впечатлительных американских женщин, количество которых все возрастало, и, как говорил об этом Фрейд, она накрепко приковывала их к прошлому:
«Человечество никогда не живет только настоящим; идеология суперэго привязывает нас к прошлому, к традициям определенной нации и всего человечества, которые медленно поддаются воздействию настоящего, его новых преобразований; но в том случае, когда влияние осуществляется через суперэго, оно играет важную роль в жизни человека, абсолютно независимую от экономических условий».
Загадка женственности, преобразованная теорией Фрейда в научную религию, представлялась женщинам единственно возможной формой существования, которая ограждала ее от окружающей жизни, сужая ее кругозор и лишая будущего. Девушкам, которые играли в бейсбол, работали приходящими нянями, изучали геометрию, то есть были довольно независимыми и могли самостоятельно справляться с проблемами раскалывающегося и одновременно объединяющегося мира, этим девушкам наиболее просвещенные умы нашего времени внушали, что они должны вернуться к прошлому и прожить свою жизнь, как Нора, прикованными к кукольному дому викторианскими предрассудками. А их собственное уважение и благоговение перед науками — антропологией, социологией, психологией, которые в наше время тоже поддерживают этот авторитет, — не позволяли им сомневаться в существовании загадки женственности.
Лучшие высказывания Фрейда о любви, отношениях и сексе | Фитнес и питание
Зигмунд Фрейд – всемирно известный австрийский психоаналитик, психиатр и невролог, наиболее известный как основатель психоанализа. Он оказал значительное влияние на психологию, медицину, социологию, антропологию, литературу и искусство XX века, и его вклад в науку вряд ли можно переоценить.
Фрейд славится невероятно лаконичными, ироничными и проницательными цитатами о тех вопросах, на которые, по его собственному признанию, он так и не смог найти точного ответа. Представляем вашему вниманию подборку лучших высказываний Зигмунда Фрейда о любви, отношениях и сексе.
Любящий многих знает женщин, любящий одну – познает любовь.
***
Никогда мы не оказываемся столь беззащитными перед лицом страдания, чем когда любим.
***
Муж почти всегда является лишь заменителем любимого мужчины, а не самим этим мужчиной.
***
Люди более моральны, чем думают, и гораздо более аморальны, чем могут себе вообразить
***
Любовь в основе своей и теперь настолько же животна, какой она была испокон веков.
***
Если один не мог бы найти в другом, что следовало бы исправить, то вдвоем им было бы ужасно скучно.
***
Идеальная, вечная, очищенная от ненависти любовь существует только между зависимым и наркотиком.
***
Мы выбираем друг друга не случайно – мы встречаем лишь тех, кто уже существует в нашем подсознании.
***
Человек любит то, чего не хватает его «Я» для достижения идеала.
***
Чтобы не заболеть, нам необходимо начать любить.
***
Ужасно, когда два любящих сердца не могут найти ни достойной формы, ни времени для нежных слов. Они как бы берегут нежность на случай неожиданной беды, когда сама ситуация вынудит их к этому. Не надо скупиться на нежность. Чем более тратишь ее, тем более она обоюдно восполняется. Если о нежности забывают, то постепенно утрачивается душевная связь и отношения супругов в таком случае бывают подобны ржавому замку. Вроде бы и есть замок, да как его откроешь, если весь заржавел?
***
Женщина должна смягчать, а не ослаблять мужчину.
***
Сексуальным отклонением можно считать только полное отсутствие секса.
***
Великим вопросом, на который я все еще не могу ответить, несмотря на мое тридцатилетнее исследование женской души, является: «Чего хочет женщина?»
***
Люди в целом неискренни в сексуальных вопросах. Они не демонстрируют открыто свою сексуальность, а прячут ее, надевая на себя плотное пальто, сшитое из материи под названием «ложь», как будто в мире сексуальных отношений стоит плохая погода.
Лучшие высказывания Фрейда о любви, отношениях и сексе was last modified: 8 сентября, 2017 by 7sisters
Что Зигмунд Фрейд думал о женщинах?
Автор Татьяна в . Опубликовано Психоанализ Последнее обновление: 09/11/2018
«Самый сложный вопрос, на который никогда не могли найти ответ и на который я также не могу ответить, несмотря на тридцать лет моих исследований в области женской души, заключается в следующем: как понять, что хочет женщина?»
Зигмунд Фрейд (1923)
Взгляд Зигмунда Фрейда на женщин вызвал споры в течение всей его жизни и по-прежнему остается спорным вопросом сегодня. «Женщины противятся изменениям, являются пассивными получателями, сами при этом ничего не дают», — написал он в работе под названием «Некоторые психические следствия анатомического различия полов» (1925).
Донна Стюарт объясняет: «Фрейд был человеком своего времени. Он был противником женского освободительного движения и считал, что жизнь женщины во многом определяют её сексуальные репродуктивные функции».
Зависть к пенису
Зависть к пенису — женский аналог понятия страха кастрации, введенного Фрейдом. В своей теории психосексуального развития Фрейд предположил, что во время фаллической стадии развития (около 3-5 лет) девочки отдаляются от своих матерей, направляя все эмоции на отцов.
Согласно Фрейду, это происходит, когда девочка понимает, что у нее нет пениса. «Девочки считают свою мать ответственной за то, что они лишены пениса, и не могут простить ей то, что из-за неё они поставлены в невыгодное положение», — предположил Фрейд (1933).
Сам Фрейд считал описанный им Эдипов комплекс и связанные с ним концепции (например, страх кастрации и зависть к пенису) своими самыми большими достижениями, эти теории являются, пожалуй, наиболее критикуемыми из всех его разработок.
Женщины-психоаналитики вроде Карен Хорни и другие феминистически настроенные мыслители считали его идеи искаженными, а тон — снисходительным.
Истерия
Революционная разговорная психотерапия Фрейда появилась во время его работы Бертой Паппенгейм, также известной как Анна О. Она страдала от того, что сам Фрейд называл истерией — среди симптомов, которые испытывала эта женщина, были даже галлюцинации, амнезия и частичный паралич.
Во время сеанса с одним из коллег Фрейда, Джозефом Брюером, Паппенгейм описала свои чувства и переживания. Это, казалось, облегчило её симптомы. Паппенгейм преодолела свои проблемы, стала социальным работником и внесла значительный вклад в развитие женского движения в Германии.
Первоначально Фрейд предположил, что причины истерии коренятся в пережитом в детстве сексуальном насилии. Позже он отказался от этой теории, вместо этого подчеркнув роль сексуальных фантазий в развитии различных неврозов и болезней.
«Женщин он явно понимал недостаточно, но узнал он о них больше, чем было известно, когда он только вышел на сцену. Было очень необычно во времена Фрейда признавать, что у женщин также присутствует сексуальное желание, ещё необычнее — заявлять, что подавление сексуального желания может способствовать развитию истерики», — объяснил историк Питер Гей.
Женщины в жизни Фрейда
В то время как Фрейд часто утверждал, что он мало понимает женщин, несколько женщин всё же сыграли важную роль в его личной жизни. Фрейд был первенцем своей матери (у его отца уже были двое сыновей от предыдущего брака) и считался её любимым ребёнком. «Я обнаружил, что люди, которые знают, что они у своих матерей самые любимые, в жизни проявляют своеобразную самостоятельность и непоколебимый оптимизм, который часто приносит реальный успех своим обладателям», — заметил однажды Фрейд.
Отношения Фрейда с его женой, Мартой, были весьма традиционными. «Она была очень хорошей Hausfrau (домохозяйкой)», — говорила его внучка, Софи Фрейд. — «Она была очень бережливой. И мой отец сказал бы, что его мать скорее отравила бы всю семью, чем выбросила еду».
Фрейд рос вместе с несколькими сёстрами, а позднее стал отцом трёх сыновей и трёх дочерей, в том числе Анны Фрейд, которая сыграла важную роль в его работе.
Женщины в психоанализе
Хотя Фрейд считал женщин менее полноценными по сравнению с мужчинами, женщины сыграли важную роль в развитии и продвижении психоанализа. Первой женщиной, которая присоединилась с Венскому психоаналитическому обществу Фрейда, была Элен Дейч; в 1918 году она опубликовала первую книгу по психоанализу женской сексуальности, в которой много писала на такие темы, как психология женщин, юность и материнство.
Семейный психоаналитик (и, предположительно, одна из любовниц Карла Юнга) Сабина Шпильрейн также оказала важное влияние на становление психоанализа. Она была одной из пациенток Юнга. В годы дружбы Фрейда и Юнга, они проводили довольно много времени за обсуждением случая Шпильрейн, который помог им сформировать свои взгляды. Самой Шпильрейн также приписывают причастность к разработке концепции инстинкта смерти и популяризации психоанализа в России.
Психоаналитик Карен Хорни стала одним из первых критиков точки зрения Фрейда на женскую психологию. Мелани Кляйн — видный член психоаналитического сообщества — разработала технику, известную как «игровая терапия, которая широко используется до сих пор. Кроме того, собственная дочь Фрейда, Анна, сыграли важную роль в продвижении многих теорий отца и сделала большой вклад в развитие детского психоанализа.
Противоположные точки зрения
- Карен Хорни. Понятие «зависти к пенису» в своё время было подвергнуто жёсткой критике, особенно со стороны психоаналитика Карен Хорни. В ответ она предположила, что зависть должны испытывать мужчины, неспособные рожать детей. Эту идею она назвала «завистью к матке». Фрейд ответил на это (хотя и косвенно, в письме: «Мы не должны сильно удивляться, если женщина-аналитик, недостаточно убеждённая в интенсивности собственном желании пениса, не придаёт должного значения этому фактору у своих пациентов» (1949). Фрейд считал также, что идея зависти к матке возникла в результате собственной предполагаемой зависти Карен Хорни к пенису.
- Софи Фрейд. Несмотря на то, что понятие женской сексуальности часто противоречило патриархальным тенденциям той эпохи, Фрейд всё же оставался человеком своего времени. Его часто называют женоненавистником, и даже его собственная внучка, Софи Фрейд, назвала теории деда устаревшими. «Его идеи были навеяны обществом», — объяснила она.
Даже сам Фрейд признавал, что его понимание женщин было ограничено. «Это все, что я должен сказать вам о женственности», — написал он в 1933 году. — «Это мнение, конечно, неполно и фрагментарно, и не всегда звучит дружелюбно… Если вы хотите узнать больше о женственности, обратитесь к собственному жизненному опыт или поэтам — или подождите, пока наука сможет дать вам более точные и более систематизированные знания».
Сегодня многие психоаналитики предполагают, что, скорее, чем отвергнуть теории Фрейда, мы должны сформировать новый взгляд на его оригинальные идеи. Как сказал один писатель, «Фрейд пересматривал свои теории много раз по мере того, как накапливал новые данные и оформлял свежие идеи. Современные аналитики не должны делать меньше».
Теги: Женщины, Зигмунд Фрейд
Есть что сказать? Оставть комментарий!:
7 цитат Зигмунда Фрейда о том, как должна вести себя женщина в отношениях
Известный австрийский психолог и основатель психоанализа Зигмунд Фрейд вскрыл ключевые, базовые мотивы и желания, лежащие в основе любых человеческих стремлений. Пытаясь понять, чего же хочет женщина, разгадать загадку женской натуры. З. Фрейд в своих работах оставил немало «напутствий» для прекрасного пола, актуальных и сегодня.
Высказывания З. Фрейда о жизни, взаимоотношениях людей, скрытых желаниях до сих пор поражают своей глубиной. Исследуя подсознание, истинные мотивы поступков, родоначальник психоанализа вскрыл нелицеприятную правду о человеческой натуре, признавая которую проще стать честным самим с собой.
Он признавал, что именно женщины являются в большей степени проявлением бессознательного, и сокрушался, что он так и не смог постичь, чего же хочет женщина. Его цитаты, посвященные прекрасному полу и тому, как им стоит вести себя с мужчинами, не теряют своей актуальности даже спустя почти столетие:
«Мы выбираем друг друга не случайно — мы встречаем лишь тех, кто уже существует в нашем подсознании»
Вам наверняка приходилось слышать, что подобное притягивает подобное, и каждый достоин своего выбора. Неслучайно мы выделяем из сотни мужчин одного, предпочитаем одного мужчину другому, порой кусая потом локти.
Но ведь большинство современных леди делают выбор самостоятельно! Никто не тянет расписываться, не венчает за глаза! В подсознании каждой существует шаблон избранника, с которым женщина знает, как взаимодействовать.
И любой принц, не соответствующий параметрам, может быть забракован в пользу неказистого, бесперспективного разгильдяя, если в голове женщины он окажется именно той деталькой пазла, которая идеально впишется в ее картину мира. Жены алкоголиков и тиранов часто говорят о том, что с самого начала было ясно, что из себя представляют партнеры, но это не повлияло на их выбор.
«Если один не мог бы найти в другом, что следовало бы исправить, то вдвоем им было бы ужасно скучно»
Давно не новость, что идеальных людей не существует. Если не хотите состариться в поисках принца, выбирайте спутника, чьи достоинства для вас имеют ценность и на чьи недостатки вы готовы закрыть глаза. Разумеется, желание искоренить их не исчезнет, но пресная идеальная жизнь без всплесков эмоций и конфликтов — скука смертная. По сути, это прямая линия на кардиограмме.
«Когда люди женятся, они более — в большинстве случаев — не живут друг для друга, как они это делали ранее. Скорее они живут друг с другом для кого-то третьего, и для мужа вскоре появляются опасные соперники: домашнее хозяйство и детская».
З. Фрейд акцентирует внимание на том, что заключение брака и появление ребенка не должно ставить крест на отношениях между супругами. Притчей во языцех стали причитания разведенных женщин о том, что у них всегда было убрано, постирано и вкусно наготовлено, а муж ушел к какой-то вертихвостке.
Увлекшись хозяйством и воспитанием, не стоит забывать, что для мужа вы остаетесь женщинами, любовницами, личностями. Не превращайтесь в обслуживающий персонал — еще ни один влюбленный счастливый мужчина не ушел из семьи из-за немытых полов или отсутствия кулинарного разнообразия.
«Всё, что вы делаете в постели, — прекрасно и абсолютно правильно. Лишь бы это нравилось обоим. Если есть эта гармония, то вы и только вы правы, а все осуждающие вас — извращенцы».
«Любовь — это самый проверенный способ преодолеть чувство стыда».
По сути, обе цитаты именитого психоаналитика подчеркивают, что любящие не должны испытывать стеснения в своих желаниях, или думать, что в спальне есть кто-то третий, кто осудит их действия, мысли, поступки. Не зря говорят, что в постели женщина должна быть раскрепощенной, ведь некоторые дамы и после многих лет совместной жизни ведут себя так холодно, что партнер боится даже озвучить свои тайные желания.
Если женщина даст мужчине шанс исследовать ее тело, а ему — возможность удовлетворить все его потребности, проблема измен отпадет сама собой.
«Каким смелым и самоуверенным становится тот, кто обретает убеждённость, что его любят»
Женщины, порой, сами не замечают, как рушат свое счастье. Все потому, что, чувствуя преданность мужчины, его готовность исполнить любое желание, невольно перегибают палку, требуют звезды с неба и отчет о каждом решении. Любому мужчине, даже самому влюбленному, это довольно быстро надоедает.
Поэтому женщинам стоит помнить о такой особенности психики и держать себя в руках, не позволяя себе наглеть, и тем более, унижать мужчину, чувствуя свою вседозволенность.
«Женщина должна смягчать, а не ослаблять мужчину».
Одни женщины требуют, предъявляя претензии, выставляя мужчинам ультиматумы. Другие, осуждающе качая в ответ головами, носятся с партнерами, как с детьми, становясь мамочками великовозрастных мальчиков. Безусловно, такие мужчины не стремятся расти, достигать вершин, что-то делать ради своих женщин — мама ведь любит сына любым!
Женская мягкость выражается не в том, чтобы бежать следом и подстилать соломку, а в том, чтобы разрядить обстановку, остудить пыл, подарить свою любовь и поддержку, стать вдохновительницей, ради которой стоит убить дракона.
Комментарии
III Отношение Фрейда к женщинам; любовь. Теория Фрейда (сборник)
III
Отношение Фрейда к женщинам; любовь
Неудивительно обнаружить, что зависимость Фрейда от матери проявилась и в его отношениях с женой. Самым поразительным является контраст между поведением Фрейда до и после женитьбы. В те годы, когда они были только помолвлены, Фрейд проявлял пылкость, страсть и чрезвычайную ревность. Это показывает цитата из письма к Марте от 2 июня 1884 года: «Горе тебе, моя принцесса, когда я явлюсь. Я зацелую тебя, пока ты не покраснеешь, и закормлю, пока ты не потолстеешь. А если ты проявишь строптивость, ты увидишь, кто из нас сильнее: нежная маленькая девочка, которая ест недостаточно, или большой яростный мужчина с кокаином в теле» (цит. по [7; Vol. 1; 84]).
Шутливое упоминание того, кто сильнее, имеет очень серьезное значение. Пока они были помолвлены, Фрейда преследовало страстное желание иметь полный контроль над Мартой; это желание, естественно, сопровождалось сильной ревностью к любому, кто, кроме него самого, мог вызвать интерес и симпатию Марты. Марта, например, проявляла ранее склонность к своему кузену, Максу Майеру. «Наступило время, когда Марте было запрещено называть его Максом, – только герром Майером» [7; Vol. 1; 100]. В отношении другого молодого человека, влюбленного в Марту, Фрейд писал: «Когда ко мне возвращается воспоминание о твоем письме Фрицу и о дне, проведенном нами в горах Каленберг, я теряю всякий контроль над собой, и будь в моей власти уничтожить весь мир, включая нас, чтобы позволить ему начать все заново, даже несмотря на риск, что ни Марта, ни я не будем созданы, я сделал бы это без колебаний» [7; Vol. 1; 114–115].
Однако ревнивые чувства Фрейда совсем не ограничивались другими молодыми людьми; в равной мере распространялись они и на привязанность Марты к членам ее семьи. Фрейд требовал от Марты, «чтобы она не просто была способна объективно критиковать свою мать и брата и отвергать их «глупые предрассудки» – все это она делала, – но также отказать им во всякой симпатии на том основании, что они – его враги, и ей следует разделять его ненависть к ним» [7; Vol. 1; 123].
Тот же дух виден в реакции Фрейда на брата Марты Эли. Марта доверила ему имевшиеся у нее деньги, которые они с женихом хотели использовать для приобретения мебели в свою квартиру. По-видимому, Эли вложил деньги в дело и не очень хотел возвращать всю сумму немедленно; он предложил, чтобы они купили мебель в рассрочку. В ответ Фрейд предъявил Марте ультиматум, первым пунктом которого было требование, чтобы она написала брату сердитое письмо и назвала того «негодяем». Даже после того как Эли выплатил все деньги, Фрейд потребовал, чтобы «она не писала ему [Фрейду] снова, пока не пообещает порвать все отношения с Эли» [7; Vol. 1; 137].
Эта уверенность в естественном праве мужчины контролировать жизнь своей жены была частью убеждения Фрейда в превосходстве мужчины. Типичным примером такого отношения является его критика в адрес Джона Стюарта Милля. Фрейд превозносит Милля за то, что тот «возможно, лучше всех своих современников сумел освободиться от власти общепринятых предубеждений. С другой стороны, он во многих отношениях оказался лишен чувства абсурдного» [7; Vol. 1; 176]. Что же такого абсурдного было в идеях Милля? Согласно Фрейду, это был его взгляд на «женскую эмансипацию… и вообще женский вопрос». По поводу того факта, что Милль считал возможным для замужней женщины зарабатывать столько же, сколько ее супруг, Фрейд говорит:
«Вообще эту позицию Милля просто нельзя назвать гуманной. На самом деле мысль о том, чтобы послать женщин бороться за существование, как это делают мужчины, мертворожденная. Если бы, например, я представил мою нежную милую девочку в роли соперницы, это только привело бы к тому, что я сказал бы ей, как и сделал семнадцать месяцев назад, что я ее люблю и умоляю отказаться от борьбы в пользу спокойной, лишенной конкуренции деятельности у меня в доме. Я полагаю, что все реформы в области законодательства и образования будут разрушены тем фактом, что природа определила судьбу женщины – стать красивой, очаровательной и милой задолго до того возраста, когда мужчина может заслужить положение в обществе. Закон и обычай должны дать женщинам многое, чего они были лишены, однако положение женщины наверняка останется таким же, как и теперь: в юности быть обожаемой возлюбленной, в зрелости – любимой женой» (цит. по [7; Vol. 1; 177]).
Взгляды Фрейда на эмансипацию женщин, несомненно, не отличались от взглядов, которых придерживался средний европеец в 80-е годы XIX века. Фрейд средним человеком не был: он восстал против некоторых самых глубоко укорененных предубеждений своего времени, однако в женском вопросе он придерживался традиционной линии и называл Милля «абсурдным» и «негуманным» за взгляды, которые всего лишь через пятьдесят лет стали общепринятыми. Такое отношение ясно показывает, насколько сильной и непреодолимой была потребность Фрейда поставить женщин в подчиненное положение. Тот факт, что его теоретические воззрения отражали именно такую установку, очевиден. Видеть в женщине кастрированного мужчину, отказывать ей в собственной подлинной сексуальности, приписывать ей зависть к мужчине, слабо развитое Суперэго, считать женщину тщеславной и ненадежной – все это лишь слегка рационализированная версия патриархальных предрассудков его времени. Человек, подобный Фрейду, способный видеть глубже поверхности и критиковать традиционные предубеждения, должен был быть движим могучими внутренними силами, чтобы не заметить рационализирующий характер этих якобы научных утверждений [7; Vol. 2; 421].
Тех же взглядов Фрейд придерживался и пятьюдесятью годами позже. Когда он критиковал американскую культуру за ее «матриархальный» характер, его гость и последователь доктор Уортис возразил: «Но не думаете ли вы, что было бы лучше всего, если бы оба партнера были равны?» На это Фрейд ответил: «Это практически невозможно. Должно существовать неравенство, и верховенство мужчины – меньшее из двух зол» [11; 98. – Курсив мой. – Э.Ф.].
Хотя годы помолвки Фрейда были полны пламенного ухаживания и ревнивых уговоров, его жизнь в супружестве представляется в значительной мере лишенной активной любви и страсти. Как и при многих традиционных браках, завоевание волновало, но как только оно свершилось, источник страстного чувства иссяк. В ухаживании участвует мужская гордыня; после свадьбы для нее не находится особого повода. В браке такого типа жена должна выполнять единственную функцию – функцию матери. Она должна быть безусловно предана мужу, заботиться о его материальном благополучии, всегда подчиняться его потребностям и желаниям, всегда оставаться ничего для себя не желающей и услужливой – быть, другими словами, матерью. Фрейд был пламенно влюблен до женитьбы – ему нужно было доказать свою мужественность, завоевав девушку, которую он выбрал. Как только завоевание было скреплено печатью брака, «обожаемая возлюбленная» превратилась в любящую мать, на чью заботу и преданность можно было положиться, не проявляя к ней активной, страстной любви.
Насколько потребительской и лишенной эротики была любовь Фрейда к жене, ярко показывают многие выразительные детали. Наибольшее впечатление в этом отношении производят письма Фрейда к Флиссу. Фрейд почти никогда не упоминает о жене, кроме как в совершенно бытовом контексте. Учитывая тот факт, что он в подробностях описывает свои идеи, своих пациентов, свои профессиональные достижения и разочарования, это само по себе весьма показательно, но еще более важно то, что Фрейд, пребывая в депрессии, часто описывает пустоту своей жизни, которая оказывается для него полной, только когда ему сопутствует успех в работе. Он никогда не упоминает о своих отношениях с женой как об источнике счастья. Та же картина видна в том, как Фрейд проводил время дома или во время отпуска. В будние дни Фрейд принимал пациентов с восьми до часа, потом обедал, прогуливался в одиночестве, работал в своей приемной с трех до девяти или десяти, потом совершал прогулку с женой, невесткой или дочерью, и наконец, до часа ночи занимался корреспонденцией и написанием статей, если только в тот вечер не бывало назначено какой-либо встречи. За обедом, как правило, члены семьи друг с другом общались мало. Хорошим примером этого служит привычка Фрейда «приносить свое последнее антикварное приобретение, обычно небольшую статуэтку, и ставить ее на обеденном столе перед собой как собеседницу. Потом статуэтка возвращалась на его письменный стол, но приносилась к обеду еще день или два» [7; Vol. 2; 393]. По воскресеньям утром Фрейд навещал свою мать, среди дня встречался с коллегами-аналитиками, к обеду приглашал свою мать и сестер, а затем работал над своими рукописями [7; Vol. 2; 384]. Его жена обычно во второй половине дня принимала своих друзей, и об интересе Фрейда к жене красноречиво говорит тот сообщаемый Джонсом факт, что, если среди ее посетителей оказывался «кто-то, кем Фрейд интересовался, он на несколько минут появлялся в гостиной» [там же. – Курсив мой. – Э.Ф.].
Фрейд много времени посвящал летним путешествиям. Период каникул был великолепной возможностью компенсировать тяжелую непрерывную работу в остальную часть года. Фрейд обожал путешествовать, а делать это в одиночку не любил. Однако время отпуска использовалось лишь отчасти для того, чтобы восполнить те немногие часы, которые он проводил с женой дома. Как уже говорилось, он странствовал за границей со своими друзьями-психоаналитиками или с сестрой жены – но не с женой. Этому факту дается несколько объяснений – одно самим Фрейдом, другое – Джонсом. Последний пишет: «Его жена, имевшая другие заботы, редко оказывалась достаточно свободной, чтобы путешествовать; она не могла равняться с Фрейдом в стремлении к перемене мест и в пожирающей страсти к осмотру достопримечательностей. Однако почти каждый день во время своих странствий Фрейд посылал ей открытку или телеграмму и раз в несколько дней – длинное письмо» [7; Vol. 2; 15]. Опять хочется отметить, как традиционно и неаналитически мыслит Джонс, когда дело касается его любимого героя. Любой человек, получающий удовольствие от общества своей жены на отдыхе, просто умерил бы свою страсть к осмотру достопримечательностей, чтобы сделать возможным ее участие. Рационализирующее качество этих объяснений делается еще более ясным в связи с тем, что Фрейд приводит другое основание тому, что он не путешествовал вместе с женой. В письме из Палермо, где он был вместе с Ференци, он писал жене 15 сентября 1910 года: «Мне ужасно жаль, что я не могу показать вам всем здешние красоты. Чтобы иметь возможность наслаждаться этим в компании семи или девяти или даже троих, мне следовало бы быть не психиатром и не основателем предположительно нового направления в психологии, а предпринимателем, производящим что-то полезное вроде туалетной бумаги, спичек или шнурков для ботинок. Учиться этому теперь уже поздно, так что придется мне наслаждаться путешествием эгоистически, но с постоянным чувством раскаяния» (цит. по [7; Vol. 2; 394]).
Нет нужды говорить, что Фрейд здесь прибегает к типичной рационализации – практически такой же, какие используют другие мужья, получающие больше удовольствия от отпуска в мужской компании. Здесь самое замечательное опять же – слепота Фрейда, несмотря на весь его самоанализ, в отношении проблемы собственного брака, и то, как он рационализирует ее без малейшего осознания этого факта. Он говорит о семи или девяти или хотя бы троих членах семьи, которых хотел бы взять с собой, когда речь идет о том, чтобы взять с собой жену – то есть о двоих; он даже принимает позу бедного, но значительного ученого, а не богатого производителя туалетной бумаги – все только для того, чтобы объяснить, почему он не захотел взять за границу жену.
Может быть, самое ясное выражение сомнительной природы любви Фрейда содержится в «Толковании сновидений». Вот каково его сновидение: «Я написал монографию об одном растении. Книга лежит передо мной, и я в этот момент разворачиваю сложенную цветную иллюстрацию. В каждый экземпляр книги вложено засушенное растение, как будто взятое из гербария» [4; 169ff]. Из ассоциаций Фрейда я упомяну следующую: «Утром накануне я видел в витрине книжной лавки новую книгу, называвшуюся «Род цикламена», – несомненно, монографию об этом растении. Цикламены, подумал я, любимые цветы моей жены, и я упрекнул себя за то, что так редко вспоминаю о том, чтобы принести ей цветы, которые ей очень нравятся».
Другая цепь ассоциаций уводит Фрейда от цветка к совершенно другой теме: к его амбициям. «Однажды, вспомнил я, я действительно написал что-то вроде монографии о растении, а именно – диссертацию о растении кока (1884), которая привлекла внимание Карла Коллера к обезболивающим свойствам кокаина». Затем Фрейд размышляет о сборнике, выпущенном в честь Коллера, одного из редакторов которого он встретил накануне. Ассоциация с кокаином отражает амбиции Фрейда. Он выражает сожаление о том, что оставил изучение проблемы коки и тем самым потерял шанс сделать великое открытие. Это также упоминается в другом месте в связи с тем фактом, что ему пришлось оставить чисто исследовательскую деятельность, чтобы жениться.
Значение сновидения совершенно ясно (хотя Фрейд и не видит этого при собственном его толковании). Центральное место занимает высушенное растение, выражающее внутренний конфликт Фрейда. Цветок – символ любви и радости, особенно если этот цветок – любимый цветок его жены, а он часто забывает его ей принести. Однако его научные интересы и амбиции символизирует растение кока. Что Фрейд делает с цветами, с любовью? Он засушивает их и помещает в гербарий. Другими словами, он позволяет любви высохнуть и делает ее предметом научного изучения. Именно это Фрейд и сделал. Он сделал любовь объектом науки, но в его жизни она осталась сухой и стерильной. Научные интеллектуальные интересы были сильнее его Эроса; они задушили его и в то же время сделались заменой опыта любви.
Обнищание любви, выраженное в этом сновидении, также совершенно ясно показывает эротические и сексуальные желания и возможности Фрейда. Как ни парадоксально это может показаться, Фрейд питал относительно слабый интерес к женщинам и испытывал немного сексуальных побуждений. Несомненно, как утверждает Джонс, «его жена была безусловно единственной женщиной в жизни Фрейда» и «она всегда оказывалась на первом месте по сравнению с другими смертными» [7; Vol. 2; 386]. Однако Джонс также указывает на то, что «возможно, страстная сторона жизни померкла для него раньше, чем для многих других мужчин» [там же]. Верность этого утверждения подтверждается несколькими фактами. В возрасте сорока одного года Фрейд писал Флиссу, жалуясь на угнетенное настроение и добавляя: «Сексуальное возбуждение также бесполезно для такого человека, как я» [5; 227]. Ясно, что в этом возрасте его сексуальная жизнь более или менее закончилась. Другой случай указывает на тот же факт. Фрейд пишет в «Толковании сновидений», что однажды, когда ему было немногим больше сорока, он почувствовал физическое влечение к молодой женщине и почти невольно слегка коснулся ее. Он отмечает, что был удивлен тем, что возможность такого чувства «все еще» существует. В возрасте сорока шести лет он писал Бинсвангеру: «Сегодня, естественно, либидо старика выражается лишь в трате денег». Даже в этом возрасте лишь человек, интенсивность сексуальной жизни которого невелика, счел бы само собой разумеющимся, что его либидо утратило сексуальную направленность.
Если позволить себе определенную спекуляцию, я был бы склонен предположить, что некоторые теории Фрейда также являются доказательством его пониженной сексуальности. Он неоднократно подчеркивал, что половой акт может дать лишь ограниченное удовлетворение цивилизованному человеку, «что сексуальная жизнь цивилизованного человека серьезно ограничена», что «возможно, верно предположение о существенном снижении важности сексуальности как источника приятных ощущений, т. е. способа достижения цели жизни» [1; 76]. Фрейд объясняет этот факт, выдвигая гипотезу о том, что полное удовлетворение возможно, только если прегенитальные, обонятельные и другие «извращенные» побуждения не подавлены, и даже высказывает мысль, что «не только давление культуры, но что-то в природе самой сексуальной функции отрицает полное удовлетворение и побуждает нас обратиться в другом направлении» [1; 76–77].
Более того, Фрейд полагал, что после «трех, четырех или пяти лет супружество перестает доставлять удовлетворение сексуальных потребностей, обещанное ранее, поскольку все доступные противозачаточные средства мешают сексуальному удовольствию, оскорбляют тонкие чувства обоих участников и даже оказываются непосредственной причиной болезни» [2; Vol. 2; 421].
Рассматривая замечания Фрейда о его сексуальной жизни, можно предположить, что его взгляды на секс были рационализацией его собственной пониженной сексуальности. Несомненно, было много мужчин его социального положения, возраста и культуры, которые в возрасте около сорока лет не чувствовали, что период счастья, получаемого от сексуальных отношений, для них закончен, и которые не разделяли его взгляд на то, что после нескольких лет брака сексуальное благополучие переставало существовать, даже учитывая необходимость использования контрацептивов.
Сделав шаг дальше, можно также предположить, что и еще одна теория Фрейда имела функцию рационализации: а именно что цивилизация и культура являются результатом подавления инстинктов. Суть этой теории такова: поскольку я увлечен мышлением и поиском истины, я неизбежно испытываю мало интереса к сексу. Здесь Фрейд, как часто и в других случаях, обобщает собственный личный опыт. Он страдал снижением сексуальности по другим причинам, но вовсе не потому, что был так увлечен творческим мышлением. Сексуальная заторможенность Фрейда может рассматриваться как находящаяся в противоречии с тем, что в своих теориях он отводил центральное место сексуальным побуждениям. Однако это противоречие скорее видимое, чем реальное. Многие мыслители пишут о том, чего лишены и что хотели бы обрести для себя или для других. Более того, Фрейд, человек пуританских взглядов, едва ли был бы способен так откровенно писать о сексе, если бы не был так уверен в собственной добродетели в этом отношении.
Отсутствие у Фрейда эмоциональной близости с женщиной также выражается в том, как мало он понимал женщин. Его теории о них представляют собой наивные рационализации мужских предубеждений, в особенности касающихся потребности мужчины властвовать над женщиной, чтобы скрыть свой страх перед ней. Однако не следует делать заключение о непонимании Фрейдом женщин только на основании его теорий. Однажды он высказал его с удивительной откровенностью: «Великий вопрос, на который никогда не было дано ответа и на который я не смог ответить, несмотря на тридцать лет изучения женской души: чего женщина хочет? [Was will das Weib?]» (письмо к М. Бонапарт, цит. по [7; Vol. 2; 421]).
Однако, говоря о способности Фрейда любить, мы не должны ограничиваться проблемой эротической любви. Фрейд не особенно любил людей в целом, когда отсутствовал эротический элемент. Его отношение к жене, после того как первый жар завоевания угас, было, несомненно, отношением верного, но довольно отстраненного мужа. Его отношение к друзьям-мужчинам – Брейеру, Флиссу, Юнгу и к верным последователям – тоже было далеким. Несмотря на апологетические описания Джонса и Закса, на основании писем к Флиссу, реакции на поведение Юнга, а со временем и Ференци, приходится признать, что Фрейду было не дано испытывать сильную любовь. Его собственные теоретические взгляды только подтверждают это. Говоря о возможности братской любви, он писал:
«Мы можем найти ключ в одном из так называемых идеальных стандартов цивилизованного общества: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Он общепризнан и несомненно старше христианства, которое горделиво предъявляет его как свою заповедь, но все же не очень древен: в исторические времена человек еще ничего о нем не знал. Отнесемся к нему наивно, словно встретились с ним впервые. В этом случае окажется, что мы не сможем подавить чувства удивления им как чем-то неестественным. С какой стати нам так поступать? Что хорошего это нам даст? А главное, как можно совершить нечто подобное? Как это вообще возможно? Моя любовь представляется мне ценностью, которой я не имею права разбрасываться без размышления. Она налагает на меня обязательства, и я должен быть готов принести жертвы, чтобы их выполнить. Если я кого-то люблю, этот кто-то должен так или иначе заслужить мою любовь. (Я оставляю в стороне вопрос о том, какую пользу он может мне принести, а также его возможное значение для меня как объекта сексуального интереса: ни один из этих двух видов взаимоотношений не рассматривается, если речь идет о любви к ближнему.) Он будет достоин любви, если он так схож со мной в важных аспектах, что я могу любить в нем себя; достоин, если он настолько совершеннее меня, что я могу любить в нем свой идеал; я должен любить его, если он сын моего друга, потому что боль, которую испытает мой друг, если с ним что-то случится, будет и моей болью – я должен буду ее разделить. Однако если он мне не знаком и не может привлечь каким-либо своим достоинством или каким-либо значением, которое уже приобрел в моей эмоциональной жизни, мне будет трудно полюбить его. Я даже поступлю неправильно, если полюблю его, потому что моя любовь расценивается как ценность теми, кто мне близок; было бы несправедливо в их отношении, если бы я поставил незнакомца вровень с ними. Но если я должен любить его (именно той самой универсальной любовью) просто потому, что он тоже житель мира, как насекомое, дождевой червь или уж, тогда, боюсь, ему достанется лишь небольшое количество любви и для меня будет невозможно дать ему столько же любви, сколько я по всем законам разума должен сохранить к себе. Какой же смысл в столь торжественно провозглашенном предписании, если разум не советует нам ему следовать?» [1; 81–82].
Фрейд, величайший глашатай секса, был тем не менее типичным пуританином. Для него целью жизни цивилизованной личности являлось подавление эмоциональных и сексуальных импульсов и ценой этого достижение цивилизованности. Только нецивилизованная толпа не способна на подобную жертву. К интеллектуальной элите принадлежат те, кто, в отличие от толпы, способен не поддаваться импульсам и тем самым сублимировать их ради более высоких целей. Цивилизация в целом есть результат подобной неудовлетворенности инстинктивных импульсов.
Примечательно, насколько идеи, выраженные Фрейдом в его позднейших теориях, уже были свойственны ему в молодости, когда он еще не занимался проблемами истории и сублимацией. В письме к невесте от 29 августа 1883 года он излагает мысли, возникшие у него во время представления «Кармен». «Толпа, – пишет он, – потворствует своим импульсам [sich ausleben], а мы сдерживаем себя. Мы делаем это с целью сохранения своей целостности. Мы жертвуем здоровьем, способностью наслаждаться, своими силами; мы экономим их для чего-то, сами не зная для чего. И эта привычка к постоянному подавлению природных инстинктов дает нам утонченность. Мы также чувствуем более глубоко и потому смеем не требовать от себя многого. Почему мы не напиваемся? Потому что неприятности и стыд похмелья [Katzenjammer] превосходят удовольствие от обильной выпивки. Почему мы не дружим со всеми вокруг? Потому что потеря друга или случившееся с ним несчастье были бы для нас горьки. Таким образом, наши устремления в большей мере зависят от желания избегнуть боли, чем получить удовольствие. Когда такое усилие оказывается успешным, те, кто сдерживает себя, оказываются подобны нам, кто связал себя друг с другом на жизнь и на смерть, кто терпит лишения и тоскует, чтобы сохранить помолвку, и кто наверняка не пережил бы удара, лишившего нас любимого существа: такие люди, как Эзра, могут любить только раз. Все наше жизненное устройство предполагает, что мы будем ограждены от полной нищеты, что для нас всегда открыт путь к освобождению от зол нашей социальной структуры. Бедные и необразованные не могли бы существовать без своей толстокожести и беззаботности. С какой стати им глубоко чувствовать, если все несчастья природы и общества выпадают тем, кого они любят; почему им отказываться от мимолетного удовольствия, когда никакое другое их не ожидает? Бедняки слишком бессильны, слишком беззащитны, чтобы вести себя так же, как мы. Когда я вижу развлекающихся людей, отбросивших всякую серьезность, это заставляет меня думать, что такова компенсация за то, что они так беззащитны перед налогами, эпидемиями, болезнями, ужасными условиями нашей социальной организации. Я не стану развивать эту мысль дальше, но можно показать, что das Volk [народ] судит, верит, надеется совсем не так, как мы. Психология обывателя несколько отличается от нашей. Такие люди также более наделены чувством общности, чем мы: только они осознают, что одна жизнь продолжается в другой, в то время как для каждого из нас мир исчезает с нашей смертью» (цит. по [7; Vol. 1; 190–192. – Курсив мой. – Э.Ф.]).
Это письмо молодого Фрейда – ему тогда было 27 лет – интересно во многих отношениях. Словно предвидя свои позднейшие теории, Фрейд выражает в нем свою пуритански-аристократическую ориентацию, которую мы только что обсуждали: ограничение, экономия своей способности наслаждаться – это условие сублимации, основа, на которой формируется элита. Однако кроме того Фрейд демонстрирует тут взгляд, долженствующий стать фундаментом одной из его самых важных теорий, которой предстояло сложиться многими годами позднее. Он описывает свой страх перед эмоциональной раной. Мы не любим каждого встречного, потому что разлука была бы очень болезненной; мы не дружим со всеми вокруг, потому что потеря друга причинила бы нам горе. Жизнь ориентирована в сторону избегания печали и боли, а не получения радости, как ясно говорит сам Фрейд: «Таким образом, наши устремления в большей мере зависят от желания избегнуть боли, чем получить удовольствие». Здесь мы находим формулировку того, что Фрейд позднее назвал принципом удовольствия; идея того, что удовольствие на самом деле есть освобождение от неудовольствия, от болезненного напряжения, а не позитивное наслаждение, в последующие годы сделалась для Фрейда валидной как самый общий и основополагающий принцип человеческой мотивации. Однако можно увидеть, что та же идея имелась у Фрейда задолго до ее теоретического оформления; она возникла у него как следствие его собственных викторианских взглядов, боязни потери собственности (в данном случае объекта любви и чувства любви) – в определенном смысле потери жизни. Такая позиция была характерной для среднего класса в XIX веке, более озабоченного тем, чтобы «иметь», чем чтобы «быть». Психология Фрейда насквозь пронизана этой ориентацией «иметь», и поэтому его глубочайший страх – это всегда страх потерять что-то, что он «имеет», будь то объект любви, чувство или половой орган. (В этом отношении Фрейд не разделял протест против собственнических устремлений среднего класса, который можно найти, например, в философии Гёте.)
Следует подчеркнуть и еще одну мысль из этого письма. Фрейд говорит о том, что простые люди обладают бо?льшим чувством общности, чем «мы»: «Только они осознают, что одна жизнь продолжается в другой, в то время как для каждого из нас мир исчезает с нашей смертью». Наблюдение Фрейда, согласно которому буржуазия испытывает меньшее чувство солидарности, чем рабочий класс, совершенно верно, но не следует забывать, что в среднем и высшем классах было немало людей – социалистов, анархистов и истинно верующих, – обладавших глубоким чувством человеческой солидарности. Фрейд был этого практически лишен. Его занимала его личность, его семья, его идеи, как это типично для среднего класса. В этом же ключе семнадцатью годами позже, по случаю Нового, 1900 года, он пишет своему другу Флиссу: «Новое столетие – и самое интересное в нем, смею сказать, то, что оно содержит дату нашей смерти, – не принесло мне ничего, кроме глупой рецензии» [5; 307]. Здесь снова мы находим лишь эгоцентрическую озабоченность собственной смертью и никакого чувства универсальности и солидарности, которое он приписывает только низшим классам.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРесКак Зигмунд Фрейд смотрел на женщин
Взгляды Зигмунда Фрейда на женщин вызывали споры при его жизни и продолжают вызывать серьезные споры сегодня. «Женщины сопротивляются изменениям, получают пассивно и ничего не добавляют от себя», — писал он в статье 1925 года, озаглавленной «Психические последствия анатомических различий между полами».
Донна Стюарт, доктор медицинских наук, профессор и заведующая кафедрой женского здоровья в University Health Network, объяснила: «Фрейд был человеком своего времени.Он был противником движения за эмансипацию женщин и считал, что в жизни женщин доминируют их сексуальные репродуктивные функции».
«Великий вопрос, на который никогда не было ответа и на который я до сих пор не могу ответить, несмотря на мои тридцать лет исследований женской души, заключается в следующем: «Чего хочет женщина?» Фрейд однажды размышлял в «Зигмунде Фрейде: Жизнь и работа» Эрнеста Джонса.
Зависть к пенису
Зависть к пенису — женский аналог фрейдовской концепции страха кастрации.В своей теории психосексуального развития Фрейд предположил, что на фаллической стадии (в возрасте от 3 до 6 лет) девочки дистанцируются от своих матерей и вместо этого посвящают свои чувства отцам.
По Фрейду, это происходит, когда девушка осознает, что у нее нет полового члена. «Девочки возлагают на свою мать ответственность за отсутствие у них пениса и не прощают ей этого невыгодного положения», — предположил Фрейд (1933).
Хотя Фрейд считал, что его открытие эдипова комплекса и связанных с ним теорий, таких как страх кастрации и зависть к пенису, были его величайшими достижениями, эти теории, пожалуй, подвергались его наибольшей критике.Женщины-психоаналитики, такие как Карен Хорни и другие мыслители-феминистки, описали его идеи как искаженные и снисходительные. Теорией контрапункта Эдипову комплексу является комплекс Электры.
Лечение истерии
Революционная разговорная терапия Фрейда частично развилась из его работы с Бертой Паппенгейм, известной как Анна О. Испытывая то, что тогда называлось истерией, она обладала множеством симптомов, включая галлюцинации, амнезию и частичный паралич.
Во время сеансов с одним из коллег Фрейда, Йозефом Брейером, Паппенгейм описала свои чувства и переживания. Этот процесс, казалось, облегчил ее симптомы, из-за чего она назвала этот метод «лечением разговором». Паппенгейм стала социальным работником и внесла значительный вклад в женское движение в Германии.
Первоначально Фрейд предположил, что причины истерии коренятся в сексуальном насилии в детстве. Позже он отказался от этой теории и вместо этого подчеркивал роль сексуальных фантазий в развитии различных неврозов и болезней.
«Его понимание женщин было общеизвестно неадекватным, но, когда он вышел на сцену, он сделал большие шаги за пределы того, что понимали о женщинах. Во времена Фрейда было очень необычно даже признать, что у женщин есть сексуальное желание, не говоря уже о том, что подавление их сексуального влечения может вызвать у них истерику», — объяснил историк Питер Гей.
Женщины в жизни Фрейда
Хотя Фрейд часто заявлял, что плохо разбирается в женщинах, несколько женщин сыграли важную роль в его личной жизни.Фрейд был старшим ребенком своей матери (у его отца было два старших сына от предыдущего брака), и его часто называли ее особым фаворитом.
«Я обнаружил, что люди, которые знают, что их матери предпочитают или одобряют их, демонстрируют в своей жизни особую уверенность в себе и непоколебимый оптимизм, которые часто приносят настоящий успех своим обладателям», — заметил однажды Фрейд.
Отношения Фрейда с его женой Мартой были очень традиционными. «Она была очень хорошей hausfrau (домохозяйкой)», — объяснила его внучка Софи Фрейд.«Она была очень бережливой. А мой отец говорил, что его мать скорее отравит весь дом, чем выбросит продукты».
Фрейд вырос с несколькими сестрами и позже стал отцом трех сыновей и трех дочерей, в том числе Анны Фрейд, которая сыграла важную роль в продолжении дела своего отца.
Женщины в психоанализе
Хотя Фрейд описывал женщин как низших мужчин, многие женщины сыграли важную роль в развитии и продвижении психоанализа.Первой женщиной, управляющей собственной психоаналитической клиникой, была Хелен Дойч в 1924 году. Она опубликовала первую психоаналитическую книгу о женской сексуальности и много писала на такие темы, как психология женщин, женский подростковый возраст и материнство.
Основополагающий психоаналитик (и, предположительно, бывшая любовница Карла Юнга) Сабина Шпильрейн также оказала большое влияние на развитие психоанализа. Первоначально она была одной из пациенток Юнга.
В первые годы дружбы Фрейда и Юнга эти двое мужчин потратили значительное количество времени на обсуждение случая Шпильрейн, что помогло сформировать многие из их взглядов.Самой Шпильрейн также приписывают разработку концепции инстинктов смерти и внедрение психоанализа в России.
Психоаналитик Карен Хорни стала одной из первых критиков взглядов Фрейда на женскую психологию. Мелани Кляйн стала видным членом психоаналитического сообщества и разработала технику, известную как «игровая терапия», которая широко используется и сегодня.
Кроме того, его собственная дочь Анна Фрейд сыграла жизненно важную роль в продвижении многих теорий своего отца и внесла большой вклад в детский психоанализ.
Противоположные точки зрения
Неудивительно, что некоторые видные деятели психологии по-своему отреагировали на ограниченный и часто оскорбительный взгляд Фрейда на женскую психологию. Карен Хорни была одним из таких критиков, приняв концепцию Фрейда о зависти к пенису и предложив свой взгляд на мужскую психологию. Даже собственная внучка Фрейда впоследствии подвергла критике свою знаменитую родственницу.
Карен Хорни: Концепция Фрейда о зависти к пенису в свое время подвергалась критике, особенно со стороны психоаналитика Карен Хорни.Она предположила, что именно на мужчин негативно влияет их неспособность иметь детей, которую она назвала «завистью к матке».
Ответ Фрейда: Фрейд ответил, хотя и косвенно, написав: «Мы не очень удивимся, если женщина-аналитик, которая не была достаточно убеждена в интенсивности своего собственного желания иметь пенис, также не придаст должного значения этому фактору. у ее пациентов» (Фрейд, 1949). Согласно Фрейду, представление Хорни о зависти к матке возникло в результате ее предполагаемой зависти к пенису.
Софи Фрейд: Хотя представления Фрейда о женской сексуальности часто противоречили патриархальным тенденциям викторианской эпохи, он все же оставался человеком своего времени. Его работы часто называют женоненавистническими, а его собственная внучка Софи Фрейд назвала его теории устаревшими. «Его идеи выросли из общества. В своих теориях он отразил веру в то, что женщины вторичны, не являются нормой и не совсем соответствуют норме», — объяснила она.
Заключительные мысли: Даже сам Фрейд признавал, что его понимание женщин ограничено.«Это все, что я могу сказать вам о женственности, — писал он в 1933 году. — Это, безусловно, неполно и фрагментарно и не всегда звучит дружелюбно… жизни, или обратитесь к поэтам, или подождите, пока наука не даст вам более глубокую и связную информацию».
Современные перспективы
Сегодня многие аналитики предполагают, что вместо того, чтобы прямо отвергать теории Фрейда, нам следует сосредоточиться на разработке новых взглядов на его оригинальные идеи.Как сказал один писатель, «Фрейд много раз пересматривал свои теории по мере накопления новых данных и новых открытий. Современные аналитики должны делать не меньше».
Дело FemLib против Зигмунда Фрейда
Споры затрагивают самые важные вопросы женского сексуального бытия и женской судьбы в целом. Если считать влагалище исключительным или даже единственным надлежащим органом зрелой женской сексуальности, то, как утверждают феминистки, женщины снова ограничиваются функцией деторождения («То, что ребенок является высшей целью женщины, заявление, имеющее точную ценность рекламного слогана», — говорит де Бовуар), и к пассивному принятию сексуальности как мужского вторжения.Против этого некоторые феминистки, включая, по понятным причинам, многих лесбиянок, возражают, что клитор на самом деле является специфическим органом женской сексуальной реакции. И это качание маятника вызвало собственное опровержение в рядах феминисток. В своей блестящей книге «Женщина-евнух» Жермен Грир пишет, что «к сожалению, мы приняли, наряду с восстановлением клитора после его запрета фрейдистами, представление о полной пассивности и даже неуместности влагалища». и предостерегает от связанного с этим «задержки» сексуального опыта.
ДАЖЕ несмотря на то, что данные Фрейда были получены, как это часто указывалось, от крайне подозрительной группы пациентов из высшего среднего класса, Фрейд чувствовал, что знает достаточно, чтобы делать универсальные выводы.
Помимо того, что женщине гораздо труднее достичь половой зрелости, фрейдистская мысль сталкивается с некоторыми другими постоянными последствиями того, что она является производным полом. Она гораздо более склонна к неврозам, чем мужчина, и это связано с тем, что ей пришлось «сменить ведущую эрогенную зону» после того, как она отложила в сторону свою «детскую мужественность».Скорее всего, она будет мазохисткой из-за «вытеснения [ее] агрессивности» ее «конституцией» и, добавляет Фрейд в одной из своих редких уступок другим возможностям, обществом. На самом деле мазохизм, как утверждает Фрейд, является «истинно женским», понятие, которое, как отмечает писательница-феминистка, оправдывает жестокое обращение мужчин с женщинами как «дополнительную пищу для ее природы».
Помимо этого конституционального недостатка, во всех работах Фрейда женщины описываются как страдающие многими другими психическими расстройствами, моральными недугами и экзистенциальными дисквалификациями.Они более завистливы, чем мужчины, что является результатом изначальной анатомической зависти; они более подвержены чувству стыда из-за своего «раненного» состояния. (Фрейд никогда не был более неправдоподобным в этом вопросе, чем когда он предположил, что женщины создали ткачество, чтобы скрыть свои интимные места; мужчины, по-видимому, оставались «поразительно заметными».) Они менее надежны, менее самодостаточны. , менее восхитительный в целом. И самое ужасное, что во всех случаях, кроме исключительных (которые следует рассматривать как примеры «маскулинизации»), им запрещается вносить свой вклад в великие интеллектуальные, художественные и духовные достижения человечества.
Причина этого в том, что мужчина, преодолев страх кастрации, способен создать сильное Супер-Эго, источник «сублимации», с помощью которого сексуальная энергия преобразуется в культуру, в то время как для женщины Супер-Эго остается слабым и неразвитым. «Феминистки, — пишет Фрейд, — недовольны, если указать, каким образом этот фактор влияет на развитие среднестатистического женского характера».
Нет, они недовольны. Они также не очарованы постоянными разговорами Фрейда об их «порабощении» мужчинами, его выводом о том, что пассивность является естественным женским состоянием, его наблюдением, что женщины, как и массы, желают быть подчиненными и управляемыми, его частыми сравнениями их к.детей и, короче говоря, зафиксировав их роль в истории как Киндер, Кюхе и Кирхе. В итоге их меньше. очарованный авторитетной безответственностью своего окончательного обращения против них к биологии. «Природа, — говорил Фрейд, — уделяла меньше внимания требованиям женской функции, чем требованиям мужественности» и встроила «отрицание женственности» в саму природу вещей.
Ученики и преемники ФРЕЙДА, а также еретики-психоаналитики по большей части оставили неизменными его основные взгляды на женщин.Отто Ранк считал родовую травму более важной для обоих полов, чем Эдипов комплекс, но сохранил общие черты идей Фрейда. Юнг, к которому, похоже, обращаются феминистки, уделял гораздо больше внимания духовным и мифическим факторам, чем чисто сексуальным, но не предлагал последовательной оппозиции Фрейду в отношении женщин. Карен Хоми робко выдвинула противоположное понятие «зависть к матке». Эрнест Джонс, биограф Фрейда, подозревал, что идеи мастера были несколько «фаллоцентричными». Совсем недавно Эрик Эриксон разработал теорию «внутреннего пространства» женщины как противовеса мужской внешности — идею, которую большинство феминисток презирают за ее тонкое, обманчиво великодушное повторение позиции Фрейда.Только Альфред Адлер, наименее влиятельный из великих фрейдистов, выступил категорически против него, заявив, что женская «неполноценность» имеет не биологическое, а полностью социальное происхождение.
Прости, Фрейд. Женщины ищут мужчину, похожего на члена семьи, но это не их отцы.
Когда 118 лет назад Зигмунд Фрейд уничтожил планету своей теорией Эдипова комплекса, он наткнулся на то, что продолжает поддерживать естественные законы притяжения неуклюжими способами. Правда в том, что мы ищем знакомое в партнере, и знакомое латинское корневое слово FAMILIA (внутри домашнего хозяйства) здесь служит нам больше, чем нам хотелось бы.Тем не менее само собой разумеется, что первоначальные взаимодействия человека с его родными сообщат, что он в конечном итоге будет ценить (и не будет) в партнере — даже в том, что касается сексуального влечения. Это нормально, чтобы содрогаться, пока вы продолжаете читать. Теория Фрейда с тех пор была развенчана некоторыми, но другие утверждают, что она выдерживает критику, каким бы высоким фактором ick-фактора она ни обладала.
Начнем с того, что гетеросексуальные мужчины часто (и в количественном выражении) находят женщин, похожих на их матерей. Что касается гетеросексуальных женщин, старые Зигмунд и Карл (Юнг фактически придумал термин «Комплекс Электры» для обозначения женщин, жаждущих дорогого старого папы), возможно, просто ошиблись относительно.
Новое исследование в области психологии авки показывает, что многие женщины встречаются с мужчинами, которые на самом деле похожи на их братьев, а не на отцов. В недавнем исследовании, опубликованном в журнале Evolution and Human Behavior Journal , совершенно незнакомые люди анализировали фотографии мужчин на предмет предполагаемого сходства лиц. В частности, доктор Тэмсин Сакстон, адъюнкт-профессор психологии в Университете Нортумбрии, дала участникам фотографию брата женщины, а затем еще четыре фотографии разных мужчин (три рандо, один — любовник женщины).Затем участников попросили сопоставить брата с парнем, на которого он больше всего похож. Оказывается, соперничеству между братьями и сестрами теперь также придется бороться с подсознательной страстью к братьям и сестрам. Полученные данные показали «четкие доказательства сходства восприятия на фотографиях лиц партнера женщины и ее брата». На самом деле почти в трети случаев любовника и брата легко можно было принять за двойников. Первоначально Сакстон был вдохновлен изучением сходства братьев и сестер в выборе партнера на основе предыдущих исследований, которые показали доказательства родительского сходства в партнерах.Опять же, Фрейд и Юнг не ошиблись и продолжают исследования в этой интересной области.
Исследование осторожно указывает на то, что, хотя это не имело место со всеми женщинами, частота сходства братьев и сестер была более чем случайной. Сакстон говорит: «[Результаты] не были правилом или правдой для каждой женщины, но мы действительно обнаружили, что на уровнях, превышающих случайность, партнеры действительно демонстрировали некоторое тонкое сходство с братьями женщин».
Справедливости ради, Сакстон также отмечает, что простое «знакомство кажется привлекательным».Мы часто сотрудничаем с людьми, которые любят те же шоу, фильмы, музыку и политиков, что и мы, или разделяют наше мировоззрение. На самом деле, более ранние исследования показали, что нам особенно нравятся люди, которые внешне похожи на нас. Да, мы все просто кучка непослушных нарциссов в душе. Возможно, сходство между братьями и сестрами (или более фрейдистское родительское сходство) в партнерах на самом деле является побочным продуктом желания встречаться с собой (в конце концов, у наших братьев и сестер схожие черты лица).
Если вы сопротивляетесь науке, которая предполагает, что вы хотите поладить со своим братом, наберитесь мужества.В статье Сакстона поясняется, что «хотя сами братья и сестры вызывают сексуальное отвращение, сходство братьев и сестер — нет. Аффективные реакции отвращения и влечения могут быть откалиброваны, чтобы отличить близких родственников от людей с некоторыми генетическими отличиями во время выбора партнера». Таким образом, хотя на самом деле целование с вашим братом обязательно вызовет у вас рвотный рефлекс, потому что это не является генетически жизнеспособным выбором для размножения, незнакомец, который выглядит так, как будто он или она может быть родственником, скорее всего, в какой-то степени пощекочет ваше фрейдистское воображение.
Это, безусловно, объясняет, что в детстве он был сильно влюблен в дальнего родственника. Я слышал.
Марк Больё — сценарист, продюсер и ведущий программы вопросов и ответов в прямом эфире guyQ LIVE @AskMen
Что Зигмунд Фрейд ошибался в психологии (и вашей матери)
Что Фрейд ошибался в психологии: пол
Архив Халтона / Getty Images
Фрейд хорошо известен — и его ругают — за его работу об Эдиповом комплексе, в которой, по сути, говорится, что в раннем возрасте у мальчиков развивается кровосмесительный интерес к своим матерям, а к отцам они относятся как к «соперникам».Со временем, учитывая «страх кастрации» мальчиков — или страх потерять пенис из-за желания своей матери — они подавляют эти табуированные желания и отождествляют себя со своими отцами.
Что касается девочек, Фрейд говорит, что, когда женщина обнаруживает половые различия, она испытывает «зависть к пенису» и возмущается на свою мать за то, что она отказала ей в пенисе, и, таким образом, желает своего отца, потому что он у него есть. Поскольку у нее никогда не будет пениса (или, проще говоря, она никогда не будет мужчиной), логика гласит, что у женщины всегда будет недоразвитое Супер-Эго, и, таким образом, она останется «морально ниже» мужчины.
В то время как Фрейд преподносил зависть к пенису как факт, другие классифицировали это понятие не как «озарение», а как простое отражение существующих социальных нравов, которые отдавали предпочтение убеждениям гетеросексуальных мужчин и рассматривали женщин как пассивных существ.
Как писала Бетти Фридан в « Feminine Mystique »: «Поскольку последователи Фрейда могли видеть женщину только в образе, определенном Фрейдом — неполноценной, ребячливой, беспомощной, без возможности счастья, если она не приспособилась быть пассивным объектом мужчины, — они хотели помочь женщинам избавиться от подавленной зависти, от невротического желания быть равными.Они хотели помочь женщинам обрести сексуальное удовлетворение как женщины, утверждая их естественную неполноценность».
Секс
Pixabay
Взгляды Фрейда на неполноценность женщин черпали по крайней мере часть своей «легитимности» в анатомии, хотя он никогда серьезно ее не изучал.
Рассматривая влагалище как «зрелый» сексуальный центр женщины (в отличие от клитора, который для Фрейда является сексуальным центром женщины до того, как она вступает в половую связь с мужчиной и, таким образом, «созревает»), он полагал, что если женщины не испытывают оргазма, когда они секс с мужчинами, это было из-за зависти к пенису — потенциально настолько изнурительной, что женщина действительно могла бы обратиться за медицинской помощью.
Как пишет современник Фрейда Франк С. Каприо, «всякий раз, когда женщина не способна достичь оргазма во время полового акта, при условии, что муж является адекватным партнером, и предпочитает стимуляцию клитора любой другой форме сексуальной активности, ее можно рассматривать как страдающую от фригидность и требует психиатрической помощи».
Очевидно, что такое теоретизирование — чушь. С анатомической точки зрения влагалище служит не более чем репродуктивным целям и не обладает такой степенью чувствительности, как клитор, у которого нет никакой другой функции, кроме функции получения сексуального удовольствия.То, что женщина не испытывает оргазма от вагинального проникновения, не означает, что она «холодная». вместо этого он отражает фундаментальное непонимание женской формы.
В эссе 1970 года Энн Коэдт продолжает утверждать, что миф о вагинальном оргазме, популяризированный Фрейдом, сохраняется прежде всего потому, что «лучшим физическим стимулятором пениса является женское влагалище» и (возможно, доказывая, что Фрейд был прав в некоторых отношениях). ), потому что обладание «силой» вызывать у женщины оргазм повышает собственное эго мужчины, увековечивая фрейдистский стереотип о том, что женщины — всего лишь придаток мужчин.
Кто что хочет? / Вопрос Фрейда «Чего хотят женщины?» до сих пор недоумевает. Если на то пошло, чего хотят мужчины.
Зигмунд Фрейд задал вопрос на 64 тысячи долларов, но не ответил. Когда я учился в колледже, я столкнулся с его знаменитым вопросом: «Чего хотят женщины?» — Вместе с большинством моих сестер-феминисток я была склонна упрекать отца психоанализа за то, что он имел наглость спрашивать. (И за то, что не нашел полезного ответа. Возможно, он отвлекся, размышляя о том, какой женский оргазм наиболее зрелый.)
Но я сам изучал тонкости интимных отношений с женщинами. Я был огорчен, узнав, что женщина плюс женщина автоматически не гарантируют гладкого плавания. Разве не все женщины были одинаковыми?
В конце концов я наполовину извинился перед доктором Фрейдом — может быть, он все-таки задал разумный вопрос.
Но было бы ошибкой полагать, что мы можем говорить за женщин в совокупности, хотя многие пытались. Вот феминистки, вот стая Мужественных Мужчин — обе группы хотели бы иметь возможность обобщать.
Женщины это. Мужчины, что. Ведь мы противоположности. Вы ребята с Марса,
, который делает вас заряженными тестостероном, сексуальными и агрессивными, в то время как мы, женщины, родом с Венеры, планеты, управляющей красотой, любовью и домашним счастьем.
Хотя иногда мы можем встретить классического венерианца, женщины не все хотят одного и того же. И полы не «противоположны». (В любом случае многие скажут вам, что их больше двух.)
На каждую классическую женщину можно найти другую, которая плывет против течения.
Ошибочно — в постели, дома или на работе — полагаться на обобщения, не пытаясь оценить, подходит ли обувь стоящей перед вами женщине.
Это не означает, что мы не должны спрашивать, чего хотят женщины — на самом деле, спрашивать конкретную женщину, чего она хочет, часто является очень хорошей политикой. Конечно, женщины, которых я опросила, были рады поделиться со мной своим мнением, и не только о том, чего женщины хотят от мужчин.
«То, чего я хочу, не обязательно должно исходить от мужчин», — говорит поэтесса Тея Хиллман, автор книги «В зависимости от света» из Сан-Франциско. «Я просто хочу, чтобы большие невежды ушли с дороги и позволили мне, другим женщинам и парням-единомышленникам заниматься своими делами».
После разговора с десятками женщин — от экспертов до обычных женщин (если такой человек существует) — сложилась современная картина женских желаний с пятью основными темами.
Равная оплата за равный труд: по данным Национального комитета по равной оплате труда (который отслеживает вопросы гендерного и расового равенства), женщины в среднем по-прежнему зарабатывают всего 73 цента на доллар, выплачиваемый мужчинам, отчасти потому, что женщины не всегда равный доступ к наиболее высокооплачиваемой работе.По иронии судьбы, наверное, только порнобизнес обычно платит женщинам «больше», чем мужчинам, но только перед камерой.
Уважение: Р-Е-С-П-Е-К-Т! Это может означать разные вещи для разных женщин, но многие все же говорят, что им этого недостаточно. Проблемы на рабочем месте явно являются частью этой картины: например, усилия по искоренению сексуальных домогательств.
На последнем Саммите по вопросам равенства женщин и Дне образования Конгресса обсуждались такие вопросы, как равенство в оплате труда, доступ к услугам по уходу за детьми и КЛДЖ — Конвенция Организации Объединенных Наций о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (www.un.org/womenwatch/daw), которую Соединенные Штаты еще не ратифицировали. (Сан-Франциско был первым городом в Соединенных Штатах, ратифицировавшим конвенцию местным постановлением.)
About-Face в Сан-Франциско (www.about-face.org) представляет мошенническую галерею медиа и популярных примеров неуважения к женщинам.
«Чтобы собрать дюжину надоедливых изображений из любого модного или женского «спортивного» журнала, требуется смехотворно короткое время», — говорит About-Face. «И наоборот, к сожалению, очень и очень трудно найти изображение женщины, которая выглядит уверенной, компетентной или даже довольной в журнале, предназначенном для женщин.»
Доверие: Как гласит старая поговорка, «Хогамные, гигамные, мужчины полигамны. Семейные, хогамные, женщины моногамны».
«Я хочу долгосрочной моногамии с кем-то, кому я могу доверять», — говорит местная писательница Стефани Джо Рид.
Это верно для гораздо большего числа женщин, чем Стефани, но не для всех. Женщины являются основателями и лидерами нескольких организаций, выступающих за полиаморию,
.или «ответственная немоногамия».»
Журнал Loving More, основанный Райам Ниаринг, иллюстрирует то, как она и другие женщины придают этой версии свободной любви: «Люди, которые называют себя полиамурными (или полиамурными), также обычно признают ценность честности в отношениях. хотят заводить романы или изменять любимому человеку и стремятся выйти за рамки ревности и одержимости в отношениях».
Независимо от того, моногамна женщина или предпочитает открытые отношения, она хочет чувствовать доверие — часто это сводится к тому, чтобы чувствовать, что ее слушают, любят и ценят.
«Многие женщины хотят быть уверенными в том, что они находятся в центре фантазий своего партнера, что это они обожают и им поклоняются. Она не хочет чувствовать себя просто ближайшим и наиболее удобным исполнителем для поддерживайте личную фантазию своего партнера», — говорит тренер супружеских пар из Сан-Франциско Мидори.
«Женщины хотят чувствовать себя в гармонии со своим телом и чувствовать уважение и желание со стороны своих партнеров, чтобы лучше испытывать любовь и близость», — добавляет Нина Хартли, дипломированная медсестра, а также самая любимая взрослая исполнительница в Америке.
Проблема образа тела становится серьезной проблемой для многих женщин, которые «не в ладах» со своим телом. Отрасли косметической хирургии и диетологии существуют за счет женщин, которые обеспокоены тем, что возраст и лишний вес сводят на нет их привлекательность, хотя все больше мужчин также выбирают эти процедуры. Женщина, которая не чувствует себя достаточно привлекательной, может обнаружить, что ей трудно доверять партнеру, который заявляет о своем желании.
Часто, конечно, то, чувствует ли женщина доверие и уважение в отношениях, часто сводится к вопросам общения.
Общение: Много лет назад Дебора Таннен, профессор лингвистики Джорджтаунского университета, добилась успеха своей книгой «Ты просто не понимаешь», в которой рассматривались разные стили общения между мужчинами и женщинами. Женщины ценят мужчин и других женщин, которые работают над преодолением барьеров на пути к пониманию и общению.
«Я хочу, чтобы мужчины делились со мной своей уязвимостью и страхами с такой же готовностью, как они делятся своими сильными сторонами и уверенностью в себе», — говорит Джоани Бланк, одинокой женщине чуть за 60.«Я не доверяю мужчине, который избегает показывать мне свои шероховатости в надежде, что я не замечу, что они у него есть».
Женщины покупают больше книг по взаимопомощи, чем мужчины. Взгляд на названия в любом книжном магазине общего интереса показывает, что многие такие книги написаны специально для женщин.
Женщины покупают книги об общении в отношениях; Интересно, что для женщин существует гораздо больше сексуальных инструкций и книг по самопомощи, чем для мужчин.
Сексуальное разрешение: В постели — или где бы ни разыгрывалась восхитительная игра — женщины выражают множество предпочтений, и не каждая женщина предпочитает одни и те же вещи. Сестры Пойнтер превозносили «мужчину с медленной рукой», но некоторым женщинам нравится идти быстро, и, конечно же, некоторые женщины предпочитают чужую руку.
«Я считаю, что женщины хотят получить разрешение исследовать свою сексуальность», — говорит Дорри Лейн на семинарах по женской сексуальности в Университете Вульвы (www.houseochicks.com/), «каким бы табу это ни было. Женщины не хотят чувствовать давление по поводу секса, своего тела или своих предпочтений».
Не все женщины получают такое разрешение. Давая интервью для моей книги «Эксгибиционизм для застенчивых», я столкнулся со многими женщинами, которые получали антисексуальные послания. Одну женщину назвал шлюхой ее бойфренд! — за то, что надела сексуальное платье и прочитала «Письма из пентхауса».
И даже когда молодые женщины получают компетентное половое воспитание, удовольствие и исследование редко находятся в центре внимания.
Среди факторов, которые отличают секс-шопы, ориентированные на женщин, от тех, которые обслуживают в основном мужчин, выделяется преобладание семинаров для клиентов, которые хотят учиться и исследовать. Традиционные книжные магазины для взрослых не предлагают их, и они часто вообще не продают образовательные книги. Хотя посетители женского пола могут привести с собой партнеров-мужчин, многие приходят сами.
Половое воспитание женщин, ориентированное на удовольствие, проводится в некоторых университетах,
тоже.Калифорнийский университет в Беркли является домом для нескольких секций женской сексуальности (к которым в прошлом году присоединились курсы мужской сексуальности).
По словам Джека Эннона, разрешение занимает центральное место в сексуальной терапии. Автор влиятельной статьи о методе терапии, который он называет «ПЛИССИТ» (аббревиатура означает «Разрешение, ограниченная информация, конкретные предложения и интенсивная терапия»), Аннон считает, что большинству людей, которые входят в кабинет сексопатолога, нужно простое разрешение, которое приемлемо исследовать. и искать сексуальное удовлетворение.
Вдобавок ко всему, большинству остальных нужна информация — особенности поиска удовольствий и эротического функционирования, оставленные вне уроков полового воспитания в государственных школах.
В последнее время средства массовой информации часто обсуждают женскую сексуальную дисфункцию. Конечно, многие женщины не получают такого удовольствия от секса, как могли бы, но не все, затаив дыхание, ждут, когда их врачи пропишут Леди Виагру.
«Хорошие отношения и чувство права на хороший секс — это королевская дорога к сексуальному удовлетворению, а не таблетки с побочными эффектами, липкие кремы, гели, пластыри или любые другие лекарственные средства, продвигаемые жадной фармацевтической промышленностью», — говорит Леонор Тифер, доктор философии.Д. Она психолог из Нью-Йорка и организатор конференции «Новая женская сексуальная дисфункция: обещания, рецепты и прибыль», которая пройдет в марте в Сан-Франциско (www.fsd-alert.org/).
Эллен Барнард — совладелица Ресурсного центра сексуальности A Woman’s Touch в Мэдисоне, штат Висконсин, одного из принадлежащих женщинам секс-шопов, предлагающих занятия и информацию. Она постоянно говорит со своими покровителями о сексуальности.
«Самое важное, что женщины говорят мне о сексе, это то, что они хотят больше времени, больше прикосновений, чтобы им верили, когда что-то не получается (и чтобы им дали возможность все исправить), чтобы их услышали, чтобы иметь возможность отпускать без насмешек, иметь возможность танцевать, кричать и петь в постели, не чувствуя смущения, читать непристойные книги и получать удовольствие, и все будет в порядке, смотреть фильмы для взрослых, которые трогают их сердца и наполняют их клиторы (без слишком много сюжета), чтобы получить достаточно времени и прикосновений, чтобы иметь эрекцию и многократные оргазмы, а иногда просто не заниматься сексом, и это было бы просто прекрасно.Они хотят честности и хотят глупости. Они хотят веселиться и быть серьезными, а не делать всю работу».
Если мужчина ответит. . . / Чего хотят женщины?
1. 1,5 детей
2. Очень, очень хороший дом с двумя кошками во дворе или лофт в SOMA с женщиной-лесбиянкой и миниатюрной зеброй.
3. Бесплатный педикюр.
4. Мудрость Ханны Арендт и мужество сестры Берни Галвин.
— Боб Армстронг
Чего я хочу? Я хочу экономического паритета. За исключением этого, я хочу Sugar Daddy.
— Марси Шейнер, автор книги «Секс для бестолковых», Эмеривилль
.Женщина хочет мужчину, который умеет слушать. Если он хочет носить ее серьги, ему нужно прислушиваться.
— Вероника Вера, декан выпускной школы мисс Веры для мальчиков, желающих стать девочками, Нью-Йорк
.Мужчины хотят любви и привязанности, объятий и поцелуев, чтобы заботиться о ком-то и чтобы о них заботились.Мы также хотим много горячего секса и ПРЯМО СЕЙЧАС!
— Чарльз, Сан-Франциско
Чего я хочу? Достаточно отдыха, достаточно денег, достаточно солнца, достаточно секса, достаточно близости.
— Джанет Харди, издатель Greenery Press, Сан-Франциско
.Я хочу, чтобы мальчики/мужчины узнали о реалиях женской и женской сексуальности достаточно рано, чтобы не бояться их до смерти во взрослой жизни.
— Рэйчел Мейнс, историк техники и автор книги «Технология оргазма».»
Я хочу держать и держаться. Это маленький грязный секрет извращенного секса.
— Кирк Рид, автор книги «Как я научился снимать», Сан-Франциско
.Реальна ли зависть к пенису? | Зигмунд Фрейд
Известный как отец психоанализа, Зигмунд Фрейд, которому 6 мая исполнилось бы 160 лет, основал направление психологической терапии, которое фокусируется на сознательном и бессознательном разуме и на том, как они взаимодействуют. Среди его многочисленных теорий и идей, привлекающих внимание, есть концепция зависти к пенису.
В лекции 1933 года, озаглавленной просто «Женственность», Фрейд сказал, что женщины начинают завидовать пенисам в юном возрасте, когда понимают, что мальчики получают больше сексуального удовольствия от своих пенисов, чем девочки от своих половых органов. Фрейд сказал, что эта зависть к пенису со временем растет и проявляется в любви дочери к отцу и желании родить сына, потому что это настолько близко, насколько женщина может приблизиться к тому, чтобы иметь собственный пенис.
Строгая интерпретация теории Фрейда о зависти к пенису была развенчана.«В некотором смысле это действительно устарело», — сказала Сара Уэллс, клинический социальный работник, занимающийся частной практикой в районе Денвера, в интервью Live Science. «В настоящее время он не используется ни в одном лексиконе, с которым я знаком в области психического здоровья». Она дошла до того, что сказала, что если кто-то позвонит в ее практику и скажет, что им нужна помощь с их завистью к пенису, у нее возникнет соблазн повесить трубку, полагая, что звонок был розыгрышем. [Горячая штучка? 10 необычных сексуальных фиксаций]
Однако менее классические определения зависти к пенису содержат больше воды.«В этом есть символический аспект, и я думаю, что это абсолютно реально», — сказала Ванесса Х. Лопес, психоаналитик с частной практикой в Нью-Йорке. С тех пор, как Фрейд представил свою идею зависти к пенису, многие люди обсуждали небуквальные интерпретации этой концепции. Суть их в том, что женщины могут завидовать чертам, которые делают мужчину мужчиной, потому что они связывают их с властью и статусом.
Тем не менее маловероятно, что женщина, борющаяся с этой динамикой силы, сведет ее к зависти к пенису, сказал Уэллс.Вместо того, чтобы эти чувства проявлялись в виде женщины, решившей, что она хочет пенис, Уэллс сказал, что зависть к пенису имеет смысл только как метафора.
Некоторые девушки проходят стадию желания иметь пенис, сказал Уэллс. Но это, опять же, вероятно, не так буквально, как кажется. Уэллс сравнил это с тем, как ребенок может завидовать росту другого ребенка, эстетическое желание, имеющее психологические корни. Например, девушка может почувствовать, что у ее брата больше преимуществ в жизни, и, поскольку его пенис — одна из вещей, которая отличает его от нее, она, возможно, выражает какую-то зависть к пенису, — сказала Лопес.
В то время как пенисы являются обычным показателем принадлежности к мужчине, зависть к пенису не обязательно является выражением неконформной гендерной идентичности, говорит Лопес. Тем не менее, зависть к пенису — это настолько общая фраза, что она с осторожностью определяет, что она может означать, пока не узнает индивидуальную ситуацию, в которой используется этот термин, сказала она. «Я думаю, что если бы ко мне пришел пациент, и это была его проблема, я бы просто хотел узнать об этом больше, чтобы попытаться понять ее», — сказал Лопес. [8 диких фактов о пенисе]
Уэллс сказала, что у нее есть более общая проблема с концепцией зависти к пенису: это еще одно материальное решение сложной, вероятно, ментальной проблемы.Она предупредила, что такая фиксация людей на частях тела и изображении может привести к серьезным проблемам с психическим здоровьем.
«Наука показала нам, что нет ничего лучше высокого или низкого человека по своей сути… или [что] нет реальной разницы между женщинами с большой или маленькой грудью и мужчинами с большими или меньшими органами», — сказал Уэллс. «Но, к сожалению, люди застревают на этих идеях и могут стать психически больными».
Будь то одержимость фотографиями знаменитостей в хорошей форме или поиск в Интернете решений для увеличения полового члена, люди слишком быстро модифицируют свое тело или тратят большие суммы денег, чтобы справиться с эмоциональным стрессом, сказал Уэллс.По ее словам, эти эмоциональные проблемы включают в себя чувство уязвимости и неадекватности.
Следите за маленькими загадками жизни Live Science @LLMysteries , Facebook & Google+ .
Загадка женственности Бетти Фридан (1963)
Загадка женственности
Глава 5
Сексуальный солипсизм Зигмунда Фрейда
Источник: The Feminine Mystique , 1963;
Расшифровано: Энди Бланденом в 1998 г., проверено и исправлено в марте 2005 г.
Было бы полуневерно сказать, что это началось с Зигмунда Фрейда. На самом деле это не началось в Америке до 1940-х годов. И опять же, это было не столько началом, сколько предотвращением конца. Старые предубеждения — женщины — животные, меньшие, чем люди, неспособные думать как мужчины, рожденные только для того, чтобы размножаться и служить мужчинам, — не были так легко развеяны воинствующими феминистками, наукой и образованием, а в конце концов — демократическим духом. Они просто вновь появились в сороковых годах, в фрейдистской маскировке.Женская мистика черпала свою силу из мысли Фрейда; ибо эта идея была рождена Фрейдом и привела женщин и тех, кто их изучал, к неверному истолкованию фрустраций своих матерей, обиды и неадекватности своих отцов, братьев и мужей, а также своих собственных эмоций и возможных жизненных выборов.
Новой мистике гораздо труднее подвергнуть сомнению современную женщину, чем старые предрассудки, отчасти потому, что мистику распространяют те самые агенты образования и социальных наук, которые считаются главными врагами предрассудков, отчасти потому, что сама природа Мысль Фрейда делает его практически неуязвимым для вопросов.Как может образованная американка, которая сама не является аналитиком, осмелиться подвергнуть сомнению истину Фрейда? Она знает, что открытие Фрейдом бессознательной работы разума было одним из величайших прорывов в стремлении человека к знаниям. Она знает, что наука, основанная на этом открытии, помогла многим страдающим мужчинам и женщинам. Ее учили, что только после многих лет аналитической подготовки человек способен понять значение истины Фрейда. Она может даже знать, как человеческий разум бессознательно сопротивляется этой истине.Как она может осмелиться ступить на священную землю, куда допускаются только аналитики?
Никто не может подвергнуть сомнению гениальность открытий Фрейда, равно как и тот вклад, который он внес в нашу культуру. Я также не подвергаю сомнению эффективность психоанализа в том виде, в каком его практикуют сегодня фрейдисты или антифрейдисты. Но я ставлю под сомнение, исходя из моего собственного женского опыта и знаний моего репортера о других женщинах, применение фрейдистской теории женственности к женщинам сегодня. Я сомневаюсь в его использовании не в терапии, а в том, что он проник в жизнь американских женщин через популярные журналы, мнения и интерпретации так называемых экспертов.Я думаю, что большая часть фрейдистской теории о женщинах устарела, является препятствием к истине для женщин в современной Америке и основной причиной всепроникающей проблемы, у которой нет названия.
Здесь много парадоксов. Концепция суперэго Фрейда помогла освободить человека от тирании «должен», тирании прошлого, которая мешает ребенку стать взрослым. Тем не менее, мысль Фрейда помогла создать новое супер-эго, которое парализует образованных современных американских женщин, новую тиранию «должен», которая приковывает женщин к старому образу, запрещает выбор и рост и лишает их индивидуальной идентичности.
Психология Фрейда с ее упором на свободу от репрессивной морали для достижения сексуального удовлетворения была частью идеологии женской эмансипации. Устойчивый американский образ «эмансипированной женщины» — это хлопушка двадцатых годов: обременительные волосы со снятой чешуей, обнаженные колени, выставляющая напоказ свою новую свободу жить в студии в Гринвич-Виллидж или Чикаго недалеко от Норт-Сайда, водить машину и пить. , и курить, и наслаждаться сексуальными приключениями – или говорить о них. И все же сегодня по причинам, далеким от жизни самого Фрейда, фрейдистская мысль стала идеологическим оплотом сексуальной контрреволюции в Америке.Я не думаю, что без фрейдовского определения сексуальной природы женщины, придающего общепринятому образу женственности новый авторитет, несколько поколений образованных, энергичных американских женщин не смогли бы так легко отвлечься от зарождающегося осознания того, кем они были и кем могли бы быть. .
Понятие «зависть к пенису», которое Фрейд ввел для описания явления, которое он наблюдал у женщин, то есть у женщин из среднего класса, которые были его пациентками в Вене в викторианскую эпоху, было воспринято в этой стране в 1940-х годах как буквальное выражение. объяснение всего того, что было не так с американскими женщинами.Многие из тех, кто проповедовал доктрину исчезающей женственности, обращая вспять движение американских женщин к независимости и идентичности, никогда не знали о ее фрейдистском происхождении. Многие, ухватившиеся за него, — не несколько психоаналитиков, а множество популяризаторов, социологов, педагогов, манипуляторов рекламных агентств, писателей журналов, детских экспертов, консультантов по вопросам брака, министров, руководителей коктейльных вечеринок — не могли знать, что имел в виду сам Фрейд, говоря зависть к пенису. Нужно только знать, что описывал Фрейд в отношении тех викторианских женщин, чтобы увидеть ошибку в буквальном применении его теории женственности к современным женщинам.И нужно только знать, почему он описал это таким образом, чтобы понять, что многое из этого устарело, что противоречит знанию, которое сегодня является частью мышления каждого социолога, но еще не было известно во времена Фрейда.
Общепризнанно, что Фрейд был самым проницательным и точным наблюдателем важных проблем человеческой личности. Но, описывая и интерпретируя эти проблемы, он был пленником своей собственной культуры. Поскольку он создавал новые рамки для нашей культуры, он не мог избежать рамок своей собственной.Тогда даже его гений не мог дать ему того знания о культурных процессах, с которым сегодня вырастают люди, не являющиеся гениями.
Относительность физиков, изменившая в последние годы весь наш подход к научному знанию, труднее и, следовательно, легче понять, чем относительность социологов. Это не лозунг; но фундаментальное утверждение об истине, заключающееся в том, что ни один социолог не может полностью освободиться из тюрьмы своей собственной культуры; он может интерпретировать то, что наблюдает, только в научных рамках своего времени.Это верно даже для великих новаторов. Они не могут не переводить свои революционные наблюдения в язык и рубрики, которые до их времени определялись прогрессом науки. Даже те открытия, которые создают новые рубрики, связаны с точкой зрения их создателя.
Современные исследования показали, что многое из того, что Фрейд считал биологическим, инстинктивным и неизменным, является результатом определенных культурных причин. Многое из того, что Фрейд назвал свойством универсальной человеческой природы, было просто характерно для некоторых европейских мужчин и женщин из среднего класса в конце девятнадцатого века.
Например, теория Фрейда о сексуальном происхождении невроза исходит из того факта, что многие пациенты, которых он впервые наблюдал, страдали истерией, и в этих случаях он находил причиной сексуальное подавление. Ортодоксальные фрейдисты до сих пор утверждают, что верят в сексуальное происхождение всех неврозов, и, поскольку они ищут в своих пациентах бессознательные сексуальные воспоминания и переводят то, что слышат, в сексуальные символы, им все же удается найти то, что они ищут.
Но дело в том, что случаи истерии, наблюдаемые Фрейдом, сегодня гораздо реже.Очевидно, во времена Фрейда культурное лицемерие вынуждало подавлять секс. (Некоторые социальные теоретики даже подозревают, что само отсутствие других забот в этой умирающей Австрийской империи вызывало сексуальную озабоченность пациентов Фрейда.) Безусловно, тот факт, что его культура отрицала секс, привлек к нему внимание Фрейда. Затем он развил свою теорию, описав все стадии роста как половые, подгоняя все явления, которые он наблюдал, под сексуальные рубрики.
Его попытка перевести все психологические явления в сексуальные термины и увидеть все проблемы взрослой личности как следствие детских сексуальных фиксаций также частично проистекала из его собственного опыта в медицине и из подхода к причинно-следственной связи, заложенного в научной мысли. своего времени.У него была такая же неуверенность в том, чтобы рассматривать психологические явления в их собственных терминах, которая часто досаждает ученым, изучающим человеческое поведение. Что-то, что можно было описать физиологическими терминами, связанное с органом анатомии, казалось более удобным, солидным, реальным, научным, когда он двигался в неизведанную страну бессознательного. Как выразился его биограф Эрнест Джонс, он предпринял «отчаянные усилия, чтобы сохранить безопасность анатомии головного мозга». На самом деле он обладал способностью видеть и описывать психологические явления настолько живо, что независимо от того, давали ли его понятиям имена, заимствованные из физиологии, философии или литературы, — зависть к пенису, эго, Эдипов комплекс, — они казались имеющими конкретную физическую реальность.Психологические факты, по словам Джонса, были для него «столь же реальными и конкретными, как металлы для металлурга». Эта способность стала источником большой путаницы, поскольку его концепции передавались меньшими мыслителями.
Вся надстройка теории Фрейда опирается на строгий детерминизм, характерный для научного мышления викторианской эпохи. Сегодня на смену детерминизму пришел более сложный взгляд на причину и следствие как с точки зрения физических процессов и явлений, так и психологических.С новой точки зрения, ученым-бихевиористам не нужно заимствовать язык из физиологии, чтобы объяснять психологические события или придавать им псевдореальность. Сексуальные феномены не более и не менее реальны, чем, например, феномен шекспировского сочинения «Гамлет» , который нельзя точно «объяснить», сводя его к сексуальным терминам. Даже самого Фрейда нельзя объяснить его собственным детерминистическим, физиологическим планом, хотя его биограф связывает его гениальность, его «божественную страсть к знаниям» с ненасытным сексуальным любопытством в возрасте до трех лет в отношении того, что происходило между его матерью и отцом. в спальне.
Сегодня биологи, социологи и все большее число психоаналитиков рассматривают потребность или побуждение к человеческому росту как первичную человеческую потребность, такую же основную, как секс. «Оральная» и «анальная» стадии, которые Фрейд описал в терминах сексуального развития: ребенок получает сексуальное удовольствие сначала через рот, от груди матери, а затем от дефекации — теперь рассматриваются как стадии человеческого роста, на которые влияют культурные обстоятельства. и отношения родителей, а также по полу. Когда зубы растут, рот может не только сосать, но и кусать.Мышцы и мозг также растут; ребенок становится способным к контролю, овладению, пониманию; и его потребность расти и учиться в пять, двадцать пять или пятьдесят лет может быть удовлетворена, отвергнута, подавлена, атрофирована, вызвана или обескуражена его культурой, как и его сексуальные потребности. Сегодня детские специалисты подтверждают наблюдение Фрейда о том, что проблемы между матерью и ребенком на самых ранних стадиях часто проявляются в плане еды; позже приучение к туалету. И все же в Америке в последние годы наблюдается заметное снижение детских «проблем с питанием».Изменилось ли инстинктивное развитие ребенка? Невозможно, если по определению оральная стадия инстинктивна. Или культура убрала еду как центр внимания проблем раннего детства — из-за американского акцента на вседозволенность в уходе за детьми или просто из-за того, что в нашем богатом обществе еда стала меньше вызывать беспокойство у матерей? Из-за собственного влияния Фрейда на нашу культуру образованные родители обычно стараются не оказывать конфликтного давления на приучение к туалету. Такие конфликты более вероятны сегодня, когда ребенок учится говорить или читать.
В 1940-х годах американские социологи и психоаналитики уже начали переосмысливать концепции Фрейда в свете своего растущего культурного сознания. Но, что любопытно, это не помешало им буквально применить фрейдовскую теорию женственности к американским женщинам.
Дело в том, что для Фрейда, даже в большей степени, чем для сегодняшнего редактора журнала на Мэдисон-авеню, женщины были странным, низшим, нечеловеческим видом. Он видел в них детских кукол, которые существовали только для любви человека, чтобы любить человека и служить его нуждам.Это был тот самый бессознательный солипсизм, который заставлял человека на протяжении многих веков видеть солнце только как яркий объект, вращающийся вокруг земли. Фрейд вырос с таким отношением, заложенным его культурой — не только культурой викторианской Европы, но и той еврейской культурой, в которой мужчины произносили ежедневную молитву: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты не создал меня женщиной» и женщины смиренно молились: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты сотворил меня по Твоей воле».
Мать Фрейда была хорошенькой послушной невестой мужчины вдвое старше ее; его отец управлял семьей с автократической властью, традиционной для еврейских семей в те столетия гонений, когда отцы редко могли установить власть во внешнем мире.Его мать обожала юного Зигмунда, своего первого сына, и считала его мистическим предназначением для величия; казалось, что она существует только для того, чтобы удовлетворять каждое его желание. Его собственные воспоминания о сексуальной ревности, которую он испытывал к отцу, чьи желания она также удовлетворяла, легли в основу его теории эдипова комплекса. С его женой, как с его матерью и сестрами, его нужды, его желания, его желания были солнцем, вокруг которого вращался дом. Когда шум его сестер, занимающихся игрой на фортепиано, прервал его занятия, «пианино исчезло, — вспоминала годы спустя Анна Фрейд, — а вместе с ним и все возможности для его сестер стать музыкантами».’
Фрейд не считал такое отношение проблемой или причиной какой-либо проблемы у женщин. Женской природе было подчиняться мужчине, а ее болезни — завидовать ему. Письма Фрейда к Марте, его будущей жене, написанные в течение четырех лет их помолвки (1882–1886 гг.), имеют нежное, покровительственное звучание Торвальда в «Кукольный дом» , ругающего Нору за ее претензии на то, чтобы быть человеком. Фрейд начал исследовать секреты человеческого мозга в лаборатории в Вене; Марта, его «милая дочь», должна была ждать четыре года под опекой своей матери, пока он не придет и не заберет ее.Из этих писем видно, что для него ее личность определялась как ребенок-домохозяйка, даже когда она уже не ребенок и еще не домохозяйка.
Столы и стулья, кровати, зеркала, часы, чтобы напомнить счастливой паре о течении времени, кресло, чтобы часок приятно помечтать, ковры, помогающие хозяйке содержать полы в чистоте, белье, перевязанное красивыми ленточками, в шкафу и платья последняя мода и шляпы с искусственными цветами, картины на стену, бокалы на каждый день и другие для вина и праздничных блюд, тарелки и блюда…и стол для шитья, и уютная лампа, и все должно быть в порядке, иначе хозяйка, разделившая свое сердце на маленькие кусочки, по одному на каждый предмет мебели, начнет беспокоиться. И этот предмет должен свидетельствовать о серьезной работе, скрепляющей домашнее хозяйство, а этот предмет — о чувстве прекрасного, о дорогих друзьях, о которых хочется вспоминать, о городах, в которых побывал, о часах, которые хочется вспомнить. … Должны ли мы вешать сердце на такие мелочи? Да еще и не задумываясь….
Ведь я знаю, какой ты милый, как ты можешь превратить дом в рай, как ты разделишь мои интересы, как ты будешь весел, но трудолюбив. Я позволю тебе управлять домом столько, сколько ты пожелаешь, а ты вознаградишь меня своей сладкой любовью и тем, что возвысишься над всеми теми слабостями, за которые так часто презирают женщин. Насколько позволяет моя деятельность, мы вместе прочитаем то, что хотим узнать, и я посвящу вас в то, что не могло бы заинтересовать девушку, пока она незнакома со своим будущим спутником и его занятием…
5 июля 1885 года он ругает ее за то, что она продолжает навещать Элизу, подругу, которая, очевидно, менее чем скромна в отношении мужчин:
Что хорошего в том, что вы чувствуете, что теперь вы настолько зрелы, что эти отношения не могут причинить вам никакого вреда? . . . Вы слишком мягки, и это я должен исправить, потому что то, что делает один из нас, также будет зачтено за счет другого. Ты моя драгоценная маленькая женщина, и даже если ты ошибаешься, ты все равно ошибаешься….Но ты все это знаешь, мой милый ребенок…
Викторианская смесь рыцарства и снисходительности, которую можно найти в научных теориях Фрейда о женщинах, явно выражена в письме, которое он написал 5 ноября 1883 года, высмеивая взгляды Джона Стюарта Милля на «женскую эмансипацию и женский вопрос в целом».
Во всем его изложении ни разу не всплывает, что женщины разные существа — не скажем меньше, скорее наоборот от мужчин. Он находит подавление женщин аналогией подавления негров.Любая девушка, даже без избирательных прав и дееспособности, чью руку целует мужчина и ради любви к которой он готов отважиться на все, могла бы его исправить. Посылать женщин в борьбу за существование точно так же, как и мужчин, — мертворожденная мысль. Если бы я, например, вообразил себе соперницей мою нежную милую девушку, то это кончилось бы только тем, что я сказал бы ей, как сказал семнадцать месяцев назад, что люблю ее и умоляю ее уйти от ссоры в покой. , неконкурентная деятельность моего дома.Возможно, что изменения в воспитании могут подавить все нежные качества женщины, нуждающиеся в защите и вместе с тем столь победоносные, и тогда она сможет зарабатывать себе на жизнь, как и мужчины. Возможно также, что в таком случае было бы неправомерно оплакивать уход из жизни самого восхитительного, что может предложить нам мир, — нашего идеала женственности. Я полагаю, что все действия по реформированию права и образования потерпят крах перед тем фактом, что задолго до возраста, в котором мужчина может заслужить положение в обществе, Природа определила судьбу женщины через красоту, обаяние и нежность.Закон и обычай могут дать женщинам многое из того, что им было отказано, но положение женщины, несомненно, будет таким, какое оно есть: в юности обожаемая возлюбленная, а в зрелые годы любимая жена.
Поскольку все теории Фрейда основывались, по общему признанию, на его собственном проницательном, бесконечном психоанализе самого себя, и поскольку сексуальность была в центре всех его теорий, некоторые парадоксы относительно его собственной сексуальности кажутся уместными. В его сочинениях, как отмечают многие ученые, гораздо больше внимания уделяется инфантильной сексуальности, чем ее зрелому выражению.Его главный биограф Джонс указывал, что даже для того времени он был исключительно целомудренным, пуританским и моралистическим. В своей жизни он относительно не интересовался сексом. Были только обожающая мать его юности, в шестнадцать лет существовавший чисто в фантазии роман с девушкой по имени Жизель и его помолвка с Мартой в двадцать шесть. Девять месяцев, когда они оба жили в Вене, были не слишком счастливыми, потому что она, видимо, беспокоилась и боялась его, но разделенные комфортным расстоянием в течение четырех лет, была большая страсть из 900 любовных писем.После их свадьбы страсть, кажется, быстро исчезла, хотя его биографы отмечают, что он был слишком жестким моралистом, чтобы искать сексуального удовлетворения вне брака. Единственной женщиной, на которой, став взрослым, он когда-либо сосредоточивал бурные страсти любви и ненависти, на которые он был способен, была Марта в первые годы их помолвки. После этого такие эмоции были сосредоточены на мужчинах. Как сказал Джонс, его почтительный биограф: «Отклонение Фрейда от среднего в этом отношении, а также его ярко выраженная умственная бисексуальность вполне могли до некоторой степени повлиять на его теоретические взгляды.’
Менее благоговейные биографы и даже сам Джонс отмечают, что, когда кто-то рассматривает теории Фрейда с точки зрения его собственной жизни, это напоминает старую деву-пуританку, которая повсюду видит секс. Интересно отметить, что его главная жалоба на свою послушную Hausfrau заключалась в том, что она была недостаточно «послушной» — и все же, в интересной амбивалентности, что ей было не по себе с ним, что она не могла быть «товарищ по оружию».
Но, как с болью обнаружил Фрейд, в глубине души она не была послушной, и у нее был твердый характер, который не поддавался формированию.Ее личность была полностью развита и хорошо интегрирована: она вполне заслуживала бы высочайшего комплимента психоаналитика, называя ее «нормальной».
Можно мельком увидеть «намерение Фрейда, которое никогда не будет осуществлено, сформировать ее по своему совершенному образу», когда он написал ей, что она должна «стать совсем юной, милой, всего на неделю от роду, которая быстро потеряет все следы своей внешности». терпкость». Но потом корит себя:
Любимый человек должен стать не игрушечной куклой, а добрым товарищем, у которого еще останется дельное слово, когда строгий хозяин пришел к концу своей мудрости.И я пытался сломить ее откровенность, чтобы она воздерживалась от своего мнения, пока не будет уверена в моем.
Как указывал Джонс, Фрейду было больно, когда она не прошла его главный тест — полное отождествление с ним самим, его мнениями, его чувствами и его намерениями. На самом деле она не принадлежала ему, если только он не мог ощутить на ней свою «печать». Фрейд даже признавал, что скучно, если в другом человеке нечего исправить. И он снова подчеркивает, что любовь Фрейда могла быть высвобождена и проявлена только при очень благоприятных условиях…. Марта, вероятно, боялась своего властного любовника и обычно укрывалась молчанием.
Итак, в конце концов он написал ей: «Я отказываюсь от того, что требовал. Мне не нужен соратник, каким я надеялся сделать из тебя. Я достаточно силен, чтобы сражаться в одиночку… Ты остаешься для меня драгоценной милой, любимой». Так, очевидно, закончился «единственный раз в его жизни, когда такие эмоции [любовь и ненависть] были сосредоточены на женщине».
Брак был обычным, но без той страсти.Как описал это Джонс:
Возможно, было еще несколько удачных браков. Марта, безусловно, была прекрасной женой и матерью. Она была замечательным менеджером — редкая женщина, которая могла держать прислугу бесконечно долго, — но она никогда не была из тех Hausfrau , которые ставят вещи выше людей. Комфорт и удобство ее мужа всегда стояли на первом месте… Нельзя было ожидать, что она будет следовать за блуждающими полетами его воображения больше, чем большинство людей в мире.
Она была так же предана его физическим потребностям, как самая любящая еврейская мать, организуя каждый прием пищи по жесткому графику, чтобы соответствовать удобству der Papa . Но она никогда не мечтала разделить его жизнь на равных. Фрейд также не считал ее подходящим опекуном для своих детей, особенно для их образования, на случай его смерти. Он сам вспоминает сон, в котором забывает позвать ее в театр. Его ассоциации «подразумевают, что забывание может быть допустимо в неважных вещах».
Это безграничное раболепие женщины, воспринимаемое фрейдовской культурой как должное, само отсутствие возможности для независимых действий или личной идентичности, по-видимому, часто порождали то беспокойство и заторможенность у жены и то раздражение у мужа, которые были характерны для брака Фрейда. Как резюмировал Джонс, отношение Фрейда к женщинам «вероятно, можно было бы назвать довольно старомодным, и было бы легко приписать это его социальному окружению и периоду, в котором он вырос, а не каким-либо личным факторам».
Какими бы ни были его интеллектуальные взгляды по этому поводу, в его письмах и переписке есть много указаний на его эмоциональное отношение. Конечно, было бы слишком далеко говорить, что он считал мужской пол владыками творения, ибо в его натуре не было ни тени высокомерия или превосходства, но, возможно, было бы справедливо описать его взгляд на женский пол как на как их основная функция — служить ангелами для нужд и утешений людей. Его письма и его выбор любви ясно показывают, что он имел в виду только один тип сексуального объекта, нежный женский объект….
Нет никаких сомнений в том, что Фрейд находил психологию женщин более загадочной, чем психологию мужчин. Однажды он сказал Марии Бонапарт: «Великий вопрос, на который никогда не было ответа и на который я до сих пор не могу ответить, несмотря на мои тридцать лет исследований женской души, заключается в том, чего хочет женщина?»
Джонс также заметил:
Фрейда также интересовал другой тип женщин, более интеллектуальный и, возможно, мужской. Такие женщины несколько раз играли роль в его жизни, являясь пособниками его друзей-мужчин, хотя и более высокого калибра, но они не имели для него эротического влечения.
Среди этих женщин была его невестка Минна Бернайс, гораздо более умная и независимая, чем Марта, а позже женщины-аналитики или приверженцы психоаналитического движения: Мария Бонапарт, Джоан Ривьер, Лу Андреас-Саломе. Однако ни идолопоклонники, ни враждебно настроенные биографы не подозревают, что он когда-либо искал сексуального удовлетворения вне брака. Таким образом, кажется, что секс был совершенно оторван от его человеческих страстей, которые он выражал в последующие продуктивные годы своей долгой жизни в своих мыслях и, в меньшей степени, в дружбе с мужчинами и теми женщинами, которых он считал равными себе, и, таким образом, «мужской».Однажды он сказал: «Я всегда нахожу странным, когда не могу понять кого-то с точки зрения самого себя».
Движущей силой личности женщины, по теории Фрейда, была ее зависть к пенису, которая заставляет ее чувствовать себя такой же униженной в собственных глазах, «как в глазах мальчика, а позже, возможно, и мужчины», и приводит к нормальная женственность, к желанию пениса ее мужа, желанию, которое никогда не исполняется, пока она не обладает пенисом через рождение сына. Короче говоря, она всего лишь homme manque , человек, которому чего-то не хватает.Как выразилась выдающийся психоаналитик Клара Томпсон: «Фрейд так и не освободился от викторианского отношения к женщинам. Он принял как неизбежную часть женской судьбы ограниченность мировоззрения и жизни викторианской эпохи… Комплекс кастрации и зависть к пенису, две из самых основных идей во всем его мышлении, постулируются на предположение, что женщины биологически уступают мужчинам».
Что имел в виду Фрейд, говоря о зависти к пенису? Ибо даже те, кто понимает, что Фрейд не мог избежать своей культуры, не сомневаются в том, что он верно сообщал о том, что наблюдал в ней.
У мальчика комплекс кастрации формируется после того, как он узнает из вида женских гениталий, что половой орган, который он так высоко ценит, не является необходимой частью тела каждой женщины. . . и с этого момента он попадает под влияние страха кастрации, который дает мощнейшую движущую силу для его дальнейшего развития. Комплекс кастрации у девочки также начинается при виде половых органов другого пола. Она сразу замечает разницу и, надо признать, ее значимость.Она чувствует себя в большом невыгодном положении и часто заявляет, что хотела бы иметь что-то подобное, и становится жертвой зависти к пенису, которая оставляет неизгладимый след в ее развитии и формировании характера и даже в самых благоприятных случаях не преодолеть без больших затрат умственной энергии. То, что девушка признает факт отсутствия у нее пениса, не означает, что она воспринимает его отсутствие легкомысленно. Наоборот, она давно цепляется за желание получить нечто подобное и верит в эту возможность необыкновенное количество лет и даже в то время, когда ее знание действительности уже давно привело ее к отказу от исполнения задуманного. это желание, как совершенно недостижимое, анализ доказывает, что оно еще сохраняется в бессознательном и сохраняет значительный заряд энергии.В конце концов, желание получить пенис, которого она так жаждет, может даже способствовать мотивам, побуждающим взрослую женщину прийти к психоаналитику, и тому, что она вполне обоснованно ожидает получить от психоанализа, например, способности добиваться цели. интеллектуальную карьеру, часто можно признать сублимированной модификацией этого вытесненного желания.
«Открытие ее кастрации — поворотный момент в жизни девочки, — продолжал Фрейд. «Ее ранит самолюбие неблагоприятное сравнение с мальчиком, который гораздо лучше вооружен.Ее мать и все женщины обесцениваются в ее собственных глазах, как они обесцениваются по той же причине в глазах мужчин. Это приводит либо к полной половой заторможенности и неврозу, либо к «комплексу маскулинности», при котором она отказывается отказаться от «фаллической» активности (то есть «активности такой, которая обычно свойственна мужчине»), либо к «нормальной женственности». , в котором собственные побуждения девочки к активности подавляются, и она обращается к отцу в своем желании пениса. «Женская ситуация, однако, устанавливается только тогда, когда желание пениса заменяется желанием ребенка — ребенок занимает место пениса.Когда она играла с куклами, это «не было собственно выражением ее женственности», так как это была деятельность, а не пассивность. «Самое сильное женское желание», стремление к пенису, находит реальное осуществление только, «если ребенок — маленький мальчик, который приносит с собой желанный пенис… Мать может передать сыну все свои амбиции. должен был подавить в себе, и она может надеяться получить от него удовлетворение всего, что осталось у нее от ее комплекса мужественности».
Но ее врожденный недостаток и вытекающая из этого зависть к пенису так трудно преодолеваются, что супер-эго женщины — ее совесть, идеалы — никогда не формируются так полно, как у мужчины: сомнение, связанное с преобладанием зависти в их психической жизни.По той же причине интересы женщин в обществе слабее, чем у мужчин, и «у них меньше способность к сублимации своих инстинктов». Наконец, Фрейд не может удержаться от упоминания «впечатления, которое снова и снова возникает в аналитической работе» — что даже психоанализ мало что может сделать для женщин из-за врожденного дефицита женственности.
Человек лет тридцати кажется молодым и в некотором смысле не полностью развитым индивидуумом, от которого мы ожидаем, что он сможет хорошо использовать возможности развития, которые анализ открывает перед ним.Но женщина примерно того же возраста часто поражает нас своей психологической жесткостью и неизменностью… Ей не открыты пути для дальнейшего развития; весь процесс как бы пройден и остался недоступным влиянию на будущее; как будто на самом деле трудное развитие, ведущее к женственности, исчерпало все возможности индивидуума… даже если нам удается устранить страдания, разрешив ее невротический конфликт.
Что он на самом деле сообщал? Если интерпретировать «зависть к пенису» так же, как и другие фрейдистские концепции, в свете нашего нового знания о том, что то, что Фрейд считал биологическим, часто было культурной реакцией, то становится ясно, что викторианская культура просто давала женщинам много причин для зависти к мужчинам: те же самые условия, против которых боролись феминистки.Если бы женщина, которой было отказано в свободе, статусе и удовольствиях, которыми наслаждались мужчины, втайне желала бы, чтобы она могла иметь все это, в стенограмме сна, она могла бы пожелать себе мужчину и увидеть себя с тем единственным, что заставляет мужчин однозначно другое – пенис. Ей, конечно, придется научиться скрывать свою зависть, свой гнев: играть в ребенка, в куклу, в игрушку, ибо ее судьба зависела от очаровательного мужчины. Но внутри он все еще может гноиться, вызывая у нее отвращение к любви. Если бы она втайне презирала себя и завидовала бы мужчине за все, чем она не была, она могла бы испытывать движения любви или даже чувствовать рабское обожание, но была бы она способна к свободной и радостной любви? Вы не можете объяснить зависть женщины к мужчине или ее презрение к себе простым отказом принять свое половое уродство, если только вы не думаете, что женщина по своей природе является существом ниже мужчины.Тогда, конечно, ее желание быть равным невротично.
Сейчас признано, что Фрейд никогда не уделял должного внимания, даже у человека, росту эго или самости: «импульсу овладеть, контролировать или прийти к самореализующемуся соглашению с окружающей средой». Аналитики, избавившиеся от предвзятости Фрейда и присоединившиеся к другим ученым-бихевиористам в изучении потребности человека в росте, начинают верить, что это основная человеческая потребность и что вмешательство в нее в любом измерении является источником психических проблем.Сексуальное — это только одно из измерений человеческого потенциала. Фрейд видел женщин только с точки зрения их сексуальных отношений с мужчинами. Но у всех тех женщин, у которых он видел сексуальные проблемы, должны были быть очень серьезные проблемы заблокированного роста, роста, не достигшего полной человеческой идентичности — незрелого, неполного «я». Общество, каким оно было тогда, явным отрицанием образования и независимости мешало женщинам полностью реализовать свой потенциал или достичь тех интересов и идеалов, которые могли бы стимулировать их рост.Фрейд сообщал об этих недостатках, но мог объяснить их только как последствия «зависти к пенису». Он видел, что женщинам, которые втайне жаждут быть равными мужчинам, не понравится быть его объектом; и в этом он, казалось, описывал факт. Но когда он назвал женское стремление к равенству «завистью к пенису», не изложил ли он просто свое собственное мнение о том, что женщины никогда не могут быть равными мужчинам, как не могут носить его пенис?
Фрейд был озабочен не изменением общества, а тем, чтобы помочь мужчине и женщине приспособиться к нему.Так, он рассказывает об одной старой деве средних лет, которую ему удалось избавить от симптомокомплекса, не позволявшего ей принимать какое-либо участие в жизни в течение пятнадцати лет. Освободившись от этих симптомов, она «погрузилась в водоворот деятельности, чтобы развить свои таланты, которые отнюдь не были малы, и получить от жизни немного признательности, удовольствия и успеха, пока не стало слишком поздно». Но все ее попытки закончились, когда она увидела, что для нее нет места. Поскольку она больше не могла возвращаться к своим невротическим симптомам, с ней стали случаться несчастные случаи; она растянула лодыжку, ногу, руку.Когда это также было проанализировано, «вместо несчастных случаев она заболевала в тех же случаях легкими заболеваниями, такими как катар, боль в горле, гриппозные состояния или ревматические опухоли, пока, наконец, она не решила смириться с бездеятельностью. все дело подошло к концу).
Сегодня, когда наука доказала равный интеллект женщин, когда были продемонстрированы их равные способности во всех сферах, кроме чистой мускульной силы, теория, явно основанная на природной неполноценности женщины, показалась бы столь же смешной, сколь и лицемерной.Но это остается основой фрейдовской теории женщин, несмотря на маску вневременной сексуальной правды, которая сегодня маскирует ее разработки.
Поскольку последователи Фрейда могли видеть женщину только в образе, определенном Фрейдом — неполноценной, ребячливой, беспомощной, без возможности счастья, если она не приспособится к тому, чтобы быть пассивным объектом мужчины, — они хотели помочь женщинам избавиться от их подавленной зависти, их невротического желания быть равным. Они хотели помочь женщинам обрести сексуальное удовлетворение как женщины, утверждая их естественную неполноценность.
Но общество, которое определило эту неполноценность, резко изменилось к тому времени, когда последователи Фрейда физически перенесли в Америку двадцатого века причины, а также средства лечения состояния, которое Фрейд называл завистью к пенису. В свете наших новых знаний о культурных процессах и человеческом развитии можно было бы предположить, что женщины, выросшие с правами, свободами и образованием, в которых женщинам Виктории было отказано, будут отличаться от женщин, которых пытался вылечить Фрейд. Можно было бы предположить, что у них было бы гораздо меньше причин завидовать человеку.Но Фрейд интерпретировался по отношению к американской женщине в таких до странности буквальных терминах, что понятие зависти к пенису обрело собственную мистическую жизнь, как будто оно существовало совершенно независимо от женщин, у которых оно наблюдалось. Настоящая несправедливость жизни женщин столетие назад по сравнению с мужчинами отвергалась как простое оправдание зависти к пенису. И реальные возможности, предлагаемые жизнью женщинам сейчас, по сравнению с женщинами тогда, были запрещены во имя зависти к пенису.
Буквальное применение теории Фрейда можно увидеть в этих отрывках из книги Modern Woman: The Lost Sex , написанной психоаналитиком Мэринией Фарнхем и социологом Фердинандом Лундбергом, которые были перефразированы до тошноты в журналах и на курсах по вопросам брака, пока большинство его утверждения стали частью условной, общепринятой истины нашего времени.Приравнивая феминизм к зависти к пенису, они категорично заявляли:
Феминизм, несмотря на внешнюю обоснованность его политической программы и большей части (не всей) социальной программы, по своей сути был глубокой болезнью. … Доминирующее направление женского обучения и развития сегодня … отпугивает как раз те черты, которые необходимы для достижения сексуального удовольствия: восприимчивость и пассивность, готовность принять зависимость без страха или обиды, с глубоким внутренним состоянием и готовностью к конечному результату. цель половой жизни оплодотворение.
Женский организм не в состоянии достичь чувства благополучия путем мужских достижений… Ошибкой феминисток было то, что они пытались поставить женщин на сугубо мужскую дорогу подвигов, в сторону от женская дорога воспитания….
Психосоциальное правило, которое начинает обретать форму, таково: чем более образована женщина, тем выше вероятность сексуального расстройства, более или менее серьезного. Чем сильнее расстройство сексуальности у данной группы женщин, тем меньше у них детей…. Судьба даровала им благо, к которому приставала леди Макбет; они были бесполыми не только в вопросе деторождения, но и в своем чувстве удовольствия.
Таким образом, популяризаторы Фрейда еще глубже вложили ядро непризнанных традиционных предубеждений в отношении женщин в псевдонаучный цемент. Фрейду было хорошо известно о его собственной склонности строить огромное количество выводов из одного факта — плодотворный и творческий метод, но палка о двух концах, если значение этого единственного факта было неверно истолковано.Фрейд писал Юнгу в 1909 году:
Твоя догадка, что после моего отъезда мои заблуждения могут почитаться как святые реликвии, чрезвычайно меня забавляла, но я этому не верю. Наоборот, я думаю, что мои последователи поспешат как можно быстрее снести все, что не является целым и невредимым в том, что я оставляю после себя.
Но в вопросе о женщинах последователи Фрейда не только усугубили его ошибки, но и в своих мучительных попытках вписать свои наблюдения о реальных женщинах в его теоретическую основу, закрыли вопросы, которые он сам оставил открытыми.Так, например, Хелен Дойч, чей окончательный двухтомник «Психология женщины. Психоаналитическая интерпретация » вышел в свет в 1944 году, не может связать все женские беды с завистью к пенису как таковой. Поэтому она делает то, что даже Фрейд считал неразумным, и отождествляет «женственность» с «пассивностью», а «мужественность» с «активностью» не только в сексуальной сфере, но и во всех сферах жизни.
Вполне признавая, что позиция женщины подвержена внешнему влиянию, я рискну сказать, что основные тождества «женское-пассивное» и «мужское-активное» утверждают себя во всех известных культурах и расах в различных формах и различных количественных соотношениях.
Очень часто женщина сопротивляется этому свойству, данному ей природой, и, несмотря на определенные преимущества, которые она извлекает из этого, проявляет многие способы поведения, которые предполагают, что она не вполне довольна своей собственной конституцией. . . выражение этой неудовлетворенности в сочетании с попытками исправить ее приводит к «комплексу мужественности» у женщины.
«Комплекс мужественности», как его уточняет доктор Дойч, напрямую связан с «женским комплексом кастрации». Таким образом, анатомия по-прежнему остается судьбой, женщина по-прежнему остается homme manque .Конечно, доктор Дойч мимоходом упоминает, что «в отношении девочки, однако, окружающая среда оказывает сдерживающее влияние как на ее агрессию, так и на ее активность». вместе, чтобы произвести женственность».
«Нормальная» женственность достигается, однако, лишь постольку, поскольку женщина окончательно отказывается от всех своих активных целей, от всей своей «самобытности», чтобы идентифицировать и реализовать себя через деятельность и цели мужа или сына.Этот процесс можно сублимировать несексуальным образом — как, например, женщина, которая проводит фундаментальные исследования для открытий своего начальника-мужчины. Дочь, посвящающая свою жизнь отцу, также совершает удовлетворительную женскую «сублимацию». Только ее собственная активность или оригинальность на основе равенства заслуживают порицания «комплекса мужественности». Эта блестящая женская последовательница Фрейда категорически утверждает, что женщины, которые к 1944 году в Америке добились выдающегося положения благодаря собственной деятельности в различных областях, сделали это за счет своей женской самореализации.Имен она не назовет, но все они страдают «комплексом мужественности».
Как могла девушка или женщина, не являющаяся психоаналитиком, игнорировать столь зловещие высказывания, которые в сороковые годы вдруг начали изливаться из всех оракулов изощренной мысли?
Было бы нелепо предполагать, что то, как теории Фрейда использовались для промывания мозгов двум поколениям образованных американских женщин, было частью психоаналитического заговора. Это сделали благонамеренные популяризаторы и непреднамеренные исказители; ортодоксальными новообращенными и фанатичными чудаками; теми, кто страдал, и теми, кто исцелял, и теми, кто обращал страдания в пользу; и, прежде всего, сочетанием сил и потребностей, свойственных американскому народу в то время.На самом деле, буквальное принятие в американской культуре фрейдовской теории женской самореализации находилось в трагикомическом контрасте с личной борьбой многих американских психоаналитиков за примирение того, что они видели в своих пациентках, с теорией Фрейда.
Один нью-йоркский аналитик, один из последних обучавшихся в Психоаналитическом институте Фрейда в Вене, сказал мне:
.Вот уже двадцать лет, анализируя американских женщин, я снова и снова оказываюсь в ситуации, когда мне приходится накладывать фрейдовскую теорию женственности на психическую жизнь моих пациенток, чего я делать не хотел.Я пришел к выводу, что зависти к пенису просто не существует. Я видел женщин, которые полностью экспрессивны, сексуально, вагинально, и все же не созрели, не интегрированы, не реализованы. У меня была пациентка, лежавшая на кушетке почти два года, прежде чем я смог столкнуться с ее настоящей проблемой – ей недостаточно быть просто домохозяйкой и матерью. Однажды ей приснился сон, что она ведет урок. Я не мог отбросить сильную тоску этой домохозяйки как зависть к пенису. Это было выражением ее собственной потребности в зрелой самореализации.Я сказал ей: «Я не могу разобрать этот сон. Вы должны что-то с этим сделать».
Тот же самый человек учит молодых аналитиков в своей клинике последипломного образования в ведущем университете Востока: «Если пациент не соответствует книге, выбросьте книгу и слушайте пациента».
Но многие аналитики бросили книгу своим пациентам, и теории Фрейда стали признанным фактом даже среди женщин, которые никогда не ложились на кушетку аналитика, а знали только то, что читали или слышали. До сих пор в массовую культуру не проникло то, что всепроникающее растущее разочарование американских женщин может быть не связано с женской сексуальностью.Фрейда так быстро и полностью приняли в конце сороковых, что более десяти лет никто даже не сомневался в родовой принадлежности образованной американки. Когда вопросы, наконец, должны были быть заданы, потому что что-то явно шло не так, они были заданы настолько полностью в рамках Фрейда, что был возможен только один ответ: образование, свобода, права не подходят женщинам.
Некритическое принятие доктрины Фрейда в Америке было вызвано, по крайней мере отчасти, тем самым облегчением, которое она давала от неудобных вопросов об объективных реальностях.После депрессии, после войны психология Фрейда стала чем-то большим, чем просто наукой о человеческом поведении, терапией страданий. Это стало всеобъемлющей американской идеологией, новой религией. Это обеспечило удобное бегство от атомной бомбы, Маккарти, всех смущающих проблем, которые могли испортить вкус стейков, автомобилей, цветного телевизора и бассейнов на заднем дворе. И если новая психологическая религия, сделавшая секс добродетелью, устранившая всякий грех из частного порока и бросившая подозрение на высокие устремления ума и духа, оказывала на женщин более разрушительное личное воздействие, чем на мужчин, то никто этого не планировал.
Но практика психоанализа как терапии не была в первую очередь ответственна за загадочность женского начала. Это было детище писателей и редакторов средств массовой информации, исследователей мотивации рекламных агентств, а за ними популяризаторов и переводчиков фрейдистской мысли в колледжах и университетах. Фрейдистские и псевдофрейдистские теории осели повсюду, как мелкодисперсный вулканический пепел. Социология, антропология, образование, даже изучение истории и литературы были проникнуты и преображены фрейдистской мыслью.Самыми ревностными миссионерами женской мистики были функционалисты, которые торопливо отхлебнули предварительно переваренный Фрейд, чтобы открыть свои новые отделы «Образования в области брака и семейной жизни». Функциональные курсы по браку учили американских студенток тому, как «играть роль» женщины — старая роль стала новой наукой. Родственные движения за пределами колледжей — обучение родителей, детские учебные группы, дородовые учебные группы для беременных и обучение психическому здоровью — распространили новое психологическое супер-эго по всей стране, заменив бридж и канасту в качестве развлечения для образованных молодых жен.И это Фрейдистское супер-эго работало на растущее число молодых и впечатлительных американских женщин, как говорил Фрейд, работа супер-эго — увековечивать прошлое.
Человечество никогда не живет полностью в настоящем; идеологии Сверх-Я увековечивают прошлое, традиции расы и народа, которые лишь медленно уступают влиянию настоящего и новым событиям, и, пока они действуют через Сверх-Я, играют важную роль. важную роль в жизни человека, совершенно независимо от экономических условий.
Женственная мистика, возведенная фрейдистской теорией в научную религию, звучала для женщин как единая, сверхзащищающая, ограничивающая жизнь, предвосхищающая будущее нота. Девочки, которые выросли, играя в бейсбол, присматривая за детьми, изучая геометрию, почти достаточно независимые, почти достаточно находчивые, чтобы справиться с проблемами эры термоядерного деления, — самые продвинутые мыслители нашего времени сказали вернуться и прожить свою жизнь как если они были Норами, ограниченными кукольным домиком из-за викторианских предрассудков.И их собственное уважение и благоговение перед авторитетом науки — антропология, социология, психология теперь разделяют этот авторитет — не давали им подвергать сомнению женскую мистику.